Текст книги "Ради дружбы"

– Почему? – спросила Эдит, увидев, что Тимотия смотрит на врача остановившимся взглядом и никак не реагирует.

– Потому что это означает, что исключается опасность гангрены. Вот, взгляните сами на это покраснение вокруг воспаленной области.

Доктор снова посмотрел на Тимотию, та с усилием стряхнула оцепенение.

– Вы говорили вчера, что, возможно, у меня перелом.

Доктор Пресли ободряюще улыбнулся.

– Да, говорил, этого нельзя исключить полностью, но все же я склоняюсь к мысли, что перелома нет. Однако на всякий случай я наложу вам лубок. Он не помешает, да и ходить будет легче, когда вы начнете вставать.

Тимотия оживилась.

– Вы хотите сказать, что я скоро встану?

– Возможно, через несколько дней.

– Значит, я могу уехать домой!

Пресли обошел кровать и приблизился к Тимотии.

– Я думал, мы договорились, мисс Далвертон, что вы некоторое время побудете здесь.

– Нет, это вы так распорядились. – Даже если она и договаривалась, так это было вчера, а сегодня уже не имеет никакого значения. После прошедшей, ночи единственное, чего ей хочется, так это уехать отсюда как можно скорее. – Но мне… но я хотела бы уехать домой как можно скорее.

Врач сочувственно вздохнул.

– Вы напрасно так беспокоитесь из-за этого, мисс Далвертон. Мне жаль, но я вам не советую. – Он поднял ладонь, увидев, что Тимотия собирается заговорить. – Выслушайте меня до конца.

– Помолчи, девочка! – раздался голос Эдит. Тимотия сжала губы, с трудом удерживаясь, чтобы не сказать что-нибудь грубое. Она понимала, что ведет себя неразумно. Но остаться – выше ее сил.

Доктор Пресли, весь сочувствие и понимание, заговорил снова:

– Я осознаю неловкость вашего положения, моя дорогая, но не допускаю и мысли о том, что вы по собственной воле хотите отдалить свое выздоровление.

– Конечно не хочу, но…

– Моя дорогая мисс Далвертон, доверьтесь мне! Вы умная, деятельная девушка. Вы, наверное, не понимаете, но вам будет затруднительно передвигаться, даже когда вы сможете поставить ногу на пол. Разумнее будет начать ходить в просторном помещении. Ваш кузен…

– Не говорите мне о моем кузене! – возмущенно закричала Тимотия. – Если вы собираетесь держать меня здесь ради Лео, то я…

– Тимотия!

Тимотия умолкла, и вовремя. Бог знает что еще могло сорваться у нее с языка. Что же это такое? Стоит только кому-то упомянуть о Лео, как она тут же взвивается. Будто какая-то сила подхватывает ее и несет. Доктор Пресли ни в чем не виноват, он тревожится о ней.

– Прошу прощения, – сказала Тимотия. – Я веду себя неподобающе.

Пресли улыбнулся.

– Ничего, я привык выслушивать всякое от своих пациентов. – Он кашлянул, прочищая горло. – И вы извините меня, моя дорогая. Я не хочу выглядеть бесцеремонным, но, по словам мистера Виттерала, комнаты в Фенни-Хаусе такие… такие…

– Каморки, одним словом! – закончила за него Тимотия. Она была убита. Лео сделал все, чтобы не выпустить ее.

– Я не хотел произносить это слово, но, мне кажется, именно так он и выразился, – со смешком согласился Пресли. – И поскольку дело обстоит так…

Его прервали, и кто же? Эдит Хонби.

– Ни слова больше, доктор! Фенни-Хаус исключается, могу заявить это со всей ответственностью. Не беспокойтесь, мистер Пресли, я прослежу за тем, чтобы она не уехала, пока вы не позволите.

Тимотия бросила беспомощный взгляд на Сюзан, та состроила гримасу и пожала плечами. Интересно, была бы Эдит так уступчива, знай она о том, что случилось ночью? Кроме того, стоит только рассказать ей о слухах, как она тут же изменит свою позицию. Но Тимма ничего говорить не станет, потому что Эдит расстроится, узнав, что плохо выполняет свои обязанности и что именно в этом ее обвиняют. В конце концов, ненавязчивый присмотр бывшей гувернантки Тимотию вполне устраивал.

Пришлось ограничиться горькими сетованиями на судьбу, чем Тимотия и занялась, когда доктор ушел за подходящим лубком.

– Нет, это просто какой-то дьявольский заговор! Я не удивилась бы, узнав, что Лео заключил сделку с судьбой, чтобы меня погубить.

– Я частенько замечала, – каким-то уж очень будничным тоном заговорила Эдит, поправляя простыни, – что провидение ухитряется сделать все таким образом, как того втайне желает сам человек.

Слова эти попали в самое больное место.

– У меня нет ни малейшего желания, ни тайного, ни какого иного, оставаться в этом доме, так и знай! – возмущенно заявила Тимотия.

Старая гувернантка загадочно взглянула на нее.

– Правда? Ну, значит, я ошибаюсь.

Тимотия решила больше ничего не говорить. Беда в том, что Эдит видит ее насквозь. Девушка с облегчением переключила свое внимание на Сюзан, которая присела на край постели и сочувственно сжала ей руку. Но она тут же вспомнила нелепое утверждение подруги насчет чувств Лео, и с горечью заключила, что даже самые близкие люди не в состоянии понять ее отношения к Виттералу.

Пришел доктор Пресли. Его манипуляции с лубком, а затем перевязка оказались такими болезненными, что не осталось сил думать ни о чем ином, даже о Лео. Когда все кончилось, Тимотия выглядела такой слабой и больной, что все встревожились.

– Дам ка я вам немножко маковой настойки, вам надо поспать, – сказал врач.

Тимотия забеспокоилась. Не хватало только маковой настойки. Как будто недостаточно прошлой ночи. Нет уж, не надо. Она приоткрыла глаза.

– Спасибо, доктор Пресли. Опий на меня плохо действует.

Врач посмотрел на нее с недоумением.

– Простите?

На этот раз Эдит вмешалась очень кстати:

– Она хотела сказать, что я ей дала слишком много лауданума. Ее мучили кошмары. Думаю, лучше обойтись без лекарств.

Доктор Пресли был удивлен.

– Тогда давайте попробуем какой-нибудь травяной отвар.

– Ой, только не ромашку! – простонала Тимотия. – Я ее сегодня уже пила, но легче не стало.

– Вообще-то я подумал о валерьяне. Если заварить свежесобранную валерьяну, она действует мягко, но при этом хорошо успокаивает, снимает нервное напряжение.

Тимотия посмотрела на врача с подозрением. Неужели он тоже заметил, что она нервничает? А ей-то казалось, он ничего не видит. Доктор Пресли пошел к выходу, у двери остановился.

– Я сейчас же пошлю Дженни нарвать валерьяны. Знаете, у миссис Салкомб есть особый участок, где она выращивает лечебные травы. Дженни находится рядом, в оранжерее, с мистером Виттералом. Она накинет плащ и быстренько нарвет, даже вымокнуть не успеет.

Ошарашив Тимотию этим сообщением, доктор Пресли исчез за дверью. Так вот, значит, как – Лео никуда не уезжал. В своей записке он особо подчеркнул, что покидает дом, а на самом деле развлекается с Дженни. Снова с ней? После того, что было ночью? Это не может быть правдой. А может, наоборот – ночью ничего не было? И он просит прощения за что-то другое. Например, за то, что прохлаждается в оранжерее с мисс Пресли. Только Тимотия ни за что ему этого не простит! Как он мог? После всего, что наговорил ей здесь, в спальне. Но он ничего не говорил, не так ли? Она все выдумала. Черт бы побрал этот лауданум и заодно Дженни Пресли!

Тимотия хлопнула ладонью по одеялу и тут же заметила, как Эдит скользнула по ней взглядом. Опять этот взгляд сфинкса! Тимотия отвела глаза в сторону. Слава богу, ей пришла на выручку Сюзан:

– Понимаете, миссис Хонби, мы думали, Лео уехал. Утром он передал Тимме записку, где пишет, что уезжает на целый день по делам.

– Правда? – безразличным тоном отозвалась Эдит. – Он действительно собирался.

Что-то такое было в ее голосе, что заставило Тимотию быстро повернуться к ней.

– Собирался, и что? – Ее голос предательски дрожал, но Эдит как будто этого не заметила… если, конечно, можно вообще что-то понять по ее непроницаемому лицу.

– Ну, насколько мне известно, он в самом деле поехал, но по дороге встретил доктора Пресли с дочерью. Ну и решил, наверное, проводить их до дому, потому что они приехали все вместе.

Тимотия наткнулась на острый взгляд Эдит, от которого невозможно было ничего скрыть, и застыла, стараясь держать себя в руках. Но вот Эдит, напоследок кивнув, пошла к выходу, дверь закрылась. Перед глазами Тимотии появилось расплывающееся лицо подруги.

– Ой, Тимма, миленькая, не надо, – проговорила Сюзан. – Бедная ты моя, ну не надо!

– Я… эт-о-го не вы-не-су, – всхлипывая, пробормотала Тимотия, протягивая к ней руки. – Я зна-ю, он влюбился в нее!

Сюзан наклонилась и обняла Тимотию. Уткнувшись лицом в плечо подруги, та горько разрыдалась.

Глава девятая

Слушая вполуха болтовню малышки Пресли, Лео думал о том, как это он позволил ей заманить себя в оранжерею. Впрочем, “заманить” – слишком сильно сказано, хотя Дженни явно сделала все, чтобы он сопровождал ее сюда. А предлог нашелся – якобы нужно собрать букет, чтобы поставить в комнату Тиммы. А это уже его вина. Не он ли сам сказал Дженни, что Тимма любит цветы, когда предлагал ей вчера погулять по саду? Сам-то он пошел с ней лишь для того, чтобы увести ее из спальни.

У Тиммы был такой измученный вид, что у Лео просто сердце разрывалось при взгляде на нее. Ей нужен был покой. Погуляв немного с Дженни, он под благовидным предлогом оставил ее, а сам потихоньку вернулся проверить, как там Тимма. Она спала. Ему пришлось сделать неимоверное усилие, чтобы заставить себя уйти. Когда Валентин вместо Эдит Хонби привез Сюзан, Лео решил, что это к лучшему: Тимма больше не будет чувствовать себя одинокой, ну а ему не стоит вообще появляться в спальне, где его словно магнитом тянет к ее постели. Прав Валентин, так можно ее окончательно скомпрометировать.

Конечно, в таком случае она будет вынуждена принять его предложение. Но он очень хорошо знает Тимму. Она наверняка станет его презирать, отдалится, а после того, что он узнал ночью, о таком было даже страшно подумать.

После поездки на Болота Лео казалось, что он больше и думать не станет о том, чтобы жениться на Тимотии. Пришлось побороться с собой, потому что ее образ преследовал его всюду, где бы он ни находился, – в кабинете, в гостиной, на конюшне. Повсюду он видел ее растрепавшиеся светлые волосы, приоткрытую грудь, губы, изогнувшиеся в лукавой улыбке. Он ложился в постель – и она лежала рядом с ним, страстная, горячая. Это было мучительно.

И вот когда Лео уже почти выиграл битву с самим собой, случилось то, что случилось. Когда он увидел ее на траве, беспомощную, страдающую, все, что он вынес и передумал за последние дни, мгновенно забылось. Перед ним была подруга его детских лет, которую он любил всей душой. Но позже, ночью, он вошел в ее спальню и, не в силах повернуться и уйти, застыл, словно завороженный, у кровати. Грустное, беззащитное лицо, чудесные волосы, рассыпавшиеся по подушке… Его захватила могучая волна желания.

Он боролся с собой, ругал себя последними словами, но его несло все дальше и дальше. Еще чуть-чуть, и он схватил бы ее и…

– А я знаю, о чем вы думаете, мистер Виттерал. Лео вздрогнул, словно его поймали на месте преступления. Дженни Пресли стояла между двумя пальмами в самом конце оранжереи.

– Простите, я задумался. Девушка улыбнулась.

– Я заметила. Наверное, думали о мисс Далвер-тон?

Чувствуя, что краснеет, Лео отвернулся и стал смотреть сквозь забрызганное дождем стекло на зеленую лужайку.

– Да, в основном о ней.

– Вы, наверное, очень переживаете.

Лео, нахмурившись, обернулся. К чему это она? Неужели привела его сюда, чтобы поговорить о Тимме? Если это так, тогда он не совсем понимает, чего хочет девушка.

– Мисс Далвертон моя родственница, мы с ней очень близки.

Дженни, улыбаясь, кивнула.

– Папа говорил мне. Как брат и сестра?

– Почти что так, – ответил со смешком Лео.

– А на самом деле не так, да?

На лице ее светилась улыбка, но глаза были серьезны. Если это игра, то непонятная.

– Почему вы так решили? Дженни не ответила.

– Как вы думаете, – спросила она, – мисс Дал-вертон понравятся вот эти цветы? Кажется, они называются нильскими лилиями.

Лео неохотно вступил в разговор, продолжая между тем думать о своем. Он никак не мог решить, как ему вести себя с Тиммой. Наверное, надо дать ей время подумать, а пока не мельтешить перед глазами.

Направляясь к северному лесу, Лео встретил по дороге Пресли, отца и дочь, вспомнил, что говорил доктор насчет возможного перелома, и его решимость уехать из дома тут же сменилась нетерпеливым желанием услышать, что скажет врач, осмотрев повреждение еще раз. И только подъезжая к дому, он вдруг испугался новой встречи с Тиммой и решил дождаться отчета Пресли в гостиной, а после этого сразу же отправиться по делам.

Нет, ему нисколько не хотелось мотаться в такой дождь по мокрому лесу в поисках Бьюли и его дурацкого дуба. Но лучше это, чем встреча лицом к лицу с Тиммой. Во всяком случае, пока.

Как же так вышло, что вместо леса он оказался в оранжерее с Дженни Пресли? Вид у девушки был вполне невинный, но вот намеки миссис Бейгли насчет нее не ускользнули от его внимания. За годы, проведенные в Лондоне, Лео научился распознавать малейшие посягательства свах на свою свобо-ду и не доверять даже самым чистым и невинным созданиям женского пола. Иначе захомутают. Даже Валентин, человек не слишком сообразительный, отличался острейшим инстинктом самосохранения, коль скоро дело касалось жаждущих замужества юных дев.

Надо отдать должное Дженни Пресли, она очаровательна в своей непосредственности. Только напрасно старается… если, конечно, действительно положила па него глаз. По правде говоря, Лео сам дал ей повод надеяться. Не надо было с ней флиртовать тем вечером в Самершеме, когда они были в ссоре с Тиммой. Вот сейчас и пожинает плоды. Однако, возможно, эта малышка действительно беспокоится за Тимму.

Тут Лео обнаружил, что Дженни молча стоит по другую сторону широкого мраморного стола, уставленного горшками с орхидеями, и вопросительно смотрит на него. Он вздохнул и растянул губы в улыбке.

– Простите меня, мисс Пресли, я опять задумался.

– Ничего. – Дженни широко улыбнулась. – Может, орхидеи? Как вы думаете?

– Нет, она будет недовольна, если мы их срежем, – механически ответил Лео. – Мне надо было сказать сразу, но не хотелось вас огорчать. Дело в том, что Тимма вообще против того, чтобы цветы срывали или срезали. Она считает, что они имеют право жить столько, сколько им отпущено природой. Возможно, она не стала бы возражать против роз, только ведь на улице очень сыро, да и розы уже почти отцвели.

Дженни несколько мгновений смотрела на него в упор, словно раздумывая. Что она еще замышляет, интересно?

– Вы хорошо знаете мисс Далвертон, мистер Виттерал, – произнесла она без всякого выражения.

– Естественно, – ответил Лео. – Мы с ней старые друзья.

– Вы планируете пожениться, да?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Лео не нашелся что ответить. Да и правда, что отвечать? Она ведь не знает обо всех перипетиях их отношений. Хотя нет, наверняка знает, ведь о них с Тиммой судачат все кому не лень.

– Сплетни собираете, мисс Пресли, – отрезал он.

Дженни вспыхнула и отвела глаза.

– Прошу меня простить, сэр, за неуместный вопрос. – Она снова посмотрела на Лео, в ее глазах мелькало беспокойство. – Я спросила… спросила… просто я хотела это знать, чтобы потом защищать мисс Далвертон. О нет, не от вас! Но… нет, не могу.

Дженни повернулась и отошла от стола. Лео проводил ее хмурым взглядом. Что она хотела сказать? Он обогнул стол и, приблизившись к Дженни, взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

– Мисс Пресли, если есть что-то, что вы считаете нужным мне сказать, то давайте говорите прямо, без уверток. Поверьте, я хочу уберечь мисс Далвертон не меньше вашего… даже больше.

– Да, конечно, – произнесла Дженни. – Признаюсь откровенно, я для того и предложила вам пойти в оранжерею, чтобы поговорить. Только не знаю, как начать.

Чувство облегчения, которое Лео испытал, поняв, что девушка не имеет планов на его счет, сменилось острой тревогой за Тимотию, которой грозит какая-то опасность.

– Хватит вступлений, давайте перейдем к сути. Так в чем же дело?

Дженни наконец собралась с духом.

– Сегодня утром я получила письмо от миссис Бейгли. Ей не терпится узнать, что происходит в вашем доме. – В голосе Дженни зазвучали презрительные нотки, и Лео невольно почувствовал к ней симпатию. – Она узнала, что мой отец пользует мисс Далвертон, и почему-то решила, что я буду тут все разнюхивать и докладывать ей.

– Вот черт! – возмутился Лео. – Вы хотите сказать, сплетни уже пошли?

Дженни кивнула.

– Боюсь, что так. Извините, если вам покажется, что я лезу не в свое дело…

– Говорите, мисс Пресли.

– Ну, ладно. Они утверждают, что с тех пор, как мисс Далвертон появилась в вашем доме, здесь творится нечто непристойное.

– Но должны же они учитывать, что сюда приехала миссис Хонби.

Дженни покачала головой.

– Они считают, что она не способна чему-либо помешать.

– Черт бы все побрал! – Лео круто повернулся и зашагал по оранжерее. А ведь они правы. Он сам в этом убедился. Нет, это ни в коей мере не оправды-вало его поведения, но он мог с уверенностью сказать, что лишь его собственная добропорядочность прошлой ночью не дала свершиться тому, что по логике вещей должно было последовать. И это при том, что грозная Хонби находилась через две комнаты, а горничная Тиммы спала за дверью в гардеробной.

Лео вздохнул, подавляя вспышку раздражения, и посмотрел на Дженни. Та следила за ним печальными глазами.

– Что-то еще? Она кивнула.

– Я решила сказать вам все, мистер Виттерал, хотя мне неприятно это говорить. Миссис Бейгли вообще считает, что у мисс Далвертон ничего с ногой не случилось. Это все выдумано, чтобы прикрыть любовную связь, которая длится, наверное, уже не один год.

Лео застыл на месте, растерянно глядя на Дженни. Да как они посмели говорить такое про Тимму?! О нем-то пусть болтают что хотят, ему плевать. Но Тимма, чем она заслужила такие обвинения?

– Поэтому я и спросила, – ворвался в его размышления голос Дженни, – не собираетесь ли вы пожениться. Стоит вам объявить о помолвке, как все сразу замолчат.

Объявить о помолвке. Черт, плохо же она знает Тимму. Он не задумываясь пойдет на это, чтобы заткнуть рот сплетникам, но вот Тимма… Если Дженни думает, что сплетни заставят ее уступить и согласиться на брак, то она сильно ошибается.

– Что вы намерены делать?

– Не знаю. Но если вы хотите быть полезной мисс Далвертон, то, может, стоит написать этой… миссис Бейгли, что вы бываете в комнате больной гораздо чаще меня… не говоря уж о мисс Херст, миссис Салкомб, горничных и самой миссис Хонби, которые толкутся там постоянно.

Дженни кивнула.

– Да, я это сделаю. А вы не?..

– Нет, я не стану просить мисс Далвертон делать что-то в угоду тем, кто не находит себе иного занятия, кроме как совать нос в чужие дела, – повинуясь внезапному возмущению, с жаром произнес Лео. – Вы ее не знаете, мисс Пресли, так, как я. Да она скорее умрет!.. Мое самое горячее желание – получить ее согласие, и я не стану делать ничего, что может обернуться против меня самого.

Лицо Дженни осветилось радостной улыбкой.

– О, я знала это! Я так рада, что не ошиблась! Вы любите ее, мистер Виттерал, да?

Взрыв отчаяния длился недолго. Излив душу – вместе со слезами, отчего носовой платок вымок до нитки, – и высказав свое мнение о шустрых девицах, которые за невинной внешностью прячут коварные планы, Тимотия успокоилась и позволила Сюзан расчесать себе волосы.

– Видно, что я плакала? Глаза красные? – озабоченно спросила она.

– А как ты думаешь? – проворчала подруга, критически осматривая Тимотию. – Но ничего страшного, через пару минут уже никто ничего не заметит.

Сюзан положила гребень на туалетный столик, снова подошла к кровати, опустилась на краешек и многозначительно произнесла:

– А сейчас, Тимма, я хочу поговорить с тобой серьезно.

По лицу Тимотии скользнула слабая улыбка.

– Решила прочесть мне мораль как старшая сестра младшей?

– Да. – Сюзан нахмурилась. – Нет… Не сбивай меня, пожалуйста.

– Все, не буду. – Тимма покорно сложила руки на груди и откинулась на подушки. – Говори.

– Так дальше продолжаться не может.

– Ты о чем?

Сюзан возбужденно взмахнула руками.

– Ну, я имею в виду твое состояние. Ты все время нервничаешь, расстраиваешься. – Сюзан перевела дух и напряженным голосом добавила: – Ты должна поговорить с Лео.

У Тимотии гулко застучало сердце. Нет, это невозможно.

– Зря ты об этом заговорила, Сью. Что я ему скажу, по-твоему?

– Правду, вот что.

Правду? О том, что случилось ночью? Да она сама не понимает, где истина, а где выдумка! Да и вообще, вряд ли она способна обсуждать это с Лео.

– Сюзан, подумай сама, ну как я могу об этом говорить? А если ничего не было? Представляешь, как я буду выглядеть? И вообще его интересует только Дженни Пресли.

– Откуда ты знаешь? Вспомни лучше, как Лео вчера носился с тобой, как беспокоился. Смешно после этого думать, что он к тебе ничего не испытывает.

Тимотия пренебрежительно передернула плечами.

– Ну, это еще ничего не значит. Просто ему вспомнилась наша дружба, вот и все. Поменяйся мы местами, я вела бы себя точно так же.

– Могла бы мне этого не говорить. Я и так знаю, что ты по уши влюблена в Лео, в этом-то все дело!

У Тимотии стеснило грудь, она хотела возразить – и не смогла. Это неправда. Такого не может быть. Если б это было так, она бы поняла. Она бы давно уже почувствовала. Неотступная тревога, растерянность и отчаяние… И это любовь? Да нет. Любовь – совсем другое. Это нежность, теплота. Если б она любила Лео, разве так она к нему относилась бы, разве злилась бы на него за всякое слово и поступок? Она смотрела бы на него совсем другими глазами, все бы ему прощала! Нет, как ни назови то, что разрушило их дружбу, во всяком случае, это точно не любовь.

– Ты ошибаешься, – сказала она наконец. – Я не могу смотреть сквозь розовые очки на человека, которого знаю как свои пять пальцев. Нет, Сюзан, то, что я чувствую, не имеет ничего общего с любовью.

– Ну, и что же это? – спросила Сюзан, и Тимотия отметила про себя, что такой ехидной улыбки на лице подруги она никогда раньше не замечала.

– Ты видишь вокруг одну лишь любовь, потому что сама влюблена… в Валентина. А я не могу смотреть с обожанием на Лео! Да, мне многое в нем нравится, но если даже меня к нему и влечет, так только физически. Никакой романтики.

– Тимма, что ты несешь? – потрясенно воскликнула Сюзан.

– Ну уж нет, давай называть вещи своими именами. Мы с тобой давно выросли из пеленок.

– Ладно, как хочешь, – согласилась Сью. – Но тогда объясни, почему ты ревнуешь его к Дженни Пресли?

– Это не ревность, уверяю тебя, хотя не отрицаю, мне претит мысль о том, что он может влю… – Тимо-тия быстро поправилась: – Попасться ей на крючок.

– Потому что ты даже в мыслях не допускаешь, что он может жениться на ком-то другом, – торжествующим тоном добавила Сюзан.

– Да, мне нелегко отказаться от того, что продолжалось столько лет, – от нашей дружбы. Мне казалось, я уже освободилась от прошлого, но, к стыду своему, должна признать, что нет, не могу. Это ужасно тяжело! Я знаю, что Лео тоже это чувствует. И все-таки, – Тимотия повысила голос, – никакая это не любовь, о ней и речи быть не может!

По лицу Сюзан было видно, что она намерена продолжить разговор, но в этот момент открылась дверь и вошла Эдит.

– Доктор Пресли уехал, – сообщила она, – а Дженни побежала за валерьяной. Она сама приготовит отвар и принесет сюда. Сюзан, миссис Салкомб спрашивает, не останешься ли ты на обед. Если хочешь, вы с Тимотией можете пообедать тут.

Пока Сюзан разговаривала с Эдит, Тимотия боролась с желанием спросить о Лео. Ну уж нет, она не опустится так низко! Эдит ушла, так ничего о нем и не сказав.

– Я кое-что придумала, – заявила Сюзан.

– Надеюсь, ты не собираешься поговорить вместо меня с Лео! – испуганно воскликнула Тимотия.

– И не думала! Вот что, – продолжала Сюзан. – Я после обеда скажу, что уезжаю, и приглашу Дженни поехать со мной. А когда мы обе исчезнем, Лео так или иначе почувствует себя обязанным тебя проведать.

Тимотия обрадовалась и тут же испугалась, представив себе встречу с Лео.

– Но, как ты помнишь, он пишет, что я должна его позвать.

– Так позови!

– Ты забыла, что я тебе говорила? Да и не желаю я, чтобы он пришел ко мне только по обязанности.

– Послушай, Тимма, ты же не хочешь, чтобы все оставалось как сейчас. Я знаю, что не хочешь.

– Нет, но…

– Тогда воспользуйся случаем, прошу тебя.

На этом разговор оборвался, потому что вошла Дженни Пресли, держа в руке стакан. Тимотия заставила себя приветливо ей улыбнуться. Отвар оказался довольно приятным на вкус.

– Я подсластила его медом, – объяснила Дженни. – Он поможет вам как следует выспаться.

То ли из-за валерьяны, то ли из-за пережитых волнений, но Тимотия часа через полтора крепко заснула.

Ее разбудил шум дождя и глухое постукивание раскачиваемых ветром плетей плюща об оконное стекло. Буря! Дай бог, чтобы Сюзан успела добраться до дому вовремя. На стуле около кровати дремала Эдит.

Тимотия моргнула, прогоняя сон, потянулась… и вдруг увидела Лео. Он стоял в профиль к ней у дальнего окна и смотрел на улицу.

Судя по всему, он еще не заметил, что она проснулась. Тимотия, затаив дыхание, замерла, вглядываясь в его лицо и стараясь сдержать накатившую на нее жаркую волну. Что с ней творится? Это же Лео, ее старый друг и товарищ. Почему же сейчас один только взгляд на него приводит ее в смятение?

Он был необычайно хорош собой. Непослушная прядь волос падала на лоб. Линия носа и подбородка говорила о силе и решительности. Руки были сплетены за спиной, но даже в этой вольной позе под сюртуком и кожаными брюками угадывались мощные мускулы. Тимотия не могла понять, что ее заставило отказать ему.

Лео, очевидно, почувствовал, что па него смотрят, – он повернул голову, и их взгляды встретились. На долю мгновения Тимотия застыла, не в силах отвести глаз. Наконец, делая вид, будто хочет переменить положение, она зашевелилась, уставившись на простыни.

Лео покосился на миссис Хонби – та спала. Значит, можно еще помолчать, тем более он так и не знает, что сказать. Он пришел сюда, поддавшись неожиданному порыву, вопреки данным себе обещаниям. Просто вдруг почувствовал, что ему сию же минуту нужно видеть Тимму, и все. Минут десять Лео простоял у окна, придумывая, что он ей скажет, но стоило ей только посмотреть на него – и все мгновенно переменилось. Попытаться как-то обелить себя в ее глазах? Только на это он и мог надеяться, потому что прошлой ночью окончательно убедился: Тимма никогда ему не простит того, что он разрушил их дружбу. Но вот девушка взглянула на него – и он прочел в этом взгляде нечто совсем иное. Или, может, ему просто этого хотелось?

Лео не знал, что делать, но молчать дальше было неудобно. Собравшись с духом, он, стараясь ступать неслышно, направился к кровати. На ее лице отразилась тревога, и он остановился. Не придумав ничего лучшего, Лео поднес палец к губам, показывая глазами на спящую Эдит. Как будто этим можно было объяснить его молчание.

Тимотия посмотрела на Эдит, перевела взгляд на Лео. Он подходит! Господи, что делать? Что он собирается ей сказать? Она со страхом наблюдала, как Лео берет стул и ставит его у постели, по другую сторону от Эдит. Пока он садился, стараясь не шуметь, Тимотия пыталась собраться с мыслями. Все-таки надо что-то сказать! Она прошептала:

– Значит, ты не поехал в северный лес?

Лео с готовностью поддержал этот ни к чему не обязывающий разговор:

– Я передумал, из-за погоды.

– Да, – пробормотала Тимотия. – Настоящая буря.

– С утра было еще ничего, а потом…

К несчастью, на этом тема погоды исчерпалась. Надо было срочно придумать что-то еще.

– Бикли забрал Фейтфула? – спросила Тимотия.

– Он приезжал, но я решил подержать Фейтфула здесь день-другой.

– С ним что-то не в порядке?

– Нет, нет, все хорошо. Просто я решил не отправлять его, пока погода не улучшится.

Итак, с этим тоже было все ясно. Тимотия лихорадочно соображала, о чем бы еще поговорить. О северном лесе, вот о чем.

– А что у тебя за дела?

– Дела?

– Ну, в северном лесу.

– Ах, да. – Прекрасно, об этом можно говорить не одну минуту. – Бьюли ставит там изгородь и хочет, чтобы я…

– Изгородь? – перебила его Тимотия, мгновенно превратившись в управляющего. – Какую изгородь? Ведь это олений заповедник!

– Я знаю, но…

– Лео, не позволяй ему огораживать лес! – Робость и смущение исчезли, уступив место страстному желанию убедить Лео в том, что ей самой было очевидно. – Олени должны передвигаться свободно, коли ты хочешь, чтобы они выжили. Если ты запрешь их в лесу, туда устремятся браконьеры со всей округи!

– Да нет, Тимма, все совсем не так! – пробормотал Лео, начиная сердиться. – Речь вовсе не идет о том, чтобы огородить весь лес. Но там есть один больной дуб.

– А, понимаю. – Тимотия нахмурилась. – Он что, засыхает? А почему?

Лео растерянно пожал плечами.

– А вот это неизвестно. Бьюли хочет, чтобы я сам на него взглянул, он собирается срубить дерево.

– Если болезнь, то, конечно, лучше срубить, – согласилась Тимотия. – И сжечь. – Ее глаза расширились, словно она что-то вспомнила. – Слушай, а это не тот вековой дуб, который стоит в отдалении от остальных деревьев? Твой отец рассказывал, у него такие большие корни, что рядом с ним ничего не растет.

– Да? – Лео не мог припомнить, чтобы отец говорил когда-либо об этом дубе. Хотя, может, и говорил, но наследника никогда не интересовало, что растет в их поместье. Он вздохнул. – Тимма, я понятия не имею, что это за дуб. Ты же знаешь, я полный профан в таких вещах, – с горечью закончил он.

А в памяти Тимотии снова ожило все, что явилось причиной их разрыва и заставило ее отказать Лео. Чувство страшной неловкости вернулось вновь, она растерянно забормотала:

– Я просто хотела сказать… это дерево… если это тот дуб… может, он просто сохнет от старости. – И, справившись со смущением, продолжила: – Может, достаточно огородить его.

Лео молчал. Черт бы его побрал, этот дуб. Он и прежде его не волновал, а теперь и подавно. Незачем напоминать Тимме о том, что его подвигло сделать ей свое дурацкое предложение. Тем более – теперь-то он видит ясно – это не столь важно, как казалось. Нет, конечно, он ничуть не умаляет ее талантов. Она только что доказала еще раз, что разбирается в том, что Виттералу недоступно. Только для него это больше не имеет никакого значения. Поверит ли ему Тимма?

– Тимма…

Она оборвала его:

– Записка, Лео.

Черт! Угораздило же ее вспомнить о ней! Лео опустил глаза.

– Это чепуха, забудь.

– Чепуха?

Ее надрывное восклицание резануло его по сердцу. Он подался вперед.

– Тимма, я не хотел… сам не понимаю, как это произошло… – Лео беспомощно умолк, глядя в ее застывшее лицо.

– Значит, все случилось на самом деле, – дрожащими губами прошептала она. – Это не был сон.