Текст книги "Греческий зал"

Ex pede Herculem
(по ноге узнаем Геркулеса)

По ноге узнаем Геркулеса,

Как явился сильный человек,

Кто на палубу добавил веса,

Отчего враг обратился в бег.

Ноги – корни, что питает древо,

Что восходит из глубин времен.

Память, не хромай налево!

Только правдой мир был изменен.

26.06.12.

In nuce
(в орехе: вкратце)

Пространство сжатое запряталось в орех.

В орехе суть короткая точна.

Орех познанья расколоть не грех

С искусством вкратце говорить слова.

26.06.12.

Animi fortitude
(доблесть духа)

Дух – история народа,

Подвиг чей в войне пройден.

И не дремлет, видит око,

Он у пушки чутким сном.

Ждет сражения начала

И победного конца.

Силы было в нем немало.

Он ядро, он и сердца.

Ты надень медаль о славе,

Доблесть, докажи, была.

Чтобы в заповедных далях

Стала звездочка светла.

09.09.12.

Ариэль

Парящий Ариэль из мыслей

На Небе разложил диван.

И, словно гуси, с диким визгом

Плескался мысленный фонтан.

Собрать б гусей и на бумаге

Все пунктуально изложить.

Но бьется Ариэль в отваге.

Рога оленя поносить б.

Они роскошны. Ведь «Поэта»

Читает Ариэль. Он гром.

Кто думал про любовь, что это

Не ночью темной, светлым днем.

Увидеть хочет он взаправду.

Вина же выела глаза.

И в них вино сбивает с ладу.

Не будь вина, и нет вина.

И просят гуси, чтоб посуше

Успели б их всех покормить.

Им хлеба мягкого б покушать.

Им хлебом вовсе не сорить.

И Ариэль подумал только:

– Ядрен батон испечь пора,

Чтоб облака сплясали польку.

И прекратилась бы игра

На небе, видеть б эту сущность.

Она в углах меримых сил.

И куб поставлю, даже кущность

Я мышцей сдвину. И бескрыл

Отверзнет ставни мира око.

Все закричат, как от иглы:

«Да, первые мы после Бога!»

Закрыть б глаза от их игры.

Слепые, ведь такие речи

Сожгли вмиг зрение людей.

Дым полонит, и волки мечут

Хвосты над пропастью мрачней.

О, что же там, за кубом этим?

Дом, мир, или Вселенский глаз?

И я вращаюсь на планете

На вебинаре в тот же час.

И заиграл оркестр живо. Табу

Пес злобный сторожит.

Батон пекут, и будет чтиво.

И вшивый пес уже молчит.

И Ариэль сказал: – Все голы

В одежде даже для войны.

Я шубу в облачном узоре

Сниму, и солнцем клеймены

Цветы и листья станут, травы.

Я буду трепетно искать

В них письма. Это ж не забава.

Подаст мне голос только мать.

И созидать начну я зданья,

Где навигация кругом.

Диван на Небе – мои знанья

Перемещу все в это дом.

30.09.15.

Пушкин Натали

Я весь в себе – ядро эмоций,

Горяч, как лава из Земли,

И быстр, как самый смелый боцман,

Что отправляет корабли.

Так поменять погоду смею

Я на бумаге, точно маг.

И словно мне лебяжью шею

Свернула рукопись в кулак.

А в нем колечко затаил я

Наталье. Это добрый знак.

Я хоть за три девять земель был,

Боялся ночь и страшный мрак.

Я погибал, навек забытый.

Не будь и правнукам та жизнь.

Она была окном открытым

И светом без ненужных призм.

Их столько было между строчек,

Что пролегли рекой большой,

Забором длинным, как мосточек,

Законопачены свечой.

Не извернуться, не промчаться.

Отрезан путь, и нет ходьбы.

Одни послания встречаться

Мне на бумаге для любви.

Любовь навеки – вот Наталья

Вдали, как уточка плывет.

И приближаюсь я в батальях

Веков историй в переплет.

24.09.15.

Символ

Как в ноты брошенные мысли,

Волна скатилась от скалы.

Так имя выточит отчизна.

И назовут его волы.

На амулете код заданный.

И не раскрыть его игрой.

Обмоет вихрь океанный

Пусть драгоценный камень твой.

Гласишь ты в космос «Мариконе!»

Святыни тонут пред тобой.

Поверья – что ложатся лона.

Их держишь ты своей рукой.

Пусть за скалою в легком бризе

Очерчен океан души.

Уснуть б навек в минимализме.

И ветер: Ши-ши-ши-иии…

01.12.15.

Пушкин и Совесть

Пьеса в стихах в 1-м действии

Автор. Пушкин. Совесть.

Автор

Вдали туманная дубрава

Виднелась Пушкину в окно.

Гремела прежняя забава,

Как тучка. Тень ее темно

Легла над полем. Слабым светом

Поэту бросил луч стрелу.

В окно под шторкою с ответом

Вдруг ветер закрутил юлу.

Как пономарь, жужжала муха,

Как гвоздь пробитый с острия,

Вбивала в мысли смысл тухлый.

Бежать хотелось от себя.

Прижался к стенке Пушкин тенью,

И робко воздух он вдохнул.

И запульсировала вена.

И мысли хлынули. И гул

Вдруг прекратился, в облаках

Расселись судья. В лесу пир

И вакханалья на цветах,

Как кудри, закрутили мир.

Пушкин

– Что пресыщенье. Только Бесы.

На лбу стоит опасный штамп —

Эстамп ученья в этом кресле.

Я словом истину воздам.

И будет чистая дорога,

Сухая, где Иисус ступал.

И кисть, как конь, смывает много,

Он сухожилия сорвал.

А совокупность – что за новость?

История? Какой восторг?

Автор

Вдруг совесть:

Совесть

– Я явилась, Совесть.

И запрещаю бранный торг.

Пушкин

Запрет. – Он был же изначально.

Разбита, как корыто, жизнь.

Рогами две свечи печально

Жизнь рассекли на эгоизм.

Я видел, тот раздел не к худу.

Художник нервно отчеркнет

Любовь, удел. Я не пробуду —

И в побежалости восход.

Совесть

– Размашист стал твой почерк прозы, —

Мелькнул в окне совиный взгляд. —

Избавить может от курьезов

Литературный только лад.

Пушкин

– Неописуемое чудо!

То не виденье, не угар

Любви, которой служит пудель…

Совесть

– Осточертело!.. Ах! Загар

Имеешь только жаркий.

Как будто солнечный удар,

На бал являешься ты маркий.

И золотом просыплет дар.

Пушкин

– Оценит кто? Кто выдаст плату?

Совесть

– Жир нагоняет светский бес.

Я знаю, все вернет с возвратом

Неописуемый Дантес.

Пушкин

– Кто? Кто? Постой же, Совесть. Кто он?

Скажи, чего крылом махать.

Совесть

– Угу! – сова сказала, – ворон

Не мог в истерике сказать.

Он душу рвал.

Пушкин

– Пророка

Искал я на века вперед.

И написал такие строки.

Миллиардеров в завидки берет.

Совесть

– А ты к царю шел за прощеньем?

Спеши скорей!

Пушкин

– О, Боже упаси.

Еще же дама к сочиненью

Ушла богиней.

Совесть

– И гласи

Теперь на небо!..

Пушкин

– Слышишь, Совесть?

В бумаге ведь прямой ответ.

Совесть

– Чиновник умер!

Пушкин

– То не повесть.

Совесть

– Так пахнет тухлой рыбой свет!

Расстрел охраною министра.

Желудки портят на балах.

Заставить б петушком артиста

Артачиться на сахарах.

И на французском старом

Уговорить своих врагов.

Пушкин

– Я знаю, что удел мой малый.

Совесть

– Греби лопатами крестьянскую любовь!

Пушкин

– Я светский. Я же не такой!

Совесть

– У Вонларларского шикарная карета!

Вот слава!

Пушкин

– Затменье! За крепкою стеной

Учителей читаю Ветхого Завета.

Тот камень не потрогать. Чары

Исходят. Чего змей злить?

Совесть

– Так поболей, подумай-ка за чаем!

Пушкин

– Бальзам на сердце – некуда спешить.

Автор

И Совесть снова:

Совесть

– Круглый стол

Объявлен. Будут в лоб вопросы.

Пушкин

– Я болен фобией, как вол.

И дамам шлю в корзинах розы.

Я видел сад – цвел парк измены.

И искажались лица в нем.

Кто наступил на ленту, пленным

Сдавался. И трубил «Подъем!»

Горнист у клумбы с горицветом.

И страшен был крутой завод.

Так нож глотал, вроде конфеты,

Китаец, словно кости кот.

Усадеб милая Россия,

Кого же снова в гости ждешь?

«Угу!» в углу кричит мне Филин.

Совесть

– На уголь книги не прожжешь!

15.05.15.

«Подари золотую коронку на карандаше…»

* * *

Подари золотую коронку на карандаше

Чтоб рисовать шедевры,

Чтоб штрих, повторенный за Фаберже,

Всем успокаивал бы нервы.

Чтоб кончик пальцев чувствовал огонь,

Который в самом сердце затаился,

И как огонь, поскачет время-конь,

Что на святом источнике напился.

30.04.13.

В галерее А. Шилова

Пусть Апполон не станет забытым манекеном,

Тем более безножен и безрук.

Декор у Шилова имеет цену,

Что пало – возрастет, так и обратный круг.

Неисповедим ведь путь, что так ведет с опаской.

Уборы, Переделкино…. И тишина.

И на полотнах встал вопрос неясный.

Отведай в ресторане Шилова вина.

Побалуйся салатом «Цезарь»

И вспомни клич: «Пришел, увидел, победил!».

Кто вдруг упал, не сделав шаг, – не бездарь.

Эгей с собой, знай, тайну утопил,

Чтоб снова возрождалась жизнь и крепла.

Там, где падение, там взлет.

Где взлет – падение там тоже. Лета

Поглотит все, оставив правды гнет.

«Больно, но сильно красиво…»

* * *

Больно, но сильно красиво —

Вот человечеству вызов.

И Фаэтон – светило

Распалось на множество призов.

Возраст – условность на свете,

Все решит красота.

Дух Фаэтона – планеты,

Как цветок Божества.

05.02.14.

Шедевр кимоно

Итику Кубот

О чем размышляют горные духи?

Укрылись они в кимоно.

На тканях затяжки сцепились, как мухи

Рисунок на них, как кино.

И хочется птицей парить в поднебесье,

Играть в театре-кабуки.

На тканях застыли волшебные песни,

Туманно, как Азы и Буки.

Небесно размыты линии кистью.

И виден весь Асидзури.

Идти в кимоно – это целая миссия.

Цветы укрывать в лазури.

21.01.14.

«Я возьму самый мелкий бисер на свете…»

В. Юдашкин

* * *

Я возьму самый мелкий бисер на свете,

Чтобы платья расшить таинственный шелк

Чтобы вышить самых великих портреты

Чтобы конных собрать вместе бы полк.

Чтоб изъяны убрать под драпировку,

И в цветочной симфонии под гармонию ткань.

Чтоб слова зазвучали не просто обмолвкой,

А вином сладким лились из греческих бань.

Что ни платье – тональность и настроение,

Что ни платье – то целый проект или план.

То в нем в космос полет, то покой, то движение.

Складки замерли, точно остывший вулкан.

Платье – мир, ветерок, путешествия,

И художника, нет, волшебника, дар.

Это новая жизнь, роскошь, целое шествие.

В высоте Рафаэля Юдашкина зал.

07.11.13.

Мания Парацельса

Волшебник, читая Парацельса,

Приметы пальцем подводил.

Из головы рождались тельца

И ток всемирный исходил,

Неся чего-то кстати и некстати.

Кто их поймет? Бесовский стан.

Волшебник на орехи всем им платит.

Они слепые, плачут: – Интриган!

Терпенье может длиться бесконечно.

И вот набрался мощности заряд.

Вдруг вспышка, и в теченье скоротечно

В воде проплыл огромный скат.

О! Боже! Только не зажглось бы море!

Подумал маг, и щелкнули глаза.

И мысли градом разразились с горя,

Как очумелая буза.

Но этот хаос знал волшебник.

Спиной он заслонил стену.

И видел, кто учения наследник

Его пустил неведенья слезу.

За ним же потянулись и другие.

Прогрессия росла день ото дня.

– Куда вы, дети? Все здесь были.

Оставили б в покое вы меня, —

Шептал волшебник, но давила

Удушливо словесная волна.

Сказал он «Стоп!» Секунда все решила.

Гигантская метнулась вдруг стрела,

Ударив в тучу, и на город

Обрушился мощнейший град,

Как отражение измора,

Что наслан чем-то наугад.

– Прощайте же, прощайте же кокотки.

Я снова отправляюсь в путь.

И разметались в небо фотки.

И дни, как пыль, распались. Где же суть

Искать большому расшибателю желаний

Дано. И снова маг

Сверяет сутками в исканьях,

Как б не сошлась игра из драк на флаг.

18.07.15.

Дежавю

В Коломенском схожу с холма

Я к берегу Москвы-реки.

Дорожка камнями рассечена,

Но с легкой будто бы руки.

Сажусь я, как русалка, на один,

Свои уставшие обмочив ноги.

Мне грустно, рыбка, будто клин,

Цыкнет о воду, словно бы восходят

Приветы из неведомой страны.

Не с нами свет играет в положенья.

Где дивом сказочным полны

Глаза в чешуйном отраженье.

Но грозный вылез стрелолист,

Напоминая страшной вестью

О мировой войне, и быстр

Поток смывает пену мести.

О! Сколько черных здесь камней!

Как негры на собранье гуру.

И страх Дивеевых ночей

Последнюю спускает шкуру.

Как много страха – камера и склеп.

Он тюрьмы и запрет на право.

Как женских поколений слеп

Клон урок, уродует их нравы.

Впустили мужика к ним, наконец.

Вот дива свет не видывал такого.

Гуляет Африка с глазами, как борец,

Что отравить готовый все живое.

Живое где ж? В каком огне?

Животворящем иль в сердечном?

Но только Сергию в Посаде и во вне

Паникадило не представлено для свечек

Как много страха! Отчего?!

Принц Датский Гамлет за решеткой

Упрятал мысли. И бегом-бегом…

Помет овечий многоплодный,

Как облака! Несутся так…

И только плетка, что отрава,

Стегает. И волшебно мак

В головках созревает… Браво!

Так хорошо в великолепии одном.

Кричи! Такое было право.

И выбито оно не молотком,

Не пеной, и не каменным ударом.

А мысли славной благодать

На все наложит кладенец свободы.

Но многодетная вздыхает мать,

Что сыновей убили за работой.

За что, за что же свет не мил?

И проститутки в клетках издеваясь,

Кричат: «– Опять не накормил

Нас дядя тот. И майся, майся!

Уж ноем век за веком тут,

Как надоела эта бесконечность».

Сорвать б для обезьяны прут

И отстегать б ее, конечно.

Чтоб требовать, как прежде не могла.

Уж! Сколько усечений, ран и трещин!!!

Я знаю ту, что дом свой стерегла,

Единственная женщина из женщин.

19.07.15.

Акцент

Судьба – это проекция души,

Как в семечке крылатой стимул роста.

На схемы действий мел не искроши.

Акцент поставь, как галочку с вопросом

Он точно под околышем кубанки

Зашитая казачья песнь.

Судьба ж плетет нить не с изнанки.

Казак же плеткою бичует спесь.

Акцент поднимет пусть к высокой ноте.

Оценит мастерство, шедевр, талант.

Он семечко крылатое в полете.

Любовь он голубей, он миф, Атлант.

Акцент весь мир нам расчертил на схемы.

Подметить на плите лицо помог.

Вопросов много, он же главный и по теме.

Он линза та, что помогает видеть толк.

26.09.12.

Литературный герой

Он был до чертиков красив.

С него одежду рвать хотели.

И тень его, как диво див,

Бродила, как кот по постели.

Приятно, что он петухом

Ходил так часто на дуэли.

А тень казалась черным днем,

Как горький привкус «Эскафели».

Но может, здесь закрыть глаза,

Познав в том благородство вкуса.

Была б не тронута краса,

Как неразорванные бусы.

30.09.12.

Остановившись среди людей

Среди людей я маленькая крошка,

Которую легко прижать,

Обидеть, ущемить немножко,

Что для меня, как в пропасть упадать.

«Обидчиков» намеренья другие.

Смотрю, гадаю, горячится кровь.

Поставьте ж зеркала златые

Напротив надписи «любовь».

05.12.12.

Бархатова Вера

Жизнь по скользящей полосе

Мне стала бархатным цветком…

Предел я видел свой везде

И мерил им я все кругом.

Я заблуждался, может, в том

Но шел все ж прямо, не свернув,

Я с той дороги, что как кон,

Назвала таксу, как сову.

Себя проверил тысчу раз.

И вывел жизни интеграл.

Но отчего ж я унывал?

Куда пропал энтузиазм?

И думал, что пропащий я.

Но, может, в том был мой обман.

Жизнь – ложь, не настоящая.

И от себя бежал я сам.

Покаяться – но не могу.

Я окажусь опять в петле.

Глушу мозги и тошноту

Я вызываю налегке.

Отрава – жизнь, не подступись.

Нажал бы кто-нибудь на «Стоп».

Сквозь стену, как ты ни ломись,

Опять получишь ложкой в лоб.

Я бредить кошкой стал во сне,

Пантерой черной, будто ночь,

Чья тень бродила на окне

И мчалась бесконечно прочь.

И я ее хотел поймать,

Остановить ту бесконечность,

Ласкать шерсть – бархатную гладь,

Испить, как кофе, с ней беспечность.

Чтоб тень ее укрыла дом.

Я бредил, бредил черной кошкой.

И вдруг сказал я: «Дело в том,

Что кошка – женщина немножко.

Чтоб осторожность испытать,

Я сверху где – то на карнизе

Хочу всю ночь с ней помечтать,

Побаловать себя в капризе.

– О, кошка, кошка, где же ты?

Ответь, услышь чрез тьму и ночи.

И вот пределом красоты

Она предстала между прочим.

Да, между прочим, но потом…

Я понял, высока в том мера,

Когда увидел за окном

Прогулку Бархатовой Веры.

Девица так стройна, мила,

Пальто носила с красным бантом.

В один и тот же час была

Она в бульваре с одним франтом.

Смотрел я из окна на них.

А бабка мямлила: «Знай Веру».

Я Бархатовой посвятил бы стих,

Коль разуменья знал примеры.

Но был уж слишком я горяч,

Горел в желаниях напрасно.

О, сколько б я решил задач,

Коль не искал затей опасных.

А бабка продолжала: «Ты

Меня не слышишь, к сожаленью.

А помню, прятали банты,

Призы, билеты, приглашенья.

А ты горюешь день за днем,

Все таешь, точно в церкви свечка,

Горишь холодным ты огнем.

Кот даже в тепленьком местечке».

– Так что же Бархатова, что ж?

– Особа та не без ответа.

Ты на крестьянина похож,

Она на барыньку с секретом.

– Как все таинственно, как ночь.

– Ты в толк бери и действуй смело.

– Мне многое давно невмочь.

– Так начинай, берись за дело.

– Я убедиться уж готов

С твоим, бабулька, говорком.

Из золотых цветет жизнь слов.

Мне станет бархатным цветком.

– Слова на ветер не бросай.

Они с загадкой под замком.

Смотри на Веру, не теряй

Свой вежливый, учтивый тон.

Умей с ним жить, и будет ладно.

– А как же новый интеграл?

– И с ним не будет всем досадно.

Мир испокон не унывал.

16.10.12.

Футбол

Шум сегодня и раздолье.

Проявить б мужичью волю!

И «Оле – оле» – гундос

Слышен в Лужниках вразнос.

Вот кипение где крови.

На футбольное здесь поле

Выйдут ЦСК, «Спартак».

И начнется кавардак.

Свиста много, крика много.

Подняла тогда тревога

Для порядка и солдат.

У метро они стоят.

И полиция спецназом

Оцепила все дворы.

И по рации приказы

Они ждали до поры.

На боку у них дубинки.

В касках черных, как жуки.

Этот матч не для разминки.

В нем атаки, в нем бои.

Будто бомба, мяч летает.

И фанатов так страстит,

Что все поле полыхает,

Все гудит, орет, свистит.

Разыграйся, мужиковье!

И голы забей скорей!

Риск, азарт дошел до крови!

Хорошо, что нет смертей.

Вратарю в глаза петарду

Запустил один смельчак.

Против правил и неправды

Протестуют и кричат.

Игроки сцепились вместе,

Гладиаторам подстать.

Искалечились на месте.

Зубы б, кости досчитать!

Бой, не бой – а матч футбольный

Объявил большой разгон.

И как смерч повеял, вольный

Разухабистый клаксон.

22.11.12.

«Не будь язвительно красив…»

* * *

Не будь язвительно красив,

Не затмевая в праздник флаги,

Терпи, жди, слушай, чтоб курсив

«Пожаром» не прожег бумаги.

И делать вывод не спеши.

Не щелкай мысли, как орехи.

Нет автоответчика души.

Не от нее идут помехи.

20.09.12.

Сделка с Сатаной

Черная машина мелькнула, словно дьявол.

И дыхнула черным газом на бульвар.

Я сказала: «Демон очень уж удалый.

Ну а я от Бога получила дар».

Знаю эту таксу, за неё плачу.

На такси я белом быстро покачу.

Даже «МЕЧ» на номере к подвигу зовет

Мне с «МЕЧом» не страшно. Еду с ним вперед.

Я сильна, уверена. Солнце высоко.

Будто Богом велено ехать далеко.

И легко катится на колесах мне

С песенкой-попутчицей стало веселей.

Только Газ шипит мне голосом змеи:

– А ведь черный дьявол схватит за рули

Поведет машины все он за собой.

Обернется это страшною бедой.

– Мной грехи искуплены. Дьявол не в такси.

Это не посудина, а летит «Мерси!»

Всем, кто едет рядом, что душа чиста,

Не считая черного твоего хвоста.

Мне не страшен Дьявол. С ним не по пути.

– Ну, смотри ж, не сможет дальше повезти

Здесь такси тебя, – Газ мне говорит, —

В пробке на дороге город весь стоит.

И рычат Моторы: – Пробка отчего ж?!

А навстречу хором озорной галдеж.

Все машины едут и подняли спор.

Там была авария, сломан светофор.

Номер «МНУ» машины смят наперерез.

Его форд под номером «МНИ» сдавил, как пресс.

Это была сделка, сделка с Сатаной.

Что же за язык этот номерной?

20.02.13.

Реставрация чувств

Мои чувства – океан

Ими город я создам

И построю с ними дом,

Призраком исчезну в нем.

Шелестят страницы книги.

Звездные ловлю я миги.

Дышится теперь легко

В бесконечность далеко.

Точно кубы пирамид,

Двигаю слова по буквам.

И рисуется вдруг вид

В храме греческом мне друга.

Храм тот снова воссоздал,

Сверив он по звездам время.

Храм из книги оживал.

Золотом светилось темя.

01.01.14.

Синие розы

Подарю тебе синие розы

Позабыть ушедшие грозы.

Цвет напомнит их синий сапфир

И любви таинственный мир.

Варна стала нам городом встречи.

В храме тают в воде наши свечи.

Розы синие, как волны моря,

Нам затушат жгучее горе.

Нам не надо совсем унывать.

Эти розы лицо умывать.

Я в залог нашей чистой любви

Подарю. Эти розы твои.

Синий цвет пусть тебя сберегает.

Мужской силы оплотом стал он.

Как объятья, крепко сжимают

Лепестки розы синей бутон.

Подарю тебе синие розы

Позабыть ушедшие грозы.

Цвет напомнит их синий сапфир

И любви таинственный мир.

22.04.13.

Рося

Короткий день снежинкой тает.

Из длинной ночи день растет.

Как ярость от костра витает,

Горячий снег росу дает.

И Рося толстую подушку

В берлоге, что накрыл сугроб,

Мнет, чтоб превратились мушки

В ледышек сахарный сироп.

Сосет он лапу. Вот потеха.

Берлога – лучшее из мест.

Задачи колки, как орехи.

ОН даже и такое ест.

В когтях запавший запах снега,

Снежинок сказочный разлет.

И движет Альфа и Омега

В созвездья Росиный оплот.

13.01.16.

Европейская классика

Платан

Уже весна, и распускается платан.

Он дерево всех парков европейских.

Бесстыдницей зовется. И Жан, и Иоган

Под ним слагают свои песни.

Платан растет в оба конца.

Как корнем вглубь, равно и кроной вверх единой.

Как в древе рода, рок метит сына и отца

Кровь сына в крону, отца же до корней глубинно.

В том парке хочется читать

Под кроною платана о мире первородном.

Латынь и Библию приятно изучать.

И думать о прекраснейшей погоде.

26.04.12.