Текст книги "Натали"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Им повезло: какие-то гости аннулировали забронированный ранее номер и его можно было занять на три дня, до выходных. Подумать только – три дня и три ночи в этом сказочном месте! Натали была счастлива.

Ей нравилось все: запах отполированной мебели, уставленный цветами вестибюль, широкая лестница красного дерева, ведущая на второй этаж, высокие потолки и стены, отделанные панелями, красочные паласы и ковры.

Глаза ее блестели, когда она вошла в спальню – здесь она проведет с Дамианом три ночи. Роскошная кровать под балдахином занимала большую часть комнаты. Желтая драпировка сочеталась по цвету с растительным орнаментом на подушках в изголовье. Из этой же ткани был сделан подзор, видневшийся из-под белого стеганого одеяла, а сверху были небрежно разбросаны подушки в желтых и белых наволочках.

Понравились ей и тумбочки в викторианском стиле, и столик для рукоделия на трех ножках. Высокие бронзовые светильники, стоявшие на тумбочках, роняли свет из-под желтых абажуров. Оглядываясь по сторонам, Натали восхищенно рассматривала обстановку элегантной спальни. Напротив кровати стоял массивный шкаф с выдвижными ящиками и большим зеркалом, в котором отражалась вся комната.

Она взглянула на Дамиана, надеясь прочесть в его глазах одобрение. Но он в это время разговаривал с хозяйкой, которая показывала ему великолепный камин, расположенный между двух кресел, обитых зеленым бархатом. Живой огонь теплился в очаге. Дамиан, выслушав инструкцию, приоткрыл дверцу камина и подложил в огонь свежих дров.

Внимание Натали привлек в это время изящный шезлонг, стоявший возле окна у дальней стены. Оттуда можно было насладиться видом извилистых долин, а также живописными, красными и желто-охристыми, скалами, которые тянулись до самого горизонта.

Вдруг ледяная дрожь пробежала по спине: отвесные скалы над голубыми эвкалиптами казались такими твердыми и... безжалостными. Натали нахмурилась, мысленно произнеся слово «безжалостные». Какая глупость – придавать значение чувствам, вызванным топографией местности.

Натали живо откликнулась на приглашение хозяйки осмотреть ванную комнату. Дамиан тем временем наблюдал, как пламя охватывало дрова.

Казалось, он не знает, чем заняться, и старается делать хоть что-нибудь, чтобы убить время.

Ванная комната была такой же роскошной, как и прочие помещения. На фоне стены, облицованной синей и зеленой керамической плиткой, красовались синие, зеленые и желтые полотенца. Пол в душевой повторял цвета облицовочной плитки, а ванна, наполнявшаяся водой из источника, выглядела не менее великолепно.

Хозяйка, выслушав одобрение Натали, пригласила ее в гостиную. Тем временем портье внес их чемоданы, а горничная поставила на столик поднос с виноградом и клубникой, а также бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом и два хрустальных бокала. Хозяйка, сообщив, что ленч подают в час дня в столовой, ушла. Наконец Натали и Дамиан остались одни.

Стоя спиной к камину, словно ему было холодно, Дамиан принужденно улыбался.

– Прекрасная комната, – сказал он.

Казалось, он ждет, чтобы она сделала первый шаг, – ведь именно по ее желанию они остановились здесь. Может быть, она совершила ошибку, лишив Дамиана инициативы? Может, ему не нравится ее выбор? Или он приготовился к очередным капризам с ее стороны?

Но ведь он говорил, что решающее слово за ней, и она выбрала «Сизокрылый туман». В чем же дело? Настало время все расставить по своим местам. Дамиан ей ясно сказал, чего он хочет: главное для него – она сама, все остальное не имеет значения.

– Спасибо тебе за то, что ты во всем мне потворствуешь, – тихо произнесла она, подходя ближе и глядя ему в глаза. Их взгляды встретились, и она поняла, что он в растерянности и не знает, как сейчас поступить: с одной стороны, соблазн завладеть ею немедленно был так велик, что он с трудом сдерживал себя, однако страх разочаровать ее и вызвать неприязнь пугал его не меньше.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, – сказал он.

– Как могу я не быть счастливой, если ты мне ни в чем не отказываешь?

В глазах Дамиана притаилась боль.

Положив ладони на его грудь, Натали чувствовала, как колотится его сердце, и ей хотелось утешить его, помочь.

– Я верю себе теперешней, а не той, какой стану потом. Если я изменюсь, пусть сейчас произойдет то, чего мы оба хотим: я дарю тебе мою любовь. Давай забудем о прошлом и будущем. У нас есть настоящее.

Обхватив его голову руками, она прижалась губами к его губам, желая подтвердить сказанные ею слова. Он обнял ее и прижал к груди, страстно целуя.

Но жажду близости нельзя было утолить одними поцелуями.

Прижимаясь грудью к его мускулистой груди, Натали мечтала, чтобы одежда, разделявшая их тела, поскорее исчезла. Дамиан обнимал ее все крепче. Натали приоткрыла влажные янтарные глаза, обжигающие жаром разгоревшейся страсти. В глубине души она сознавала, что эта страсть родилась давно, но она сама прятала свое чувство за семью печатями. Желания, которые они так долго сдерживали, вырвались наружу, она знала, что именно с ним, с Дамианом, она сможет испытать всю глубину интимного счастья...

По блеску его глаз она поняла, что он прочел ее мысли. Между ними теперь возникло то, что сильнее объятий, – уверенность в предназначенности друг другу. От этого никуда не уйти.

Вытянув ее рубашку из джинсов, Дамиан стал расстегивать пуговицы у ворота.

– Снимай поскорее свою рубашку, чтобы я могла к тебе прикоснуться, – пролепетала она срывающимся голосом.

Он подчинился со счастливой усмешкой, и сердце Натали радостно дрогнуло. Она гладила его шею, плечи и могучие руки. Какая извечная сила влечет мужчин и женщин друг к другу? Извечная и неодолимая. Вот он, мой возлюбленный, мой мужчина! – говорило ее сердце.

Стянув с нее рубашку, Дамиан завороженно любовался женственной прелестью ее тела. О чем он думал? Может быть, о том, что эта женственность создана для него: очертания ее груди, формы тела дарят ему простую, но такую сильную и чистую радость обладания. Глубоко вздохнув, Дамиан поднял на нее глаза, и сердце ее сладко заныло от выражения нежности в его взгляде.

– Ты задела струны моей души, – тихо сказал он и, склонившись, стал целовать ее грудь, посылая токи желания всему ее телу. Вороша его волосы и прижимая его голову к груди, Натали хотела одного – чтобы это продолжалось вечно.

Опустившись на колени и целуя ее живот, Дамиан стал стягивать с нее оставшуюся одежду. Теперь ее захватило другое, не менее сильное наслаждение, сопровождавшееся то дрожью, то жаром.

Протянув к нему руки, когда он поднялся с колен, Натали принялась порывисто срывать с него одежду. Тело его затрепетало, когда она, приоткрыв рот, нежно захватила губами то, где таилась жизнь их будущего ребенка.

Среди стонов она различала свое имя и радовалась, что может дарить ему такое сильное наслаждение.

Он помог ей освободиться от ткани, разделявшей их тела, страстно целуя ее и увлекая к кровати. Откинув одеяло, Дамиан положил ее на прохладные простыни и припал к ней, но вдруг, о чем-то вспомнив, поднялся.

– Натали...

– Забудь об этом, – прошептала она, желая безраздельной близости с ним, слияния их жизненных начал в одно целое.

– Хорошо... – произнес он с волнением.

Тела их соединились в вечном, как само время, ритуальном танце любви. Все ее существо обратилось в многократное повторение взлетов и падений на качелях блаженства.

Натали услышала его стон, сопровождавшийся содроганием тела. Дамиан повернулся на бок, продолжая держать ее в объятиях.

Его руки ласкали ее тело, а губы целовали волосы; казалось, ему необходимо было убедиться в их безграничном обладании друг другом.

Лежа в его объятиях и положив голову на его плечо, она предавалась неведомому ей до сих пор блаженству беззаботной радости. Мы предназначены друг для друга, думала Натали, и как это хорошо, что она отбросила прошлое и приняла из его рук то будущее, которое он ей предложил.

Говорить ни о чем не хотелось; воцарившееся между ними молчание отражало ту гармонию, какую не могут выразить слова. Когда Натали захотела вытянуть ногу из-под его тела, Дамиан забеспокоился: стал подкладывать подушки под ее голову, укутывать ее одеялом, чтобы она не озябла.

– Скажи мне, что ты чувствуешь? – вдруг спросила она.

– Радость, – произнес он, сияя. – Меня просто распирает от счастья.

Натали засмеялась, потому что и она испытывала то же самое.

– Если оно тебя распирает, пусть вырвется наружу, ведь мы можем делать все, что захотим.

– А что ты собираешься захотеть?

Как это похоже на Дамиана: ставить на первое место ее желания.

– Давай выпьем шампанского, нам надо отметить.

– Я согласен.

– Не вставай. – Она удержала его. – Я принесу сюда, и мы выпьем в постели. – В ее глазах загорелся шальной огонек. – Мне нравится эта постель, особенно когда в ней ты.

Дамиан весело расхохотался.

Отбросив одеяло, Натали в чем мать родила отправилась за шампанским, наслаждаясь тем, что его взгляд прикован к женственным изгибам ее тела. Как это здорово, что она для него так желанна, подумала Натали, довольная, что сумела сохранить хорошую форму. Уверенность в его чувствах сделала ее раскованной, и она не только не стеснялась наготы, но и наслаждалась первозданной свободой своего тела.

Сначала она внесла ведерко со льдом, в котором стояла бутылка, и поставила его на одеяло рядом с Дамианом. Он полулежал, подперев голову рукой, и его лицо озаряла счастливая улыбка.

– А ты займись пробкой, – скомандовала Натали.

– Я не могу оторвать от тебя глаз.

Против этого у нее возражений не было, и она отправилась за бокалами. Испытывая сладкую муку оттого, что Дамиан пожирал ее глазами, Натали решила, что на ленч они не пойдут. Шампанское, виноград и клубника – чем не завтрак? А как здесь уютно, волнующе и радостно!

Поставив бокалы на ночной столик, она отправилась за фруктами.

– Чтобы мы с тобой не отощали от счастья, – заявила она, – можешь подкормить меня клубникой, а я тебе кое-что приготовлю.

– У меня уже слюнки текут, – сказал Дамиан, явно не о еде.

В вазе с фруктами стояла карточка, на которой тисненными золотом буквами было выведено: «Сизокрылый туман» – название гостиницы. Машинально взяв карточку в руки, Натали прочла следующее: «Этот дом благодарит Вас за то, что Вы снова его посетили». Затем следовала подпись управляющего.

Натали нахмурилась.

– Что случилось? – спросил Дамиан.

Она насмешливо взглянула на него.

– Ты не говорил, что останавливался здесь прежде.

Дамиан смотрел на нее внимательно.

– Здесь останавливался не я.

– Значит, я? – Ее слова походили скорее на утверждение, чем на вопрос, – к ней возвращалась память.

Лицо Дамиана выражало отчаяние человека, потерявшего только что найденный клад.

– Скажи мне правду, Дамиан, – потребовала Натали, хотя уже сама знала правду, так же как и он. – Когда я останавливалась здесь? – проговорила она прокурорским тоном.

Лицо Дамиана стало суровым, и в глазах появилась усталость.

– Ты была здесь в медовый месяц, – произнес он с отчаянием в голосе. – В твой медовый месяц вместе с Бреттом.

Болезненное воспоминание об испытанном ею смущении и разочаровании заставило ее вздрогнуть. Состояние шока усугублялось той близостью, какую она себе позволила с Дамианом. Чувство стыда и оскорбленного самолюбия глубоко ранило ее душу. Неприкрытая нагота тела стала невыносимой.

Резко повернувшись, она бросилась в ванную комнату, где за дверью висели махровые халаты, – пройтись перед Дамианом голой она уже не могла. Подумать только: здесь, в этой гостинице!.. Она отдалась Дамиану Чандлеру! Какое унижение! Почему она выбрала именно «Сизокрылый туман»?

– Натали...

Она не откликнулась на его зов. Завернувшись в махровый халат и крепко затянув пояс, она почувствовала себя спасенной от того позора, которому недавно подверглась.

Но куда же спрячешься от мужчины, которого сама пустила в свою постель? Выйдя из ванной комнаты с высоко поднятой головой и засунув руки в карманы халата, Натали с горечью произнесла:

– Мой медовый месяц с Бреттом не был счастливым. Ничего более жалкого и представить себе невозможно. И ты, Дамиан Чандлер, тоже виноват в этом.

Глядя на него с сожалением об уплывающем от нее счастье, она добавила:

– Я тебя никогда не прощу!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Выражение лица Дамиана резко изменилось. Глаза его решительно сверкнули, и он гордо поднялся с кровати, как человек, честь которого была несправедливо задета. Не смущаясь наготы, он прошелся по комнате и, подняв с пола джинсы, натянул их, словно готовясь к сражению. Его серые, стального цвета глаза были прикованы к стоявшей у двери в ванную комнату Натали.

Она же будто приросла к полу. Пусть Дамиан Чандлер ответит за все. Сердце ее жарко билось: желание, бросившее ее к нему, обращалось в пепел гнева. Ведь он прекрасно знал, какие воспоминания вызовет в ее душе «Сизокрылый туман», и даже не попытался отговорить ее от намерения остановиться в этой гостинице. Возможно, он надеялся восстановить ее память столь жестоким образом? Что же тогда он за человек?

– Скажи мне, Натали... – Дамиан стоял перед ней, опустив руки; его обнаженный, мускулистый торс невольно обретал агрессивный вид, – чем я виноват, что твой медовый месяц с Бреттом обернулся неудачей? Меня здесь не было, почему же я в ответе за...

– Нет, ты был здесь, – резко перебила она. – Ты был здесь все время. Бретт выбрал эту гостиницу из-за тебя, а не для того, чтобы доставить мне удовольствие. Бретт хотел насолить тебе, доказав свое превосходство.

– Но я в этом... не виноват, – промямлил Дамиан, не сводя с нее глаз.

Натали горько усмехнулась.

– Я ненавидела тебя еще до того, как узнала.

– Что я такого сделал? Почему такая несправедливость?

Глядя на него, Натали мысленно вернулась ко дню венчания с Бреттом... Дамиан – лучший друг жениха, партнер по бизнесу и шафер на свадьбе. Обаятельный и воспитанный Дамиан Чандлер... галантный кавалер, безупречно корректный и сохранявший по отношению к ней, невесте друга, почтительную дистанцию. Это не трогало ее в то время: ведь у нее был Бретт. Во всяком случае, она так считала. Хотя Бретт и женился на ней для того, чтобы доказать Дамиану свое превосходство.

– Но ведь ты же все это знал, – с укором произнесла она. – Ты знал Бретта гораздо лучше меня.

– Мужчина знает о другом мужчине совсем не то, что женщина, – возразил Дамиан. – Бретт расхваливал тебя, и во время венчания у тебя был вид влюбленной девушки.

– Однако тебе было известно и кое-что еще?

– О чем это ты?

– Ты прекрасно знал, что Бретт – бабник. Он даже не счел нужным находиться рядом со мной во время приема по случаю свадьбы. Не ты ли занимал меня беседой, когда Бретт крутился возле одной из твоих замужних приятельниц? Вспомни-ка, Дамиан, – добавила она ехидно. – Я еще спросила, как зовут эту женщину, а ты ответил: Рода Дженингс.

– Но она была женой приятеля, – ответил он. – Обычный флирт... после выпивки. Бретт ею совсем не интересовался.

– Ты служил ему ширмой и сознательно прикрывал его похождения, когда он... Не хочу произносить это слово! Когда он увивался вокруг юбки замужней женщины в день своей свадьбы.

Дамиан помотал головой.

– Мне и в голову не приходило, что там что-то серьезное. Я и теперь не уверен, что это так. Зачем, когда у него была ты?

– Ты старался меня отвлечь, чтобы я не наблюдала за ним.

– Я просто не хотел, чтобы ты расстраивалась. Бретт порвал связь с Родой за несколько месяцев до вашей свадьбы. Возобновлять с ней отношения было бы глупо с его стороны. Я надеялся... меня это обстоятельство тревожило... Но я не был уверен...

– Ты защищал его – во всяком случае, пытался защитить. Вы с ним два сапога пара...

– Я был во многом с ним не согласен, – возразил Дамиан, сбитый с толку поворотом их словесной перепалки. – Но я не считаю, что нужно отказываться от дружбы с человеком только потому, что не разделяешь его взглядов.

– Когда мы в нашу первую брачную ночь ложились в постель, от Бретта пахло дамскими духами. Он объяснил, что надушился ими для меня. А я, дурочка, захотела ему поверить...

– А почему бы и не поверить? Зачем ему другая женщина?

– Ему нравилось играть с огнем. Он получал удовольствие от того, что ты был шафером на его свадьбе, а он в это время развлекался направо и налево. «Спасибо тебе, Дамиан, что приглядел за моей невестой. Она у меня пойдет на второе блюдо!» Он ведь именно так тебя поблагодарил, не правда ли? – презрительно произнесла Натали. – Я вышла замуж за гада ползучего, у которого не было ни стыда ни совести.

– Ты вышла замуж за человека, обремененного сложными проблемами. Его воспитывал отец, после того как мать их покинула... Он не научился относиться к женщинам как к равным. А я надеялся, что когда он женится...

– Ты видел, как он уходил с той женщиной. Ты все время прикрывал его.

Гневный румянец залил краской скулы Дамиана.

– Я знал, что ты для него значишь больше, чем какая угодно другая женщина. Но я никогда не спрашивал его о личной жизни, и он мне никогда ничего не рассказывал. Он был к тебе внимателен, когда вернулся, и я был уверен, что все в порядке.

Дамиан не лгал, и Натали упрекнула себя за несправедливые слова. Возможно, он и в самом деле не понимал, что она была для Бретта предметом спортивного соперничества со своим лучшим другом. Жестокая игра продолжалась годы, а Дамиан мог и не догадываться об этом. Женщины, спорт, бизнес – все в одной куче...

Вероятно, Бретт сознательно не знакомил ее с Дамианом, пока ухаживал за ней: он сам прилетал к ней в Нусу и никогда не приглашал ее в Сидней. Бретт решил обзавестись женой назло разведенному Дамиану, потерпевшему семейный крах. Хотел доказать, что он, Бретт, с подругой жизни не промахнется.

Впервые она увидела Дамиана в церкви, за несколько минут до церемонии венчания. Натали тогда подумала: какие они разные! Бретт – голубоглазый красавец, а его друг – темноволосый, с густыми черными ресницами, оттеняющими глубоко посаженные серые глаза. Друзья стояли рядом, затем Бретт улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой, и она забыла о том, кто стоял рядом с ним.

Тогда она не знала еще, что Дамиан отравит ей медовый месяц, безраздельно завладев сознанием Бретта.

– Для Бретта было недостаточно иметь жену, – резко заявила Натали. – Кроме связи с Родой Дженингс, он тут же высмотрел супругу одного из гостей и стал открыто с ней флиртовать. Каждый вечер он устраивал приемы, и твое имя не сходило с его уст: «Дамиан позеленеет от зависти, когда я расскажу ему обо всем». Дамиан, Дамиан, Дамиан...

В ее глазах появилось выражение горькой досады.

– Для него самое важное было досадить тебе, а я была на втором плане. Словно он выиграл меня в какой-то азартной игре и тут же забыл про свой выигрыш.

– Но я же не ясновидящий, Натали. Когда ты с Бреттом стояла у алтаря, я считал его счастливейшим человеком и думал, что он дорожит своим счастьем.

– И поэтому ты помогал ему не потерять это счастье, – сказала она с издевкой. – Ты зарабатывал очки в игре, храня наш брак от развала, еще до того, как мы поженились.

– Я ведь уже объяснил тебе, почему я так поступил, – выпалил Дамиан.

– Ты как-то назвал наш медовый месяц ущербным. Откуда ты мог знать, что он ущербный, если полагал, что все в порядке? Бретт тебе не говорил правды, и я не жаловалась.

– Да уж, ты всегда держала его сторону, – с горечью подтвердил Дамиан. – Никогда не жаловалась. Сторонилась меня, словно я прокаженный.

– В таком случае откуда ты знаешь? – спросила она вызывающе.

– Твой медовый месяц... Твой медовый месяц с Бреттом был ущербным для меня.

Боль, с которой он проговорил эти слова, ранила Натали, и она замолчала. Мысли ее были всецело заняты тем, что происходило между нею и Бреттом, о чувствах Дамиана она напрочь забыла.

– Оттого, что Бретт тебя объегорил? – съязвила она.

Дамиан сжал губы.

– Я не собирался с ним соперничать. Ты выбрала его и стала для меня женой моего лучшего друга. Я должен был с этим смириться, но сожалел, что не встретил тебя первым. Я продолжал мечтать о тебе, представлял тебя с ним... и жалел о том, что не я нахожусь на его месте.

Страсть, с какой он произнес эти слова, поколебала ее аргументы, но не рассеяла всех подозрений.

– Ты решил получить свое, пока память ко мне не вернулась? Не так ли, Дамиан? Ты даже рискнул остановиться в «Сизокрылом тумане», чтобы вознаградить себя за прежние упущения?

– Но ведь ты сама выбрала эту гостиницу. Я согласился с тобой, хотя эта идея мне не понравилась.

Отойдя в сторону, он натянул на себя рубашку, затем, усевшись в ближайшее кресло, надел носки и ботинки, не обращая больше на нее внимания.

– Я же спрашивала тебя, что означает название «Сизокрылый туман». Ты должен был мне сказать, – вспылила Натали.

– Я не хотел напоминать о прошлом. – Он встал, возмущенно сверкая глазами. – Какого черта я должен напоминать тебе о том, что сделал Бретт? Он ведь сделал, не я. Я никогда не причинял тебе зла. Никогда!

– Однако ты согласился остановиться здесь, зная, что это может причинить мне страдание, – горячо возразила она.

– Но откуда же я мог знать? Ты прямо-таки рвалась сюда, утверждая, что твоя интуиция пророчит нам счастье. Я поверил, что ты хочешь начать все сначала со мной, – произнес он иронически. – Мне больше ничего не оставалось, как подчиниться твоим желаниям.

Она не могла не признать правоту его слов, однако это не оправдывало его молчания.

– Единственное, чего я хотел, – это чтобы ты забыла обо всем дурном, – произнес он с горечью. – Я и так стараюсь избавиться от призрака Бретта, который преследует меня повсюду, а ты натравливаешь этот призрак на меня. Если это твоя месть за прошлое, то прошу тебя избавить меня от нее.

С этими словами он повернулся и пошел к двери.

– Куда ты? – воскликнула она, испугавшись, что он покидает ее навсегда.

– Хочу подышать свежим воздухом. – Распахнув дверь, он обернулся и внимательно посмотрел на нее. – Не могу понять, для чего тебе понадобилось испортить то, что произошло между нами.

Прежде чем Натали собралась с мыслями, Дамиан вышел и закрыл за собой дверь. И правда, зачем она разрушает настоящее дурными воспоминаниями?

Дрожащими руками Натали схватилась за голову. Дамиан прав. Он только выполнил ее просьбу, на которой она настаивала. И почему она все время связывает Дамиана с этим «Сизокрылым туманом»? А точнее, с медовым месяцем, проведенным в этой гостинице?

Не потому ли, что все последние годы она мечтала, чтобы на месте Бретта был Дамиан? Не ее ли болезненная фантазия привела их сюда? Или ей чудилось, что Дамиан должен подарить ей тот медовый месяц, который не состоялся с Бреттом?

Дамиан ни в чем не виноват: он не может быть в ответе за поступки другого человека. И все-таки она не могла отрешиться от мысли, что Дамиан в какой-то степени играл двойную роль в спектаклях покойного мужа. Режиссером, разумеется, был Бретт, и он доминировал в их дружбе. Чем же виноват Дамиан, если по своей мягкости он не мог противостоять воле более властного человека?

Дойдя до кресла, Натали опустилась в него, потрясенная той разрушительной силой правды, которую она для себя открыла. Подушки, казалось, смягчали удары бури, обрушившейся на ее усталый мозг.

Дамиан предрекал все то, что случилось: ее ненависть и забвение добра, которое он для нее сделал. Ее мучила совесть и сознание вины – она была несправедлива к Дамиану. Он ни к чему ее не принуждал, а лишь старался ей во всем угодить. Не исключено, что он всегда думал о ней... даже тогда, когда она была женой Бретта. Его фраза «возлюбленные, но не близкие физически» свидетельствует о муках, которые он испытывал.

Воспоминание об их близости, когда все, кроме взаимной страсти, отступило, распахнув ворота желаний, сковало ее тело. И как все было прекрасно, необыкновенно, сказочно! Зачем она не сохранила это счастье, отдав прошлое прошлому? Почему не приняла все то, что сближало ее с Дамианом?

Ведь он уверял ее, что не причинил ей зла, и у нее не было доказательств его неискренности. Но мысль о том, что он был лучшим другом Бретта, его деловым партнером и... свидетелем ее неудачного замужества, смущала Натали. А эта ненависть? От ненависти до любви, говорят, один шаг. Это была защитная реакция от чувства любви, зародившегося в ее душе.

Если б ей еще что-нибудь вспомнить! Годы после медового месяца были затянуты серой пеленой. Единственное, что она помнила, – это Райн, ее прелестный ребенок, которого она потеряла.

Райн... Ее взгляд проследовал к окну... за которым виднелись жестокие скалы, высившиеся по другую сторону долины. Кровь остановилась в жилах, когда страшная, горестная мысль завладела ее сознанием: Райн упал со скалы и разбился насмерть... а Бретт погиб, пытаясь спасти его... но слишком поздно... слишком поздно...

Дамиан же был как-то причастен к этой трагедии. Он всегда прикрывал Бретта, поэтому она и не могла верить ему. Что происходит в его голове? Каковы его настоящие чувства? Ведь он рассказал ей только то, что было необходимо, а мог посвятить во все детали и сообщить чистую правду.

Натали не знала правды и страшилась ее. Теперь ей ясно только одно: она не может оставаться здесь с Дамианом. «Сизокрылый туман» кишит воспоминаниями, которые ни она, ни он не могут вычеркнуть из памяти.

Что же теперь предпринять? Пройдет время, и пробелы в памяти будут заполнены. Если она неправильно судит о Дамиане, то ей следует узнать все досконально, а это возможно лишь со временем, когда прояснятся все подробности трагедии.

Ехать куда-то далеко ей не хотелось, а возвращаться в пустой и бездушный дом, в котором она жила с Бреттом, – тем более. Тут ей припомнилось название одного курорта, мимо которого они проезжали: Фэрмонт. Если провести там несколько дней, возможно, все прояснится, а в Сидней она вернется поездом или на машине. Поскольку Бретт и Дамиан были деловыми партнерами, у нее должны быть какие-то деньги, хотя она смутно припоминала, что их бизнес переживал финансовые трудности.

Приняв решение, Натали позвонила в Фэрмонт и выяснила, что там имеются свободные номера. Забронировав номер на одну неделю, Натали приняла душ и оделась. Бросив последний взгляд на уютную, согревающую душу обстановку, она вышла из номера с» чемоданом в руках и стала спускаться вниз по лестнице. Может быть, однажды они с Дамианом вернутся сюда и будут счастливы снова. Впрочем, навряд ли: призраки прошлого не так легко исчезают с пути своих жертв.

Оставив чемодан возле портье, она вышла из гостиницы, чтобы сообщить Дамиану о своем решении, а затем уже вызвать такси. Натали прошлась вдоль парковки автомобилей – «ягуар» стоял на месте. Шагая вокруг гостиницы, она едва замечала живописное окружение и не останавливалась возле гигантских деревьев, чтобы прочесть их названия на табличках, прикрепленных к стволу. Дамиана нигде не было.

Тогда она направилась вниз к долине по извилистой тропинке в надежде, что он не ушел слишком далеко. Для дальней прогулки сил у нее не было, поэтому она остановилась у первого поворота дороги, наблюдая за струящимся туманом, поднимавшимся от долины и застилавшим видимость вокруг. Если б ей обрести волшебную силу сизокрылой птицы, мерлина, чтоб рассеять туман, окутавший ее память!.. Но чудеса так просто не свершаются.

Натали брела с тяжелым сердцем, не предвкушая радости от встречи с Дамианом. Но и уехать без объяснений она не могла. Она должна не только объясниться, но и принести извинения. Не зная всей правды, нельзя обижать человека, отказываясь от того, что он предлагает от всей души.

Дамиан сидел на садовой скамье за третьим поворотом тропинки. Он не любовался окрестностью, а сидел ссутулясь, опершись локтями на колени. Погруженный в свои мысли, он не слышал, как она подошла. Весь облик его выражал непомерную усталость.

Сердце Натали болезненно сжалось. Наверное, она переборщила со своими претензиями к нему. Не глупо ли колебаться, когда такой человек, как Дамиан, предлагает руку и сердце? Не потеряет ли она все из-за выдуманных сомнений?

– Дамиан...

Он вздрогнул и обернулся: видно, не ожидал увидеть ее здесь или вообще уже ничего не ожидал. Поднявшись со скамьи, Дамиан, вероятно, приготовился к самому худшему. Ей бы надо было уверить его, что она сожалеет о случившемся. Если б только можно было повернуть время вспять... к той обретенной ею после болезни свободе чувств, лишенной нелегкого груза прошлого.

– Прости меня, я... была такой грубой, – пробормотала она, не надеясь, что он ее поймет.

– Это должно было случиться, Натали, – просто сказал он. – Я знал, что так будет, но я не могу с этим смириться. – Он поймал ее взгляд. – Ты решила остаться здесь или уехать?

Дамиан даже не пытается ее удержать, а хочет лишь знать, что она решила.

– Дамиан, я очень к тебе привязана...

Он глубоко вздохнул.

– Похоже на увертюру к следующим словам: «Давай останемся добрыми друзьями».

Натали вспыхнула.

– Я не могу повторить ошибку, которую допустила, выйдя замуж за Бретта.

– А твоя интуиция тебе ни о чем не говорит? – произнес он, сверкая глазами.

– Моя интуиция привела меня к замужеству с Бреттом! – воскликнула она протестующе. – Мне нужно время, чтобы все осмыслить.

– Но все было так прекрасно, пока не вмешались дурные воспоминания. – Он протянул к ней руки. – Перестань копаться в своих мыслях, отдайся своим чувствам, иди ко мне.

– Я не могу, еще рано... Прошу тебя... – Она отступила назад, поборов веление сердца. – Дамиан, я прошу тебя подождать.

– Подождать! – Его лицо исказилось страданием. Он пытался сдержать свои чувства, но они прорвались наружу: – Сколько еще ждать, Натали? Какой теперь срок ты назначаешь? Пока ты не попадешь в следующую аварию? Ждать всю жизнь?

– Пока я не поверю тебе.

Дамиан замолчал, запрокинув назад голову, словно она нанесла ему удар по челюсти. Затем он перевел взгляд на струившийся туман.

– Два сапога пара, – пробормотал он. – Ты, наверное, до самой смерти будешь меня сравнивать с Бреттом.

Натали нечего было ответить: вполне возможно, что так оно и будет. У нее был неверный муж, а дружок помогал ему во всем, надеясь, что она рано или поздно бросит Бретта и достанется ему, Дамиану. Или она все это придумала потому, что была несчастна?

Ведь Дамиана близко никто не знает. Где бы найти человека, который сможет рассказать ей о нем все?

Ответ не заставил себя долго ждать.

Конечно же, его бывшая жена, Лин. Найти Лин Чандлер, которая сотрудничает с женским журналом, не представляет труда.

– Подожди еще месяц, мне необходимо время, чтобы прийти в себя. Обещаю, что тогда я дам тебе твердый ответ.