Текст книги "Путь наемника"

– Я все это помню, господин маршал. Они совершили преступление и за это должны предстать перед судом. Но не веред моим судом, уважаемый маршал Секлис" потому что это не мое королевство. Если бы я устроил здесь судилище к стал бы выносить приговоры, я бы оказался самозванцем, присвоившим себе права наследного принца. Для него я либо его вассал" либо правитель соседнего королевства. В обоих этих качествах я могу подать жалобу на действия гвардейцев барона Верракая, но ни в каком из них я не имею права судить или миловать этих людей.

Несколько обескураженный, Секлис проворчал что-то неопределенное и откинулся на спинку стула. Тогда, подавшись вперед, в разговор вступил эльфийский рыцарь:

– Так что же вы предлагаете" ваше величество? Король обвел взглядом сидевших за столом:

– Я предлагаю предоставить Тсайе самой решать свои внутренние проблемы. Что предполагается ее статусом самостоятельного королевства. Принц должен быть извещен о случившемся, равно как и Регентский Совет. Но им также должно стать известно, что король Лионии не превысил своих полномочий, находясь в границах Тсайи. Секлис, вы ведь придворный маршал и состоите в Совете. Вы вправе решать, какие обвинения выдвинуть в адрес мятежников. Вы, господин Аммерлин, являясь одним из старших офицеров королевской стражи, представляете здесь напрямую военную силу королевства, а также власть наследного принца. Вы можете воспользоваться своими полномочиями и лично принять все необходимые меры для поддержания мира и спокойствия во владениях барона Верракая до тех пор, пока Совет и принц не примут окончательного решения. Кроме того, согласно законам Тсайи, вы, господа маршалы, имеете права судей по некоторым вопросам, в частности в том, что касается последователей таких божеств, как Лиарт.

– А что собираетесь делать вы, ваше величество?

– Я отправляюсь в мое королевство, – спокойно ответил король. – Я слышал, что там меня ждут.

– Вы возьмете с собой вашу когорту? – спросил Аммерлин.

– Вообще-то я не отказался бы от их сопровождения. Я надеюсь, что одна—единственная когорта не напугает власти и граждан Лионии. Что вы на это скажете, господин эльф?

– Я думаю, ее появление не вызовет никакого беспокойства, – улыбнувшись, ответил эльф.

– Тогда, господин Аммерлин, вы можете оставаться здесь вместе со всем отрядом королевской стражи.

– Но мы ведь ваш эскорт.

– Да, и вы прекрасно выполнили свою задачу. Но теперь меня будет сопровождать когорта моих солдат и эльфийские рыцари. По правде говоря, я намерен двигаться с максимально возможной скоростью и не хотел бы утруждать вашу тяжелую кавалерию скоростными переходами. Поверьте мне, это ни в коей мере не проявление неуважения ж вам. Наоборот, я считаю, что ваше присутствие здесь, на приграничных землях, окажется куда более важным с учетом неспокойной обстановки во владениях барона Верракая.

Неожиданно их разговор был прерван сигналом тревога, поданным кем-то из часовых. Пакс увидела, как буквально через несколько секунд после этого Доррин верхам на своем коне уже скакала вверх по восточному склону долины. Солдаты мгновенно выстроились в предварительный боевой порядок. Выбежав из-под навеса у входа в шатер, Пакс уже не удивилась, обнаружив рядом гнедого коня. Вскочив а седло, она стала смотреть в ту сторону, откуда был подан сигнал. Вскоре ее лицо расплылось в улыбке, и Пакс возводила себе расслабиться и вздохнуть с облегчением: с востока в долину спускались под двумя знаменами – одно с полумесяцем Геда, а другое с колоколами и арфой Тсайи несколько сот ополченцев ордена, возглавляемых двумя маршалами.

– Поздновато они, – заметила Сурия, перехватив взгляд Паксенаррион. – Но все равно приятно видеть союзников, а не очередного врага.

Маршалы проследовали к королевскому шатру. Пакс узнала Пилиана, а он, в свою очередь, представил всем Берриса, возглавлявшего ближайшую к этому месту ферму на востоке. Пилиан улыбнулся Пакс и кивнул остальным маршалам.

– Один из моих ополченцев сообщил мне тревожную новость, – сказал он. – Какая-то странная когорта без знамен тайно двигалась по лесу примерно на равном расстоянии между фермами Берриса и моей. По его описанию я подумал, что это вполне могут быть паргунцы. Мы организовали поисковую группу и обнаружили спрятанные у берега реки лодки. Тут я и вспомнил, что говорила мне Паксенаррион, и поднял по тревоге ополченцев своей роты.

– Затем он, как снег на голову, свалился на меня, – притворно пожаловался Беррис. – Я сказал ему, что у меня едва ли наберется хоть горстка людей, годных для участию в бою, но собрал всех, кто действительно откликнулся на мой призыв, и присоединился к его отряду.

– И все-таки, похоже, мы опоздали, – сказал Пилиан, оглядывая долину.

– Вовсе нет, – возразил ему король. – Вы очень пригодитесь здесь. Дело в том, что мы не можем надолго задерживаться в этих местах, а разобраться с пленными паргунцами…

– Я же тебе говорил! – сказал Пилиан, с изрядной силой хлопнув Берриса по плечу. – Я сразу понял, что эти мерзавцы, Тир их раздери, замешаны во всей этой истории.

– Есть еще гвардейцы Верракая, – продолжал король. – С ними тоже нужно что-то делать. Мне и моим солдатам нужно отправляться в Лионию. Ваше появление здесь дает возможность придворному маршалу Секлису и господину Аммерлину обеспечить необходимую в таких случаях охрану пленных и поддержание порядка во владениях Верракая.

Пилиан почесал за ухом и сказал:

– Ну что ж, мой господин, то есть ваше величество, хорошо, что мы проделали этот долгий путь не напрасно. Кстати, я должен сказать вам, что многие члены моего отряда – это ваши подданные, бежавшие из Лионии из страха перед возможной войной.

Король улыбнулся:

– Значит, маршал, вы сумели продемонстрировать им, что беда все равно настигнет того, кто пытается от нее скрыться. Отличная работа, маршал Пилиан! Продолжайте свою педагогическую деятельность в том же духе. Когда вы, наконец, сумеете вылепить из них нечто стоящее, тех, кто захочет вернуться в Лионию, я с удовольствием приму обратно.

– А сейчас вы не станете забирать у меня бывших граждан Лионии?

Король внимательным взглядом обвел ряды ополченцев, затем поджал губы и сказал:

– Нет, пожалуй, не стоит. Мои сопровождающие – это закаленные в боях воины, умелые, а главное – надежные. Те же, кто покинул родную страну, опасаясь возможных беспорядков, проявили, скажем так, некоторое малодушие. Этих людей… По правде говоря, маршал, я бы предпочел, чтобы они остались с вами. Перевоспитывать, делать из труса храбреца – это у вас получится лучше, чем у меня. Я лишь могу выразить вам свою благодарность за такую нелегкую работу.

Оставшуюся часть дня королевский отряд отдыхал. Остальные занялись дальнейшим разбором трофеев и обустройством временного лагеря. Погибшие защитники короля были похоронены с подобающими почестями. Трупы противников были свалены в одну кучу и сожжены. Действуя под руководством маршалов, ополченцы приняли на себя конвоирование пленных паргунцев и гвардейцев Верракая. Их отвели подальше от королевского штаба, в другой конец долины. Большую часть лошадей когорты обнаружили на гребне холма – единым табуном, живых и здоровых. Пакс объяснила, что, скорее всего, их удержал воздвигнутый киакданом невидимый лесной барьер. Доррин подозрительно покосилась на нее, но предпочла не вступать в спор.

Рано утром они вновь отправились в дорогу. Пакс по просьбе короля поехала рядом с ним. Ни обоз, ни тяжелая кавалерия теперь не замедляли их продвижения по заснеженной дороге. К вечеру отряд уже входил в Харвэй. На главной площади города их ждал отряд королевской стражи Лионии в парадном строю. Как только король пересек границу, по обе стороны дороги зажглись костры: местные жители приветствовали возвращение правителя на родину. В городе в каждом окне горела свеча. Жители, держа в руках факелы, выстроились вдоль улиц. Маршал Геда и капитан ордена Фалька вышли навстречу королю и поклонились. Пакс увидела цепочку костров, уходящую все дальше и дальше к горизонту. Так новость о прибытии короля передавалась в глубь страны.

Речь короля была краткой: приветствие и несколько вежливых слов в адрес тех, кто вышел ему навстречу. Ничего больше. Пакс видела, что по щекам Пелана текут слеза На ночлег они остановились в Харвэе: король в парадных покоях штаба пограничного отряда королевской стражи, а Пакс, по просьбе маршала, – на ферме Геда.

К тому дню, когда королевский отряд добрался до Чайи, снег в лесах уже сошел, наполнив реки и ручьи весело журчащей водой.

– Ранняя весна, – сказал король, глядя на набухающие почки на деревьях. – Я чувствую, как лес оживает и радуется.

– Чувствуете? – переспросил Амбротлин, ехавший с ними от самой границы. Эльф улыбнулся и сказал:

– Это хорошо. Хорошо, что лес оживает и радуется, хорошо и то, что вы это чувствуете. В вас просыпается эльфийское чутье. Душа леса радуется, приветствуя вас в родной стране. Она поет торжественную радостную песню, ваша душа откликается на ее призыв, и та отвечает новой песней, еще более живой и радостной. Сами времена года приветствуют вас и отвечают на ваши чувства.

Король внимательно смотрел на молодую зелень полей и огромные, нависающие над почти игрушечным замком деревья. Вновь на его глазах выступили слезы.

– Как здесь красиво. Какие деревья! Я боюсь, у меня от счастья разорвется сердце.

– Это самое сердце вашего королевства – то место, где сходится все эльфийское и все человеческое, – сказал Амбротлин. – Ваше величество, добро пожаловать в вашу страну.

На поле, окружавшем город, уже собралась большая толпа. Горожане приветствовали короля, выстроившись шеренгами вдоль дороги. Кто-то кричал от радости, кто-то молча, широко раскрытыми глазами смотрел на возвращающегося в столицу, считавшегося давно погибшим принца. Когда зазвучала музыка, Пакс почувствовала, что ее сердце замирает от восторга и щемящей тоски. Эльфийские музыканты приветствовали возвращение в Чайю короля, которому предстояло править страной, принадлежащей людям и эльфам.

Музыка неотступно следовала за королем и его сопровождающими даже во дворце, где уже собрались лорды – члены Правящего Совета Лионии, придворные, их родственники, – знать Чайи и всей Лионии. Один за другим подданные подходили к королю, преклоняли перед ним колени и отходили. Когда очередь дошла до старого Хаммарина, он внимательно всмотрелся в лицо короля, словно пытаясь отыскать в нем черты того, детского лица принца, а затем, также преклонив колено, прикоснулся к руке правителя.

– Ваше величество, будьте справедливым королем, каким был ваш отец!

– Вы его знали? – спросил король.

– Да. Как и вас – совсем маленьким мальчиком. Хвала богам, что вы вернулись. Знаешь, Фальки, я очень рад этому! Простите, ваше величество, что я позволил себе единожды назвать вас так, как я обращался к вам тогда, много лет назад.

Получив в ответ улыбку и слезы, выступившие на глазах короля, он отступил на шаг назад, предоставляя возможность другим придворным засвидетельствовать свое почтение правителю. Когда все приветствия были закончены, король обернулся к Пакс:

– Госпожа Паксенаррион, паладин Геда! С вашей помощью, по воле богов, я вернулся в этот дворец. Считаете ли вы свою миссию выполненной?

– Еще нет, ваше величество. – Обернувшись к собравшимся, Пакс громко произнесла:

– Вы, члены Правящего Совета Лионии, дали мне свое соизволение на поиски давно пропавшего и считавшегося погибшим короля. Я вызвалась найти его и привести сюда, в королевский замок Чайи. И вот король здесь, перед вами. Эльфийский меч свидетельствует о том, что он и есть истинный наследник трона Лионии. Исполнила ли я наш уговор? Признаете ли вы его своим королем?

– Договор исполнен! Мы признаем нового короля!

Паладин Геда Паксенаррион совершила еще много подвигов, но в Союзе Восьми Королевств ее больше всего знают и чтят именно за то, что она вернула пропавшего короля на принадлежащий ему трон и спасла тем самым Лионию от опасности гражданской войны и узурпации власти каким-нибудь самозванцем. Какой из ее подвигов оказался более других угоден богам – ведомо только Великому Господину, который один лишь может справедливо оценить величие того или иного человеческого поступка, что бы о нем ни говорилось в людских легендах и сказаниях или в эльфийских гимнах.

В хрониках королевского двора Лионии сказано, что коронацию Фалькьери Амбротлина Артсьелана Пелана (ибо он изъявил желание сохранить за собой то имя, под которым прожил большую часть жизни) превзошла радостью и пышностью церемонии только его свадьба, состоявшаяся спустя некоторое время. Король Фалькьери правил долго и справедливо. При его правлении союз эльфов и людей вновь укрепился, как в давние времена. Мир и процветание страны стали почетным символом его правления. После него корона перешла к его старшей дочери, от нее – к ее сыну и к сыновьям ее сыновей…

Что же касается Паксенаррион, то она была названа Другом Короля и наделена пожизненным правом быть при дворе или уезжать, когда она сочтет это необходимым. Когда боги и святой Гед призвали ее на новые подвиги, она отправилась в дальний путь в другие страны.