Текст книги "Любовь сильнее расчета"

Глава 12

– Вы не можете отклонить приглашение герцога, – говорила Райли, неотступно следуя по пятам за направлявшимся в свой кабинет Мейсоном. Теперь, когда леди Дэландер со своей свитой уехала, она могла открыто высказать ему свое мнение. – Подумайте, как это важно для девочек!

Он так резко повернулся, что она натолкнулась на его грудь – эту мускулистую твердую опору, на которую Райли не имела права рассчитывать, особенно после того, как леди Дэландер рассказала о его ухаживании за мисс Далией Пиндар.

Но чтобы удержаться на ногах, она была вынуждена упереться руками в его грудь. Это прикосновение сразу же пробудило в ней воспоминания о прошлой ночи.

Райли подняла взгляд и увидела в его глазах проблеск того же огня, который пылал в них ночью.

– Как вы можете отказаться? – повторила она, забыв, что уже задавала этот вопрос.

– Я должен, – не очень уверенно ответил он. Мейсон смотрел на нее, и на мгновение ей почудилось, что он собирается… Черт, неужели с ним она не может думать ни о чем, кроме поцелуев?

Райли отстранилась от него. Черт бы его побрал, его самообладание сводило ее с ума.

– Я отказываюсь от приглашения герцога из-за девочек, – сказал он, глядя поверх ее плеча на лестницу.

Райли взглянула туда же и заметила промелькнувший подол муслинового платья – девицы поспешили скрыться.

– Входите, – сказал он, беря ее за локоть и вводя в кабинет. – Разве вы не понимаете, что они не могут поехать? – закрыв за собой дверь, спросил он.

Она вырвала руку.

– Нет, потому что вы подразумеваете, что это я не могу поехать Хорошо, если мое присутствие так оскорбительно, то я не приму приглашения герцога, а девочек повезете вы.

– Не хочу, чтобы вы поехали на бал? С чего вы это взяли? Могу себе представить, какой бы вы произвели фурор, если бы там появились.

Удивленная, Райли с подозрением посмотрела на него. Неужели он только что сделал ей комплимент?

Он снял очки и начал усердно протирать их. Он посмотрел на Райли, и она вдруг увидела перед собой повесу, а не ученого, и ей трудно было решить, кого из них она бы предпочла. Обоих, решила Райли. Оба вызывали у нее интерес, в обоих было что-то таинственное.

– Я представляю, – сказал он. – Если вы очаруете свет так же, как сумели сегодня очаровать леди Дэландер, то покорите всех мужчин в возрасте от четырнадцати до девяноста лет.

Райли зарделась от такой высокой похвалы. Разве и раньше она не слышала такие же слова от многих мужчин? И все же у нее замерло сердце от сознания, что Мейсон считает ее такой неотразимой, и ей захотелось задать ему только один вопрос: а будет ли среди покоренных он сам?

Подавив это глупое желание, она вернулась к главной теме их разговора:

– Подумайте хотя бы о девочках.

Мейсон содрогнулся.

– Разве я могу надеяться, что они будут вести себя прилично? Видит Бог, они настоящие чертовки. А вы можете утверждать, что ваши уроки им помогают?

Уроки? – хотелось ей спросить. Какие уроки? Два часа занятий были заполнены тем, что девицы говорили ей оскорбительные вещи, а она все это время сдерживала желание швырнуть в них подсвечником. И только маскарад у Ивертона мог обеспечить им успех – и освободить ее от обязательств перед Мейсоном, если бы ей удалось убедить в этом самих девиц.

– А если они будут вести себя прилично? – предположила она.

– И вы готовы поставить свою репутацию в зависимость от того, сумеет ли Беа в течение всего вечера удержаться и не послать кого-нибудь к черту?

Райли рассмеялась:

– У меня не такая репутация, чтобы о ней беспокоиться.

– Считайте, что вам в этом повезло. – Мейсон посмотрел на нее со странным выражением, словно решал какую-то сложную задачу. – Репутация может оказаться и помехой в жизни.

Она удивилась такому странному признанию. Он подошел к столу, на котором громоздилась целая гора бумаг. Райли услышала, как он вздохнул от отчаяния, глядя на свидетельства своего плачевного финансового положения.

– Так вы примете приглашение? – спросила Райли.

Он покачал головой:

– Не могу. Только не говорите моим племянницам о приглашении герцога. Представляю, в какой хаос превратится мой дом, если они узнают, что я отказал им в возможности с блеском появиться в свете.

Наверху, в комнате, расположенной прямо над кабинетом дяди, Беа и Мэгги лежали на полу и, напрягая слух, прижимали головы к щелям между половицами. Точно в таком же положении они провели целый час в соседней комнате, над гостиной, ожидая услышать, как леди Дэландер оставит от мадам Фонтейн мокрое место.

Но, к их досаде, мегера была очарована. Как они смогут избавиться от непрошеной наставницы, если она покоряет всех направо и налево? Включая и их дядю.

– Что он говорит? – спросила Луиза.

Беа отмахнулась от сестры.

– Замолчи, – прошептала она. – Я ничего не слышу, когда ты орешь.

– Тогда дай мне послушать. – Луиза легла на пол и тоже прижалась к щелке между половицами. – Какая-то тарабарщина.

– Ш-ш-ш, – зашипела Мэгги. – Он решает, поедем мы или нет.

Все трое затаили дыхание.

Услышав окончательное решение дяди, они подняли головы и уставились друг на друга.

Беа разразилась солеными словечками, чем подтвердила все только что сказанное их дядей.

Райли решила, что ей надо предпринять серьезную попытку обучить девиц хотя бы чему-нибудь. Если она хочет избавиться от власти Мейсона, то должна сделать так, чтобы девицы покорили всех на балу у Ивертона. Но она совершенно не представляла себе, как найти общий язык с этой нахальной троицей. Она все еще считала, что ей легче было бы нарядить семейку барсуков и выдать их за дочерей покойного графа.

Мейсон уехал на весь день, и Райли подготовилась к сражению.

Но вопреки ее ожиданиям сварливая и наглая троица со скучающим видом слушала ее объяснения, как надо пользоваться веером и как эффектно появляться в залах.

Не зная, о чем еще говорить, она прибегла к чтению небольшой книжицы, которую Агги сунул в ее ридикюль, когда она уезжала из театра.

– «Леди всегда появляется в обществе, – читала она, – со скромным видом и спокойным серьезным выражением лица, чтобы все, кто на нее смотрит, не испытывали никакого сомнения, что перед ними сосуд добродетели». – Райли прервала чтение и перевернула книгу, чтобы посмотреть, кто написал подобную чушь.

«Грация и благородство» – так была озаглавлена книга, написанная неизвестной леди «прославившейся изящными манерами и безупречной репутацией».

– Что, черт побери, это все значит? – спросила Беа.

Впервые Райли почти обрадовалась вызывающему выпаду, который нарушил напряженную тишину, царившую на уроке.

– Это значит, дорогая сестрица, что ты останешься старой девой, и ты будешь жить долго, разводя кошек, в каком-нибудь допотопном домишке, – ласковым голосом объяснила Луиза, сидевшая в углу. Сказав это, она вновь принялась листать модный журнал.

– Я знаю, что это значит, – вступила в разговор Мэгги.

– Будто бы, – фыркнула Беа.

– Да, Мэгги, что это значит? – подхватила Райли, надеясь, что этот неожиданный интерес означал, что хотя бы одна из сестер слушала ее.

– Это значит, что у Беатрис нет никакой надежды стать леди Дэландер.

И Мэгги с Луизой рассмеялись. Беатрис отбежала от окна и бросилась на сестер с кулаками – как матрос в кабаке.

Райли с открытым от изумления ртом смотрела на эту невообразимую сцену.

– Сейчас же возьми свои слова обратно, ты, неуклюжая су… – выругалась Беатрис, схватив Мэгги за шею, она повалила ее на пол.

– Леди Дэландер, леди Дэландер, – безжалостно дразнила ее Мэгги, отбиваясь от сестры как дикая кошка.

Райли закрыла глаза и сосчитала до десяти. Неожиданно жизнь бродячих кукольников, устраивающих представления для глазеющих мужланов на сельских ярмарках и распродажах скота, показалась ей не такой уж печальной.

– Сделайте же что-нибудь, – приказала она Луизе.

Та отложила журнал и вздохнула. Даже не потрудившись встать с места, Луиза бросила взгляд на сестер.

– Беа, ты бы лучше позаботилась, чтобы в твоем домишке хватило места для двоих.

Когда это не произвело никакого впечатления на дерущихся сестер, а только еще больше распалило их, Луиза пожала плечами. Райли стиснула зубы. Подойдя к девицам, она топнула ногой.

– Прекратите, – приказала она. – Немедленно.

– Нет, пока она не возьмет слова обратно, – огрызнулась Беа, продолжая трясти сестру.

– Ты бы лучше послушалась будущей леди Дэландер, – ядовито заметила Мэгги, толкая острым локтем Беа в живот.

Райли оглядела комнату и заметила большую вазу с цветами, которые накануне принес ей лорд Дэландер. Схватив вазу, она опрокинула ее над дерущимися и облила их водой вперемешку с розами. Отплевываясь и ругаясь, девицы наконец отпустили друг друга. Ругалась в основном Беа:

– Эй вы…

Райли все еще держала вазу в руках.

– Не выводите меня из себя, леди Беатрис. Мне доставит большое удовольствие разбить эту вазу о вашу дурную наглую голову.

– Вы не можете так с ней разговаривать, – встала на защиту сестры Мэгги. – Как вы смеете! Вы не леди.

Возмущение Мэгги было в этой ситуации настолько нелепо, что Райли потеряла дар речи. Единственное, на что она оказалась способна, – это рассмеяться. Она смеялась до тех пор, пока из глаз у нее не потекли слезы. Она в изнеможении опустилась на стул. Даже Луиза вышла из своего угла и вместе с сестрами смотрела на незваную наставницу, – По-моему, она сошла с ума.

Наконец Райли овладела собой настолько, что смогла заговорить:

– Сошла с ума? Да это чудо, что меня не увезли в сумасшедший дом, после того как я провела с вами несколько дней. Посмотрите на себя! – Она указала на большое зеркало над камином, в котором отражалась почти вся комната. – Посмотрите хорошенько и скажите мне, видите ли вы здесь хоть одну леди, не считая кузины Фелисити. – Она подошла и встала позади них.

Девицы мрачно уставились на нее.

– Вот об этом я и говорю. Сколько вам лет, Беа? Думаю, двадцать. А сколько лет другим девицам, которые впервые выезжают в свет?

У Беа затрясся подбородок.

– Шестнадцать, – пробормотала она.

– Да, шестнадцать. – Райли взяла с подноса салфетки и протянула их Беа и Мэгги. – А как вы провели последние четыре года? Старались ли подготовиться, чтобы не остаться незамеченными среди них? Очень плохо, если судить по этой вульгарной драке. А что вы собираетесь делать, когда ваш дядя женится? – спросила она, поняв, что завладела их вниманием. – Уже сейчас он ищет невесту. Как вы думаете, будет ли довольна новая хозяйка этого дома, когда вы трое будете путаться у нее под ногами с вашими постоянными ссорами и драками?

– Но это наш дом, – возразила Мэгги.

– Он не долго останется вашим, – заметила Райли.

– Она права, – сказала кузина Фелисити, вставая и подходя к Райли. – Видит Бог, никто не знает, будет ли новая леди Эшлин так же великодушна. – Дама достала носовой платок и приложила к глазам. – Если бы ваша бабушка не приняла меня в свой дом, не знаю, где бы я сейчас была.

– Но дядя никогда… – начала Луиза.

– Ты этого не знаешь, – перебила кузина Фелисити. – Может быть, не он будет решать. Когда мужчина женится, хозяйкой становится его жена. И учтите: ваш дядя женится не по любви, как ваши родители. Он вынужден жениться ради денег, и любая женщина может появиться в нашем доме.

Мэгги ахнула:

– О Боже! Далия и ее мать.

Беа плюхнулась на диван.

– Это нас и ожидает.

– Не обязательно, – сказала Райли. – Пока ваш дядя охотится за невестой, вы можете найти себе мужей. Вы не привязаны к этому дому. Все зависит от вас.

– Нет никакой надежды, что это случится, – покачала головой Луиза. – Особенно теперь, когда дядя отказался от приглашения герцога.

– Луиза! – одернула ее Беа.

– Вы знаете о маскараде? – спросила Райли, по очереди оглядывая сестер.

Мэгги зашаркала ногами.

– Мы кое-что услышали, когда проходили мимо.

Беа ущипнула предательницу за руку.

Райли вздохнула, но решила не обсуждать подслушивание до следующего случая.

– Мадам права, – сказала Луиза. – Посмотрите на нас. Нам нечего надеть, кроме нашего траура, а черное едва ли кому-нибудь из нас к лицу.

Беа, кивнув в знак согласия с сестрой, добавила:

– Сезон дорого стоит. Вот почему прежде всего у нас его никогда не будет.

Сестры повернулись к ней. Она пожала плечами:

– Я слышала, как отец обсуждал это с мамой. Им приходилось выбирать между своими делами и нашим дебютом. Вот они и держали нас в Санборнском аббатстве.

Райли взглянула на кузину Фелисити, которая подтвердила эти слова кивком.

– Поэтому я и полагаю, что бесполезно даже говорить об этом, – сказала Мэгги, и от горечи, прозвучавшей в ее голосе, у Райли сжалось сердце.

– А я так не думаю, – заявила им Райли. – Посмотрите на меня. Мне делали предложение сотни раз многие вполне подходящие и приятные молодые люди. А я едва ли выгодная невеста. Если уж даже я могу заинтересовать мужчину, то любая может на это надеяться.

– Прекрасно, но не можем же мы выезжать вот в этом, – сказала Без, указывая на свою мокрую юбку. Подол едва прикрывал лодыжки, и, по-видимому, его несколько раз чинили, и довольно небрежно. – А ведь это мое лучшее платье. Не имея одежды, я не могу надеяться, что Дэл… – Беа закрыла рот, а затем поспешно добавила: – Что кто-нибудь обратит на меня внимание.

Райли улыбнулась и взяла ее за руку. В самом деле, когда Беа не кричала и не ругалась, голос у нее был приятный, да и улыбка тоже. Возможно, у нее еще оставалась надежда.

Беа тяжело вздохнула.

– Ладно. Смейтесь надо мной, как Луиза и Мэгги. Полагаю, я это заслужила. Кузина Фелисити всегда говорит: что посеешь, то и пожнешь. Можно сказать, что я пожинаю богатый урожай. – Она снова посмотрела на Райли.

– Беа, я не собираюсь смеяться над вами.

Хотя у Беатрис с ее ужасными манерами и красочным языком было мало шансов привлечь внимание виконта, она все же могла на это надеяться. Беа повернулась к Райли и требовательно спросила:

– Почему вы отказались от его приглашения покататься в парке?

– Потому что мне не хотелось, – ответила Райли.

Беа прищурила глаза.

– Почему же? Он вам нравится, не правда ли? Или дело в том, что вы играете, так, как вчера вы рассказывали нам? «Будьте недоступными и сдержанными, и тогда он будет стараться изо всех сил завоевать ваше расположение».

Райли не знала, что удивило ее больше: горячность Беа или то, что, несмотря на ее хмурое лицо и скучающий вид, она слушала Райли на уроках, – Как бы это ни показалось странным, Дэландер не женится на мне, как и я не приму его предложения.

Беа склонила голову набок.

– Не примете?

– Нет, – сказала Райли. – Я не люблю его.

Беа, казалось, задумалась, хотя по ее лицу было видно, что она не может себе представить, как можно не влюбиться в виконта. Наконец она медленно произнесла:

– Если вы его не любите, как вы думаете, он может полюбить кого-нибудь другого?

Райли улыбнулась, стараясь ответить как можно убедительнее:

– Да, если немного помочь ему.

«Для этого потребуется немало труда и чудо», – добавила она про себя. Беатрис, по-видимому, пришла к такому же заключению.

– Вы можете так говорить, потому что вы актриса. Вы можете быть тем, кем хотите быть, сыграть любую роль. А я – только я и никогда не стану кем-то другим.

«Вы можете быть тем, кем хотите быть, сыграть любую роль…»

Райли откинулась на спинку стула. Слова, произнесенные Без, звучали у нее в голове. Она понимала, что, вытаращив глаза, выглядит, вероятно, чрезвычайно глупо.

Сыграть любую роль…

Она пыталась научить девиц быть кем-то, о ком она ничего не знала, а ей надо было учить их тому, о чем она знала более чем достаточно – актерскому искусству.

Райли вскочила.

– Беатрис, вы гений.

Она стащила ее с дивана и вывела на середину комнаты.

– Она, может быть, и гений, но не может же она выезжать в этом платье, – жалобно произнесла Луиза, приподнимая подол своей черной юбки. – Мы похожи на ворон.

– Предоставьте мне исправить положение, – сказала Райли. Она вспомнила, что говорил вчера Мейсон, и у нее появилась новая идея.

Луиза проворчала что-то в ответ, чего не расслышала Райли, но, очевидно, услышала Беатрис и ударила сестру по руке.

– Ох, – заныла Луиза, потирая руку. – За что?

– Придержи язык, – ответила Беатрис – без красочных дополнений, как заметила Райли.

– Думаю, надо изменить принцип наших занятий. – Чувствуя на себе внимательные взгляды всех присутствующих, Райли объявила: – Пора поделиться с вами моими восточными секретами.

Весь остаток дня Райли, кузина Фелисити и сестры Сент-Клер провели за обдумыванием того, как помочь девицам покорить свет.

Около половины пятого кузина Фелисити отправилась вниз, чтобы подготовить все к чаепитию, а Райли и ее ученицы заканчивали «урок».

– Не беспокойтесь о вашем дяде или о ваших платьях, – говорила им Райли. – Предоставьте это мне.

Когда наступил назначенный час, они спустились вниз. На последней ступеньке Беатрис остановилась. И Райли поняла почему. В их обычно тихом доме слышались голоса, беседовали в гостиной.

– Моя дражайшая Фелисити, – доносился оттуда так хорошо всем знакомый голос, обаяние словно обволакивало вас при каждом слове. – Весь день я провел в сладостном предвкушении вернуться в сень вашего милого общества. И какое благо найти вас в таком прекрасном расположении духа.

Агги! Ей следовало бы знать, что старый мошенник где-то рядом. Чует, что денежки совсем близко.

– Мистер Петтибоун вернулся, – сказала Беатрис и заторопилась в гостиную.

– Интересно, не выиграл ли он в пикет еще денег, – заметила Мэгги. – Я бы хотела лимонный торт к чаю.

«Уж лучше бы он сейчас играл в карты», – подумала Райли.

– Агамемнон, – хихикая, произнесла кузина Фелисити. – Вы снова заставляете меня чувствовать себя школьницей.

– Это было не так уж и давно, если посмотреть на ваше свежее личико, – ответил он.

Райли сжала зубы. Что бы подумала кузина Фелисити о своем льстивом поклоннике, услышь она, как он произносит эти самые слова в пьесе, которую они репетируют.

Полная решимости положить раз и навсегда конец этим бесплодным ухаживаниям, она вошла вслед за девицами в гостиную, где на диване развалился Агги, а кузина Фелисити почти сидела у него на коленях. Он прижимал ее руку к губам и, с чувством цитируя роль из «Завистливой луны», восхищался ее глазами, похожими на звезды.

Райли решила немедленно вычеркнуть из третьего акта эту сцену. Иначе каждый раз, когда она будет слышать эти слова, в ее воображении возникнет эта кошмарная сцена с Агги и кузиной Фелисити.

– Агги! Что ты здесь делаешь?

– Я приглашен на чай, моя дорогая, – объяснил он. – Разве ты не помнишь? Твоя добрая хозяйка пригласила меня.

– А я помню, что просила тебя не приходить.

Агги повернулся к кузине Фелисити:

– Вы должны извинить мою дорогую подопечную. Будучи подкидышем, она была лишена материнской заботы, и, кроме меня, некому было обучить ее светским манерам.

Мэгги вытаращила глаза.

– Райли, вы – подкидыш?

Райли поморщилась.

– Кто подкидыш? – спросил из-за ее спины Мейсон.

Райли не смела оглянуться. Голос Мейсона ласкал ее слух и проникал в душу. Какой же жалкой казалась она себе, если один только звук его голоса заставлял ее краснеть.

– Райли, – ответила дяде Луиза. Она схватила Райли за руку и усадила рядом с собой на диван. – Где вас нашли? Вы не знаете, кто ваши родители? Вы можете быть особой королевской крови и даже не подозревать об этом. – Луиза широко раскрытыми глазами уже с уважением смотрела на Райли.

– Луиза, – сказал Мейсон, – довольно. Для всех, кого это касается, Райли – дальняя родственница, в детстве потерявшая своих родителей.

– А ведь Луиза не так далека от истины, – заявил Агги, не замечая смущения Райли. – Ибо Райли – дочь…

– Агги! – вскочила Райли. – В самом деле, довольно.

Сказав это, Райли поняла, что совершила ошибку. Теперь уже все с выражением любопытства, смотрели на нее. Им очень хотелось, чтобы Агги раскрыл эту тайну.

А она совсем не хотела этого.

Лорд Эшлин тоже смотрел на нее, однако на его лице не было ни разочарования, ни осуждения. Он улыбался, подбадривая ее:

– Если бы только нас не преследовали грехи наших отцов.

– Именно так! – воскликнул Агги. – Я много раз говорил ей, что не ее вина в том, что мать продала ее.

– Она вас продала? – Губы у Мэгги задрожали. – Как это печально.

Кузина Фелисити, казалось, с трудом сдерживала слезы.

– Ваша история так похожа на одну из ваших пьес, – всхлипывая, заметила она. – Пропавшую наследницу находит принц и торжественно привозит домой.

Агги прищелкнул пальцами.

– Я сто раз говорил ей то же самое, – сказал он. – Она пытается это отрицать, но в каждой написанной ею пьесе она повторяет свою трагическую историю.

– Вы сами пишете пьесы? – спросила Беатрис.

– Да. – Райли была рада переменить тему. – Я пишу новую пьесу для каждого весеннего и осеннего театрального сезона.

– Постойте, – спохватилась Луиза. – А вдруг ваша мать увидит пьесу и поймет, какую ошибку совершила? Я представляю: она приходит за кулисы; ее глаза полны слез; она умоляет вас простить ее ужасный проступок.

Как бы ни отрицала это Райли в разговорах с Агги или с кем-то, кто находил сходство сюжетов в ее пьесах, она в глубине своего сердца надеялась, что наступит день – и женщина, давшая ей жизнь, поймет свою ошибку и вернется, чтобы попросить прощения и вознаградить ее за причиненную боль и потерянные годы. Это была фантазия ее детства – времени, проведенного в одиночестве, бедности, размышлениях и мечтах.

– Вы знаете, кто ваши родители? – спросил Мейсон.

– Нет, – покачала головой Райли. – Все, что я знаю, – это что моя мать была английской леди, но я никогда не знала ее имени. Для меня она была просто мамой.

Воспоминания о том быстро пролетевшем времени нахлынули на нее. Вот мать разучивает роль для театра. Райли играет кружевами и ее роскошными костюмами. Цветы, подаренные поклонниками, наполняют их маленькую квартиру терпким ароматом. Это были счастливые времена, благословенные образы прошлого, но их омрачали последние воспоминания. Вот она видит, как морозным осенним утром прекрасная леди прощается с ней, садится в карету и оставляет Райли – навсегда.

– Больше вы ничего не знаете? – спросил он. – Не знаете, откуда она, или какое-нибудь имя, которое помогло бы узнать, кто она.

Райли отвернулась.

– Нет. Мне было всего пять лет, когда она уехала.

– Это уже что-то, – сказал Мейсон. – Ваш возраст. В каком году вы родились?

– Кому и для чего это нужно? – спросила Райли.

– Чтобы найти ее, найти вашу семью. Разве это вас нисколько не интересует?

– Нет! – солгала Райли. – Почему я должна думать о них? Совершенно очевидно, что я им не нужна.

– Расскажи ему, – посоветовал Агги. – Ты прожила семь лет, занимаясь чем угодно, только ни разу не поместила объявления в «Тайме». Позволь ему помочь тебе.

– Нет, – повторила она. Какая польза от того, что они узнают, что она внебрачная дочь хоть самого короля. Факт остается фактом – она незаконнорожденная, и никогда ее не будут считать достойной невестой.

– А что, если… – начала Беатрис.

– Оставим это, – перебил ее Мейсон. – Если Райли не хочет искать свою семью, это ее воля, и мы должны уважать ее.

– Но… – попыталась что-то сказать Луиза, но быстрый взгляд дяди остановил ее. Она закрыла рот и вздохнула.

В комнате наступила неловкая тишина. Ну вот, подумала Райли, ее печальная история всех расстроила. А все началось с Агги и его несдержанного языка.

А этот нераскаявшийся грешник как будто ничего не замечал.

– По-моему, вы говорили что-то о чае? – спросил он кузину Фелисити.

– Какой ужас, я совсем забыла, – ответила она и поднялась, чтобы взять поднос, который Белтон оставил на буфете, но Агги остановил ее:

– Моя прекрасная Фелисити, я не допущу, чтобы вы унизили себя такой работой. Позвольте мне, пожалуйста.

Райли фыркнула. Такого еще не было. Она никогда не видела, чтобы Агги хотя бы пальцем шевельнул ради кого-то, кроме тех случаев, когда надо было поднять чей-то кошелек или подтасовать игральную карту. Ее партнер выразительно вздохнул.

– Вы должны извинить мою подопечную. Она никогда не умела себя вести.

– Я не твоя подопечная, – возразила ему Райли, когда он проходил мимо нее, отправляясь за чайными принадлежностями.

Он улыбнулся:

– Вот такие испытания ниспосланы великодушным.

В холле зазвонил дверной колокольчик, и Райли вопросительно посмотрела на Мейсона, у которого на лице появилось выражение ужаса.

– Лорд Дэландер? – прошептала она.

Мейсон покачал головой:

– Нет. Сегодня лошадиный аукцион, а он очень хотел приобрести пару гнедых, которую давно заприметил. Представления не имею, кто это может быть.

Райли предположила худшее: еще один неожиданный визит леди Дэландер, – но Беа разгадала эту загадку очень быстро.

– Кузина Фелисити, – шепотом спросила она, – вы забыли, какой сегодня день?

– Что такое? – отмахнулась она от Беа, не сводя с Агги обожающего взгляда.

– Но, кузина, сегодня четверг, – вмешалась Мэгги и указала большим пальцем на часы, – и сейчас половина пятого.

Райли увидела, как глаза Мейсона широко раскрылись и на лице появилась лукавая улыбка.

– Это будет интересно, – тихо заметил он.

– Что будет интересно? – спросила она.

– Сегодня четверг, – сказал он, как будто Райли знала, что означает этот день.

– И что?

Мейсон наклонился к ней и прошептал:

– По четвергам всегда приходит пить чай лорд Чилтон.

Райли улыбнулась. Значит, есть еще на свете справедливость. Появление лорда Чилтона даст Агги возможность осуществить его заветную мечту: уже сегодня ее партнер, как ему того давно хотелось, станет участником настоящей дуэли.

И Райли была готова предложить себя в секунданты, чтобы все было по правилам. В секунданты лорду Чилтону, конечно.

Если Мейсон надеялся, что вечерний чай хотя бы немного восстановит заведенный порядок в его доме, ему не следовало забывать, что пребывание в обществе Райли не способствует соблюдению порядка. Даже в будничной обстановке она, освещая гостиную своей улыбкой и сияющими зелеными глазами, заставляла учащенно биться его сердце. Теперь не только ее внешность волновала его, но и она сама. Мейсон не мог избавиться от чувства негодования при мысли, что пятилетнюю Райли продали, как какую-то вещь, но еще сильнее его изумляла и вызывала благоговейное восхищение эта женщина, преодолевшая все невзгоды с упорным желанием стать вот такой – полной достоинства и очарования.

Вот этому, понял Мейсон, все они должны поучиться у нее.

Как он вообще мог когда-то считать ее неподходящей компанией для своих племянниц?

Даже этот ее мошенник-партнер, мистер Петтибоун, внес долю веселья в их жизнь, которой, как Мейсон теперь понимал, им так давно не хватало. И сейчас интересно посмотреть, что произойдет, когда лорд Чилтон увидит сидящего с ними Агги. Наверняка это будет забавно.

– Вы не дождались меня, леди Фелисити, – покраснев от негодования, сказал лорд Чилтон. Он решительно вошел в комнату и сел на диван рядом с кузиной Фелисити, как делал это каждый четверг в течение, Мейсон даже не помнил скольких лет.

Несмотря на упорное нежелание барона жениться, Мейсон считал лорда Чилтона порядочным и в общем добрым человеком. И самое главное, Мейсон знал, что кузина Фелисити питает к нему глубокие чувства. Но казалось, сегодня этот обычно спокойный человек был готов взорваться от переполнявшего его возбуждения.

– Что-то случилось, милорд? – спросила кузина Фелисити. Хотя они и знали друг друга много лет, эта пара сохраняла в своих отношениях все условности, доходя почти до абсурда.

– Меня ограбили! – заявил лорд Чилтон.

– Ограбили? О Боже! – воскликнула кузина Фелисити. – Вы не пострадали?

– Это был разбойник? – поинтересовалась Луиза.

– Или на вас напал сам дьявол? – Беа усмехнулась собственным словам.

Лорд Чилтон замахал руками.

– Нет, нет, нет, – сказал он. – Со мной все в порядке, но, должен вам сказать, мой противник оказался редким пройдохой. Я весь день пытался найти этого мошенника и разобраться с ним.

– Что же случилось? – спросил Мейсон в надежде, что Чилтон объяснит суть дела.

– Говорю вам, у меня выманили целое состояние, – повторил барон. – Это случилось вчера вечером, когда я играл в пикет. Меня надул какой-то старый хлыщ, притворившийся джентльменом.

Мейсон услышал, как кашлянула Райли, и, посмотрев на нее, увидел, что она собирается с силами, готовясь к надвигавшейся катастрофе.

Именно этот момент мистер Петтибоун посчитал подходящим для того, чтобы отвернуться от чайного столика и громко спросить:

– Пикет? Кто-то сказал – пикет?

Лицо лорда Чилтона, обычно отличавшееся здоровым румянцем, мгновенно приобрело такой ярко-красный оттенок, что можно было опасаться апоплексического удара. Он вскочил на ноги и повернулся к Агги:

– Вы! Что вы здесь делаете?

– Пью чай с моей дражайшей Фелисити. – Сказав это, Агги поставил поднос перед леди и уселся на диван, заняв то самое место, где только что сидел лорд Чилтон.

Барон несколько секунд тяжело дышал и пыхтел, прежде чем вновь обрел дар речи.

– Что означает это… это… оскорбление? Пусть позовут стражу. – Указав на нос мистера Петтибоуна, он заявил: – Этот человек – преступник.

– Преступник? Как вы смеете так говорить, не имея на это никаких оснований, – обрушилась кузина Фелисити на своего многолетнего поклонника. – Мистер Петтибоун – желанный гость в этом доме. Садитесь, милорд, пока я не приказала страже вывести вас.

Повернувшись к Мейсону, лорд Чилтон сказал:

– Я прошу вас, сэр, как джентльмена: удалите эту лживую гадину из вашего дома.

Мейсон посмотрел на Райли. Та сидела, закрыв лицо руками, – ей явно хотелось очутиться за сотни миль отсюда.

А он-то надеялся, что их жизнь станет веселее. Но такое? Он не успел придумать вежливый ответ, как кузина Фелисити уже выступила на защиту новообретенного кумира.

– Лорд Чилтон, если вы не можете соблюдать приличия, я попрошу вас удалиться. – Она на мгновение умолкла а затем сказала: – Мистер Петтибоун в этом доме гость, и, что более важно, он мой гость. Если вам не нравится наше общество, то, полагаю, вам следует удалиться.

С этими словами она сложила руки на груди и гордо задрала вверх свой крохотный курносый носик.

– И оставить вас в лапах этого никчемного человека? – фыркнул лорд Чилтон. – Вот уж нет, моя милая леди.

– Никчемного? – выступил вперед мистер Петтибоун. – Кого это вы называете никчемным? Должен вам сказать, что я – прямой потомок…

Мейсон встал, но Райли опередила его, вмешавшись в стычку.

– Агги, – сказала она, становясь между ними, – сейчас не время и не место для обсуждения твоей родословной, какой бы благородной и достойной она ни была. – Она уперлась руками в бока и продолжала стыдить поклонников Фелисити. – Я должна вам обоим напомнить, что здесь присутствуют невинные молодые леди, и я не потерплю, чтобы они стали свидетельницами сцены, выходящей за рамки приличия.