Текст книги "Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций"

Путешествия как способ топонимических изысканий

Представление о существенной связи топонимических изысканий ради создания собственной географической поэтики на разных этапах жизненного пути поэта было неоднозначным.

Как покорение географического пространства Есенин осознавал отправление письма и написание адреса на конверте или почтовой карточке и поэтому предлагал А. А. Сардановской в письме от первой декады июля 1916 г. из Царского Села: «P. S. Если вздумаешь перекинуться в пространство, то напиши» (VI, 80).

Другой способ, более личностный, постижения пространства – это реальное путешествие. С. С. Виноградская вспоминала:

В один миг надумает поездку, и через час или день поезд мчит его в деревню, на север или на юг, на запад или восток. Станут его отговаривать от поездки, доказывая ненужность ее, а он: «Да нет, да знаете, ведь мне очень нужно поехать, да, да! Нужно! Понимаете, нужно!».[1999]1999
  Как жил Есенин: Мемуарная проза / Сост. А. Л. Казаков. Челябинск, 1992 (1991). С. 7.


[Закрыть]

В письме к Е. И. Лившиц от 1 августа 1920 г. из Минеральных Вод Есенин писал:

Сейчас у меня зародилась мысль о вредности путешествий для меня. Я не знаю, что было бы со мной, если б случайно мне пришлось объездить весь земной шар? Конечно, если не пистолет юнкера Шмидта, то, во всяком случае, что-нибудь разрушающее чувство земного диапазона. Уж до того на этой планете скучно (VI, 115).

В письме к Г. А. Бениславской от 17 октября 1924 г. из Тифлиса Есенин рассматривает идею путешествий как не зависящий от человека процесс, посланный адской силой, и случайность топонимов продиктована тем же: «Думаю засесть писать в Тегеране. Зачем черт несет, не знаю» (VI, 180).

Взгляд Есенина на мироустройство кардинально изменился вследствие его зарубежного путешествия. Соответственные изменения затронули и авторское отношение к топонимам. Так, Есенин в личной переписке вынужден был применять транслитерацию в отношении как русских, так и иноязычных географических названий: Bolschaia Nikitskaia, а поскольку поэт декларировал свое принципиальное нежелание изучать иностранные языки и не имел лингвистического образования (отлично знал только церковнославянский язык), то и побуквенное калькирование топонимов получалось не совсем точным, хотя и узнаваемым. Вместе с тем, Есенин отдавал дань уважения социальным достижениям принимающего государства и писал в «Железном Миргороде», используя фонетическую транскрипцию латиницей известной английской фразы: «Когда мы сели в автомобиль, я сказал журналистам: “Mi laik Amerika…”» (V, 166).

Путешествие в Америку вызвало и серьезные творческие перемены. В результате него Есенин не только излишне смело вводит в повествование об США слова bizness и miss в написании «на слух» не владеющего английским языком, однако уверенно пользующегося латиницей человека, но и переосмысливает в предельно обобщенном плане главный государственный топоним Америки в русском переводе, чем лишает его узкого географического значения и применяет к родине в окказиональном парадоксальном ключе: «Быть настоящим, // А не сводным сыном // В великих штатах СССР» (II, 134 – «Стансы», 1924). Есенин пишет название географического объекта на разных языках, в том числе и производит транслитерацию на русский (с включением родового названия сити, city – «город»).

Единственное, хотя и продолжительное зарубежное турне Есенина наложило неизгладимый отпечаток на душу поэта. Есенин говорил А. Л. Миклашевской в день своего рождения 3 октября 1924 года, приглашая актрису совершить с ним совместную поездку: «Меня посылают в Италию».[2000]2000
  Миклашевская А. «Мы виноваты перед ним» // Кузнецов В. Тайна гибели Есенина: По следам одной версии. М., 1998. С. 283.


[Закрыть] И повторил свое предложение о заграничном путешествии: «И опять заговорил об Италии. “Вы и в Италии будете устраивать серенады под моими окнами?” – улыбнулась я».[2001]2001
  Там же. С. 284.


[Закрыть] (Согласно «Хронологической канве жизни и творчества Сергея Александровича Есенина», 3 октября 1924 г. поэт находился в г. Баку – VII (3), 342.)

В конце своей жизни Есенин снова намеревался совершить заграничное путешествие и писал из московской больницы 27 ноября 1925 г. П. И. Чагину: «…и, вероятно, махну за границу. Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки» (VI, 228).

Отношение Есенина к Америке как к новой индустриальной стране и, используя известный метафорический штамп, к «старушке Европе» напоминает мнение героев «Братьев Карамазовых» Ф. М. Достоевского: «Ненавижу я эту Америку», – говорит Дмитрий в ответ на предложение бежать туда от наказания, а Иван в разговоре с Алешей выражает желание посетить Европу, хотя «все это давно уже кладбище».[2002]2002
  Наблюдение о героях Достоевского см.: Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М., 1994. С. 114, 115.


[Закрыть]

Россия и США – контрасты географии

Есенин, поколесивший по Старому и Новому Свету, мог прочувствовать на себе заокеанскую точку зрения, отличающуюся от его собственной и также вызванной к жизни условиями сосуществования пограничных племен и народов: например, известная война Севера и Юга в США – на другом, американском материке. Но еще за несколько лет до заграничного турне Есенин опять-таки с помощью топонима характеризовал страну индустриального процветания, ориентир для революционной России в преддверии Новой экономической политики Страны Советов: «И тебе говорю, Америка, // Отколотая половина земли» (II, 65 – «Инония», 1918). Эта поэтическая характеристика Есениным Американского континента перекликается с мнением Тимошкина, отражавшим точку зрения интеллигенции и приведенным в качестве контраргумента к высказыванию «Кошелек или жизнь» на заседании Госдумы 3 июня 1908 г. по вопросу о народных университетах: «Член Государственной Думы Милюков должен знать, что кошелек в Америке, а жизнь в России».[2003]2003
  Московский городской народный университет им. Шанявского. Текст закона с стенографическим отчетом Государственной Думы и биографией Шанявского. М., 190<8>. С. 51.


[Закрыть] Есенин мог ознакомиться с антиамериканской позицией некоторых членов Госдумы в брошюре «Московский городской народный университет им. Шанявского. Текст закона с стенографическим отчетом Государственной Думы и биографией Шанявского» (М., 190<8>), поскольку в 1913–1915 гг. учился в этом университете. Кроме того, антиамериканские настроения, что называется, витали в воздухе.

Однако после Октябрьской революции 1917 г. взгляды на США как на образец процветающего государства возобладали в национальной внутренней политике Страны Советов и был принят ориентир на подобное развитие цивилизации в России. 8 – 16 марта 1921 г. Х съезд РКП(б) принял курс новой экономической политики; 21 марта ВЦИК издал декрет «О замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом»; была допущена свобода частной торговли, «Земельный кодекс» разрешил аренду земли и наемный труд в деревне. Но Есенин, побывавший в США и воочию убедившийся в благах цивилизации, тем не менее не отказался от своего прежнего взгляда на эту страну как наиболее яркий образец капитализма: «Вся Америка – жадная пасть» (III, 73 – «Страна Негодяев», 1922–1923).

Понятно, что особенно актуальны топонимы, восходящие к сторонам света, для тех периодов творчества Есенина, когда он осмысливает оригинальный путь развития России (в философско-эстетическом плане, важном для каждого творца искусства, это «Ключи Марии», 1918) или путешествует по земному шару (см. «Железный Миргород», 1923).

Любовь Есенина к отчизне проявляется и в обширном сопоставлении ее с самой передовой и могущественной державой ХХ века – Америкой. С Америкой поэт познакомился воочию, побывал на ее территории и даже создал семью с американской гражданкой, что не помешало писателю еще больше почувствовать себя «истинным сыном» России и в целом негативно отозваться о США.

Вообще отношение к сверхдержаве другого континента у Есенина сложилось двойственное: с одной стороны, он отмечал ее бездуховность, отсутствие направленности «на органическое выявление гения народа» (V, 170); с другой стороны, ценил высокий уровень цивилизации, обращенной к каждому жителю, – «Разве можно выразить эту железную и гранитную мощь словами?!» (V, 163). Показательно, что и в далекой стране Есенин искал духовные основы народного искусства и обнаружил их в усеченном виде лишь у переселенцев с другого континента: «Выходцы из Африки, они сохранили в себе лишь некоторые инстинктивные выражения своего народа в песнях и танцах. В этом они оказали огромнейшее влияние на мюзикхолльный мир Америки. Американский фокстрот есть не что иное, как разжиженный национальный танец негров» (V, 170).

Есенин обнаружил некое подобие духовного родства Америки с Российской империей (или с будущим многонациональным СССР, но не с Россией): «Для русского уха и глаза вообще Америка, а главным образом Нью-Йорк, – немного с кровью Одессы и западных областей» (V, 171 – «Железный Миргород», 1923).

Пристальное внимание Есенина именно к Америке, где наблюдается «громадная культура машин, которая создала славу Америке» (V, 170), а не к какой-либо европейской капиталистической стране было вызвано усиленно проводившейся в России экономической политикой 1921–1923 гг., перенимаемой именно у США. Однако Есенин считал неприемлемым идею слепого копирования основ американской экономики, без корректировки с учетом русских национальных особенностей, и излагал свою мысль об этом в письме: «Если сегодня держат курс на Америку, то я готов тогда предпочесть наше серое небо и наш пейзаж: изба немного вросла в землю, прясло…» (VII (1), 17). Есенин давал во многом негативную духовно-нравственную оценку цивилизационным достижениям США: «безмозглым лязгом железа Америки» (V, 201 – «Ключи Марии», 1918).

Топонимы западной цивилизации

Отношение Есенина к западной цивилизации претерпело кардинальные изменения с резко негативного и неприемлемого для русского человека до положительного и притягательного (вплоть до высказанного в 1925 г. пожелания выехать в Европу – см. выше). Л. Н. Клейнборту запомнилось отрицательное мнение Есенина, высказанное, очевидно, сразу же по возвращении в Россию из заграничного турне:

И заговорил о Берлине, о Лондоне, о Нью-Йорке. Никакого впечатления, казалось, не произвели на него мировые центры. Что-то зловещее, враждебное для него было в исчадиях техники, индустрии. Тоска пряталась под асфальтом, тоска по первозданному, по тому, что душу облекает в плоть, но что забываешь под этот лязг, под этот грохот, под этот выдуманный свет. Чем эффектнее были эти центры, тем милее становился ему родительский дом, поля снежные, тишина древняя, что царит и ввысь, и вдаль…[2004]2004
  Клейнборт Л. «В стихах его была Русь…» // Кузнецов В. Тайна гибели Есенина. С. 271.


[Закрыть]

Г. А. Медынский (псевдоним – Г. Покровский) в 1929 г. писал о заимствовании НЭПа у могущественного государства с другого континента: «Америка, в экономическом смысле, стала просачиваться и в российскую действительность, пути развития революции намечались не древнерусские, а американские, революция брала курс на индустриализацию и на внедрение этой индустрии в “малиновую ширь” есенинских пейзажей».[2005]2005
  Покровский Г. Есенин – есенинщина – религия. М., 1929. № 30.


[Закрыть] Еще раньше, в 1926 г., задав вопрос заглавием своей книжечки «Чей поэт Сергей Есенин?» А. Ревякин констатировал: «Весь комплекс жизни вершится под знаком электрификации, машинизма, американизма».[2006]2006
  Ревякин А. Чей поэт Сергей Есенин? (Беглые заметки). М., 1926. С. 21.


[Закрыть] В есенинской поэме «Страна Негодяев», наиболее идеологизированно заостренной, допущено самое большое число «топонимических вариантов», образованных от слова Америка, причем сильно искаженных далекими от американского образа жизни чужестранцами, людьми без родины вообще, деклассированными элементами.

Топонимическое словотворчество

Очень важным для понимания особенностей Есенинской топонимики является вопрос об использовании поэтом географических названий в переносном смысле (как в привычном, так и сугубо индивидуальном), а также о создании на этой основе авторских окказионализмов. Обычный для русской грамматики неморфологический способ создания из имени собственного нарицательного наименования использован Есениным в индивидуальном квазитопониме, уникальном для его творчества: «Твой иконный и строгий лик // По часовням висел в рязанях» (I, 189 – «Ты такая ж простая, как все…», 1923). В. И. Эрлих вспоминал негодование Есенина по поводу «топонимического» фрагмента в корректуре «Москвы кабацкой»: «Корректор, дьявол, второй раз в “рязанях” заглавную букву ставит! Что ж он думает, я не знаю, как Рязань пишется?»[2007]2007
  Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников. С. 402; О Есенине. С. 365.


[Закрыть] В. И. Эрлих подчеркивает, как Есенин гордился своей «малой родиной», легшей краеугольным камнем в основание его поэзии: «Знаешь, почему я – поэт… У меня родина есть! У меня – Рязань! Я вышел оттуда и, какой ни на есть, а приду туда же!»[2008]2008
  Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников. С. 402.


[Закрыть]

Другое необычное словечко, наоборот, получилось у Есенина морфологическим (аффиксальным) путем из топонима, который вследствие усиления переносного смысла потерял географическую привязку и даже стал глаголом: «Под ивой бьют Его вои // И голгофят снега твои» (II, 50 – «Пришествие», 1917). Известно, что всякий монастырь представляет собой уменьшенный аналог Земли Обетованной и в нем имеется своя Голгофа – гора с распятым Иисусом Христом, а в любой церкви свечки за упокой ставят также на Голгофе – так народ именует специальный постамент с символической горой, распятым на кресте Христом и черепом со скрещенными костями первочеловека Адама (подробнее см. главу 13). На Рязанщине, как и по всей России, распространены народные духовные стихи; и в одном из них – в апокрифическом стихе «Радость» – имеется куплет про Голгофу, что подчеркивает важность этого библейского символа для православных:

 
На горе Голгофе
Стоят два креста.
На нём распинали
Господа Христа.[2009]2009
  Записи автора. Тетр. 11. № 469. Зап. Н. В. Рыбаковой и Е. А. Самоделовой 24.07.1992 в г. Елатьма Касимовского р-на Рязанской обл. (фольклорная экспедиция под руквом Н. Н. Гиляровой, МКГ).


[Закрыть]
 

В есенинском эпистолярии имеется редкий для поэта образчик употребления пространного описательного оборота (причем с цитированием в кавычках и без них лермонтовского «Демона» – см. VI, 628 комм.) вместо топонима: «Хоть я и сам от его опеки убегал в города и веси сей страны, “где злая пуля осетина его во мраке догнала” и бежали робкие грузины» (VI, 182–183, цитаты выделены курсивом нами. – Е. С.). Такая «топонимическая описательность» характеризует поэтическое восприятие Кавказа Есениным и родство его художественной стези со стихотворцами-предшественниками, особенно с Лермонтовым. При неоднократном путешествии Есенина на Кавказ этот горный край, естественно, назывался поэтом многочисленными именами, в том числе и настоящими топонимами (например, место написания того самого письма к А. А. Берзинь от 21 октября 1924 г. помечено – Тифлис).

О широте есенинской географии свидетельствуют не только топонимы, но и географические понятия иного ряда – топонимические эпитеты (то есть определения, образованные от топонимов) и этнонимы, еще более раздвигающие рамки авторской поэтической карты: например, американец, американский. К такому типу онимов Есенин привык с детства, так как в с. Константиново коренные жители прозывали пришлых людей, наделяя их лексическими наименованиями, образованными по их «малой родине»: «Прозвище Евдокии Сергеевны Хрековой было “Солчинка”. Она вышла замуж в Константиново из деревни Солчино. Была “Шушпанка” – та из деревни Шушпаны, “Выселка” – из Выселок».[2010]2010
  Панфилов А. Д. Указ. соч. Ч. 1. С. 49.


[Закрыть] Для есенинского мировосприятия показательно появление в его сочинениях этнонимов, осмысливаемых автором как топонимы и соответственно написанных с заглавной буквы: «Край мой! Любимая Русь и Мордва!» (IV, 154; поэт сохранил и привычное написание – «Затерялась ты в мордве и чуди»).

Задуматься об особенностях есенинского словотворчества в области топонимии заставляет совокупность привычных географических имен, многие из которых позволяют составить характерные «топонимические гнезда» из синонимических рядов вариативных написаний. В эти ряды включаются следующие дефиниции:

– нормативные и типичные для определенного исторического периода написания;

– условно-сокращенные названия и аббревиатуры;

– диалектные и транслитерационные варианты;

– принадлежащие замкнутой социальной группе людей наименования;

– индивидуальные авторские словообразования.

Подчеркнем, что при преобладающей частотности общеупотребительных топонимов в творчестве Есенина по-настоящему ценно наличие редкостных «топонимических жемчужин», приоткрывающих миру истинного творца слова. Приведем самые многозначные и сложно составленные в структурном плане топонимические ряды (по принципу убывания числа синонимичных и близкородственных топонимов):

1) Россия – Росея – Рассея – Расея – Руссия – Русия – Русь – Киевская Русь – Московия – Государство Российское – Российская империя – Российская страна – Земля Русская – Русская земля – Великороссия – Русь советская – Русь Советская – Советская Россия – Советская республика – РСФСР – РФ – Российская Федерация – Страна советская – Советская страна – Советская сторона – Советская Социалистическая Федеративная республика – Советская Социалистическая Республика – Советы – ССР – СССР – Союз Советских Социалистических Республик – Союз – Страна Russia;

2) Америка – Амирика – Амиерика – Амиэрика – США – Соединенные Штаты Северной Америки – Соединенные Штаты – Штаты – Страна Колумба (V, 163) – America – Amerika;

3) Санкт-Петербург – СПб. – Петербург – Петроград – Пт. – Питер-град – Питер – Ленинград;

4) М. – Москва – Moscou;

5) Европа – Евыропе.

Из этого перечня становится особенно наглядной обращенность художнического взгляда Есенина к родине как к исторически меняющейся реалии первостепенного значения, находящейся в постоянном обновлении и самораскрытии наиболее сущностных сторон.

Родина в топонимах

Для Есенина топонимы (по крайней мере, определенная их часть) были теми же источниками художественной образности, которые, совместно с обычной нарицательной лексикой, подчиняясь единым законам этимологии, могли приоткрыть завесу исторического прошлого русской культуры. Поэта не волновало, что часто в своих лингвистических построениях он оказывался на стезе «народной (ложной) этимологии»: ведь он брал пример и ориентировался на этимологические схемы великих филологов-«мифологов» XIX – начала XX веков – А. Н. Афанасьева, Ф. И. Буслаева, А. А. Потебни и др. Для Есенина как для поэта была важна мировоззренческая сущность лингвистических откровений, сокрытых в корневых морфемах и даже в созвучиях. Всеволод Рождественский вспоминал размышление Есенина в октябре 1923 г.: «Россия, – произнес он протяжно и грустно. – Россия! Какое хорошее слово… И “роса”, и “сила”, и “синее” что-то».[2011]2011
  О Есенине. С. 299.


[Закрыть]

Но Есенину было чуждо ура-патриотическое отношение к родине, заключавшееся порой в нарочитой архаизации ее названия (поэт сознательно берет такой топоним-историзм в кавычки). Такой трезво оценивающий внутреннее состояние России взгляд проявился у поэта после его путешествия на другой континент и возможности зримого сопоставления различных уровней цивилизации. В «Железном Миргороде» (1923) он рассуждал: «Вспомнил про “дым отечества”, про нашу деревню, где чуть ли не у каждого мужика в избе спит телок на соломе или свинья с поросятами, вспомнил после германских и бельгийских шоссе наши непролазные дороги и стал ругать всех цепляющихся за “Русь” как за грязь и вшивость. С этого момента я разлюбил нищую Россию» (V, 162).

Н. Г. Полетаев вспоминал о резком противопоставлении России и Америки Есениным, который относился к родине как патриот и даже собственник, считая себя уроженцем России и потому ее обладателем, полноправным и законным владельцем, искренним певцом родины. Н. Г. Полетаев передал спор Есенина с Маяковским, когда певец Руси говорил тому: «“Россия моя, ты понимаешь, – моя, а ты… ты американец! Моя Россия!” На что сдержанный Маяковский, кажется, отвечал иронически: “Возьми пожалуйста! Ешь ее с хлебом!”».[2012]2012
  Там же. С. 272.


[Закрыть]

Тема воспевания России стала лейтмотивом творчества Есенина, который отчетливо осознавал свое главное «топонимическое пристрастие» и неоднократно убеждал разных своих собеседников в этом. Тот же Н. Г. Полетаев продолжал вспоминать о Есенине: «Затем он, по обыкновению, стал говорить, что Россия, вся Россия – его, а не моя и не Казина, а тем более не Маяковского. Я “уступил” ему Россию».[2013]2013
  Там же. С. 273.


[Закрыть] Д. Н. Семёновский также приводил слова Есенина о ведущей тематике его сочинений: «Запомнилось и то, как он говорил, что все его творчество – о России, что Россия – главная тема его стихов. “Без этой темы я не был бы поэтом. Мои стихи национальны”».[2014]2014
  Там же. С. 345.


[Закрыть]

Воспевая родину, Есенин явственно ощущал жизненность топонимов, их живое присутствие в повседневном быте. Так, в индивидуальной манере общаться Александра Ширяевца топоним превратился в дружеское прозвище-обращение – об этом вспоминал П. Д. Дружинин: «Любимым выражением Ширяевца, когда он встречал меня, было: “Эй, Русь!” // “Эй, Русь, знакомься: Сергей Есенин”, – сказал он, и его широкое круглое лицо расплылось в улыбке еще шире».[2015]2015
  Там же. С. 133.


[Закрыть]

Среди множества синонимических названий родины, с россыпью исторических оттенков их употребления, необычным и удивительным выглядит топоним Руссия. Он включен как историзм в статью 1918 г. «Отчее слово»: «“Туга по небесной стране посылает мя в страны чужие”, – отвечал спрашивающим себя Козьма Индикоплов на спрос, зачем он покидает Руссию» (V, 182–183). По разысканиям филолога О. Е. Вороновой,[2016]2016
  О. Е. Воронова (д. ф. н., проф. РГПУ им. С. А. Есенина) любезно поделилась с нами научным выводом из своих разысканий по старообрядчеству – искренняя ей благодарность.


[Закрыть] географическое название именно в таком звучании использовалось староверами. Вопрос о реальном или нарочитом причислении Есениным в автобиографии своего деда к старообрядцам, а также о наличии в прошлом этого ответвления православия в селе Константиново продолжает оставаться дискуссионным (в округе старообрядческие поселения сохранились до сих пор – например, в Спас-Клепиках[2017]2017
  См. об этом – в связи с «Пугачевым» Есенина: Самоделова Е. А. Историко-фольклорная поэтика С. А. Есенина / Рязанский этнографический вестник. 1998. С. 164–166.


[Закрыть]).

Мина Свирская в своих воспоминаниях о Есенине в 1917 году указывает интерес поэта к старообрядчеству: «В Общество распространения эсеровской литературы Есенин стал приходить почти каждый день. <…> В легком пальтишке, в фетровой несколько помятой черной шляпе, молча протягивал нам руку, доставал из шкафа толстый том Щапова “История раскольнического движения” и усаживался читать».[2018]2018
  Свирская М. Знакомство с Есениным // Наш современник. 1990. № 10. С. 166. – Заметим, что воспоминания неточны в отдельных деталях, напр., в сообщении о венчании Есенина и З. Н. Райх на Соловках.


[Закрыть] Опубликованные к моменту сочинения Есениным «Пугачева» исторические монографии о казачьем предводителе включали противоречивые сведения насчет его принадлежности к раскольникам или православным, что не могло пройти мимо внимания поэта. Также известна дружба Есенина с С. А. Клычковым из старообрядческого рода, с пограничья Тверской и соседней Московской губ.; и с Н. А. Клюевым, одно время жившим у старообрядцев Данковского у. Рязанской губ. Старообрядцы к ХХ веку остались хранителями старинных духовных стихов былинного склада. Очевидно, примеры можно продолжить, но интерес Есенина к старообрядчеству безусловен.

И вот в тематически совершенно иначе построенном нами разговоре с жительницей д. Волхона, соседствующей с селом Константиново, неожиданно прозвучал топоним Руссия именно в такой огласовке, хотя и со смещенным ударением: «А Троица – был праздник такой тоже – всея Руси её празднуют, вся Руссия, везде. По всей Руси нашей празднуют её – Троицу».[2019]2019
  Записи автора. Тетр. 8б. № 515 – Павлюк Анастасия Афанасьевна, 1924 г. р., в д. Волхона Рыбновского р-на Рязанской обл. в сентябре 2000 г.


[Закрыть]

Топоним Руссия Есенин мог вычитать в «Древней Российской вивлиофике» Н. И. Новикова: «…а ныне великий государь, царь и великий князь Алексий Михайлович всея Руссии, на своей государской радости, накрам и трубам быти не изволил» (1646).[2020]2020
  Новиков Н. И. Древняя Российская вивлиофика. Мышкин, 1891. Т. 1. Ч. II. С. 198 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Следовательно, хотя в ХХ веке этот исторический топоним выглядел экзотическим, однако он не являлся таким уж редким и уникальным, каким казался непросвещенному читателю.

С топонимом Руссия фонетически перекликается название Руссеянь, данное Есениным невышедшей книге, объявленной в 1923 г. издательством «Альциона» (VII (3), 83 и др.).