Текст книги "Путь наемника"

– А что было потом? – спросила Льет.

– Потом… потом стало холодно. Клянусь вам, никогда раньше мне не доводилось так мерзнуть, и надеюсь, что никогда больше не придется. На следующее утро Алиаму снова стало плохо, и он даже не смог вспомнить гномов, с которыми говорил накануне ночью. Мы опять не без труда усадили его на лошадь и даже предложили привязать к седлу, от чего Алиам категорически отказался. Я помог Кьери взобраться в седло. Ну а потом – опять в путь: вверх-вниз, вверх-вниз, перевал за перевалом. Пошел снег, лошади стали скользить и спотыкаться. Мы спешились и повели их под уздцы. К концу дня пешком идти пришлось и Алиаму. Мы очень боялись за него – боялись, что от упадка сил у него может закружиться голова, он поскользнется и сорвется в пропасть. Но, к счастью, все обошлось. В ту ночь было еще холоднее, чем накануне. У нас не было дров, чтобы развести огонь, и к тому же не осталось почти никакой еды. Гномы сказали нам, что до следующей деревни после первого перевала полдня пути вниз, затем полдня вверх, второй перевал, а потом еще два или три дневных перехода вниз. Когда мы остановились на ночевку у подножия второго перевала, Алиам тоже увидел, что Кьери ранен. Он потерял много крови, и теперь его бил страшный озноб. Я очень испугался за него, потому что ослабленному человеку обморозиться – пара пустяков. Когда мы миновали последний перевал, Алиаму стало легче, зато Кьери основательно простудился. У него был жар, кружилась голова, темнело в глазах. Как только мы спустились до той высоты, где растет лес, нам пришлось остановиться. Кьери не мог ни идти, ни ехать верхом. Вот тогда-то он впервые и заплакал. Если бы не бред и почти бессознательное состояние, в котором он находился, он бы никогда не позволил себе такой слабости. Алиам положил его голову к себе на колени и крепко обнял. – Гаррис снова пошевелил угли обгоревшей веткой, и над догоравшим костром взвился сноп искр.

– Он плакал? – спросил Ансули. Гаррис сурово посмотрел на него:

– Да. И кроме того, я заметил, как слезы потекли и по щекам Алиама. Мне вообще показалось, что между ними были какие-то особые отношения. Впрочем, я особенно не вникал в это дело, а Алиам вовсе не собирался объяснять мне все. В общем, никогда раньше не видел я Алиама Хальверика таким расчувствовавшимся и сентиментальным. Хотя, конечно, было бы преувеличением назвать его циничным или жестоким человеком…

– Кого? Алиама Хальверика назвать жестоким? Ну, ты скажешь тоже! – Удивление в голосе Гэрии полностью совпало с тем, что почувствовала Пакс.

Гаррис покачал головой:

– Дело не в том, как кого назвать. Конечно, я знаю, что по сравнению с другими командирами наемных рот Алиам Хальверик – это воплощение благородства и даже, если так можно выразиться, добродушия. Но речь не об этом. Кьери тогда был так напуган; но, с другой стороны, вы только представьте себе: лихорадка, жар, болезненные раны, страшный холод вокруг, первый настоящий бой, в котором чуть не погиб любимый командир, – и все это случилось с нами, когда мы были практически мальчишками. Ну, я был чуть моложе, но и досталось мне гораздо меньше. А что касается Кьери, то я всегда восхищался им, с первого дня, когда нас познакомили в замке Алиама. Кьери всегда был лучшим учеником по всем боевым упражнениям. Он лучше всех нас фехтовал на мечах, обращался с копьем, был самым храбрым из нас, оруженосцев и воспитанников роты Хальверика. Увидеть его таким напуганным было для меня более чем достаточно, чтобы самому перепугаться до смерти. Хотя полагаю, что к сегодняшнему герцогу Пелану это не имеет никакого отношения. Наверное, госпожа Паксенаррион лучше нас всех знает, насколько ее бывший командир бесстрашен в бою и дерзок в принятии решений.

Пакс, задумавшаяся к тому времени о чем-то своем, вздрогнула и поняла, что все сидевшие у костра внимательно смотрят на нее, явно ожидая какого-то ответа.

– Я всегда знала его только таким – отчаянно храбрым и дерзким, – спокойно, зная, что говорит правду, сказала она. – Я его видела как в битве, так и в поединке. Он лучший боец во всей своей роте и, скажем так, один из лучших среди тех, кого мне доводилось видеть за всю мою жизнь.

– Вот видите, – явно удовлетворенный ответом Пакс, произнес Гаррис. – А дело-то как раз в том – и не нужно мне было уходить от главной мысли рассказа, просто что-то уж я увлекся воспоминаниями юности… Главное, повторяю, заключается в том, что он перетащил нас всех через самые трудные перевалы живыми, несмотря на холод, раны и отсутствие опыта. Ведь если говорить начистоту, то, когда я увидел, как толпа деревенских мужланов накинулась на наших, как Алиам получил страшный удар по голове, как стальной штырь пронзил шею Роллина и на целый фут вышел наружу у него на затылке, я был уверен, что никому из нас уже не суждено вырваться оттуда живым. Но Кьери просто приказал мне:

«Делай, что я тебе говорю, не спорь, и мы с помощью богов вытащим живым нашего господина и выберемся отсюда сами». Как видите, все получилось, как он сказал.

К этому времени совсем стемнело, и все стали готовиться ко сну. На этот раз Пакс не стала настаивать на том, чтобы ее включили в ночное дежурство. В конце концов, с появлением рейнджеров, прекрасно чувствующих появление любых недобрых сил, отряд мог считать себя в относительной безопасности. Пакс же поняла, что в эту ночь ей придется о многом подумать.

Глава XX

До владений рода Хальвериков Пакс и ее спутники добрались через три дня. На опушке леса, по которой проходила условная граница, отделявшая поместье Хальвериков от остальной лионийской территории, их встретил почетный эскорт – десять верховых солдат и мальчик-подросток, по лицу которого Пакс безошибочно определила его принадлежность к знатному роду Хальвериков. Юноша представился как Алиам, сын Калиама, который, в свою очередь, являлся сыном Алиама. Пакс тотчас же вспомнила трагические события в Ааренисе и поняла, о чем тогда говорил старший Алиам своему изувеченному сыну. У Калиама действительно к тому времени уже были дети. Пакс оставалось только порадоваться за него. Несмотря на свой юный возраст, мальчик был облачен в кольчугу, держался в седле уверенно, а судя по тому, как привычно он поправлял и передвигал висевший у него на перевязи меч, Пакс могла наверняка сказать, что и оружием он, скорее всего, владел не по годам умело.

По дороге юноша говорил мало. Лишь когда отряд подъехал поближе к крепости, он показал, где находятся главные ворота, где, в стороне от стен, стоит мельница, "где расположены площадки для строевых занятий и отработки навыков верховой езды.

– Если поехать вон туда, в холмы, то там очень красиво, и лошади есть где размяться, – сказал он, с интересом поглядывая на скакуна Пакс. Лошадь, на которой сидел сам юноша, Пакс, приглядевшись, оценила как очень хорошую, но довольно старую. – Если вы задержитесь у нас… я хотел сказать… то есть я, конечно, не хочу ничего вам навязывать, У вас есть более важные дела, но…

Пакс поспешила прийти ему на выручку, потому что мальчик явно не знал, как закончить начатую фразу.

– Если у нас будет возможность задержаться здесь подольше, – сказала она, – то, может быть, мы как-нибудь и прокатимся по холмам, и тогда я попрошу тебя показать самый интересный и красивый маршрут.

Алиам-младший замолчал, не рискуя больше вступать в разговор. Пакс улыбнулась, стараясь при этом, чтобы у нее на лице не отразилось умиление, несомненно оскорбительное для подростка. По мере приближения к крепости Пакс обратила внимание на разбросанные на почтительном расстоянии друг от друга крестьянские дома. Лишь в одном месте несколько зданий образовывали некое подобие деревушки. Заметив интерес гостьи, юноша объяснил ей, что было решено так расселять окрестных крестьян, чтобы, во-первых, снизить риск пожара, а во-вторых, облегчить задачу обороняющим крепость стрелкам.

– Так со всех сторон? – поинтересовалась Пакс. Юноша утвердительно кивнул в ответ. По периметру крепости лес был расчищен на расстоянии, явно превышавшем дальность полета стрелы. Мальчик поспешил объяснить и это:

– Мне сказали, это для того, чтобы дать возможность тем, кто в крепости, стрелять прицельно. Стрелкам противника, чтобы их стрелы долетели до крепости, придется выйти на открытое место.

– Разве у вас есть враги в окрестных лесах?

– Нет, – покачал головой мальчик. – Уже многие годы здесь все спокойно, но дедушка говорит, что нужно всегда быть готовыми ко всему. – Осторожно посмотрев на Пакс, Алиам-младший позволил себе задать вопрос, который явно вертелся у него на языке:

– Скажите, а это правда, что дедушка был знаком с вами еще до того, как вы стали паладином?

Пакс повернулась к нему и честно ответила:

– Да, это так. И по правде говоря, однажды мне пришлось сложить перед ним оружие.

По выражению лица мальчика она поняла, что авторитет деда в глазах Алиама-младшего возрос еще больше.

– Неужели он взял в плен паладина? – задыхаясь от восхищения, спросил юноша. Пакс рассмеялась:

– Ну, положим, я тогда не была паладином. Я была обычным солдатом, рядовым, и служила по контракту в другой роте.

– Да, но ведь… – У Алиама-младшего явно не сходились концы с концами. – А мне рассказывали, что паладины, перед тем как стать паладинами, обычно бывают рыцарями.

– Ты знаешь, оказывается, не у всех у них одинаковая судьба, – сказала Пакс. – Я была самым обычным солдатом, а затем вольным наемником. После этого я занималась в учебной роте в Фин-Пенире… – Тут Пакс уже пожалела о том, что начала это перечисление, потому что понятия не имела, стоило ли рассказывать почти ребенку о том, что случилось с ней после Фин-Пенира.

– А когда вы познакомились с моим дедушкой… – своим нетерпеливым вопросом юноша выручил Пакс из затруднительной ситуации, – вы тогда были просто солдатом – не оруженосцем, не рыцарем?

– Нет.

– Понятно. А в какой роте вы служили?

– В роте герцога Пелана из Тсайи.

– А, я его знаю! Дедушке нечасто удается захватить в плен взвод или когорту солдат герцога Пелана. А в последний раз, когда это случилось, все вообще обернулось очень плохо. Только вы не подумайте чего-нибудь… Я уверен, что с вами это никак не связано. А было это… ну, несколько лет назад.

К счастью, небольшой отряд в это время уже подъехал к воротам, и Пакс не пришлось вдаваться в подробные воспоминания. Из ворот навстречу гостям вышел Алиам Хальверик. За его спиной, на шаг позади, стояли двое мужчин, более молодых и высоких – ростом намного выше самого Алиама. Пакс предположила, что это и есть его сыновья. Сам Хальверик совсем облысел за то время, что Пакс его не видела, но выглядел по-прежнему крепким и полным сил.

– Кого я вижу! Паксенаррион! – во весь голос закричал Хальверик, приветствуя ее. – Ну-ка, Пакс, иди сюда!

Пакс спешилась, шагнула ему навстречу и оказалась в объятиях, похожих скорее на медвежьи.

– Я прошу прощения, госпожа паладин, за такое вольное обращение, но вы знаете, Кьери Пелан столько рассказывал мне о вас, что я уже заочно воспринимаю вас едва ли не как Родственницу. Рад видеть вас в отличной форме, полной сил и бодрости.

Пакс хорошо помнила ту теплоту, с которой Алиам Хальверик относился к близким ему людям. Эта теплота была, пожалуй, самой яркой чертой его характера. Сейчас, в холодный зимний день она, казалось, согревала еще сильнее. Не без труда согнав с лица улыбку и демонстративно сурово сдвинув брови, он обратился к внуку:

– Эй ты, лентяй, а ну-ка слезай с лошади и отведи в конюшню лошадей наших гостей. Что ты расселся, как король на именинах? Думаешь, тебя на руках с седла снимать будут? – Стоило ему обернуться к Пакс, как улыбка снова заиграла на его губах. – Паксенаррион, заходи! Прошу прощения, госпожа паладин, позволите ли вы мне, как и раньше, обращаться к вам на «ты»? И вы, господа оруженосцы, разумеется, будете моими почетными гостями. Паксенаррион, пойдем, я познакомлю тебя с Эстиль, моей супругой. Она тоже собиралась выйти приветствовать вас, но, видимо, решила предпочесть церемонии хлопоты по подготовке обеда для столь дорогих гостей.

– Мой господин, – обратилась Пакс к Хальверику, – я бы хотела сама отвести своего коня в конюшню. Дело не в недоверии, просто он не всегда слушается кого-либо другого.

Алиам с нескрываемым восхищением осмотрел гнедого.

– Хорош, хорош! Ну красавец! Истинный конь паладина. Ничего удивительного, что он не слушается никого другого. Ну что ж, пойдем, я сам тебя провожу. Калиам, проводи оруженосцев в их комнаты. Халиам, распорядись насчет их багажа.

Жестом пригласив Пакс следовать за ним, Алиам Хальверик быстрее, чем можно было ожидать от человека его лет и телосложения, направился через просторный внешний двор крепости к небольшим открытым воротам по правую руку от главного входа. Пакс успела обратить внимание на то, что в крепости царили чистота и порядок. Двор и центральный плац были выметены так, что на каменной мостовой не оставалось ни снежинки. Тяжелая крышка на центральном колодце была пригнана так плотно, что не оставляла ни щелочки. Разумеется, нигде, ни в одном углу не было заметно ни мусора, ни сложенного «на всякий случай» старого снаряжения. В конюшне было так же чисто. Пакс завела гнедого в стойло, где в поилке уже была приготовлена вода. Как всегда, на шкуре своего скакуна Пакс не обнаружила ни малейшего следа от седла и подпруги. Никаких потертостей, только та же блестящая, будто только что вычищенная шерсть. Алиам аж присвистнул, увидев это.

– Он подпустит к себе конюхов, чтобы его почистили, или приказать, чтобы к нему вообще никто не подходил? Пакс, похлопав своего любимца по холке, ответила:

– До сего дня он, по крайней мере, никого не лягнул и не укусил. Если он не захочет, чтобы его чистили, он просто отстранится или отведет головой руку со щеткой. В таком случае настаивать не надо. Единственное, о чем я попрошу, – не привязывать его.

– Хорошо, – кивнул Хальверик, – я распоряжусь об этом. – Он пошел к конюхам, которые расседлывали лошадей оруженосцев. Вскоре он вернулся обратно, не поленившись притащить тяжелую торбу с зерном. Пакс сама насыпала зерно в кормушку для своего скакуна, передала торбу подошедшему конюху и последовала за Алиамом обратно через двор ко входу во внутренние покои крепости.

На пороге их встретила Эстиль. Пакс увидела перед собой высокую – с нее саму ростом – женщину с темными, тронутыми сединой волосами, широкоплечую и тем не менее по-своему грациозную. Она бросила на Алиама вопросительный взгляд, словно ожидая какого-то подтверждения. Выражение лица ее мужа, широкую улыбку на губах, искорки в глазах нельзя было истолковать ошибочно. К тому же сам Алиам радостно заявил:

– Эстиль, представляешь себе, вот уж сюрприз так сюрприз! Это Паксенаррион – с недавних пор паладин, да будет тебе известно.

– Я уже знаю, – сказала Эстиль и, отмахнувшись от мужа, протянула Пакс руку. Рукопожатие ее было крепким, а рука мозолистой и явно привычной к работе. – Заходите скорее в дом. Наверное, вы устали и замерзли в дороге. Сиб уже готов, а скоро и обед накроют.

Пакс проследовала за хозяйкой в главный зал замка. Сурия и Гаррис уже были там и отогревались у огромного камина, горевшего в углу помещения. Гаррис о чем-то оживленно беседовал с одним из сыновей Алиама. Помимо них, в зале находилась еще дюжина человек, поспешно накрывавших на стол.

– Эх, сколько ж воды утекло с нашей первой встречи! – вздохнув, сказал Алиам, подходя вслед за Пакс к камину. – Клянусь Фальком, я сразу тебя запомнил, когда в том форте – помнишь, у Гномьих гор? – тебе пришлось сдать мне оружие… Спасибо, Калиам. – Поблагодарив сына, Хальверик отхлебнул горячий сиб из большой кружки. Точно такая же кружка оказалась и в руках Пакс. Она осторожно посмотрела вслед Калиаму, который проследовал туда, где Гаррис беседовал с его братом. Выглядел Калиам отлично, и ничто не выдавало того, что несколько лет назад он получил страшнейшие раны. Тем временем Алиам Хальверик обвел взглядом зал и постарался привлечь внимание собравшихся у очага. – Вы представляете, она ведь была тогда солдатом-первогодком! Причем, как потом выяснилось, отличным солдатом, умеющим ценить и гордиться принадлежностью к достойной и благородной роте. А тут на тебе – сдача в плен! Я видел, какие чувства кипели в ее душе, и, по правде говоря, мне стало не по себе, когда она по нашей команде вынула меч из ножен. Я боялся, что чувства в ней возьмут верх над разумом и она бросится в атаку. Впрочем, в подразделении Пелана дисциплина всегда была на высоте. А еще я запомнил, что, когда остальные плененные солдаты бросили свои мечи на землю, Пакс не поленилась нагнуться и аккуратно положить его перед собой. Очень аккуратно, – добавил он и покачал головой. – Мне довелось многое повидать на своем веку, командуя наемной ротой, но знаете… бывают такие мелочи, которые почему-то крепко западают в память. Ведь казалось бы, какая-то девчонка, без году неделя на службе, а столько в ней гордости! Если бы вы знали, чего мне стоило убедить ее, что для всех нас будет лучше, если она даст мне обещание соблюдать правила пребывания в плену.

Пакс почувствовала, что краснеет, и поняла, что в последнее время это ощущение посещало ее все реже и реже.

– Мой господин…

– Ладно, я ведь не умаляю твоих заслуг. Я просто хочу сказать, что уже тогда ты нацеливалась на что-то большее, чем должность сержанта в своей роте. В своей или какой-либо другой. – Хальверик снова покачал головой и вдруг, искоса посмотрев на Пакс, заявил:

– Сдается мне, что, если б я попытался забрать меч у тебя сейчас, все вышло бы по-другому.

Все вокруг рассмеялись, а Пакс распахнула плащ и повернулась так, чтобы Алиам увидел рукоятку меча Тамаррион. Заметив, как сверкнул зеленый камень на эфесе, Алиам нахмурился. Пакс же, в свою очередь, улыбнулась и сказала:

– Мой господин, я с удовольствием вручу вам этот меч, если вы объясните мне, как он оказался у вас. Хальверик на глазах побледнел:

– Великие боги! Это же… это… меч Тамаррион!

– Нет, – спокойно возразила ему Пакс, – этот меч был подарен ей, но выковали и заколдовали его для другого человека – для принца, наследника престола этого королевства, который пропал без вести много лет назад и которого мы сейчас пытаемся найти.

Побледнев еще больше, Алиам коротко ответил:

– Это невозможно.

– Почему же? Или вы хотите сказать, что это не тот меч? Уверяю вас, у меня были все возможности убедиться в том, что это именно тот клинок. Его узнали несколько пожилых придворных и слуг. Кроме того, эльфы подтвердили, что именно они выковали его, и именно для наследника.

– Но ведь… они же… мне никто ничего не сказал. – Бледность на лице Хальверика уступила место густому румянцу. Он явно начинал сердиться. – Я же спрашивал эльфов, чтоб им пусто было! Они мне ничего о принце не сказали…

– Об этом я знаю, – кивнув, подтвердила Пакс. – Они ничего не сказали ни вам и никому другому. Кое в чем они признались лишь несколько дней назад, когда король лежал на смертном одре.

– И все равно, я не могу в это… Паксенаррион, ты можешь поклясться мне, что все это правда? Пакс изумленно посмотрела на него:

– Мой господин, я – паладин и не могу лгать. Если вы хотите, я могу поклясться вам в том, что все, рассказанное мною, я либо видела своими глазами, либо услышала от тех, о ком мы с вами говорили.

– Разумеется, у меня нет никаких оснований не верить тебе. Извини, – сказал Хальверик, обхватил руками голову и вдруг обменялся многозначительными взглядами с Эстиль. Затем, обведя глазами присутствовавших, явно заинтересованных этим разговором, Хальверик взял себя в руки и сказал:

– Ну что ж, я считаю, для начала достаточно. Паксенаррион, ты привезла мне тяжелые вести. Я думаю, после обеда мы соберемся в более узком составе и хорошенько все обсудим. Но сначала – горячая еда и приятная беседа на менее печальные темы. Все согласны?

Пакс, думавшая в этот момент о чем-то своем, рассеянно кивнула:

– Как вам будет угодно, мой господин. Единственное, о чем я позволю себе вам напомнить: у меня мало времени.

– Понятно, – согласился Хальверик. – Давайте пообедаем и сразу перейдем к серьезному разговору. А теперь прошу всех к столу, и пусть ничто не омрачит нашу трапезу.

Обед оказался именно таким, каким Пакс и представляла себе прием гостей в родовом имении Хальвериков: много хорошо приготовленной вкусной еды и куда меньше формальностей, чем можно было ожидать от трапезы в таком роскошном зале. Более того, в одном из дальних углов помещения было накрыто несколько простых деревянных столов, за которыми в какой-то момент расселись вооруженные солдаты из роты Хальверика. Алиам поспешил объяснить, что решил накормить остатками приготовленной для гостей еды только что сменившийся караул. Солдаты выглядели так же, как Пакс запомнила их по службе: суровые, дисциплинированные, опытные воины. Время от времени она ловила на себе заинтересованный взгляд, но стоило ей поднять глаза, как солдаты снова утыкались взглядами в свои тарелки. За столом, накрытым для гостей и хозяев, царила непринужденная атмосфера. Пакс усадили между Алиамом и Эстиль, и она поняла, что таких радушных хозяев, не дающих заскучать гостям, она еще не встречала в своей жизни. Эстиль без видимых усилий успевала поддерживать светскую беседу, руководить слугами, подававшими блюдо за блюдом, и одновременно не забывала отдать должное той еде, что оказывалась у нее на тарелке. Обернувшись к Пакс, Эстиль поинтересовалась:

– Мне говорили, что ты какое-то время служила с нашими рейнджерами. Наверное, они научили тебя обращаться с большим луком? Я постоянно твержу Алиаму, что это замечательное оружие, и…

– Для женщин с длинными руками – да, несомненно, – сказал Алиам с притворно недовольным выражением лица. – Вот она и твердит мне о нем, чтобы лишний раз напомнить о моем невеликом росте.

– Что за ерунду ты мелешь! – всплеснула руками его супруга. – Ты ведь отлично стреляешь из лука, и мне кажется…

– Да не хочу я заниматься организацией когорты лучников, и я тебе об этом уже сто раз говорил. Почему? Да хотя бы потому, что у Кьери уже есть такая когорта.

– Вот видите, – Эстиль улыбаясь обратилась к Пакс. – Несколько лет назад он даже уже начал закупать луки, обмундирование, снаряжение, но стоило ему узнать, что Кьери его опередил, как он сразу же отказался от этой идеи.

– Ну, в конце концов, надо же дать возможность мальчишке хоть в чем-то меня обставить! – Алиам произнес эту фразу, одновременно жуя кусок запеченного мяса, а затем, размахивая вилкой, продолжал:

– Он бы лопнул от зависти, если бы я обзавелся когортой лучников, зная, что моих стрелков будет тренировать сама Эстиль.

– Алиам, я никогда не говорила, что буду тренировать твоих солдат. – Судя по веселым искоркам в глазах Эстиль, Пакс поняла, что как раз этим она бы занялась с огромным удовольствием. Еще раз посмотрев на широкие плечи и крепкие, сильные запястья супруги Хальверика, Пакс не могла не согласиться с тем, что эта женщина была отличным стрелком. По крайней мере сил для этого у нее было достаточно, да и роста ей было не занимать.

– А кто, если не ты? Я, что ли? Упаси меня от этого Фальк! Мое оружие – меч. Я соглашусь пустить в противника стрелу, только если мой клинок переломится пополам. Нет, даже не пополам, а у самой рукоятки.

– Я ведь даже не знала, что герцог – ну, герцог Пелан – пробыл у вас так долго, – словно невзначай заметила Пакс. – Гаррис по дороге рассказал мне…

Алиам вдруг рассмеялся:

– Ну еще бы, конечно, по дороге к Хальверику Гаррису было о чем рассказать! Он действительно прослужил у меня несколько лет оруженосцем и…

– В любой момент готов к вам вернуться, мой господин, – подхватил Гаррис, торжественно взмахнув перед собой кружкой с элем.

– Гаррис, ты ведь уже двадцать лет называешь меня на «ты» – с тех пор, как тебя посвятили в рыцари. С чего это ты вдруг снова вспомнил о моем титуле?

– Сам понимаешь, атмосфера тут такая. Воспоминания нахлынули.

– Тогда сядь и выпей еще эля. У нас тут за столом что ни едок, то оруженосец. Так что вакансий пока нет. И вообще, что это вы стали вскакивать, чтобы обратиться ко мне? Сидите спокойно. Здесь вам не банкет при королевском дворе. Вы устали с дороги и проголодались. Так что ешьте, пейте и отдыхайте. – Затем, понизив голос, он обратился к сидевшей рядом с ним Пакс:

– Знаешь, по правде говоря, этот Гаррис был самым тугоумным, бестолковым и безнадежным парнем из всех, кого я когда-либо пытался сделать настоящим воином.

– Мой господин! – донеслось с другого конца стола.

– Гаррис, до тех пор пока не будешь называть меня на «ты» и по имени, я не желаю тебя слышать. Паксенаррион, я этого парня хотел отослать домой, наверное, раз двадцать. Нет, он старался, всегда исполнял все приказания, никаких лишних шалостей или непослушания за ним не водилось. Но он никак не мог ни на чем сосредоточиться. Переходя через крепостной двор, он мог споткнуться о валявшуюся под ногами ветку, упавшую с телеги с хворостом, и вместо того, чтобы поднять ее и убрать куда-нибудь, он на обратном пути снова спотыкался о нее и разбивал себе нос. – Алиам подмигнул Пакс и посмотрел на Гарриса, который выглядел в этот момент как мальчишка, которого отчитывают за не совершенную им проказу. Это выражение забавно контрастировало с сединой в волосах уже немолодого человека. Алиам же продолжал разглагольствовать:

– Ладно, сейчас мы не будем уделять много времени тому, что ты все-таки сумел стать достойным человеком. Боюсь, в этом заслуга тех, кто занимался твоим воспитанием до и после меня. Если честно, я ведь в те годы, когда Гаррис состоял у меня на службе, и сам был довольно молод. Это сейчас мне ясно, что тогда я ничего не понимал в том, как и чему нужно учить молодежь. А в те годы я, разумеется, был полностью уверен в своих педагогических талантах. А что прикажете делать: чтобы воспитывать молодого парня, вести за собой оруженосца, нужно быть полностью уверенным в том, что делаешь. Малейшую слабину, любую неуверенность они чувствуют тотчас же, и тогда – все, прощай, доверие! – Алиам прервал свою речь, чтобы налить эля себе и Пакс. Затем он снова заговорил:

– А теперь представьте себе эту картину: служит у меня Гаррис спотыкающийся о собственные ноги, а рядом с ним, тоже оруженосцем, служит Кьери – на несколько лет старше Гарриса и созданный для воинского дела, как хороший меч. – Прожевав какой-то кусок, подхваченный вилкой с тарелки, Алиам продолжал:

– И вот эти двое умудрились подружиться. Можете себе представить мое удивление! Кьери вообще в те годы трудно сходился с людьми. Большую часть времени он проводил один, погруженный в свои раздумья. Куда больше времени мне приходилось уделять не ему и не Гаррису, а другим ребятам, благородного происхождения – кое-кто из них даже вырос при дворе, – с которых мне приходилось сбивать аристократическую спесь и заново учить воинскому уму-разуму. Гаррис же не отходил от Кьери ни на шаг, словно выбрав его для себя командиром. И знаете, что произошло? Кьери, сам, может быть, того не понимая, стал учить Гарриса тому, что безуспешно пытался втолковать ему я, и преуспел в этом куда больше меня. – Посмотрев на противоположную сторону стола, он спросил:

– Ты уже рассказал Пакс о переходе через перевал Хаккенарск?

– Да, мой… да, Алиам. Рассказал то, что осталось у меня в памяти.

– Готов поспорить: ты помнишь каждую минуту, каждый шаг, сделанный нами в том кошмарном переходе. Я и то помню все, как будто это было вчера, разумеется, не считая тех часов, что я провел без сознания, схлопотав изрядную оплеуху чем-то вроде молотка или цепа. Мне кажется, тот переход сильно повлиял на тебя, изменил как-то. Хотя должен признаться, что за предшествовавшее ему лето ты очень повзрослел.

– Правда?

Пакс была уверена, что Гаррис вовсе не хотел, чтобы его вопрос прозвучал так громко и заинтересованно.

– Конечно, правда. Дети не всегда замечают происходящие с ними перемены, но поверь, мне со стороны было виднее. Ты не раз и не два по-хорошему удивлял меня в то лето, и еще больше – в те тяжелые дни, когда мы пробирались по горам.

Пакс заметила, как Гаррис подобрался, выпрямил спину и с нетерпеливым любопытством ждет дальнейших слов Хальверика.

– Я уже хотел просить твоего отца оставить тебя у меня на службе до тех пор, пока ты не будешь готов вступить в орден рыцарей Фалька. Но, сам понимаешь, после Хаккенарска отец и слышать не хотел о продолжении твоей службы. Он сразу же отозвал тебя обратно.

– Мой господин… то есть Алиам, я-то всегда думал, что это ты меня отослал.

– Видят боги, нет конечно! С чего ты это взял? Может быть, отец так описал тебе ситуацию? – Алиам покачал головой. – Понимаешь, он решил, что отпускать тебя снова в Ааренис будет слишком рискованно. А я… я был бы только рад, если бы ты остался у меня на службе.

– Да нет, отец мне все так и сказал, – со вздохом произнес Гаррис. – Только я ему тогда не поверил… У меня ведь братья тоже оруженосцами служили, поэтому, что такое война и риск, в семье было известно. Я решил, что ты все-таки устал возиться со мной и отправил обратно к отцу… – Замолчав, Гаррис сокрушенно покачал головой и уткнулся взглядом в тарелку.

Пакс воспользовалась повисшей в зале тишиной, чтобы перевести разговор на интересующую ее тему:

– Меня очень удивило, что вместе с Гаррисом у вас оруженосцем служил герцог Пелан. Не то чтобы это оказалось для меня полной неожиданностью – как-то герцог сам упоминал об этом в разговоре в начале зимы. Но тогда это показалось мне чем-то невероятным. Сами понимаете, мне трудно представить его себе кем-то иным, кроме как командиром одной из лучших наемных рот в Тсайе.

– Это обычное дело, – поспешил поддержать разговор Алиам. – Всегда трудно представить себе, что у людей старше тебя по возрасту до того, как вы познакомились, была другая жизнь. Я помню, как встретился с одним эльфом, и тот вдруг взял да и рассказал мне, что ему довелось познакомиться с моей бабушкой, когда та совсем еще юной девушкой собирала цветы на лесной поляне. С тех пор мне всегда было не по себе в его обществе. – Отхлебнув эля, Алиам добавил:

– Хотя эльф весьма благожелательно описал бабушку, отметив ее очарование и привлекательность.

Пакс хотела что-то сказать, но почувствовала, что будет лучше, если она промолчит. Уже дважды она пыталась подтолкнуть Алиама к разговору о юности Пелана, что казалось ей естественным – ведь эта тема была приемлемой для них обоих. Однако оба раза он ловко уходил от такого разговора. Обернувшись к Эстиль, Пакс заметила тревогу, мелькнувшую в ее глазах. Быстро отвернувшись, хозяйка подозвала одного из слуг и распорядилась подавать десерт – горячие, только что из печки пироги. За всю оставшуюся часть обеда Пакс не проронила ни слова.