Текст книги "Крестовый поход на Русь"

Литва и Ерсика 1213 – 1214 гг. Война продолжается

О том, какие изменения произошли за те два года, на которые был заключен договор Риги и Полоцка, видно из ситуации с его возобновлением. В начале 1212 года Делегация 26Владимира Полоцкого, едущая в ставшую пограничной Ерсику для переговоров, опасается провокаций со стороны литовских войск. Хотя опасения оказались напрасными, но раскол в «конфедерации» был налицо.

А на переговорах его ждали новые неприятности. Ливы больше не хотят переносить двойное обложение, они согласны платить либо десятину рижскому епископу, либо дань Владимиру Полоцкому. Епископ настаивает и на другом пункте: участие Полоцка в войне против Литвы, то есть призывает полоцкого князя уже к открытому предательству вассала. Но на это Владимир не смог бы пойти, даже если бы захотел. Литовцы в тот момент уже составляют значительную часть полоцкой армии, и война с Литвой для Владимира была равносильна войне с самим собой. Затягивая переговоры относительно крещения ливов, он уходит от опасной темы, а его отказ от ливской дани становится той уступкой, на которую он разменял невыполнимые требования. Невеселым возвращается князь из Ерсики. Он окончательно потерял все права на Ливонию и теряет контроль над собственной страной. Да и мир не может быть прочным, епископ Альберт и меченосцы вскоре потребуют новых уступок, прежде всего, касающихся Ерсики – последнего оплота Полоцка в Прибалтийском крае. А это уже окончательно взорвет ситуацию в его собственном государстве. Неспокойность рубежей даже в период перемирия, вынуждает полоцкого князя укреплять другие рубежи.

В 1213 году он посылает делегацию для заключения мира с Новгородом. Но посольство оказалось роковым для и без того хрупкого мира с Ригой. Не добившись от князя Полоцка вступления в войну против Литвы, немцы устраивают провокацию. Возглавлявший новгородское посольство литовский князь Даугерутис был вероломно пленен меченосцами и погиб в застенках венденской тюрьмы.

Литва официально, уже не оглядываясь на Полоцк, объявила войну немцам, вслед за этим это сделала Ерсика. В 1214 году рыцари из Кокнесе, вновь воспользовавшись отсутствием дружины союзников, а, скорее всего и самого князя, снова захватили замок Всеволода. Но, взяв добычу, поспешили уйти прочь, видимо опасаясь прихода подкрепления.

В том же году был организован второй поход, но на этот раз Всеволод, узнав о планах рыцарей, послал за помощью в Литву. Ерсика вновь была захвачена, вновь немцы взяли большую добычу, но, узрев переправляющееся через Двину литовское войско, начали спешное отступление. Большая их часть, во главе с предводителем рыцарем Мейнхардом, отступавшая берегом, была настигнута литовским войском. Находившиеся в немецкой дружине отряд латгалов обратился в бегство, немцы были разбиты, их командир Мейнхард убит. Несмотря на эту неудачу немцев, положение князя Всеволода становилось все более тяжелым. После двух довольно легких захватов замка было ясно, что укрепления Ерсики слишком уязвимы даже для небольшого отряда штурмующих. Единственным спасением для удельного князя было постоянное присутствие союзного войска литовцев. Вероятно, так и произошло, после поражения Мейнхарда. Немецкие рыцари на время оставили Ерсику в покое, весь последующий год они ведут войны в Эстонии, на границах полоцкой «конфедерации» наступила короткая передышка.

Политический переворот в Полоцке 1216 года и его последствия

Но события в Эстонии и Полоцке вдруг необычайным образом переплелись. В начале 1216 года сразу после окончания распутицы для заключения военного союза в Полоцк прибыли эстонские послы, уже имевшие план совместных действий:

«После праздника Воскресенья Господня [10 апреля 1216 года] эсты послали к королю полоцкому Владимиру просить,чтобы он с многочисленным войском пришел осаждать Ригу, а сами обещали в это же время теснить войной ливов и лэттов, а также запереть гавань в Динамюндэ. И понравился королю замысел вероломных, так как он всегда стремился разорить ливонскую церковь, и послал он в Руссию и Литву и созвал большое войско из русских и литовцев».

Поздно спохватился Владимир. Нельзя было быть столь нерешительным, когда дело касалось защиты вассалов, нельзя было делать рижскому епископу уступку за уступкой. И не только уговоры эстов стали причиной резкой перемены его позиции. Уже три года два его вассала Литва и Ерсика вели с Ригой настоящую войну. Дальнейшее промедление сулило Владимиру потерю контроля над этими землями, причем не по причине захвата их немцами, а добровольного выхода из «конфедерации». Тянуть и лавировать дольше было невозможно, а эстонская делегация становилась хорошим поводом для смены политики. Развалив однажды «первую коалицию», Владимир решается на создание второй. Но его последнему шансу и последнему шансу его страны уже не суждено было осуществиться.

«Когда уже все собрались в полной готовности, и король собирался взойти на корабль, чтобы ехать с ними, он вдруг упал бездыханным и умер внезапной и нежданной смертью, а войско его все рассеялось и вернулось в свою землю».

Среди белорусских историков бытует даже мнение, что полоцкий князь был преднамеренно отравлен лазутчиками из ордена. Однако, учитывая, что к 1216 году князь Владимир занимал стол более 30 лет и явно был уже немолодым человеком, его смерть могла произойти и в силу естественных причин. Но для нас важнее последняя фраза хрониста о том, что коалиционное войско сразу после смерти князя «рассеялось» и разъехалось по домам, а сама идея коалиции была похоронена вместе с ее автором в полоцком Софийском соборе.

Очевидно, что у Владимира не было преемников на полоцком столе, которые бы смогли взять инициативу в свои руки, и его династическая линия, скорее всего, прервалась его смертью. Для Полоцка наступают десятилетия, которые справедливо можно назвать «темными летами». О ситуации в княжестве ничего не известно вплоть до начала 50-х годов, когда оно уже однозначно входило в состав литовской державы Миндаугаса. Приоткрыть завесу над «темным» периодом полоцкой истории, а также понять, почему так резко изменилась политика Полоцка в Прибалтике, помогает короткое сообщение Яна Длугоша, пользовавшегося не дошедшими до нас летописными памятниками:

«Князь Мстислав Давыдович Смоленский прибыл быстрым рейдом к Полоцку, неожиданно ударил на литовцев, без числа поразил их и уничтожил».

Казалось бы мелкий инцидент у ворот Полоцка, к самому Полоцку отношения не имеющий. В. Т. Пашуто охарактеризовал его всего лишь как грабительский набег на Полотчину литовцев, отбитый смоленским князем из боязни, что литовское войско вторгнется в пределы его земли. Но в самом сообщении нет прямых указаний на подобную версию. А его дата – 1216 год наталкивает совсем на другую мысль.

В Полоцке межвластие. Только что скончался князь Владимир, потерявшие предводителя войска коалиции в растерянности, кто-то из них (скорее всего, эсты) уже уходит на родину. Смоленский князь выбирает как нельзя лучший момент для вторжения в земли давнего врага. Ведь о вражде Рогволожичей и смоленских Мстиславичей, даже в «Слове о полку Игореве» сказано. А смоленские князья еще в XII веке то и дело пытались отобрать у Рогволожичей пограничные города Минск и Друцк. Нет, не за литовцами гнался князь Мстислав Давыдович, потомок Мстислава Великого. Его вожделением был опустевший полоцкий стол. Литовская дружина, конечно же, та самая, что была приведена для похода на Ригу, наверное, была единственной, кто попытался противодействовать этому захвату. После ее разгрома полоцкое вече было вынуждено сдать город противнику и признать его права на стол.

Так было принято в вечевых республиках. Мстислав Давыдович, «старейший» в смоленской княжеской династии, по всей видимости, передал полоцкий стол своему двоюродному племяннику Святославу Мстиславичу. Этот князь упоминается на полоцком столе под 1222 годом. Известно также, что в какой-то период между 1216 – 1254 гг. полоцкий стол занимал князь Константин из той же смоленской династии (может быть, младший брат смоленского князя Константин Давыдович, также известный по летописям). Закрепление смоленских князей на полоцком столе демонстрирует и резкое изменение внешней политики княжества по сравнению с курсом Владимира Полоцкого. Новый полоцкий князь прекратил всякое вмешательство в прибалтийские дела. Осенью того же 1216 года окончательно пала Ерсика. Видя бесперспективность дальнейшей борьбы, а может и понимая, что смоленский князь все равно не потерпит на удельном столе Рогволожича, Всеволод окончательно признал себя вассалом рижского епископа. А 21 сентября 1217 года в битве при Вильянди были разбиты другие участники несостоявшейся коалиции – эсты. Смоленские князья, захватив Полоцк, получили в наследство и служилое литовское войско, которое уже используют для решения своих политических задач. Литовские рати продолжают насылаться на соседние новгородские земли. Основным направлением этих набегов становится Торопецкая волость, которая стала спорной территорией между Смоленском и Новгородом, после того, как на Новгородском столе в 1218 г. укрепились Суздальские князья. Связь между этим событием и многочисленными походами литовских войск под Торопец и Старую Руссу нельзя не усмотреть. Литовские набеги в этом направлении зафиксированы в 1223, 1224, 1225, 1229, 1234 гг. На то, что они не были просто грабительскими рейдами, указывает и их прямая зависимость от занятия тем или иным князем новгородского стола. Из летописных сообщений видно, что литовские набеги падают исключительно на время княжения в Новгороде Ярослава Всеволодовича, при других новгородских князьях литовцы даже выступают как союзная Новгороду сила. НПЛ под 1222 г.: «идоша новгородьци съ Святославомь къ Кеси, и придоша Литва въ помочь же; и много воеваша, нъ города не взяша», и под 1223 г.: «Приде князь Ярослав в Новъгородъ и рады быша новгородцы. Воеваша Литва около Торопця; и гонися по нихъ Ярослав с Новгродци до Въсвята, не угони ихъ»[52]52
  ПСРЛ. Т. III. С. 61 – 62.


[Закрыть].

Итак, Владимир Полоцкий, как политик и дипломат потерпел поражение. Полоцкое княжество потеряло инициативу и отказалось от Прибалтики. С захватом полоцкого стола смоленскими князьями фактически распалась полоцкая «конфедерация». Ерсика вслед за Кокнесе, становится владением рижского епископа, хотя Всеволод сохраняет власть в княжестве, по крайней мере, до начала 30-х годов, но уже как его вассал. От Полоцкого княжества отпадает Витебск, где по свидетельству русских летописей, власть сохраняет прежняя династия Рогволожичей. Литовцы, хоть и сохраняют военные обязательства перед Полоцком и продолжают служить и князьям смоленской династии, вряд ли в этих соглашениях есть намек на прежний вассалитет. Подписавшее в 1219 году договор с Галицко-Волынской Русью Литовское княжество уже однозначно независимое государство, ведущее политику без оглядки на Полоцк. В его состав уже входит Жемайтия, которая никогда не была в составе «конфедерации». Около 1223 года, после битвы при Калке, Полоцк вместе со Смоленском подписали мирный договор с Ригой и орденом.

Через пять лет, в 1229 году договор был возобновлен. Вероятно, к одному из этих годов относится не дошедшая до нас «Константинова грамота», в которой содержались некие территориальные уступки Полоцка. До наших дней сохранилась папская булла, которая представляет собой подтверждение дарственной грамоты Константина, «князя русского» на некие земли «из своего государства», уступленные Ливонскому ордену. Она датирована 14 июля 1264 года, но сама грамота была подписана гораздо раньше, так как в предшествующий период между орденом и Литвой, в состав которой уже входило Полоцкое княжество, была война, либо на полоцком столе сидели другие князья.

О каких землях здесь может идти речь? Латгальские земли в среднем Подвинье, вверх по течению от границ Ерсикского княжества и до границы собственно полоцких земель к середине XIII века уже попали под власть немцев. Это единственная земля, где Полоцкое княжество граничило с землями ордена и Риги после падения Ерсики и которая могла фигурировать в дарственных. А это означало, что договора 20-х годов XIII века окончательно увековечили потерю Полоцком Ливонии и Латгалии, и установили границы княжества практически те же, в которых оно было при Брячиславе Изяславиче. А в Прибалтике после ухода Полоцка главную роль начинают играть Новгород и Псков.

Глава 4
Завоевание Эстони и

Раздел Ливонии

Vai, Dieviņu, vai Dieviņu,

Vaidi nāk šai zemë:

Vaidu bite ielaidās

Manā rožu dārzinā.

(Боже мой, Боже мой,

В наши земли рать идет:

Будто пчелы налетели

В садик мой цветущий.)

Латышская народная песня

Итак, край ливов был завоеван. Епископ Альберт получил Ливонию в лен от императора. Это означает, что уже к 1207 году епископ начал опасаться притязаний меченосцев на земли. Отдавать земли не хотелось, но от этого было не уйти. Орден, который нес главную тяжесть завоевательных походов, стал требовать соответствующего вознаграждения. С этого времени начались разногласия между епископом и орденом. Хронист пишет о меченосцах:

Они стали просить у господина епископа, ежедневно настаивая, третью часть всей Ливонии и других земель или окрестных народов, которые еще не были обращены, но впоследствии, через них и других рижан, будут приведены Богом в христианскую веру; они хотели, таким образом, подвергаясь большим расходам, пользоваться и большими доходами.

Как видим, инициаторами раздела были братья-меченосцы. Когда епископ согласился на раздел, они провели соответствующую работу и разделили Ливонию на три части, предоставив епископу выбор. Епископ, «прежде всего, взял область Каупо, то есть Торейду, потом они выбрали себе область по ту сторону Койвы, а третья область Метсеполэ осталась епископу». Таким образом, ясно, что к 1207 году немцы завоевали земли ливов, живших в долине реки Гауи. И. Штернс, говоря о разделе края, пишет: «Как этот раздел происходил, можно только догадываться: видимо, как у меченосцев, так и у Альберта было четкое представление о границах и размерах покоренных земель, так как епископские области Турайда и Метсеполе вместе были в два раза больше, чем орденский округ Сатезеле»[53]53
  Šterns Indriķis. Latvijas vēsture. 1180– 1290: Krustakari. Rīga, 2002. 297. lpp


[Закрыть].

Арнольд Любекский несколько иначе воспринимает вопрос о разделе Ливонии: Возникло, однако, между господином епископом и вышесказанными братьями, что именуются божьими рыцарями, некое внутреннее несогласие и удивительная некая распря. Братья говорили, что им принадлежит третья часть всех языческих земель (всего язычества – totius gentilitatis), какие господин епископ сумеет приобрести либо словом проповеди, либо военной силой (violentia expeditionis). Так как епископ решительно отказал им в этом, возник между ними тяжкий спор: рыцари много усилий употребили в курии римской, действуя против епископа, но он, тем не менее, подтвердил свое решение[54]54
  Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. М., Л. 1938. Комментарии.


[Закрыть].

По всей вероятности, земельный вопрос очень испортил отношения между епископом Альбертом и орденом меченосцев. А ведь это были две главные силы немецкой экспансии в Ливонии. Наверно, Альберт сделал ошибку, согласившись на раздел земель с меченосцами и не создав единого государства. Но был ли у него другой выход? Орден братьев воинства Христова начал постоянные споры с епископом из-за земель. Обе стороны постоянно обращались к римской курии. Римский папа Иннокентий III активно вникал в ливонские дела. Немецкий историк Эрнст Вильгельм Вис называет этого папу судьей Западной Европы. Время его понтификата совпало с началом крестоносной экспансии в Ливонии.

Тридцатисемилетний граф Лотарио ди Сеньи был избран в 1198 году папой Иннокентием III. Биограф представляет папу человеком с приятной наружностью и характером, одаренным оратором, ведущим умеренный образ жизни. Э. Вис дает ему такую характеристику: «Ловкий, дисциплинированный и изысканный аристократ, получивший образование в школах Рима и в высших школах Болоньи и Парижа. Там он изучал, разумеется, теологию, но, кроме того, и правоведение. Одним из первых его мероприятий стало приведение в порядок финансов Ватикана, находившихся до тех пор в плачевном состоянии. Во время его понтификата курию никогда не обременяли долги»[55]55
  Вис Э. В. Фридрих II Гогенштауфен. М., 2005. С. 36.


[Закрыть].

Иннокентий III со всей энергией взялся за воплощение идеи папского господства в противовес императорской власти. Идеалом для него было господство папы над всем миром. В проповеди при посвящении Иннокентий III заявил:

«Я поставлен над Домом Господним, ибо мои заслуги и положение возвышаются над всем. Мне было сказано пророком: Я дам тебе место над народами и королевствами. Мне было сказано апостолом: Я отдам тебе ключи от царствия небесного. Раб, поставленный над всем Домом Господним, есть наместник Христа, преемник Петра, помазанник Божий, бог-фараон, он поставлен посредине между Богом и людьми, менее величествен, чем Господь, но более величествен, чем человек; он может судить всех, но никто не может судить его»[56]56
  Вис Э. В. Фридрих II Гогенштауфен. С. 38 – 39.


[Закрыть].

Всего через год после посвящения, в октябре 1199 года Иннокентий III издал буллу, обращенную ко всем верным христианам в Вестфалии и Саксонии (universes Christi fidelibus in Saxonia et Westphalia constitutes)[57]57
  Latvijas vēstures avoti. II. Sējums. 1. Burtnïca. Rīgā, 1937, Nr. 29, 19 – 20 lpp


[Закрыть]. В ней он призвал к крестовому походу в Ливонию для защиты церкви, созданной епископом Мейнхардом, от варварских народов, которые поклоняются неразумным животным, лиственным деревьям, прозрачным водам, зеленой траве и нечистым духам. Этот документ свидетельствует об интересе папской курии к событиям в далекой Ливонии.

Правление Иннокентия III было сильным. Вассальную зависимость от папы признали короли Англии, Арагона, Португалии, Болгарии. Он получил Сицилийское королевство, став опекуном Фридриха II. Впоследствии папа использовал Фридриха в борьбе против Оттона IV как своего ставленника на императорский трон. Правда, здесь расчеты не оправдались, и будущий император стал главной головной болью папской курии на многие годы. Под духовным водительством папы Иннокентия был совершен четвертый Крестовый поход, приведший к разграблению Константинополя крестоносцами. Иннокентий III как верховный арбитр считал своим долгом активно вмешиваться в политические дела во всех странах Европы.

В октябре 1210 папа издает в Риме документ, подтверждающий заключенный меченосцами и епископом Альбертом договор о разделе территории завоеванной Ливонии[58]58
  Latvijas vēstures avoti. II. Sëjums. 1. Burtnïca. Rīgā, 1937, Nr. 54, 40. lpp.


[Закрыть]. В документе папа по традиции называет себя Innocentius episcopus, servus servorum Dei (Иннокентий епископ, слуга слуг Господних). Согласно тексту, орден получает от епископа третью часть земель латгалов и ливов, обязуясь за это защищать провинцию Рижской церкви. Священники во владения ордена меченосцев не выплачивают епископу никакой доли, но крестьяне платят своим церквам десятину, из которой епископ вправе требовать четвертую часть. Если во владениях ордена освобождается место священника в какой-нибудь церкви, меченосцы имеют право предложить епископу свою кандидатуру. У епископа есть право два раза в год посещать каждую из сельских общин ордена, которая обязана содержать епископа и его спутников в течение всего пребывания. Очень важный момент, подтвержденный папой: у ордена нет никаких обязательств перед епископом в отношении земель, которые орден завоюет за пределами Ливонии и Латгалии (extra Livoniam seu Lettiam).

Как раз осенью 1210 года епископ Альберт и магистр ордена меченосцев Фольквин побывали в Риме:

Епископ же в тот год вместе с Волквином, магистром братьев-рыцарей, прибыл в Рим, был весьма милостиво принят верховным первосвященником, получил привилегию на раздел Ливонии и Лэттии, а также новое разрешение на проповедь в отпущение грехов и с радостью вернулся обратно. Послав списки привилегий через Пруссию, он доставил великую радость всему народу в Ливонии, так что люди со слезами встречали эти известия, получая утешение от верховного первосвященника после многих бедствий войны.

Тогда же епископ Альберт и магистр получили от Иннокентия III свои грамоты, подтверждающие раздел Ливонии. Это был только первый раздел территории. После получения утверждения от папы раздел завоеванных земель не закончился. Оставался вопрос о землях на Даугаве, которыми завладел епископ. Летом 1211 года четыре епископа – Альберт Рижский, Бернхард Падерборнский, Изо Верденский и Филипп Рацебургский – составили документ, в котором намечались практические шаги по выполнению договора между епископом Альбертом и меченосцами, ранее утвержденного папой. Правителем земель Латгалии и замка Кокнесе предписывается разделить их на три равные части, одна часть из которых предназначается ордену Воинства Христова (… quod Letthia et castrum Kukonois a senioribus terre in tres partes eque divideretur, tercia parte predictos milites Cristi contigente)[59]59
  Latvijas vēstures avoti. II. Sējums. 1. Burtnïca. Rīgā, 1937, Nr. 61, 45.lpp.


[Закрыть]. Кроме того, документ свидетельствует о дальнейшем разделе ливских земель. Орден получил весь замок Ашерате (Аскраде, современное Айзкраукле) со всеми землями (castrum vero, quod Asscrad dictur cum omnibus suis attinenciis eisdem militibus pertinebit integraliter), а также третью часть замков Гольм и Ремин (Саласпилс и Доле) с землями, полями, рыбными угодьями и людьми. При этом меченосцы обязывались выплачивать епископу четвертую часть. Кроме того, если после этого раздела окажется, что поля орденских людей находятся во владениях епископа, то на этих полях им надлежит выполнять повинности в пользу епископа и наоборот.

Осенью того же года после отъезда епископа Альберта в Германию по его поручению три упомянутых выше епископа, а также епископ Теодорих Леальский, пробст рижского собора Иоанн и аббат Динамюндского монастыря Бернхард осуществляют раздел латгальских владений Ерсикского князя Всеволода между меченосцами и епископом. В документе указывается, что земля, называемая Латгалией (que Lettia dictur), была поделена на три равноценные части на картах. Изготовили три карты, на каждой из которых было нанесено по одной части. Эти карты стали жребием. Затем пригласили неграмотных людей, которые наугад выбрали две карты епископу и одну карту ордену меченосцев. Так, с помощью жребия епископу Альберту отошли латгальские земли Асоте, Лепене и Аутина. Во владениях ордена оказались земли Зердене, Нигасте и Цесвайне[60]60
  Latvijas vēstures avoti. II. Sējums. 1. Burtnïca. Rīgā, 1937, Nr. 63, 47.lpp.


[Закрыть]. Кроме того, ордену был отписан замок Алене в качестве компенсации двух деревень, отошедших епископу. Один экземпляр данного документа получил епископ, другой – орден меченосцев.

Хотя в договорах указывалось, как поступать, если поля орденских подданных находятся во владениях епископа и наоборот, раздел по картам все-таки привел к конфликту, известному в истории как Аутинское восстание. Впрочем, латвийский исследователь Гинтс Скутанс считает, что никакого восстания латгалов на самом деле не было, так мы можно говорить только о спорах при проведении границ, которые были урегулированы без вооруженных столкновений[61]61
  Skutāns G. Cēsu pilsētas pirmsākumi (1208 – 1221). Cēsu rajona laikraksts Druva, pielikums Novadnieks, 2006. g. marts.


[Закрыть]. Из хроники Генриха мы узнаем, что в 1212 году случились следующие события:

…Возникла великая распря о полях и ульях между венденскими братьями-рыцарями и лэттами из Аутинэ, бывшими тогда в уделе епископа. Братья-рыцари обидели некоторых лэттов, и жалоба их дошла до епископа. И восстал господин епископ, вместе с достопочтенным господином Филиппом, епископом рацебурсгским, и созвал братьев-рыцарей с ливами и лэттами на суд, чтобы умирить спор и возвратить их к прежнему согласию. И спорили там, обмениваясь речами, два дня, но ни к какому мирному соглашению не могли прийти.

Собственно распря возникла из-за того, что часть полей и пасек епископских латгалов в Аутине оказалась во владениях ордена. И им предложили сделать так, как было указано в документах, выполнять на этих полях повинности в пользу ордена меченосцев, в противном случае прав на эти земли теряются. Похоже, латгалов это не устроило. Гинтс Скутанс считает, что латгалы отказались служить двум господам, и поэтому орден конфисковал все поля, ульи и другую собственность латгалов, находившиеся в его владениях. Далее хроника сообщает о том, что латгалы и ливы ушли рассерженными и составили заговор против крестоносцев:

Тогда ливы из Саттэзелэ, собравшись в своем замке, послали за советом к жителям Леневардена, Гольма, Торейды и ко всем ливам и лэттам. И согласились с ними все и стали укреплять все свои замки, чтобы после сбора урожая сразу укрыться там. И стали эти переговоры известны Даниилу из Леневардена, в то время замещавшему там судью. И послал он и взял всех старейшин ливов той области, знавших о злых замыслах, и бросил их в тюрьму, а замок их сжег. Точно так же и рижане, узнав о злейших намерениях жителей Гольма, послали к ним и разрушили верхушку их каменного замка, построенного первым их епископом Мейнардом. Послав и в Торейду, велели в тишине ночи сжечь их замок, чтобы, собравшись там, они не затеяли более грозную войну против рижан. Так, когда замки были сожжены, рухнули замыслы вероломных.

Как видим, дальнейшие события рассказывают о волнениях среди ливов, по замкам которых крестоносцы нанесли упреждающий удар по их замкам. Ливы из Сатезеле, рядом с замком которых меченосцы построили свой Зегевальден, поняли, что ждать помощи неоткуда, и сами напали на меченосцев. Несколько дней шел ожесточенный бой у Зегевальдена. К месту сражения подтягивались новые отряды ливов. Одновременно они отправили послов в Ригу к епископу с жалобами на меченосцев, которые отняли у них поля и деньги. Епископ сам прибыл в Турайду для разрешения конфликта. Ливы были настроены решительно. В полном вооружении они ждали исхода переговоров за рекой. Когда епископ потребовал в закрепление договора сыновей ливов в заложники, они не согласились. Епископ отбыл в Ригу, послав к ним снова делегацию в составе Филиппа Рацебургского, настоятеля Иоанна, брата епископа Теодориха, ливского князя Каупо и «множества других». В этом множестве других находился и автор хроники, священник и переводчик Генрих Латвийский (Henricus de Lettis). Во время переговоров кто-то принес ложную весть о том, что меченосцы уже разоряют округу, и это едва не стоило посланникам епископа жизни. Указано, что Генрих воспрепятствовал захвату епископа Рацебургского ливами. Переговоры закончились с тем же результатом. Заложников ливы не дали.

Епископ Альберт собрал объединенное войско из рижан, пилигримов и меченосцев, которое осадило замок Дабрела. В замке находились восставшие ливы «и притом ливы не только братьев-рыцарей, но и епископские с другого берега Койвы, у которых князем и старейшиной был Везикэ». Кроме ливов, там находился латгальский князь Руссин со своими людьми. Осада замка длилась несколько дней. Крестоносцы использовали метательные машин, рыли подкопы, строили осадную башню. После упорных боев ливы сдались. Генрих написал в хронике:

С тех пор ливы из замка Дабрела, как и обещали, ежегодно платят десятину, и хранит их доныне Господь от всякого нападения язычников или русских. Ливы же епископа, вследствие его снисхождения, а их большого благочестия, до сих пор платили установленную меру, вместо десятины.

Во всем этом кровопролитном конфликте упоминаются только ливы. Из латгальских князей только один Руссин встал на сторону восставших. Сами же аутинские латгалы не участвовали в вооруженных столкновениях. Они отправили своих посланцев в Ригу с жалобой епископу на самоуправство братьев из Вендена. Конфликт был разрешен в судебном порядке:

И выбрали посредников, и вынесен был приговор, что лэтты, дав присягу, могут получить обратно во владениесвои ульи, а братья-рыцари, присягнув, получат поля, но за оскорбление должны вознаградить лэттов достаточной суммой денег.

Меченосцы предоставили замок Кукенойс целиком епископу, а сами вместо третьей части Кукенойса, снова получили во владение Аутине.

Завоевательные походы не прекращались, и епископ, так как и меченосцы продолжали слать жалобы друг на друга в Рим. Меченосцы были недовольны тем, что епископ не разрешал ордену строить церковь в Гольме и не отводил ордену третью часть города Риги. 10 октября 1213 года Иннокентий III даже повелел аббату монастыря Динамюнде Бернарду осудить Альберта, если тот будет упорствовать в нарушении условий договора с меченосцами. На следующий день папа отправил новое послание, в котором осудил действия епископа Альберта, который отнял у некоторых из новообращенных их собственность в Риге и обложил их невыносимыми поборами. Поэтому тому же аббату монастыря св. Николая Бернарду он поручил удержать «почтенного брата нашего Рижского епископа» (venerabilis frater noster Rigensis episcopus) от несправедливостей в отношении этих людей и братьев воинства Христова.

Епископ Альберт в долгу не оставался. В Рим отправилась жалоба на притеснения, чинимые орденом меченосцев в отношении вновь обращенных христиан. На это папа Иннокентий III присылает предупреждение (датируется 1214 – 1215 гг.) и меченосцам: Ne afigatis, qui de novo sint conversi (Не притесняйте тех, кто вновь обратился в веру).

На этом раздел территории не остановился. С началом завоевания Эстонии епископ и меченосцы часто действовали совместно, но споры о границах между этими двумя государственными образованиями в Ливонии продолжались, и стороны не раз еще обращались к римской курии как к мировому судье.