Текст книги "Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды"

Глава 12. Встреча с Черчиллем

Бёрджесс делал неплохую карьеру в Би-би-си. В декабре 1937 года его заработок увеличился с 300 до 400 фунтов. В конце года Маконахи дал такую характеристику юному продюсеру: «Блестящие способности, широкий кругозор, начитанность, острое чувство юмора. Он – восхитительная компания. Выпустил несколько прекрасных программ. Может делать это, если по-настоящему заинтересуется. Попадая в неловкую ситуацию, испытывает неуверенность в себе. Испытывает природную неприязнь к рутинной работе и потому, бывает, упускает детали. Он это понимает, и в последнее время существенно выправился. Любит свою работу и, приобретя опыт, станет еще более ценным сотрудником»[281]281
  BBC Written Archives, L1/68/1, 12 January 1938.


[Закрыть].

На фоне развивающегося международного кризиса Бёрджесс считал, что в Би-би-си должен быть собственный дипломатический корреспондент с доступом в Форин Офис и кабинетом в главном офисном здании, с допуском к секретной информации и возможностью получения дипломатических телеграмм. Разумеется, на это место он выдвинул себя, но из идеи ничего не вышло. Тогда он решил влиять на события через своего наставника Гарольда Николсона[282]282
  CUL, Boyle Papers 9429/1G/278(i), David Graham to Boyle, 6 January 1979.


[Закрыть].

Гарольд Николсон был регулярным участником «Паст уик». В этой передаче ведущий последовательно рассказывал о событиях предыдущей недели. Он должен был выступить 5 сентября и рассказать о Судетском кризисе. Днем раньше президент Бенеш требования автономии немецкого меньшинства в стране. Джордж Барнс чувствовал, что сценарий Николсона, который пропагандировал поддержку Чехословакии вплоть до вступления в войну, а не уступку требованиям Гитлера, то есть политику, выгодную русским, прежде всего должен быть одобрен главой новостного отдела Форин Офис Рексом Липером. Обеспокоившись, что такая передача может оказаться провокационной в столь сложный момент в международных отношениях, Липер показал сценарий сэру Александру Кадогану, постоянному заместителю министра иностранных дел Великобритании, который предложил снять передачу с эфира. В конце концов был найден компромисс. Николсон согласился смягчить острые моменты, а Барнс при этом был готов прекратить программу, если он отойдет от согласованной линии[283]283
  Более полный рассказ см.: W.J. West, pp. 138–139.


[Закрыть].

19 сентября, в самый разгар Мюнхенского кризиса, Николсон записал в своем дневнике: «Я встретил Гая Бёрджесса, который с мрачной иронией отозвался о моей передаче. Тогда я пошел в «Кафе Роял», где встретился с Джеймсом Поупом-Хеннесси, который был вне себя из-за позора Англии»[284]284
  Nigel Nicolson letters and diaries 1930–1939, Collins, 1966, pp. 354–355.


[Закрыть]. Мнение Бёрджесса о необходимости противостоять Гитлеру было известно его наставнику. Он знал из собственных тайных поездок между Парижем и Лондоном, что британское правительство будет продолжать покатать Гитлеру и не собирается приходить на помощь Чехословакии. Это подтвердил Джон Кернкросс, укрепив подозрения русских в том, что Англия и Франция хотят заключить сделку и развязать Германии руки для нападения на Россию[285]285
  Nigel West, Crown Jewels, p. 209.


[Закрыть].

Только общественное мнение могло изменить позицию правительства, и Бёрджесс имел в своем арсенале мощное оружие – влиятельную политическую программу «Паст уик». Через несколько дней после того, как Николсону «заткнули рот», Бёрджесс написал ему: «Отныне и впредь, поскольку заседания парламента прекратились, единственными передачами, посвященными обстановке в мире, будут ваши, и я могу поддержать ваше желание (а оно у вас есть, я знаю) со всей серьезностью обсудить разные политические события прошедшей недели, то есть сделать именно то, что вы хотели сделать в беседе о Чехословакии. Надеюсь, мы встретимся в понедельник. Кстати, вы помните, что сказали мне относительно великой мирной речи Гитлера? Из одного или двух комментариев, дошедших до меня, это представляется зловеще возможным. Может даже дойти до требования созыва конференции союзников (без России) для выработки нового соглашения, которое заменит Версальский договор для всей Южной и Восточной Европы, а также колоний»[286]286
  W.J. West, p. 54.


[Закрыть].

Вероятность войны стала больше, когда Гитлер потребовал немедленной оккупации Германией немецких регионов Чехословакии. В лондонских парках стали рыть траншеи, людям раздавали противогазы. Советский Союз подтвердил свою приверженность договору о взаимопомощи с Чехословакией, и 23 сентября была проведена мобилизация. На следующий день последовала частичная мобилизация во Франции. 26 сентября Британия уведомила Германию, что, если произойдет вторжение в Чехословакию, Британия и Франция придут ей на помощь. На следующий день прошла мобилизация британского флота. Мир затаил дыхание. Чемберлен вылетел в Мюнхен на встречу с Гитлером. Двумя днями позже он вернулся, договорившись о мире[287]287
  Согласно Бёрджессу, «Пфейфер позвонил ему в Би-би-си в большом возбуждении, требуя передать немедленное сообщение его контактному лицу. Сообщение было следующего содержания: ему следовало сказать, что такая демонстрация силы может оказаться роковой для определенных планов, задуманных Даладье и Чемберленом, и что он должен немедленно встретиться с Чемберленом и потребовать от него отмены приказа о мобилизации флота. Также Пфейфер попросил Гая немедленно приехать в Париж, чтобы получить письмо, уточняющее сообщение. Он поехал в Париж и взял письмо. Однако на этот раз его не доставил». Driberg, p. 41.


[Закрыть].

Хотя Бёрджесс изначально не был заказчиком, он участвовал в подготовке одной из самых амбициозных серий передач Би-би-си того времени. «Средиземноморье» должно было стать многосерийной передачей, посвященной исторической важности Средиземного моря, с выпусками по четвергам с 20:30 до 21:00 с октября по декабрь. Такой формат «был выбран, чтобы проиллюстрировать хроническую опасность фашистской агрессии, которая являлась реальным фоном войн в Абиссинии и Испании»[288]288
  Ibid., p. 43.


[Закрыть]. Его ведущими планировались такие столпы, как Э.Х. Карр и Х. Сетон-Томпсон, Арнольд Тойнби и сэр Роналд Сторрз. В первой передаче 6 октября должен был выступить Уинстон Черчилль. В свете нарастающего кризиса Черчилль потребовал отменить вещание. Бёрджесс, встречавшийся с ним в обществе, позвонил ему, чтобы попробовать убедить его отменить свое решение. Черчилль пригласил его для обсуждения к себе[289]289
  Если верить одному из коллег Бёрджесса по Би-би-си, «Бёрджесс позвонил советскому послу Майскому и спросил, как он может помочь. Майский якобы ответил: «Иди к Черчиллю и призови его от имени молодежи Великобритании вмешаться». Бёрджесс не отразил это в докладных записках Би-би-си, но (предположительно, впервые) упомянул об этом за ужином в честь сэра Ричарда Маконахи. Это было осенью 1945 г.». CUL, 9429/ 1G/278(i), Graham to Boyle, 6 January 1979.


[Закрыть].

В субботу, 1 октября, Бёрджесс подъехал к загородному дому Черчилля в Чартвелле, в 20 милях к югу от Лондона, в открытом «Форде V8». О своей встрече с Черчиллем Бёрджесса рассказывал неоднократно – и всякий раз по-разному – своему биографу Тому Дрибергу. По одной версии, он встретил государственного деятеля в саду с совком, по другой – дворецкий проводил его в кабинет. Черчилль показал письмо Бенеша с просьбой о помощи и совете. «Какой совет я могу дать?» – задал он риторический вопрос Бёрджессу, на что молодой человек ответил: «Предложите ему ваше красноречие. Совершите поездку по стране. Произнесите речи. Разбудите людей. Пусть поймут, что поставлено на карту»[290]290
  См. http://www.city.ac.uk/cambridge-spies-the-guy-burgess-tape.


[Закрыть].

Возбужденный Черчилль сказал Бёрджессу, что хочет подарить ему книгу «в память об этой беседе, которая поддержала меня»[291]291
  Driberg, p. 46.


[Закрыть]. Это был сборник его последних речей «Пока Англия спала» (Arms and Covenant: While England Slept). На чистом листе в начале книги он написал: «Гаю Бёрджессу от Уинстона Черчилля, чтобы закрепить его замечательное настроение. Сентябрь 1938 г.». На словах он добавил, что, если начнется война и Гай принесет ему эту книгу, он вспомнит этот разговор и найдет для него работу»[292]292
  Эта книга была одной из самых дорогих для Бёрджесса вещей и была отослана ему в Москву. После его смерти она досталась Филби, но в конце концов оказалась, среди других вещей, на местной барахолке. Впоследствии ее приобрел Малколм Форбс за 2 тысячи фунтов на аукционе «Кристи». Daily Telegraph, 26 April 1997.


[Закрыть].

Встреча стала знаменательным событием в жизни Бёрджесса. Мужчины проговорили много часов. Их объединило общее несогласие с политикой потакания Гитлеру. Бёрджесс чувствовал, что политик, которого он уважал, отнесся к нему со всей серьезностью. Вечером на фирменной бумаге Аскот-Хилл он изложил Черчиллю собственный анализ ситуации.

«Дорогой мистер Черчилль,

я открыто занимаю другую позицию, но не могу не написать вам лично и не поблагодарить за оказанный мне прием и подаренную вами книгу. …Я должен в сложившейся ситуации, поскольку я стараюсь действовать как историк (я был историком в Кембридже), изложить то, что я чувствую на бумаге, и отправить письмо вам, человеку, который слушал меня с такой симпатией сегодня утром и от которого очень многое зависит. …Традиционная английская политика после Елизаветы, политика Мальборо, Питта, Эйра Кроу, Ванситтарта, была слепо отвергнута, чтобы удовлетворить тщеславие, упрямство и невежество одного человека, уже немолодого. Нам скажут, что он спас мир и за это можно заплатить любую цену. Это неправда. Он сделал войну неизбежной и проиграл ее».

Далее Бёрджесс перешел к приходу Гитлера к власти.

«Он однажды использовал силу – неудачно. Путч Гитлера-Людендорфа. Он не забыл сломанное плечо и страх фиаско. Гитлер использует силу только против страха, и в этом был прав до сегодняшнего дня, поскольку шансы были против него. Вскоре они могут обернуться против нас. Это простая истина текущего кризиса – он взял то, что, по его мнению, мог получить. …Что делать? Только у вас есть сила и авторитет, чтобы побудить всех потенциальных союзников к действию. …Гарантия новой чешской границы должна быть сделана абсолютной, и никакого огня. …Французы должны подтвердить франко-советский пакт, а Россию следует побудить к этому, обещав консультации с нами. …Уверен, вы не стали читать до этого места, но, если все же прочитали и пожелаете встретиться со мной снова, надеюсь, не сочтете за труд приказать секретарю, чтобы он черкнул мне об этом. Мое имя есть в лондонском телефонном справочнике или в справочнике Би-би-си. С пожеланиями всяческих успехов и благодарностью, Гай Бёрджесс»[293]293
  Churchill Archives, Char 2/350. Джон Грин сказал Эндрю Бойлу, что встреча с Черчиллем была во время войны, а не в период Мюнхенского кризиса. «Я уверен в этом, потому что сэр Ричард Маконахи сначала попросил меня поехать в Чартвелл (утром в субботу или воскресенье), но у меня этот день был уже занят. Бёрджесс внес некоторые дополнения в сценарий, остался на ланч, сыграл партию в теннис с юной Мэри Соамс (одетый в фланелевые штаны Уинстона), выпил и, вероятно, остался на ужин (шофер Би-би-си все это время ждал). Однако он признает, что могла быть и вторая встреча. CUL 9429/1G/283, Green to Boyle, 31 July 1980.


[Закрыть].

Во вторник Бёрджесс сообщил о встрече Барнсу в докладной записке.

«Мистер Черчилль пожаловался, что он всегда сталкивается с плохим отношением в политических вещательных программах и на Би-би-си ему затыкают рот. …Он также сообщил, что в будущем ему еще больше будут мешать говорить, поскольку работа Би-би-си, судя по всему, полностью перешла под контроль правительства. Я заверил его, что это не так, хотя в данный момент, в порядке любезности, мы позволяем Форин Офис просматривать сценарии политических программ».

Ниже Бёрджесс приписал: «Суть в том, что У.С. Ч., кажется, очень хочет говорить»[294]294
  BBC Written Archives, Talks: RCont 1, Winston Churchill 1926—39. ‘Part of Conversation with Mr Churchill on Saturday 1 October’, 4 October.


[Закрыть]. 23 ноября Гарольд Николсон записал в дневнике: «Иду в Реформ-клуб, чтобы поговорить с Гаем Бёрджессом, который в затруднении из-за Би-би-си. Он сказал, что технический рассказ адмирала Ричмонда о нашем стратегическом положении на Средиземном море (о котором было объявлено) снят с эфира после телефонного звонка Гораса Уилсона генеральному директору. Это привело его в негодование. Он хочет подать в отставку и опубликовать ее причины. Я убедил его не делать этого»[295]295
  Nicolson Diaries, Vol. 1, UK ed., pp. 354–355.


[Закрыть].

Второй раз за месяц Бёрджессу мешали! Крайне раздосадованный постоянным вмешательством правительства в радиовещание и цензурой, Бёрджесс написал прошение об отставке, которому Маконахи не слишком обрадовался. «…Он может отлично работать, но его успехи скачкообразны. Он сам признает, что непоследователен и забывчив. Я рекомендую принять его отставку, понимая, что в этом случае требуется уведомление за месяц»[296]296
  BBC Written Archives, L1/68/1, Maconachie to DSA, 13 December 1938.


[Закрыть].

Но порыв Бёрджесса был вызван не только уязвленным самолюбием. Он считал отставку делом принципа. В его личном деле 11 января – это был его последний день работы в корпорации – есть запись: «Ушел в отставку. Выполнять работу МИ-6 для военного министерства»[297]297
  Ibid., 1 January 1939.


[Закрыть].

Бёрджесс нашел работу в британской разведке – первым из кембриджских шпионов.

Глава 13. Отдел D

После аннексии Гитлером Австрии было создано несколько беспорядочных, частично дублирующих друг друга и подпольных организаций. Одна из них – отдел D SIS (Секретной разведывательной службы) – начал работать в апреле 1938 года, «чтобы обеспечить линии связи для негласной антинацистской пропаганды в нейтральных странах, а также координации и объединения усилий разных антинацистских организаций, тогда работавших в Европе»[298]298
  Internal history, Section D, p. 6, TNA, HS 7/3.


[Закрыть]. Его роль – организация и оснащение ячеек сопротивления, поддержка антинацистских групп, саботаж, тайные операции и подпольная пропаганда. На самом деле он уже «организовал тайную пропаганду во время Мюнхенского кризиса»[299]299
  TNA, HS7/5.


[Закрыть].

Через Дэвида Футмена Бёрджесс познакомился с главой отдела – майором Лоренсом Грандом. Кембриджскому выпускнику Гранду было тридцать девять лет. Он был офицером инженерных войск и имел опыт тайных боевых действий в России, Ираке, Курдистане и Индии. Это был высокий красивый мужчина с густыми темными усами, всегда с красной гвоздикой в петлице отлично сшитого костюма, заядлый курильщик. Он всегда был полон идей и не замедлил составить план подпольных операций, от саботажа и беспорядков до пропаганды.

О деятельности Бёрджесса в течение двух следующих лет известно лишь в общих чертах. Он осуществлял связь между отделом D, министерством информации и пропагандистской организацией тайных операций, расположенной в Электра-Хаус на набережной Темзы. Это означало, по словам самого Бёрджесса, что он «занимался сразу множеством вещей» и никто толком не знал, кто его послал и чем именно он занят. Это также означало, что он имел доступ к строго конфиденциальной информации, касающейся подготовки к войне[300]300
  Driberg, p. 56.


[Закрыть].

Основным местом, где его опыт как продюсера радиовещательных программ был наиболее полезен, был Объединенный радиовещательный комитет (Joint Broadcasting Committee – JBC), созданный несколькими месяцами ранее Форин Офис. В нем понимали, что необходимо контрнаступление против Гитлера. Поскольку вещание прямо на Германию было запрещено в 1936 году Международной конвенцией об использовании радиовещания, необходима была тайная радиовещательная организация[301]301
  См.: Paper 82, Joint Broadcasting Committee, TNA, T 162/858.


[Закрыть].

МИ-6, работая с Джозефом Боллом и Джеральдом Уэлсли (позже 7-й герцог Веллингтон), уже организовали трансляцию речей Черчилля о мюнхенском кризисе по радио Люксембурга. Передавая главным образом развлекательную музыку, эта коммерческая организация была одной из самых популярных радиостанций Европы. Британское правительство заплатило за эфирное время через посредников. Теперь появилась возможность распространять позитивную информацию о Британии, ее образе жизни и ценностях[302]302
  См.: Wellesley’s 3 October 1938 memo ‘Special Broadcasting Arrangements, 27–30 September 1938’, Chamberlain papers, Add. 14, Birmingham University Library.


[Закрыть].

JBC был своего рода «филиалом» Би-би-си. Комитетом руководила Хильда Матесон, во время Первой мировой войны работавшая в МИ-5, а в 1926–1932 годах – в Би-би-си. Ей помогал Иса Морли, также имевший опыт работы в Би-би-си. Бёрджесс был номером третьим и представлял интересы отдела D. В марте 1939 года к ним присоединился Гарольд Николсон. Открытые программы свободно передавались в нейтральные и дружественные страны на языке этих стран по телефону, на дисках или, иногда, в виде сценария. Большое внимание уделялось британским пропагандистским программам в американских сетях[303]303
  Driberg, p. 56. В июле 1939 г. JBC переехал на Честер-сквер, в дом номер 71, TNA, FO395/666.


[Закрыть].

Тайная деятельность, в которой по большей части участвовал Бёрджесс, заключалась в производстве программ для распространения во вражеских странах, велась совместно с Электра-Хаус. Бёрджесс отвечал за разные программы, которые записывались на шеллаковые диски и тайно провозились в дипломатическом багаже или агентами в Швецию, Лихтенштейн и Германию и передавались как часть местного вещания немецких станций.

Один из аспектов деятельности Бёрджесса – создание антигитлеровских пропагандистских радиопрограмм с использованием подпольных передатчиков с радиостанций Люксембурга и Лихтенштейна, которые потом направлялись в Германию. Работа была похожа на все то, чем он занимался на Би-би-си, – подготовка сценариев и запись передачи, дающей картину жизни в Британии. Персоналу JBC было разрешено пользоваться студиями Би-би-си и оборудованием коммерческих фирм, таких как Дж. Уолтер Томпсон. Имелись также мобильные записывающие устройства, которые можно было разобрать, уложить в пару чемоданов и перевезти на машине.

Хотя текст, как правило, готовили сотрудники JBC, его нередко читали видные эмигранты, такие как писатель Томас Манн, или известные актеры, к примеру Конрад Фейдт – будущая звезда фильма «Касабланка». Среди тех, кого Бёрджесс уговорил принять участие в передаче, были Джон Десмонд Бернал, выступивший на тему «Британский вклад в науку», и президент Бенеш, теперь живший в Англии, – беседа с ним была записана 19 сентября 1939 года[304]304
  Сейчас утверждают, что Бенеш был советским агентом.


[Закрыть]. Благодаря своим многочисленным контактам, полученным благодаря работе на Коминтерн, Бёрджесс довольно быстро нашел места для передатчиков, и весной 1939 года радиостанции начали активное вещание.

Среди его коллег была писательница Элспет Хаксли, которая запомнила, как «Гай Бёрджесс уходил на ланч около 12:30, а возвращался, шатаясь и благоухая бренди, примерно в 15:30 или 16:00»[305]305
  Christine Nichols, Elspeth Huxley, Collins, 2002, p. 150. Другой коллегой была Блит Портильо, мать британского политика и тележурналиста Майкла Портильо.


[Закрыть]. Другой коллегой была Мура Будберг – до тех пор, пока МИ-5, державшая ее под наблюдением с 1920-х годов, не потребовала ее перевода. Будберг имела весьма экзотическое прошлое. Она была любовницей бывшего российского премьера Александра Керенского, Максима Горького и Герберта Уэллса, во время Первой мировой войны попавшего на Лубянку по обвинению в шпионаже на англичан. Возможно, его правильно подозревали в том, что он был русским агентом. Она стала близким другом Бёрджесса[306]306
  См. также: Budberg’s MI5 files, TNA, KV 2/979—981, и Deborah McDonald, Jeremy Dronfield, A Very Dangerous Woman: The Lives, Loves and Lies of Russia’s Most Seductive Spy, Oneworld, 2015.


[Закрыть].

Нам известно немногое о записях JBC, но представление о работе Бёрджесса в этот период можно получить из дневника Гарольда Николсона. 5 мая он записал, что «Бёрджесс хочет договориться с Женевой о передаче иностранных новостей со станции Л[иги] Н[аций] регулярно каждый час». 13 июня: «Он рассказал мне ужасные истории о своем детстве. В перерывах мы обсуждали иностранное вещание». 26 июля: «Ко мне зашел Гай Бёрджесс. Он очень хорошо организовывает вещание»[307]307
  Nicolson, Diary, Balliol.


[Закрыть].

Отдел D использовал ряд подставных организаций, таких как новостное агентство United Correspondents («Объединенные корреспонденты»), которые выпускали безобидные, но антинацистские статьи для опубликования в газетах по всему миру. Бёрджесс напрямую работал с писателями, к примеру со шведским журналистом Ойгеном Ленхофом и австрийской писательницей Бертой Цукеркандл-Шапс[308]308
  KV6/127, TNA.


[Закрыть].

По мере того как война становилась все более вероятной, создавались новые организации. Бёрджесс был переведен в министерство информации и стал офицером связи JBC с министерством, взявшим на себя большую часть обязанностей по осуществлению политической пропаганды в военное время[309]309
  24 August 1939, TNA, T162/858.


[Закрыть].

В марте 1939 года Британия и Франция согласились гарантировать суверенитет Польши, и двумя неделями позже советский министр иностранных дел предложил тройственный союз против нападения Германии. Все лето британские и французские дипломаты пытались согласовать условия с Советским Союзом. Бёрджесс оказался бесценным для русских, исправно информируя Москву о том, что британское правительство не доверяет Советскому Союзу и продолжает переговоры с Германией.

В июле Бёрджесс связался с Джоном Кернкроссом, перешедшим из Форин Офис в казначейство. Он сообщил, что работает на тайное британское агентство и установил контакт с рядом антинацистских немецких генералов, связанных с подпольной радиовещательной сетью. Ему необходима информация для них, касающаяся намерений Британии в отношении Польши, но по ряду личных и бюрократических причин он не может получить ее из Форин Офис. Возможно, Кернкросс сможет переговорить со своими бывшими коллегами, к примеру пригласив их на ланч. На расходы он предложил ему 20 фунтов. Кернкросс получил информацию и снабдил ее «личным описанием «источников», чтобы получатель записок мог составить мнение об их надежности». Он также приложил отчет о расходах, поскольку Бёрджесс подумал, что сможет потребовать соответствующую сумму у своих нанимателей. Это было ошибкой[310]310
  Enigma Spy, p. 75.


[Закрыть].

3 августа 1939 года Бёрджесс сообщил русским: британские начальники штабов считают, что «война между Британией и Германией может быть легко выиграна» и поэтому у правительства нет необходимости в заключении оборонительного пакта с Советским Союзом. Такая конфиденциальная информация усилила подозрения Сталина в том, что правительства Британии и Франции всерьез не заинтересованы в договоре и в интересах русских заключить пакт с Германией[311]311
  Deadly Illusions, p. 240.


[Закрыть]. Двумя днями позже Бёрджесс ужинал с майором Грандом, который в тот день встречался с членами военной миссии в России для обсуждения англосоветского соглашения о гарантии суверенитета Польши. Он был шокирован сообщением Гранда, что «они не имеют полномочий заключить соглашение и на самом деле получили приказ лишь затягивать переговоры»[312]312
  Driberg, p. 52.


[Закрыть].

Шарж Бёрджесса из итонского журнала «Мотли». 10 июля 1931 г.

Спустя три недели Бёрджесс написал, что, «судя по разговорам в правительственных департаментах, среди людей, видевших документы о ходе переговоров, сложилось мнение, что у нас никогда не было намерения заключить серьезный военный пакт с русскими»[313]313
  Письмо Бёрджесса, 28 August, Burgess file 83792, Vol. 1, p. 302, цит. в: Deadly Illusions, p. 240. См. также: Piadyshev, p. 189.


[Закрыть]. Последствия были важными. 23 августа Советский Союз и Германия подписал договор о ненападении сроком на десять лет, включивший секретный протокол о разделе Польши и Прибалтийских государств. Это потрясло британских коммунистов, свято веривших, что Советский Союз будет противостоять Гитлеру, и подорвало все, за что они боролись в течение последних шести лет.

Бёрджесс и Блант были в отпуске, и на юге Франции, по пути в Италию, Бёрджесс узнал потрясающую новость. Он, согласно воспоминаниям Бланта, получил телеграмму, потребовавшую его немедленного возвращения. «Гай сразу же уехал из Антиба, оставил машину в порту на канале, договорившись о ее отправке позже, и сел на пароход»[314]314
  Blunt, ADD, Ms 88902/1, pp. 37–40.


[Закрыть].

Энтони Блант вспоминал: «В течение дня [Бёрджесс] придумал полдюжины оправданий [для советско-германского пакта], причем его главный аргумент, как выяснилось, был правильным. По его мнению, русские совершили тактический маневр, чтобы выиграть время для перевооружения перед неизбежным германским нападением. Он, так же как и неоднократно раньше, говорил о том, что переговоры о заключении договора между Великобританией и Советским Союзом были блефом. …Правда это или нет, я не знаю, но Гай в это верил и, безусловно, сообщил свое мнение русскому куратору»[315]315
  Ibid.


[Закрыть].

Согласно одному из русских, группа организовала встречу в Лондоне с участием Филби. Они проанализировали пакт, рассмотрели все его статьи поочередно, оценивая возможные последствия. Дискуссия была спокойной, но бескомпромиссной. После длительной дискуссии они пришли к выводу, что пакт – всего лишь эпизод в революционном марше, что его последствия можно легко объяснить и что, в любом случае, это не повод для разрыва с Советским Союзом[316]316
  Modin, p. 82.


[Закрыть].

На следующий день Бёрджесс появился в квартире Горонви Риса на Эбери-стрит. «Он был взволнован и изнурен. Но я заметил еще одно, чего никогда не видел раньше. Он был испуган». Бёрджесс утверждал, что «после Мюнхена Советский Союз имел полное право позаботиться прежде всего о собственной безопасности и, если бы это не было сделано, преданными оказались бы интересы всего рабочего класса, и в Советском Союзе, и во всем мире». Однако Рис отметил, что его друг был задумчив и напряжен[317]317
  Rees, Chapter of Accidents, p. 149.


[Закрыть].

Бёрджесс спросил, что он хочет делать, и Рис ответил:

«– Я больше не хочу до конца моих дней иметь ничего общего с Коминтерном, и с тобой тоже, если ты действительно его агент.

– Лучшее, что можно сделать, – это забыть обо всем, – сказал он, – и никогда больше не упоминать об этом… как будто ничего не произошло.

– Я никогда больше не буду говорить об этом, – согласился я. – Хочу все забыть.

– Вот и хорошо, – с явным облегчением произнес он. – Я чувствую то же самое. А теперь давай пойдем выпьем»[318]318
  Ibid., p. 150.


[Закрыть].

Бёрджесс, чтобы Рис не предал ни его, ни Бланта, сделал вид, что тоже лишился иллюзий из-за пакта между нацистами и Советским Союзом, и отказался от работы на коммунистическую партию. Рис вроде бы успокоился, но на деле оказался бомбой с часовым механизмом.