Текст книги "Вне закона"

Судя по вопросу, Сара не сомневалась, что он останется на завтрак, и он не знал, как это истолковать. Но тон, такой обыденный, будто все на свете уже давно решено, тогда как у него внутри полнейшее смятение… Вот это и заставило его взвиться. Часть его – большая часть – хотела остаться и провести весь день с Сарой и мальчиками, занимаясь всем, чем занимается по воскресеньям обычная семья. И он прекрасно понимал, что именно этого ожидает Сара. Но другая его часть знала, какой большой ошибкой было бы позволить отношениям зайти дальше того, что уже есть. По крайней мере до тех пор, пока он связан делом ее брата. Это было бы неэтично, это было бы аморально, это, черт возьми, нехорошо. А потом он заметил, как Сара смотрит на него, заметил, как лежит футболка на выпуклостях ее грудей, вспомнил дикий вскрик, который она издала, прежде чем полностью отдаться страсти, и уверенность его пошатнулась.

– Кофе, – заставил он себя произнести, пока мысли окончательно не вышли из-под контроля. – Только кофе. Я не могу остаться.

От этого заявления она изменилась в лице.

– Ты уходишь?

Он приказал голове кивнуть утвердительно, хотя больше всего на свете хотел дать противоположный ответ.

– Есть одно дело, над которым надо поработать сегодня.

– Что за дело?

Она спросила, подумал Гриффин. Он снова воспользовался кофе, чтобы оттянуть время.

– По правде говоря, я не имею права об этом рассказывать. Парень, которым мы занимаемся, не знает о расследовании.

«Пока, – добавил он про себя. – Но со дня на день…»

– О!

Этот односложный ответ едва не отменил все Гриффиновы решения. Короткий тихий звук прозвучал для него выстрелом базуки над ухом. Недоумение, неуверенность, сожаление и немало страха было вложено в одно тихо произнесенное междометие.

– Сара… – начал он, пытаясь придумать, как объяснить ей.

– Да нет, все в порядке, – успокоила она его. – Я понимаю. Я сразу должна была понять. Ты, наверное, очень занятой человек.

Он набрал в легкие побольше воздуха, но выпустил его безо всякой пользы. Хотелось найти слова, которые могли бы успокоить ее, объяснить, но нельзя было ничего объяснить, не раскрывая природы его дела.

– Мне очень жаль, – только и сказал он. Она скорбно подняла брови.

– Да, мне тоже.

– Послушай, Сара, я… Но она прервала его:

– Да нет, правда все в порядке.

Она подняла плечо жестом, который должен был обозначать небрежное пожатие, но ни капельки на таковое не походил. Любой дурак понял бы, как ей больно. И Гриффин, зная, что самый большой дурак на свете – это он, не понять, что она думает, не мог. Она думала, что ее бросают. Думала, что он как раз из тех, которые, переспав с женщиной, бросают ее на следующее же утро. А потом он подумал, что в некотором смысле она права. Потому что при его обстоятельствах происшедшее прошлой ночью может не повториться.

А Сара делает вид, что все в порядке. Ничего не в порядке. Он сумел-таки все испоганить. Но он же все и исправит – ради нее, пообещал себе Гриффин. А потом до него дошла ирония этого обещания. Когда он собирается все исправить? Все время, пока занимался делом брата, он лгал ей. Хорошая основа для отношений. Так, может быть, он все исправит, когда расследование будет закончено и брат окажется за решеткой? Вне всяких сомнений, тогда Сара счастлива будет броситься к нему в объятия.

– Послушай, мне правда надо идти, – выпалил он. – Спасибо за кофе.

Сара молча кивнула, избегая взгляда. Больше, чем когда бы то ни было, Гриффину хотелось найти слова, способные все вернуть. Прежде чем он уйдет, почти полюбив ее.

– Я тебе позвоню, – сказал он.

– Конечно, позвонишь.

Она мужественно стояла, сложив ладони на животе, и весь ее вид говорил о том, что она пытается держать себя в руках. И по-прежнему избегала взгляда.

Он поставил чашку на стол, шагнул и обхватил пальцами ее затылок. Не дождавшись ответного движения, нежно погладил большим пальцем шею, провел по линии подбородка. Сара чуть шевельнулась, перенеся вес тела с одной ноги на другую. Кончиками пальцев он почувствовал, как ускоряется ее пульс, и ему стало немного лучше. Он нагнулся, на мгновение прижался губами к виску и тут же отпрянул.

– Я позвоню, – повторил он. Сара снова кивнула, поднимая голову, чтобы наконец взглянуть ему в глаза.

– Ты уж позвони.

Гриффину удалось изобразить что-то вроде улыбки, прежде чем отпустить ее. Он еще раз позволил себе насладиться, погрузив пальцы в шелковистые волосы, и вернулся в спальню собрать вещи. Он все еще не знал, как будет выходить из этого положения, все еще не знал, что ему делать с Уоллесом и Сарой Гринлиф. Но одно он знал точно: никому из них он не позволит уйти.

Глава 7

– «Спасибо за кофе», – сердито передразнила Сара, глядя, как тихо закрывается дверь за Гриффином. – Золотые слова! – выкрикнула она вдогонку, зная, что он уже не услышит. – Гад ползучий!

Позвонит, как же. Она это уже слышала. Может быть, она не часто встречалась с мужчинами после развода – да и до замужества тоже, если подумать, – но каждая женщина, находящаяся в здравом рассудке, понимает, что значат слова «Я позвоню». Это отговорка. Решительная и откровенная.

Как он мог это сделать, после ночи, которая у них была? Эй, ты ведь всегда была реалисткой – почему же этим утром должно было свершиться чудо? Ты что, ожидала, проснувшись утром, услышать, как он бормочет о вечной любви и клянется, что не может жить без тебя? Но позавтракать-то он мог. Она взглянула на чашку, в которой еще дымился недопитый кофе. Завтрак… Она горестно покачала головой. Даже кофе не допил.

Она подпрыгнула от телефонного звонка за спиной, и на мгновение в душе промелькнула искорка надежды. Потом трезво рассудила, что, если только у Гриффина на мотоцикле нет сотового телефона, вряд ли это может быть он.

– Это Элен, – сказала трубка в ответ на Сарино «алло». – Ты уже встала? Она вздохнула.

– Встала.

– Что-то не так? Мне не нравится твой голос. Сара прикинула, сколько можно рассказать Элен, и решила, что сейчас не в состоянии обсуждать что-либо, связанное с Гриффином Шальным.

– Да нет, просто еще не проснулась.

– У тебя есть… есть на сегодня планы? – спросила Элен, очевидно надеясь выудить какую-нибудь информацию.

Если бы, подумала Сара.

– Нет, никаких планов.

– Извини.

– Ничего страшного, – соврала она. – Просто Гриффин сказал, что ему надо поработать над каким-то делом. Есть вести от Стоуни?

– Нет, но сейчас еще слишком рано, чтобы он мог встать и вспомнить номер телефона. Не говоря уже о том, что вчерашнее расставание наверняка отбило у него на ближайшее время охоту обозначаться.

– Может быть, он тоже работает?

– Нет, – быстро ответила Элен. – Он вчера говорил что-то о том, чтобы взять меня с Джоной и пойти в Музей естественной истории. Впрочем, мы не успели решить.

– Но он же напарник Гриффина, разве нет? – спросила Сара.

– Да.

– Значит, если Гриффин работает над делом, то и Стоуни нужно быть с ним.

Пауза перед ответом Элен сказала Саре больше, чем она хотела бы знать.

– Ну, вовсе не обязательно, – сказала подруга голосом, которым всегда пользуются женщины, когда хотят позолотить пилюлю. – Так что же произошло между вами прошлой ночью?

– То, чему происходить не следовало, – неохотно ответила Сара.

– Ой.

Боясь, что подруга раскудахчется, Сара торопливо продолжала:

– Может быть, сходим в кино с мальчиками? Элен ответила не сразу, и Сара затаила дыхание, боясь, что она вернется к обсуждению прошлой ночи. И, похоже, Элен поняла, потому что сказала только:

– Они хотели посмотреть фильм «Огненный шквал». Я читала отзыв в утренней газете. Там полно технических трюков, масса взрывов, крови, разорванных тел, самый мерзкий язык, какой только звучал с экрана, и люди с жуткими шнобелями.

– По-моему, в «Ханлоне» показывают сдвоенные диснеевские мультики, – вспомнила Сара. – «Старый крикун» и «Дэви Крокет».

– Мальчишки будут плеваться.

– Ну и пусть.

– Я заеду за тобой в двенадцать. Сможем сначала поесть.

Сара повесила трубку, чувствуя себя несколько лучше, чем сразу после ухода Гриффина. Они с Элен не переносят свои проблемы со взрослыми мужчинами на сыновей. И разве не приятно знать, что есть еще на свете существа мужского пола, которые их слушаются. По крайней мере пока не вырастут, уточнила она, идя в душ.

В шесть часов вечера два понедельника спустя Гриффин сидел в своей гостиной, потягивая пиво и думая о Саре. Или, если говорить точнее, о том, как занимался любовью с Сарой. Или, еще точнее, – как пахла и какого вкуса была Сарина кожа, когда он касался ее языком.

Зарычав, он вскочил, опрокинув журнальный столик и стукнувшись коленом. Рука инстинктивно дернулась к ушибленному месту, бутылка полетела, выливая на паркет янтарную жидкость, и разбилась. Он цветисто выругался, поковылял на кухню за шваброй и снова стал думать о Саре.

С их встречи прошло больше двух недель, а он так и не позвонил. Но не потому, что забыл. Дня не было, чтобы он не потянулся к телефону с намерением набрать номер, который свяжет их. А еще больше хотелось заехать в дом судьи, когда она там. То есть в мой дом, неловко поправился Гриффин, все еще не привыкший быть владельцем особняка Мерсеров. Он вспомнил, как она выглядела тогда на чердаке, как прилипла к телу мокрая футболка, как спутались на лбу влажные локоны.

Но неизбежно вслед за этими мыслями приходило воспоминание о том, как выглядела Сара в ту ночь, когда они занимались любовью, чего ему не следовало допускать. Пока.

Расследование противозаконной деятельности Уоллеса Гринлифа шло полным ходом. Еще несколько дней, и они со Стоуни могут потребовать санкции на обыск, а как только это случится, Уолли и его подельник Джерри станут историей. Машина для одурачивания публики и подмазывания политиканов будет полностью и навсегда выведена из строя.

Гриффин не мог не задаваться вопросом: что известно Саре о профессиональной деятельности брата? У него было ощущение, что, хотя брат с сестрой видятся довольно часто и общаются вполне нормально, с некоторой даже нежностью, настоящей близости между ними нет. Во всяком случае, не похоже, чтобы они многим делились. И Уолли Гринлиф не производит впечатления человека, который стал бы посвящать сестру в свои темные дела. Да и Сара не похожа на женщину, которая, сложа руки, позволила бы брату надувать людей.

Нет, Гриффин был уверен, что она понятия не имеет о делах Уолли и его партнера. А занимались они тем, что подкупали городские власти и выманивали у доверчивых граждан их кровные сбережения. У Гриффина появлялся во рту металлический привкус, когда он думал, что есть на свете люди, способные таким образом наживаться на других.

Конкретно Уолли Гринлиф и Джерри Шмидт делали вот что: убеждали ничего не подозревающих людей – преимущественно пожилых и таких, которые пытались организовать хотя бы крошечное дело и крайне нуждались в быстрых наличных деньгах, – вложить последний грош в какой-нибудь проект, который владельцы «Джервал Инкорпорейтед» и не собирались осуществлять. Они делали вид, что вкладывают деньги в строительство, а затем подкупали местного чиновника, и тот с большой помпой закрывал проект. После этого оставалось только сказать вкладчикам, что их сбережения вылетели на ветер из-за политических игр, которых никто не мог предвидеть. Очень жаль, что так вышло, но у «Джервал» есть новый проект, который может вас заинтересовать. Гриффин вытер остатки разлитого пива и отнес осколки бутылки на кухню. Самочувствие было препоганое, и очень хотелось развеяться.

Вдруг вспомнился наилучший способ забыть обо всем: войти в Сару глубоко-глубоко, чтобы она кричала о своем желании, таком же отчаянном, как его. Но он тут же прогнал возникшее перед мысленным взором видение. Вряд ли она захочет даже говорить с ним сейчас. Через две недели после того, как он ушел, обещав позвонить.

Черт, почему все так сложно? Он потер наливающийся на колене синяк. Вдруг очень захотелось уйти из дому. Он просто сойдет с ума, если просидит здесь весь вечер, думая о Саре. Гриффин схватил мотоциклетный шлем с холодильника и зашагал к выходу. Пусть он не может забыться, занимаясь любовью с Сарой, но у мужчины есть другие варианты.

Сара смотрела с пассажирского места машины на большое мраморное здание в романском стиле, где размещалось управление первого полицейского округа. Там было тихо, что неудивительно в понедельник вечером, но кое-кто все же появлялся из-за тяжелых дверей или входил в них – некоторые в форме, другие в штатском. Гриффина среди них нет, отметила она и тут же выругала себя за то, что все еще хочет увидеть этого человека.

Вздохнув, она спросила:

– Элен, зачем ты привезла меня сюда?

– Я не тебя сюда привезла. Я привезла себя. Я обещала Стоуни завезти кое-что.

– А можно мы тоже войдем? – спросил с заднего сиденья Джона. Потом повернулся к Джеку и Сэму. – Я уже бывал в полицейском управлении, – гордо заявил он таким голосом, будто его визиты объяснялись самыми отчаянными преступлениями. – Сто раз.

Элен закатила глаза, потом глянула на сына через зеркало заднего вида.

– Два раза, – уточнила она. – И ни разу как задержанный. Только потому, что мы должны были встретиться со Стоуни.

Джона насупился, и Сара поняла, что Элен испортила потрясающую историю о шалостях и приключениях восьмилетнего мальчугана.

– И войти вам нельзя, – добавила Элен. – Я не собираюсь торчать здесь весь вечер. Вам скоро спать.

– Ну, мам…

– Ну, миссис Бингэм…

Жалобы были пропеты возмущенным нестройным хором, и Элен повернулась к Саре в молчаливой мольбе о помощи. Сара помотала головой, сдаваясь.

– Да пусть войдут. Я присмотрю, пока ты будешь искать Стоуни.

– Ты не представляешь, на что идешь, – предостерегла Элен.

– Эй, двое из них мои, – возразила Сара. – Я точно знаю, на что иду.

Все пятеро вышли из машины одновременно, но женщины догнали мальчиков только в отделе. Джона уселся на столе и попытался балансировать ручкой Стоуни на указательном пальце, а Джек с Сэмом разглядывали стенд «Разыскиваются», выясняя, всех ли, кто изображен на черно-белых фотографиях, они знают. Джек был убежден, что на одной изображен мистер Пайк, учитель физкультуры, и Стоуни с трудом удалось убедить его в обратном.

Сара улыбнулась этой сцене, удивляясь, как может ее подруга так заблуждаться относительно Стоуни. Он явно любит детей и, судя по его взгляду, очень любит саму Элен. Хватило бы у Гриффина терпения так возиться с мальчиками? – подумала Сара и тут же вспомнила, как хорош он был в тот день, когда обедал с ними. Из Гриффина тоже вышел бы неплохой отец. Джек и Сэм преклонялись перед ним, а он вел себя с малышами вполне естественно. Жаль, что он не выказывает такого же интереса к их матери, подумала она мрачно, в тысячный раз вспоминая о невыполненном обещании позвонить.

– Грифф в спортзале, – услышала она слова Стоуни и поняла, что они с Элен проговорили уже несколько минут, пока она была занята своими мыслями.

– Что? – переспросила она, хотя прекрасно все услышала.

Стоуни улыбнулся, и Сара могла поклясться, что в этой улыбке сквозит коварство. Он указал в другой конец комнаты.

– Через те двери, вниз по лестнице, первая дверь налево, в конце коридора.

Саре вовсе не понравилось, как подскочило сердце при известии, что он находится в этом же здании. Какая разница, спрашивала она себя. Если бы он хотел ее видеть, давно позвонил бы. Совершенно несущественно, в этом он здании или нет. Не будет она бегать за мужчиной, который так очевидно избегает встречи.

Поймав взгляд Стоуни, она пожала плечами.

– Как увидишь его, передавай привет.

– А почему бы тебе не сбегать и не передать самой? – спросил он. В голосе слышалась подначка.

Сара воинственно выпятила подбородок. Он что же, думает, ей слабо?

– Ладно, – сказала она. – Могу и сходить. И тут же, развернувшись на пятках, отправилась в указанном Стоуни направлении. Сначала ей показалось, что спортзал пуст. Спортивные снаряды выглядели давно заброшенными, и неяркий свет придавал им какой-то призрачно-сумрачный оттенок, а на полу лежали глубокие темные тени. В помещении застоялась вязкая тишина. Она хотела уже повернуться и идти назад, когда услышала какой-то звук, какие-то глухие, неравномерные «тумп-тумп… тумп-тумп». Разглядев дверь в другом конце помещения, она подошла и обнаружила еще один зал. В дальнем его конце она увидела Гриффина. Очень сердитого Гриффина.

Он был босиком, в одних только изношенных тренировочных штанах и изрядно потрепанных боксерских перчатках. Руки яростно молотили боксерскую грушу, а по лицу и груди струился пот. Увидев, что его зубы немилосердно сжимают тлеющую сигару, Сара улыбнулась. Тренировочка.

Она молча вошла и прислонилась к стене, наблюдая за ним. Ноги его производили впечатление. Он пружинисто пританцовывал, делал ложные выпады, а потом наносил по мешку с песком сокрушительные удары. Груша отлетала, цепь, на которой она висела, чуть позванивала, потом снаряд возвращался и получал новые удары. Гриффин провел пять или шесть серий, потом отскочил, готовясь к новой атаке.

Сара наслаждалась его движениями. Каждый выпад сопровождался игрой мускулов на руках и животе, а в передышках мощные бугры разглаживались. И каждый раз, когда кулак встречался с грушей, он издавал звук – не стон и не вскрик, но нечто древнее и мужское и необычайно возбуждающее.

Должно быть, она издала какой-то ответный звук, потому что Гриффин вдруг оглянулся и увидел ее. И тут же двинулся к ней текучими, ловкими, уверенными движениями, заставившими Сару почувствовать себя маленькой, беззащитной жертвой. В несколько секунд он оказался рядом. Мокрые от пота темные волосы прилипли ко лбу. Синие глаза казались глубже, чем обычно, может быть, из-за возбужденного блеска, рожденного бешено струящейся по жилам кровью.

Она не отрываясь смотрела, как капелька пота катится по щеке, огибает резкую линию челюсти, спускается по шее и сбегает по груди, чтобы исчезнуть в темной поросли. Хотелось повторить этот путь языком, чтобы почувствовать вкус пульсирующей в нем жизни, чтобы затеряться в Гриффине Шальном. Она беспомощно закрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствуя, как кружится голова от его запаха и его близости. Когда глаза снова открылись, он был все там же, неотрывно глядел на нее, и во взгляде было множество незаданных вопросов. Она молчала, не зная, как ответить на них.

Он перенес вес тела на одну ногу, руки в перчатках упирались в бока, сигара торчала из угла рта, и он молчал. Они долго смотрели друг на друга, и Сара тщетно силилась прочитать его мысли.

Наконец он спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– Ищу тебя, – ответила она машинально. И тут же поспешила пояснить:

– То есть я здесь с Элен и мальчиками. Она должна была занести что-то Стоуни.

Гриффин пожал плечами, игнорируя последнюю часть сказанного, и сказал просто:

– Ну вот, ты нашла меня.

Не дождавшись ответа, он удивительно ловко, учитывая, что на руках были боксерские перчатки, вынул изо рта сигару.

– Чего же ты хочешь, Сара?

Он сделал ударение на слове «хочешь», будто обещая исполнить любое ее желание. У Сары вдруг пересохло во рту, и она облизала губы, пытаясь избавиться от этого ощущения. Она заметила, что жест этот привлек и не отпускал его внимание, и сердце ее молотком застучало в ребра от сладостных мыслей, зароившихся в голове.

– Ты не позвонил, – сказала она. Он нахмурился.

– Да, извини. Я работал над…

– Делом, – договорила она за него. – Я знаю. Трудное дело. Дело, над которым, как мне казалось, Стоуни должен работать вместе с тобой.

– Он и работает.

– Но Стоуни сейчас не работает, – заметила Сара. – И ты тоже.

– Да, но…

Не успев осознать, что делает, Сара взяла Гриффинову руку в перчатке, вытащила сигару, бросила на пол и затоптала. Потом расшнуровала перчатку, неловко сдернула с руки и тоже бросила на пол. Освобожденный кулак она положила себе на грудь, на сердце. Его глаза расширились, но вместо того, чтобы отнять руку, он раскрыл ладонь и обхватил пальцами грудь.

– Это мое сердце, – тихо сказала она, крепче прижимая руку. И с дрожащей улыбкой добавила:

– Разбейте его, мистер, вы его купили.

Гриффин раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но, очевидно, передумал. Вместо этого протянул другую руку, молча предлагая Саре освободить и ее. Она немедленно взялась за дело, но на этот раз пальцы плохо справлялись с задачей, потому что он полностью завладел ее грудью. Но вот на пол полетела и вторая перчатка, Гриффин набросился на Сару, сжав ее в объятиях и целуя чуть не до смерти.

Она обхватила руками его шею, притягивая ближе, забыв обо всех мучениях, которые он ей причинил. Голая спина была скользкой под ее пальцами, и пот его груди, пропитав блузку, смешивался с ее собственной испариной. Она почувствовала руки Гриффина под блузкой; скользнув к лопаткам, ладони прошлись по ребрам к груди, и Сара вскрикнула от желания. В то же мгновение она вспомнила, что стоит в спортзале полицейского управления и что в любую минуту кто-нибудь может войти, включая их друзей и мальчиков. Она тут же отпрянула, пытаясь взять себя в руки.

– Ну так, – сказала она, когда снова обрела дар речи, – у тебя… э-э-э… у тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

Грудь Гриффина еще ходила в неровном ритме, но он улыбнулся:

– О да! Бьюсь об заклад, у меня есть планы на весь сегодняшний вечер.

Когда он снова двинулся к ней, Сара подняла руку и попятилась.

– Отлично. Пойду узнаю, сможет ли Элен взять мальчиков второй раз за месяц.

Он сделал еще шаг вперед, а она – назад.

– Я подожду, пока ты примешь душ и переоденешься, – сказала она с нажимом.

Гриффин нагнулся и поднял перчатки и раздавленную сигару.

– Ты знаешь, это была «Кохиба», – сказал он с сожалением, показывая кучку табака на ладони. – Последняя из прадедовых запасов.

– Я куплю тебе другую, – виновато пообещала Сара. – Целую коробку. Он покачал головой.

– Здесь их не достать. Это кубинские. Она улыбнулась.

– А разве кубинские сигары не запрещены в США?

– Строжайше запрещены.

– Что, детектив, – проворковала она, – изволите шалить?

Он улыбнулся в ответ.

– В данный момент у меня самые законопослушные мысли – можете не сомневаться.

Он протиснулся мимо нее и пошел к выходу. – О, Гриффин, – крикнула она вслед.

Он вопросительно обернулся, но она ничего не сказала.

Сара молча кусала губу, не решаясь задать вопрос, который неотвязно сидел у нее в мозгу. Он молча смотрел, ожидая, и она, решительно набрав полные легкие воздуха, спросила:

– Не мог бы ты… э-э-э… Я хотела спросить, не мог бы ты… э-э-э… То есть…

– Выкладывай, Сара.

– Не мог бы ты на всякий случай взять с собой… наручники, если можно?

Он скорчил развратную гримасу, и Сару бросило в жар.

– О, мисс Гринлиф, – произнес он официальным, не допускающим шуток тоном, знакомым ей с первой встречи. – Что за мысли бродят у вас в голове?

Она уклончиво пожала плечом и ничего не ответила. Гриффин рассмеялся глубоким, чувственным смехом, почему-то напомнившим ей о темном шоколаде, и снова повернулся к выходу. Сара решила, что ответа не будет, но он вдруг резко повернулся, шагнул и обнял ее. Один быстрый и крепкий поцелуй, и он исчез.

Сара неуверенно пошла следом, увидела, куда он направляется, и, спрашивая, окончательно ли лишилась рассудка, последовала за ним. Никогда в жизни она не бегала за мужчиной и теперь обнаружила, что в таком преследовании есть странное, пьянящее наслаждение. С Майклом было только живое восхищение с момента встречи, а после развода она не встречала мужчины, ради которого стоило бы беспокоиться. Ради Гриффина стоит, думала она. Он какой-то необычный, какой-то чудесный, такой, что надо быть идиоткой, чтобы позволить ему уйти.

Когда она вернулась к Элен и Стоуни, в ушах еще позванивало. Впервые в жизни, подумала она, что-то может – только может – получиться лучше, чем ожидалось.

Гриффин чувствовал себя прекрасно. Не просто прекрасно – великолепно. Он заправил белую футболку в потертые «левисы», застегнул их, торопливо сунул ноги в поношенные башмаки и продрал расческой еще влажные волосы. Он спешил. У него было свидание. Свидание с женщиной, которая уже несколько недель заставляла его на стену лезть, с женщиной, которую он никак не может выбросить из головы, с женщиной, которая, пожалуй, может сделать из него влюбленного дурака на всю оставшуюся жизнь.

Когда он собрал вещи и уже застегнул свою большую спортивную сумку, что-то серебристо блеснуло с верхней полки шкафчика. Он улыбнулся и достал оттуда наручники. Он не был вполне уверен, что Сара говорила серьезно, но точно знал, что не собирается упускать шанс. Расстегнул сумку, бросил наручники внутрь, застегнул снова и закинул на плечо. Почему-то хотелось напевать:

«Нынче, нынче вечером», но он сумел сдержаться. Глубоко вздохнув, он вышел из раздевалки и направился в отдел, где должна была ждать Сара.

Шагая через две ступеньки, он думал о предстоящей ночи. Последние шестнадцать дней он не мог думать ни о чем другом, кроме первой ночи с Сарой, он повторял в голове каждое прикосновение, каждую ласку, пока не почувствовал, что сойдет с ума от желания обладать ею снова. Он планировал, что будет делать, когда они опять окажутся вдвоем, постоянно прокручивал в голове, пока не поставил все, как профессиональный хореограф. Теперь все зависело от того, как сыграет свою роль Сара, но было предчувствие, что она окажется благодатной партнершей.

Этой ночью, думал он, будет даже лучше, чем в прошлый раз. Этой ночью все будет необычайно, невероятно, восхитительно. Этой ночью…

Он вошел в отдел, поискал глазами Сару и тут же нашел. Она нервно улыбалась, будто тоже думала о предстоящей ночи. О да. Их определенно ждет дивное приключение.

– Гриффин!

Это было произнесено хором мальчишеских голосков, и он только тогда понял, что Сара не одна. Джек и Сэм рванулись к нему из-за стола Стоуни, за ними последовал Джона Бингэм. Трое мальчуганов прыгали вокруг него, висли на нем, как дикие зверята, оглушали восклицаниями и вопросами.

– Джона ночует у нас сегодня, – сказал Сэм.

– Мама сказала, ты можешь свозить нас в кино, – добавил Джек. – Показывают «Кровавую ванну» и «Кровавую ванну-2».

Сара поспешила вмешаться:

– Я сказала, что он не будет это смотреть, Джек. Фильм выберет Гриффин, – она посмотрела на него с надеждой, – если вообще захочет.

Гриффин глядел на всех четверых, ошеломленный, ничего не понимающий и изрядно раздраженный.

– Сара? – тихо спросил он. Она страдальчески подняла брови.

– Да?

– Могу я поговорить с тобой минутку?

– Конечно. – Она молча смотрела на него, ожидая разговора, но не двигалась, будто примерзла к месту.

– Наедине, – пояснил он.

С расширившимися глазами, взглянув на него почти панически, она кивнула. И все-таки не двинулась с места. Он поднял левую руку, сжал ладонь в кулак, оставив только указательный палец, согнутый в древнем, несколько угрожающем жесте.

– Мальчики, – сказала Сара все еще визжащим малышам, и голос ее был чуть хриплым. – Вы можете минутку тихо посидеть за столом мистера Стоунстрита, пока я поговорю с Гриффином?

– Конечно, – сказал Джек, пожав плечами, и повел компанию обратно к доске с фотографиями. Ткнул пальцем в один из снимков, предлагая Джоне присмотреться повнимательнее. – Это мистер Пайк. Точно говорю. Посмотри на его нос.

Воспользовавшись тем, что дети отвлеклись, Гриффин ухватил Сарино запястье и потащил ее за собой. Когда их уже нельзя было услышать, он повернулся к ней, упер руки в бока и спросил:

– Что за чертовщина здесь происходит?

– Мне правда жаль, – начала она. – Но когда я вернулась, у Элен со Стоуни был, как бы это сказать, серьезный разговор, и Элен попросила меня взять Джону на ночь.

– И ты сказала «да»? – не мог поверить Гриффин. – После того, как мы… Я хочу сказать, после того, что мы планировали?

Теперь подбоченилась Сара, передразнивая его вызывающую позу.

– Знаешь, не очень хорошо было бы сказать «нет», ты не считаешь? – ответила она. – Она брала Джека и Сэма в прошлый раз, чтобы ты и я могли… – Она запнулась, и на щеках выступили два ярких пятна. – Чтобы мы с тобой могли остаться одни, – торопливо закончила она. – Сегодня ей со Стоуни необходимо остаться наедине, и теперь моя очередь взять мальчишек. Но если тебе так не нравятся мои дети, что…

– Да нет же, не поворачивай так, – сказал он. – Мне нравятся твои малыши, и ты это прекрасно знаешь. Просто…

– Что?

Гриффин глубоко вздохнул и прошелся пальцами по волосам.

– Я хотел, чтобы мы остались наедине. Я хотел… – Он положил руки ей на плечи, порываясь притянуть ее к себе, но увидел через плечо Сариных детей и их лучшего друга, внимательно следящих за разговором, и уронил ладони. – Черт возьми, я хотел любить тебя этой ночью.

Сара прикусила губу, и он был уверен, что на этот раз от смеха.

– Безнадежный ты романтик. Знаешь, как уговорить девушку.

– Нет, Сара, я хотел сказать…

Но она предостерегающе подняла руку.

– Я тоже этого хотела, – сказала она с улыбкой. – Но пора тебе знать, что, имея детей, не всегда можешь делать, что хочешь. На самом деле, – добавила она, глянув через плечо, – делать, что хочешь, удается очень редко.

– Тогда почему ты не отдашь их в интернат? – спросил он как бы в шутку. Она рассмеялась.

– Ну, вопрос о военной академии мы обсуждали еще с Майклом, но… – Она пожала плечами. – Так что ты скажешь, Гриффин? Хочешь в кино со мной?

– С тобой и тремя мальчишками? Она кивнула.

– Полагаю, обжимание на заднем сиденье исключено?

– Абсолютно.

Он снова вздохнул.

– Ладно. Но ты купишь мне попкорн. Она взяла его за руку, переплетя пальцы, и потащила обратно к детям. Выгоняя табунок из комнаты, обернулась, чтобы сообщить Гриффину:

– Я успела сказать, что обычно они засыпают к концу первой серии?

В темных глубинах его сердца блеснул лучик оптимизма. Может быть – пока еще только может быть, – ночь не совсем испорчена.