Текст книги "Ужас клана. Акт I"

«Есть вход в царство подземное, есть путь к казне душ, есть проход к самому брату Антарота. Лежит он под святыми землями, глубоко, там где нет знаний о свете дневном, там где врата Опонват смотрят наверх, и проглотят они всяк входящего. Задолго до того как человек усомнился впервые в вере своей, святые ангелы были одарены велики знаниями. И явился вещий сон Святому, где Гиллионы, сыны Гиланхолла, сказали что будет явлен ему секрет о существовании единственного в мире прохода к Вратам Опонват. И было сказано Святому что столь скрытая тайна была открыта ему, чтобы тот в очередь свою поведал ее всему миру, дабы те перестали плодить грех о неверии в Сигивилл.

Но вместо этого Святой совершил грех более тяжкий чем другие, погрешив в неверии в Сигивилл. Не стал он ведать тайну о Вратах Опонват людям, ибо мысли о злых умыслах его последователей тревожили Святого. Он сказал об это лишь своему сыну, а тот поведал историю ставшую мифом своим сыновьям. Но участь Святого была тяжела. Явились вновь ангела Апаллайф в сон Святого и сказали что грех совершил ты не послушав мудрость ангелов Апаллайф, но также заверили что Бэтрахон не посмеет за это бросить душу его в Даудэс. Нашла пристанище своё душа Святого среди сынов Гиланхолла, за мудрость что он показал при жизни.

Не миф однако существование Врат Опонват. Сие дверь в мир Сигивилл есть, и найдет ее лишь тот кто не забыл святыни былые и не побоится приблизиться к вверх смотрящим вратам без частицы Сигивилла.

Это был отрывок из переводов священных писаниях о Вратах Опонват. Но опять не ясно, легенда это, или же простая сказка? Речь идет о Второй Падшей Звезде или же просто втором Святом, кому было сказано где врата. Он промолчал, и поэтому врата остались не найденными. Этот отрывок еще больше давил на желание выбраться из города и найти Магниуса. И я решил, что довольно сидеть сложа руки. Быть может сейчас город покидать рано, мне пора сделать несколько решительных действий. Для этого я позвал Фари, ожидая его в большом молчаливом зале дворца греясь у камина.

В последнее время на парня свалилось много забот. На его плечах лежала ответственность за всю дворцовую стражу, он прекрасно все понимал и старался как можно лучше выполнять свои обязанности. На протяжении десяти лет, что он находится в моем подчинении я давно изменил к нему свое отношение, приравнивая его чуть ли к собственному сыну. Мне было трудно предлагать ему работу сопряженную с риском, но больше я никому не мог её доверить.

Он был, как и полагается, в амуниции. Его молодое лицо было уставшим, но он пытался это скрывать от меня, готовый выполнить любое мое поручение. Я вспомнил о его отношениях с моей младшей Алкимой, и мне стыдно, старому дураку, из-за того что ничего не замечаю за своими проблемами, когда счастье совсем рядом – наблюдать как двое людей любят друг друга. Я был готов и к их браку, будь время сейчас по спокойнее. Мне на ум пришла ужасная мысль что сделаю большую глупость и ошибку, давая Фари особое задание.

– Господин! – заставил обернуться меня Фари, я сразу же попросил его присесть.

– Фари, прошло уже три дня с момента как мы отрезали сами себя от внешнего мира, и как ты понимаешь нам необходимо знать что происходит снаружи. Ты готов выполнить особое поручение?

Юноша встал, с лица как рукой была снята усталость, и полон энтузиазма, он кивнул.

– Конечно господин! Что вам угодно?

– Мне нужен человек, который покинет город и разведает обстановку снаружи, не представляю никого кроме тебя, кто годился бы на это задание. Ты сделаешь это?

– Можете на меня положиться, я не подведу.

– Тогда давай обсудим детали. Сейчас сложи свои обязательства другому и иди отдыхать, завтра утром мы все обсудим.

Утро наступило быстро. Как назло. Я привык, что дни тянутся долго как земная жизнь. Мы были на улице, с другой стороны моего дворца, на безлюдном дворе, на чьи плиты падал слабый снег подгоняемый слабым ветром. Теплая одежда была как раз кстати в это утро, не давал замёрзнуть и горящий факел. Позади меня стоял Джаан и Амир а перед нами Фари, полностью экипирован в отличную амуницию, с наточенным ночью мечом и провизией сложенной в мешочек. Нужно было быть готовым ко всему.

– Ты понял Фари? Главное – исследуй ситуацию в целом, разузнай что предпринимает Зиро-Гул, но не упускай из внимания и Тэйрата, также возьми упор на Оракулов.

– Я понял, господин!

Мы стояли перед небольшими дверями из мощного дуба со стальной окантовкой и внушительного размера скважиной где уже торчал повёрнутый ключ. Это начало потайного прохода, чей выход располагается недалеко за стенами города. Фари придётся пройти по городским подземельям и канализациям, пробраться через пещеры и выйти наконец наружу. Не мне объяснять путь прохода, парень его знал, к тому же взял с собой карту на всякий случай.

– Ну, хорошо, – сказал я и подошел к Фари, положив руки на плечи, – береги себя – это главное! – в душе было опасение что с ним что-то случится, но их я откинул. Я хорошо знал Фари, и могу сказать что он не из тех, кто просто так сдается или же обрекает себя на смерть, – берегись слышишь, тебя целого ждет моя Алкима.

Он улыбнулся и слегка прильнул ко мне.

– Вы скажете ей о моей миссии?

– Нет, ей не зачем знать. Она и так слишком переживает.

Фари раскрыл двери, взял у меня факел, и исчез во тьме подземелий. Еще ночью после раздумий о его миссии, я хотел послать двоих, но утром Фари сам отказался от всего этого и настаивал на выполнении задания в одиночку. У него опыта в таких делах побольше, видимо играет роль единая личность. Помолившись про себя, я приказал закрыть проход и отправился во дворец, вернувшись к своим обязанностям. Амир, покинув дворец, обещал вернуться через некоторое время чтобы доложить обстановку в городе, я наконец смогу узнать чего ожидать на будущее.

Установленное время прошло быстро, как ни странно. Я проводил время за переводами «Правды Нибиру», глазами пробегая по страницам, как ко мне в покои вошла Алкима, облаченная в темные одеяния. На ее лице был пугливый и жалостливый вид.

– Что случилось дочь моя? – проникся я заботой, забыв о книге. Ответ уже напрашивался сам собой.

– Отец… до меня дошли слухи, что Фари ушел по важному заданию.

– Да, это так, – не стал я скрывать, – садись.

Она через силу заставила себя сесть на диван, а я сел рядом, взяв её нежные руки.

– Ты вся дрожишь, руки холодные. Ты заболела?

– Нет, вовсе нет, просто холодно, и я… ничего не понимаю. Догадываюсь лишь, что у нас всех большие проблемы. Боюсь, если быть честной.

– Не думай об этом Алкима, все проблемы, не забота таких людей как вы, а наша, лидеров и прочих стариков которые не могут брать простой контроль в руки.

– Значит, я угадала да? Всё так плохо как говорят?

– А что говорят?

– Что началась война.

– Алкима, не сочти за грубость, но я не хочу, чтобы ты впредь поднимала эту тему. Ты сама не своя, где та цветущая Алкима, что радовала отца своей улыбкой?

– Я волнуюсь за Фари, – призналась, наконец, дочь.

– Не нужно. Он, награжденный стимулом к возвращению, не допустит, чтобы с ним что-то случилось. Я смотрю, вы уже не скрываете чувства как раньше, ведь так?

Она смущенно кивнула.

– Любишь его? – вновь кивнула она.

– Он очень интересный, от него веет приятным теплом и заботой, мне хорошо рядом с ним, не так как было с Генри. Может потому что Фари всегда рядом? Стыдно прятать то, что я его действительно люблю, и хочу чтобы я уже перестала быть незамужней девой. Я бы наверное умерла со стыда если бы сёстры были уже замужем.

– Ну, твои сестры уже взрослые дамы, не нужно равняться на них. Твоя жизнь только начинается. Ни Фари, ни я, и ни кто другой не позволит допустить какого-либо риска всему твоему счастью.

– Я так рада, что все это, наконец, произошло, и смогла найти хорошего человека, который понравился и тебе.

– А кто говорил, что тот же Генри мне не нравился? Просто у меня были с ним холодные отношения.

Я продолжал греть ее руки, и позволил ей опустить голову на мое плечо. Она вздрагивала всякий раз, когда мое тепло переходило к ней. Именно в такие моменты я по настоящему забываю обо всем на свете, в голове остается только любовь, и ничего больше. К сожалению, такие моменты быстро обрываются… у дверей слышались тяжелые шаги, потом глухой стук в дверь.

– Господин, – раздался голос капитана Амира. Наверное мой дворец он в эти времена посещает чаще, чем что либо другое.

Дочь, которая почти что уснула под слабые стуки ледяного снега об окна, сорвалась с места и, извинившись за испуг, встала.

– Входи Амир, – тот зашел и низко поклонился, увидев мою дочь.

– Госпожа, – благородно выпало слово, когда он встал в сторону, пропуская Алкиму.

Секунду потратив на провожание девушки взглядом, он опомнился и закрыв за собой двери, подошел к длинному дивану, где я величественно восседал, приняв угрюмый вид.

– Ну, отчет готов?

– Да Господин, озвучить здесь или же…

– Говори уже, какова ситуация в городе… садись.

Я любезно усадил его рядом с собой.

– С того момента как ворота закрылись, количество недовольных граждан стало возрастать. Сразу скажу, что таких ровно половина населения. Для большинства людей, которые за городом дел не имеют, и вообще редко его покидают, эта новость не стала роковой. Основной состав недовольных это в первую очередь ваши люди Господин – Хранители, в их обязанности входят посещение различных городов. И даже не успокаивает то, что этот приказ сугубо ваша инициатива, ибо от их разъездов зависит и их гонорар… ну не мне вам объяснять Господин. Другая половина – ремесленники, ведущие активную торговлю с соседними городами и даже странами, они еще больше стали возмущаться в последние дни. Есть еще и свободные торговцы, но их в меньшинстве. Обычные же граждане недовольны по другому поводу, от них скрывают причину закрытия города, и поэтому легко ведутся на уговоры тех, кто хочет без аудиенции прийти к вам и настоять на объяснении всей ситуации. Мы уже взяли троих таких «бунтарей», они ютятся в наших башнях. Но Господин, чем дольше мы находимся взаперти, тем хуже становится положение, без преувеличений нам следует ждать бунта. Но его можно предотвратить, если ввести жесткие меры.

– Какие же? – вздохнул я.

– Полная военная диктатура. Пара казненных на главной площади подстрекателей и народ забудет про свои проблемы, – спокойно предложил капитан.

– Угрожать смертью? – округлились мои глаза, – Амир-Насса, опомнитесь, я не убийца, и не собираюсь становиться деспотом. Я недавно перешел грань, заперев в темницу человека, но дальше этого не пойдет.

– Казним тогда от моего имени, – разводил руками мужчина, не унимаясь.

– Успокойтесь! Этого не будет. Не смейте, слышите? Разве это не приведет к еще большим проблемам? Здесь одно из двух, либо они успокоятся, либо разозлятся до степени настоящего восстания.

– Так значит, вы не исключаете возможности убийства?

– Исключаю.

– Вам виднее Господин. Но извините за прямоту, без этого сложного будет контролировать народ.

– Неужели больше нет эффективных, кроме предложенным вами, мер?

– Есть – подстрекателей наказывать при всех, но не до смерти.

– Опять насилие? – сорвался я.

– Господин, а чего вы хотите? Я вам не свинопас, жалеющий зарезать свинью. Эффективные меры связаны со смертью и насилием, хотите вы этого или нет. Без этого не обойтись ни сейчас, ни тем более во время бунта.

Накричав на меня, Амир успокоился, сорвался с места и подошел к окну. Что до меня, то я почему-то даже не удивился этому, ожидая такой реакции. Пытался думать над всем, но вдруг Воин упал на колени передо мной.

– Простите господин, я не сдержался… простите меня…

– Нет-нет Амир, встань, – я его поднял и приказал убрать его раскаивающийся лик, – ты прав, как ни печально, ты прав. Я старый дурак привык, что у меня все всегда был сопряжено с благими деяниями. Я всегда страшился смерти других, и не хотел, чтобы по моей воле кому-то было больно. Хорошо, если как ты говоришь, правда, то можешь организовать наказания на площадях.

– Если вы не хотите, я не буду…

– Ты бы как поступил? Не смотря на мои слова…

– Ладно, я все сделаю.

– Хорошо, напишешь приказ от моего имени о том, что любая попытка собрать недовольных под общий флаг будет пресекаться в жесткой мере.

Амир ушел, получив мой приказ. А я был удивлен, что, несмотря на свой всегда спокойный, но очень вспыльчивый характер при плохом настроении, ни сказал ни слова Амиру и даже в душе ничего не дрогнуло от такой дерзости. Хотя может, нужно было на него накричать, чтобы он что-то понял, всю серьезность происходящего. Хотя… что за глупости, он наверное единственный, кто осознает всю серьезность, все осознают, кроме меня самого. Все мои действия говорят лишь об одном, я продолжаю показывать себя как слабого правителя не готового разрешать трудных ситуаций. Я хочу, но не могу сам себя исправить… неужели нет другого выхода? Но разве можно меня винить? Я Лидер Хранителей и не на моих плечах лежат проблемы о сохранении порядка, сам Тэйрат-Диес передал мне руководство, а я покорно принял. Он верит в меня, а я хочу ему помочь… это замкнутый круг. Неужели мне придется стать жестоким, дабы меня не свергли за слабость, тем самым я предам Тэйрата, и все скатиться в бездну. Нежелание оставаться у власти, а желание простого покоя и помощи, не дает мне возможности решить хоть что-то. И я проклинаю себя за это.

Весь собранный гнев был выплеснут мной, я смахнул весь стеклянный сервис с гладкой столешницы и вдобавок ударил ногой не разбившуюся вазу и припал к стене возле картин. Неожиданно в двери забежали две служанки с перепуганными лицами.

– Господин…

– Пошли вон! – мои слова словно дали им подзатыльники, от которых они немедленно исчезли из комнаты.

Как же я жалел, что вовремя не сложил все свои обязательства. Но сколько можно об этом жалеть?! И видят боги, я не хочу быть тем, кем положено стать. Но посмотрим. Я попытаюсь сдерживаться, до крайних случаев. Хотя уже чувствую, что во мне скапливается необъяснимое зло, не дай бог оно сойдет на ком-нибудь. Этого я не выдержу. Я должен держать все в своих руках!

Все знали о том, что город закрыт ради блага народа, но это не успокаивало население Аутрайнкарна, они продолжали настаивать на своем – желали знать причину. На следующий день стало намного спокойней, благодаря стараниям Амира, по чьим словам все увидели как зачинщиков мятежа против моего правления высекают кнутами посреди площади. Но успокоились немногие. Как я и боялся, увидевшие подобное истязание, еще больше разозлились, и воодушевленные своей независимостью, собираются для визита ко мне.

Еще одно утро, еще одного неспокойного дня. Холод немного ослабел, и можно было даже приоткрыть окна. После всех процедур я оделся в роскошную одежду и надел корону, в это время в покои зашел Джаан и пропустил слуг выходивших от меня.

– Господин, люди уже ждут, – он был взволнован как и я сам. Я решил сделать первый отчаянный шаг, сказать правду всем.

Мой тронный зал, где я восседаю на приеме людей, обычно был почти пустой: стража, я с приближенными, и люди пришедшие ко мне. Но сегодня, я открыл двери дворца, приказав разнести новость о собрании в моем дворе. И вот результат, теперь зал просто до отказа заполнен людьми, на балконах стояли в основном дворцовые жители вместе с придворными, внизу граждане, среди которых было не мало представителей разных кланов. Они все ожидали меня с явным нетерпением. За раздумьями, я не заметил, как был у входа в гигантский зал, где стоял неспокойный людской шум. Для предотвращения непредвиденного, у края лестницы что вела наверх ко мне, была выставлена стена из солдат.

Помощник Джаана, всегда незаметный Карл-Орэлл, увидел нас, идущих по коридору, и крикнул в зал:

– Тихо!

Джаан поспешил выйти.

– Обладатель третьего слова в совете Зиро, Лидер Клана Хранителей – Мор-Сул.

Хм, он забыл добавить «Мудрый и честный», себя таким я никогда не считал, но факт то, что именно сегодня Джаан первый раз в жизни не упомянул об этом. Он правильно сделал, не нужно лишних слов.

Я прошел в зал в полнейшей тишине. Взгляды сотен людей смотрели в мою сторону. Со спокойствием на лице, величественно сел на свой трон и бросил взгляд на толпу. Я не видел причины оттягивать процесс. Мой голос, набрав жёсткости и уверенности разрушил гробовую тишину.

– Жители Аутрайнкарна, уже нет смысла скрывать от всех вас скверные дела, творящиеся во всей Гикии. Но прежде чем я оглашу все обдуманное, я хочу сначала обратить взор на вас самих.

Все начали переглядываться в недоумении, а я продолжил.

– Вы восприняли мой указ о закрытии города как нечто необъяснимое, как крах всего на чем стоит наш свет, не понимая между тем, что таким образом я пытаюсь вас оградить от тех бед, что постигли нашу страну.

– Что произошло? – зазвучал голос из толпы.

– Мы хотим знать!

– Еще раз перебьете Мор-Сула, и вы пожалеете об этом! – крикнул в ответ Амир стоящий за троном, я остановил рукой его заступки.

– Вы узнаете лишь то, что вам будет достаточно, чтобы понять, не более. Я просто для начала хочу показать вам изменившееся отношение ко всем вам. Признаюсь, вы все меня разочаровали. Вы всегда называли меня благородным, добрым, мудрым… льстили, получается, как могли, а теперь же не поверили мне и кинулись с вопросами, вместо того чтобы дать мне спокойно работать над ситуацией. Откуда такое недоверие… откуда?

Спросив с оттенком отчаяния, я посеял задумчивое состояние у толпы. Воистину, я вспоминаю слова своего друга Тэйрата, о том что народ – это неуправляемая масса. Невозможно о чем-либо говорить, не представляя перед собой нечто не похожее на людей, это одно целое, нерушимое.

– Первое, что я вам скажу, что в ближайшее время город открыт не будет!

Эти слова произвели бурную реакцию, последовавшую за тишиной. На моих глазах, посреди толпы под фон невыносимых криков образовался разрыв, определив тем самым новых два лагеря несогласных.

– Мор-Сул прав, мы не поверили ему, хотя вспомните, когда он делал что-либо неправильно? Он всегда был хорошим Лидером, а мы просто взяли и подвели его, – сказал представитель правой стороны народа, увидевших во мне, наконец, того кого всегда видели. Он вышел вперед и обернулся в мою сторону, – господин я Зур-Айт, эти люди позади меня всегда в вас верили, но поддавались тлетворным слухам. Я готов встать на вашу сторону и следовать вашим приказам.

Высокий мужчина в плотной одежде Строителя взял под свое «Знамя» левую сторону зала, усердно кричащую на правую, собственно на тех кто был против меня, моего правления, и, как оказалось на первый взгляд, вообще против всего.

– Глупости, – возражал человек справа – Неужели вы не видите, что здесь что-то не так! Почему тогда Лидер скрывает причину закрытия города? Он нас обманывает… Слепцы! Он пытается установить жесткое правление, иначе он бы стал использовать насилие при всех, пытаясь тем самым удержать нас на месте.

Странно было ощущать себя в присутствии этого несогласного, который назвался Миором, фамилию скрыл, решив что для меня этого достаточно. Он не боялся меня, мало того, видел на троне настоящего самодура, не понимающего всей ситуации. Во мне все закипало, но я старался держать себя в руках, чтобы не приказать этого болтуна разрубить на куски.

– Вздор! – противники Миора не успокаивались.

Началась волна криков друг на друга, а я опустил голову смотря на все это. Я не думал, что появятся мои сторонники, а они были даже в большинстве. Устав от всего этого, я поднял руку Амиру.

– Тихо! – закричал Амир, и волна тишины быстро окутала приемный зал.

Я встал и начал медленно спускаться по лестнице, волоча мантию.

– Мне не нужны сторонники, и тем более мои противники. Я вас собрал здесь чтобы объединить в одно крепкое общество, потому что только сплотившись можно решить все проблемы. Вы обвиняете меня, а сами раздули здесь скандал, сами не зная с какой целью. Миор! Подойди ко мне.

Тот, кто яро меня возненавидел, оставил свой злобный взгляд и вскоре оказался подле меня, пройдя через солдатский заслон. Он смотрел на меня высоко подняв, голову ибо был не ступень ниже.

– Неужели ты думаешь что мне нужна диктатура? К слову, я собирался сложить все обязанности Лидера до начала всего этого, но я не мог отступить, и оставить вас в беде. Пусть мои нынешние действия не похожи на то, что принесет вам благо, но дальше, я надеюсь, вы все поймете, – Как я и думал, мой взгляд в глаза Миору, пришлись куда тяжелее чем выкрики возле толпы. Он сдался, и в конце концов, отошел в сторону. Я прошел еще ниже по лестнице и обратился к самому народу, – Теперь вы. Посмотрите на себя! Все вы. Не могу поверить, что жители Аутрайнкарна, самого культурного города, ведут себя как безмозглое стадо. Превратились в животных только потому, что вас обделили важной информацией и ограничили в свободе. Вы хотите знать, почему город закрыт? Хорошо я скажу вам: В тот день, когда Магниус вышел в народ, началась резня, которую я никогда не видел, свершилась давняя опаска, по вине Клана Оракулов началась настоящая бойня прямо перед Храмом Антарота, и были жертвы, много жертв. Именно в тот день я закрыл город, чтобы быть готовым отразить нападения, и не допустить волну слухов, которые вы могли неправильно истолковать. Несомненно, что все это уже разошлось по всей стране, и теперь представьте, что было бы, если бы я оставил город открытый, отправил бы вас на верную гибель. Я сам не знаю что сейчас творится за стенами города, мои люди как раз собирают информацию по этому поводу, но я знаю одно, что пока мы взаперти, мы еще в силах сдержать порядок в своем обществе. Я пытаюсь его сдержать, а вы – ткнул я пальцем, – а вы всячески этому препятствуете. Итак, жители славного города, вы хотите, чтобы врата открылись, и все зло вошло в наши стены? Хотите?

– Нет, – сразу же сказал зачинщик несогласных, – не хотим.

– Вы знали о том, что снаружи война, с самого начала знали. Когда ко мне пришли трое от имени народа и просили ответа, я дал им часть правды, но вы все равно не унимались.

– Один из них томится сейчас в вашей темнице.

– Ничего страшного, пускай еще потомится, будет знать, как клеветать на меня и осуждать мои действия.

Фактически я сказал лишь то, что и было известно благодаря волне слухов, но с моих уст это звучало убедительней и теперь несогласные и те, кто поддерживали меня, перешли в нейтралитет. Я вернулся на свой трон и сел, тяжело вздохнув.

– Я всегда старался заботиться о вас всех, не допустить, чтобы с моими людьми что-либо случилось, и сейчас я этого не допущу.

– А как же наказания по вашему приказу устроенные на главной площади? – протестовал кто-то из толпы.

– Считайте это каплей, упавшей с переполненной чаши терпения. Сейчас я призываю вас: возвращайтесь домой, начните жить как жили раньше, и дайте мне решать эту проблему, я не хочу идти на крайние меры, и заставлять армию успокаивать вас, но все зависит только от вашего решения. И чтобы я сейчас видел, кто меня понял, поднимите руки. Поднимите руки те, кто за то, чтобы забыть все наши распри, и соглашаться со всеми моими решениями без мятежей и прочих глупостей.

Как я и ожидал, подняли руки все, некоторые задержались, некоторые резко вздымали длани. Но явно было то, что все решили мне верить.

– Тогда решено! Возвращайтесь домой.

– А как же Граан? – вышел вперед парень, казавшийся мне знакомым.

– Кто это?

– Представитель народа, которого вы заперли в темнице.

– Амир отпустит его. А ты, – посмотрел я на друга пленного, – Иди.

Городской паралич растворился после того, как мои слова пронеслись по всему большому городу. Я был доволен результатом. Как бальзам на сердце пришлась новость от Амира, что люди успокоились, несогласных меньшинство, но они молчат, и весь город вернулся к работе, к обычному течению жизни. Я не понимал, почему же я сразу не сказал об этом всем, может потому что боялся, что люди сразу догадаются, что связанно что-то с Оракулами и их охватит безумие. Может сейчас, я выразился очень плавно, что не позволило свершиться моим страхам.

Представитель Клана, из-за которого началась недавняя резня, мой придворный Оракул, быстро настиг меня, когда после недолгой беседы с несколькими жителями по обыденным проблемам, застал по возвращению в покои.

– Что вы имели ввиду, когда обвиняли мой Клан? – возмущался Калисс-Гаан.

В моем городе церквей и храмов, а также последователей нашей веры, достаточно, чтобы один безумец вверг в такое же безумие себе подобных.

– Ничего, это просто прием действующий на народ, успокойся! – решив опустить подробности, я похлопал его по плечу и, увидев радостную доверчивую улыбку, прошел мимо.

Все казалось не так плохо. Теперь я мог спокойно взяться за другие проблемы. Ожидание Фари было главным для меня на данный момент, но так скоро я его не ждал, Амир перенял также все его обязанности и большее время находился во дворце. Я же вернулся к переводам святых писаний Нибиру, все с той же надежной, что эти знания пригодятся для мира в нашей стране. Как бы это глупо не звучало, но доказательству богов в нашей жизни я отдаю больше надежд, чем на решение проблем насилием.

Цепь моих длительных раздумий часто прерывались обыденными проблемами. Хоть я и прекратил преподавать даже Хайр-Кэту, у меня оставалось мало времени на изучение переводов. Окончательно пришлось забыть про них, когда в очередной день мы сидели за обеденным столом с семьей.

– В чем дело Нима? – спросил я, заметив как она с угрюмым видом тяжело вздыхала.

– Не могу просто так сидеть, зная, что люди гибнут там за городом. Мы сидим и ничего не делаем, – откинула она столовые приборы.

– Что ты такое говоришь? – вмешалась Арибет.

– И ты возомнила себя той, кто сможет что-либо сделать? – успокаивал свою пассию Фабо.

– Фабо, там же твои родные, наши родные, а ты отец согнал только нас всех сюда. Мне противно даже думать об этом.

– Я не Святой Сигиллас чтобы весь народ брать под свое крыло, – я говорил жестко, чтобы пресечь возмущения.

– Но нужно было что-то предпринять…

– Не смей…

– Ты даже ничего не предпринимаешь, заперся здесь в городе и ожидаешь чего-то.

– Молчать! – ударил я по столу, и винные бокалы опрокинулись все до одного, – не смей напрасно меня порочить! – все отшатнулись от испуг, а и воцарилась тишина, – не моя задача решать проблемы городов. Это работа Клана Воинов, уясни это раз и навсегда. Я Хранитель, но я взял под свой контроль свою родину и армию чтобы помочь Лидеру Воинов, у него сейчас море забот, одной из которых защитить ваших родных, и сидя здесь взаперти я оберегаю людей и беру часть работы у Тэйрата. Ему намного легче, когда наш Аутрайнкарн отпадает от нужды в защите. Я не ожидал от тебя такого Нима.

– Мор, пожалуйста успокойся, – потянулась ко мне Арибет.

– Как я могу успокоиться, когда вы специально желаете впасть в немилость? Недавнее собрание ничего вам не дало понять?

– Прости меня отец…

– Хватит! – Символический встав, я допил свой бокал, который чудом устоял от моего у дара и выкинул его в край комнаты в знак того что меня очень сильно задели, – вы знаете что временами я очень вспыльчивый человек. И такое отношение ко мне не прибавляет стимула к моей работе. Поймите что мне очень сложно, и ваши мировые зрения о благе человечества не успокаивают и так расшатанные нервы!

Вся вскипевшая ярость, которая сорвалась на дочери, успокоила меня, но злость не уходила. Покинув стол, меня все больше посещало наплевательское чувство. Я был сильно огорчен своей реакцией. Что бы то ни было, я даже не удосужился в последствии извинится перед Нимой, хотя чувствовал себя ужасно виноватым. Вместо нее пришел Фабо просивший за свою любовь прощение, сама моя дочь очень меня испугалась и поэтому не осмелилась появляться. Я просил передать свои извинения и думал что это вернет все в круги своя.

Но это было последней доброй волей. Мой образ как доброго и мудрого Лидера рушился на глазах. Когда-то искренние и уважительные поклоны, теперь сопровождаются трепещущими взглядами. А как же я сам? Я сам стараюсь не думать об этом, а надо, нужно определяться, наконец, со своим положением в нынешней ситуации. Вся надежда теперь оставалась на плечах Фари, он должен был принести все вести снаружи, и тогда я должен буду выйти из города с армией, чтобы протянуть вновь руку помощи своему другу Воину.

Приходило время отчаяния, когда опускались руки в преддверии понимания, что всё это только начало. Сам себе навязывал, что в случае плохих обстоятельств, мне придется взять меч, который был уготован когда то для службы в Клане Воинов. Он покоится, как и мои доспехи, в оружейном подвале дворца. Вот уже десять лет с момента их изготовления, томящиеся в ожидании, когда я надену их как в знак того, что пришло время вершить порядок не думами и словами, а тем чем всегда получалось наиболее эффективно. За свою жизнь я не раз вставал перед выбором, когда решалась жизнь человека, за мое служение Клану было две большие войны, не повлекшие за собой больших жертв, но многое изменивших в наших жизнях. И всякий раз я напоминал себе о своей клятве, которую дал за день до вступления в ряды Хранителей, в самом Храме Антарота у которого все началось, возле гигантской статуи. Я поклялся, что моя рука не причинит никому боль и уж тем более не отнимет жизнь. Я буду держать меч только для защиты, себя и своих родных. И вот здесь когда речь заходит о родных, я начинаю колебаться… удержусь ли я… разумеется нет.

Молясь каждый божий день, через каждый час, я просил всех богов о благополучии и хотя бы об одном знаке, как в предзнаменовании чего-либо. Но тишина, ни странных шепотов, ни странных знаков. Тишина со стороны богов меня пугает еще больше, заставляя думать, что они – жители Сигивилла забыли про нас вовсе, если они конечно существуют. Вопрос об их существовании с каждым днем овладевает моим сознанием. Я как маленький мальчик начинаю верить легендам, но по крайней мере у меня есть ценный источник знаний, благодаря которым смогу проверить подлинность всего этого. Пока безрезультатно, но и сдаваться рано, ибо до сих пор я вижу смысл в том, чтобы найти Магниуса и поговорить с ним. Я больше чем уверен, что он даст толчок, пусть он и не верит уже в Сигивилл.

Дни летели, как птица с плохой новостью. А Фари всё не было. Прошла уже неделя с момента его отбытия и меня посещали ужасные мысли. Я послал целую группу по его следам, с той же целью что была и у моего юного друга, но едва они покинули стены города, как вернулись вместе с ним. Эта новость достигла моих ушей, когда я опять же, сидел за переводам, и попивая разные напитки и предпочитая уже проводить трапезу в свои личных комнатах, нежели в обществе семьи, которая в последнее время не теряет возможности вновь и вновь вызывать мою злобу. Как будто специально.