Текст книги "Чистое пламя любви"

На лице юноши было написано такое отчаяние, что Аметист, не выдержав, обняла его за шею и воскликнула:

– Уильям, Уильям, простишь ли ты меня за это горе и боль? Поверь, меньше всего я хотела сделать тебе больно, ведь я действительно тебя люблю!

Он тоже крепко обнял ее, а потом решительно разжал руки и сделал шаг к двери.

– Я все понимаю, дорогая. Да, да, наконец-то я все понял! Я слишком сильно тебя любил, и это заслонило от меня многие вещи. Мы с первого дня потянулись друг к другу, но моя привязанность переросла в любовь, тогда как твоя осталась простой дружбой.

– Ох, Уильям… – Аметист с глухим рыданием уткнулась в его плечо.

– Не плачь, милая, ничего страшного не случилось. – Глаза Уильяма при этих словах подозрительно заблестели. – Ты оказала мне великую честь, сказав правду. Я горд и счастлив тем, что помог тебе разбить цепи, сковавшие тебя с капитаном Стрейтом. А теперь слушай внимательно: я должен сообщить тебе очень важную вещь.

Аметист молча кивнула.

– Сегодня же упакуй все свои вещи, чтобы не задерживаться здесь утром. Не сомневаюсь, что ваше плавание пройдет удачно. Когда вы сойдете с корабля, навести поверенного моего отца, Вилбура Хелмсвуда, и передай ему письмо от меня – он поможет вам на первых порах.

Аметист кинулась к нему на грудь, такая растерянная, такая беспомощная, что Уильям почувствовал: еще немного, и все его благие намерения пойдут прахом – он рухнет перед ней на колени и не уедет отсюда до тех пор, пока она не согласится вернуться с ним на плантацию. Ему пришлось напомнить себе о том, что Аметист не любит его – а значит, никогда не сможет, быть счастливой, даже если уступит его мольбам из чувства благодарности.

– Тебе все понятно? Ты согласна с моим планом?

Аметист кивнула:

– Да, Уильям, согласна и очень тебе благодарна, но… тебе правда ничего не грозит? Ты больше не позволишь Дэ-миену причинить тебе вред?

– Нет, милая, не позволю, – твердо ответил юноша. – А теперь пора собираться – завтра ровно в шесть я заеду за тобой на фургоне и доставлю на корабль.

– Спасибо тебе, – прошептала Аметист. Что еще она могла сказать?

Улыбнувшись на прощание, Уильям повернулся к двери и вышел.

Аметист долго смотрела ему вслед. Наконец она глубоко вздохнула и обратилась к Тилли:

– Ну что ты стоишь как истукан? Этак мы и до утра не управимся!

Сборы заняли весь остаток дня, и в течение всего этого времени Аметист ловила себя на том, что постоянно косится на дверь: не вернулся ли Дэмиен? Эта мысль не давала ей покоя даже ночью; несмотря на усталость, она то и дело просыпалась и растерянно смотрела на пустое место рядом с собой – ей не хватало близости его большого, сильного тела, его уверенных объятий и ласк…

Благодаря Уильяму у нее появилось несколько дней, чтобы скрыться от Дэмиена и первой добраться до Филадельфии. При его изворотливости капитан Стрейт наверняка сумеет снять все обвинения и скоро выйдет из тюрьмы, но время будет упущено – она успеет встретиться с мистером Хелмсвудом и заметет все следы. Вот она, долгожданная свобода! Наконец-то…

Вымученно улыбаясь дрожащими губами, Уильям без остановки махал изящной женщине на палубе «Уайтстоуна», покидавшего гавань с попутным ветром. Он стоял на причале до тех пор, пока корабль не превратился в маленькую точку, слившуюся с горизонтом, мысленно обращаясь к облику навсегда утраченной любви:

– Прощай, милая… Я люблю тебя, моя дорогая! Я буду любить тебя до самой смерти…

Дэмиен метался по сырой вонючей камере, словно дикий зверь, угодивший в клетку, иногда останавливаясь лишь для того, чтобы с яростным ругательством прихлопнуть особо назойливого москита или раздавить скорпиона, отважившегося выползти из щели в полу. Судя по тому, как менялось освещение в тусклом оконце, он уже третьи сутки парился в этому аду, доставляя несравненную радость бесчисленным полчищам вшей, блох и прочей голодной нечисти, с которыми был вынужден делить эту берлогу. Мало того что в тюрьму угодил он сам – англичане схватили и весь его экипаж. Судя по тому, как нагло обращались с капитаном его тюремщики, простым матросам пришлось в эти дни совсем несладко. Изнемогая от бессильной ярости, Дэмиен в тысячный раз подумал о свадьбе, назначенной на этот день. Знает ли Аметист о том, что случилось? Вспоминает ли о нем? И что она сделает, если…

Его мысли прервал пронзительный скрип ржавого железа. В массивной двери отворилась небольшая «кормушка», однако вместо обычной брани капитан услышал знакомый голос, говоривший правильно и связно:

– Я заглянул сюда проведать вас, Стрейт, и убедиться, что вы всем довольны.

Дэмиен в два прыжка оказался у двери и впился взглядом в суровое лицо Уильяма Шеридана.

– Мне пришлось ждать целых три дня, чтобы увидеть наконец того, кто на меня донес! – яростно прошипел он. – И как я сразу не догадался, что это ты!

– Верно, вы могли бы понять это с самого начала – я единственный человек в этом городе, не поддавшийся на ваши сказки про обеа и не убоявшийся мести ужасного черного колдуна. Видите ли, Стрейт, даже если я и пострадаю, мне терять нечего – станет Аметист вашей женой или нет, вы в любом случае напустите на меня порчу, не так ли? – Лицо Уильяма внезапно исказила яростная гримаса, и он громко воскликнул, не скрывая больше своей ненависти: – С чего ты взял, будто я снова позволю тебе использовать меня в твоих интересах? Кажется, сегодня должна была состояться твоя свадьба, Стрейт? Ну, так вот, ты можешь не хлопотать понапрасну – я повидался с преподобным Сидли и предупредил его, что церемонии не будет, иначе бедному святому отцу пришлось бы обивать порог пустого дома и гадать, куда же делись жених и невеста!

– Пустого дома? – глухо переспросил Дэмиен. Его огромные руки сжались в кулаки. – Где Аметист? Что ты с ней сделал?

– Аметист жива и здорова, за нее можешь не волноваться. Ей наконец-то удалось вырваться из твоих когтей раз и навсегда, и в данный момент она уже на полпути к Америке. Прежде чем тебя отсюда выпустят, Аметист успеет найти такое укрытие, где тебе в жизни ее не отыскать!

– Я не верю тебе, Шеридан! – сдавленно прохрипел капитан. – Ты ни за что от нее не откажешься. Наверняка ты прячешь ее где-то на плантации!

– Напрасно ты, Стрейт, судишь других людей по себе. Аметист не захотела выйти за меня – в противном случае мы давно бы уже поженились. В отличие от тебя я не стал прибегать ни к силе, ни к шантажу, чтобы добиться своего, – я слишком люблю эту женщину и не пожертвую ее счастьем в угоду собственным прихотям. Хотя что с тобой об этом толковать? Ты все равно ничего не поймешь. Она давно покинула Кингстон, и добраться до нее тебе уже не удастся – руки коротки. Когда твое дело будут рассматривать в суде, я лично явлюсь в город, чтобы свидетельствовать против тебя…

– Свидетельствовать против меня? – взревел Дэмиен. – Да что ты знаешь обо мне, мальчишка? Что это за дешевый спектакль?

– Возможно, так оно и есть, – Шеридан пожал плечами, – но пока в этом убедятся власти, ты окончательно проиграешь.

Улыбка на лице его соперника становилась все шире, и у Дэмиена все застыло внутри.

– А что же Аметист? Неужели она одобрила твой план?

– Аметист? – Уильям заколебался. Дэмиен уже не пытался скрыть охватившее его отчаяние, и все же юноша решил нанести последний'удар. – Аметист плакала от счастья, Стрейт, когда взошла на корабль. Она наконец-то обрела свободу.

Дэмиен зажмурился, не в силах преодолеть приступ черной тоски, охватившей его. Он не сомневался, что Шеридан сказал чистую правду и Аметист ему уже не вернуть…

– Итак, Стрейт, счастливо оставаться! – Беспечный голос соперника вырвал Дэмиена из мрачного оцепенения. – Мне здесь делать больше нечего. Ты теперь точно знаешь, что потерял ее. – Словно стремясь построить непреодолимую стену, Уильям звонко повторил, отчеканивая каждое слово: – Ты потерял Аметист, Стрейт, потерял навсегда!

Глава 10

Безуспешно стараясь уберечься от резкого декабрьского ветра, Аметист, прежде чем открыть дверцу кареты и расплатиться с кучером, плотно запахнула плащ. Услуги наемного экипажа были для нее непозволительной роскошью, но она боялась, что попросту не сумеет далеко уйти пешком по обледенелым улицам. За месяц, прожитый в Филадельфии, ей так и не удалось привыкнуть к зимней стуже.

Вздрагивая под порывами жестокого ветра, Аметист поспешила укрыться в небольшом магазинчике на перекрестке двух улиц.

Ее возвращение в Филадельфию сопровождалось такими неожиданными трудностями, что она всерьез стала опасаться: уж не преследует ли ее Дэмиен своим обеа, находясь на Ямайке? Уильям уверял, что власти продержат капитана за решеткой максимум три недели и этого времени вполне достаточно, чтобы с помощью мистера Хелмсвуда устроиться на новом месте. Но как бы тщательно он все ни продумал, его плану не суждено было сбыться. Попав в Филадельфию, Аметист с Мэриан и Тилли отправились к «Эллеру» и сняли там номер. Это стоило довольно дорого, но она и не рассчитывала задержаться там надолго: наверняка мистер Хелмсвуд найдет для них более подходящий приют. Не тратя времени даром, Аметист оставила Тилли распаковывать вещи и присматривать за Мэриан, а сама поспешила в контору к мистеру Хелмсвуду. Каково же было ее отчаяние, когда выяснилось, что мистер Хелмсвуд неделю назад погиб в дорожном происшествии!

К «Эллеру» Аметист возвращалась, полная самых мрачных предчувствий. Ответственность за Мэриан и Тилли легла на ее плечи тяжким грузом. Все последовавшие за этим недели она старательно просматривала колонки объявлений в местных газетах, но на этот раз выдающаяся внешность и юные годы сыграли с ней злую шутку: никто не желал брать на службу странную особу с яркой внешностью и с ребенком на руках. В итоге ей пришлось экономить каждый грош. От «Эллера» они перебрались в меблированные комнаты вдовы Грейдон, но к исходу месяца деньги кончились и нечем было заплатить за неделю вперед. Аметист ничего не оставалось, как продать подаренные когда-то Дэмиеном драгоценности.

Стараясь не выдавать обуревавшие ее чувства, Аметист приблизилась к прилавку. Стоявший за ним тщедушный человечек смерил юную клиентку откровенно оценивающим взглядом.

– Полагаю, Вы и есть мистер Фолуорт, – нерешительно начала Аметист.

– Да, это я и есть. Чем могу помочь вам, мэм? – Гнусавый, невнятный выговор этого господина неприятно резал слух, и Аметист стало совсем не по себе.

Хорошо еще, что в свое время она не поленилась взять с собой на Ямайку кое-какие зимние вещи, и теперь у нее не было недостатка в теплой одежде. Она не сомневалась, что выглядит достаточно солидно в темно-сером бархатном пальто. Ювелир явно прикидывал про себя цену ее наряда, и Аметист нарочно немного распахнула полы, чтобы стало видно, как тускло поблескивает роскошная меховая опушка.

– Да, мистер Фолуорт, мне нужна ваша помощь. В конторе у мистера Уилбура Хелмсвуда мне порекомендовали вас как компетентного и порядочного ювелира, который даст за мои драгоценности настоящую цену.

Аметист извлекла из своей сумки небольшой замшевый мешочек. Торговец явно смешался, когда увидел, что хочет предложить на продажу эта юная особа – такой роскошной коллекцией не побрезговала бы ни одна из дам высшего света!

Наконец мистер Фолуорт вышел из задумчивости и взялся за увеличительное стекло. Он долго и придирчиво изучал под лупой каждый камень и остался вполне доволен их качеством. Тем не менее в его гнусавом голосе звучала явная растерянность.

– Ну что же, мисс, ваши камни действительно на редкость хороши, вот только я боюсь, что мне не под силу выложить за них сразу всю сумму. Честно говоря, я бы вообще воздержался от такой покупки, но если вам так угодно, я мог бы взять их у вас на комиссию.

Аметист никак не ожидала столь решительного отказа.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, сэр, – пробормотала она.

– Я готов принять у вас эти камни под расписку и выставить их на продажу – вот что я имею в виду. Если что-то будет продано, то я возьму себе заранее оговоренный процент, а вам достанется остальная сумма.

За спиной у Аметист хлопнула дверь, и в магазин вошел еще один покупатель, но ей сейчас было не до того.

– Следовательно, вы сможете держать драгоценности у себя бог знает сколько времени, а я при этом не получу ни гроша, сэр? Боюсь, что такие условия мне не подходят, так как я срочно нуждаюсь в деньгах. Вы могли бы предложить мне что-то еще?

Внезапно Аметист обнаружила, что торговец почти не слушает се, поскольку все его внимание было приковано к человеку у нее за спиной. Она обернулась и услышала знакомый бархатный голос:

– Дорогая, определенно вы слишком неопытны в сделках подобного рода…

– Арман!

Аметист и сама не знала, радоваться ей этой встрече или стыдиться того, что она произошла при подобных обстоятельствах, поэтому постаралась отвлечь Армана от цели, с которой явилась в лавку к ювелиру.

– Как я рада вас видеть! Вы, наверное, зашли купить какую-нибудь безделушку для своей новой приятельницы?

– Дорогая, – серьезно отвечал Арман, не поддаваясь на се попытку свести разговор к бессодержательной болтовне, – я пришел сюда, потому что искал вас!

– Меня? – На этот раз Аметист не удалось скрыть растерянность. – Вот это новость! Но откуда вы вообще узнали, что я вернулась в город?

– Все чрезвычайно просто, моя милая. – Бошан ласково провел рукой по ее щеке. – Сегодня я вернулся из Нью-Йорка и получил известие, что вы приехали в Филадельфию одна, без месье Стрейта. Я расспросил кое-кого и узнал, где вы остановились, а ваша горничная сказала, что вы пошли в этот магазин.

– Ох уж эта Тилли! – воскликнула Аметист. – Совсем ничего не соображает…

– Напротив, дорогая, она очень сообразительная особа. Ей не составило труда убедиться, что я искренне озабочен вашей судьбой, а поскольку у нее не было уверенности в успехе вашего предприятия, она рассказала мне…

– …она рассказала вам, как меня найти, – закончила за Армана Аметист.

– Вам не следует сердиться на Тилли – эта женщина любит и уважает вас и думает только о вашем благе. – Француз повернулся к хозяину лавки и уверенно произнес: – Увы, месье Фолуорт, мадемуазель Грир передумала. Она не будет продавать эти вещи.

– Арман, что вы такое говорите? Я должна… Бошан не дал ей договорить, прижав палец к губам.

– Сперва нам надо кое-что обсудить, – говоря это, он увлек Аметист к двери, – а уж потом вы поступите так, как захотите. Надеюсь, небольшая отсрочка вам не повредит. Если мы не найдем иного выхода, я по крайней мере помогу вам получить за драгоценности хорошие деньги. Совершенно очевидно, что вы не очень-то сведущи в ювелирном деле, и уж тем более в торговле!

– Как это ни прискорбно, но я вынуждена согласиться с вами, – призналась Аметист со смущенной улыбкой. – Боюсь, что за последний месяц я проявила себя не самым блестящим образом…

– Ну что ж, тогда вы тем более не должны отвергать мою помощь, а мое неизменное восхищение вашими достоинствами непременно вернет вам веру в собственные силы!

– Ох, Арман! – Аметист невольно снова улыбнулась, услышав столь изысканный комплимент, – вы вечно мне льстите… – Она оперлась на предложенную ей руку и решительно произнесла: – Но я все равно готова принять вашу помощь!

Арман помог своей спутнице подняться в ожидавшую их карету и спросил:

– Прикажете отвести вас домой? Тилли вполне достойна роли дуэньи, и я был бы рад побеседовать с вами вдали от любопытных ушей. Вы позволите мне нанести вам визит на подобных условиях, дорогая?

– Арман! – Аметист искренне возмутилась, услышав подобный вопрос. – Как вы можете сомневаться? Вы всегда вели себя по-джентльменски!

– О да, моя милая. – Бошан не пытался скрыть своих мыслей и с лукавой улыбкой добавил: – Хотя, если признаться честно, подчас это удавалось мне с превеликим трудом! – Он взял ее руки в свои и не спеша продолжил: – Вы стали еще краше со времени нашей последней встречи, и теперь у вас есть ребенок – если не ошибаюсь, девочка. Кажется, ваша Тилли произнесла имя Мэриан…

– Вы скоро увидите ее сами, Арман, – с трогательной гордостью подтвердила Аметист. – Это самая красивая малышка на свете!

– Нисколько в этом не сомневаюсь, особенно если она пошла в мать, – подхватил Арман, любуясь тем, какая радость осветила лицо Аметист, но его собеседница внезапно потупилась.

– Нет, Арман, она пошла не в меня, но… но она все равно самая красивая!

Стараясь не обращать внимания на осуждающий взгляд, которым проводила их хозяйка меблированных комнат, Аметист поспешила подняться на крыльцо и со смущенной улыбкой обратилась к Арману:

– Так или иначе, мне все равно нужно домой – Мэриан скоро проголодается, и здесь уже Тилли ничем не сможет помочь! – Краснея от собственной откровенности, она пошла вперед по коридору.

Тилли не мешкая открыла на стук и с видимым облегчением впустила внутрь хозяйку и ее спутника.

– Что-то ты не очень удивилась при виде месье Бошана. – Аметист строго взглянула на нее.

– Нет, Тилли не удивляться, – как ни в чем не бывало заявила мулатка. – Этот человек приходить сюда, и Тилли видеть, как он переживать за Аметист Грир. Тилли говорить, чтобы ты не ходить одна к тот человек, но Аметист не слушать… Аметист никогда не слушать Тилли…

– Ну ладно, хватит! – Аметист прервала поток жалоб резким взмахом руки. – На этот раз ты все-таки добилась своего – Арман явился как раз вовремя, чтобы уберечь меня от опрометчивого шага.

Тилли фыркнула и отправилась в спальню, упрямо бурча себе под нос:

– Аметист Грир всегда лучше слушать Тилли!

– Иногда она совсем забывает, что мне уже не девять лет, и приходится ей об этом напоминать, – со смехом призналась Аметист.

– Зато я не нуждаюсь в этом напоминании, дорогая, – прошептал Арман. Он не удержался и снова погладил Аметист по щеке. – Милая, мне очень хочется вас поцеловать. Вы не будете возражать?

– Нет, Арман, – отвечала она, тронутая его искренностью, – я не буду возражать.

Бошан медленно привлек ее к себе, наклонился и припал к губам, манившим его с первой же минуты их встречи. Он сжимал ее в объятиях все сильнее, а его поцелуй становился все более требовательным и страстным, так что под конец ей стало трудно дышать.

Дрожа всем телом, он наконец отстранился и с виноватой улыбкой произнес:

– Пожалуй, это было не очень мудро с моей стороны, но я так скучал без вас, так мечтал снова почувствовать вас в своих объятиях…

– Да, это действительно не очень мудро – у вас может сложиться впечатление, что я стала доступной, только потому, что со мной больше нет капитана Стрейта…

– Прошу вас, дорогая, не говорите в таком тоне! – испугался Арман. – Извините меня, если можете! Я вовсе не собирался занять подле вас его место – каким бы заманчивым оно мне ни казалось. И поверьте, это не те отношения, какие я бы хотел установить между нами…

– А какие отношения вы хотели бы установить? – Взгляд фиалковых глаз стал открытым и строгим, он проникал в самую душу, и Арман снова почувствовал угрызения совести.

– Ради Бога, дорогая, забудьте о том, что сейчас случилось. Вы не должны подозревать меня в каких-то неприличных намерениях – напротив, я действительно хочу вам помочь!

Его искренний испуг подействовал на Аметист лучше всяких доводов, и она грустно улыбнулась:

– Мне тоже следует извиниться перед вами, Арман. Опыт последних дней сделал меня чересчур подозрительной и недоверчивой. Вы никогда не оскорбляли меня ложью и заслужили доверие с моей стороны.

– Вот и прекрасно! – Арман просиял. – Тогда вы должны рассказать мне, как оказались в Филадельфии с ребенком и с Тилли.

– Прошу вас, не настаивайте на том, чтобы узнать всю мою историю! Воспоминания все еще слишком болезненны, и я…

– Моя милая… моя дорогая… – Арман ласково сжал ее руки, – вы же верите в мое горячее желание помочь вам? Но как я сделаю это, если не буду знать всех обстоятельств вашего возвращения?

В итоге Аметист пришлось скрепя сердце выложить Арману подробности своей жизни на Ямайке и возвращения в Филадельфию. Правда, она умолчала о том, что образ Дэмиена все еще не дает ей покоя. Она желала бы всей душой, чтобы он любил ее по-настоящему, а не испытывал той ненасытной животной страсти, которая заставляла его подвергать опасности жизнь других людей. Аметист также не призналась Бошану, что сбежала от Дэмиена из страха перед его черной магией, развращавшей тело и душу.

Армана так взволновала ее история, что он не вытерпел и снова привлек ее к груди.

– Значит, вы остались совсем одна, без денег?

– Да, Арман, – прошептала Аметист, с трудом удерживаясь от слез.

– Но тогда ответ прост и ясен, дорогая! – воскликнул он, заглянув ей в лицо. – Вы переезжаете ко мне, и я беру на себя заботу о вас!

– Это невозможно! – Аметист резко выпрямилась. – Я не могу… и не хочу…

– Дорогая, выслушайте меня, – взмолился Бошан. – Я не буду ни к чему вас принуждать! Вы просто станете гостьей в моем доме…

– И все-таки я не могу жить у вас на содержании, как бы великодушен ни был ваш порыв. Мне необходимо срочно найти работу!

– Но вы же сами говорили, что новый менеджер вашего театра, месье Генри, собирался в январе приехать в Филадельфию, чтобы направить в конгресс петицию с просьбой об отмене закона против театральной деятельности. Если его петицию поддержат, то труппа вернется в Америку и вы по праву займете там свое место, не так ли?

– Да, но…

– Значит, вам придется пользоваться моим «великодушным порывом» не более месяца, после чего вы встанете на ноги и даже при желании сможете выплатить мне свой долг. Разве я не прав?

– Возможно, правы, но… все это так неопределенно…

– Не более неопределенно, чем ваше нынешнее положение, дорогая. Всему свое время. – Арман поднес ее руки к губам. – Обещайте, что вы сегодня же переберетесь ко мне, и снимите камень с моей души, очаровательная Аметист!

– Но, Арман… вы же понимаете, про нас подумают, будто я… будто мы…

– И пусть себе думают, дорогая. Я готов пострадать от пустых сплетен, если это будет платой за ваше благополучие!

– Ну а я… Вряд ли какие-то сплетни повредят той репутации, которую я уже успела заслужить! – неожиданно заявила Аметист с горькой улыбкой. – Так что мне терять нечего…

– Вот и отлично, моя милая!

– В таком случае я с благодарностью приму ваше предложение – но лишь до тех пор, пока Джон Генри не представит свою петицию в конгресс. Если ему повезет, я дождусь возвращения нашей труппы в Америку, если нет – Мэриан уже немного подрастет и мне легче будет найти работу. Но я обещаю вам, Арман, что непременно выплачу весь свой долг. Так или иначе, ваша щедрость окупится сторицей.

– Ну вот мы и договорились! – Арман легонько поцеловал Аметист в губы, и его темные глаза вспыхнули торжеством и надеждой.

Сжимая кулаки в бессильной ярости, Дэмиен метался по камере. Его тяжелым шагам вторил дружный шелест легких лапок многочисленных сокамерников, деливших с ним это непривлекательное помещение, но капитан не обращал на них внимания. Он провел рукой по колкой щетине, покрывавшей подбородок, и брезгливо поморщился. Его держали в этой клоаке почти целый месяц и ни разу не предложили ни побриться, ни помыться. От него разило, как от бродяги, а в засаленной одежде кишмя кишели насекомые, однако их жгучие укусы не шли ни в какое сравнение с теми мрачными мыслями, которые мало-помалу сводили узника с ума. Он не мог думать ни о чем, кроме свободы и мести, обещая себе, как только обретет свободу, не успокаиваться до тех пор, пока его мучители не получат по заслугам.

Душившая капитана ярость была обращена вовсе не на Уильяма Шеридана. Что значит для него этот мальчишка? Теперь он не может использовать его против Аметист, и ему нет до Шеридана никакого дела. Совсем другой образ не давал Дэмиену покоя в эти черные бесконечные дни и ночи. «Она плакала от счастья, когда взошла на корабль…» Ну до чего же расчетливая тварь – строила из себя святую невинность, а пока он млел от восторга, готовила с Шериданом его арест! Да только и Шеридану ни черта не обломилось! Ха!

Аметист хорошенько попользовалась этим глупым сопляком и наверняка прихватила с собой изрядную толику Шерида-новых денежек, чтобы после ни в чем не знать отказа. Но куда она могла скрыться и что она собирается делать дальше? Кто будет заботиться о ней и ребенке? Вдобавок ей придется содержать еще и служанку: вряд ли мулатка осталась в Кингстоне – она слишком любит Аметист и ее маленькую дочку.

В отчаянии Дэмиен принялся молотить кулаками по каменной стене, пока не размозжил едва подсохшие ссадины и из них не стала сочиться кровь. Боль от этих ран на некоторое время помогала ему справиться с болью, терзавшей душу и сердце. Как же он был наивен! Он даже начал верить, будто Аметист постепенно привыкает к нему…

Внезапно на его губах появилась горькая улыбка. Только такой дурак, как он, мог позволить себе позабыть, что имеет дело с актрисой, с профессиональной притворщицей и лгуньей! Ну нет, черт побери, она рано радуется – нет никаких веских аргументов в доказательство его вины, и власти не смогут до бесконечности гноить его в этой дыре. Как только он окажется на свободе, первым делом разыщет Аметист и позаботится о том, чтобы она получила по заслугам за свое вероломство.

Его отвлек шум шагов в коридоре. В замке заскрежетал ключ, дверь медленно отворилась, и в проеме возник пузатый потный надзиратель, от одного вида которого Дэмиену сделалось тошно. Но тут чья-то решительная рука заставила стражника уступить дорогу, и в камеру вошел еще один мужчина.

– Дэмиен? – подслеповато щурясь, окликнул заключенного высокий сутулый джентльмен. – Дэмиен, ты здесь?

– Я здесь, Хайрам, здесь! – Дэмиен едва верил своим глазам. – Но ты-то как сюда попал? Решил разделить со мной эти роскошные апартаменты, старина?

– Хватит молоть чепуху! – раздраженно перебил его Хайрам. – Мы сейчас же отсюда уходим. Тебе разрешено покинуть Кингстон – и твоему экипажу тоже. С вас сняты все обвинения.

– Сняты? – не помня себя от радости, Дэмиен ринулся вон из камеры, все еще опасаясь, что дверь может захлопнуться перед самым его носом. Но ему никто не препятствовал, и он спокойно миновал коридор. Свобода!

– Идем-идем, – поторапливал его Хайрам, с кряхтением поднимаясь по крутой деревянной лестнице. – Нам следует убраться отсюда как можно быстрее. Я и так потерял много времени – пришлось собирать твоих людей, которых распихали по разным камерам. Чем скорее твой корабль покинет порт, тем лучше. Не дай Бог, эти уроды там, наверху, передумают и решат, что тебя все-таки следует судить!

– Но откуда ты узнал, что я арестован, – удивленно спросил Дэмиен, ни на шаг не отставая от старого друга, – и как тебе удалось добиться моего освобождения? Говоришь, все обвинения сняты?

– По Филадельфии поползли слухи о том, что ты взят под стражу. Я явился сюда и дал понять этим тупицам в правительстве, что на носу подписание мирного договора между Америкой и Британией и вряд ли арест одного из самых уважаемых капитанов американского флота подготовит добрую почву для этого соглашения. Представляешь, как разозлятся в Лондоне на здешнего губернатора, если он сорвет церемонию, – тогда ему не видеть почетной пенсии и возвращения на родину как своих ушей! В итоге бедняга предпочел не дразнить гусей – и вот ты на свободе! – Хайрам окинул своего друга проницательным взглядом. – Я объяснил твоему экипажу, что, как только они поднимутся на борт, нужно будет готовиться к отплытию. Надеюсь, эти олухи не теряли времени даром.

Дэмиен с гордым видом миновал охранников и, выйдя за ворота, глубоко вобрал в грудь чистый свежий воздух.

– Какой приятный запах у свободы, Хайрам! Раньше я никогда не обращал на это внимания…

– Да уж, она наверняка пахнет лучше, чем на данный момент пахнешь ты, – с невозмутимым видом сообщил Стрэтмор. – Полагаю, первым делом ты прикажешь приготовить горячую ванну и свежее белье.

– Дружище, ты абсолютно прав – ванна, свежее белье, добрая еда и…

– И ты уберешься с этого острова как можно скорее. Я уже закупил воду и провиант, их грузят на «Салли». Похоже, что ни у тебя, ни у экипажа еще долго не появится желания снова побывать на Ямайке.

– И все же, Хайрам, «Салли» придется задержать хотя бы на день. У меня здесь осталось одно очень важное дело.

– Да ты, часом, не рехнулся? Уноси ноги подобру-поздорову, иначе будет поздно!

– Нет, Хайрам, – решительно возразил Дэмиен. – Сначала я должен кое о ком позаботиться. Это мое последнее слово.

Дэмиен с непроницаемым видом следил за пожилым мужчиной, развалившимся в кресле напротив. Для запущенной гостиной, в которой происходила их встреча, как и для этого господина, давно миновали золотые дни. Сальные волосы, тронутые сединой, явно нуждались в ножницах и щетке, мятые брюки едва сходились на отвислом животе, а бледная в синих прожилках кожа говорила об изрядном пристрастии к спиртному. Однако в выцветших водянистых глазах светился недюжинный ум… и откровенное недоверие.

– Капитан Стрейт, не могу не признать, что вы предлагаете хорошую цену, вот только вряд ли я вообще захочу его продавать – он нужен мне самому по многим причинам. Однако же вы разбудили мое любопытство. С какой стати капитану торгового судна непременно понадобилось покупать одного из моих рабов?

– На это есть свои причины, мистер Конвей, предлагаю вам наличные деньги. Между прочим, мне известно, что за такую цену вы легко купите себе двух рабов ничуть не хуже этого.

– Вот именно, капитан Стрейт, вот именно это-то и кажется мне странным… – Перси Конвей услышал стук в дверь и крикнул: – Проходи, Раймонд. Здесь сидит джентльмен, который хотел бы тебя купить!

Взглянув на вошедшего, Дэмиен сразу отметил живой проницательный взгляд, чистую здоровую кожу и отличное сложение избранника простодушной Тилли. Было очевидно, что Раймонда вовсе не радует перспектива быть проданным. Он не хотел покидать плантацию Конвеев, но у Дэмиена на этот счет был свой план.

– Я не намерен отвечать на ваши вопросы, Конвей, и не могу тратить время на споры по поводу цены. Я удваиваю сумму, которую предлагал ранее. – Глядя на то, как хозяин хлопает глазами от удивления, Дэмиен нетерпеливо спросил: – Ну, что вы скажете теперь?

– Полагаю, мне следовало бы…

– Нет! – заглушил его сбивчивую речь чей-то пронзительный голос – это Куашеба без разрешения ворвалась в гостиную, бешено сверкая глазами. – Масса обещал! Теперь Раймонд – мужчина Куашеба; масса не может продавать его всякому белому с деньгами!

– Замолчи, дрянь! – рявкнул Конвей, побагровев от ярости. – Заткнись сию же минуту, не то…

– Куашеба не заткнись! Раймонд – ее мужчина, и белый его не получить…