Текст книги "Homeland. Игра Саула"

Сердце бешено колотилось в груди.

Мужчина достал пистолет и приставил его к голове Кэрри.

– Одна шальная мыслишка – и твои блядские мозги окажутся на полу. Ты обслужишь всех, – глянул на помощников, – и меня – первым.

Он уже достал восставший член из штанов.

– Прежде чем вы совершите самую большую в жизни ошибку, – заговорила Кэрри, – позвоните старшему офицеру. Загляните ко мне в сумочку: найдете там фотографию самого Абдель-Али Насера. Да посмотрите же, вы, идиот! – прокричала она по-арабски. – Посмотрите! Он глава «Мухабарата», и если узнает, что вы со мной сотворили, то лично вас убьет. Всех троих, кретины вы этакие! Или Абдулкадер Салих, глава ГУБ. Позвоните ему. Позвоните своему начальнику. Немедленно. Иначе совершите роковую ошибку. Проверьте сами! Убедитесь, что я не лгу. Найдите в сумочке паспорт, фотографию. Своими глазами на них посмотрите, придурки!

Двое быков больше не улыбались, а член у их шефа обвис. Главный посмотрел на помощников, и те переглянулись.

– Да врет она все, – сказал один по-арабски. Сказал, впрочем, неуверенно.

– Это легко проверить, – произнес другой. Он порылся у нее в сумочке и достал пистолет. Все трое посмотрели на Кэрри. Потом бык достал паспорт и фотографию Абдель-Али Насера в компании русского, которую Кэрри распечатала на принтере в посольстве.

– Это он? – спросил мужчина в костюме. – Насер?

Его помощники пожали плечами.

– Спросите у шефа, – предложила Кэрри. – Или у его шефа. Если я в ближайшее время не позвоню в посольство, то вы предстанете перед очень высокими людьми из сирийского правительства. Намного выше, чем ваш начальник и начальник вашего начальника. Уж поверьте. Ну что, хотите рискнуть?

– Молчи, шлюха, – ответил мужчина в костюме и схватил ее за волосы.

– Не дурите. Свяжитесь с начальством.

Шеф посмотрел на помощников.

– Я только проверить, – сказал он и отошел к столу, поднял трубку телефона.

Что ему говорили на том конце провода, Кэрри не слышала, однако мужчина в костюме повторял: «Na’am», «na’am», «na’am». (Да, да, да.)

Положив трубку, он отрывистым тоном велел помощникам снять с Кэрри наручники и позволить ей одеться.

Последовало еще два допроса – но в куда более приятных условиях, – причем люди, казалось, совсем не менялись и вопросы задавали одни и те же. Затем приехали агенты Насера и на седане «БМВ» увезли Кэрри в Блудан.

И вот, сидя за столиком с Абдель-Али Насером и глядя, как ползут удлиняющиеся тени гор по долине, Кэрри выложила перед собой фотографию: Насер и русский. Насер, разумеется, уже видел этот снимок, иначе встреча не состоялась бы.

– Как мы поступим? Сторгуемся? Может, бросить вас в казематы Адры, где мы выжмем из вас все, а после то, что от вас останется, вернем в ЦРУ – в обмен на что-нибудь очень или не очень нужное? Что такого важного в этой фотографии, которая, скорее всего, сфабрикована в «Фотошопе»?

Вот тут, предупреждал Саул, начинается самое трудное. Ступать придется по тонкому льду. «Выкладывай карты одну за одной, начни с того, что точно знаешь, потому как Насер для тебя – да и ты для него – лошадка темная».

– Начнем с того, что фотография настоящая, и мы оба это знаем, – сказала Кэрри. – Ее сделали у прибрежного ресторана на острове Бююкада.

– Можно узнать, кто источник?

– Что если это «Моссад»? Израильская разведка?

– Вы-то, надеюсь, не из «Моссада»? – спросил Насер, и на мгновение Кэрри снова увидела в его лице черты черепа. Странно. – Иначе я поступил бы единственным верным для меня способом, так, Энн? Кстати, мы оба знаем, что это не ваше имя, да? Если бы вас прислал «Моссад», дорогая Энн, то несмотря на вашу красоту и обаяние пришлось бы вас убить. – Он навел на нее воображаемый пистолет. – Я застрелил бы вас лично. Прямо сегодня.

– Вы не убили меня, значит, понимаете, что я не из «Моссада», – затаив дыхание, произнесла Кэрри. Постучав пальцем по фото, она попросила: – Расскажите об этом русском.

– С чего вы взяли, что он русский?

– А кто же он?

– Понятия не имею, даже отдаленно. Его имени – как и вашего, кстати, – не знаю. Но ведь это в порядке вещей для нас, шпионов. Правда… Энн? – Он улыбнулся, снова превратившись в мачо.

– Как думаете, откуда он?

– Восточная Европа, с этим вы, похоже, угадали. Откуда он именно – неизвестно.

– Кого он представлял?

– Главным образом, самого себя. Как и все мы, не так ли? – Насер взглянул на Кэрри. – Это так важно?

– Очень, – кивнула она.

Насер выдохнул длинную струю дыма – и тот, словно туман, повис в воздухе на фоне деревьев. Так или иначе, дальнейшие слова Насера должны были решить все.

– Мы с вами враги, – сказал он. – Сирию со всех сторон окружают могущественные недоброжелатели: Турция, Иордан, Израиль, американская армия в Ираке. Вы чего-то хотите от меня, именно от меня. Проделали такой опасный путь, лишь бы со мной встретиться. Избавились от «хвоста» ГУБ на улицах Дамаска… Гм-м, для того, кто ни разу прежде не бывал в нашем городе, это нечто. Так почему же? Почему этот человек так важен для вас?

– Важен он, – кивнула Кэрри, – и Абу Назир. – Опытный оперативник, она догадалась, что встреча Насера с русским в Стамбуле была неким образом связана с Абу Назиром и его убежищем в Сирии. – Странно, как вы позволили группировке Абу Назира, суннитам, укрыться на территории вашей страны…

– Вы, американцы! – отрезал Насер. – Погрязли в беспросветном невежестве и потому вечно ошибаетесь. Вы не слон в посудной лавке, вы – мамонт! Настолько велики, что крушите все вокруг себя, даже невольно. – Он постучал пальцем по столику. – Моя страна – Сирия. Вы считаете нас злодеями: меня, Асада – всех. Однако позвольте кое-что разъяснить, мисс Как-вас-там: это по большей части суннитская страна. Если сунниты придут к власти, даже в результате законных выборов – окажись мы настолько глупы, чтобы устроить их, – то все салафиты, все безумные джихадисты слетятся сюда как мотыльки на пламя свечи.

Что тогда станет с местными христианами? С курдами? Друзами? Ассирийцами? Палестинцами? С нами, алидами? И даже простыми суннитами, которые всего лишь не хотят жить в Средневековье, как варвары? Что, если экстремисты окончательно победят? Думаете, они напишут новую конституцию, как Бенджамин Франклин и Джордж Вашингтон? Это же Ближний Восток, они устроят здесь кровавую баню почище Холокоста.

Правда, на этом ничего не закончится, – продолжал Насер. – Террор суннитов распространится и на Ливан, Турцию и Европу, а затем – и на Америку, мисс. Трагедия 11 сентября покажется вам пустяком. Знаете почему? Сунниты завладеют оружием из нашего арсенала. Серьезным оружием. Это же «Аль-Каида». А вы, американцы, как дураки, наступите на те же грабли, что и в Афганистане и Ираке, даже не поняв, что натворили.

Он покачал головой.

– Думаю, – сказала Кэрри, – мы можем помочь друг другу. Мы просто обязаны.

– Зачем мне помогать вам? С чего мне вообще отпускать вас? Агента ЦРУ, который сговорился с женой предателя, следует сгноить в тюрьме. Чего вы хотите?

– Зачем вы дали убежище Абу Назиру?

– Убежища мы не давали. Просто закрыли глаза на присутствие Абу Назира. Точно так же, как закрыли глаза на присутствие двух «Блэкхоков» в нашем воздушном пространстве.

Он посмотрел прямо на Кэрри. Сирийцы, так их растак, все знали!

– Зачем вы игнорировали их?

– За тем, что в противном случае в городах Сирии начались бы ожесточенные бои между «Хезболлой» и «Аль-Каидой». В данный момент Абу Назиру больше интересен Ирак. Надеюсь, его там и убьют. Ваши же люди.

– Так он сейчас в Ираке?

Насер не ответил. Солнце опустилось достаточно низко, и он снял темные очки. Глаза у него были бледно-голубые, невыразительные. Кэрри поняла, почему он промолчал.

– Несчастен торговец на рынке, если он предлагает клиенту чай и маленькие подарки, а тот ничего не покупает, – сказала Кэрри.

– Ну, – улыбнулся Насер, – вы хотя бы не так глупы и необразованны. – Он жестом попросил стоявшего неподалеку официанта подать еще напиток. – Вам повторить?

– Да, только скажите, что «Маргарита» у них кисловата.

Она подождали, пока официант уйдет.

– Значит, Абу Назир вернулся в Ирак?

– Kos emek[12]12
  Твою мать (араб.).


[Закрыть], – выругался Насер. – Мне-то откуда знать? Он покинул Сирию, и шайтан с ним. Дальше он – ваша забота. Что предлагаете?

Саул предупреждал Кэрри: смотри, чтобы он не спутал теплое с мягким, не то сделка сорвется. В го такой ход называется «ко-угроза»: ты вынуждаешь противника отвечать определенным образом, иначе он потеряет куда больше, чем если поддастся тебе.

– Две тысячи пятый год, в Ливане погиб Рафик Харири, – сказала Кэрри. – Мы тогда идентифицировали двух оперативников «Хезболлы», ответственных за покушение: Мустафу Раби Бадреддина и Селима Гъаддари.

– Клевета, – прорычал Насер. – Американская пропаганда.

– Нет, у нас есть доказательства, железные доказательства.

– Неужели? – Насер бросил на Кэрри испепеляющий взгляд.

– Это не все. Есть связь между командой на устранение Харири, использованном при покушении гексогеном и одним из агентов «Мухабарата», который работал над убийством с двумя людьми, Бадреддином и Айяшем. Запишу его имя на бумаге, на случай если наш разговор прослушивают, – сказала Кэрри, доставая ручку и пачку клейких листочков для заметок.

Написав имя подозреваемого, она оторвала листочек и приклеила его к столику, так чтобы видел Насер.

Убийство Харири вызвало в Ливане такую волну негодования, что не унималась и по сей день. Трибунал ООН расследовал то дело, а главными подозреваемыми считались «Хезболла» и сирийское правительство. Если бы их вину доказали, то к Сирии применили бы серьезные международные санкции, возобновилась бы гражданская война.

Сохраняя бесстрастное выражение на лице, Насер скомкал листочек и спрятал его в карман.

– Что вы думаете с этим делать? – спросил он.

– Уже сделала: рассказала вам. За тем-то я и дала себя арестовать.

Официант принес напитки, и Кэрри пригубила «Маргариту», давая Насеру осознать, как изменилась расстановка сил и в какую ловушку заманил его Саул.

– Я ведь мог вас убить, – сказал Насер, глядя на Кэрри холодными голубыми глазами. О, в этом-то Кэрри ни мгновения не сомневалась. – Тело пропало бы без следа, а мы ничего не знали бы о вашей гибели. Люди пропадают постоянно, даже в Америке.

– Счет вы так не выравняете. Даже приблизительно. В ваше министерство иностранных дел уже, наверное, звонили, спрашивали обо мне. Не глупите. Мы еще можем друг другу помочь.

– Все это из-за одного человека? – спросил Насер, постучав по фотографии пальцем.

– Кто он такой?

– Сказано вам: не знаю. Спросите в «Моссаде», раз уж они запечатлели эту встречу.

– Уже спрашивали. Если бы они знали, я бы сюда не приехала. Так что, этот человек даже не представился?

– Он назвался Харояном, – чуть помедлив, ответил Насер. – Маркос Хароян. Косил под армянина. Но я-то сириец, меня не провести, я армянина сразу вижу.

– Кто он такой? На кого работает?

– Точно не скажу. Была мысль, что он представляет третью сторону, но какую – непонятно. Ясно одно: он действует не один.

– Как вы узнали?

– Он хороший курьер.

– Что доставляет?

– Что угодно. Он своего рода посредник, сводник.

– И вы согласились встретиться с ним в Стамбуле, тайно? Вот так, неожиданно? Кто за него поручился? – Тут до нее дошло. – Вы слышали о нем прежде, я угадала? Имени вы его не знали, не знали, на кого он работает, но слышали о самом посреднике. Где? От кого?

Насер как-то странно взглянул на нее.

– В чем дело? – спросила Кэрри.

– Разве сами не догадались? Ya Allah[13]13
  О Аллах (араб.).


[Закрыть], вы не знаете!

Насер подался ближе к ней. Заходящее солнце окрасило долину и дома в розовый и пурпурный. Зажглись огни в отеле, в округе и в домах. Вид получался просто волшебный. Сильно похолодало, и через минуту-другую Кэрри с Насером пришлось бы покинуть террасу, однако Кэрри не хотела нарушать волшебство момента. Ради этого она и рисковала всем. Чутье говорило: жди, потерпи еще чуть-чуть.

– Как насчет Международного трибунала ООН? – спросил наконец Насер.

– Мы передадим в суд имена агентов «Хезболлы» Бадреддина и Айяша, поскольку они напрямую участвовали в покушении.

– А имя, что вы написали на листочке?

Кэрри не ответила.

– Ага, шантаж, значит. Напрасно, мисс Агент ЦРУ. – Отвернувшись, он закурил сигарету.

– После ареста ваши люди – или шавки ГУБ – меня чуть не изнасиловали. Их было трое, – сказала Кэрри, глядя на огни в долине.

– Вы испугались?

– Да. – Кэрри снова посмотрела на Насера. – Испугалась.

– Любое правительство держит у себя на службе зверей. Беда в том, что они и ведут себя как звери, – сказал он, затягиваясь и выбрасывая сигарету, будто та пришлась ему не по вкусу.

– Так от кого вы узнали о русском? – повторила вопрос Кэрри.

– От вашего союзника. Английского дипломата, заподозренного в работе на МИ-6. Вы что, ребята, даже с союзниками не общаетесь?

– А вы иранцам все свои секреты раскрываете?

– Разумеется, нет. С друзьями дела иметь подчас опасней, чем с врагами, – заметил Насер, и они оба улыбнулись.

– Что произошло? – спросила Кэрри.

– Мы выдворили англичанина из Сирии. Точно так же, дорогая мисс Макгарви, мы, боюсь, поступим и с вами. Даю ровно сутки. – Встав из-за столика, Насер посмотрел на Кэрри. Лицо его снова сделалось похожим на череп. – Больше сюда не возвращайтесь, мисс. Вернетесь – и, даст бог, никуда уже не уедите. Не в этой, как говорят у нас, жизни.

Ибица, Испания

20 апреля 2009 года

Саул так устал, что уснул прямо в такси по пути из аэропорта до деревушки Рока-Льиса, недалеко от города Ибица. Водитель разбудил его, когда они подъехали к вилле – дому из бетона и стекла, что сиял белым на солнце. Окруженное забором из кованого железа, здание располагалось среди дорогих вилл и кондоминиумов, лепившихся к скале, с видом на море.

Калитка оказалась открыта, и Саул, не ожидавший этого, вошел во двор с мыслью: не совершает ли он ошибку. В последнее время эта мысль не покидала его.

Он только что прилетел на Ибицу из Багдада, где встречался с Перри Драйером, шефом багдадского отделения ЦРУ, Верджилом Маравичем, спецом по электронному наблюдению, которому Кэрри доверяла больше других, и подполковником Крисом Ларсоном, назначенным на время проведения «Железного грома» тайным офицером связи.

* * *

Был апрель, но уже к завтраку в Багдаде становилось жарко и душно. Встречу устроили в номере отеля «Рималь», в районе Эль-Каррада, что на восточном берегу реки Тигр.

Каждый участник встречи прибыл сам по себе, в разное время. Саул намеренно выбрал место подальше от «Зеленой зоны», в отеле, куда американские служащие и журналисты – даже фрилансеры, привыкшие к дешевому жилью, – совались редко. Всё – в угоду секретности.

Все понимали: «Железный гром» – не обычная операция, ее проводят обособленно от ЦРУ, так что с Лэнгли – никаких контактов.

– Вся связь – через меня и только через меня, – предупредил Саул. – Никто из ваших подчиненных и коллег ничего не должен знать. Чтобы никаких шу-шу в «Аль-Хамре».

Отель «Аль-Хамра» стал любимым питейным заведением американцев и европейцев с тех пор, как закрыли загородный клуб «Багдад» в «Зеленой зоне».

– Генерал Деметриос хочет знать насчет общей инструкции, какая у нее классификация? – спросил Ларсон.

– Операция официальная и совершенно секретная, – ответил Саул. Составляя общую инструкцию, они создавали видимость официальной военной операции, одновременно сохраняя суть в тайне.

– Но разве так… – начал было Ларсон. Он хотел спросить: если «крот» не узнает про общую инструкцию по «Железному грому», не навредит ли это цели?

– Нет, в том-то и соль, – перебил его Саул. То есть «крот» уже получил доступ к секретным разведданным.

– За последние два дня Багдад дважды бомбили, – напомнил Перри. – До́ма у нас верят, будто чертова война близится к завершению, но здесь, в Багдаде, «Армия Махди» затевает нечто масштабное. Если честно, Саул, я уже сомневаюсь, что мои отчеты доходят до администрации. Сомневаюсь, что президент читает их.

– Понимаю, – сказал Ларсон. – Генерал очень обеспокоен. Мы должны подписать чертово соглашение с иракцами. Нас загнали в угол. Есть хоть какая-нибудь зацепка? – спросил он у Саула.

Саул поскреб бороду и спросил в ответ:

– Знаете про Каннскую битву? Когда Ганнибал сражался с римлянами?

– Конечно, – произнес Ларсон, – это же классика военной истории. Мы проходили ее в Вест-Пойнте. Ганнибал открыл римлянам обманчиво слабый центр, позволил напасть, а когда враг угодил в ловушку, ударил по нему одновременно с двух флангов. Зажал римлян в клещи. Эта победа считается одним из величайших тактических маневров. А что?

– Именно так и поступим: ударим с двух флангов одновременно, по группировке Абу Назира, суннитам, и шиитам с иранцами.

– А мы – кто? – спросил Перри. – Компания в этой комнате – кто мы на схеме?

– Мы – тот самый обманчиво слабый центр, – улыбнулся Саул. В этот момент вдали раздался взрыв. Собравшиеся переглянулись.

Багдад, ничего не поделаешь.

* * *

Как и в Багдаде, на Ибице было жарко. Но то была жара иного рода: такая, на которой хорошо загорать, и после часа на солнце – чтобы не сгореть – нужно мазаться специальным кремом. Это была такая жара, на которой люди чаще вспоминают о прохладительных напитках и занимаются сексом, не дожидаясь ночи.

Саул, подходя к вилле, с тревогой думал: меч, которым он воспользуется на одном из флангов, имеет два лезвия.

Он нажал кнопку звонка – ни звука. Постучался – никто не вышел, не открыл. Тогда он толкнул дверь – и та отворилась. Саул вошел.

Мощеная прихожая вела в просторную комнату со стеклянными дверьми, открывающимися на тиковую террасу: кресла-релакс и необъятный бассейн, обрамленный пальмами, на краю скалы с захватывающим видом на Средиземное море и остров Форментера. На террасе стоял один-единственный человек, с полотенцем на бедрах. Он резко и в то же время плавно обернулся. Упал на колено и прицелился Саулу в грудь из «беретты» калибра девять миллиметров.

Дар Адал, эксперт ЦРУ по тайным операциям; из тех людей, о которых даже в Лэнгли говорить не принято.

– Господи, Саул! – воскликнул Дар. – Никогда ко мне не подкрадывайся. Убью ненароком! Из-за тебя сработала дюжина датчиков.

Это был жилистый смуглый мужчина, лысый, с козлиной бородкой и пристальным взглядом умных глаз.

Из дома с двух противоположных сторон выбежали два человека. Один – здоровенный как бык, накачанный, в джинсах и футболке. Второй – испанец, лет восемнадцати-девятнадцати, в шелковом банном халате. Он был исключительно красив (такие мальчики снимаются в рекламе туалетной воды).

Оба сжимали в руках автоматы «MP5».

Дар жестом отослал их прочь. Юноша держал автомат как банджо; он улыбнулся Саулу и ушел в дом. Качок держал оружие как профессиональный солдат; он взглянул на Саула подозрительно и лишь затем удалился.

– Сангрии не желаешь? – предложил Дар.

– Сангрии? Шутишь! Который час? Десять утра? Кофе давай.

Дар отошел к столику и нажал на кофеварке кнопку подогрева.

– Юношу зовут Антонио, ему двадцать, – не дожидаясь вопросов, сказал Дар. – И ради бога, молчи, Саул.

– Так я и не говорю ничего.

– И не надо. Ты даже рта не раскрыл, но я по взгляду понял: у тебя в душе проснулся маленький раввинчик, что пузырится цитатами из Талмуда о грехе содомии. Ты никогда не избавишься от иудейского ханжества, и Мире, народ которой придумал «Камасутру», следовало подумать об этом еще до замужества. – Дар присел на краешек кресла. – Как она, кстати?

Саул молча опустился в кресло напротив.

– Я же говорю, что она вышла за тебя, не подумав, – заключил Дар. – Такому в колледжах не учат. Ты который заканчивал? Гарвард?

– Вот ты сволочь. Сам знаешь, что я учился в Чикагском университете. И да, этому в колледжах не учат. Я бунтовал. Тогда девизом молодежи было: «Секс, рок-н-ролл и наркотики». Родители только раз меня навестили: даже в общагу не заглянули. Увидели башню Митчелла в кампусе и бежали, точно от дьявола, потому что башня напоминала английский кафедральный собор.

– Ты сирота, как и все мы, – произнес Дар, жестом указав на Антонио. Юноша вышел к ним в слаксах и футболке с принтом «Ниндзяго бойз». – Иначе как, думаешь, он попал к нам?

Антонио налил Саулу кофе, а Дару подал сангрию с долькой апельсина. Потом улыбнулся им обоим и вернулся в дом.

– А ты? – спросил Саул. – От чего ты бежишь? Маленький друзский мальчик, который все детство в горах Шуф не расставался с ружьем?

– Ты прав, – ответил Дар. – Я учился в школе Камаля Джумблата и вступил в Ливанское народное движение. Я знал, как минировать машины и вырывать людям ногти уже в том возрасте, когда американские дети еще только учатся писать слово «кошка». Организация освобождения палестины стала моим учителем. А еще марониты – когда поймали меня разок. Они меня такому научили, что до самой смерти не забуду, – сказал Дар, кладя «беретту» на колено. – Оглядись, Саул, – окинул он широким жестом виллу и море, – мы далеко от гор Ливан и Шуф. Зачем ты пришел?

– Нужно переговорить с глазу на глаз.

– Ну так говори, – пожал плечами Дар.

Саул покачал головой.

– Хочу убедиться, что меня не слышат и не записывают.

– Какие у тебя грязные мысли, Саул.

– Да ну? Ты сам назвал мня ханжой. Так где мы уединимся?

– У ханжей мысли самые грязные. Идем.

Не забыв «беретту», Дар позвал Гектора – качка с автоматом – и прошествовал в дом. Прихватил там футболку и спортивные шорты, оделся по пути во двор и вместе с Саулом сел в красную «ауди». Гектор, не расставаясь с автоматом, последовал за ними на «рейндж-ровере».

Они поехали извилистой дорогой через сердце Ибицы, меж зеленых после зимних дождей холмов. В боковое зеркало Саул видел идущий следом внедорожник Гектора.

– Я знал, что рано или поздно ЦРУ кого-нибудь пришлет, – признался Дар. – Моя ссылка не могла длиться вечно.

– Равалпинди[14]14
  Бывшая столица Пакистана.


[Закрыть], – произнес Саул. – Ты должен был обеспечить прикрытие. В тебе разочаровались.

Дорога сделала резкий поворот, и Саул заметил знак с надписью: «Пуэрто-де-Сан-Мигель, 10 км».

– Так бывает, когда имеешь дело с ордами людей и хаосом вроде революции, – напомнил Дар. – Случаются ошибки. Тебе ли не знать.

Как удар под дых. Тегеран, 1979-й. Четыре тела лежат аккуратным рядом на полу явки на проспекте Саиди, близ парка Меллат. У всех связаны руки за спиной; у всех дырка от пули в затылке. Санджар Хоотан, Талат Басари, Милад Расгари, Ферхат Афшар. Все – дело рук бывшего информатора и друга, Маджида Джавади.

Они проехали мимо придорожного памятника: кресты и цветы жертвам автокатастрофы. Такие в Испании встречались сплошь и рядом.

Саул перевел взгляд на Дара.

– Что ж, надеюсь, в этот раз все будет иначе.

Дар свернул на боковую дорожку и поехал мимо пика скалы. Даже отсюда было заметно море. Они миновали отель и остановились у знака: «Кова-де-Кан-Марка».

Ко входу в пещеру вела вырезанная в склоне горы лестница за ограждением. Внизу, в самой пещере посетителей ждала чудесная бухточка с песчаным пляжем и аквамариновой водой.

– Не бойся, спускаться не станем, – успокоил Саула Дар, указав на ступеньки. Покинув машину, они поднялись по каменистой тропке на вершину скалы.

Саул огляделся: вокруг не было ровным счетом никого, кроме Гектора, да и тот остался в машине, в сотне метров. Кругом было море, небо, под ногами – пещера. Шумел ветер. Безопаснее места для тайного разговора было не сыскать.

Саул и Дар переглянулись.

– Это операция повышенной секретности и важности, – сообщил Саул. – Цель – Ирак и Иран. Кодовое название «Железный гром». Руковожу операцией я, в отрыве от Лэнгли. О ней знают очень и очень немногие.

– Сукин ты сын, – ответил Дар. – У вас «крот» завелся.

Поразительно, как быстро он обо всем догадался. Впрочем, люди частенько забывали об этой черте Дара Адала: пользуясь его беспощадностью и эффективностью, никто не принимал в расчет, какой он сообразительный.

– Только без убийств, Дар. Нам нужна инфа, не трупы.

– А ты все тот же чистоплюй.

– Что, – улыбнулся Саул, – не соответствую стандартам военного ремесла по Камалю Джумблату?

– Сам знаешь, он взял меня к себе после того, как «Ливанская фаланга» изнасиловала и убила мою мать. Отец к тому времени уже несколько лет был мертв, погиб во время взрыва. – Дар грустно ухмыльнулся. – Сам старина Камаль. Он и его сын Валид. Я был одним из тех сирот, которых они воспитали. – Дар полюбовался игрой солнечных бликов на волнах. – Насчет моего образования ты, Саул, заблуждаешься: я успел проучиться год в Американском университете Бейрута, когда разразилась гражданская война и Камаль призвал меня на борьбу. Это было в семьдесят пятом. А ты где был тогда?

– В Африке, в Бурунди.

– Еще одна дырень.

– Там я встретил Миру.

Провинция Кирундо, Саул и Мира, оба работали с беженцами. Удивительное было время, даже несмотря на ночные перестрелки: в ночь, когда Саул первый раз остался наедине с Мирой у нее в палатке, он наконец ощутил себя по-настоящему живым. Она была из Индии, он – еврей из Индианы, существа с двух совершенно разных планет. И все же Мира…

Дар кивнул.

– Старина Камаль. Он перенял идеи коммунистов, цитировал Маркса, Ленина, Троцкого.

– Правда? Что, например?

– Чаще всего он повторял слова Троцкого: «Даже если война тебе не нужна, ты нужен войне».

Стамбул, Турция

19 апреля 2009 года

Французы расстарались: птифуры, слоеные пирожные, паштеты, сыры, шампанское, джаз из динамиков, видеоряд с видами Парижа, замков Луары, Прованса. Был даже мим, косивший под Марселя Марсо: он ходил между дипломатов, турецких чиновников и даже – заметила Кэрри – трех агентов турецкой разведки. Она прибыла в Стамбул в поисках таинственного русского, по наводке Абдель-Али Насера. Прием устроили в исключительно старом здании французского консульства на улице Истикляль, в двух кварталах от площади Таксим.

– Мим-лягушатник и моча в бокалах! – сказал Герри Ход, выливая шампанское в горшок с пальмой. – Французишки, мать их растак. Ненавижу!

Это был мужчина среднего возраста: мятый твидовый пиджак, торчащий сзади воротник рубашки (что выдавало в нем психа-одиночку) и давно уже не стриженная шевелюра. Он напоминал академика средней величины, что не может дождаться выхода на пенсию, хотя на деле был дипломатом, чья карьера давно скатилась в тартарары.

– Их черед устраивать ДБ, – заметила Салли Рамсли. – Мим, кстати, великолепен: глядя на него, конечно, блевать тянет, зато он молчит.

Это была женщина бальзаковского, как говорят французы, возраста, с длинными – длиннее, чем нужно – русыми волосами. Она еще не утратила фигуры, привлекательности, однако в общении с мужиками ей чаще приходилось самой становиться охотницей, нежели добычей.

Кэрри чувствовала себя хорошо, пожалуй, даже слишком. Клозапин она не принимала уже тридцать шесть часов, и это начинало сказываться. Кэрри и сама заметила, какой дерганой становится. Эх, сейчас бы хорошенько потрахаться. Желательно с Уарзером. Где его носит? Должно быть, он выполняет задание, для Саула. Стоило получить добро на рейд в Эль-Атибе, и все понеслось, закрутилось. Кэрри едва успела попрощаться.

Только Уарзер и пришел ее проводить, когда она улетала из Кэмп-Виктори на базу Дельта. Один поцелуй впопыхах, и вертолет поднял ее над Багдадом, над пальмами и рекой Тигр, а после понес над пустыней.

– Что еще за ДБ? – спросила Кэрри.

– Дипломатическое безумие, – ответила Салли. – Франция в этом месяце возглавляет ЕС, так что им предстоит отвергать все прошения со стороны Турции, одновременно заверяя, как мы ценим их вклад в межкультурную коммуникацию. И вместе с тем показывать: как многому туркам еще предстоит научиться у нас, высших европейцев. Это как целовать кого-нибудь, одновременно пиная его коленом в пах. Главное – не прекращать танца.

В этот момент к ним подошел грузный мужчина: костюм ручного пошива, редкие волосенки прикрывают плешь. Улыбнувшись, он помахал кому-то рукой.

– Что это вы двое ни с кем не общаетесь? – спросил он и, указав на Кэрри, произнес: – Это?..

– Простите, Саймон, – извинился Герри. – Мисс Энн Макгарви, это Саймон Данкан-Джонс, наш генконсул, глава посольства, домоправитель, КОБИ[15]15
  Кавалер ордена Британской империи.


[Закрыть], КОП[16]16
  Кавалер ордена Подвязки.


[Закрыть] и прочая, и прочая. – Покрутив в воздухе пальцем, он отвесил шутливый поклон. – Мистер Саймон Данкан-Джонс, это мисс Макгарви, из Госдепа США.

Взглянув на Герри, Данкан-Джонс попенял ему:

– Зачем нагонять туман? – Затем он обернулся к Кэрри. – Вы правда из Госдепа или ЦРУ прислало очередного шпика? Слышал, недавно вас вытурили из Дамаска. У вас, – указал он на нее и Герри, – есть нечто общее. Надеюсь, что это не безалаберность.

– Я в Стамбуле ненадолго, мистер Данкан-Джонс, – ответила Кэрри. – Так, сориентироваться.

– Тогда вот вам ориентировка: в стране кризис. Исламисты намерены пустить в расход генералов и атеистов вместе с «Эргенеконом»[17]17
  Тайная ультранационалистическая организация в Турции, состоящая из представителей вооруженных сил и органов безопасности.


[Закрыть]. Ходят слухи о переворотах и гражданской войне. Не хватало еще, чтобы наши американские кузены проспали здесь все, как и в Ираке.

– Не беспокойтесь, мистер Данкан-Джонс, – заверила его Кэрри, – с вами я точно спать не стану.

Герри и Салли сдавленно захихикали. Господи, неужели она это сказала? Должно быть, заскок начинается. Надо быстрее принять клозапин.

Данкан-Джонс сердито взглянул на подчиненных.

– Идите общаться, вы, двое, – произнес он и удалился.

– Он чей-то родственник, что получил эту должность? – спросила Кэрри, хватая бокал шампанского с подноса у проходившего мимо официанта.

– Родственные связи ему не нужны, – ответила Салли. – Спасибо рассаднику тунеядцев Итону, колледжу Святого Павла и оксбриджской банде. Старина Саймон Данкан-Джонс просто шел по предписанному ему пути. У вас, янки, демократы и республиканцы меряются письками, а у нас враждуют классы. Если не скажу, то вы и не узнаете, что я окончила Ланкастерский колледж со степенью бакалавра первой степени. Не то чтобы это имело значение… Шишки в Лондоне иногородние вузы даже не признают. Герри, дорогой, мы с Энн отлучимся в уборную.

Сказав это, она отвела Кэрри в сторонку.

– Ой-ой, – подразнил ее Герри, – я прямо тут разверну британский флаг и буду размахивать им, если хоть кому-то есть до вас дело.

Он взял с подноса у проходившего мимо официанта канапешку и принялся помахивать ею в воздухе.

Салли вывела Кэрри прочь из шумного холла и направилась по длинному коридору к Toilettes des dames[18]18
  Дамская комната.


[Закрыть].

В уборной достала бонг, заправила его черным комочком гашиша и закурила. Сделав глубокую затяжку, передала бонг Кэрри. Вставило моментально, стоило вдохнуть наркотический дым. Гашиш, шампанское, отсутствие клозапина… Никакой боли.

Кэрри улыбнулась своему отражению в зеркале. Красотка, в отличном платье – единственном любимом черном мини. Красавица Кэрри. Хотя нет, она – Энн. Ты что это, Кэрри, расслабилась? Забыла легенду? Когда-то давно на Ферме Саул наставлял их: «Легенда – это вам не временное прикрытие, это – вы». Кэрри отвернулась и, выудив из сумочки таблетку клозапина, проглотила ее, запила водой из-под крана.