Текст книги "Сердце мое"

И с каждым его шагом все большая часть тела Шелли оказывалась над поверхностью воды. Кейн целовал каждый новый участочек ее кожи, едва показывавшийся над водой. Он остановился только тогда, когда вода стала доходить ей до груди, оставляя полуоткрытыми нежные темноватые соски, дразнящие его и зовущие…

Зубами он схватил кружево ее лифчика и потянул его на себя. Один раз, потом другой…

– Ну вот, осталась самая малость, – прошептал он. И, подняв голову, посмотрел ей в лицо, нежно улыбаясь – ожидая, прося, чтобы она сняла и это легкое кружево.

Старые страхи, обиды, унижения вдруг нахлынули на Шелли – унижения и сомнения в себе самой как в полноценной женщине! Лифчик сейчас был последним предметом одежды, остававшимся на ней, служа одновременно и какой-то защитой от непредсказуемости и страха…

А теперь Кейн, молча глядя на нее, просил, чтобы она сняла и его!

Причем просил не словами, на которые она могла бы хоть как-то возразить, – нет, просил взглядом, так, как только может влюбленный мужчина просить женщину отдаться и поверить ему.

«Да перестань же ты в конце концов быть такой трусихой! – разозлилась Шелли сама на себя. – Ты ведь прекрасно знаешь, что Кейн согласится скорее умереть, чем хоть как-то обидеть или унизить тебя! Ведь он уже всю, всю до последней складочки, тебя видел – и разве смеялся над тобой?»

И все же ей было трудно преодолеть сейчас свои страхи и обиды – почти так же трудно, как тогда, на пляже, когда он впервые увидел ее грудь.

«Оказывается, боль, обида и унижение и вправду очень сильные и могущественные учителя», – с болью н тоской подумала Шелли. Горькие уроки прошлого сейчас оказывались сильнее голоса рассудка и чувств, они почти подчиняли себе все ее эмоции и каждое движение тела.

Снова вдруг ставшие такими неловкими, ее пальцы коснулись застежки посередине груди. В конце концов ей удалось расстегнуть ее. Однако кружевные чашечки лифчика, оставаясь наполовину в воде, прилипли к ее грудям и держались на них так, как если бы она и вовсе не расстегивала лифчик.

Кейн все еще неотрывно смотрел в ее глаза – и взгляд его был полон ожидания…

И тогда Шелли поняла, что сейчас ей предстоит снять это тонкое намокшее кружево, тем самым отдавая себя Кейну полностью, не оставляя больше никакой возможности для себя хоть за чем-нибудь укрыться.

Глядя на нее с пониманием, Кейн почувствовал вдруг, как напряглось все ее тело.

– Я люблю тебя, – прошептал он ей чуть слышно. И добавил: – Не бойся…

Быстрыми движениями пальцев Шелли в одно мгновение скинула с себя эту намокшую полоску кружевной ткани. И уже в следующее мгновение поняла, что дарит Кейну гораздо больше, чем просто свое обнаженное тело.

Его сильные руки приподняли Шелли еще больше – до тех пор, пока не показались из воды ее нежные груди. Струйки воды побежали по всему ее телу, стекая обратно в бассейн. Но несколько капель так и остались на поверхности ее грудей – точно крохотные алмазы, переливающиеся удивительным мерцающим светом в ночном сиянии луны.

Кейн хотел заговорить с Шелли, рассказать ей, как много значит для него это ее доверие и как она сейчас невыразимо прекрасна, однако не мог подобрать слов, которые выразили бы всю глубину его чувств. Медленно, нежно он приподнял ее чуть выше.

Почувствовав, что теплая вода больше не поддерживает ее, Шелли крепко обняла Кейна за плечи. Затаив дыхание она смотрела, как он приближает свое лицо к ее груди. И она чуть приоткрыла рот, изумленная, обрадованная этой страстностью. Кончиком языка Кейн осторожно слизнул крохотные капельки, блестевшие на ее светлой тонкой коже.

Шелли не могла выразить, насколько ей было хорошо, когда ее ласкал Кейн. Мягким, бархатистым языком он дотрагивался до ее сосков, осторожно пробуя их зубами – все более смело, даже дерзко… И вот он уже, словно ребенок, осторожно берет всю ее грудь в рот – и волны удовольствия прокатываются по напряженному от сладости и восхищения телу Шелли.

Вот наконец он поднял голову, но, вместо того чтобы, как думала Шелли, снова войти в воду, еще раз прикоснулся губами к ее груди. Он словно хотел испробовать ее всю на вкус – медленными движениями языка и губ, – и снова и снова Шелли изгибалась всем телом, прижимаясь к Кейну, требуя больше, еще больше нежности и ласки.

Кейн наблюдал за ней полузакрытыми глазами. В этом таинственном, мерцающем лунном свете вся она казалось, сияет изнутри каким-то особым светом, струящимся из самых глубин ее существа, дикого, никому не подвластного…

Шелли обняла его голову, снова притягивая его лицо к своей груди.

– Люби же меня, пожалуйста, прошу тебя, люби меня, – прошептала она.

И он снова и снова ласкал чувствительную ее кожу кончиком языка – до тех пор, пока оба они не поняли, что пришло время остановиться. Ни Шелли, ни Кейн не могли больше сдерживаться. Тогда он приподнял ее и положил на одну из мягких подушек, разбросанных по краям бассейна.

Совершенно намокшая блузка Шелли прилипла к спине и бокам. Ноги ее до колен были опущены в теплую воду. Шелли удивленно посмотрела на Кейна, не понимая, что он собирается с ней делать. Она нежно провела пальцами по его плечам и рукам – ей безумно нравилось прикасаться к его упругой коже, чувствуя напряжение и силу мускулов.

– Тебе мягко? – заботливо спросил ее Кейн. – Я хочу, чтобы ты чувствовала себя удобно…

Шелли кивнула, чувствуя, что совершенно не в силах заговорить.

– Ну вот и замечательно, – отозвался он. – Я так долго ждал своего десерта…

И он, повернув голову, поцеловал ее нежные бедра изнутри. Она затаила дыхание и почувствовала, как напряглось в сладостном ожидании все ее тело. Сам же Кейн, постанывая в предвкушении незабываемых моментов, легонько укусил ее за бедро. Она почувствовала щекочущее прикосновение густых усов к своей коже в то самое время, как руки его, лаская ее ноги, раздвигали их все шире и шире.

– Кейн, – прошептала она. – Кейн, Кейн, Кейн! Конечно, ты был прав – мы слишком долго ждали этой минуты. Иди же ко мне, иди! Я так хочу тебя, Кейн. – И она притянула к себе его голову, желая снова почувствовать вкус его поцелуев на губах, не в силах дольше ждать, когда же он вылезет наконец из бассейна и устроится рядом с ней на подушках…

Но вместо этого он поставил ее ноги себе на плечи. Шелли, издав легкий возглас непонимания, уже открыла было рот, чтобы спросить его, что же он собирается с ней делать, как вдруг почувствовала нежное прикосновение его губ к своей плоти. У Шелли перехватило дыхание, все ее мысли улетучились, уступая место потоку не выразимых никакими словами эмоций.

По всему ее телу пронеслась буря ощущений, словно превращая кровь в жидкое, расплавленное золото. Шелли уже ничего не могла произнести, не будучи в силах даже пошевелиться или глубоко вздохнуть. Теперь над всем ее телом имел власть только он один. Кейн – и больше никто.

Спрятавшийся где-то в глубинах ее существа шелковистый цветок в одно мгновение раскрыл нежные лепестки. Шелли чуть изгибалась под страстными прикосновениями Кейна, не чувствуя больше ничего – только жадные поцелуи и движения его языка. И каждое его движение говорило ей снова и снова, насколько она прекрасна, насколько совершенна – благословенный подарок Кейну, человеку, который понимает, что же может искать в женщине настоящий мужчина.

Содрогаясь от наслаждения, крича и извиваясь в его руках, Шелли жаждала его как никогда и знала, что так же сильно и страстно хочет сейчас ее он сам. Она даже не запомнила того момента, когда Кейн вылез наконец из воды и вошел в нее – всей своей силой и страстью. Она лишь почувствовала, как раскалывается на бесчисленные осколки эта сумасшедшая ночь, как Кейн льнет к ней, срывая стоны страсти с ее губ, как наполняет ее самим собой, своим телом и теплом, страстью и нежностью…

И вот уже он с силой прижимает ее тело к себе, словно разрываясь на части от последнего, волшебного мгновения их близости, той секунды, когда мужчина и женщина становятся близкими настолько, что теряет смысл все остальное на этой земле. И сама она почувствовала несказанное удовольствие – настолько сильное, что его можно было бы принять за боль…

Постепенно Шелли вернулась к пониманию того, что с ней происходит, – она лежала в ночи, напоенной серебристым лунным сиянием. На своей щеке она почувствовала теплое дыхание Кейна и снова ощутила на себе приятную тяжесть его тела.

Нежными пальцами она пробежала по его плечам и спине, наслаждаясь прикосновениями к его теплой упругой коже. В эту минуту она едва могла поверить в то, что все происходящее с нею сейчас – не сон, что Кейн – настоящий и что она сама тоже реальна.

Казалось невероятным, что женщина и мужчина могут подарить друг другу такое несказанное, не выразимое никакими словами удовольствие.

Кейн осторожно коснулся губами ее закрытых век, щек, нежных и тонких губ…

– О чем ты сейчас думаешь? – тихо спросил он.

– О том, что, может быть, все это только сон, – честно ответила Шелли, проводя кончиком языка по его прекрасному рту. – О том, что ты – это только сон, прекрасный сон. Пожалуйста, не буди меня тогда, ладно? Иначе я просто умру…

– А я так уже давно умер… – рассмеялся он. И поцеловал ее в губы с такой тихой нежностью, что у нее защипало в горле и на глаза навернулись слезы. Потом он шевельнулся, собираясь вставать. Шелли запротестовала, желая как можно дольше удержать его в своих объятиях.

– Пожалуйста, не уходи от меня, – хрипло прошептала она. – Мне так хорошо с тобой.

Он снова нежно поцеловал ее губы, повторяя ее имя, и снова сделал движение, чтобы встать.

– Послушай, но ведь я совершенно придавил тебя, – объяснил он ей, когда она снова попыталась Удержать его в себе. – Ты ведь еле дышишь…

– Ну и что? Мне все равно…

– Зато мне не все равно, – решительно возразил он. – Ты мне слишком для многого будешь нужна – и сегодня, и завтра, и всегда.

Поцеловав ее в щеку, он дотронулся кончиком языка до чувствительной мочки ее уха и рассмеялся, почувствовав, как вздрогнула она от этого прикосновения.

– Так что я вовсе не хочу раздавить тебя сейчас в лепешку.

Это звучало довольно убедительно. Кончиком языка Кейн провел по ее шее.

– И что же такое ты собираешься со мной делать? – игриво поинтересовалась у него Шелли, лениво улыбаясь.

Кейн вскочил на ноги, поднимая и ее за собой.

– Ну как тебе сказать… К примеру, заняться разными видами водного спорта.

– Разными видами водного спорта? – Шелли широко раскрыла глаза от изумления.

Он снова поцеловал ее шею, слизывая кончиком языка выступившие на коже крохотные капельки пота.

– Так что же ты все-таки имеешь в виду? – настойчиво повторила она вопрос. – Плавание, водное поло?

– Ванну, душ, и бассейны, и озера, и реки, и океаны… – последовал ответ.

Взглянув на него, Шелли вдруг представила себе необозримый мир самых невероятных возможностей, открывавшийся сейчас перед ними. От волнения у нее закружилась голова.

– А что, ты разве не знала? – прошептал он. – Ведь ласки в воде – это просто невероятно. С ними никто и сравниться не может…

– Ты, наверное, хотел сказать «выдры», – откликнулась Шелли.

– Да нет, я просто имею в виду одну совершенно особенную, непохожую на других ласку.

И он, скользнув быстрым взглядом по ее тонкой фигуре, сорвал с нее наконец мокрую блузку.

– Ладно, ласка, пошли. Пришло время дать тебе несколько хороших уроков, как правильно тереть спину. Не вечно же тебе в неучах ходить…

– А потом?..

Кейн взял ее на руки, прижимая к груди.

– А потом я сам высушу твои волосы и твое нежное, мягкое тело. И понесу тебя в кроватку. А потом буду целовать тебя – долго, всю, всю, всю…

– А я, Кейн? А я? Когда же я смогу наконец поцеловать тебя всего?

Он задрожал от возбуждения, увидев, как заблестели ее глаза в сладостном предвкушении этого момента.

Потом осторожно, еле заметно провел кончиком языка по ее нижней губе.

– Когда захочешь, любовь моя, – ответил он ей чуть слышно. – Когда захочешь…

Глава 18

– Что? Я не слышала, что ты сказал, повтори, пожалуйста. – И Шелли крепче прижала к уху телефонную трубку. – Ты говоришь, там недостаточно большие запасы руды, чтобы начать полномасштабную добычу?

– По крайней мере не в таких условиях, – услышала она голос Кейна. – Кроме того, в Юконе черт-те что творится с оборудованием… А уж погода…

Шелли напряглась всем телом, чтобы лучше слышать его голос. Все равно слышимость была ужасной – что-то постоянно хрипело, сипело и шипело в трубке. И так все эти долгие десять дней, пока его не было рядом…

– Но канадское правительство не намерено отказываться от своих планов, – добавил он. – Они хотят даже, чтобы мы расширили район поисков.

Шелли вся сжалась.

– Как? Прямо сейчас?

– Нет, что ты, – успокоил ее Кейн. – Не раньше будущего лета, когда растает снег и солнце почти не будет заходить… Это только дураки пусть ищут руду в сугробах величиной примерно с дом.

Очнувшись от какого-то странного оцепенения, Шелли произнесла в непрерывно свистящую трубку:

– Да, там, наверное, есть на что посмотреть.

– Ты что имеешь в виду, снег?

– Да нет, время года, когда солнце почти не заходит за горизонт. И все время светит – час за часом, день за днем, постоянно…

– Да, сейчас солнечный свет бы мне явно не повредил, это уж точно… А то… – Помехи в трубке усилились еще больше, на этот раз окончательно заглушая его слова. Но через несколько секунд Шелли снова услышала его голос: – …зима. Снегопад – просто настоящий буран какой-то – начался уже довольно давно и все еще никак не утихнет. Здесь даже и нескольких часов нормальной погоды за все это время не было, так что, можно сказать, ни о каком дне – тем более ясном – и речи нет…

– Так когда вы сможете оттуда вылететь?

– Пытались уже несколько раз – безрезультатно. Вообще-то сейчас погода улучшается, но когда мы будем в Лос-Анджелесе – этого я уже знать не могу.

Шелли почувствовала странную пустоту где-то в районе желудка и сама удивилась тому, как расстроилась, узнав, что, возможно, не увидит Кейна еще очень долго. Оказывается, она надеялась на скорую встречу даже больше, чем сама отдавала себе в этом отчет.

– Тогда я буду ждать тебя в аэропорту, – упавшим голосом произнесла она.

– Но ты пойми, мы можем и вовсе не прилететь сегодня в Лос-Анджелес. Может быть, ночью, может быть, только завтра…

– Все равно я буду тебя ждать.

– Нет, Шелли, не надо. Меня вовсе не прельщает картина увидеть тебя спящей в кресле аэропорта после бессонной ночи. Только из-за того, что здесь нелетная погода.

– Да, но…

– А сейчас я просто пойду к себе, – прервал ее Кейн, – и свалюсь куда-нибудь. Все эти десять дней я постоянно недосыпал.

«Как и я», – мысленно добавила Шелли, но вслух этого произносить не стала. Тогда бы он непременно начал у нее спрашивать, в чем дело, что с ней не так… А с ней ведь ничего особенного. Если не считать того, что она до безумия скучает по Кейну – так, что почти не может спать по ночам.

– Я… я надеюсь, что все же скоро тебя увижу… – пробормотала она.

– Ты в порядке? – забеспокоился он.

– В полном.

Однако оба они прекрасно понимали, что это неправда.

– Чертова погода! – яростно выругался Кейн. – Я люблю тебя, Шелли. И я хотел бы быть с тобой прямо сейчас… Я ужасно скучаю по тебе. Поговорить бы сейчас с тобой, обнять, посмеяться вместе… Просто услышать твой смех…

Шелли улыбнулась, хотя прекрасно понимала, что он находится в тысячах миль от нее и не может видеть этой улыбки.

– А я… – подхватила она. – Я так хотела поплескаться с тобой в бассейне. И рассказать тебе, как Билли тут умудрился поссориться с Толкушей и Сквиззи одновременно… И еще рассказать тебе про одного своего нового клиента. Представляешь, он, оказывается, коллекционирует почтовую бумагу из борделей высшего класса, рассыпанных по всему свету… И еще – как шуршит чапараль на ветру лунной ночью, и еще… – Она вдруг остановилась. – Слушай, я, наверное, несу полный бред.

– Ты просто говоришь о том, как скучаешь обо мне… Шелли затаила дыхание.

– Но это так, Кейн! Я действительно безумно по тебе скучаю…

– Твои слова сейчас – это единственная большая ложка меда в бочке дегтя… – Он вздохнул.

– У тебя такой уставший голос. – Шелли заволновалась, – Хоть в самолете-то ты сможешь выспаться?

– Пока не знаю, это зависит…

– От погоды? – догадалась Шелли.

– Не совсем. От того, выиграю ли я пари. Миллер растянул руку, и поэтому мне придется временно побыть запасным пилотом.

Шелли онемела, издав только хриплый, протестующий вопль.

– Да не волнуйся же ты, ласка! – Кейн рассмеялся. – Если я почувствую, что не в состоянии вести машину, мы просто задержимся здесь еще на какое-то время. Я ведь еще не выжил из ума, чтобы рисковать своей жизнью просто так, из-за того только, что нет головы на плечах.

– Прошу тебя, поосторожнее, пожалуйста, – умоляющим голосом произнесла Шелли. – Я… я скучаю по тебе. Очень-очень…

– Я люблю тебя.

И в трубке послышались гудки.

Повертев в руках гудящую трубку, Шелли тяжело вздохнула, борясь с внезапно нарастающим чувством ужасного одиночества.

«Господи, ну почему же мне так хочется плакать? – спросила она себя. – Он ведь все равно скоро прилетит. Не сегодня – так завтра… Главное, что он все равно вернется. Вернется домой. Вернется ко мне…»

Ничего не видя и не замечая вокруг, она повесила трубку. Потом так же машинально прошлась по комнатам «Золотой лилии», ставшей для нее за долгие годы работы вторым домом. Обычно, когда она приходила сюда, этот уютный салон-магазин затягивал ее в круговорот множества мелких, рутинных дел, требующих сил и внимания.

Обычно, но только не сегодня.

Конечно, вокруг полно работы, куча дел, но она, казалось, совершенно о них забыла. Вот она прошла мимо сложенных в огромную кипу свежих, только что полученных каталогов. Их яркие глянцевые страницы предлагали информацию о редчайших, оригинальнейших вещах. А рядом, на ее рабочем столе, были разбросаны в беспорядке файловые папки с «делами» ее новых клиентов – работа очень ответственная, которую Шелли не могла бы доверить никому, кроме себя самой.

Однако даже они не привлекли сейчас ее взгляда. Неподалеку лежали в полураспакованном виде товары – партия грузов, только что полученных из Шанхая. На удивительной красоты чашах, кубках, вазах из фарфора и жадеита еще сохранились обрывки оберточной бумаги и гипсовая пыль. Казалось, что эти прекрасные, тончайшей работы предметы, словно живые существа, не умеющие говорить, взывают к ней одним уже своим видом, требуя внимания, чтобы их привели в порядок, аккуратно расставили.

Шелли вспомнила, как, заполняя квитанцию на этот заказ примерно шесть недель назад, она с нетерпением ожидала доставки… Однако когда все это сегодня утром привезли к ней в офис, она едва нашла в себе силы, чтобы просто открыть ящики, в которые были запакованы товары, и проверить все их содержимое – согласуется ли оно с присланным чеком, и соответствует ли сам чек ее заказу. Кроме того, необходимо было проверить, все ли доставлено в целости и сохранности или что-то повреждено в дороге, при транспортировке.

«Когда-нибудь потом я смогу их оценить, – подумала Шелли. – Когда-нибудь потом смогу восторгаться и маленьким прелестным домиком мистера Мастерсона, с удивительным видом на океан. И высоко-художественным вкусом мисс Лютер, ее тонким пониманием цветов и красок… Когда-нибудь – да, но только не сегодня. Не сейчас. Сейчас все, чего я хочу, – так это только чтобы рядом был Кейн».

С совершенно отсутствующим видом она провела руками по гладким, удивительным линиям скульптуры «Я тоже люблю тебя». Она пыталась было сосредоточиться на всех тех важных, неотложных делах, которые требовали ее внимания, но реально могла подумать только о том, что без Кейна ей ужасно плохо. И одиноко как никогда прежде.

«И мы поплывем с тобой на байдарке вниз по рекам и по озерам, у которых до сих пор нет имени, и будем швырять камешки с горных склонов, на которые никогда еще не ступала нога человека… И будем вдыхать чудотворный запах свежего кедра, и слышать шепот утреннего ветра в те часы, когда утренняя заря еще только восходит на полутемное небо… – вспомнила вдруг Шелли их разговоры и подумала: – Найдет ли он еще один пейзаж своей души в Юконе? И расскажет ли мне о нем, привнося в этот рассказ чистоту своего голоса и блеск внимательных, заинтересованных глаз?.. Скучает ли он сейчас по мне хотя бы в одну треть того, как скучаю по нему я? И останется ли он со мной хотя бы ненадолго после того, как вернется в Лос-Анджелес? Или все будет продолжаться, как в последние шесть недель? День здесь – два там? И эти десять дней… Господи! Страшное, нелепое одиночество… Бродяга, путешественник…»

Шелли вдруг почувствовала, что, разволновавшись, с силой сжала гладкую, отполированную поверхность скульптуры. И расслабила руки.

«Он вернется, он непременно вернется, – подумала она. – Я ведь это точно знаю…»

В самом деле, за эти последние шесть недель она поняла, что вполне может доверять Кейну. Доверять во всем. Он, без сомнения, человек, который выполняет все свои обещания.

Нет, он нисколько не торопил ее соглашаться стать его женой, не просил ежеминутно словесного подтверждения того, что она его любит, хотя Шелли и сама чувствовала, насколько это ему нужно. Вместо этого всего он просто успел дать ей понять, что она может ему доверять. Что он очень надежен. И верен. И еще – что ей может быть с ним очень хорошо, так, как ни с одним другим человеком на свете.

Они вместе ходили на аукционы, и сидели на берегу океана, и просмотрели множество каталогов, необходимых ей по работе. Они смеялись над странной, необычной манерой некоторых людей обустраивать свои дома.

И подбирали образцы предметов, которые подошли бы для квартиры Кейна.

И все же всякий раз, когда Шелли пыталась выяснить окончательно, каким хочет Кейн видеть свой дом, он либо искусно переводил разговор на другую тему, рассказывая ей очередной забавный случай из своего прошлого, описывая какое-нибудь удивительное место, либо отвлекал ее внимание прикосновением или поцелуем.

Нет, сама Шелли не решалась поторопить его дать ей окончательный ответ, каким он хочет видеть свой дом. Она ведь прекрасно помнила, что в тот день, когда она закончит работу над его квартирой, она должна будет сказать ему так же определенно, что решила по поводу его предложения руки и сердца.

И ей самой становилось немножко страшно.

«Ты „позолотишь“ мой дом – и тогда снова поговорим…»

Впервые в жизни Шелли не спешила окончить начатую работу!

Когда квартиру Ремингтона наводнили рабочие и в ней появился устойчивый запах краски, когда на полу осели старая штукатурка и гипсовая пыль, Кейн просто-напросто появился на пороге ее собственного дома с чемоданами в руках. Она встретила его улыбкой и нежным поцелуем, будучи несказанно обрадованной его решением поселиться пока у нее.

Не говоря ему ни слова, Шелли словно забыла о специальной комнате для гостей и сразу же отвела его в свою спальню. И они спали там вместе каждую ночь, когда Кейн был в городе. Там на огромной широкой кровати они вместе открывали для себя множество способов почувствовать себя в раю. И засыпали в объятиях друг друга, просыпаясь с нежными поцелуями, шепотом признаваясь друг другу в любви…

И вот наконец ремонт в квартире Кейна закончен. Уже несколько недель квартира только того и ждет, чтобы она, Шелли Уайлд, нанесла последние штрихи, довела все до изысканнейшего совершенства. Все остальное было готово – покраска и кафель, ковры и мебель, полировка и обои. Теперь эту «лилию» оставалось только позолотить. Дело было за Шелли.

В течение этого времени Шелли пускала в ход все средства, чтобы справиться с задачей как можно лучше, уделяла внимание самым мелким деталям, рискуя лишиться других своих важных заказов, платила рабочим и поставщикам дополнительные гонорары, давала огромные взятки. И на прошлой неделе в квартиру Кейна все-таки доставили соответствующую его вкусам мебель.

Каждый предмет, каждая составляющая часть этого гарнитура была совершенно неповторимой, сделанной исключительно по специальному заказу Шелли – тут были учтены и цвет, и размер, и форма, и материал, и сорт дерева… Темно-зеленый и рыжевато-коричневый, цвета песка и тикового дерева, местами вкрапления небесно-голубого – все это немного напоминало густой лее и затерянное в его глубине дикое прекрасное, чистое озеро. Цвета и оттенки обоев и мебели, местами повторяясь, создавали ощущение добротности, надежности и в то же время какой-то дикости, неприрученности, свободы.

«На самом-то деле мне следовало бы закончить работу в его доме еще несколько недель назад», – призналась себе Шелли.

Но дело в том, что всякий раз, когда она пыталась выяснить, что же этот совершенно особенный ее клиент хочет для своего дома, как конкретно может Шелли «позолотить» его «лилию», он вдруг вспоминал о каких-то срочных телефонных звонках или о том, что ему нужно прямо сейчас, немедленно ехать к Билли, или же заявлял, что устал смотреть эти бесконечные каталоги, или что он голоден, или хочет спать, или все сразу, одновременно…

И Шелли прекрасно понимала, почему он оттягивает принятие этих в общем-то не очень значительных вопросов.

Только потому, что она сама избегала принять решение по вопросу гораздо более важному и существен-ьному, чем отделка его квартиры.

Она ведь до сих пор – ни в моменты их страстной близости, ни в минуты непринужденного, почти детского веселья, ни в доверительной тишине – ни разу не сказала ему, что же думает о предложении стать его женой. О том, чтобы жить вместе. Жить вместе, любя друг друга… Все это время Шелли просто пыталась искренне получать наслаждение от каждой минуты близости с Кейном, стараясь при этом, чтобы вынужденная разлука с ним не слишком ранила ее душу.

Однако это последнее, по-видимому, было уже совершенно не в ее власти.

– Шелли? – услышала она вдруг голос Брайана. Она быстро обернулась:

– Да?

– Что происходит, Шелли?

– Ничего, – удивленно ответила она ему. – А в чем, собственно, дело?

– Я уже несколько минут зову тебя из соседней комнаты – ты как будто оглохла. Я уже подумал, что ты уехала домой…

Раздражение и удивление, послышавшиеся Шелли в его голосе, дали ей понять, что она уже слишком долго гладит блестящую поверхность своей любимой скульптуры и, погруженная в собственные мысли, не слышит его зова. Она быстро отдернула руки и отошла от слишком соблазняющей ее скульптуры.

– Прости, – ответила она. – Я просто думала над одной работой, которую мне предстоит закончить в ближайшее время.

– Это уж не квартира ли Ремингтона случайно?

Какое-то мгновение Шелли колебалась, зная, что Брайан не слишком-то любит Кейна, но потом кивнула:

– Да, именно она.

– И что, у тебя там какие-то проблемы? – продолжал допытываться Брайан.

– Да нет… А с чего ты взял?

Он прищурил свои умные, проницательные голубые глаза:

– Довольно необычно для тебя – так долго работать над одним заказом…

– Это так, – согласилась она. – Но ведь Кейн – совершенно необыкновенный человек…

– О Шелли Уайлд, Ваше Величество Сдержанность!.. – Брайан насмешливо улыбнулся, но в этой гримасе Шелли неожиданно уловила знаки дружеского понимания.

– Что это значит? – удивленно спросила она.

– Да это значит только то, – с тоскливой улыбкой произнес Брайан, – что мужчина, который сумел-таки хоть как-то привлечь к себе твое внимание, заслуживает гораздо большей похвалы, чем просто эпитет «необычный». По моему мнению, он по меньшей мере кандидат в Книгу рекордов Гиннесса. Так и знай: если твой обожаемый Ремингтон однажды организует семинар по теме «Как соблазнить женщину», клянусь, я запишусь туда первым…

– У тебя все равно ничего не получится, – довольно резко ответила она ему и добавила: – Не поможет это тебе, неужели непонятно?

– Ну что ж… – И он в шутку поднял руки вверх, признавая свое поражение. – Я-то, надо признаться, уже давно отказался от всяких попыток тебя совратить. С тех пор я и сам увлекаюсь только теми женщинами, которые в отличие от тебя, Шелли, вполне в состоянии оценить умного, интеллигентного красавца блондина, который очень даже ничего в постели… Да, кстати, те вазы из жадеита, которые заказывала миссис Каолин, – они пришли с последней партией товара?

– Миссис Каолин из тех женщин, которые в состоянии оценитькрасавцев блондинов? – усмехнулась Шелли.

– А что, хочешь последовать ее примеру, а? Почему бы не…

Шелли спокойно, но так выразительно посмотрела на Брайана, что он тут же осекся. Улыбка на его лице в который раз вызвала у нее ассоциации с падшим ангелом – белоснежным, голубоглазым, почти сияющим снаружи, но уже совершенно прогнившим внутри…

И сейчас он смотрел на нее оценивающим взглядом, как уже посмотрел на тысячу женщин и как еще посмотрит на стольких же…

– Ты ведь сам только что сказал, что уже давно отказался от всяких попыток совратить меня. – Голос ее был абсолютно спокойным.

– А может быть, я только что передумал?

– Зато я не передумала, – резко ответила ему Шелли.

– Но что-то в тебе явно поменялось за последнее время, я же вижу, – настойчиво продолжал он. – Ты и впрямь стала совершенно другой, почти неузнаваемой, детка… У меня такое впечатление, что ты мнопуу научилась с тех пор, как Ремингтон… как бы это сказать поприличнее… ну, одним словом, получил доступ к твоему роскошному телу…

– Слушай, оставь ты эти комплименты для других, я же ясно сказала: со мной у тебя никогда ничего не выйдет.

– Но я только хотел… – начал было Брайан, но она не дала ему закончить.

– Ты подумал, что, если я сплю с Кейном, это означает, что я стала доступной абсолютно для всех прочих мужчин, – жестко, отчеканивая каждое слово, произнесла Шелли. – Я, к сожалению, отлично представляю себе, что мужчины, подобные тебе, думают о женщинах. Женщины для вас – что-то вроде обыкновенных бумажных салфеток, которые различаются только цветом и плотностью. Да, так оно и есть – только цвет и плотность вы и в состоянии заметить и как-то оценить…

– Ну, знаешь ли, еще ни одна женщина на меня не пожаловалась!

– Можно подумать, ты пытался хоть кого-то выслушать! – презрительно фыркнула Шелли. – Можно подумать, ты часто прислушиваешься к шелесту бумажных салфеток под твоими пальцами… Да, кстати, возвращаясь к теме. Видишь те жадеитовые вазы? Это те самые, о которых ты спрашивал, исключительно для миссис Каолин…

– Точно так же, как ты сама – исключительно для Кейна Ремингтона, – пробормотал с кислой улыбкой Брайан. – Что ж, вопросов больше нет, переходим к деловой части заседания… Как насчет гравюр по дереву для мистера Минга?

– Они еще в пути. – Шелли с трудом сдерживала ярость.