Текст книги "Жажда страсти"

Глава одиннадцатая

Леди Элизабет теребила плед, лежавший на сиденье коляски графа Берлингема и создававший особый уют. Какой он милый. Ее трогала такая забота. Женщина не могла не обратить на это внимания. Ей также нравились приятельские отношения между ним и его грумом. Леди Элизабет и Билли поздоровались, как старые знакомые, когда они с графом вышли из дома. Худой парнишка в белоснежной тоге, казалось, боготворил своего хозяина, но был время от времени не прочь подшутить над ним.

– Сколько Билли служит у вас? – спросила она.

Бетси надеялась, что ее вопрос отвлечет графа хоть на время. Она не могла заставить себя пересказать ему фундаментальные обвинения мистера Пертуи в том, что граф Берлингем разорен, но в то же время ей очень хотелось узнать правду. А что, если мистер Пертуи не лгал? Это чудовищно. Она должна дать графу отставку, если у него нет ни гроша за душой. И где-то, как-то ей придется найти другого кандидата с деньгами.

– Месяцев восемь, – сказал Роб.

– Простите?

– Я сказал, около восьми месяцев, – повторил Роб. – Вы меня не слушаете, – он посмотрел в карие глаза, изучавшие его галстук. – Вас что-то беспокоит?

– Я… я должна рассказать вам о разговоре с вашим кузеном, – проговорила Бетс, продолжая теребить плед.

– Что, так плохо? – он ухмыльнулся. – Вы знаете, что я не одобрял этот план с самого начала. Вы узнали что-нибудь, или он все время говорил о том, какой я ужасный прохвост?

– Да… Нет… Я узнала…

Бетс тяжело вздохнула. Может быть, ей нужно рассказать об эпизоде в «Олмеке», а вопрос о состоянии графа или об отсутствии состояния оставить на потом.

– Да? Вы мне расскажете? – Роб положил руку на маленькую ручку, вцепившуюся в плед. – Это так ужасно, что вы не можете говорить об этом?

– О нет, вовсе нет! – просияла Бетс. – Мистер Пертуи сказал, что он был там и все видел, но, ваша светлость, в его, истории есть пробелы. Он…

– Не называйте меня «ваша светлость», – попросил граф. – Роб, будьте добры. Или Роберт. Пожалуйста, продолжайте.

Бетс улыбнулась.

– Тогда называйте меня Бетс, – сказала она. – Продолжим. Мистер Пертуи убежден, что вы были пьяны, но он рассказал, что вы вошли, не шатаясь и не спотыкаясь, затем вдруг рухнули прямо у ног миссис Драмонд-Барел.

Роб поморщился.

– Думаю, все знают, что я умею держаться на ногах, когда выпью.

– О? – Бетс упала духом. – Я этого не знала. Я думала… мой брат…

– А, славный Годфри? Он любит прикладываться к бутылке?

– Нет, нет, я имела в виду другого брата, Уильяма. Сводного брата, должна сказать. Я видела, как он… Не важно… Возможно, я и ошибаюсь, но готова поклясться, что когда мистер Пертуи вспоминал, что вы сказали миссис Драмонд-Барел, он сочинял на ходу! Никто, кроме него и миссис Драмонд-Барел, конечно, не мог ничего слышать. Я предлагаю спросить обо всем миссис Драмонд-Барел, если мне удастся ее увидеть.

– Но она же дьявол в юбке! И вы сделаете это для меня? – Роб сжал ее руку.

– Осторожно! – закричала Бетс. Роб забыл о своих лошадях, и те собирались проследовать мимо парка.

Роб убрал руку и направил лошадей в парк.

– Конечно, – сказал он. – Благодарю.

Что же ей теперь сделать, чтобы эта теплая, сильная рука снова легла на ее руку?

– Что еще он вам рассказал? – спросил Роб. – Ему верить нельзя, но мне любопытно узнать, как он представляет всю историю. Я слышал ее из третьих уст, но ни разу от кого-нибудь, кто бы слышал, как он ее рассказывает.

Роб снова положил свою руку на ее. Бетс чувствовала себя, как голодный человек, которому дали поесть и неожиданно отобрали еду, а потом вернули. Бетс вдруг стало тепло. И спокойно. И радостно. Она посмотрела на его руку: сильные длинные, пальцы легко держали ее руку. Другие джентльмены тоже иногда брали ее за руку, но это ей казалось просто бесцеремонным. Но не сегодня. Ей все больше нравился этот удивительный человек, слишком нравился, несмотря на его репутацию. Она не хотела думать о том, что у него нет ни гроша за душой, поэтому она решительно прогнала от себя мысли о его состоянии.

– Я стала особенно сомневаться, когда сказала, что мы с миссис Драмонд-Барел подруги, и мне показалось, что мистер Пертуи растерялся, – продолжала Бетс. – Словно он испугался, что я могу узнать от нее правду и она не совпадет с его историей. Вот почему мне хочется спросить ее, если мне удастся с ней поговорить.

– Вы? Вы и этот боевой конь – подруги? Кто бы мог подумать!

– Я сказала в шутку! Я ни словом не обменялась с этой дамой. Леди Сефтон, мамина приятельница, устраивала нам приглашения в «Олмек». Я уговорила маму встретиться с ней и попросить организовать нам приглашение на следующую среду. Я надеюсь, миссис Драмонд-Барел будет там. Мне кажется, так будет проще, чем у нее дома, ведь она может просто меня не принять. Вы не согласны?

Бетс смотрела на него с вызовом. От мысли, что ей придется забраться в логово дьявола, у нее внутри все дрожало, но она была настроена решительно.

– Как хотите, – произнес он и крепче сжал ее руку. Бетс с трудом удалось не ответить на его пожатие. – Я все еще потрясен тем, что вы намерены сделать это ради меня. Я бы сам к ней отправился, если бы не был убежден, что этот дьявол в юбке не прикажет вышвырнуть меня вон. Но вы… вас она не сможет не принять.

– Я попробую сначала поговорить с ней в «Олмеке», – наконец приняла решение Бетс. – А если мне не удастся, попробую нанести ей визит.

В этот ранний час парк был почти в полном их распоряжении. Несколько всадников, ехавших по дорожкам, не обращали на них никакого внимания. «Какой чудесный день для прогулки», – подумала Бетс и поделилась своей мыслью со спутником.

– Согласен, – улыбнулся он и затормозил. – Билли, мы немного прогуляемся. К Серпантину, миледи? – Он показал рукой на озеро, на котором два маленьких мальчика пускали свои лодочки под бдительным оком своих нянь.

Роб помог ей выйти, она взяла его под руку, и они не спеша направились к Серпантину. – А сейчас вы мне расскажете еще кое-что. – Роб остановился и, повернувшись к ней, взял ее руки в свои. – Почему вы так старательно избегали меня на балу у Доналдсонов? Я сделал что-нибудь дурное? Или вы не хотите, чтобы нас видели вместе? Следует ли нам встречаться в уединении вашего дома или в пустом парке по утрам? Думаю, я имею право знать.

Бетс увидела выражение обиды на его лице и отвернулась. Как ей объяснить, что она должна найти богатого жениха, или они с матерью окажутся в нищете? Да такое происходит на каждом шагу, но как это бессердечно. Кроме того, они с леди Стенбурн не собирались признаваться в том, что они на грани я нищеты, пока богатый жених не сделает предложения и пока не будет объявлено о предстоящем браке.

– Я… я не старалась вас избегать, – наконец, ответила она. – Так… так получилось.

Роб уронил ее левую руку и повернул ее лицо к себе.

– Посмотрите на меня. Вы знаете, что говорите неправду. Посмотрите мне в глаза и ответьте.

– Может быть… может быть, вы – очередной кандидат на отставку? – нерешительно сказала Бетс.

Роб прищурился.

– Тогда почему вы собираетесь встречаться ради меня с этим дьяволом в юбке? – спросил он. – Так не годится, леди Элизабет, то есть леди Бетс. Или вы действительно думаете, что я вел себя в «Олмеке» безобразно и хотите лишь получить этому подтверждение у миссис Драмонд-Барел, чтобы списать меня со счета?

– Нет! – взволнованная Бетс вырвала у Роба свою руку и закрыла лицо ладонями. – Это не так!

– Тогда?.. – Он хотел снова взять ее за руки, но она спрятала их за спиной.

– Вы не должны спрашивать! – закричала она. – Пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чем!

– Ага. Здесь какой-то дьявольский заговор. Не сомневаюсь, что мой прекрасный кузен своими льстивыми речами завоевал ваше расположение и решил сам за вами поухаживать.

Очень на него похоже. Я уверен, что он нашептал в ваши прелестные ушки столько скандальных историй обо мне, стараясь представить себя в ваших глазах рыцарем на белом коне. Но будьте уверены, что как только он завоюет ваше полное доверие и убедит вас в том, что я – дьявол во плоти, он промарширует с вами на руках передо мной… а потом сбежит от вас, как ошпаренный. Поверьте мне.

Бетс с удивлением смотрела на него. Он читает ее мысли.

– Я вам верю, – кивнула она. – Именно это он и пытается сделать.

– У меня много недостатков. Господи, даже слишком много, но я никогда не лгу даме. – Роб почувствовал острое чувство вины за то, что притворяется, что богат. Но разве он когда-нибудь говорил об этом? Убеждал кого-нибудь, что богат? Нет.

Он вообще никогда об этом не говорил.

– Могу я надеяться, что среди ваших недостатков нет увлечения часами? – спросила Бетс, теперь улыбаясь.

– Господи, спаси и сохрани! Что вас заставило так думать? То, что я рассматривал часы вашей матери?

– Вы заставили меня поволноваться, – призналась она. – Я уверена, вы знаете, что ваш кузен считает себя специалистом по часам. Он замучил нас… меня… до слез своими бесконечными разговорами о… как же это называется, о чеке, кажется. Это какая-то часть часов. – Роб расхохотался, и она оскорблено на него посмотрела. – Почему вы смеетесь?

– Чека, моя дорогая леди Элизабет, это то, что соединяет колесо с осью. Я с радостью покажу вам на своей коляске, когда вернемся, – снова рассмеялся он. – Я вижу, кузену Джорджу не удалось произвести того впечатления, на которое он рассчитывал.

– Да, не удалось, – согласилась Бетс и засмеялась. – Мы даже не дошли до Серпантина. Пойдем? – Она взяла Роба под руку, и они степенно направились к озеру.

Роб надеялся, что ему удалось установить какое-то взаимопонимание с леди Элизабет, но он был в затруднении и не знал, что ему делать дальше. Ему было ясно, что проклятый Джордж Пертуи, так же как и леди Стенбурн, делают все возможное, чтобы дискредитировать его в глазах Бетс, как будто его репутация и так не находится в плачевном состоянии. Когда они медленно возвращались в Найтсбридж-Терес, он молчал, погруженный в раздумья. Черт. Ему все больше нравится эта девушка, из нее получится жена, достойная восхищения. Лучше провести остаток жизни с ней, чем с какой-нибудь другой женщиной, которая может оказаться невыносимой. Его сердце радостно подпрыгнуло, когда он вспомнил, что она предложила встретиться с миссис Драмонд-Барел. Он повернулся к своей спутнице, улыбнулся и положил руку на ее руки.

– Поездка по парку и прогулка к Серпантину еще никогда не были для меня такими приятными, – произнес он. – Могу я надеяться, что вы в скором времени снова согласитесь поехать со мной на прогулку?

– Мне бы очень этого хотелось, – ответила она и попробовала высвободить свою руку, но передумала и покраснела.

Роб не подал виду, что заметил этот жест.

– Может быть, вам будет интересно поехать со мной в «Эстлиз». Парк – это прекрасно. Но может быть, вам хочется новых развлечений?

– О! «Эстлиз»! – улыбнулась Бетс, и глаза ее засияли.

Она, не задумываясь, крепко сжала его руку.

– Мне всегда так хотелось побывать там и посмотреть на скачки! Мама всегда говорила, что «Эстлиз» – не место для дам, и ни у кого из моих знакомых не хватило духу сводить меня туда. О, как мне хочется побывать в «Эстлиз»!

– Тогда вы там побываете, – сказал Роб. – Это абсолютно пристойное заведение, уверяю вас. Там бывает весь свет.

Конечно, знакомые будут вам наступать на пятки, но я не думаю, что это вас волнует.

– Совершенно не волнует, – сказала она. – Конечно, нет. – Она пожала его руку, и вдруг до нее дошло, что она делает. Как она может так развязно себя вести! Смутившись, она опустила глаза и увидела сильные пальцы, сжимавшие ее руку в тонкой кожаной перчатке. Она освободила свою руку и ухватилась за край, сиденья. Что он может подумать!

– Знаете, мне бы хотелось держать вашу руку в своей чаще, – тихо проговорил он.

За три сезона Бетс приобрела достаточный опыт в том, как вежливо дать понять джентльмену, что он не должен переступать черту. Она еще ни разу не испытывала желания поощрить подобное поведение. Она сидела, опустив глаза и пытаясь придумать подходящий ответ. «О», – наконец, произнесла она.

– Я вас напугал?

– Вы ведете себя развязно, сэр.

– Сэр? Мне казалось, мы уже это прошли. Меня зовут Роб.

– Роб, – прошептала Бетс. Она все еще не решалась на него взглянуть.

– Запомните, пожалуйста, – сказал он. Он снова взял вожжи обеими руками. – Когда у вас найдется время на «Эстлиз»?

– Я надеюсь, что мне удастся увидеться с миссис Драмонд-Барел в среду. Может быть, в четверг? К четвергу у меня, возможно, появятся новости для вас.

– Тогда четверг, – сказал он, когда они подъехали к дому. Он помог ей выйти и проводил до двери.

– Вы пообедаете с нами, правда? – спросила Бетс, открывая дверь.

– Конечно. Где ваша конюшня? Я велю Билли поставить туда лошадей. Как туда пройти? Повернуть за угол?

Бетс густо покраснела.

– У… у нас нет конюшни, – призналась она.

– Ни лошадей? Ни коляски? Как же вы добираетесь, если вам куда-нибудь нужно?

– Мы… мы нанимаем экипаж, – ответила она. – Нам не нужна коляска: магазины близко. Нам кажется излишней экстравагантностью держать коляску. Мне очень жаль, сэр, – она опустила голову.

– Не сэр, а Роб, – рассеянно напомнил он. – Есть ли здесь где-нибудь поблизости платные конюшни? Не будете ли вы так любезны объяснить Билли дорогу.

– Да, – пробормотала она. Они вернулись к коляске, и она объяснила Билли, как доехать до платных конюшен на соседней улице. Затем они отправились обедать.

Леди Стенбурн была с гостем вежлива, но холодна. Бетс, напуганная тем, что отсутствие конюшни может дать графу более ясное представление о состоянии их финансов, чем им с матерью этого хотелось, говорила мало. Роб старался вести светскую беседу со своими хозяйками и обнаружил, что это ему плохо удается. Бетс заметила, как часто он осматривал столовую. Он оценивает обстановку? Неужели видно, что они испытывают затруднения? Еда была обычной. Неуклюжая Молли подавала в чистом фартуке, возможно, благодаря миссис Акрайт. Штопка на камчатной скатерти почти незаметна. И все же Бетс не могла расслабиться.

Роб не стал задерживаться после обеда. Он держался сухо и официально, когда получил свою шляпу и откланялся.

– До четверга, – сказал он без улыбки и удалился.

Граф Берлингем испытывал странное чувство, пока ехал домой. Он был подавлен. У Фортескью нет конюшни. У них даже нет собственных лошадей, которых можно было бы держать в платной конюшне, у них не было собственной коляски. И, похоже, что у них только одна горничная, неумелая Молли. Хотя, наверное, есть еще кто-то на кухне. У Молли просто нет времени готовить и прислуживать одновременно.

Он вдруг вспомнил протершуюся обивку на стуле. Он вспомнил и еще кое-какие свидетельства. Он видел штопку на скатерти. Она была такой искусной, что он бы и не заметил, если бы не стал внимательно рассматривать столовую.

Он слышал, как застонала входная дверь, когда он уходил, значит, ее петли давно не смазывали. Так много всяких мелочей. Он все сильнее опасался, что обе дамы стараются изо всех сил поддерживать видимость несуществующего благополучия.

Как и он сам.

Граф Берлингем застонал громче, чем дверь Фортескью. Неужели это правда? Неужели он ухаживает за барышней ради ее состояния, а у той нет никакого состояния и в помине? Его вдруг поразила ужасная мысль. А что, если она, не дай Бог, тоже старается получить его только ради его состояния? Он пытался успокоиться, когда подъехал к своему дому и стал подниматься по лестнице, оставив Билли позаботиться о лошадях и коляске. Внутри он увидел Джорди, старательно полирующего перила лестницы.

– Брось все и принеси бренди в библиотеку, – приказал Роб.

– Сэр? Это немножко чересчур, – мы только что купили жидкость для полировки, если помните, и миссис Бекет попросила меня помочь, пока сама работает наверху. – Джорди продолжал протирать тряпкой гладкие дубовые перила.

– Ты служишь не у миссис Бекет, – сурово напомнил ему Роб. – Бренди. В библиотеку. Сейчас.

– Да, сэр. Сейчас, сэр, – Джорди оставил тряпку висеть на перилах и заковылял прочь.

Роб уронил шляпу на столик в холле, провел рукой по волосам и отправился в библиотеку, где и сидел, кипя от злости, пока не появился Джорди с бренди.

– Чуточку рано для бренди, позвольте вам заметить, – пожурил его Джорди.

– Не позволю, – сердито ответил ему хозяин. – У нас новая проблема. Без бренди не обойтись.

– И что же это, ваша светлость?

– Боюсь, что у леди Элизабет нет денег. Нет ни гроша за душой. Другими словами, состояние, за которым я гоняюсь, не существует. Как такое может быть, если всем известно, что ее отец был просто с головы до ног усыпан деньгами? Он не мог оставить ее без пенни в кармане. Но чем больше я наблюдаю за Фортескью, тем мне все яснее становится, что они считают каждый фартинг. Как такое может быть? Как ты думаешь, могли они все спустить с тех пор, как умер ее отец? Роб плеснул себе щедрую порцию и выпил все до капли.

Он, нахмурившись, посмотрел на Джорди.

– Когда покойный граф умер? – спросил Джорди.

– Думаю, лет пять или шесть назад.

– Они могли все потратить, – предположил Джорди. – Да, могли. Вы говорите, что у леди Элизабет это уже третий или четвертый сезон? На это, должно быть, нужно много денег. Почему бы вам не спросить Хейзлтона? Ведь он знает ее уже много лет?

– Наверное, – кивнул Роб и еще себе налил. – Может быть, я зайду к нему вечером, – он проглотил бренди и посмотрел на графин. – Мне понадобится еще. У нас есть бренди?

– О да, сэр. Теперь, когда у вас появились деньги, у нас много бренди.

– Принеси.

Роб не пошел к Хейзлтону. Когда Джорди пришел звать его на ужин, он нашел Роба тихонько похрапывающим в своем кресле. Когда его разбудили, он сопротивлялся и отчаянно отбивал все попытки поставить его на ноги. В результате Джорди отправился за Билли, и они, не без помощи миссис Бекет, доставили Роба наверх и уложили в постель. Джорди снял с него туфли, опустил полог, и они оставили Роба одного.

– Такого с ним не случалось уже давно, – вздохнув, сказала миссис Бекет, когда они втроем спускались по лестнице. – Я надеялась, он начал новую жизнь.

– Бедняга, – проговорил Джорди и нахмурился.

– Давайте сами поедим, – предложила миссис Бекет, – еды полно, да еще его светлость не ужинали.

Они по-братски разделили и съели суп из бычьих хвостов, телячью ногу, камбалу, овощи и всякие соления. Ничего не подозревающий Роб проспал восхитительную трапезу.

– Милорд, милорд? Проснитесь. Здесь ваш друг мистер Хейзлтон. Он может войти?

– Поди прочь, Джорди. Придешь завтра. Боже, что с моей головой? – Граф Берлингем открыл глаза и захрипел. Он обнаружил, что лежит, одетый, на своей кровати, его ноги запутались в пологе. Он снова закрыл глаза.

– Вы разучились пить, – произнес Джорди. – Может, мне сказать мистеру Хейзлтону… извините, сэр, он уже здесь. – Слуга отступил, чтобы пропустить выведенного из себя Тома Хейзлтона, на котором было новое пальто зеленого цвета.

– Боже мой, Роб, до чего ты докатился? – покачал головой Хейзлтон. – Где ты был вчера вечером? Гулял с молодыми повесами и меня не пригласил? Или ты начал пить в одиночку? Какой стыд! Джорди, что произошло?

– Хозяин чуточку переборщил, – пояснил Джорди.

– Я вижу. Принеси нам чаю, пожалуйста. И, наверное, тостов. Если наш прекрасный друг сможет все это проглотить. Я попытаюсь его поднять.

И с этими словами Хейзлтон грубо схватил Роба за плечи и тряс его до тех пор, пока тот не оказался в полусидящем или полулежащем положении. Когда Том на минутку отпустил его, Роб сполз на подушку и застонал.

– Джорди мне сказал, что ты собирался вчера вечером зайти ко мне. Ты передумал? Пошел в другое место и надрался? Чего тебе было нужно от меня?

– Чаю, – слабым голосом произнес Роб. – Где этот чертов Джорди с чаем?

– Сейчас придет. А пока сядь, пожалуйста, и расскажи мне, что все это значит.

– Боюсь, я угодил в свои собственные сети, – пробормотал Роб, заставив себя сесть и ставя босые ноги на пол. – Уф! Где эти чертовы тапочки?

– Да забудь про свои тапочки. Вот твои туфли, надень их. Я ничего не знаю про твои тапочки. Ты собираешься мне все рассказать? Угодил в собственные сети? Ха!

Миссис Бекет, должно быть, держала чай наготове, потому что появился Джорди с чашкой, из которой шел пар.

– Подержать вам чашку, ваша светлость? – спросил он. – Вы можете ее не удержать.

Роб выругался и взял у него чашку. Он сделал один глоток, понял, что чай не слишком горячий, и сделал еще несколько глотков. Его руки дрожали, несмотря на то, что он изо всех сил старался унять дрожь.

Он потер глаза и выпрямил спину.

– Могла ли леди Элизабет потерять свое состояние за пять или шесть лет? – спросил Роб.

– Ах, так это леди Элизабет, да?

– Я спрашиваю о ее состоянии, – поправил его Роб. Он раздраженно посмотрел на Джорди, который ждал, чтобы взять у него пустую чашку. – Еще чаю, ты, негодяй, и где-то…

– Да, ваша светлость, – сказал Джорди. – Сию минуту, сэр. – Он подождал, пока Роб допил чай, взял у него чашку и поспешил на кухню.

– Я обратил внимание на то, что леди Элизабет считает каждый пенни, – вздохнул Роб. – Нет конюшни. Обивка стульев в лохмотьях. Нет приличной прислуги. И другие признаки приближающейся нищеты, но и этого достаточно. А ведь известно, что ее отец, уважаемый граф, купался в роскоши. Был богат, как Крез. Где все это? Могла ее мать потратить все это на ее сезоны? Я не могу ухаживать за девушкой, у которой ни пенни за душой. Черт побери, а мне она так нравится. Ты что-нибудь знаешь?

Том в изумлении уставился на своего друга.

– Я ничего не знаю. Я тебя предупреждал! Тебе она в любом случае не нужна. Она замучит тебя до смерти своей опекой, помяни мои слова. Найди себе кого-нибудь другого. Да вокруг полно богатых невест, я уже устал тебе об этом повторять.

– И забыть о времени… и даже о деньгах, которые я на нее потратил?! Ни за что! Говорю тебе, я уже увяз. Я ей нравлюсь. Она готова встретиться лицом к лицу с миссис Дармоед ради меня. Ты слышишь? С миссис Драмонд-Барел! Я не помню, чтобы ты предложил мне что-нибудь подобное. – Роб почесал небритую щеку и посмотрел на друга.

– Может быть, она как-то разгневала своего отца и он лишил ее наследства, – предположил Том. – Если хочешь, я могу разнюхать что-нибудь… Мне кажется, что брат мужа моей старшей сестры имел какие-то дела со старым графом пару раз. Может быть, ему что-нибудь известно?

– Ты узнаешь? Где этот брат?

– В Гемпшире, но часто бывает в Лондоне.

– Очень хорошо. Узнай у него, пожалуйста. А что насчет Уинтерфилда? Ты его видел?

– А, все зря. Обедал с ним в клубе, все как положено, упомянул о тебе. «Этот мерзавец, – сказал он. – Слышал, ему пришлось, поджав хвост, убраться в Дорсет. Так ему и надо». Я спросил: «Ты его давно видел?», и он ответил: «Черт, нет, не видел его с дуэли, и видеть его не желаю». Я перевел разговор на другие темы и узнал, что он был в Шотландии, когда это случилось в «Олмеке». Я не очень высокого мнения об Уинтерфилде, но знаю, что он не лжец.

– Он женился на своей обожаемой Оливии?

– Он не женат. Это все, что я знаю.

Роб тяжело вздохнул.

– Все идет не так, – пожаловался он. – Где Джорди? Я хочу еще. Выпьешь чашечку, если Джорди когда-нибудь вообще появится?

Том оторвался от созерцания серых туч, проплывавших за окном.

– Нет, спасибо, – сказал он. – Мне нужно добраться до дому, пока дождь не начался. Ты знаешь, ведь у меня открытый экипаж. Возьми себя в руки, старина. На тебя жалко смотреть. Я приду, когда ты будешь себя лучше чувствовать. Съешь свой тост и положись на удачу.

Том встал, чтобы уйти.

– Удача? Ха! Да я ее не узнаю, если даже столкнусь с ней лицом к лицу.

– Ваш чай, сэр. – Джорди подошел с подносом к кровати, на которой все еще сидел Роб. – Свежий чай, сэр, и тост. Тост все еще теплый! Ешьте скорее, сэр, пока не остыл! – он протянул Робу салфетку.

Роб откусил тост. Теплый, со сливочным маслом и джемом из черной смородины… Ему стало лучше.