Текст книги "Дом на Арбате"

В двух других избирательных округах Центрального округа – 44-м и 45-м – много самовыдвиженцев, среди них даже есть домохозяйки. Как им удалось собрать необходимое количество подписей в свою поддержку, для меня загадка. Наверное, это не простые домохозяйки. Жаль, что в биографиях не указывают мужа. В числе самовыдвиженцев – и ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов. Скорее всего, именно он пройдёт по 45-му избирательному округу. А по 44-му может пройти Илья Свиридов – молодой выдвиженец от «Справедливой России», на праймериз он занял одно из первых мест.

В нашем 43-м избирательном округе была всего одна самовыдвиженка – Мария Гайдар, которую отказались регистрировать в Избиркоме по причине большой отбраковки подписей. Жалко девочку. Я видела её палатку на Гоголевском бульваре, на которой крупными буквами было написано «Сбор подписей за Марию Гайдар». У неё, по данным Избиркома, оказалось 20 % фальшивых подписей при допустимой норме в 10 %. Как и положено в этих случаях, Мария Гайдар подала в суд на решение Избиркома. Вряд ли решение суда будет в её пользу, хотя я бы выпустила её на выборы только потому, что она заберёт голоса у Ярмольника. У этого неприятного типа очень дурная слава – он якшается с московской мафией. А как актёр он довольно известен – недавно снялся в фильме «Трудно быть Богом» по братьям Стругацким, где сыграл главную роль. Ещё о нём говорят, что он женат на последней возлюбленной Владимира Высоцкого Ксюше, которая в последнем фильме о Высоцком привозит ему наркотики. В фильме её роль играет актриса Светлана Акиньшина, бывшая подруга известного петербургского пьяницы и рок-музыканта Шнура, который организовал рок-группу «Ленинград» и в Берлине устроил стриптиз прямо на сцене: выступал без трусов, за что Лужков запретил ему появляться на московской сцене. Так что Акиньшина хорошо знала тему, когда исполняла роль подруги Высоцкого. Говорят, сейчас у Шнура другая подруга, и что удивительно – с ней он совсем «завязал», а вот Акиньшина вспоминает свою с ним жизнь как кошмар.

2 августа 2014 года, суббота.

Приступила к выполнению своих обязанностей агитатора. Сразу всё пошло как-то не так. Начала, разумеется, со своего дома, где все оказались в отъездах и на дачах. С трудом дозвонилась Джаббарову, который сдаёт свою двухкомнатную квартиру 5а на самом верху какой-то турецкой фирме. Работники, вернее, работницы этой фирмы ни под каким видом не хотели давать мне его телефон, наконец, договорились, что они ему при мне позвонят и передадут трубку мне. Он оказался весьма любезным мужчиной, когда я спросила, будет ли он голосовать, заверил, что обязательно пойдёт на выборы. Я предложила ему заполнить опросник, он сказал, чтобы я его оставила его сотруднице.

Потом я позвонила в 5-ю квартиру, договорилась, что положу опросник в почтовый ящик, они тоже пообещали всё заполнить. С трудом дозвонилась Смирновой с Харитоновым. Они оказались на даче. Телефон Смирновой взял Харитонов, сказал, что она принципиально не ходит на выборы, но он готов заполнить опросник. Договорились, что я его тоже опущу им в ящик, а они потом бросят уже заполненный бланк в мой почтовый ящик. В соседнем подъезде ни Игнатьева из 8-й квартиры, ни актёр Боровинских с Глазыриной не отвечали: видимо, были в отъезде. Ира Покровская трубку взяла, но сказала, что голосовать не пойдёт, правда, потом передумала и сказала, чтобы я тоже положила опросник ей в ящик. Я спросила, будет ли голосовать Александра Андреевна, приносить ли ей ящик с избирательного участка?

– Нет, она не будет голосовать, – поспешно ответила Ирина. – В прошлые выборы она мне сказала, что никого не будет пускать в квартиру. Она боится.

– А если вы будете дома? – поинтересовалась я.

– Всё равно, – ответила Ирина, – она не хочет, чтобы приходили к ней посторонние.

Я не поленилась позднее позвонить Александре Андреевне и передала ей наш разговор.

– Как она за меня всё решает, – недовольно сказала Александра Андреевна, но определённо всё же ничего не сказала относительно голосования на выборах.

Долго колебалась: звонить ли Тарасову. Уже дважды он выкладывал из ящика арбатские газеты, которые я по просьбе Трайгель приношу жителям из управы и раскладываю в почтовые ящики. Всё же решила позвонить и Тарасову тоже. Чтобы потом не обвинял меня в том, что я его обошла с этим опросником.

– А почему вы выкладываете газеты, которые я опускаю в ваш ящик? Вам что, не нравится, что я бросаю их в ваш ящик? – поинтересовалась я.

– Нет, я ничего не выкладываю, – как обычно, стал отнекиваться Виктор и привёл неопровержимые доводы в подтверждение своих слов: – Ключ от почтового ящика только у меня, и никто, кроме меня, не имеет к нему доступа.

– Я собственно вот почему вам звоню: вы пойдёте голосовать на выборах 14 сентября? – продолжила я.

– Конечно, пойду, – ответил Тарасов.

– А ещё не определились, за кого голосовать? – спросила я. – Впрочем, вы можете голосовать за кого считаете нужным, но я хочу предложить вам опросник кандидата в депутаты Шастиной, в котором вы можете высказать свои пожелания как избиратель. У Шастиной хорошие шансы пройти в Мосгордуму, она уже трижды избиралась муниципальным депутатом на Арбате и хорошо разбирается в наших проблемах.

Договорились, что я и Тарасову положу в его почтовый ящик опросник Шастиной, а он после заполнения бросит его в мой ящик.

С другими домами оказалось гораздо сложнее. Там, где были дежурные, меня просто не пустили в подъезд: «Чтобы не беспокоить жильцов» или чтобы отделаться, сказали, что все квартиры сдаются. В один подъезд, где была консьержка, я случайно проникла без препятствий, так как консьержка куда-то в это время отлучилась, оставив дверь в подъезд открытой. Обошла все восемь этажей, но мне нигде не открыли двери. Когда спускалась вниз, меня уже поджидала консьержка, которой позвонил и пожаловался кто-то из жильцов. «Я только вышла водички попить на одну минуту», – оправдывалась она. Пришлось объясняться с ней. Но она разрешила мне разложить рекламные избирательные буклеты в почтовые ящики, однако передавать жильцам опросники отказалась наотрез. И на том спасибо.

Совсем плохо оказалось в 31-м доме на Арбате. Здесь не было дежурных, подъезд был закрыт на замок, но у меня был записан код домофона, поэтому я беспрепятственно прошла в подъезд и даже дозвонилась одной пенсионерке, которая два часа держала меня в коридоре, рассказывая всякую ерунду. Я охотно поддержала неинтересный разговор, потому что она согласилась заполнить опросник и сказала, что после заполнения положит его в свой почтовый ящик, который, оказывается, у неё не закрывается. Дальше я пошла звонить в другие квартиры, но мне больше нигде не открыли. Когда уже спускалась вниз, увидела приоткрытую дверь на втором этаже. Обрадовавшись, заглянула туда и увидела двух ментов.

– Вы что здесь делаете? – подозрительно спросил один из них.

– Агитирую за кандидата в депутаты Мосгордумы Шастину, – ответила я.

– Покиньте помещение, – приказал мне тот, что постарше. – Вы беспокоите жителей. Идите к метро и там раздавайте свои материалы.

– А вы не можете назвать мне свою фамилию? – спросила я.

– Я здесь слишком известная личность, чтобы называть свою фамилию, – гордо ответил мне старший мент и повторил: – Покиньте помещение.

– Вообще-то, работникам полиции полагается представляться, – проворчала я, но решила всё же убраться подобру-поздорову. Менты вышли вслед за мной, ведя под конвоем какую-то девицу, которую они усадили в полицейскую машину, ожидавшую их у входа. Видимо, я попала на облаву бордели, которую устроили в одной из квартир. Хорошо, что хоть не прихватили и меня за компанию.

После этого я уже не решалась ходить по подъездам. Нашла старый телефонный справочник 1972 года и стала обзванивать свои дома по телефону. Увы, ни один телефон не отвечал. То ли они изменились, то ли в домах на Арбате совсем не осталось жителей, одни арендаторы.

В понедельник мне нужно было отчитаться о первых результатах в избирательном штабе. Я позвонила и сказала, что пока особых результатов нет. Мне дали время до среды, чтобы я собрала хотя бы уже розданные опросники.

6 августа 2014 года, среда.

Когда пришла в избирательный штаб в Шубинском переулке, там меня громогласно встретила старуха из Совета ветеранов, с которой мы познакомились в первый сбор агитаторов. Когда в тот день мы вместе шли домой, она сказала, что живёт в доме на улице Сивцев Вражек у Гоголевского бульвара. Я написала на бумажке свой телефон и предложила обменяться телефонами для связи. Она осторожно уклонилась и сказала, что сама мне позвонит, и я узнаю её телефон из определителя номера. Я немного огорчилась: чего же мы хотим от простых избирателей, если даже сами агитаторы так подозрительно относятся друг к другу и боятся дать свой телефон?! За прошедшее время старуха, видимо, уже выяснила всю мою родословную по Интернету, потому что встретила меня радостными возгласами:

– А я вам звонила по телефону, который вы мне дали, он не отвечал!

– Наверное, вы звонили днём, а я бываю дома поздно вечером, – объяснила я.

– Как ваши успехи? – спросила старуха.

– Со скрипом. Почти никто не открывает дверь, очень неохотно берут для заполнения опросники, – вздохнула я.

– А вы когда ходите: утром или вечером? – спросила она.

– Вечером, конечно.

– А я хожу рано утром, – сообщила старуха. – Меня вообще один тип послал на три буквы. Вышел в трусах и обложил по матушке.

– Нет, я утром не хожу, люди в это время на работу собираются. Но меня тоже однажды послали. Я не могла попасть в подъезд, решила покараулить и спросить, когда кто-нибудь выйдет из подъезда, оказался какой-то псих. А в другом доме вообще попала в облаву на притон в доме, и меня тоже чуть не повязали за компанию. Меня попросили выйти из подъезда, а когда я спросила у полицейского его фамилию, он ответил, что он такая известная личность, что не считает нужным представляться. В общем, капитан Жеглов. Я 30 лет живу на Арбате, его вижу впервые. А вообще, полиция должна как-то содействовать нам? Всё-таки мы агитируем за кандидатов от партии власти? – обратилась я к уполномоченной Избиркома Дарье, которая деловито что-то писала, сидя за столом.

– Не обращайте внимания, – посоветовала Дарья. – Продолжайте ходить, как ходили.

Досрочно представить материалы Дарья попросила, видимо, потому, что собиралась уехать на недельку отдохнуть. На это время её должна была заменить толстенькая брюнетка, которая была тоже на первом заседании штаба. Вообще, штаб работает ни шатко ни валко. Удостоверения агитатора до сих не готовы. Подробностями особо не интересуются. Откопировала готовые материалы, отсчитала очередную порцию агитационных материалов и дала понять, что говорить больше не о чем. Я попрощалась и ушла, а старуха осталась сидеть и громогласно о чём-то рассуждать, хотя Дарья слушала её с довольно скучной миной, не решаясь выпроводить. Конечно, ей гораздо интереснее было бы слушать о наших успехах, а тут какие-то жалобы да проблемы.

7 августа 2014 года, четверг.

Сегодня решила совершить обход нескольких домов с утра. В большом 17-квартирном доме № 47 на углу Арбата и Плотникова переулка, сразу за памятником Окуджавы, удалось переговорить только с двумя жильцами: на третьем этаже старуха 87 лет, но вполне в здравом уме, даже пригласила меня на кухню. Я прямо при ней заполнила с её слов опросник, отдала буклет, она пообещала с мужем и сыном проголосовать за Шастину, которая ей, оказывается, хорошо известна. Правда, старушка уже не выходит из дому, и ей придётся нести урну на дом.

Я уже решила, что Шастина не нуждается в агитации, но когда дошла до последнего, шестого этажа, выяснилось, что к ней есть большие претензии. Дверь мне открыла молодая женщина, у которой 87-летняя мать уже несколько лет лежит без движения. Дочь пыталась оформить ей инвалидность, чтобы получать какое-то пособие, но столкнулась со страшной волокитой. Она сама взялась заполнить опросник и написала всё, что она думает о Шастиной и о нашей арбатской поликлинике, которую она возглавляла до того, как стать главным врачом в кремлёвской 220-й поликлинике. Не знаю, что бы дало повышение степени инвалидности этой женщине. Судя по всему, семья не бедная, кроме сиделки, есть ещё и домработница. Но женщина грозилась взыскать в судебном порядке всё, что недодали её матери-инвалиду.

У неё я также выяснила, что на одной лестничной площадке с ней находится квартира известной правозащитницы Алексеевой, но из этой квартиры, когда я позвонила, никто не вышел. А жаль. Интересно было бы поговорить с самой Алексеевой. Хотя ей уже тоже далеко за 80, возможно, она больна и нуждается в помощи, так как о ней давно ничего не слышно. Но из квартиры никто не откликнулся.

11 августа 2014 года, понедельник.

На этой неделе я продолжила обход закреплённых за мной домов и отправилась в строение 2 дома № 31 – того самого, который обслуживает управляющая компания «Арбат-сервис» и где фактически находится её офис. Дом этот расположен в тихом местечке в глубине арбатских дворов и буквально утопает в цветах. В отличие от строения 1, выходящего на Арбат, откуда меня попросили полицейские неделю назад, этот дом, видимо, населяли очень респектабельные жильцы, так как он был огорожен металлической решёткой с кодовыми замками, шифры которых мне не предоставили в избирательном штабе Шастиной.

Тогда я решила позвонить самому Ратушняку, телефон которого был вывешен на видном месте в нашем доме. Я сказала ему, что звоню из избирательного штаба Шастиной, и попросила допустить меня к жителям для предвыборной агитации. Каким-то образом Ратушняк меня узнал по голосу и сразу же обрушил на мою голову угрозы судебной тяжбы по поводу неоплаты счетов ЖКХ, которые он безуспешно высылает мне уже пятый месяц.

– Но я плачу в управляющую компанию ГУП ДЕЗ «Арбат», не могу же я оплачивать дважды одно и то же. С этой компанией у меня договор, а вас я не знаю, мало ли какие счета мне присылают. Меня не приглашали на собрание по смене управляющей компании, ТСЖ – липовое, на собрание при его создании меня тоже не приглашали, почему я должна платить неизвестно кому? – возразила я.

– Неправда, вы знали, вы сами при встрече тогда выясняли, что за компания «Арбат-сервис».

– Это было уже после собрания, а о том, что собрание было, я вообще случайно узнала. По закону вы обязаны были за десять дней до собрания уведомить всех собственников, а этого не было.

– Это дело ТСЖ, а меня пригласили собственники, я не обязан вас уведомлять.

– Ну если вы связались с липовым ТСЖ, чего же вы теперь хотите?

– Моё дело маленькое, меня пригласили, попросили обслуживать дом, я согласился, раз большинство собственников проголосовало за это, вы обязаны подчиниться.

– Ничего я не обязана. Вы берёте за обслуживание намного больше, чем ГУП ДЕЗ «Арбат», не учитываете льготы. Я 45 лет проработала, а вы меня лишаете моих законных льгот ветерана труда. И вообще, я наводила справки, и выяснилось, что жильцы дома в Староконюшенном переулке, который вы обслуживаете, на вас жалуются и просят избавить их и от вашей компании, и от ТСЖ в этом доме.

– Это жильцы с последнего этажа жалуются. Они против ТСЖ, потому что раньше они незаконно занимали чердак, а когда Королёва организовала ТСЖ, она потребовала освободить чердак. Сказала: или я завтра запускаю сюда бомжей, или вы в течение 24 часов убираете с чердака свои вещи.

– Ну, я не знаю, может, вы и хорошая компания, но вы мне не по карману. У меня нет денег платить вам больше, чем государственной компании. Тем более что у меня претензий к ней не было. Она продолжает присылать мне счета, и я их оплачиваю. А вы частная компания, сегодня вы мне присылаете счета на 3 тысячи, а завтра пришлёте на 30 тысяч рублей, и куда я пойду на вас жаловаться? Я обычный профессор, у меня маленькая зарплата!

– Ах, вы профессор, – чуть не поперхнулся Ратушняк. – Я уважаю профессуру, но всё равно вы обязаны подчиниться решению общего собрания, которое большинством голосов перевело ваш дом в нашу управляющую компанию. Через шесть месяцев я имею право подать на вас в суд и взыскать долги в судебном порядке. И те жильцы, которые в Староконюшенном не платили, проиграли дело в суде.

– Наверное, они плохо судились с вами, – сказала я. – Можете подавать на меня в суд, я бы на вашем месте тоже подала в суд, но платить вам я не буду.

– Но почему? – продолжал настаивать Ратушняк. – У меня есть все права, я заключил договоры с ресурсоснабжающими организациями, я уже затратил много средств на обслуживание вашего дома и несу убытки.

– А ГУП ДЕЗ «Арбат» тоже понесло убытки. Они сделали ремонт в подъезде уже через месяц после того, как начали обслуживать наш дом, а вы пришли на готовенькое.

– Это была такая пиар-компания со стороны ГУП ДЕЗ «Арбат», но собственники выбрали нас. Поэтому вы должны платить нам, – продолжал гнуть своё Ратушняк. – Если у вас есть сомнения, приходите в наш офис по адресу Арбат, 31, строение 2, я вам покажу все документы, и вы убедитесь в том, что я абсолютно законно предъявляю вам счета для оплаты.

– Ну хорошо, я приду к вам в офис и познакомлюсь с документацией, а вы поможете мне с агитацией в вашем доме, – предложила я.

Так я попала в этот элитный дом. Оказалось, что там живут в основном чины из Минобороны, главным образом из недавно проворовавшегося Оборонсервиса. Квартиры преимущественно инвестиционные, хозяева в них не живут, на некоторые из них сейчас наложен арест. Видимо, Ратушняк сумел туда внедриться ещё на стадии сдачи дома в эксплуатацию.

Обходить квартиры Ратушняк мне не дал, сославшись на то, что ему платят деньги за то, чтобы он оберегал своих жильцов от посторонних вторжений. Сказал только, в какие ящики можно положить рекламные буклеты, а в какие не стоит, так как хозяева надолго уехали за границу. Я попросила распечатать мне договор и сказала, что познакомлюсь с условиями договора, но честно сказала, что подписывать не буду, пока не прояснится ситуация с лицензированием управляющих компаний, которое должно начаться уже в сентябре.

– Так лицензирование будет год проходить, вы что, целый год мне платить не будете? – возмутился Ратушняк, но смирился. Он вызвался меня проводить и показать, какие работы по нашему дому уже провела его компания. Я не возражала. Он провёл меня по подсобным помещениям, которые он очистил от мусора и вообще привёл в порядок.

– Вы собираетесь сдавать в аренду эти помещения? – прямо спросила я.

– Управляющая компания ничего не имеет право сдавать в аренду, – уклончиво ответил Ратушняк. – В доме на Староконюшенном, 41, нежилые помещения сдаются, там арендой распоряжается председатель ТСЖ Людмила Михайловна Королёва. Можно по-разному к ней относиться, о ней всякое болтают, что она чуть ли не сумасшедшая. Но всё-таки она сумела отвоевать у города подвалы, отремонтировала и сдала в аренду.

– Согласна, что Королёва – очень толковая женщина, – сказала я. – Но вот много ли пользы жителям от того, что они взяли в ТСЖ эти подвалы? У нашего председателя ТСЖ Тарасова тоже есть грандиозные планы вплоть до надстройки новых этажей над домом. Но дом у нас старый, надстройку может не выдержать. Надеюсь, вы не будете делать никакое переустройство без экспертизы и получения соответствующих разрешений? Чтобы потом не судиться и не охранять с ружьём свои незаконные строения, как вот эту, – я указала рукой на уродливую пристройку, обтянутую зелёной сеткой, мимо которой мы как раз проходили.

– Все переустройства имеет право делать только ТСЖ, а я никогда без разрешительной документации ничего не стану делать, – поспешно заверил меня Ратушняк. На этом мы взаимно раскланялись и разошлись, довольные друг другом. Во всяком случае, я осталась вполне довольна нашим разговором. Прежде всего меня очень заинтересовала информация о том, что Королёва обещала запустить на занятый жильцами верхнего этажа чердак бомжей. Это как-то очень напоминает мне историю с нашими бомжами в подъезде.

Не Королёва ли подсказала нашему Тарасову быстрый способ сделать жильцов более сговорчивыми? А может, и сама Королёва таким способом пыталась осуществить экспансию подотчётной ей управляющей компании в наш дом? Кроме того, меня встревожила информация о том, что суд решил дело в пользу «Арбат-сервиса» и обязал неплательщиков погасить долги по ЖКХ перед этой компанией. Чтобы прояснить ситуацию, я позвонила жительнице дома в Староконюшенном, с которой судилась компания Ратушняка, и задала ей этот вопрос.

– Да нет, в моём случае суд ещё идёт.

– Значит, Ратушняк врёт, что он выиграл суд? – спросила я.

– Речь идёт о другой квартире, там вообще никто никому ничего не платил. А я перечисляю ресурсоснабжающим организациям напрямую, минуя «Арбат-сервис». Так что ко мне трудно прицепиться. У меня нет с ним никаких договоров. Самое интересное – в суде выяснилось, что у него не было договоров и с ресурсоснабжающими организациями, так что он вообще не имел никаких прав с нас что-то требовать. Мне судья так и сказала: «А если я вам скажу, чтобы вы мне деньги перечисляли, вы что же, и мне тоже будете платить?» То есть в моём случае суду всё ясно. Но он теперь задним числом заключил договоры с ресурсниками и опять требует с меня деньги. Ясное дело – лицензирования он не пройдёт, поэтому спешит нахапать как можно больше. Так что не поддавайтесь, – сказала она.

Заодно она припомнила какую-то статью в газете «Московский комсомолец» пятилетней давности, где было написано о том, что Королёва отмывала деньги Патриархии, вернее, через неё какой-то чин из Патриархии вроде бы скупал недвижимость на Арбате, и что всё это происходило ещё при покойном патриархе Алексии II. В общем-то, я так и предполагала, что магазин Королёвой – на самом деле не её собственность, и она, скорее всего, подставное лицо, но для меня стала неожиданностью связь Королёвой с верхами Патриархии. Значит, она пользовалась там доверием. А это уже о многом говорит.

18 августа 2014 года, понедельник.

В обед позвонили из избирательного штаба Шастиной и предложили вечером прийти во двор дома № 32 по Староконюшенному переулку, чтобы обсудить на встрече Шастиной с избирателями вопрос межевания кварталов 178 и 179 между Большим Афанасьевским и Калошиным переулкамии (от Арбата до Сивцева Вражка). Я с любопытством отправилась на эту встречу. О межевании я ещё в начале августа прочитала в газете «Арбатские вести» и не думала, что спустя две недели это вызовет такой ажиотаж.

Панику подняла пожилая дама с фамилией Соболевская. Какой-то её знакомый, который работает в Архитектурно-планировочном управлении, обратил внимание на то, что начиная с мая сотрудники управления без выходных срочно начали выполнять какую-то работу по заданию Москомимущества. Выяснилось, что пока все москвичи находятся в отпусках, Москомимущество решило провернуть хитроумную операцию: пересмотреть и утвердить новые границы земельных участков в центре Москвы, при этом обрезать по фундамент земельные участки, прилегающие к домам, и, поскольку по закону при межевании полагается проводить публичные слушания, воспользовались тем, что местная газета «Арбатские вести» никому не доставляется, а поэтому её никто не читает, опубликовали в ней информацию о слушаниях. Но бдительная Соболевская раскусила этот хитроумный план и обратилась к кандидату в депутаты Шастиной. Правда, поздновато, так как завтра в 19 часов уже будет проходить последний этап – публичные слушания и утверждение новых границ земельных отводов. Шастина очень оперативно среагировала, и её штаб тут же организовал митинг жителей во дворе.

– Зачем это делается? – вопрошала к пришедшим Соболевская. – Для того, чтобы придомовые территории, где сейчас находятся детские площадки и бесплатные парковки для жителей, продать коммерческим фирмам. Которые устроят на них уже платные парковки. И такие прецеденты уже есть.

Соболевская рассказала собравшимся жителям страшную историю о том, что у дома каких-то её знакомых такая фирма с разрешения управы устроила коммерческую парковку за 20 тысяч рублей в год, а когда жители стали возмущаться, им ответили в управе, что это теперь городская территория, и они уже никакого отношения не имеют к этой земле.

Шастина, которая тоже пришла на этот импровизированный митинг, призвала жителей прийти завтра на слушания и проголосовать против этих планов. Заодно она рассказала жителям о том, как, будучи заведующей арбатской поликлиникой, она отбила атаку рейдеров, которые хотели захватить здание поликлиники и с этой целью даже подожгли его. Ей тогда удалось пробиться на личный приём к Лужкову, и поликлинику не только удалось сохранить, но даже сделать там за счёт средств города ремонт. Теперь Шастина перешла работать в Кремлёвскую поликлинику, но со старой поликлиникой на Арбате, где она раньше была главным врачом, теперь благодаря ей всё в порядке.

Все, открыв рты, внимательно слушали Шастину, которая находилась в центре внимания. Но тут на детской площадке появилась Людмила Михайловна Королёва. Я не сразу её узнала, вид у неё был довольно экставагантный: белые брючки «три четверти», натянутые на жирную попу, яркая блузка с декольте. Она ревниво бросила:

– Тоже мне новость! Я этим межеванием с 4 августа занимаюсь, а Шастина только сейчас проснулась. Ну конечно, скоро выборы, надо заниматься пиаром. Что же вы так долго спали?

– Вот и хорошо, что и вы занимались этим, значит, у нас сейчас одни с вами цели! – сразу же нашлась Шастина. – Давайте все вместе завтра придём и дадим бой этому межеванию!

Я не очень поняла, почему именно город может плохо распорядиться придомовыми территориями, а не, например, какое-нибудь ТСЖ вроде того, что создал Тарасов в нашем доме, и где гарантия, что именно сообщество жителей не решит устроить на детской площадке парковку, но не стала встревать в споры и решила завтра тоже поприсутствовать на слушаниях. Правда, была одна заковыка – слушания назначены на 19 часов вечера, а у меня завтра на вечер запланированы другие, тоже очень важные дела.

Решила позвонить Тарасову и рассказать о ситуации с межеванием. Наверняка он ничего не знает об этом. А в нашем доме есть очень наглядный пример – незаконная пристройка, построенная на каким-то образом законно полученном землеотводе. Каким образом сумели отхватить без ведома жителей такой кусок земли? Ведь по закону придомовая территория принадлежит всем жителям дома, и они при желании могут оформить её в свою долевую собственность. Как же сумели распорядиться этим земельным участком в обход жителей дома? И вообще, как выглядит по проекту межевания этот участок? В чьей собственности он числится?

Но поговорить с Тарасовым мне не удалось. После первого моего звонка он важно сказал, что сейчас занят, и попросил перезвонить позже. Ну конечно – все заняты, только мне делать нечего! Позвонила второй раз – он вообще сбросил мой звонок. Видимо, решил, что я интересуюсь опросником Шастиной, который я просила его заполнить. Третий раз я не стала ему звонить, раз у него сейчас более важные дела!

19 августа 2014 года, вторник.

Публичные слушания по межеванию проходили в Трубниковском переулке, в Центре социального обслуживания района Арбат, на втором этаже. Я опоздала на целый час, но, оказывается, слушания только начались, так как докладчики задержались на сорок минут. Однако собравшиеся терпеливо дожидались их и не расходились, маленькая комнатка была битком набита людьми. Шастина скромно сидела вместе со всеми, рядом с ней сидела громогласная старуха, с которой мы познакомились в избирательном штабе. Шастина заметила меня и поздоровалась. Видимо, после вчерашнего митинга помощники уже кое-что рассказали обо мне, потому что вчера она на меня совсем не обратила внимания. А может быть, она уже прочитала мой опросник, в котором я развернула целую законодательную программу для будущего депутата.

Доклад уже закончился, вопросы к докладчикам – девушке и двум молодым мужчинам, которые стояли перед залом, – видимо, тоже иссякли, и уже началось обсуждение доклада. Выступала Людмила Михайловна Королёва. По всему было видно, что наступил её звёздный час: она цитировала Закон о кадастре, Градостроительный кодекс, Гражданский кодекс не хуже любого юриста. Размахивая документами, она буквально припёрла к стенке докладчиков, которые, судя по всему, не ожидали такого напора и вообще такого большого наплыва слушателей, которые одобрительными возгласами поддерживали выступление Королёвой.

– Итак, – подвела итог своего выступления Людмила Михайловна, – это межевание, проведенное втайне от жителей, без согласования с собственниками, в нарушение процедуры, незаконное. Когда-то у нас так отобрали все нежилые помещения на первых этажах и подвалы и продали неизвестно кому, теперь у нас хотят точно так же отобрать землю, но теперь мы уже не допустим этого. Кто за то, чтобы отклонить этот проект?

Все подняли руки «за», один человек воздержался. Докладчики с обиженным видом сворачивали свои демонстрационные листы – дескать, чихать мы хотели на ваше голосование, всё равно будет по-нашему. На завтра были назначены следующие слушания уже по 178-му кварталу между Староконюшенным и Калошиным переулком. Объявили, чтобы все присутствующие обязательно пришли и на эти слушания тоже. Все стали постепенно расходиться. Ушли и проектировщики. Королёва вслед им бросила:

– И на завтрашние слушания не приходите без своего заказчика – представителя Департамента государственного имущества. Мы спросим у него, какое право он имел заказывать вам эту работу, которую могут заказывать только сами собственники!

По дороге домой меня догнала громогласная старуха, имени которой я до сих пор так и не узнала. Переписав всех, присутствовавших на вчерашнем митинге и на сегодняшнем собрании, она умудрилась не написать свою фамилию в списке регистрации. Сразу чувствуется чекистская хватка.

Старуха по секрету сообщила мне, что на следующей неделе должны заплатить деньги агитаторам:

– Я им сказала: если не заплатите – всё, не надейтесь, что дальше будем работать!

Оглядев меня с ног до головы и, видимо, оставшись довольной моим внешним видом, она деловито предложила мне:

– А вы не хотите пойти работать в Совет ветеранов заведующей методкабинетом? Очень хорошая работа. Всегда приглашают на банкеты. Недавно мы были в посольстве Белоруссии, нам такой стол накрыли!

– И ещё на поминках ветеранов, – в тон ей ответила я. – Нет уж, спасибо, я не люблю ходить на похороны.