Текст книги "Крестовый поход на Русь"
Автор книги: Елена Тянина
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Загадочное место
kein Soule sie kârten wider
durch brûch und uber heide.
(На Сауле путь возвращенья
Их шел, среди кустов, болот.)
Ливонская рифмованная хроника. Стихи 01906 – 01907
Битва при Сауле широко известна в истории Балтии. Историки уже много лет выдвигают различные гипотезы о том, где могло произойти битва, оказавшая большое влияние на ход исторических событий в Ливонии. В Ливонской рифмованной хронике, повествующей о разгроме ордена в 1236 году, только один раз упоминается название места, причем звучит оно по-немецки как Soule: «Они возвращались по направлению к Соуле» (kein Soule sie kârten wider). Где эта унылая безрадостная равнина с заболоченными лугами и кустарниками по берегам реки? И было ли там какое-то селение? Определить, где находится это Сауле, сейчас сложно. В Латвии и Литве есть немало топонимов с названием Сауле, что по-латышски значит «солнце». По-литовски солнце также называется saulė. В средние века теперешний литовский город Шяуляй носил имя Šauļi.
Существуют две основные гипотезы, определяющие место сражения. По одной из них, битва могла произойти недалеко от Шяуляя, на территории современной Литвы. Эта гипотеза распространена достаточно широко, у нее немало сторонников. Так, например, авторитетный советский историк В.Т. Пашуто писал: «В 1236 г. в Ригу прибыло много рыцарей, предпринявших затем большой поход на Литву. Поход окончился полным поражением; немецкие захватчики в битве под Шавлями (Шяуляй) были разбиты наголову»[115]115
Очерки истории СССР: Период феодализма. IX – XV вв.: В 2 ч. М., 1953. Ч.1. С.825.
[Закрыть].
В интереснейших лекциях по истории Руси И.Н. Данилевский, говоря о битве при Сауле, также связывает ее с литовскими Шяуляй:
«За шесть лет до сражения на Чудском озере немецкое рыцарство потерпело сокрушительное поражение под Шауляем»[116]116
Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII – XIV вв.). М., Аспент-Пресс, 2001.
[Закрыть]. Похоже, эта точка зрения преобладает в современной научной и справочной литературе. Электронная энциклопедия КМ утверждает: «Сауле (Saule) (современный Шяуляй), место битвы объединенного войска литовцев и жемайтов с Орденом меченосцев 22.9.1236, закончившейся поражением рыцарей и ликвидацией ордена».
И. Штернс в своем исследовании о крестовых походах в Латвии также принимает гипотезу о том, что битва состоялась возле Шяуляя[117]117
Šterns Indriķis. Latvijas vēsture 1180 – 1290. Krustkari. Latvijas vēstures institūta apgāds Rīga 2002. 416 1pp.
[Закрыть].
Действительно, географически город Шяуляй расположен так, что мог бы быть местом знаменитой битвы. Он находится примерно в пятидесяти километрах от современной границы с Латвией. В этом краю, богатом историческими событиями, происходило множество различных битв.
Некоторые латвийские ученые приводят ряд доводов против указания Шяуляй как места кровопролитной битвы. Так, например, Дагнис Дедумиетис считает, что само название Soule из Рифмованной хроники не может отождествляться с Шяуляй. Он задается вопросом, почему литовское Šauļi превратилось в Soule? Сторонники шяуляйской версии считают, что в куршском и верхнелатышском говоре литовское название Šauļi в средние века могло произноситься через «s». «Однако непонятно, почему немцы восприняли именно это, своеобразно произнесенное куршское или верхнелатышское название. Кроме того, слово Šauļi в древненемецком языке не могло иметь окончание «е». Это скорее свидетельствует о том, что упомянутое в Рифмованной хронике «Soule» не подразумевается как Шяуляй[118]118
Dedumietis D. Saules kauja 1236 gada septembrï. Lokalizācijas mēginājums. Latvijas Vēsture. Jaunie un Jaunākie Laiki. 2001. 2(42), 16. 25 lpp.
[Закрыть].
Согласно второй версии, битва произошла в районе Вецсауле на территории современной Латвии, в древней Земгалии. Ливонская хроника Германа Вартберга гласит: «После многих славных и счастливых битв с неверными, магистр Вольквин, в предпринятом им походе против неверных литовцев, был убит теми литовцами вместе с господином Газельдорпом и графом Даненбергом, пятьюдесятью орденскими братьями и множеством верующаго народа в Саульской земле, в день св. Морица и его сомучеников (22 сентября 1236 г.)»[119]119
Ливонская хроника Германа Вартберга. Сборник статей и материалов по истории Балтийского края. Перевод Чешихина-Ветринского Е.В. Рига, 1879. Т. 2. с. 85 – 155.
[Закрыть].
Речь здесь идет не о конкретном населенном пункте, а о целом районе – terrum Saulorum. В примечаниях переводчика Эрнста Штрельке к изданию Хроники Вартберга на русском языке 1879 года указано, что Саульская земля – это «местность Раден около Бауска, зовется по-латышски Сауле».
Для переводчика хроники не было сомнений в названии и определении места битвы. Это Сауле на территории современной Латвии. Я. Юшкевич, опубликовавший в 1926 году статью под названием «Битва при Сауле 22 сентября 1236 года», также считал, что знаменитое сражение произошло на берегах реки Сауле в районе Вецсауле (Старое Сауле) на территории современной Латвии.
Какая же версия более логична? Да, не исключено, что Сауле – это теперешняя Вецсауле в Земгалии. Земгалия тогда еще не была полностью покорена. Во всяком случае, в грамоте, датированной апрелем 1254 года, упоминается земля под названием Саулен. Документ закрепляет раздел земгальского края Упмала между архиепископом рижским Альбертом, магистром Эберхартом фон Сейне при участии Рижского капитула. Вторая часть земель, которые должны отойти к архиепископу, включает территории «по другой стороне от Мемеля, между ним и Земгальской Аа, до леса Вере, и по обоим берегам реки Земгальской Аа до границ земель Опитен и Саулен»[120]120
Liv-, Esth– und Curländisches Urkundenbuch nebst Regesten. Erster Band. 1093 – 1300. Reval, 1853. S. 347 – 348.
[Закрыть].
Но, как бы ни казалось на первый взгляд, этот документ работает как раз на шяуляйскую версию: упомянутую здесь землю Опитен можно вполне отождествить с литовской землей Упите, действительно примыкающей с востока к земле Саулен – Шяуляй и частично граничащей на севере с восточной Земгалией. К тому же в нем прямо говорится, что земля Саулен граничит с подлежащей разделу земгальской территорией, а не входит в нее. То же самое можно сказать и о Шяуляйской земле – это край земгальско-литовского пограничья.
Локализуя «errum Saulorum», следует обратить внимание и на относительную географическую близость Шяуляя и Вецсауле. «Земля Сауле» могла охватывать и юго-восточную Земгале, и северо-восточную Жемайтию: топоним этот мог вообще уходить корнями в глубокую древность, когда земгалы и жемайты были единым народом. Этимология имени «Земля Сауле» – «Солнечная земля» означает не что иное, как «полуденный» край. Лингвистический аргумент сторонников латвийской версии также неубедителен. Мы не знаем точно, как в XIII веке звучало название Шяуляй. Все упомянутые выше варианты «Шаули» или «Шавли» гораздо более поздние. А этимология названия города все равно восходит к литовскому «saulé» – «солнце», значит, изначально оно могло звучать только так.
Не выдерживает критики и предположение, что крестоносцы вряд ли зашли так далеко в глубь Литвы, чтобы оказаться у Шяуляя. Граница между земгалами и входившими в состав Литовского государства жемайтами в XIII веке была сильно сдвинута на юг и проходила как раз по линии современных городов Мажейкяй – Шяуляй – Пакруонис. И таким образом, именно Шяуляй оказывается пограничной литовской (жемайтийской) крепостью, а Вецсауле отодвигается сильно вглубь восточноземгальской территории. Дальность же маршрута 1236 года не вызывает сомнений. Хронист прямо говорит, что крестоносцы разоряли собственно Литву, а не приграничную Нальшу, как в прошлом походе. Да и не мог никак их обратный путь из Нальши лежать ни через Шяуляй в Жемайтии, ни через земгальскую Вецсауле.
Вывода о том, что битва произошла на территории Земгале, не позволяет сделать и самый главный наш свидетель – Рифмованная хроника. В ней не содержится никакого намека на то, что войско крестоносцев покинуло пределы Литвы, прежде чем встретилось с противником. Подтверждает это само описание хода сражения. По нему ясно видно, что литовское войско не гналось за крестоносцами, а преградило им путь, то есть ожидало их в заранее избранном месте. Рыцари оказались в столь неудобном для битвы положении именно потому, что место сражения было навязано им литовцами. В хронике они напрямую говорят об этом своему командиру Фольквину, отказываясь биться в непригодных для конницы условиях. Трудно себе представить подобные военные маневры литовской рати по территории Восточной Земгале, где расположена Вецсауле. Во-первых, литовцы вряд ли могли настолько досконально знать чужую территорию, чтобы выбирать на ней место битвы и ожидать там вражескую рать, во-вторых, восточная Земгале в момент битвы при Сауле контролировалась меченосцами, что делает это предположение и вовсе фантастическим.
Так что намного более убедительной выглядит версия, утверждающая, что битва произошла неподалеку от литовско-земгальской границы, в земле Шяуляй на северо-востоке Жемайтии. Князь Викинтас прекрасно знал родной край, знал все пути и тропы, по которым могло пройти такое большое вражеское войско с добычей. Ему ничего не стоило найти самое выгодное для себя место засады.
Литовский историк Э. Гудавичюс на основе той же Рифмованной хроники попытался реконструировать то, что происходило непосредственно перед битвой. По его мнению, первыми преградили путь войску крестоносцев дружины жемайтийских князей самой Саульской земли. Именно их, согласно исследователю, увидели крестоносцы первыми «у одного ручья», как сообщает хронист. Действительно, по тексту источника можно понять, что сначала вражеское войско встретил литовский сторожевой полк. И вполне вероятно, что как раз этим передовым отрядом командовали местные князья. Быть может, они и подсказали своему командиру и «старейшему» место битвы. Их имена также есть среди тех, кто заключал в 1219 году союз с Волынью – это братья Висмантас, Гедвила и Спрудейка Булевичи. Э. Гудавичюс, на основании изучения топонимики, связанной с именами этих князей, поместил их вотчинные владения в Шяуляй. Они подошли к месту битвы вечером 21 сентября, а основное войско Викинтаса, считает историк, подтянулось лишь к утру перед началом сражения. Может, так оно и было. Хотя, скорее всего, литовская рать уже стояла за спиной сторожевого отряда в полной боеготовности и лишь ждала от него сигнала. Но так или иначе, утром 22 сентября, в литовский языческий праздник осеннего равноденствия, посвященный богине Жямине – Матери-Земле, жемайтийская ловушка была захлопнута. До сих пор не знавшее крупных поражений войско братьев Меча вместе с многочисленными пилигримами и ополченцами прежде покоренных земель, нагруженное богатой добычей и пленниками, приближалось к гибели.
В западне
Вся жизнь – боевая страда:
Походный разбить бивуак,
Стеной обнести города,
Добыть больше шлемов и шпаг —
Господь, не неволь
Ждать лучшей из доль:
Любовных услад
Мне слаще звон лат.
Небо хмурилось по-осеннему. В войске крестоносцев царило ликование. Всего несколько дней похода, и такая богатая добыча! Сразу отяжелевшее и неповоротливое войско медленно двинулось в обратный путь из разоренного края. Полки далеко растянулись вдоль дороги. Временами моросил мелкий дождик. Веселье в рядах крестоносцев не утихало. Громкие разговоры, смех. Только и было слышно:
– Язычники получили хороший урок!
– Да, Бог покарал их за то, что не хотят признавать света истины.
– Вот, смотри, какое ожерелье. Я отвезу его своей невесте.
– Теперь можно с чистой совестью возвращаться в Германию. Никто не сможет упрекнуть нас в трусости.
– Мы сослужили хорошую службу Господу нашему!
– Теперь я смогу построить новый дом на родине.
Кто-то в рядах крестоносцев завел веселую песню. Ехавшие рядом подхватили ее.
Напряжение нескольких дней сменилось благодушной расслабленностью. Самое трудное осталось далеко позади. Медленно шло войско. Позади тянулись толпы пленных, пастухи гнали табуны литовских коней.
После нескольких переходов латгальские полки покинули войско, повернув в свои земли. В Риге им нечего было делать. С ними ушли восвояси и эсты. Остальные продолжали путь. Впереди показалась река. Надо было найти брод и переправиться через нее. А там и до владений ордена рукой подать.
Однако Фольквин все время был мрачен. Тревога не покидала его. По обеим сторонам дороги потянулась скучная и однообразная равнина с болотами, поросшими кустарниками.
– Как называется эта местность? – спросил граф Данненберг, подъехав к магистру.
– Кажется, Соуле или Сауле. Не скажу точно. Скорее бы проехать ее.
– А что так? Ведь все идет отлично. Поход удался!
– Вот именно, – заметил Фольквин. – Глупо воевать в болотах.
– Воевать? Да язычники еще долго не опомнятся от разгрома!
– Вы их не знаете. Возможно, они собираются с силами.
Вдали показался поросший кустарником берег небольшой реки. Из-за деревьев вынырнула кучка всадников. Старший дозора, ехавший впереди войска, развернулся, резко пришпорил коня и на всем скаку подлетел к магистру.
– Неприятель! – крикнул рыцарь, указывая в сторону реки. Но в предупреждении уже не было необходимости. Все прекрасно видели, как вдоль берега носились многочисленные конные отряды литовцев.
– Литовцы! Литовцы! – гулом разнеслось среди крестоносцев.
Фольквин понял, что путь назад отрезан. Этого он и опасался. Недаром враг поджидал именно здесь. По краям дороги болота. Повернуть назад невозможно – это путь по сплошному пепелищу. А обозы тяжелые, тысячи пленных.
Веселье крестоносцев сменилось тревожным недоуменьем. Все было хорошо. Казалось, вот она – птица удачи. Добыча в руках. И вдруг они оказались перед лицом большого вражеского войска. Что же теперь, биться?
Фольквин решил: надо прорываться вперед к Риге. Несмотря на тревогу в душе, он верил в мощь рыцарства. Он собрал предводителей всех полков:
– Настал час битвы! Единственный выход – сразиться сейчас с врагом.
Но рыцари заупрямились. Фон Хазельдорф воскликнул:
– Разве это место для битвы? Нам нужно отойти на более удобные позиции. Вся сила нашей конницы здесь теряется.
Фольквин вскинул голову:
– Я говорил вам об этом в Риге. Но куда отходить? Обратно в литовские леса, в разоренный дочиста край, да еще с неприятелем за плечами? Нет. Мы должны собрать все силы в кулак и навалиться на литовцев всей мощью. Как только сомнем первые ряды неприятеля, бой, считай, выигран. Нам только бы прорваться к броду. А дальше спокойно продолжим свой путь. Часть войска будет сражаться в пешем строю.
Но рыцари не соглашались:
– Что, нам пешими драться? Как мы без коней? Кто мы тогда?
И куда только девался недавний боевой пыл? У многих в тот момент в мыслях было: «С чем же мы вернемся, что привезем домой, в Германию?»
Рассердившись, магистр воскликнул:
– Вы что, хотите все свои головы сложить вместе с конями?! Ну, ладно, завтра будет видно. Уже темнеет. Отходить не станем. Будем биться. Постройте своих людей в боевой порядок. Ночевать будем здесь. Строя не покидать. Враги могут напасть в любое мгновение.
На землю спустилась холодная осенняя ночь. В лагере литовцев долго не прекращались шум и движение. Понемногу все стихло.
Большая часть ночи прошла для крестоносцев в сумрачной тревожной полудреме. Рыцари, облачившись в тяжелые латы, не покидали седел. Усталость от дневного перехода давала о себе знать. У реки вся равнина светилась огнями костров неприятельского лагеря. Перед рассветом густой холодный туман плотной белой пеленой накрыл оба лагеря. В этом тумане все принимало вид расплывчатый и иллюзорный. Всадники в глухих железных шлемах, напоминающих горшки, имели вид причудливый и пугающий. Казалось, будто какие-то страшные духи собрались здесь, в унылом краю среди болот. Ночное наваждение, которое должно развеяться с первыми лучами белого балтийского солнца. Но это были живые люди. Продрогшие и измученные ночным ожиданием нападения литовцев, крестоносцы надеялись, что враг все же не осмелится напасть на тяжеловооруженных рыцарей. Может быть, еще удастся найти другой путь, другой брод и вернуться в Ригу.
* * *
Туман еще не рассеялся, когда литовцы изготовились к бою. Сердца воинов горели жаждой мщения. Теперь сил было достаточно, и князья решили напасть первыми. Только одно было у всех в мыслях: «Чужеземцев перебить. Полон отобрать». Викинтас быстрым движением вытащил из ножен меч и со свистом прочертил им круг в воздухе, точно хотел изрубить последние клочки тумана, скрывавшие рыцарей. Устрашающий вой разорвал сырую настороженную тишину. Лавина литовских всадников, размахивавших мечами и тяжелыми палицами стремительно сорвалась с места и помчалась в сторону немецкого лагеря. Уже через несколько мгновений с диким гиканьем они сшиблись с первыми рядами рыцарского войска. Крестоносцы дрогнули, но выстояли. Но за первыми отрядами литовских всадников явились следующие и ударили на немцев. Подоспели пешие воины. С остервенением литовцы напирали на ощетинившихся копьями рыцарей. В крестоносцев тучей летели дротики, стрелы и палицы. Скоро щиты их были разбиты. Битва закипела еще страшнее. Собственно, битвы, как таковой, уже не было. Рыцари не ожидали, что литовцы ринутся на них с такой яростью. Расслабившись после легкого грабежа, под завязку груженные добром, приезжие крестоносцы теперь уже ни на что не годились. Непривычные к дисциплине своевольные рыцари не смогли дать действенного отпора. Главное, кони, кони не слушались, переступали, словно нехотя, несмотря на то, что мышцы на их ногах дрожали от напряжения. А под копытами чавкала болотная жижа. Тяжелые, облаченные в латы всадники стали ужасно неповоротливыми. Вокруг носились группы литовских легких конников, осыпая крестоносцев стрелами и копьями. Разве это бой?
Очень быстро началось столпотворение. Страх смертельным холодом проникал в души крестоносцев. Новой волной накатили литовцы, разбив орденские и союзные полки, отделив их друг от друга. Малодушные пытались спасти себя и свое добро. Разрозненные группки крестоносцев, измученных усталостью, отбивались, как могли, пытаясь вырваться из толпы неприятелей. Под страшными ударами рыцари падали в грязь и больше не вставали. По их телам переступали кони врага, да и свои тоже. Сражавшиеся спотыкались о раненых и убитых. Очаги сопротивления крестоносцев гасли один за другим. Ярость литовцев превратила бой в сплошное избиение. Тяжелые секиры разрубали щиты и шлемы рыцарей. Крестоносцы падали, мешали друг другу и погибали в кровавой бойне.
Псковский отряд, окруженный со всех сторон, выдерживал ужасные удары врага. Русские сшибались с литовцами. Страшный звон клинков и хриплые крики оглашали место боя. Кольцо врагов неумолимо сжималось. Псковичи падали один за другим. Лишь небольшой группе русских удалось выйти из боя, буквально прорубив себе путь среди толпы врагов.
Последними держались рыцари Меча. Воинская удача отвернулась от них. Фольквин еще до начала битвы был уверен, что враг вскоре даст о себе знать. Но он не собирался уклоняться от боя. Войско, руководимое орденом, было очень сильным. Он верил в братьев-меченосцев. Они и малым числом справлялись с превосходящим по численности врагом. Сейчас все было иначе. Болотистые балтийские луга словно помогали врагу. Копыта коней погружались в грязь, ноги животных, тоже закованных в тяжелую броню, разъезжались. Меченосцы сгрудились вокруг магистра, выдерживая натиск самых сильных воинов. Их белые плащи с крестом и мечом вызывали особую ненависть литовцев, не раз сталкивавшихся с чужеземцами в жарких схватках. Дождь копий и стрел осыпал орденских всадников. Скоро все кони под ними пали. Магистр сквозь узкие прорези шлема пытался разглядеть, что творилось на поле. Пот застилал глаза. Повсюду литовцы, везде тела крестоносцев. Нигде не видно своих. Фольквин понял, что приходит конец. Горстка меченосцев отчаянно отбивалась.
Но боевой порядок еще не распался. Даже оставшись без коней, они держали ряды, тесно став плечом к плечу. Орденские братья медленно пятились к лесу, теряя один за одним своих рыцарей. Выхода не было. Сзади литовцы повалили деревья, сделав засеку, отрезав немцам всякий путь к отступлению. Копья, палицы посыпались градом. Вокруг меченосцев падали убитые и раненые литовские воины. До опушки леса было рукой подать. Но и там уже были враги. Рыцари все-таки пытались пробиться к лесу. Схватка переместилась к самой его кромке. Тут литовцы боевыми секирами подрубили несколько высоких деревьев и с криком обрушили стволы на крестоносцев. Несколько рыцарей упали. Боевой порядок расстроился. Теперь меченосцы стали уязвимы для ударов. Копья и палицы посыпались с новой силой. Литовцы с торжеством прикончили оставшихся рыцарей.
Так погиб почти весь орден Меча. Князь Викинтас, приведший литовцев на решающий бой, мог бы сказать, подобно будущему королю Польши: «Ужели здесь лежит весь орден?» Но он об этом и не думал. Он пошел на страшный риск и победил. Не числом, а умением. Не превосходством снаряжения и оружия, а силой боевого духа.
Бежавшие с поля боя пилигримы зря искали спасения в покоренной части Земгалии. «Земгалы этих уничтожали, – сообщает нам хронист. – Безжалосто, и бедных и богатых». Быть может, был еще жив тогда князь Виестурс, и его подошедшая к границам дружина отлавливала удиравших крестоносцев? Ведь он в тот момент все еще был союзником литовцев. Или восставшие восточные земгалы повернули оружие против ненавистных завоевателей их собственной земли, увидев, в сколь жалком состоянии они покидают Литву? Земгалы после битвы при Сауле отложились от Риги и изгнали от себя немецких наместников. Вторичное покорение этого края произошло лишь в 1250 году, когда в Литве пылала усобная война и земгалам было неоткуда ждать помощи.
А литовцы торжествовали победу. Мщение свершилось. Они надолго отвадили от своих границ желающих получить отпущение грехов вместе с богатой добычей. И сама их земля не стала и уже не станет добычей немецких рыцарей, как прежде это случилось с землями ливов, латгалов и эстов.
А немецкая Ливония, новое христианское государство среди языческих лесов, была на волосок от гибели. Цвет ордена, самые опытные воины, остались на поле боя в чужой земле, куда привела их судьба.
* * *
Разумеется, говорить о том, что в жаркой битве при Сауле погибли все орденские братья, нельзя. В Ливонии оставались многочисленные замки крестоносцев, в которых наверняка находились рыцари: в Эстонии – для защиты от нападений русских полков, в Латвии – для отражения набегов литовцев, куршей или земгалов. Кроме того, ордену необходимо было считаться с возможностью восстания уже покоренных народов и нападений на замки.
Потери ордена оцениваются в 40 – 50 братьев. Сколько же всего было братьев в ордене Меча? И насколько велики потери в битве при Сауле? Немецкие историки Л. Фенске и К. Милитцер в своем генеалогическом исследовании о братьях Ливонского ордена смогли установить только 36 имен рыцарей-меченосцев[123]123
L. Fenske und K. Militzer. Ritterbrüder im Livländischen Zweig des Deutschen Ordens, Köln, Weimar, Wien, Böhlau, 1993, S. 17
[Закрыть]. В послании папы Григория IX (1234 г.) упоминаются должностные лица ордена, которым велено явиться в Рим для дачи объяснений. Речь идет о комтурах Ревеля, Вильянди, Вендена (Цесиса), Зегевольде (Сигулды) и Ашрате (Айзкраукле), а также о фогтах Хариена, Йервена, Саккалы и Эзеля. И. Штернс пишет: «Если предположить, что в каждом орденском замке оставались 3 меченосца, тогда в Латвии – в Риге, Цесисе, Сигулде и Айзкраукле могло оставаться 12, в Эстонии в шести замках – 18 братьев; таким образом, вместе с пятьюдесятью павшими рыцарями в ордене могло быть 80 братьев рыцарей»[124]124
Šterns Indriķis. Latvijas vēsture 1180 – 1290. Krustkari. Latvijas vēstures institūta apgāds Rīga 2002. 417 lpp.
[Закрыть]. Это всего лишь оценочные цифры. К сожалению, отсутствие источников не позволяет установить точную численность братьев ордена Меча. Тем не менее, потеря пятидесяти рыцарей воспринималась как катастрофа. Известно, что в Ливонии после поражения царили страх и неуверенность, которые заставили всех правителей просить о принятии разгромленного ордена в состав Тевтонского ордена.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
