Текст книги "Сердце мое"

Глава 9

Медленные волны накатывали на песчаный берег, золотистый в лучах заходящего солнца. Какой-то таинственный, волшебный свет освещал пляж, преображая своим мерцанием любые, даже самые обычные предметы, окрашивая их в необыкновенные, мистические цвета и оттенки, наделяя их неведомым величием. Позабытая кем-то в песке детская пластиковая корзинка казалась широким полумесяцем из прекраснейшего лазурита, обрамленного чистым золотом. А выброшенные на берег крошечные медузы – драгоценными лунными камнями. Скалы превратились в причудливые скульптуры из черного дерева; их призрачные лики то исчезали, то снова появлялись с каждой набегающей волной, с каждой вспышкой света.

За весь предшествующий жаркий день по прибрежному песку прошли десятки, может быть, сотни человеческих ног. И теперь, когда все эти почитатели солнечных ванн разошлись по домам, следы их ступ-иси еще оставались на песке. Сейчас, когда в них медленно ложились сиреневатые вечерние тени, эти крошечные, миниатюрные дюны чем-то напомнили I Шелли Сахару – ее знаменитые огромные и величественные песчаные холмы. А морская синева переливалась разнообразными оттенками, яркими и сочными – почти как в тропиках.

Сейчас Шелли лежала на пляже и наблюдала за Билли и Кейном, развлекавшимися серфингом в океанских волнах. Хотя было ясно, что Кейн занимается этим в океане впервые за многие и многие годы, по ловкости и умению держаться на волнах он нисколько не уступал своему проворному племяннику.

С удивительной легкостью Кейн ловил волну за волной, и за пенящимся прибоем Шелли могла сейчас видеть лишь его сильные загорелые плечи. А совсем рядом с ним виднелась хрупкая, изящная фигурка Билли; своей ловкостью и подвижностью мальчик легко компенсировал недостаток физической силы.

Шелли наблюдала за ними, лениво улыбаясь. Она любила большие, сильные волны… И, искупавшись, теперь была готова вечно лежать на теплом песке, слушая, как убаюкивает ее рокот прибоя.

Но вскоре эта усталая дремота прошла – Шелли проголодалась, В конце концов, давно уже было пора обедать, хотя Кейн с Билли явно не хотели оставлять игру с волнами…

Всего в нескольких шагах от нее ровно горел разведенный костер, аккуратно, по всем правилам обложенный по краям острыми прибрежными камнями. Все было готово для того, чтобы начинать готовить хот-доги.

Все, кроме мужчин.

Шелли потянулась и услышала, как урчит у нее в желудке от голода, однако все же не торопилась вставать и заниматься едой. Ее снова клонило в сон – шум прибоя и голоса мужчин действовали на нее просто-таки гипнотически, усыпляюще…

И уже через несколько минут Шелли снова не хотелось ничего, кроме как зарыться поглубже в теплый золотистый песок, подставить лицо заходящему солнцу и смотреть, как резвится в волнах Кейн. Но вот он вышел на берег и в лучах заката показался Шелли древнегреческим богом, ожившей прекрасной статуей из чистого золота. Сильные мышцы его икр и бедер ритмично перекатывались, он шел так изящно и грациозно, что Шелли, забыв обо всем на свете, смотрела на него, словно увидела в первый раз.

Казалось, все его тело излучало жизненную энергию и силу точно так же, как солнце излучает тепло и свет. Струйки воды, словно золотистые слезы, стекали по его сильному телу, подчеркивая каждую его линию, каждый изгиб мускулов, словно заливая всего его жидким огнем. Какое-то время Шелли смотрела на него, не в силах оторваться, испытывая к нему довольно сложное, смешанное чувство: одновременно желая его физически и чувствуя что-то еще, гораздо более нежное и интимное.

И все это время она пыталась представить себе, что чувствовала бы она сама, если бы была сейчас водой, тонкими струйками стекающей по его телу, океаном омывающим его, прикасающимся к каждому участку, каждой клеточке коже его прекрасного тела.

Эта мысль заставила Шелли задышать неровно – сердце ее забилось чаще и сильнее. Еще никогда в жизни она не испытывала желания узнать тело мужчины вот так – полностью, до конца, терзаемая одновременно любопытством и страстью.

«Но понравилась бы ему эта ласка? – подумала Шелли. – Позволил бы он мне гладить его, прикасаться к нему пальцами, ладонями, губами, кончиком языка? Прикасаться, снова и снова открывая его для себя… А бедра его – там, внутри – они такие же чувствительные, как и мои? И если я поцелую кончики его сосков – маленьких мужских сосков, – неужели они тоже станут тверже под прикосновениями моего языка? Понравилась бы ему моя ласка? Выгнулся бы он, словно огромная ласковая кошка, потребовав ее снова и снова?»

Но за всеми этими вопросами Шелли самой себе скрывался страх – холодный страх, парализующий всю ее чувственность.

«Смогла бы я возбудить его до предела, – спрашивала себя Шелли, – а потом оказаться настолько женственной, чтобы полностью удовлетворить его?»

Страх и сильнейшее чувственное желание боролись сейчас внутри Шелли. Она прищурилась, однако это не помогло: перед глазами у нее по-прежнему оставался Кейн, идущий ей навстречу. И каждое движение, каждый поворот его тела манили ее безудержно, обещая страсть, ласку и нежность. Конечно, Шелли встречала в своей жизни и других мужчин: они были красивее, совершеннее, лучше смотрелись, выглядели более свойскими, утонченными. Однако ни один из них не был столь же интеллигентен, чувствителен и деликатен, как Кейн. И ни один из них никогда не казался Шелли таким привлекательным и внешне, и духовно, никто не будил ее чувства так, как Кейн Ремингтон.

Ни один из них не смог вызвать в ней желание забыть все свои прежние страхи и неуверенность, желание отдаться. Кейну же это удалось практически сразу. Лишь он, он один смог разбудить в ней какой-то нежный цветок, который распускался сейчас в ее теле, медленно, осторожно раскрывая лепесток за лепестком. Шелли едва заметно вздрогнула. «Да, но что будет потом, если я забуду обо всем и подчинюсь, уступлю своим чувствам, одновременно пугающим и очаровывающим все мое существо? Что, если Кейн прав? Что, если я действительно смогу доставить ему радость?.. Боже милостивый, а если он ошибается, что тогда?..»

– Проснись, ласка! – раздалось у нее над ухом. – Настало время обедать, а ты обещала быть нашим поваром.

Шелли быстро открыла глаза – и в то же мгновение пожалела об этом. Кейн стоял так близко, что она, повернув немного голову, могла бы слизнуть золотистые капельки воды, стекающие с его ноги. В этот момент она почему-то вспомнила, какими твердыми были его бедра, когда он сжимал ее в объятиях, вспомнила и о другой, более настойчивой твердости. Почти в отчаянии она отвела глаза от его плотно облегающих тело влажных плавок. Но тонкий треугольник темных, чуть курчавящихся волос на животе, постепенно переходящий в гораздо более густую растительность на груди, нисколько не охладил ее чувственность. Больше всего на свете хотела бы она сейчас прижаться щекой к его сильной груди, потереться тихонько, почувствовать теплую кожу его тела под густыми темными волосами и прикоснуться к ней кончиком языка, попробовать, какая она на вкус..

Внезапно Шелли осознала, что, пожалуй, слишком долго смотрит на тело Кейна не отрываясь. Подняв голову, она увидела, что и его глаза потемнели, стали почти непроницаемо-черными от страсти.

– Знаешь, чего бы мне сейчас больше всего хотелось? – спросил он ее.

Она покачала головой, не в силах вымолвить ни слова – настолько сильно билось ее сердце, совершенно лишая ее дара речи.

Кейн медленно опустился на колени прямо в песок рядом с Шелли, но не касаясь ее. Он просто боялся позволить себе это, не будучи уверен в том, что сразу же после не накинется на нее, страстно сжимая в объятиях. Он явно читал чувственный голод и восхищение в ее глазах, неотрывно глядящих на него. Сейчас он хотел только одного: просунуть пальцы под ее модный, сводящий с ума одним своим фасоном французский купальник и ласкать ее, все ее тело, медленно, осторожно, легко – так, чтобы и в теле Шелли можно было ощутить желание, ту готовность, которая читалась в ее темных глазах.

– Я просто хочу показать тебе самой, как ты прекрасна.

– Я не прекрасна, нет, – тихо возразила Шелли.

– А для меня – да.

Одной рукой Кейн крепко сжал сразу оба ее тонких запястья, вытянул ее руки над головой и опустил их на песок. А потом медленно наклонился над Шелли.

– Билли… – начала было она, но Кейн прервал ее:

– Он так увлечен серфингом, что больше ни до кого на свете ему дела сейчас нет. Но даже если он и посмотрит в нашу сторону, то увидит только мою спину. Я ведь непрозрачный…

Кейн скользнул взглядом по ее лицу, тонкой нежной шее, опуская глаза все ниже, к изящному округлому изгибу ее грудей. Свободной рукой он провел по ее телу, точно повторяя движения взгляда, до тех пор, пока пальцы его не остановились у ее груди.

Шелли вдруг поняла, чего он хочет и что на сей раз она уже не сможет ему помешать.

– Нет, ты не сделаешь этого! – тихо, но решительно сказала она.

– Я? Не сделаю? Отчего же? Как раз наоборот…

– Тогда я закричу… Билли услышит.

– Что ж, придется сказать ему, что ты ужасно боишься щекотки…

С этими словами Кейн осторожно провел кончиками пальцев по гладкой ткани купальника. И снова остановил руку, не позволив себе интимного прикосновения.

– Все-таки было бы лучше объяснить мне, почему ты так не хочешь, чтобы дотрагивались до твоей груди… – пробормотал он.

Шелли залилась краской от гнева и смущения.

– Ты и сам это прекрасно знаешь, – ответила она.

– Но ведь далеко не все мужчины такие, как твой бывший муж, – возразил ей Кейн.

Его пальцы снова ласкали ее – совсем близко от груди, не прикасаясь, однако, к самой ее мягкой плоти. Однако с каждым словом, с каждым движением пальцы его приближались к ее соскам все ближе и ближе.

– Видишь ли, некоторые мужчины и впрямь предпочитают качество количеству. – Он нежно улыбнулся ей. – А если ты не веришь мне, спроси грудного младенца. Ему нужно только то, что влезает в его крохотный ротик. И никак не больше…

И его ладонь осторожно прижалась к груди Шелли. Конечно, в этот момент она вполне могла отстраниться, хотя бы перевернуться на другой бок – он сразу отпустил бы ее. Оба они это знали.

Однако Шелли не пошевелилась. Ее удерживала страсть Кейна – в его глазах, в голосе и бережных, нежных прикосновениях.

– Конечно, никак не больше, – повторил он и добавил почти грубо: – Господи, как бы я хотел сейчас доказать тебе это…

Шелли вдруг почувствовала, как в Кейне разгорается желание, проходя, словно потоки электрического тока, по всему его телу, сотрясая его. Кейн закрыл глаза и на мгновение отвернулся, не переставая при этом ласкать Шелли.

Она задрожала еще сильнее, всем телом, и в следующее мгновение уже слегка приподнялась навстречу движениям его рук. Почувствовав, как твердеет сосок Шелли от его прикосновений, Кейн тихонько застонал от удовольствия и желания. Его пальцы проникли под ткань ее купальника, касаясь нежной кожи.

– Кейн, ты… Не надо… Билли… – И она замолчала, не в силах вымолвить больше ни единого слова.

– Все в порядке, не волнуйся. – Кейн осторожно сжал твердый сосок пальцами. – Билли далеко, он все еще возится со своим серфингом, а кроме него здесь никого нет.

– Да, но…

– Тс-с, тише, ласка! Позволь же мне показать тебе, как ты прекрасна! Качество, а не количество…

Шелли судорожно и глубоко вздохнула, когда Кейн медленно опустил бордовую ткань ее купальника, обнажая грудь. Она вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной, ранимой и чувствительной, напуганной этой близостью. Она повернула голову в другую сторону, уверенная, что в следующее мгновение прочтет в его глазах только сильное разочарование.

– Ну теперь-то ты мне веришь? – прошептала она сквозь зубы. – Веришь, что мне просто нечем удерживать мужчин рядом?

– Теперь я верю только в то, что ты – просто маленькая дурочка.

Шелли быстро повернула голову и посмотрела ему в глаза. Он смотрел на ее маленькую обнаженную грудь с такой нежностью и желанием, какие она уже никогда не надеялась увидеть в глазах мужчины.

– Ты прекрасна, – услышала она его хриплый шепот. – Господи, неужели же ты не видишь, что ты – само совершенство?

Изумленная его словами, Шелли опустила взгляд, но увидела только то, что и так сама видела все время, ни больше ни меньше: грудь, слишком маленькую для того, чтобы она могла серьезно заинтересовать и увлечь хотя бы одного мужчину.

Тогда Кейн наклонился еще ниже и показал ей, как она должна видеть и воспринимать собственное тело. Так, как делал это он сам.

Воспринимать его совершенным. Прекрасным.

Его усы тихонько защекотали ей грудь, прикасаясь к самому соску. Она почувствовала прикосновение его губ к своей коже, тепло его дыхания, ласкающее и согревающее одновременно.

Но больше всего поразилась она желанию, изгибавшему все его тело, словно тетиву лука. Похоже, Кейн ни чуточки не лгал, а и вправду находил ее прекрасной! Все его тело доказывало это как нельзя лучше.

Шелли снова почувствовала, как раскрывает лепестки, один за другим, шелковистый цветок в ее теле, заставляя забыть обо всех страхах, обо всех «нельзя».

– Может, мне и не следует этого делать, – прошептал Кейн, чуть поднимая голову и глядя на ее твердый светло-рубиновый сосок, – но я не могу остановиться, видит Бог. Всего один раз, пожалуйста…

Глядя на его прекрасный рот, Шелли снова вздрогнула.

И Кейн вновь склонился к ее груди, опуская горящие желанием глаза. Глаза, потемневшие от страсти…

Шелли тихонько застонала от наслаждения, когда Кейн кончиком языка провел по гладкому розовому кружку на ее груди, переходящему в темно-розовый сосок. Позабыв обо всем на свете, Шелли стонала, словно умоляя Кейна, прося его о чем-то, но, конечно, не о том, чтобы он отпустил ее. Она просила его о еще большей близости, в которой хотела забыться… Раствориться, сделаться его частью…

Словно в ответ на страстные стоны Шелли, Кейн еще плотнее обхватил губами ее сосок, начиная его нежно покусывать. И вот он уже приник к ее груди, вбирая в себя всю ее нежную округлость. Изгибаясь в его объятиях, Шелли закричала от удовольствия.

Но уже через несколько мгновений – столь сладостных, столь прекрасных! – Кейн заставил себя отпустить ее грудь. Кончик ее почти рубинового соска блестел теперь, храня на себе следы его поцелуев и влажных прикосновений кончика языка. Совсем твердый, он говорил о ее возбуждении больше, чем что бы то ни было другое. Шелли снова стала выгибаться навстречу ласкам Кейна, словно молча требуя их, все больше и больше…

Но Кейн заставил себя остановиться. Он со стоном отвернулся, чтобы не следить за движениями своих пальцев, которыми натягивал на Шелли купальник, снова закрывая ее грудь. Потом он крепко обнял Шелли, прижимаясь к ней всем телом, заставляя ее почувствовать, насколько и сам он был возбужден.

– Ну, у тебя будут еще какие-нибудь вопросы по поводу того, что возбуждает мужчин, а что нет? – тяжело дыша, спросил он ее.

– Н-нет… – Как и тело, голос Шелли дрожал сейчас от изумления… и от страсти, желания, которое она испытывала к Кейну.

– Вот и замечательно, – отозвался Кейн. – Потому что еще одно мгновение – и я просто набросился бы на тебя, взял прямо здесь, сейчас, заодно отвечая на кое-какие собственные вопросы.

Одно быстрое, ловкое движение – и вот Кейн уже на ногах. Не глядя на нее, он подбежал к морю и с размаху бросился в сильные теплые волны.

Шелли же все еще лежала без движения – слишком слабая, чтобы пошевелиться. Все ее тело изнутри сжигала страсть, накаляя каждый нерв. Грудь сладко ныла, жаждущая продолжения ласк Кейна.

Шелли быстро перекатилась на живот, пытаясь собраться и снова обрести контроль над своим телом. За всю свою жизнь она, по-видимому, так ни разу и не ощутила настоящей страсти – подобной той, которая пронизывала сейчас ее тело. И поэтому она ощущала себя словно пойманной в крепкие огненные сети.

Но уже через несколько мгновений дрожь и вправду унялась, и Шелли почувствовала, как шелковистый цветок внутри нее начал медленно закрываться для того, чтобы непременно распустить свои нежные лепестки в следующий раз, когда придет время. С глубоким медленным вздохом она встала и занялась приготовлением обеда.

К тому времени когда Кейн и Билли вышли из воды, она уже разложила принесенные закуски, прохладительные напитки и аппетитные картофельные чипсы и подогревала на костре хот-доги…

Шелли уже вполне овладела своими чувствами. Вот только при воспоминании о пережитых мгновениях близости с Кейном ее снова охватывала непроизвольная дрожь.

Казалось, даже пламя разожженного костра было не таким горячим, как воспоминания, и, уж конечно, не настолько жарким, как жадный блеск в глазах Кейна, неотрывно наблюдавшего за тем, как возится Шелли у огня.

– Что это ты купалась так мало? – обратился к ней Билли, быстро отряхивая с себя успевший прилипнуть к коже песок вместе с крохотными капельками воды. – Волны просто классные. Да и вода вполне теплая. Градусов двадцать пять, не меньше…

– Все равно у меня в бассейне теплее, – ответила Шелли, протягивая ему подогретый на огне хот-дог. – Держи.

– У тебя есть бассейн? – удивился мальчик.

– Да, даже с маленьким водопадом… Билли намазал на хот-дог толстый слой горчицы и кетчупа.

– Что, там и волны бывают? – поинтересовался он.

– Ну, когда я там играю в водное поло, почему бы и нет?

Билли оценивающе взглянул на тонкое, изящное тело Шелли и с сомнением покачал головой.

– Ну, не думаю, чтобы это у тебя хорошо получалось, – прокомментировал он. – Ты для этого слишком… как бы это…

– Тощая? – подсказала Шелли, невесело улыбаясь.

– Да нет, это только для водного поло надо быть чуть потолще, а так ты вполне нормальная, – успокоил ее Билли. – Кто знает, может, еще немножко, и ты обросла бы жиром. Так всегда говорит о себе моя мама, когда садится на очередную диету.

Кейну понадобилась вся его воля, чтобы не рассмеяться, однако это было не так-то просто.

Он полез в переносной холодильник, чтобы достать лед и охладить пиво. Лица его теперь не было видно, однако плечи слегка дрожали. Когда он наконец поднял глаза и посмотрел на Шелли, та увидела в них озорные искорки смеха.

«Некоторые мужчины предпочитают качество, а не количество», – снова вспомнила она его слова. И залилась краской. Губы ее скривились в еле заметной улыбке – она едва могла сдержать смех. Но в конце концов не выдержала и громко рассмеялась.

Билли оторвался от обильно намазанного всевозможными соусами хот-дога и удивленно посмотрел на нее. Но уже через несколько мгновений, улыбнувшись, снова набросился на еду. Не сделав никакого перерыва, он проглотил еще три хот-дога, большой пакет картофельных чипсов и осушил три банки газированной воды.

Ошеломленная, Шелли смотрела, сколько же еды может влезть в, этого тоненького и худого мальчика. И оторваться от этого зрелища смогла только тогда, когда Кейн легонько тронул ее за локоть, предлагая еще один хот-дог.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась она. – Зачем мне становиться слишком… Ну то есть жиром обрастать?

Рассмеявшись, Кейн быстро расправился с хот-догом сам. И вдруг достал из пляжного полотенца небольшую летающую тарелочку из пластмассы. Подкинув ее вверх, он с вызывающей улыбкой посмотрел на Шелли и Билли, приглашая их к игре.

В одно мгновение Билли уже был на ногах. Лицо его горело возбуждением. Шелли тоже вскочила – конечно, медленнее, чем он, но вот и она уже в игре… Втроем они образовали неправильный треугольник и теперь перекидывались тарелочкой.

Смеющийся Кейн без всякого предупреждения согнул руку на уровне талии и стремительно метнул тарелочку.

Белая летающая тарелочка полетела к Билли. Подпрыгнув, он перехватил ее прямо на лету и послал Шелли. Она удивила мужчин тем, что тоже смогла поймать ее на лету и бросить Кейну.

Восхищенный ее ловкостью, Билли издал восторженный вопль, одновременно вытягивая вверх большой палец в знак одобрения. Какое-то время они так и перебрасывались тарелочкой от одного к другому, смеясь и развлекаясь, словно дети. Шелли, резвясь, бегая и подпрыгивая, и впрямь почувствовала себя маленькой озорной девочкой…

Но вот она снова почувствовала себя женщиной – в то самое мгновение, когда Кейн, высоко подпрыгнув и распрямившись в воздухе, на лету поймал высоко летящую тарелочку. Казалось, что на какой-то миг его сильное загорелое тело повисло над землей, нарушая все законы гравитации. Опустившись в песок, он рассмеялся, и от этого чуть хрипловатого смеха Шелли задрожала всем телом.

Летающая по кругу тарелочка в какое-то мгновение показалась Шелли серебристо-белоснежной луной, скользящей между тремя планетами. Огромное калифорнийское солнце, освещающее золотистым блеском их сильные тела, казалось, само наблюдает за ними, медленно опускаясь в океанские воды.

Наконец стемнело настолько, что тарелочку было едва видно. Тогда Кейн, подпрыгнув высоко в воздух, поймал ее, иначе она непременно попала бы в океан и затонула в его темных водах.

Шелли поняла, что запомнит этот момент до конца своих дней – то самое мгновение, когда Кейн на миг застыл над землей в сгущающемся свете сумерек, его сильное, прекрасное тело вытянулось в воздухе… И вот он уже опустился на золотисто-пурпурный песок плавно и почти бесшумно – точно так же, как набегали на берег могучие океанские волны.

– Класс, дядя Кейн! – восхищенно выпалил Билли. Но на сей раз Кейн не стал кидать тарелочку своему племяннику. Вместо этого он направился прямо к Шелли, не сводя с нее серых глаз, в которых отражалось сгущающееся сумеречное сияние. И когда он протянул ей руку, Шелли не задумываясь взяла ее в свою. Тепло его сильных пальцев, которые переплелись с ее собственными, наполнило неизъяснимым удовольствием все ее существо. Кейн посмотрел на нее с одобрением, которое вполне можно было принять за ласку.

– Изящная и проворная, – проговорил он. – И ловкая. Как настоящая ласка.

– Что ж, за эту тонкую лесть я, пожалуй, смогу тебе отплатить поджаренными пончиками… – И она рассмеялась.

– Ну, я-то мечтал о чем-то гораздо более сладком… Посмотрев ему в глаза, Шелли в следующее же мгновение отвела взгляд. Чувственные огоньки, танцующие в них, казалось, поддразнивали Шелли, заставляя ее сердце биться быстрее.

– Что, дядя Кейн? – послышался голосок Билли. – Больше не будем играть?

– Нет, хватит уж, – громко ответил тот. – Настало время для сладких жареных пончиков!

Однако взгляд его по-прежнему говорил Шелли, что он жаждет ее гораздо больше любого, пусть даже самого изысканного десерта.

– Держи. – И он протянул Билли металлический стержень, на который были нанизаны пончики. – Ты будешь раздавать. Только, чур, по справедливости…

– Так может, их лучше слегка подогреть? – голодным голосом спросил Билли.

– Надеюсь, ты это и сделаешь, – незамедлительно последовал ответ.

Смеясь, мальчик сунул металлический стержень с пончиками прямо в огонь. Нельзя сказать, чтобы результат получился замечательным. Однако все трое ели чуть подгоревшие пончики без всяких жалоб и хныканья, а Шелли, казалось, даже не обращала внимания на то, что между зубов у нее похрустывал песок. Она по-прежнему чувствовала на губах лишь вкус поцелуя Кейна. Тепло, исходящее от его тела – он ведь сидел к ней так близко! – манило Шелли, оставаясь в то же время для нее неожиданностью: жар исходил от него, словно от раскаленной печи.

– Что, замерзла? – спросил он, видя, как она снова задрожала всем телом.

– Замерзла? – переспросила она его. – Замерзла, когда ты рядом? По-моему, это просто невозможно.

Он легонько коснулся ее щеки, лаская. Одного взгляда в его страстные глаза Шелли было достаточно, чтобы понять, что он готов обнять ее, даря ей все свое тепло и нежность. И держать ее так до конца дней своих…

Просто держать – и ничего больше.

И когда он, обняв ее за плечи, легонько притянул к себе и начал укачивать, баюкать, словно маленького ребенка, Шелли вдруг почувствовала, что вернулась домой. После долгих, утомительных странствий. Прижимаясь щекой к груди Кейна, она глубоко вздохнула, расслабляясь.

– Еще будете? – обратился к ним Билли, снимая оставшиеся подгоревшие пончики со стержня, на котором подогревал их.

– Нет, спасибо, мне вполне достаточно, – ответила она.

– А ты, дядя Кейн?

– Ну уж нет, – засмеялся тот. – Еще один кусочек – и мои усы просто склеятся от сахара.

– А ты тогда попробуй смочить их водой, – посоветовал Билли. – Знаешь, я, кажется, даже где-то читал, что люди так и поступают, когда к их усам прилипает жвачка…

– Господи, что за чушь ты несешь, Билли?

– Ты это о том, чтобы смочить усы водой? Какая же это чушь? – удивился мальчик.

– Нет, это я о том, что к усам у кого-то там прилипает жвачка…

Билли громко засмеялся и, опуская глаза на недоеденные пончики, объявил:

– Так, значит, все отказываются.

– Вот именно, – сказали хором Кейн и Шелли.

– Ну что ж…

И Билли, снимая поочередно со стержня пончики, один за другим отправлял их в рот. Казалось, он просто глотает их, даже не разжевывая.

Шелли не могла сдержать изумленного возгласа.

– Да не волнуйся ты за него, – успокоил ее Кейн, – Когда я был в его возрасте, я ел столько же, если не больше. И, как видишь, остался жив.

– И кто же в таком случае давал тебе лекарства, когда тебя начинало рвать? – поинтересовалась Шелли.

Она почувствовала, как все его тело задрожало от смеха, но он смеялся молча.

– Да никто. Сет приучил меня к тому, что мужчина сам должен уметь о себе позаботиться.

– А ты не забыл сказать об этом своему племяннику? Хотя Шелли и пыталась говорить тихо, Билли, очевидно, услышал обрывки ее последней фразы. Он посмотрел на них и рассмеялся.

– Знаешь, что сказал мне дядя Кейн сразу после того, как объявил, что мы поедем на пикник? – обратился мальчик к Шелли. – Он сказал, что я буду ест все, что хочу, – он мне и слова не скажет. Если только я пообещаю ему взамен, что потом мне не потребуете нянька. Или сиделка…

– А твоя мама… Она ушла по делам, ее в то время не было дома? – поинтересовалась Шелли.

И тут же пожалела об этом вопросе. Расслабленность, удовольствие от этого вечера и безмятежность мигом исчезли с лица Билли, уступая место странному, слишком напряженному и озабоченному для подростка выражению.

– Она уехала на вечеринку в Сан-Франциско, – со вздохом ответил он. – И сегодня уже не вернется.

– Да ты не волнуйся за меня, я без нее не пропаду, – иронично вмешался Кейн, обращаясь к Шелли. – Вот и Билли любезно согласился присмотреть за мной, пока Джо-Линн не будет. Ну а взамен я пообещал ему прокатиться вместе на мотоциклах – как только мы найдем для этого хорошее место.

– Зачем же искать? – удивилась Шелли, обрадованная тем, что можно сменить тему разговора и отвлечь мальчика от грустных мыслей о Джо-Линн. – По-моему, вас вполне должны устроить дороги рядом с моим домом. Хотя там нужно быть осторожными – на поверхности порой выступает много нефтяных пятен. Но довольно часто кто-нибудь да приезжает туда погонять на мотоцикле. Может, это именно то, что вам нужно?

Все напряжение и озабоченность моментально слетели с лица Билли. В немой мольбе он уставился на своего дядю.

Кейн улыбнулся. По тому, как нежно и ласково сжал он ее пальцы, Шелли поняла, что он вполне одобряет ее предложение.

– Что ж, звучит весьма неплохо, – отозвался он.

– О, классно! – закричал обрадованный Билли. – Тогда когда? Завтра? Кейн кивнул.

– Вам только надо проверить двигатели, – вмешалась Шелли. – Я не шучу, там ведь действительно есть нефтяные пятна, и малейшая искра может привести к пожару. Тем более в это время года, когда жарко и почти вся растительность высохла…

– Билли, как насчет твоего мопеда? – обратился к нему Кейн.

– Что ты, да разве позволил бы мне папа кататься на нем, если бы двигатель был не в порядке? – удивился мальчик. – Нет, у меня в этом плане полный порядок. Единственное, что барахлит, – так это переключатель скоростей. Точнее, не барахлит, а просто не берет максимальную скорость…

– Ну, тогда остается только раздобыть еще один мотоцикл для Шелли, – заключил Кейн.

– Ну уж нет, – вмешалась она. – Если я где-то езжу, то только в городе, да и то предпочитаю, чтобы меня кто-то вез, а я не ехала сама. Так что придется вам обойтись без меня.

Сжав ее руку, Кейн едва заметно наклонил голову к ее уху и прошептал так, чтобы этого не мог услышать Билли:

– И речи нет о тем, чтобы я мог как-то обойтись без тебя.

– Неужели ты не понимаешь, что твоему племяннику нужно хоть немного «чисто мужского» времени? – прошептала она в ответ, потершись щекой о его грудь.

И потом добавила уже нормальным голосом:

– Ну а я буду только рада кормить усталых победителей-героев у себя в гостях. Билли, что бы ты хотел на обед?

– Жареную курицу, картофельное пюре с подливкой и большой шоколадный торт, – скороговоркой выпалил Билли.

Стараясь не рассмеяться, глядя на радостное, сияющее лицо мальчика, Шелли повернулась к Кейну:

– А ты? Будут какие-нибудь особые пожелания?

– Побольше свежего лимонада, пожалуйста. Она удивленно посмотрела на него.

– Видишь ли, там, где я работаю, в Юконе, лимоны почти не растут, – объяснил он ей.

В этот момент костер ярко вспыхнул: туда упал-таки какой-то затерявшийся сладкий пончик и теперь ярко горел, рассыпая во все стороны струи огненных искр.

После нескольких попыток потушить огонь Билли вскочил и побежал за водой, размахивая металлическим стержнем, словно огненным мечом, – на фоне темного моря тот казался ярко пылающим факелом. До Шелли и Кейна донеслись яростные звуки – Билли изображал битву с фантастическим огромным драконом. Мальчик, конечно, был храбрым рыцарем, которого невозможно ничем напугать…

Шелли рассмеялась. Она подумала, как славно быть подростком, когда весь мир еще полон для тебя таинственных драконов, которых ты непременно сумеешь укротить.

– Замечательный у тебя племянник, – сказала она Кейну.

– Да, – просто ответил тот, улыбаясь и слегка опуская голову, чтобы прикоснуться губами к мягким ее волосам. – Да и ты у меня замечательная. Кстати, а ты умеешь водить мотоцикл?

– Когда-то давно умела, – улыбнулась Шелли. – Когда я только приехала в Лос-Анджелес, то просто не могла позволить себе купить машину. Вот и приобрела мотоцикл. Теперь я иногда даже скучаю по нему. Особенно когда погода хорошая и я еду на встречу с каким-нибудь не слишком претенциозным клиентом, чтобы он мог судить о моих профессиональных качествах по тому, на чем именно я до него добираюсь.

– Думаю, Билли был бы очень рад, если бы завтра, ты все же поехала с нами…

Но Шелли покачала головой.

– Ну, по гористой-то местности, положим, я никогда не ездила – могу только предположить, что это требует от человека за рулем гораздо большего умения и лучших навыков, чем вождение по городским улицам, – ответила она.