Текст книги "Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии"

В 1905 году, чудом избежав побоищ еврейского погрома в Cаратове, Тейтель создал комитет по расследованию этого злодеяния и оказанию помощи его жертвам, потребовав от Петра Столыпина, тогда местного губернатора, признать свою личную ответственность за случившееся. Столыпин публичных покаяний не принес, но Саратовский окружной суд привлек к уголовной ответственности некоторых из тех, кто участвовал в разбойных нападениях на евреев4949
  «Дело о разгроме магазина жителей г. Саратова Стычинского Л. Ф. и Михайловского П. И. и квартиры Стычинского Л. Ф. во время еврейского погрома». Саратовский архив. Ф. 7. Д. 2 683.


[Закрыть].

Приезжая в Петербург из Саратова, Тейтель активно включился в деятельность Общества распространения просвещения между евреями в России, Еврейского колонизационного общества, Общества ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России, а несколько позже – Бюро защиты евреев, чьим активистом он был в Саратове. Начиная с 1880-х годов эти организации – представительства европейских общественных структур либо основанные на их принципах работы – играли ключевую роль в деле просвещения, социализации и культурной интеграции российского еврейства. У старших товарищей – представителей третьего поколения маскилим, таких, как Ушер Розенцвейг, брат раввина Танхума Розенцвейга, – Тейтель стал перенимать опыт, с молодыми – Максимом Винавером5050
  Винавер Максим Моисеевич (1862–1926) – юрист, публицист, общественный и политический деятель, был членом Центрального комитета российской партии конституционных демократов (Партии народной свободы), жил в эмиграции с 1919 года.


[Закрыть], Яковом Фрумкиным5151
  Фрумкин Яков Григорьевич (1880–1971) – юрист, общественный деятель.


[Закрыть], Леонтием Брамсоном5252
  Брамсон Леонтий Моиссевич (1869–1941) – общественный и политический деятель, член I Государственной Думы, один из соавторов Закона о политическом равноправии всех народностей России, принятого Временным правительством в 1917 г.


[Закрыть] – решать практические вопросы жизни еврейства вне черты оседлости и внутри нее. Его обширные знакомства в Петербурге и в Москве как профессиональные, так и общественные, оказались подлинным «университетом жизни» не только для него самого, но и для многих из его младших друзей, приобщившихся при участии Тейтеля к делу социальной солидарности: «Он сводил добрых людей между собой, возбуждал инициативу общественной работы»5353
  Тейтель Я.Л. Юбилейный сборник. С. 53.


[Закрыть]Не оказав особого влияния на продвижение судебного чиновника из провинции по карьерной вертикали, эти контакты помогли ему стать причастным к кругам формирующейся еврейской элиты Российской империи и обрести новые возможности работать на благо людей.

Анализируя позднее свои жизненные наблюдения, Тейтель пришел к выводу, что «простому народу чужда расовая и национальная вражда»5454
  Тейтель Я. Л. Из моей жизни. С. 176.


[Закрыть]: «Он терпим к чужакам. Антисемитизм в России – продукт, полученный путем искусственного соединения, в котором оказались замешаны, с одной стороны, правительственная политика, с другой – страх конкуренции русских купцов, к тому же жадность чиновников»5555
  Teitel J. Aus meiner Lebensarbeit. S. 80. Определение Тейтеля близко к мнению Слиозберга: «…Антисемитизм в политике последних двух царствований шел не снизу вверх, а, напротив того, сверху вниз, и <он> отнюдь не объясняется ни объективными данными жизни, ни якобы враждебным к евреям настроением народных русских масс» (Слиозберг Г. Б. Дела минувших дней. Т. 1. С. 118; выделено Слиозбергом).


[Закрыть]Тем не менее антисемитизм на общегосударственном и местном административном уровнях существовал, и это сказывалось и на положении самого Тейтеля. Влиятельная столичная газета «Гражданин» князя Владимира Мещерского писала о «недопустимости того, чтобы в христианском государстве еврей производил следствие над православным»5656
  Гольденвейзер А. А. Я. Л. Тейтель (1850–1939) // Еврейский мир. Сб. II. Нью-Йорк: Союз рус. евреев в Нью-Йорке, 1944. С. 306.


[Закрыть]. Склонность Тейтеля к оправдательным приговорам, его общественная деятельность в защиту и поддержку евреев, его народническое и социал-демократическое окружение – всё это вызывало растущее раздражение начальства. В 1912 году, после тридцати семи лет беспорочной службы, Тейтель был вынужден выйти в отставку5757
  См.: Отъезд Я. Л. Тейтеля // Саратовский вестник (Саратов). 1912. 8 февр. № 31. С. 3.


[Закрыть], – пусть и в почетном статусе действительного статского советника, но без дворянского титула, как полагалось тогда. Министр юстиции Иван Щегловитов пояснил ему: «Министерство ничего лично против Вас не имеет. Главная причина, делающая Вашу отставку необходимой, – это Ваше происхождение и нынешний политический курс»5858
  Тейтель Я. Л. Юбилейный сборник. С. 26. Имеются в виду национальность Я. Л. Тейтеля и антисемитские тенденции в кадровой политике на государственной службе при Николае II.


[Закрыть].

Жители Саратова провожали Тейтеля как героя: прощание было устроено и в Окружном суде, где Тейтель счел важным попрощаться даже с курьерами (!), в синагоге на Цыганской улице, где в его честь пел хор и был организован детский праздник, и в общественном собрании, где собрались члены Общества вспомоществования лицам, стремящимся к высшему образованию. Свое пребывание в городе на Волге Тейтель завершил публикацией в «Саратовском вестнике»5959
  К отъезду Я. Л. Тейтеля // Саратовский вестник (Саратов). 1912. 11 февр. № 34. С. 3.


[Закрыть], в которой призвал городской комитет помощи бедным к созданию столовых для нуждающихся учащихся и предложил городскому правлению идею создания бюро трудоустройства молодых специалистов . Последнее предложение опередило время лет на сто.

В 1914 году, во время посещения Одессы, Тейтель побывал на месте массового захоронения жертв погрома. Вспоминая об этом позднее, он писал с болью и обеспокоенностью о «судьбе еврейского народа, который в прошлом и настоящем имел и с большой вероятностью в будущем будет иметь много подобных массовых захоронений. Когда этому придет конец? И будет ли он вообще?»6060
  Teitel J. Aus meiner Lebensarbeit. S. 179.


[Закрыть].

Поиском решения еврейского вопроса на государственном уровне озаботилось не царское правительство, а правительство Англии, где в 1890 году парламентским решением было создано Еврейское колонизационное общество, намеренное открыть в российской столице свое рабочее представительство. В отличие от российского еврейства, которое в конце девятнадцатого века только приступило к самоорганизации, европейское еврейское сообщество уже обладало множеством организованных структур и социальных институций. При этом, как отметил Генрих Слиозберг, «русское еврейство не имело никакого контакта с частями еврейства в разных странах Европы… Кадры еврейской интеллигенции были незначительны»6161
  Слиозберг Г. Б. Дела минувших дней. Т. 3. С. 139.


[Закрыть]Но тут Тейтелю повезло: в Петербурге он знакомится с Давидом Фейнбергом (1840–1916), доверенным лицом барона Горация Гинцбурга и первой фигурой в вопросах контакта евреев России с немецким еврейством6262
  О Давиде Фадеевиче Фейнберге (1840–1916), главном секретаре центрального комитета Еврейского колонизационного общества в Петербурге с 1891 года, см.: Фейнберг Д. Ф. Начало еврейской общины в Петербурге / Предисл., подгот. текста и примеч. И. Левиков // Лехаим (М.). 2009. Авг. № 8 (208). С. 31–35; Там же. Сент. № 9 (209). С. 32–36.


[Закрыть]Фейнберг был мотором действенной помощи еврейству: именно он в 1904 г. стал зачинателем проекта спасения еврейских сирот – жертв одесского и кишиневского погромов – и организации помощи для них от европейского еврейства. В 1890-е годы Фейнберг, занимавший почетную должность генерального секретаря только учрежденного в столице империи Еврейского колонизационного общества, открыл Тейтелю дверь в еврейский мир Германии, Англии и Франции, представив его лидерам общественных организаций, интересовавшимися положением евреев в России. Почти за четверть века до встречи с Фейнбергом, Тейтель познакомился с первым евреем в судебном ведомстве России – обер-секретарем Уголовного кассационного департамента Сената Германом Трахтенбергом6363
  Тейтель Я. Л. Из моей жизни. С. 37.


[Закрыть]Вероятно, именно Трахтенбергу и его знанию европейской практики судебных дел Тейтель обязан своим интересом к уголовному правосудию. Опыт деятельности Трахтенберга как мирового судьи оказался полезен Тейтелю не только профессионально, но и в общественной жизни в России и в Германии, где он стал де факто мировым судьей по делам беженцев. В доме Трахтенберга, как и позже в доме Тейтеля, встречались представители разных сословий, а хозяин был всегда активным заступником бедных и нуждающихся. Третьим великим старцем и учителем Тейтеля стал гeрманский филантроп Герман Абрахам (Hermann Abraham), основатель сети детских кухонь и столовых для бедных по всей Германии. Дело помощи другим было для этих троих смыслом бытия, продлевающим их жизнь. Тейтель умел ценить мудрость своих достойных учителей, перенимая у них опыт соединения высокого профессионального долга с общественным призванием, организационные навыки и … опыт активного долголетия.

Начав с переписки с Паулем Натаном (Paul Nathan), гласным берлинской думы и одним из лидеров Общества помощи немецких евреев, Тейтель, который с 1906 года регулярно совершал поездки в Европу, переходит к личному общению. «Без Натана не установились бы звенья еврейской солидарности сначала в Европе, а потом с исконным американским еврейством»6464
  Слиозберг Г. Б. Дела давно минувших дней. Т. 3. 1933. С. 139.


[Закрыть], – так охарактеризовал Генрих Слиозберг вклад Натана в развитие отношений русского и международного еврейства. Именно немецкое еврейство в лице Общества помощи немецких евреев стало главным посредником между русскими евреями и еврейскими организациями в Германии, Франции, Англии и США. Через Натана Тейтель знакомится с Бернхардом Каном (Bernhard Kahn), председателем европейского отделения «Джойнта» (Joint Distribution Commitee) и его женой Дорой Израилевной. Обе семьи – Тейте-ля и Кана – связывала многолетняя дружба. Годы спустя Кан вспоминал о визитах Тейтеля в Германию: «Как перелетная птица, которую врожденный инстинкт посылает в определенное время туда, где ждет ее тепло и обновление жизненных сил, – так и он ежегодно являлся к нам, чтобы получить от своих братьев в центральной Европе новые силы. Однако, и среди таких перелетных птиц, он представлял собой редкий экземпляр: он не только искал тепло, он приносил нам, молодым, свое тепло <…> мы, воспламененные его примером, работали с удвоенной энергией»6565
  Тейтель Я. Л. Юбилейный сборник. С. 86.


[Закрыть]Узы дружбы связывали Якова Тейтеля и с крупным германским предпринимателем и меценатом Джеймсом Симоном (James Simon), многолетним председателем Общества помощи немецких евреев, знаменитым меценатом и коллеционером искусства.

Наблюдая деятельность евреев Германии (Пауля Натана, Джеймса Симона, Бернхарда Кана и других), Тейтель отмечал присущие им «необыкновенную преданность своей родине, глубокий искренний патриотизм»6666
  Тейтель Я. Л. Из моей жизни. С. 175.


[Закрыть]Похожая характеристика относилась и евреям Франции в лице выдающихся общественных деятелей Сильвена Леви (Silven Levy), Нарцисса Левена (Narcisse Leven), а также Великобритании в лице Люсьена Вольфа (Lucien Wolf), о которых Тейтель писал, что «они подлинные патриоты стран, в которых живут»6767
  Teitel J. Aus meiner Lebensarbeit. Kaufmann-Verlag. Frankfurt a. Main. 1928. S. 94–95.


[Закрыть].

Национально-освободительное движение евреев в России для Тейтеля было движением к равным правам в образовании, на государственной службе, в тои числе и исполнения евреями воинской обязанности. Он считал, что опыт деятельности еврейских общественных организаций Европы, их социальной солидарности и культурной интеграции евреев полезен и для российского еврейства. Тейтель и сам был «редким русским патриотом», который умел действенно любить и русский, и еврейский народы6868
  Тейтель Я. Л. Юбилейный сборник. С. 54.


[Закрыть]В отличие от своих более молодых коллег как в Германии (как Пауль Натан), так и в России (например, как Генрих Слиозберг), которые в преодолении самодержавия видели решение еврейского вопроса, как части общерусского вопроса, Тейтель стоял на позиции законодательного реформирования, как средства для равноправия и улучшения жизни евреев.

Тейтель не был сионистом ни на родине, ни в эмиграции. Он придерживался позиции, что евреи могут и должны жить и в России, и в Германии, и в любой стране, где люди способны жить свободно и равноправно. В 1914 году в Лондоне, став свидетелем конфронтации сионистов, ратующих за создание еврейского государства в Палестине, и территориалистов, убежденных, что евреи способны наладить свое общежитие везде, Тейтель принял на себя роль переговорщика. Его умение находить компромиссы обратило на себя внимание. Именно ему было доверено председательствовать в январе 1922 года на учредительном собрании комитета организаций русских сионистов за границей по поддержке деятельности «Керен-ха-Йесод» – межународной еврейской организации в поддержку евреев в Палестине, учрежденной в конце 1920 г. в Лондоне и начинающей свою работу в Германии6969
  Среди сионистов // Руль (Берлин). 1922. 21 янв. № 360. С. 5.


[Закрыть]В 1923 году именно к Тейтелю обратился германский Уполномоченный Лиги наций по делам беженцев Мориц Шлезингер (Moritz Schlesinger), обдумывая программу возможной эмиграции еврейских беженцев из кризисной Германии в Америку7070
  ГАРФ. Ф. Р-5 775. Оп. 1. Д. 31. Л. 11 (письмо М. Шлезингера к Я. Л. Тейтелю от 2 июня 1923 года).


[Закрыть]Тейтель – один из знаковых представителей русского еврейства, кто неустанно занимался поиском путей улучшения жизни евреев как локально, в конкретной стране и в конкретное время, так и глобально, осознавая важность международных контактов и консолидированных действий еврейского сообщества в социальной и правовой сфере. В 1927 году к Тейтелю обращается Американский еврейский конгресс с предложением принять участие в подготовке конференции, которую планировалось провести 17–19 августа 1927 г. в Цюрихе. Ее организаторы сионисты – Лео Моцкин и Нахум Соколов, аргументировали свое обращение необходимостью «в центральном органе для согласования шагов и акций, предпринимаемых множеством разных организаций, а также изыскания средств, необходимых для борьбы за осуществление признанных договорами прав и для противодействия антисемитской волне, захватившей много европейских кругов»7171
  Там же. Ф. Р-5 774. Оп. 1. Д. 131. Л. 1–2 (письмо Американского еврейского конгресса к Союзу русских евреев в Германии от 16 августа 1927 года).


[Закрыть]Умея договариваться со всеми, Тейтель имел свой резон участия в общественных форумах, впрочем, никогда не личный, но общественный. Из письма к писателю А. П. Бурову от 24 июня 1931 г. мы узнаем, что Тейтель принимал участие и в 17-м Сионистском конгрессе в Базеле, который проходил с 30 июня по 15 июля 1931 г. У Якова Львовича там были свои «стратегические» задачи: «На днях я собираюсь в Щвейцарию, в Базель и другие города. В Базеле предстоит конгресс, в котором я приму участие. На конгрессах обсуждаются мировые вопросы, разные проблемы, а я являюсь туда с моим «маленьким» делом, делом облегчения тяжелого положения ч е л о в е к а»7272
  РГАЛИ. Ф. 2 274. Оп. 1. Ед. хр. 80. Л. 1 (письмо Я. Л. Тейтеля к А. П. Бурову от 24 июня 1931 года). Слово «человека» выделено Я. Л. Тейтелем.


[Закрыть].

Интересен и тот факт, что еще задолго до основания (в 1936-м) Всемирного еврейского конгресса, Тейтель осознал необходимость создания международной организации, которая будет избираться из представителей всех стран, где проживают евреи, имея вес на политической арене и независимый консультативный характер. В феврале 1915 г. в своем письме к лидерам еврейской общественности Великобритании – президенту Англо-еврейского комитета Клоду Монтефиоре (Claude Montefiori) и президенту Еврейского исторического общества Люсьену Вольфу (Lucien Wolf) – Тейтель предложил проект такой международной организации, которая бы «состояла из общественных деятелей всех стран, кому дороги интересы еврейского народа, защищала интересы евреев и способствовала улучшению жизни еврейства»7373
  ГАРФ. Ф. Р-5 774. Оп. 1. Д. 115. Л. 6–9 (копия письма Я. Л. Тейтеля).


[Закрыть], отмечая особенное значение такой деятельности в кризисных ситуациях, требующих радикального решения. Мотивируя свое решение геополитически, прежде всего тем, что еще до окончания войны евреям разных стран следует позаботиться о своем будущем, т.к. новая карта Европы не изменит их положения, он исходил из того, что если евреи на фронтах Первой мировой войны доказали, что «они прежде всего граждане… государств», то и международная консолидация в решении гражданских вопросов – важный радикальный шаг для их будущего. При этом он не выделял необходимость решения вопроса исключительно для русского еврейства, считая его частью общемирового еврейства. В. А. Поссе отмечал: «Для Тейтеля еврейский Бог был гением еврейского народа, был тем, что объединяет в единое национальное целое евреев, разбросанных по всему земному шару»7474
  Поссе В. А. Мой жизненный путь. М., 1929. С. 89–90.


[Закрыть]Тейтель, идеи которого опережали время, во многом и сам был носителем этого будущего, в котором консолидированные действия и взаимопомощь государств, организаций, людей, инициатив будет не идеалом, а нормой.

Не случайно одним из его идеалов был петербургский доктор немецкого происхождения Федор Гааз, главный врач московских тюремных больниц, которого еще при жизни называли «святым доктором». В письме от 9 октября 1909 г. к известному адвокату Анатолию Кони, который был одним из инициаторов установки памятника доктору Гаазу, Тейтель писал: «Очень мне нравится надпись на памятнике “Спешите делать добро!” Это, кажется, первый памятник доброму человеку, доброму сердцу. А как теперь велика нужда в добрых людях! Жилось бы лучше, если бы было побольше докторов Гаазов»7575
  Письмо Я. Л. Тейтеля к А. Ф. Кони от 9 (22) октября 1909 года. ГАРФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 3 395. Л. 10. В ГАРФ хранится восемь писем Тейтеля к Кони, написанных в 1909–1915 годы.


[Закрыть]По воспоминаниям самарского историка Александра Смирнова, Тейтель любил повторять: «Спешите делать добро»7676
  Смирнов А. А. Театр душ. С. 384.


[Закрыть]Его и самого еще при жизни друзья стали называть «доктором Гаазом»7777
  «Доктором Гаазом» Тейтеля впервые назвал Н. Г. Михайловский (Гарин) еще в 1900 году, выведя его в образе следователя Абрамсона в очерке «В сутолоке провинциальной жизни». Также см.: Левин С. И. К 70-летию Тейтеля // Руль (Берлин). 1921. 6 дек. № 320. С. 5; Слиозберг Г. Б. Семидесятилетие Я. Л. Тейтеля // Общее дело (Париж). 1921. 26 нояб. № 496. С. 3.


[Закрыть]Генрих Слиозберг, вспоминая любимое выражение Тейтеля «класть заплаты» на разрывы в человеческих судьбах, отмечал, что «Тейтель всю свою жизнь чинил чужие жизни, надламывающиеся от нужды, но этой работой он не только спасал эти жизни, но и клал постоянно фундамент добра в человеческих отношениях, будил сердца»7878
  Тейтель Я. Л. Юбилейный сборник. С. 56.


[Закрыть]За теплоту сердца и веселый нрав Тейтеля любили все. Близкие сравнивали его с «большим, добрым, ласковым ребенком»7979
  Грузенберг О. О. Очерки и речи. С. 165 (статья Грузенберга «Памяти Якова Львовича Тейтеля» (1939)).


[Закрыть]; «он любил быть среди молодежи, умел дружить с детьми, с простыми людьми всех профессий и национальностей – с прислугой, приказчиками, парикмахерами. Этому способствовал и его природный демократизм и непритязательность в личных привычках»8080
  Гольденвейзер А. А. Я. Л. Тейтель (1850–1939). С. 317.


[Закрыть].

Октябрьский переворот 1917 года Тейтель не принял. О голоде и лишениях в Санкт-Петербурге Тейтель, который был свидетелем революционных волнений, в своих воспоминаниях предпочел умолчать. В начале октября 1918 года Тейтель вместе с женой и семьей сына подал прошение о выезде в Украинскую Республику на шесть месяцев, аргументируя отъезд необходимостью лечения8181
  Я. Л. Тейтель. ЦГА, Санкт-Петербург. Р. 80. Оп. 22. Д. 3651.


[Закрыть]Два года Тейтели провели в Киеве, власть в котором сменилась четырнадцать раз. Бои и погромы не испугали Тейтеля: в Киеве он продолжил дело помощи прибывающим в город еврейским беженцам. Леонтий Брамсон, очевидец событий в Киеве, вспоминал: «Ни перестрелка на улице, ни толки об опасности, грозящей при появлении евреев на улице, не останавливали Якова Львовича. И когда он в последний раз, осенью 1919 года, совершал такой обход, шальные пули все время носились над его головою…»8282
  Тейтель Я. Л. Юбилейный сборник. С. 84.


[Закрыть].

В конце 1920 года бывший статский советник просит о разрешении на выезд за границу. Надеясь на свои давние знакомства с некоторыми революционерами и с самим Лениным. Вспомнил ли Ленин своего старшего коллегу по самарскому суду или нет, неизвестно, но разрешение на выезд было получено. По мнению Алексея Гольденвейзера8383
  Алексей Александрович (Алексис) Гольденвейзер (1890–1979) – юрист и соратник Тейтеля.


[Закрыть], «это был один из первых случаев легального отъезда за границу из Советской России»8484
  Тейтель Я. Л. Юбилейный сборник. С. 308.


[Закрыть].

Приехав в апреле 1921 года в Германию, Тейтель счел своим долгом проинформировать еврейскую общественность Германии о трагическом положении евреев на Украине – его родине и стране, охваченной войной и голодом. Революционные бои и трагедия погромов в Киеве глубоко потрясли Тейтеля. Его первая акция в Берлине – это призыв о помощи бедствующему еврейству Украины. 29 июня 1921 года в Берлине на немецком и русском языках одновременно выходят два призыва. Вместе с Тейтелем их подписывают представители крупнейших еврейских организаций Германии – от Общества помощи немецких евреев – Джеймс Симон, от Ложи Бней-Брит Германия – юстицрат Тимендорфер (Timendorfer), от Комитета помощи бедствующим восточноевропейским евреям – советник права Йоханнес Блау (Johannes Blau), от Германского представительства Центрального совета еврейских благотворительных организаций – Пауль Клее (Paul Klee)). Представители русского и германского еврейства призвали создать фонд помощи украинскому еврейству и еврейским сиротам с Украины. Русскоязычный призыв заканчивался словами: «Не по мере сил, а свыше сил!»8585
  Воззвание к общественности о помощи евреям Украины. ГАРФ. Ф. Р-5 774. Оп. 1. Д. 86. Л. 72 об.


[Закрыть].

Этому лозунгу Яков Львович и сам следовал неукоснительно последние восемнадцать лет своей жизни на посту Председателя правления Союза русских евреев в Германии, вплоть до кончины в 1939 году. Об этом периоде жизни и деятельности Я. Л. Тейтеля рассказывает раздел книги: «Больше, чем жизнь. Я. Л. Тейтель, Союз русских евреев в Германии (1920–1935 гг.) и деятельность Тейтелевских комитетов в Европе и США после Второй мировой войны». Для сотен и тысяч русских и восточноевропейских евреев Тейтель стал подлинным заступником, а руководимый им Союз – единственным очагом в беженском море бед и гонений в тяжелые годы экономического кризиса межвоенной Германии. Его миссию продолжили в послевоенный период Тейтелевские комитеты помощи русским евреям во Франции и Америке. Как и в послереволюционном Киеве, так почти 20 лет спустя, в Германии Тейтель был неутомимым ходатаем и просителем для всех и каждого. Не случайно одно из его интервью конца 1920-х годов было озаглавлено «С посохом…»: «Я научился предупреждать тот неизменный вопрос, который постоянно слышу во Франции, Германии, Щвейцарии, до каких пор будет существовать слово «беженец»? На 11-м году пора бы одним вернуться на родину, а оставшимся стать твердо на ноги… Этот роковой вопрос – порождение абсолютного неведения не только русского общества, но и условий приискания труда в Германии. Теперь я сам беру на себя инициативу и прихожу с собственным вопросом – посоветуйте, что делать с сотнями культурнейших семейств, которых и на родине, и на чужбине ждет теперь почти одна и та же участь – деградировать и умереть с голоду? Лучшая часть немецкого еврейства с исключительной чуткостью и отзывчивостью представляет нам свою моральную и материальную поддержку. Особенно интересуются судьбой детей…»8686
  Тейтель Я. Л. С посохом…: Интервью // Руль (Берлин). 1929 от 10 июля. № 2619. С. 6.


[Закрыть].

Основанные Тейтелем в Берлине детские общественные организации – Всемирное Общество «Дети-друзья» (1923 год) и Тейтелевский Детский Дом (1928 год) более десяти лет вели активную культурную и просветительскую работу с детьми и семьями в беженской колонии Берлина. Деятельности этих организаций и Якова ЛьвовичаТейтеля на посту председателя этих обществ посвящен раздел «Открывая мир будущего» данной книги.

В 1933 году, после однодневного байкота еврейских магазинов в Германии, Яков Львович переехал в Париж, где стал заниматься сбором денег для тех, кто пытался уехать из Германии. Дважды он возвращался в Берлин, уговаривая и помогая оставшимся там русским евреям покинуть Германию. В 1935 году Тейтель переехал в Ниццу, где с 1919-го проживал его сын Александр с супругой8787
  Тейтель Александр Яковлевич (1878–1965), его супруга Тейтель Надежда (урожденная Розенталь, 1884–1969).


[Закрыть]Письмо Тейтеля из парижского отеля «Мариньи», середины 1930-х, адресованное писателю Василию Немировичу-Данченко, старшему брату театрального деятеля Владимира Немировича-Данченко, дает нам представление о неунывающем настроении Якова Львовича в трудное время и на чужбине. В этом письме, поздравляя адресата с 90-летием, он в шутливой форме предлагает ему отметить столетний юбилей в знаковом для московской интеллигенции месте: «С громадным удовольствием поздравляю Вас и всю русскую печать с этим редким, особенно у русских писателей, юбилеем, тем больше, что Ваше долголетие ничуть не отразилось на Ваших произведениях последних дней <…> Я имел удовольствие познакомиться с Вами три года назад в Праге. Знакомство было мимолетное, но произвело на меня сильное впечатление. Мне 85 лет и, насколько помню, я пригласил Вас на мой столетний юбилей. Я очень прошу Вас, дорогой Василий Иванович, пригласите меня на Ваш столетний юбилей. Хорошо, если он состоится в Москве, в гостинице «Прага» на Арбате. Согласны ли Вы? Мне необходимо знать о Вашем согласии»8888
  Письмо Я. Л. Тейтеля к Вас. И. Немировичу-Данченко от 22 декабря 1934 года. РГАЛИ. Ф. 355. Оп. 2. Ед. хр. 237. Л. 1.


[Закрыть].

Многие годы Якова Тейтеля связывала переписка с известной общественной деятельницей Е. Д. Кусковой. Восьмидесятипятилетний Тейтель, понимая, что Европа накануне политической катастрофы, писал ей 29 ноября 1935 года: «Да и времена такие настали, что теперь нельзя сидеть на завалинке, нельзя сидеть прячась, нужно работать!»8989
  Письмо Я. Л. Тейтеля к Е. Д. Кусковой от 29 ноября 1935 года. ГАРФ. Ф. 5 865. Оп. 1. Ед. хр. 487. Л. 1.


[Закрыть]Тейтель был оптимистом, никогда не жаловался и обладал уникальным даром – жить активно, бесстрашно смотря вперед, будто нет границ – ни географических, ни возрастных. Так, в письме к писателю и издателю В. Л. Бурцеву от 4 марта 1938 г. Тейтель благодарит его за книгу «Протоколы сионских мудрецов» – доказанный подлог», которую ему передал Яков Юделевский: «С большим интересом я читаю ее и нахожу ее особенно ценной в настоящее переживаемое еврейским народом время… Когда я буду в Париже, я доставлю себе удовольствие посетить Вас и поблагодарить за Вашу работу столь полезную»9090
  Письмо Я. Л. Тейтеля к В. Л. Бурцеву от 4 марта 1938 года. ГАРФ. Ф. 5 802. Оп. 1. Ед. хр. 576. Л. 1.


[Закрыть].

Я. Л. Тейтель – пример яркой индивидуальности, выходца из еврейской либерально-народнической интеллигенции дореволюционной России, чьи черты, такие, как честность, скромность, преданность делу просвещения и взаимопомощи, социальная активность и любовь к русской культуре, были унаследованы целой плеядой лучших представителей как русско-еврейского беженства довоенной Европы, так и советской еврейской интеллигенцией ХХ века.

Истинный гуманист, он обладал уникальной способностью вести за собой и вдохновлять других своим примером деятельной любви к ближнему. Его самым большим даром было умение вселять в людей, и особенно в молодежь, веру в себя, научая жить бесстрашно, легко, жить вдохновенно и ярко, что для сотен, если не тысяч, покинувших глухие местечки черты оседлости, было жизненно важным.

Масштабное дело жизни Я. Л. Тейтеля интересно сегодня и потому, что является примером активного долголетия: дело, которое он любил, дело неутомимой помощи ближнему, стало источником его вдохновенной личной активности. Поддерживая и развивая контакты сначала в России, а позже – на международном уровне, Тейтель выстроил уникальную для своего времени систему социальных инициатив и организаций в России и за ее границами в интересах беженцев из России и других стран, которые он, привлекая все новые сообщества и новые поколения энтузиастов, неустанно совершенствовал.

Не удивительно, что человек, более сорока лет рука об руку творивший добро со своей супругой, на склоне жизни именно ей посвятил свои воспоминания. Отдадим и мы ей дань нашей памяти.

Дорогому другу посвящается

О Екатерине Владимировне Тейтель (1858–1921), верной спутнице жизни Якова Львовича, из текста его воспоминаний читатель узнает всего несколько фактов. Во-первых, фамилия Тейтель досталась ей не от мужа, а была ее от рождения, так как она приходилась Я. Л. Тейтелю двоюродной племянницей. Во-вторых, что она была ему близким другом с ранней юности, сопровождала Якова Львовича во всех поездках по России и за границей. Согласно признанию Якова Львовича известно, что была она не просто гостеприимной хозяйкой, а также, что Тейтелям «именно благодаря ее энергии и искусству удавалось путешествовать, везде при этом живя скромно, знакомиться со всем интересным»9191
  BAR AGP. Box 5 (письмо Я. Л. Тейтеля к А. А. Гольденвейзеру от 5 мая 1937 года из Ниццы в Берлин).


[Закрыть]Когда в январе 1894 г. в Самаре группа друзей Тейтеля решила приобрести местную газету с тем, чтобы превратить провинциальный листок в достойное периодическое издание, энергичная Екатерина Владимировна первой начала переговоры по этому делу9292
  А. Л. Бостром написала А. А. Бострому 29 января (10 февраля) 1894 года: «…Вчера была у Крыловых, там были Львов, Хардин, Тейтели, Самойловы и еще парочка фамилий… Знаешь, какая тут возникла идея? Купить у И. П. Новикова Самарскую газету на паях товарищеских. Это мы, сидя у Ашешова, мечтали… Ашешов цифрами доказывал, какое это могло бы быть хорошее предприятие во всех отношениях. Екатерина Владимировна Тейтель вчера уже завела разговоры кое с кем, и очень может быть, дело и наладится. Я сказала, что и я могла бы участвовать паем рублей в 1000… представь себе, какая бы была прелесть, если бы газета попала в интеллигентные руки!» (Цит. по: Оклянский Ю. М. Шумное захолустье. Кн. 1. С. 177–178.)


[Закрыть]Из воспоминаний друзей семьи следует, что «Яков Львович и Екатерина Владимировна всегда были окружены роем молодежи. На студенческих вечеринках он и его жена были всегда почетными гостями»9393
  Слиозберг Г. Б. Семидесятилетие Я. Л. Тейтеля // Общее дело (Париж). 1921. 26 нояб. № 496. С. 2.


[Закрыть]Общеизвестно было и то, что «в своей семейной жизни Яков Львович был очень счастлив»9494
  Тейтель Я. Л. Юбилейный сборник. С. 10.


[Закрыть]«Екатерина Владимировна, которую друзья любили не меньше, чем самого Якова Львовича, всю жизнь разделяла его интересы и увлечения и служила ему неоценимой моральной поддержкой», – оставил свидетельство Алексей Гольденвейзер9595
  А. А. Гольденвейзер Я. Л. Тейтель (1850–1939) // Еврейский мир. Сб. II. Нью-Йорк: Союз рус. евреев в Нью-Йорке, 1944. С. 300.


[Закрыть]Скончалась Екатерина Владимировна через несколько месяцев после прибытия в Берлин. Печать известила о ее похоронах 3 декабря 1921 года на старом участке еврейского кладбища Berlin-Weißensee9696
  Похороны Е. В. Тейтель // Руль (Берлин). 1921. 2 дек. № 317; Там же. 4 дек. № 319. С. 5.


[Закрыть]Смерть жены Яков Львович переживал очень тяжело. В письме к А. А. Смирнову от 19 марта 1923 года он писал: «После кончины Екатерины Владимировны я ко многому стал равнодушен, и мне кажется смешным всё то, что раньше волновало. Работаю много по общественным делам, кладу заплаточки. Стараюсь забыть себя, но ничто не помогает»9797
  Смирнов А. А. Театр душ. С. 422 (письмо Тейтеля к Смирнову от 19 марта 1923 года).


[Закрыть]И даже к изданию своих воспоминаний бывший судебный следователь особого интереса не питал, признаваясь в письме к тому же корреспонденту: «Будь, что будет, всё равно»9898
  Там же.


[Закрыть].

Эпиграфом к тексту воспоминаний Я. Л. Тейтеля служит цитата из «Путевых заметок» немецкого поэта Генриха Гейне: «Под могильной плитой всякого человека схоронена целая всемирная история»9999
  Генрих Гейне. «Путевые картины». Часть 3-я. Путешествие из Мюнхена до Генуи. Глава XXX. Цит. по изд.: Гейне Г. Полн. собр. соч. Том VI. Изд. М. О. Вольфа. 1900. В первом переводе на русский язык текста Гейне, автором которого в 1829 г. был В. Зоргенфрей, цитата Гейне более лаконична: «…под каждым надгробным камнем – история целого мира».


[Закрыть]В начале ХХ века эти строки были популярны в России. Но какое отношение имела, на первый взгляд, ничем не примечательная жизнь жены судебного следователя ко всемирной истории?

Какая история схоронена под ее надгробным камнем? Благочестивая супруга Якова Львовича почти пятнадцать лет была под негласным полицейским надзором. История – неумолимая штука: ее тайны скрыты не под могильными плитами, а в анналах архивов. В Государственном архиве Российской Федерации хранится пять дел, посвященных Е. В. Тейтель. Раннее из них датировано 1880 годом и является справкой Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Она свидетельствует о том, что «с 14-го по 15 октября 1880 г. у подлежавшей наблюдению Тейтель был произведен обыск, однако, ничего преступного не обнаружено»100100
  ГАРФ. Ф. 109. Оп. 230. Д. 8 297. Л. 216 (справка Третьего отделения Собственной Его Императорского Величия канцелярии по делу Е. В. Тейтель).


[Закрыть]В своих воспоминаниях Яков Львович отмечает, что «в Самаре часто задерживались политические ссыльные, возвращавшиеся из Сибири по отбытии ими наказания; задерживались они на предмет проверки их благонадежности»101101
  Тейтель Я. Л. Из моей жизни. За сорок лет. Париж: Я. Поволоцкий и Ко., 1925. С. 41.


[Закрыть]Многие из них становились гостями дома Тейтелей. Одним из гостей их дома в 1884 году был легендарный Герман Лопатин102102
  Лопатин Герман Александрович (1845–1918) – переводчик, публицист, общественный и политический деятель. В 1883 году он вышел из заключения в вологодской тюрьме, с 1884-го по 1905-й находился в заключении в Шлиссельбургской крепости.


[Закрыть]Лопатин был первым переводчиком «Капитала» Карла Маркса на русский язык. В 1870 г. был введен Карлом Марксом в Генеральный совет I Интернационала. Герман Лопатин был главным обвиняемым по процессу народовольцев, известным как «Процесс двадцати одного», или «Лопатинское дело», которое завершилось в 1887 году. Во время обыска у Лопатина осенью 1884-го в его дневнике была найдена записка «Обеды у Екатерины Владимировны Тейтель»103103
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 83. Д. 562. Л. 4 («О собрании сведений о жене судебного следователя Е. В. Тейтель»).


[Закрыть]Стоит отметить и то, что практически все члены процесса, у кого были обнаружены документы по этому делу, подверглись аресту и были приговорены к тюремному заключению. В 1885 году Екатерина Владимировна была опрошена в качестве свидетеля по делу государственного преступника Лопатина. В извещении начальника охранного отделения Самарской губернии, датированном 23 декабря 1892 года и помеченном грифом «Совершенно секретно», зафиксировано: «Сбивчивыми показаниями навела на себя подозрение. Ведет знакомство с лицами политически неблагонадежными»104104
  Там же. Ф. 63. Оп. 12. Д. 469. Л. 9.


[Закрыть]Были ли эти обеды конспиративными встречами или просто актом сочувствия жены судебного следователя, а может, Лопатину и вовсе подбросили чью-то записку с адресом, дабы скомпрометировать Тейтелей, – выяснить уже не удастся. Но полицейский маховик завертелся… И именно документы тайной полиции дают нам сегодня портретное описание той, кому Я. Л. Тейтель посвятил свои воспоминания, опубликованные полвека спустя после описываемых событий, когда ни допрашиваемых, ни подозреваемых уже не было в живых. Из записи 18 января 1896 года следует, что Екатерина Владимировна была «среднего роста при средней полноте, волосы и глаза темные, лицо кругловатое. Одевалась просто, но всегда аккуратно, носила черную юбку с черным или красным корсажем; темное пальто и барашковую шапочку, на шее черный кружевной шелковый шарф»105105
  Там же. Л. 18.


[Закрыть]В 1887 году негласный надзор был продлен, согласно секретному прошению В. Сабурова, начальника Департамента полиции, от 7 ноября 1887 года, № 4 229, на имя начальника Самарского губернского управления по делу № 562/87 г. Третьего отделения106106
  Там же. Ф. 102. Оп. 127. Ед. хр. 7 184-б. Л.


[Закрыть]Из полицейских сводок мы узнаем о том, чем занималась супруга Якова Львовича, которая была «известна как личность политически неблагонадежная. В Самаре она имеет круг знакомств – евреи и молодежь, преимущественно, студенты. В обществе держит себя осторожно и при том неодинаково; с одними она более откровенна и позволяет себе либерально и критически относиться к существующему политическому строю. С другими, наоборот, не касается этих вопросов. Оказывает поддержку, безвозмездно занимается акушерством»107107
  Там же. Оп. 83. Д. 562. Л. 4.


[Закрыть]Екатерина Владимировна в 1897 году, действительно, несколько месяцев работала фельдшерицей при больнице села Кротовка Сергиевской железной дороги Самарской губернии. Другие записи чиновников тайной полиции характеризуют ее как персону без особых занятий108108
  Там же. Оп. 228. Ед. хр. 517. Л. 3.


[Закрыть]Интересно, что Екатерина Владимировна была дамой весьма самостоятельной. Об этом свидетельствуют записи Самарской, Московской, Санкт-Петербургской, Нижне-Новгородской и даже Ялтинской тайных полиций, отслеживающих и точно документирующих ее поездки, которые на протяжении двадцати лет она совершала в одиночку сроком от недели до месяца. В период с 1885-го по 1895-й годы Е. В. Тейтель ежегодно приезжала в Москву, где останавливалась в доме Моисея Соломоновича Гольденвейзера, юрисконсульта банка Полякова, по адресу Гранатный переулок, 3, стр. 1, либо по адресу Мясницкая улица, 31, в квартире инженера Ярославско-Архангельской железной дороги Сергея Андреевича Свентицкого и его жены Марии Хрисанфовны, в те годы молодой учительницы, впоследствии ставшей ведущим специалистом Москвы в области дошкольного творческого воспитания. Екатерина Владимировна Тейтель была репетитором у детей Свентицкого. Известно, что Тейтель посещала женскую клинику известного московского врача А. Я. Крассовского. Скупые комментарии агентов были практически однообразны: «Образ жизни вела скромный. Особых средств не имела»109109
  Там же. Ф. 63. Оп. 12. Ед. хр. 469 (2). Л. 37.


[Закрыть]По данным негласного надзора, также известно, что Е. В. Тейтель в 1891 году, в 1902-м и в 1903-м одна ездила на отдых в Ялту, в 1895-м была в Нижнем Новгороде, в 1902-м – в Санкт-Петербурге. Обладая заграничным паспортом, в 1906 году она впервые выехала за границу110110
  Там же. Ф. 102. Оп. 127. Д. 7 184. Л. 2.


[Закрыть]Но тут же ее имя попало в список лиц, за которыми, согласно секретному циркуляру Министерства внутренних дел Департамента полиции по Особому отделу от 4 августа 1900 г. № 1640, направленному начальникам жандармских пограничных пунктов, надлежит незамедлительно по их возвращении в Россию учредить негласный надзор111111
  Там же. Оп. 228. Ед. хр. 517. Л. 6.


[Закрыть]Более того, примерно в это же время начальник Самарского отделения Жандармской полиции управления железных дорог в письме № 129 от 31 августа 1900 г. на имя начальника Отделения по Охране общественной безопасности и порядка в Москве, сообщая о секретном надзоре над Е. В. Тейтель, запрашивает сведения и о ее сыне Александре Яковлевиче Тейтеле, студенте Императорского Московского университета, служащего конторщиком на Самарско-Златоустовской железной дороге112112
  Там же. Ф. 63. Оп. 12. Ед. хр. 469 (2). Л. 65.


[Закрыть].