Текст книги "Все вейры Перна"

Глава 8

Девятнадцатый Оборот; нападение

«Если что, держи меня, Рут, ладно?» – сказал Джексом, осторожно перебрасывая правую ногу через шею дракона. Накануне, когда они с Пьемуром подстраховывали друг друга, справляться с невесомостью было легче. Тогда он уже приноровился двигаться медленно и осторожно, но сегодня, в неуклюжем скафандре, молодой лорд ощущал себя не очень уверенно. Особенно мешали тяжелые ботинки с магнитными подошвами. Вдруг он почувствовал, что тело его движется куда угодно, но только не вниз, и схватился за шею дракона. Рут поймал его лодыжку, и Джексом сразу пришел в нужное положение; ботинки надежно притягивали его к полу.

Он знал, что за ним наблюдают товарищи, и от души надеялся, что выглядит не таким беспомощным и неуклюжим, каким ощущает себя. Правда, Шарра не раз повторила ему, что накануне, сражаясь с невесомостью, он проявил себя молодцом. И вообще, мысль о том, что они с Пьемуром достойно выполнили задание, должна его успокаивать. Единственное, о чем Шарра жалела – что ей самой не довелось увидеть так покоривший их вид Перна с орбиты.

– Я никогда еще не замечала на лице Пьемура такого выражения. Даже Джейнсис была поражена.

– А какой вид был у меня?

– Ошеломленный, как и у Пьемура, – озорно усмехнувшись, ответила Джексому супруга. – Примерно так же ты выглядел, когда впервые увидел Джерола.

Сегодня Джексом знал, что он уже кое-как может управлять своим телом, – во всяком случае, пока ноги его прикреплены к палубе. Оторвав тяжелый ботинок от пола, он сделал шаг вперед. Рут приземлился на том, же месте, что и вчера, у самой двери лифта. Чтобы подойти к пульту управления, Джексому было достаточно лишь поднырнуть под шею дракона. Айвас уверял его, что пульт должен находиться в рабочем состоянии.

«Я подвинусь, чтоб тебе не мешать, – с готовностью сказал Рут. – Подобрав задние ноги, он двинулся назад, направляясь к окну. – Этот вид даже лучше, чем те, что открываются со Звездных камней Бендена и с высот Руата.» Не успел Джексом нажать пальцем на клавишу, как Рут, прилипнув носом к стеклу, уже снова любовался космическим пейзажем.

А Джексому никак не удавалось избавиться от ощущения, что он здесь незваный гость. Это чувство владело им и вчера, когда он ступал там, где когда-то ходили его предки, нажимал на клавиши, кнопки, рычаги, которых касались их руки. Может быть, отчасти причина крылась в том печальном поручении, которое выполнили они с Пьемуром, возвратив на Перн тело Саллах Телгар. Джексом надеялся что теперь, когда с этим покончено, он будет ощущать себя по-другому, но не тут-то было…

Хотя им с Пьемуром чудом удалось усесться за свои пульты и выполнить задания, Айвас так и не смог выяснить, почему двери грузового отсека остались открытыми. Сегодня, после краткого совещания с ним, Джексом получил новое задание: спуститься на грузовую палубу и попытаться использовать расположенный там пульт или ручное управление.

– Будем надеяться, что одна из этих двух систем работает, – сказал ему Айвас. – Иначе ситуация станет сложной.

– Почему?

– Тебе придется выходить в открытый космос, чтобы выяснить, что мешает дверям закрыться.

Джексом только охнул. Он достаточно насмотрелся учебных фильмов, чтобы с трепетом задать себе вопрос: хватит ли у него духа на прогулку в космосе?

Двери лифта распахнулись, и он вошел внутрь; створки сошлись за его спиной. Джексом сверился с чертежом, который сжимал в руке, хотя помнил его наизусть. Нажав кнопку с буквами ГР, что значило «Грузовой отсек», он заметил, сколько разных уровней обслуживает этот лифт. Хоть Айвас и уверял его, что солнечные батареи «Иокогамы» вырабатывают достаточно энергии для бесперебойной работы лифта, Джексом пережил несколько неприятных мгновений, прежде чем механизм, которым давно никто не пользовался, со скрипом пришел в действие.

– Лифт работает, – сообщил он Айвасу, стараясь говорить беззаботным тоном. – Я спускаюсь.

Ему было велено докладывать о каждом своем шаге. Джексом не отличался болтливостью, ему казалось нелепым говорить о таких простых действиях, пусть даже они выполняются в особых условиях. Но Айвас только повторил, что это обычное правило для того, кто работает в одиночку в незнакомом окружении.

– Продолжай, – велел он и теперь.

– Все в порядке, – повторил Джексом. – Еду вниз.

Ему казалось, будто спуск длился бесконечно – и в то же время он закончился очень быстро. Прозвучал сигнал тревоги, и на двери лифта вспыхнула красная надпись: ОПАСНОСТЬ: ВАКУУМ!

– Что дальше, Айвас?

– Нажми кнопку «ПОДКАЧКА» справа от надписи и подожди, пока не погаснет сигнал тревоги.

Джексом выполнил распоряжение и почти сразу же заметил, что его скафандр раздулся и стал менее подвижен. Едва он стал осваиваться с этой переменой, как раздался мелодичный звон, и дверь бесшумно открылась. Перед ним возникла сплошная чернота, на фоне которой выделялось еще более черное пятно, усеянное звездами. Не было даже успокаивающего вида родного Перна. Джексом не шелохнулся.

"Не волнуйся. Если ты вывалишься наружу, я тебя поймаю, " – подбодрил его Рут.

– Спустился в грузовой отсек, – с запозданием доложил Джексом. – Освещение недостаточное.

«И это еще слабо сказано!» – добавил он про себя.

– Протяни руку влево. Там у самой двери должна быть панель, прозвучал в его ушах голос Айваса, как всегда спокойный и уверенный. Только сейчас юноша заметил, что задержал дыхание, и с облегчением выдохнул.

"Будем надеяться, выключатель работает, " – подумал Джексом. Стараясь двигаться как можно осторожнее, он выполнил приказ Айваса, и с невыразимым облегчением увидел, как по всему периметру огромного грузового отсека вспыхнула цепочка огней. Правда, от этого тьма космоса стала казаться еще чернее, но даже с таким освещением юноша почувствовал себя более уверенно.

– Освещение включилось, – отрапортовал он. А для Рута добавил, изумленно озираясь: – «Знаешь, здесь даже просторнее, чем на Площадке Рождений Бендена!»

– Вдоль внутренней стены отсека идет поручень, – заметил Айвас. – Слева от тебя – осветительная панель, а прямо под ней – пульт.

– Вижу.

– Дело пойдет быстрее, если ты будешь двигаться, перехватывая руками поручень, – продолжал Айвас. – И к тому же безопаснее. Иначе ты быстро устанешь.

«Интересно, догадывается ли Айвас, как мне страшно?» – подумал Джексом. – Хотя откуда?" Набрав побольше воздуха, он приподнял правую ногу и, потянувшись вперед, ухватился за поручень. На ощупь он был гладкий и круглый и показался Джексому удивительно надежным для такого тонкого металлического стержня. – Я нашел его. Двигаюсь в указанном направлении, – сообщил он.

Крепко держась за поручень, юноша оторвал левую ногу и, перебирая руками принялся продвигаться вдоль стены, подтягивая невесомое тело.

– И как только мои предки ухитрялись таким манером грузить корабли?

– спросил он, не зная, что еще сказать.

– Во время погрузки твои предки работали в этом отсеке при половинной гравитации, тогда как на всем корабле поддерживалась нормальная сила тяжести.

– Неужели они и это умели делать? Просто поразительно, – учтиво ответил Джексом. Он был уже почти на полпути к пульту, теперь выпуклая стена отсека скрывала от него пугающий вид звездного неба. Как ему ни хотелось двигаться быстрее, он старался придерживаться выбранного темпа. Он чувствовал, как лоб его покрывается испариной, но вот включился крошечный вентилятор, вмонтированный в шлем, и мгновенно осушил влагу. Это новое чудо занимало воображение Джексома до тех пор, пока он, наконец, не добрался до освещенного пульта.

Включив его, Джексом увидел вспыхнувший ряд красных и оранжевых огоньков. Он пережил легкое потрясение, но быстро пришел в себя и принялся расшифровывать их показания. Несомненно, часть из них должна была гореть, указывая, что двери отсека открыты. С облегчением вздохнув, руатанский лорд припомнил все, чему учил Айвас, и набрал нужный код. Оранжевые огоньки стали гаснуть один за другим, на табло появились буквы: ДВУ. Джексом доложил Айвасу.

– Вот почему двери грузового отсека остались открыты. Они были поставлены на дистанционное временное управление, которое, скорее всего, вышло из строя. Теперь самый простой способ закрыть их – использовать ручной механизм, – сказал Айвас. – Он находится под терминалом. Сними стеклянную крышку и потяни за рычаг. Джексом ухватился за эту рукоятку. и рванул ее. Когда ничего не произошло, он рванул еще раз, посильнее. К счастью, он не выпустил рычаг; от этого рывка он взвился над полом, повиснув на вытянутой руке. В ушах раздался странный булькающий звук, и он не сразу понял, что слышит собственное напряженное дыхание. Джексом вполголоса выругался.

– Что случилось? – как всегда спокойно спросил Айвас.

Испуг Джексома сразу прошел.

– Это я так… от досады, – объяснил он.

– Опускайся на палубу – для этого достаточно нажать на рукоятку и очень медленно вытяни ноги вперед – велел Айвас.

Джексом послушался и с облегчением почувствовал, как ступни его снова твердо стоят на полу. Поглощенный преодолением последствий своей торопливости, он не сразу заметил, что освещение в отсеке изменилось. Потом краем глаза он уловил какое-то движение справа и медленно повернул голову: огромные двери грузового отсека плавно встали на место. На душе у него сразу стало спокойнее.

На пульте красные огоньки сменились зелеными, а тревожные оранжевые погасли.

– Операция завершена, – спокойно произнес Джексом, хотя его подмывало закричать и запрыгать от радости.

– На сегодня хватит. Возвращайся обратно – и назад, на базу.

* * *

Позже, когда Робинтон, Лайтол и Д'рам собрались около Айваса, тот сделал еще несколько интересных заявлений.

– Наша блуждающая планета на редкость капризна, – сказал он. – У меня было время изучить большую часть представленных Летописей, и даже самые неразборчивые удалось расшифровать. Алая Звезда двигается по весьма нестабильной траектории; по изученным мной данным период ее обращения варьировался от двухсот пятидесяти восьми до двухсот сорока лет. Время же пребывания вблизи Перна колебалось от сорока шести лет во Втором Прохождении до пятидесяти двух в Пятом и сорока восьми в Седьмом. Два интервала по четыреста лет каждый позволяют предположить, что орбита планеты не доходила до Оортова облака или что Алая Звезда по какой-то необъяснимой причине отклонилась от своей обычной траектории. Первая из этих двух гипотез более вероятна. Есть еще одна возможность, – судя по тону Айваса, третий вариант был наименее правдоподобен, – что блуждающая планета проходила через разреженные районы облака и не захватила вредоносных спор. Но, что важнее, судя по расчетам, полученным с «Иокогамы», текущее Прохождение будет на три года короче.

– Вот это отличная новость! – заметил Д'рам. – Значит, наши Летописи не совсем точны? Мы ориентировались на несколько другие цифры.

– Дело не в том, – ответил Айвас, – хотя сам метод обработки данных на вашей планете способствует появлению ошибок.

– Вот, значит, зачем был нужен Глаз-камень.. – задумчиво протянул Лайтол. – Даже если срок начала Прохождения был предсказан ошибочно, Вейры всегда знали, когда оно начнется на самом деле.

– Это точный метод определения истинного положения планеты, – причем, бесспорно, оригинальный, – подтвердил Айвас.

– Да-да, – торопливо подхватил Лайтол. – Ты уже рассказывал мне о Стоунхендже и Треугольниках эриданцев… Но есть ли еще какие-нибудь последствия этих неточностей?

– Информация все еще анализируется и уточняется. Но уже можно сказать, что она предвещает успех нашего плана.

– И можно известить об этом холды и цеха? – спросил Робинтон; в голосе его зазвенела надежда.

– Разумеется.

– Значит, нам сейчас предстоит решить, какие сведения можно обнародовать?

– Да.

– Так что еще мы можем сообщить людям?

– Все, что знаете сами.

Робинтон усмехнулся.

– Не густо!

– Зато впечатляюще, – парировал Айвас. – Обе экспедиции на «Иокогаму» прошли на редкость успешно. Можете еще сообщить, что в следующей вылазке примут участие четверо зеленых всадников. Для них очень важно побывать в рубке и продолжить работы, которые начали Джексом с Пьемуром. Во время пребывания на борту каждый будет выполнять свое задание.

– Зачем ты так настаивал, чтобы Джексом сегодня закрыл двери грузового отсека? – с любопытством осведомился Д'рам. – Ведь ты сам говорил, что еще некоторое время эта зона не будет использоваться.

– Нужно, чтобы кто-то получил навыки работы в невесомости и научился пользоваться скафандром. Джексом – самый способный из операторов, а Рут – самый отважный из драконов. Робинтон заметил, что Лайтол горделиво расправил плечи, услышав такую похвалу в адрес своего питомца.

– А ты учел тот факт, что он еще и лорд-правитель и, следовательно, может официально доложить другим лордам о своей экспедиции? – с довольным видом осведомился Робинтон.

– Это тоже сыграло свою роль при выборе, но гораздо важнее то, что он всадник и успешно освоил новые для себя навыки.

– И кто же будет следующим? – усмехнулся Робинтон.

– Теперь, когда Рут проложил путь, зеленые драконы могут смело последовать его примеру. Они отправятся парами: Миррим с Пат и Г'раннат с Сулатом. Они прекрасно дополняют друг друга по темпераменту и умению.

– Смотрю, ты очень ловко манипулируешь людьми, – рассмеялся Робинтон.

– Это не манипулирование, мастер Робинтон, а понимание характеров и возможностей тех, кто проходил у меня обучение.

– Грузовой отсек достаточно велик, чтобы туда могли поместиться даже бронзовые, – заметил Д'рам.

– Только после того, как там создастся достаточный запас воздуха, чтобы они могли дышать, – ответил Айвас. – Следующий шаг – восстановление кислородовыделяющих водорослей в гидропонных установках. Это поможет очистить воздух в используемых помещениях «Иокогамы». Телескоп нужно будет периодически настраивать. Уцелел один зонд, но пока неизвестно, действует он или нет. Тем не менее, он может нам пригодиться. Если же наладить его так и не удастся, можно будет послать бронзового всадника на драконе взять образцы вещества, составляющего Оортово облако.

– Что? – хором воскликнули изумленные слушатели.

– Колонистам не удалось получить экземпляр Нити в состоянии, предшествующем Падению, хоть они и предприняли не одну попытку. Его необходимо подвергнуть анализу, – непреклонно продолжал компьютер, заглушая протесты своих помощников, – воспользовавшись единственной уцелевшей на «Иокогаме» хирургической лабораторией, в которой есть гибернационная установка. Возможность получить результаты квалифицированного научного анализа образца Нити перевешивает любой риск. А судя по тому, что мне известно о способностях и уме бронзовых драконов и их всадников, риск будет сведен до минимума – конечно, если они будут иметь точные координаты для такого полета. Ну и, разумеется, прежде необходимо изготовить защитный костюм.

Трое слушателей с изумлением разглядывали появившееся на экране изображение.

– Нить в пассивной форме не опасна, – продолжал Айвас, как будто понимая, какое впечатление на людей произвели его планы. – Она начинает изменяться, лишь попав в благоприятную среду. До анализа ее можно без малейшего риска хранить в одной из гибернационных капсул корабля. Семь наиболее перспективных учеников биологической группы уже достаточно подготовлены к проведению такого исследования и лучшая из них – леди Шарра. Сохранилось довольно много оборудования для анализа замороженных животных тканей. Даже электронный микроскоп на своем месте в криогенной лаборатории, поэтому она – идеальное место для проведения данного эксперимента.

Голос Айваса звучал как всегда рассудительно, доводы его были как всегда логичны и обоснованны, но Робинтона инстинктивно отпугивала одна мысль о такой затее. Он не осмеливался поднять глаза, чтобы взглянуть на Д'рама с Лайтолом.

– Прежде, чем уничтожить врага, необходимо изучить его – как в целом, так и в отдельных проявлениях, – продолжал Айвас.

– Каким же образом мы сможем уничтожить Нити, если все, что ты рассказывал нам об Оортовом облаке, соответствует действительности? – вырвалось у Главного арфиста.

– Все, что я сообщил вам, – достоверные факты.

– Но ведь истина не ограничивается только фактами, – напомнил Лайтол.

– Давайте не будем отклоняться от темы нашего разговора, – сказал Робинтон, в упор глядя на Лайтола. Бывший всадник и Айвас могут вести философские дискуссии в другое время.

– Но есть нечто, способное изменить даже факты, – будто не слыша замечания Лайтола, продолжал Айвас. – Это – наш проект.

– Мне бы хотелось, – порывисто подавшись вперед, произнес Робинтон, – чтобы ты открыл нам весь план целиком.

– Позвольте мне, мастер Робинтон, прибегнуть к аналогии. Ведь вы не станете ожидать, что ваш новый ученик с первой же попытки прочитает партитуру прямо с листа? – Дождавшись утвердительного кивка арфиста, Айвас продолжал: – Не станете вы ждать и того, чтобы тот же ученик, как бы одарен он ни был, проявил высокий уровень мастерства, играя сложный музыкальный отрывок на незнакомом ему инструменте, не так ли? – Я понял твою мысль, – проговорил мастер Робинтон, поднимая руки в знак капитуляции.

– Тогда вас должны убедить и успокоить достигнутые успехи, те уроки, которые мы усвоили и поняли. Мы уже продвигаемся к конечной цели, но было бы неразумно – да и вредно – ошеломлять ваших отважных молодых людей, пока они не приобрели необходимые знания и опыт.

– Ты абсолютно прав, Айвас, – признал мастер Робинтон и покачал головой, признавая преждевременность своей просьбы.

– Какое значение для Перна и для нашего проекта будет иметь Конклав лордов-правителей? – спросил у него Айвас.

Робинтон невесело усмехнулся.

– Трудно сказать. Когда все лорды собираются вместе, даже мелкие несогласия способны вылиться в ожесточенные споры. Мы – Сибел, Лайтол, Д'рам и я – с полным основанием полагаем, что кто-то из недовольных или противников перемен может поднять вопрос о Посадочной площадке вообще и об этом проекте в частности. Мы сможем более точно судить о настроениях в обществе завтра, после погребения Саллах Телгар.

– Многие посетят эту церемонию?

Усмешка Робинтона стала шире, и в ней мелькнуло торжество.

– Явятся все, кто хоть что-нибудь значит на Перне! Мастер Шоганар без устали репетирует с подмастерьями и школярами. Домис из сил выбивается, чтобы написать приличествующую случаю музыку, с участием всех инструментов, вплоть до труб и фанфар. Драконы будут бороздить небеса, дабы оказать почесть Саллах Телгар… – Робинтон почувствовал, как горло у него сжалось при мысли о почестях, ожидающих легендарную прародительницу. – Пешар, лучший из живописцев, запечатлеет это торжество.

– Его зарисовки явились бы ценным дополнением к архивам современного Перна, – заметил Айвас.

– Ты их непременно получишь, – поспешил заверить его Робинтон.

– Как и ваши личные отчеты о событии.

– Каждого из нас? – удивился Д'рам.

– Разные точки зрения только дополняют общую картину.

* * *

Но вечером следующего дня Робинтон не был уверен, удастся ли воссоздать полную картину похорон Саллах Телгар. День выдался на редкость насыщенный, и Главный арфист был вынужден признать, что он ужасно устал.

Телгарский лорд и его супруга организовали все наилучшим образом. Самые искусные оркестранты под управлением самого Домиса и певцы со всех концов материка исполнили Балладу о Саллах Телгар. В огромных жаровнях готовилось угощение для тех, кто начал собираться еще накануне. Большинство предусмотрительно прихватило еду с собой, но в Телгаре в этот день никому не отказывали в пище, и каждый, кто хоть что-нибудь собой представлял, мог получить приют в жилых помещениях огромного холда. Робинтон про себя подумал, что приводить их в порядок пришлось всем телгарским холдерам и окрестным фермерам. Леди Джиссами никогда не пренебрегала своими обязанностями и хотя бы раз за Оборот осматривала все свои владения до последнего закоулка, но на этот раз все блестело и сверкало как никогда.

Погребальная церемония была назначена на полдень. Каждый дракон принес столько седоков, сколько позволяла безопасность. Сам Торик прибыл на К'вановом Хете в сопровождении своей супруги Рамалы, которая редко показывалась на людях. Едва успев появиться, он тут же стал требовать у лордов подкрепления, чтобы дать отпор мятежникам, захватившим его остров, но по выражению лица южанина Робинтон сделал вывод что он не встретил особого понимания. Когда Главному арфисту удалось обменяться впечатлениями с Сибелом, оказалось, что все лорды-правители без исключения считают, что сейчас не время затевать свары. Значит, Торик поставит этот вопрос на Конклаве. И это тоже вызовет горячие споры. У Робинтона возникло противоречивое чувство. С одной стороны, он больше не был обязан присутствовать на собрании лордов; с другой, хотя старый арфист вполне доверял Сибелу и знал, что тот доложит ему обо всем, он никогда не упускал случая лично понаблюдать за строптивыми владетелями.

Однако все мелкие разногласия и противоречия отступили на задний план, когда началась погребальная церемония. Исполнение баллады тронуло всех до глубины души. Потом, ведомые Джексомом и Рутом, в небе над Телгаром появились все Вейры Перна. Робинтон почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, – и не только под влиянием тех почестей, которые Вейры оказали Саллах Телгар; ему припомнилось, как почти двадцать Оборотов назад пять Потерянных Вейров так же дружно, плечом к плечу, появились в телгарских небесах, чтобы помочь отважным бенденским крыльям отразить нашествие Нитей. Сегодня Рамота Лессы и Солт, старшая телгарская королева, несли носилки с гробом Саллах. Солнце играло на его золоченой крышке, ручках, отделке, как будто сам сверкающий Ракбет провожал героиню в последний путь. Собравшиеся благоговейно затаили дыхание. Над двумя королевами в близком строю выстроились клиньями все восемь Вейров, крыло к крылу, дракон к дракону.

Вейры, вслед за королевами, стали плавно снижаться и повисли в воздухе; Рамота и Солт осторожно опустили траурную ношу на катафалк. Лорды-правители выстроились, образовав почетный эскорт, чтобы проводить Саллах до места последнего упокоения.

Затем драконы, выдерживая строй, развернулись и пошли на посадку – кто на высоты над холдом, кто на луг позади толпы, образуя живой барьер.

Вот вперед выступил лорд Ларад в сопровождении сыновей. Айвас подтвердил, что они являются прямыми потомками Саллах Телгар и Тарви Андиара; значит, телгарскому владетелю принадлежало сегодня первое слово.

– Да станет этот день праздником, – произнес он. – Наконец отважная женщина вернулась на планету, за которую отдала жизнь. Да упокоится она в мире рядом со своими кровными потомками, в холде, который носит ее имя и почитает ее превыше всех прочих предков. Промолвив эти безыскусные слова, лорд Ларад отступил в сторону; его сыновья подняли гроб на плечи и мерной поступью понесли к могиле. Вот его установили на краю, и все драконы друг за другом подняли головы, соединив голоса в погребальном плаче. Этот вопль всегда надрывал душу, но сегодня Робинтону, который не сдерживал струившихся по щекам слез, показалось, что в нем звучат странно торжествующие ноты. Как будто в ответ в воздухе раздался громкий шелест крыльев, и над головами эскорта, как огромный шлейф, пронеслась стая файров, ручных и диких, с северного материка и с южного. Пролетая над могилой, они присоединили свои высокие тонкие голоса к скорбному плачу драконов. Потом взмыли ввысь, к вершине Телгарского обрыва – и исчезли.

«Интересно, куда отправился Заир?» – подумал Робинтон, только теперь заметив, что те, кто обычно красовался с разноцветными ящерками на плечах, недоуменно оглядываются по сторонам. Файры их исчезли – в тот момент, когда в небесах появились крылья драконов. Эскорт, явно пораженный этим последним штрихом в торжественной церемонии, отступил, и телгарские каменщики, чьи лучшие праздничные наряды прикрывали новые фартуки, вышли вперед, чтобы замуровать отверстие склепа.

В почтительном молчании – ибо даже самые юные притихли под впечатлением увиденного зрелища – все собравшиеся ждали, пока отверстие не было закрыто наглухо и каменщики не отошли в сторону. Ларад и Джиссами рука об руку подошли к склепу и низко поклонились. Эскорт последовал их примеру. Следом и все собравшиеся отдали последний поклон.

Затем Ларад с супругой и спутниками направились в сторону огромного двора телгарского холда. Музыканты Домиса заиграли торжественную величавую мелодию, возвестившую об окончании церемонии. Вслед за остальными они направились в холд, гостеприимно распахнувший свои двери всем собравшимся.

Робинтон уже предвкушал знатное угощение – на огромных вертелах жарились целые туши, не говоря уже о прекрасных сортах бенденского вина, которым Ларад не преминет его попотчевать, – когда кто-то дернул Главного арфиста за рукав. – Робинтон! – услышал он шепот Джексома. – На Айваса пытались напасть! Скорее! – глаза молодого лорда гневно сверкали.

– Напасть? – потрясенно переспросил Робинтон. Он никак не мог понять, о чем ему толкует Джексом.

– Вот именно! – угрюмо подтвердил тот, увлекая Робинтона за собой сквозь толпу, тянущуюся к воротам холда. – Фарли принесла всего несколько слов, так что мне больше ничего не известно. Только я здесь не могу оставаться.

– Я тоже! – Робинтон знал, что не успокоится, пока не убедится, что Айвас цел и невредим. Сердце у него бешено колотилось. Одна мысль о том, что их могут лишить сокровищницы, из которой они ежечасно и ежедневно черпают знания, грозила довести его до второго сердечного приступа. Он решил сохранить все в тайне, пока не увидит собственными глазами. Проклятье! Скорлупа и Осколки! Все-таки он постарел… Как же ему не пришло в голову раньше, что сегодня на редкость удачный день для нападения – ведь Посадочная площадка почти опустела! Все, кто мог, отправились сюда, в Телгар.

– Осталось совсем немного, мастер Робинтон, Рут здесь, рядом. Нужно слетать на Площадку и все посмотреть самим. Думаю, здесь обойдутся н без нас, – Джексом обвел рукой праздничную толпу.

– Ты верно говоришь, мой лорд – Робинтон заторопился туда, где их ждал Рут, который старался незаметно подобраться как можно ближе. Никому не показалось подозрительным, что Джексом и его белый дракон учтиво предложили Главному арфисту подбросить его до холда. Они оба взобрались на Рута, и дракон, взвившись над Телгарским утесом, ушел в Промежуток.

Рут вынырнул как раз над поляной перед зданием Айваса. Когда Джексом и Робинтон подошли к двери, те, кто толпился у входа, расступились, чтобы пропустить их. Арфист с недоумением отметил выражение их лиц: гнев был бы вполне объясним, но почему на них написана радость?

В тот день на посту был Лайтол – кто-то должен был проследить, чтобы ученики явились на очередные занятия. Д'рама и Робинтона он отпустил в Телгар, на праздник. Лайтол сидел на своем обычном месте, но одежда его была порвана, а на лбу красовалась повязка. Рядом с ним находились Джейнсис и местный лекарь, но девушка радостно улыбнулась, успокаивая прибывших.

– Не волнуйтесь! Череп у Лайтола оказался на редкость крепким, – весело проговорила она. – А у него, – Джейнсис махнула рукой в сторону комнаты Айваса, – оказывается есть в запасе несколько сюрпризов, о которых он нам никогда не рассказывал.

– Убедитесь сами, – сказал Лайтол с необычной для него злорадной ухмылкой.

Робинтон первым устремился по коридору. Сделав два шага в комнату, он так резко остановился, что Джексом уткнулся ему в спину. На страже у пульта, держа наготове увесистые дубинки, стояли Пьемур и шестеро самых крепких учеников; у двоих были перевязаны головы. На полу распростерлись бесчувственные тела нападавших: тяжелые топоры и металлические прутья, которыми они собирались расправиться с Айвасом, валялись поодаль.

– Айвас сам смог за себя постоять, – ухмыляясь, проговорил Пьемур и воинственно взмахнул дубинкой.

– Что же все-таки произошло? – осведомился Робинтон.

– Мы как раз вышли перекусить, сказал Пьемур, – вдруг слышим страшный шум. Бросились обратно, и видим: Лайтол, Кер и Мискин валяются на полу, а эти типы мечутся так, будто у них мозги горят. И, судя по тому звуку, который мы услышали, так оно и было.

– Но что…

– Данная автоматическая система снабжена устройством, помогающим предотвращать повреждения, – вымолвил Айвас. и голос его разнесся по коридору. И, как ни бесстрастно он звучал, Робинтон уловил в нем едва заметный оттенок удовлетворенности. Что вполне объяснимо при сложившихся обстоятельствах, подумал он. – Существуют звуки, которые при достаточной мощности способны лишить человека сознания. Когда на Лайтола, Кера и Мискина напали, пришлось прибегнуть к этой защитной мере. Слух нападавших может быть поврежден, но сознание должно вернуться через несколько часов. Они получили более сильный звуковой удар, нежели обычно требуется для предупреждения.

– Я… то есть мы… мы и не знали, что у тебя есть защита, – проговорил Робинтон, еще не вполне оправившийся от изумления.

– Это необходимое качество любой сложной и дорогостоящей системы, мастер Робинтон, хотя пользоваться им приходится крайне редко. Данные системы хранят ценную промышленную и политическую информацию, которая может прельстить преступников. Поэтому несанкционированный доступ и/или разрушительные действия должны получать активный отпор – это всегда было одной из побочных функций системы Айвас.

– Что ж, теперь, зная об этом, я чувствую себя намного спокойнее.

Но почему ты не сообщил нам об этом раньше?

– Этот вопрос не вставал.

– Но ты же знал, что уже была попытка уничтожить твой источник питания, – напомнил Джексом.

– Тот акт грубого вандализма ничем не угрожал самой системе. Вы быстро приняли все необходимые меры, чтобы такие выходки не повторились.

– Но почему ты не сделал тогда то же самое, что и сегодня? – спросил Джексом.

– Такие меры более действенны при попытке прямого нападения.

– И что же конкретно ты с ними сотворил? – Джексом указал на безжизненные тела.

– Звуковой барьер, – ухмыляясь, пояснил Пьемур. – Чистый звонкий пронизывающий звук. Неприятное, должно быть, ощущение, – он указал на одного из нападавших, на лице которого застыла страшная судорога, говорящая о том, что беспамятство избавило его от мучительной боли. Пьемур презрительно пнул тело носком сапога. – И где только Норист таких отыскал?

– Норист? – воскликнул Робинтон.

Пьемур пожал плечами.

– Наверняка он. Норист больше всех разорялся насчет того, что нужно покончить с «Мерзостью». Да вот, взгляните… – он нагнулся, чтобы приподнять безвольно обмякшую руку одного из лежащих. – Очень похоже на мозоли от стеклодувной трубки, к тому же на руках у него застарелые шрамы от ожогов. Правда, только у него одного. Пусть только очнутся, мы зададим им кое-какие вопросы. И сумеем получить ответы! – жестко закончил он.