Текст книги "Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций"

Фольклорные версии о кончине Есенина

Но со времени похорон Есенина и далее через десятилетия, в ХХ веке и уже в новом ХХI столетии и III-м тысячелетии почитатели творчества поэта задаются вопросом: отчего произошла преждевременная кончина поэта? Казалось бы, имеется официальное медицинское заключение о летальном исходе и его причинах. Тем не менее выдвигаются различные версии насчет смерти поэта. В настоящее время их известно пять: одна (первая) официальная, три гипотетических и неузаконенных, пятая астрологическая (!). Вот они:

1) Есенин повесился в ленинградской гостинице «Англетер» 28 декабря 1925 г., привязав петлю к отопительной трубе;

2) поэт был случайно застрелен Леонтьевым при соучастии Я. Блюмкина при выполнении негласного поручения Л. Д. Троцкого (соперничество в любви Троцкого и Есенина);

3) поэт бежал от московского суда, его арестовали на вокзале по прибытии в Ленинград, допрашивали и казнили 27 декабря в доме по соседству с гостиницей, куда затем перенесли тело;

4) Есенин повесился по неосторожности, решив устроить розыгрыш (известны два или даже три варианта, различающиеся разыгрываемыми адресатами – это Эрлих и супружеская пара Устиновых, которые не успели вовремя на помощь);

5) добровольная по сути «смерть была спровоцирована крайне неблагоприятным космопланетарным воздействием на микрокосм поэта, вызвало чувство неуверенности»,[2401]2401
  Херсонов-Удачин А., бакалавр астрологии. Внеземная сила, сгубившая Сергея Есенина // НЛО. М., 2005, 12 декабря. № 50 (419). С. 14.


[Закрыть] что отражено в его гороскопе рождения и смерти.

Мы не ставим вопрос о правдивости (хотя бы доли истины) каждой версии.

Множественность одновременно бытующих версий и наличие их вариантов свидетельствуют о сотворении современной мифологии: появляется новый «культурный герой» (поэт как демиург), он необычно рожден и так же необычно закончил земную жизнь, а своим существованием на земле создал особую эпоху. Творцом неомифа являются избранные, «посвященные», а не безвестные и безымянные представители народа, как это свойственно фольклору. Однако каждая из версий «спускается» с «горних высот», получает хождение в народе и таким способом фольклоризуется. Инициаторы версий утрачивают привилегию первородности идеи, лишаются авторства, теряют свои имена и взамен приобретают анонимность. Множество поддерживающих версию голосов создают иллюзию права ее существования и по вполне фольклорным законам бытования устного текста актуализируют смысловое содержание. Более того, попав в фольклорные условия, версия начинает обладать генетическим прошлым, историей развития и предполагает будущее (вот парадокс!), причем не обязательно затухающее и вырождающееся. В результате фольклорной «жизнедеятельности» версия перестает быть гипотезой, какой являлась в своих истоках. И хотя проблема ее истинности также автоматически снимается, однако на это место заступает критерий равноценности всех версий, несмотря на изначально неравномерное распределение всех версий-гипотез-предположений по шкале истинности-правдивости и ложности-фальшивости.

Излагаются версии также в фольклорном духе, согласно сюжетике и композиции устно-поэтических произведений прозаических жанров. Прежде всего, это такие непреложные элементы повествовательной структуры, как опровержение одного бытующего известного мнения и замена его на другое, новое. Далее излагается неожиданное основное содержание, желательно с уже известными героями (ведь круг персонажей в фольклоре традиционен и ограничен, хотя и достаточно широк). Обязательно утверждается вера рассказчика в реальность или возможность событий, как это свойственно несказочной прозе, с опорой на поддержку слушателей; затем следует непредсказуемая развязка, поданная в духе анекдота. Для подтверждения реальности сказанного порой делается кивок в сторону действительного предмета (вплоть до частей собственного тела – вроде: да я собственными глазами видел, да я своими руками сделал и т. п.).

Лексика таких устных рассказов – версий – соответственно разговорная (если не диалектная!), используемая в манере неторопливых бесед рассказчика со внимательными и заинтересованными лицами. Иногда версии имеют устное происхождение и лишь позднее закреплены на бумаге и опубликованы, причем неоднократно и во множестве редакций (они имеют самостоятельную ценность и равнозначны вариантам в фольклоре). В таких случаях понятны истоки разговорного стиля публикаций. Однако другие версии строились на основе разного рода деловых бумаг и письменных заключений, и тогда признаки разговорной речи проникли в них позже, в процессе фольклоризации.

Устному характеру изложения способствовала и форма подачи материала: один человек, взявший на себя роль очевидца, сообщал подробности другому человеку, выступающему в роли фольклориста-собирателя; между ними всегда наблюдается разница в возрасте. Известно, что в собирательской практике фольклор записывают чаще всего от старшего поколения или от представителей иной социальной среды, обязательно по прошествии определенного отрезка времени с момента зарождения нового сюжета или жанра. Так и в случае с версиями о гибели Есенина конкретика за давностью лет стерлась из памяти информанта и поэтому точное понятие заменяется на ряд синонимичных и варьирующихся.

Теперь проследим на конкретных текстах признаки фольклоризации версий. Первая (и официальная) в классификации версия получила дополнительные трактовки, пытающиеся объяснить мотивацию самоубийства Есенина. По суждению Н. А. Клюева, высказанному им в 1935 г. и переданному В. В. Ильиной, супруга Есенина «Дункан была прекрасна как человек и внесла много света в его несчастливую жизнь. Мнение, что Есенин повесился из-за нее, неправильно».[2402]2402
  Ильина В. В. Вечера с Николаем Клюевым // Николай Клюев: Образ мира и судьба. Томск, 2000. С. 205.


[Закрыть]

Отмеченная нами под вторым номером версия исходит из уст бывшего арестанта, жившего потом на поселении в сибирском поселке Ургал Хабаровского края; согласитесь, сама фигура исполнителя «фольклорного текста» очень колоритна! Ситуация также благоприятствовала удаче «полевика-собирателя»: в увлекательной и доверительной беседе спонтанно возник «фольклорный факт» и был записан, очевидно, по памяти. Проверке и уточнению зафиксированный материал не подлежит: запись произведена в уже далеком 1976 или 1977 году и лишь в 2000 г. опубликована, когда информанта (носителя фольклора) нет в живых, другие очевидцы неизвестны и, следовательно, не могут подтвердить текст. Вот завязка рассказанной истории, подобная зачину в быличках, с сохранением личного местоимения «я» и с использованием панибратских словечек: в ответ на душевные излияния В. Титаренко, майора запаса и ветерана БАМа, «разоткровенничался и он <собеседник>. А потом вдруг сказал:

– Знаешь, Витёк, вот этой самой рукой я лично застрелил Сергея Есенина! <…>

– Так ведь он сам повесился, об этом во всех учебниках написано.

– Всё это ерунда, слушай, как было в действительности…».[2403]2403
  Титаренко В. Выхватил наган и выстрелил в Есенина // Читатель и писатель. 2000. № 6. С. 28; перепечатка: Русь Святая. Липецк, 2000. № 11. Ноябрь-декабрь. С. 6 (продолжение в следующем номере).


[Закрыть]

Типичную фольклорную мотивацию имеет факт умышленного взятия на себя уголовного преступления, содеянного другим лицом или не совершенного вообще. Подобный случай описан самим Есениным в повести «Яр» (1916): прибившийся к Кареву и пришедший неизвестно откуда Аксютка рассказывает «страшный случай» (V, 46) с бабкой-странницей – «Шушпан ее как-то выбился, сунулся я в карман и вытащил ее деньги-то… <…> Хвать старуху за горло и туловищем налег… // Под пальцами словно морковь переломилась…» (V, 48). Здесь заметна скрытая аллюзия на «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского в виде полемики с ним. Сравните: Раскольников действительно убил старуху-процентщицу из-за денег и потом раскаивался в содеянном; Аксютка же кается в несовершенном, но только помысленном, придуманном убийстве («Хвастал я… никого не убивал, – закашлялся он. – Это я так все… выдумал…» – V, 58). Есенин подчеркивал резонанс, вызванный историей Аксютки: «Однажды покойная Устинья везла с ярмарки спившегося Ваньчка… “Чтоб тебя где-нибудь уж Аксютка зарезал!” – крикнула она…» и «Ребятишки, собираясь по кулижкам, часто грезили о нем, каждый думал – как вырастет, пойдет к нему в шайку» (V, 55). Известно, что Есенин читал произведения Ф. М. Достоевского и высоко ценил творчество этого русского писателя.

В обозначенной нами четвертой версии происшедшее затемнено и повествование ведется от третьего лица, как опосредованное и двойное воспоминание – слушатель передает устные мемуары рассказчика, при этом естественно теряется часть содержания и возникают домысливания и предположения: «Разговор у них начался уже в поезде, и там же, в поезде, Есенина осенила идея, связанная, очевидно, с тем, что позднее случилось. Он сказал Устиновым, что замышляет что-то, но не хотел сказать, что именно. Он говорил что-то в таком роде, что вот когда “вся Россия узнает”, что он сделал, то тогда издатели, которых он вместе с редакторами московских газет и журналов особенно ругал, поймут, как они были несправедливы к нему, и сразу же переменят свое отношение к нему».[2404]2404
  Скальский В. «Дом Герцена». Сергей Есенин и другие / Публ. В. Коротича из Гуверовского архива при Стенфордском университете в Калифорнии // Независимая газета. 2000, 31 марта. № 58. С. 16.


[Закрыть]

Вторая версия начинает обрастать фантастическими подробностями: В. И. Кузнецов вдруг увидел на оригинале предсмертного стихотворения Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья…» очертания сакрального животного: «…вверху, над бурыми строфами, рисунок головы… свиньи (до недавнего времени сей графический “шедевр” принимали за кляксу. Ничего подобного: уши хрюшки тонированы вертикально, а мордочка – горизонтально)»;[2405]2405
  Кузнецов В. И. Имена убийц Сергея Есенина известны – это Яков Блюм-кин и Николай Леонтьев // Новый Петербург. № 59 (166), 2000, 21 декабря. С. 5.


[Закрыть] заметим от себя, что это не аргумент, ибо кляксу можно смазать и в двух направлениях.

Может быть, возникновению фантазии о свинье поспособствовало утверждение лирического героя Есенина: «Не отрекусь принять тебя даже с солнцем, // Похожим на свинью… // Не испугаюсь просунутого пятачка его // В частокол // Души моей» (IV, 174 – «Сельский часослов», 1918). Здесь возможна перекличка с сюжетом Евангелия от Луки (8: 32–36): Иисус Христос изгнал из бесноватого человека бесов, и они и вошли в стадо свиней. Эта библейская притча послужила одним из эпиграфов к роману Ф. М. Достоевского «Бесы». Известно, что Есенин ценил роман «Бесы» (об этом вспоминал И. И. Старцев),[2406]2406
  См.: Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников. С. 269.


[Закрыть] поэтому у поэта возможна двойная аллюзия: на евангельский сюжет и одновременно на эпиграф к «Бесам».

Образ свиньи, который принял черт (в согласии с указанным библейским сюжетом), имеется также в «Сорочинской ярмарке» Н. В. Гоголя (любимого писателя Есенина): «Вчера волостной писарь проходил поздно вечером, только глядь – в слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже; того и жди, что опять покажется красная свитка!».[2407]2407
  Гоголь Н. В. Соч.: В 2 т. М., 1973. Т. 1. С. 20 (курсив автора).


[Закрыть] И далее: «На ярмарке случилось странное происшествие: все наполнилось слухом, что где-то между товаром показалась красная свитка. Старухе, продававшей бублики, почудился сатана в образине свиньи, который беспрестанно наклонялся над возами, как будто искал чего»[2408]2408
  Там же. С. 26 (курсив автора).


[Закрыть] (глава VII). И вывод: «Только с тех пор каждый год, и как раз во время ярмарки, черт с свиною личиною ходит по всей площади, хрюкает и подбирает куски своей свитки»[2409]2409
  Там же. С. 30.


[Закрыть] (глава VII; курсив наш. – Е. С.). Есенин также упомянул свинью в своем очерке с «гоголевским» названием «Железный Миргород» (1923): «…и почему-то напомнили мне рисунки Пичугина в сытинском издании Гоголя. “Смотри, – сказал я спутнику, – это Миргород! Сейчас прибежит свинья, схватит бумагу, и мы спасены!”»; «Миргород! Миргород! Свинья спасла!» (V, 165, 166). Здесь прослеживается аллюзия как раз на «Сорочинскую ярмарку» Н. В. Гоголя. По воспоминаниям Е. А. Есениной, «у отца в сундуке лежало несколько книг Сергея. Это были библия, Пушкин и Гоголь с хорошими иллюстрациями».[2410]2410
  Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников. С. 23.


[Закрыть]

Показательно, что Есенин, воспитываясь в крестьянской семье и прославляя впоследствии применявшихся в сельском хозяйстве домашних животных – коня, корову и др., никогда не воспевал свинью. Очевидно, библейская трактовка образа свиньи оказала существенное влияние на мировоззрение поэта.

Условно названная нами третья версия интересна тем, что преподнесена так, будто бы опирается на архивные материалы – как сообщает автор, не прямые, а попутные и опосредованные. Однако растиражированная в разных газетах версия не имеет научных отсылок: это обусловлено требованиями публицистического жанра, но не прибавляет правдивости повествованию и играет на руку процессу фольклоризации.

Четвертая версия показательна наличием вариантов. В «Двух словах о Есенине» Виктора Ардова приведено повествование С. А. Клычкова:

Так вот однажды Клычков по собственной инициативе со слезами на глазах рассказал мне свою версию гибели Есенина: «Сережа любил привлекать к себе внимание. Если он месяца два чего-нибудь не начудесит, то непременно говорит: “Пора, пора, друг, нас уже… забывают”. И я вполне уверен, что самоубийство Есенина было задумано тоже как прием для создания очередного шума вокруг имени поэта. Он не хотел повеситься на самом деле! Голову отдаю: Есенин рассчитывал на то, что дружок его Вольф Эрлих… вынет его из петли. Поэтому он так поздно и повесился. Он ждал, когда услышит шаги Эрлиха в коридоре гостиницы: тут он и сунул голову в петлю… Только он просчитался: в том дальнем отрезке коридора, где был номер Есенина и Эрлиха, ночью возвращался жилец в соседний номер. А Есенин считал, что это может идти только Эрлих, и погиб!.. А Сергей не мог убить себя, не мог!».[2411]2411
  Цит. по: Сторожакова Л. Указ. соч. С. 72–73.


[Закрыть]

Поразительно, но в отношении Есенина ряд современников больше верил в розыгрыш собственных похорон поэта, в «мнимую смерть», нежели в возможность реальной кончины молодого человека. Так, Н. М. Гарина (наст. фамилия Гарфильд, 1873–1927) восприняла весть о гибели Есенина: «…чувства страшнейшего возмущения, вернее, негодования, выраставшего постепенно в неприязнь, так как я ничуть уже не сомневалась, что Устинов и Есенин, оставшись вдвоем после разговора со мною, допились “до чертиков” и, решив “отомстить” мне за мой отказ встретиться с ними накануне, решили разыграть меня, специально подговорив кого-то сообщить мне эту “веселенькую” историю»[2412]2412
  Гарина Н. «Неужели это все правда?» // Кузнецов В. И. Тайна гибели Есенина: По следам одной версии. М., 1998. С. 244.


[Закрыть] (публикатор воспоминаний Виктор Кузнецов считает их лжемемуарами).

Некоторым образом, косвенно, с созданием и бытованием в почти фольклорном духе версий о гибели Есенина связан вопрос об отношении поэта к спиртным напиткам. Н. А. Клюев в 1935 г. привел В. В. Ильиной удивительное обоснование необходимости Есенину пить алкоголь (в традициях русского гусарства!): «Пьяницей он <Есенин> никогда не был, но из удали однажды выпил горящий спирт и с тех пор ничего не мог проглотить без водки, так как обжег вкусовые нервы».[2413]2413
  Ильина В. В. Указ. соч. С. 205.


[Закрыть] (По письмам Есенина и воспоминаниям других его современников известно предпочтение поэтом вина прочим алкогольным напиткам.)

Еще раз подчеркнем, что мы не затрагиваем вопрос о реальной причине гибели Есенина. Нас как фольклориста искренне поразило обрастание вопроса о смерти поэта разнообразными версиями и домыслами – народными «слухами и толками». Это свидетельствует о величине и значимости исторической фигуры для народа. Вопрос о правдивости текстов фольклорного жанра «слухов и толков» не более уместен, чем проверка подлинных фактов «уфологических быличек», в которых также фигурирует имя Есенина (см. об этом в главе 15).

Это предварительные наблюдения фольклориста и литературоведа. Задача найти истину кончины Есенина может оказаться по плечу специалистам естественнонаучного профиля. Боль о Есенине и Пушкине, что погибли молодыми, о преждевременной кончине этих двух национальных гениев русской литературы, живет в каждом россиянине. Многих почитателей их творчества терзает, не отпускает мысль о загадочности ухода поэтов из жизни.

Посмертная история Есенина – его личности и творчества – интересна и также мифологична. Широко распространено мнение, будто книги Есенина были запрещены, изъяты из библиотек. Соответственно, надо было быть очень смелым человеком, чтобы отважиться переписывать от руки творения Есенина, читать их и даже встречаться с его друзьями и вообще со знавшими поэта людьми, – так происходит героизация почитателей творчества.

Современники Есенина вовлекались в орбиту его жизни, утрачивая при возвеличивании поэта собственную значимость. В воспоминании В. Ф. Козурова Есенин наделен ореолом «культурного героя», а его друзья представлены на уровне сказочного помощника волшебного героя. В 1936 или 1937 г. студенты восторгались личностью Н. А. Клюева лишь из-за попавшего на него отсвета есенинской дружбы: «Духовный отец и поэт, наставник Есенина здесь, в Томске! Половина, если не большая часть студентов была неравнодушна к Есенину. Несмотря на полуофициальный запрет, потихоньку читали его стихи, спорили о нем. <…> У всех на памяти случаи, когда за чтение Есенина исключали из комсомола, за хранение томика его стихов отбирали партийный билет, снимали с работы… Сейчас, правда, подобных фактов уже нет».[2414]2414
  Козуров В. Ф. Поход за поэзией // Николай Клюев: Образ мира и судьба. Томск, 2000. С. 206.


[Закрыть]

Многочисленные почитатели Есенина продолжают его считать «знаковой фигурой» и собирать все предметы, так или иначе связанные с ним.[2415]2415
  Бунин И. А. Окаянные дни: Неизвестный Бунин / Сост., предисл. О. Михайлова. М., 1991. С. 330


[Закрыть] Так, А. и В. Воробьевы сожалеют, что в детстве не смогли приобрести и таким способом сохранить альбом З. Н. Райх при сносе ее дома на Кромской ул. в Орле: «Оказывается, на развалинах дома Зинаиды Николаевны они <парни>, неведомо каким способом, умудрились найти альбом Райх. Невероятно, но событию этому один из нас свидетель, а, стало быть, вправе подтвердить: фальсификация исключается. Зная этих парней, можно засвидетельствовать, что они и ради спасения души не стали бы разрисовывать и оформлять толстый альбом. Да и откуда у них мог оказаться дорогой, покрытый красным бархатом предмет салонной жизни? В нем были стихи, рисунки, вырезки из открыток. <…> А вдруг, думалось нам, там неопубликованные стихи Сергея Александровича, пусть четверостишие, пусть строчка, но написанные его рукой для любимой женщины?»[2416]2416
  Воробьевы А. и В. От составителей // С. Есенин – 100. Поэт XXI века. Орел, 1995. С. 2.


[Закрыть] (Воробьевы А. и В. От составителей // С. Есенин – 100. Поэт XXI века. Орел, 1995. С. 2).

Заключение

Уважаемый Есениным филолог Ф. И. Буслаев в труде «Русские духовные стихи» (1861) сетовал: «Русский народ, в его прошедшем и настоящем, – неизвестная для нас величина, для определения которой напрасно будем справляться с иностранными книжками. Только он сам, в разнообразных явлениях своей нравственной жизни, может открыть себя пытливому взгляду. Может быть, он выскажет нам не одни свои достоинства, но и многие недостатки; ведь человеческая жизнь слагается из света и тени: надобно, следовательно, оценить и темные стороны русской народности и вместо того, чтоб против них юношески донкихотствовать, следует беспристрастно указать им надлежащее, законное место в экономии прочного, без крутых скачков, исторического хода русской жизни».[2417]2417
  Буслаев Ф. И. О литературе: Исследования. Статьи. М., 1990. С. 305–306.


[Закрыть]

За прошедшие полтора столетия русский народ сильно изменился и стал предметом внимания нескольких гуманитарных научных дисциплин, из которых схемы изучения и методы этнологии, фольклористики и литературоведения привлечены нами для проведения данного исследования. «Жизнетекст» Есенина – феномен русской культуры первой четверти ХХ века – впервые рассмотрен нами в совокупности культурных явлений русской духовной культуры (особенно в ее региональном инварианте – на материалах Рязанской губ./обл. XIX–XXI вв.).

Жизнетекст писателя – это растворенность его «литературного Я» и созданных им отдельных героев или их совокупности в собственной биографии автора, причем как в прижизненной (что естественно и обычно), так и в посмертной судьбе его произведений и самой личности. Последнее предполагает особое неравнодушие читателей и процесс фольклоризации писательской фигуры и его сочинений. Возникает ситуация полной неразрывности автора и его творений. Писатель выступает как один из своих персонажей – обыкновенно в качестве главного героя. Умышленно ли так поступает литератор или это выходит у него случайно – это вопрос, задаваемый исследователем при изучении «творческой лаборатории» и проблемы читательского («почитательского») восприятия авторского текста. «Поэтическая биография» стихотворца всегда ближе к его автобиографии, обычно тесно переплетена с нею. Тем не менее «жизнетекст» бывает не у каждого поэта и тем более прозаика. У Есенина «жизнетекст» образовался в наиболее полном объеме и разносторонности его проявлений.

Стремление проследить на биографии Есенина типический характер русского поэта наблюдалось и даже реализовывалось уже при его жизни и сразу после кончины: вспомним хотя бы романы «Вор» Леонида Андреева и «Роман без вранья» Анатолия Мариенгофа. Находясь в Италии и узнав за границей о гибели Есенина, Максим Горький вспоминал о своей встрече с поэтом и рассуждал в письме из Неаполя 9 января 1926 г.: «И тогда же мне подумалось: какой удивительно ценный материал для повести о гибельной жизни русского поэта! Именно так: сам Сергей Есенин, со всем его хулиганством, превосходное художественное произведение, шутя и цинически созданное окаянной русской действительностью»[2418]2418
  Архив А. М. Горького. Т. 11. Переписка Горького с Груздевым. М., 1966. № 7. С. 30.


[Закрыть] (курсив наш. – Е. С.). Пролетарский писатель сообщал в другом письме к тому же адресату 10 марта 1926 г.: «Я собираю все, что пишется о нем и, м. б., напишу нечто, имея материалом не только его, но и еще несколько лиц, ему сродных. Очень хочется изобразить трагическую жизнь русского поэта».[2419]2419
  Там же. № 13. С. 43.


[Закрыть] В итоге М. Горький написал воспоминания «Сергей Есенин» (1926).

Автор данного исследования не ставил задачей отыскивать источники, послужившие побудительными причинами и исходным материалом для создания произведений Есенина. Попутной находкой стало обнаружение статьи Ф. И. Буслаева «О народной поэзии в древнерусской литературе (Речь, произнесенная в торжественном собрании Московского университета 12 января 1859 г.)»,[2420]2420
  Буслаев Ф. И. Указ. соч. С. 30–91.


[Закрыть] использованной Есениным в качестве одной из отправных точек для написания «Ключей Марии» (1918).

Известно, что в тексте «Ключей Марии» упомянуто имя Буслаева (V, 187) и комментаторы приводили другие работы филолога XIX века в качестве известных поэту и использованных в теоретической статье: Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Сочинения Ф. И. Буслаева. Т. 1. СПб., 1861; Исторические очерки Ф. И. Буслаева по русскому орнаменту в рукописях. Пг., 1917; Русская хрестоматия: Памятники древней русской литературы и народной словесности… Для средних учебных заведений / Сост. Ф. И. Буслаев. 12-е изд. М., 1912 (V, 452, 460, 462–465, 469).

Пример есенинского образца рассуждения о создании человека из вселенско-земного материала по данным «Голубиной книги» (V, 195 – комм. V, 469) восходит к цитате Ф. И. Буслаева «О народной поэзии в древнерусской литературе…» (с. 47). Упоминание Есениным мифа о возникновении Земли из тела человека: «Эдда построила мир из отдельных частей тела убитого Имира» (V, 196) – напоминает фрагмент той же статьи Ф. И. Буслаева (с. 45). (См. об этих сопоставлениях в главах книги.)

Есенинский «алфавит непрочитанной грамоты» (V, 199) касательно букв «а», «б», «в» и «я», «ижица», «фита» (V, 199–200, 203) в своем замысле опирается на фрагмент Ф. И. Буслаева об азбуке:

Надобно сказать правду, что популярное объяснение всех подобных предметов в старинных Азбуках могло бы быть весьма полезно для учившихся грамоте, если бы между этими объяснениями не встречалось самых превратных понятий, свидетельствующих о наивности древнерусских грамотных людей. Например: «В(опрос). Что у Спасителя на венце: ωτ. О. Н? Отв(ет). ωτ – От небес прииде во своя, и свои его не прияша. О – Они его не познаша. Н – На кресте его распяша. В(опрос). Что у Богородицы подпись М.Р.Ω.У? Отв(ет). Мария, Р – роди, Ω – Фарисея, У – учителя».

Эти и другие простонародные толкования были вносимы и в Иконописный Подлинник, но при них помещались и настоящие, истинные объяснения: так что внимательному читателю всегда можно было усвоить себе лучшее. Например, в Сборном Подлиннике графа Строганова сначала предлагается истинное толкование, а затем прибавлено: «Нецыи же толкуют их сице: ωτ – От небеси сошед, во своя приидох. О – Они же мя не прияша. Н – На кресте мя пригвоздиша».

В другом, тоже Сборном Подлиннике, принадлежащем тоже графу Строганову: «МРОУ. Се есть подпись образу Пресвятыя Богородицы; по-гречески глаголется: Миτерн (sic) Qey, а словенски толкуется: мати Богу, а не Марфа, яко же нецыи мнят».

После приведенных мною фактов почитаю совершенно лишним входить в доказательство той мысли, что наша древнерусская Азбука, несмотря на ограниченное и наивное понимание вещей, не лишена была поэтических и художественных интересов, как бы смутно интересы эти ни принимались, и, конечно, не малолетними только, но и, без сомненья, взрослыми учениками.[2421]2421
  Там же. С. 58–59 (курсив автора).


[Закрыть]

Примечательно, что Есенин, как и Ф. И. Буслаев, привел отдельные азбучные примеры, а не дал толкования всем буквам без исключения.

В нашем исследовании раскрыт прообраз есенинского персонажа, который назван в статье «Ключи Марии» (1918) как Иовулл (Иогулл) – см. главу 4.

Еще одной лингвистической находкой, обнаруженной в ходе фольклорных экспедиций в с. Константиново, стало новое прочтение стихотворения Есенина «Заглушила засуха засевки…» (I, 62 – 1914). Оказывается, согласно диалектным особенностям говора «малой родины» поэта, ударение в слове «засуха» следует ставить на 2-м слоге (хотя в литературном произношении стихотворный ритм становится иным, но он не проигрывает диалектному звучанию). О народном окказиональном обряде, который лег в основу стихотворения Есенина, рассказала уроженка с. Константиново. А. И. Цыганова, 1911 г. р., сообщила: «А вот тогда бывалоча ещё вот когда засуха, ходили кругом поля с этими, как они называются, с иконами – иконы-то на длинных шестах, с иконами так. И вот когда бывала засуха, так мы в воскресенье идём в церковь, батюшка объясняеть, что если на этой неделе дождя не будеть, на следующей в воскресенье пойдём кругом поля, вот где наше например Константиново поле, начинаем от Кузьминска и кругом туда до Раменок – всю поле кругом и потом обратно в церковь. Это я помню хорошо: бывало, придём устанем!».[2422]2422
  Записи автора. Тетр. 8а. № 469 – Цыганова Анастасия Ивановна, 1911 г. р., с. Константиново Рыбновского р-на Рязанской обл., 12.09.2000.


[Закрыть] Сообщение А. И. Цыгановой не только заставляет фонетически иначе звучать стихотворение Есенина, но и прибавляет новый смысловой штрих к его сюжету: обряд проводился в воскресенье, а не в любой день недели.

Однако самым главным является то, что впервые выдвинут, выявлен и обоснован антропологический подход к изучению жизни и творчества С. А. Есенина. По нашему мнению, он является актуальным и плодотворным для современного этапа развития литературоведения. Безусловно, антропологический аспект исследования может быть распространен на многие (если не на все) фигуры писателей – как русских, так и зарубежных.

Данная монография, несмотря на ее большой объем и разнообразие проанализированных проблем, является «первой ласточкой» в плане антропологической поэтики. Совершенно очевидно, что количество изучаемых теоретических позиций может быть увеличено и расширено в содержательном плане. Нуждаются в разработке такие частные проблемы, как авторская структура персонажей и их индивидуальные черты, женские и мужские характеры, личность человека-творца, особенности художественного психологизма и др.