Текст книги "Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры (сборник)"

Независимость проявляется в высвобождении или проявлении трех способностей: «осознания настоящего», «спонтанности» и «близости».

Осознание настоящего. Осознание настоящего означает способность видеть кофейную чашку и слышать пение птиц по-своему, а не так, как научили. С большой долей вероятности можно предположить, что у взрослых и детей зрение и слух устроены по-разному и что в первые годы жизни в них больше эстетического и меньше интеллектуального. Маленький мальчик с радостью смотрит на птиц и слушает их. Потом появляется «добрый отец» и считает, что он должен «поделиться» опытом и помочь сыну «развиться». Он говорит: «Это сойка, а это воробей». С того момента, как мальчик задумается, где здесь сойка, а где воробей, он перестает видеть птиц и слышать их. Он видит и слышит их так, как приучает его отец. На стороне отца здравый смысл: мало кто может прожить жизнь, только слушая пение птиц, и чем раньше мальчик начнет свое «образование», тем лучше. Может, мальчик, когда вырастет, станет орнитологом. Однако мало кто из людей сохраняет способность видеть и слышать по-своему. Большинство утрачивают способность быть художниками, поэтами и музыкантами, потому что рано теряют способность видеть и слышать непосредственно; им приходится все впечатления получать из вторых рук. Восстановление такой способности и называется «осознанием настоящего». Физиологически осознание есть эйдетическое восприятие, родственное эйдетическому воображению. Возможно, эйдетическое восприятие, по крайней мере у некоторых, существует также в области вкуса, обоняния и осязания; в результате появляются художники в этих областях: повара, парфюмеры и танцовщики. Их вечная проблема – найти аудиторию, способную оценить результаты их деятельности.

Осознание требует жизни теперь и здесь, а не где-то, не в прошлом или будущем. Хорошая иллюстрация применительно к американскому образу жизни – торопливая езда в машине утром на работу. Главный вопрос: «Где находится сознание, когда человек сидит за рулем?» Возникают четыре типичных случая.

1. Главная забота человека, который дальше всех от «осознания настоящего», – вовремя приехать на работу. Тело его за рулем машины, но сознание – у дверей кабинета, и из окружающего он воспринимает только препятствия на пути к соединению души и тела. Это Ничтожество, главная забота которого – получше выглядеть в глазах босса. Если же он опоздает, то постарается выглядеть запыхавшимся и выбившимся из сил. Распоряжается угодливый Ребенок, и его игра – «Смотрите, как я старался». Ведя машину, он почти совершенно лишен независимости и как человек больше мертв, чем жив. Возможно, это наиболее благоприятная почва для развития коронарной недостаточности или гипертонии.

2. С другой стороны, Брюзга озабочен не столько тем, чтобы приехать вовремя, сколько тем, чтобы придумать убедительное объяснение опоздания. В его схему хорошо укладываются различные неприятные случайности, неработающие светофоры, неумелое вождение или глупость других водителей; в глубине души он приветствует этот вклад в игру своего мятежного Ребенка или праведного Родителя «Посмотри, что ты со мной сделал». Он тоже не замечает окружающего, за исключением того, что пригодно для его игры, так что он жив только наполовину. Тело его в машине, но сознание непрерывно ищет изъяны и несправедливости.

3. Менее распространен «естественный водитель», человек, для которого вождение машины – любимое занятие и искусство. Быстро и уверенно ориентируясь в потоке уличного движения, он сливается со своей машиной. Он тоже не замечает окружающего, делая исключение только для обстоятельств, бросающих вызов его мастерству, но очень хорошо осознает самого себя и свою машину, которую прекрасно контролирует, и в этом смысле он жив. Такое вождение – формально развлечение Взрослого, от которого получают удовлетворение также Родитель и Ребенок.

4. Четвертый случай – это живой человек, который не торопится, потому что живет в настоящий момент и полностью воспринимает окружение: не только ощущение движения, но также небо и деревья. Торопиться – значит видеть не окружающее, а что-то такое, что расположено дальше по дороге и еще не видно, или видеть только препятствия, или только самого себя. Один китаец уже садился в поезд надземки, когда европеец заметил, что они сэкономят 20 минут, если поедут экспрессом. Так они и поступили. А когда вышли у Центрального парка, китаец, к удивлению своего друга, сел на скамью. «Что ж, – объяснил он, – поскольку мы сэкономили 20 минут, можно позволить себе немного посидеть и насладиться окружающим».

Осознающий человек жив, потому что знает, что чувствует, знает, где он и когда. Он знает, что после его смерти деревья будут расти по-прежнему, но он не сможет смотреть на них, поэтому хочет увидеть их со всей остротой восприятия, на какую способен.

Спонтанность. Спонтанность означает возможность выбора, свободу самому решать, какие выражать чувства из возможного набора (чувства Родителя, чувства Взрослого или чувства Ребенка). Она означает свободу, свободу от принуждения играть в игры и испытывать только те чувства, которые в человеке воспитаны.

Близость. Близость означает спонтанную, свободную от игры откровенность осознающего человека, свободу эйдетического восприятия неиспорченного Ребенка, со всей наивностью и непосредственностью живущего здесь и сейчас. Можно экспериментально доказать, что эйдетическое восприятие пробуждает привязанность, а откровенность мобилизует позитивные чувства, так что существует даже «односторонняя близость» – феномен, хорошо известный, хотя и не под таким названием, профессиональным соблазнителям, которые способны захватить партнеров, не вовлекаясь сами. Они делают это, побуждая второго участника смотреть на них прямо и говорить свободно, тогда как соблазнитель или соблазнительница лишь делают вид, что испытывают такие же чувства.

Поскольку близость – преимущественно функция естественного Ребенка, хотя имеет сложную психологическую и социальную основу, она не приводит к дурным последствиям, если не вмешиваются игры. Обычно близости мешает стремление приспособиться к влиянию Родителя, что, к несчастью, случается сплошь и рядом. Маленькие дети (пока они свободны от влияния) обладают природной способностью к истинной близости, что показано экспериментально.

Родители сознательно или бессознательно с рождения учат детей, как себя вести, о чем думать, что чувствовать и воспринимать. Освободиться от этого влияния нелегко, потому что оно глубоко укоренилось и совершенно необходимо для биологического и социального выживания в первые два или три десятилетия жизни. Такое освобождение возможно только тогда, когда индивидуум начинает независимую жизнь, то есть становится способен на осознание настоящего, спонтанность и близость, и понимает, что именно из родительского наследия хочет сохранить. В определенный момент жизни он принимает решение, как будет адаптироваться к родительским наставлениям. Адаптация представляет собой последовательность решений, которые можно отменить, поскольку при благоприятных обстоятельствах решения могут стать обратимыми.

Следовательно, достижение независимости заключается в освобождении от всего необязательного, от того, что обсуждалось в главах 13 – 15. И такое освобождение никогда не бывает окончательным: происходит постоянная борьба со стремлением повернуть назад.

Прежде всего, как поясняется в тринадцатой главе, необходимо отбросить племенные или семейные традиции, как в случае с жителями деревни на Новой Гвинее, описанными Маргарет Мид; потом освободиться от влияния родителей, а также от влияния социального и культурного окружения. То же самое относится к требованиям современного общества в целом. Затем полностью или частично нужно принести в жертву преимущества, которые дает непосредственное социальное окружение. Затем нужно отказаться от всех преимуществ и вознаграждений, какие дает поведение Брюзги или Ничтожества и которые описаны в главе четырнадцатой. Вслед за этим индивидуум должен добиться личного и социального контроля так, чтобы все классы поведения стали для него предметом свободного выбора. Тогда он способен на свободные от игр взаимоотношения, описанные в главе пятнадцатой. В этот момент он может развить свои способности к независимости. В сущности, вся процедура сводится к дружескому разводу со своими родителями (и с другими Родительскими влияниями) так, чтобы родители могли время от времени приезжать в гости, но больше не могли бы господствовать.

Мрачная картина представлена в первой и второй частях этой книги – человеческая жизнь состоит преимущественно в заполнении времени в ожидании прихода смерти или Санта-Клауса, причем у человека очень мало возможностей выбора, чем он будет заниматься во время этого долгого ожидания. Такая картина распространена повсеместно, но не является обязательной. Некоторым счастливчикам дано нечто, не входящее в рамки любых классификаций поведения: это и осознание настоящего, и спонтанность, и нечто более ценное, чем любые игры, – подлинная близость. Но для неподготовленного человека все три возможности могут быть пугающими и даже опасными. Возможно, для большинства лучше оставаться такими, какие они есть, и искать решение своих проблем в сотрудничестве с себе подобными, в том, что мы называем «общностью». Это может означать, что для человечества в целом нет надежды, но для отдельного человека она есть.

Люди. которые играют в игры
Психология человеческой судьбы

Предисловие

Эта книга является непосредственным продолжением моей предыдущей работы о трансакционном подходе и рассматривает новейшие достижения теории и практики за последних пять лет, главным образом – стремительное развитие сценарного анализа. За этот период резко увеличилось количество подготовленных трансакционных аналитиков. Они проверяли теорию во многих областях, включая промышленность, образование и политику, а также в различных клинических ситуациях. Многие внесли свой собственный оригинальный вклад, о чем упоминается в тексте или в примечаниях.

Книга первоначально рассматривалась как продвинутый учебник психоанализа, и профессионалы различных направлений без труда переведут на свой язык простые положения трансакционного анализа. Несомненно, ее будут читать и непрофессионалы, и по этой причине я пытался сделать ее доступной и для них. Чтение потребует размышлений, но, надеюсь, не расшифровки.

Говорить о психотерапии можно по-разному, в зависимости от того, кто с кем говорит: врач-психиатр с врачом-психиатром, врач-психиатр с пациентом или пациент с пациентом, и разница может быть не меньше, чем между мандаринским и кантонским наречиями китайского языка или древнегреческим и современным греческим языками. Опыт показывает, что отказ, насколько возможно, от этих различий в пользу чего-то вроде lingua franka[24]24
  Смешанный язык, жаргон, включающий элементы романских, греческих и восточных языков в Восточном Средиземноморье. – Прим. пер.


[Закрыть] способствует «коммуникации», к которой так пылко стремятся и которой так настойчиво добиваются многие врачи. Я старался избегать модных в социальных, бихевиористских и психиатрических исследованиях повторов, излишеств и неясностей – как известно, эта практика восходит к медицинскому факультету Парижского университета XIV века.

Это привело к обвинениям в «популяризации» и «упрощенчестве» – термины, заставляющие вспомнить Центральный Комитет с его «буржуазным космополитизмом» и «капиталистическим уклоном». Оказавшись перед необходимостью сделать выбор между темнотой и ясностью, между сверхусложненностью и простотой, я сделал выбор в пользу «народа», время от времени вставляя специальные термины: нечто вроде гамбургера, который я бросаю сторожевым псам академической науки, а сам тем временем проскальзываю в боковую дверь и говорю своим друзьям «Здравствуйте!».

Буквально невозможно поблагодарить всех, кто способствовал развитию трансакционного анализа, поскольку их тысячи. Лучше всего мне знакомы члены Международной ассоциации трансакционного анализа и Сан-Францисского семинара по трансакционному анализу, который я посещал еженедельно.

Замечания о семантике

Как и в других моих книгах, он означает пациента любого пола, а она – что, по моему мнению, данное утверждение скорее применимо к женщинам, чем к мужчинам. Иногда он используется в целях стилистической простоты, чтобы отличить врача (мужчину) от пациентки. Надеюсь, эти синтаксические новшества не обидят эмансипированных женщин. Настоящее время означает, что я относительно уверен в утверждении, основанном на клинической практике, моей и других специалистов. Как будто, похоже и т. д. означает, что необходимы дополнительные данные для уверенности. Истории болезни взяты из моей собственной практики и из практики участников семинаров и совещаний. Некоторые истории составлены из нескольких реальных случаев и все замаскированы, чтобы невозможно было узнать участников, хотя значительные эпизоды и диалоги переданы точно.

Часть 1
Общие положения

А. Что вы делаете после того, как сказали «здравствуйте»?

Этот детский вопрос, внешне такой безыскусный и лишенный глубины, которой мы ожидаем от научного исследования, на самом деле содержит в себе главные вопросы человеческого бытия и фундаментальные проблемы общественных наук. Этот вопрос «задают» себе младенцы, на этот вопрос дети получают упрощенные и неверные ответы, его подростки задают друг другу и взрослым, а взрослые избегают давать ответы, ссылаясь на мудрецов, а философы пишут книги о нем, даже не пытаясь найти на него ответ. В нем содержится первичный вопрос социальной психологии: почему люди разговаривают друг с другом? И первичный вопрос социальной психиатрии: почему люди хотят, чтобы их любили? Ответ на этот вопрос есть ответ на вопросы, заданные четырьмя всадниками Апокалипсиса: война или мир, голод или изобилие, чума или здоровье, смерть или жизнь. Неудивительно, что мало кто находит ответ на этот вопрос в течение жизни. Дело в том, что большинство не успевают ответить на предшествующий вопрос: как вы говорите «Здравствуйте»?

Б. Как вы говорите «здравствуйте»?

В этом тайна буддизма, христианства, иудаизма, платонизма, атеизма и, прежде всего, гуманизма. Знаменитый «хлопок одной ладони» в дзэн-буддизме – это звук приветствия одного человека другому и одновременно звук Золотого Правила, сформулированного в Библии. Правильно сказать «Здравствуйте» означает увидеть другого человека, осознать его как феномен, воспринять его и быть готовым к тому, что он воспримет вас. Возможно, в высшей степени проявляют эту способность жители островов Фиджи, потому что одна из редчайших драгоценностей нашего мира – искренняя улыбка фиджийца. Она начинается медленно, освещает все лицо, остается настолько, чтобы ее увидели и узнали, и медленно гаснет. Ее можно сравнить только с улыбкой, с какой смотрят друг на друга непорочная мадонна и младенец.

В этой книге обсуждаются четыре вопроса: как вы говорите «Здравствуйте»; как вы отвечаете на приветствие; что вы говорите после того, как сказали «Здравствуйте»; и главный – и очень печальный – вопрос: что обычно делают вместо того, чтобы сказать «Здравствуйте». Я дам здесь на эти вопросы краткие ответы. А объяснения ответов занимают весь объем книги, предназначенной в первую очередь для психиатров, во вторую очередь – для излечившихся пациентов и в третью – для всех, кому интересно.

1. Чтобы сказать «Здравствуйте», вы должны избавиться от всего мусора, который накопился у вас в голове после выхода из материнского чрева. И тогда вы поймете, что каждое ваше «Здравствуйте» – единственное в своем роде и больше никогда не повторится. Чтобы понять это, могут потребоваться годы.

2. После того как вы сказали «Здравствуйте», вам необходимо избавиться от всего мусора и увидеть, что рядом есть человек, который хочет ответить вам и сказать «Здравствуйте». На это тоже могут потребоваться годы.

3. После того как вы поздоровались, вам нужно освободиться от всего мусора, что возвращается к вам в голову; от всех последствий испытанных огорчений и неприятностей, которые вам еще предстоят. И тогда вы лишитесь дара речи и вам нечего будет сказать. После многих лет практики, возможно, вы надумаете что-то, достойное быть высказанным вслух.

4. Эта книга главным образом посвящена мусору: тому, что делают люди друг с другом, вместо того чтобы сказать «Здравствуйте». Она написана в надежде на то, что люди опытные и тактичные сумеют помочь остальным распознать то, что я (в философском смысле) называю мусором, поскольку главная проблема при ответе на первые три вопроса заключается в распознавании того, что есть мусор, а что нет. Способ, каким пользуются в разговорах люди, научившиеся говорить «здравствуйте», называется в моей книге «марсианским» – чтобы отличить от обычного земного способа вести разговоры, который, как показывает история со времен Египта и Вавилона и до наших дней, ведет лишь к войнам, голоду, болезням и смерти, а выжившим оставляет лишь смятение в мыслях. Можно надеяться, что со временем марсианский способ, если людей тщательно подготовить и научить ему, сможет устранить эти несчастья. Марсианский язык, например, это язык снов, которые показывают, какой должна быть жизнь на самом деле.

В. Примеры

Чтобы проиллюстрировать ценность такого подхода, рассмотрим умирающего пациента, то есть человека с неизлечимой болезнью, время жизни которого ограничено. У Морта, тридцати одного года, медленно развивающаяся злокачественная опухоль, неизлечимая при современном уровне знаний, и у него осталось в худшем случае два года, в лучшем – пять лет жизни. Психиатру он жалуется на тик: по непонятным для него самого причинам у него дергаются голова и ноги. В терапевтической группе он вскоре находит объяснение: он отгораживается от страха стеной из музыки, которая постоянно звучит у него в голове, а его тик – это просто движения в ритме музыки. Тщательное наблюдение подтвердило, что соотношение именно таково: не музыка вызывается подергиваниями, а телесные движения сопровождают эту внутреннюю музыку. Все, включая самого Морта, поняли, что, если с помощью психотерапии отключить эту музыку, его голова превратится в огромный резервуар, куда хлынут страхи и предчувствия. Последствия будут непредсказуемы, если только страх не заменить другими – более положительными – эмоциями. Что необходимо было сделать?

Вскоре стало ясно, что все участники группового лечения сознают, что рано или поздно им придется умереть, все испытывают какие-то чувства по этому поводу и все разными способами стараются запрятать их поглубже. Как и Морт, они тратят время и силы, чтобы откупиться от шантажа Смерти, и это мешает им наслаждаться жизнью. Но они понимали также, что за двадцать или пятьдесят оставшихся им лет они испытают больше, чем Морт за свои два года или пять лет. Так было установлено, что важна не продолжительность жизни, а ее качество. Конечно, открытие не новое, но сделанное в более трудных, чем обычно, условиях из-за присутствия умирающего, которое на всех произвело глубокое впечатление.

Все члены группы (они понимали марсианский язык, с готовностью учили ему Морта, а он с такой же готовностью учился) согласились, что жить – значит видеть деревья, слышать пение птиц и говорить окружающим «здравствуйте», это сиюминутное спонтанное бытие без драматизации и лицемерия, но с достоинством и сдержанностью. Все согласились, что ради достижения этой цели им всем, включая Морта, необходимо избавиться от мусора в голове. Когда все поняли, что положение Морта, в сущности, ненамного трагичнее, чем их собственное, неловкость и печаль, которые вызывались его присутствием, развеялись. Они могли в его присутствии оставаться веселыми, и он тоже; он мог говорить с ними наравне. Они не церемонились, расправляясь с его мусором, а он теперь не нуждался в церемониях и понимал, почему они безжалостны; в свою очередь, он получил право быть безжалостным к их мусору. В сущности, Морт вернул членский билет ракового клуба и возобновил членство в клубе всего человечества, хотя все, включая его самого, по-прежнему сознавали, что его положение труднее, чем у остальных.

Эта ситуация отчетливее других вскрывает важность и глубину проблемы «здравствуйте», которая, как в случае с Моргом, прошла через три стадии. Когда он впервые появился в группе, остальные не знали, что он обречен. И поэтому обращались к нему так, как было принято в группе. Определялось обращение преимущественно воспитанием каждого члена группы: тем, как учили его родители приветствовать других, привычками, выработанными позже в жизни, и определенным взаимным уважением и откровенностью, связанными с психотерапией. Морт, будучи новичком, отвечал так же, как ответил бы в любом другом месте: делал вид, что он энергичный честолюбивый американец, каким хотели его видеть родители. Но когда во время третьей сессии Морт сказал, что он обречен, остальные смутились и почувствовали себя обманутыми. Все стали вспоминать, не сказали ли они чего-нибудь, что выставит их в дурном свете в собственных глазах, в глазах Морта и особенно врача-психиатра. Все как будто даже рассердились и на Морта, и на психотерапевта за то, что те не сказали раньше. Как будто их предали. В сущности, они сказали Морту «Здравствуйте» обычным способом, не сознавая, с кем говорят. Теперь, понимая его особенное положение, они хотели бы начать все сначала и обращаться с ним по-другому.

И поэтому начали всё сначала. Вместо того чтобы говорить откровенно и прямо, как раньше, говорили с ним мягко и осторожно, как будто спрашивали: «Ты видишь, как я стараюсь не забывать о твоей трагедии?» Никто не хотел рисковать своим добрым именем, разговаривая с умирающим. Но это было нечестно, потому что Морт получал преимущество. В особенности никто не решался смеяться громко и долго в его присутствии. Положение улучшилось, когда было решено, что же остается делать Морту; напряжение спало, и все смогли начать в третий раз, разговаривая с Мортом как с членом человечества, без всяких оговорок и ограничений. Таким образом, три стадии представлены поверхностным «Здравствуйте», напряженным, сочувственным «Здравствуйте» и спокойным, истинным «Здравствуйте».

Зоя не может сказать Морту «Здравствуйте», пока не знает, кто он, а это положение может меняться от недели к неделе и даже от часа к часу. Каждый раз, встречаясь с ним, она знает о нем немного больше, чем в прошлый раз, и поэтому должна говорить «Здравствуйте» чуть по-другому, если хочет поддержать развивающиеся дружеские отношения. Но поскольку она не может узнать о нем все, не может предвидеть все его изменения, Зоя никогда не может и сказать «Здравствуйте» самым совершенным образом, а может только все ближе к нему подходить.

Г. Рукопожатие

Большинство пациентов, впервые приходящих к психотерапевту, обмениваются с ним рукопожатием, когда он приглашает их в кабинет. Некоторые психиатры даже первыми протягивают руку. У меня другая политика относительно рукопожатий. Если пациент сам протягивает руку, я пожимаю ее, чтобы не выглядеть грубым, но делаю это небрежно, думая про себя, почему он так приветлив. Если он просто привык к тому, чего требуют хорошие манеры, я отвечаю ему тем же, и мы понимаем друг друга: этот приятный ритуал не помешает нашей работе. Если он протягивает руку так, что это свидетельствует о его отчаянном положении, я пожму ее крепко и тепло, чтобы дать ему понять: я знаю, что ему нужно. Но мои манеры, когда я вхожу в приемную, выражение моего лица, расположение рук – все это ясно говорит большинству новичков, что этой церемонии лучше избежать, если только они не настаивают. Такое начало должно показать – и обычно показывает, – что мы здесь с более серьезной целью, чем обмен обычными любезностями и демонстрация того, что мы хорошие парни. Я не обмениваюсь с ними рукопожатием главным образом потому, что пока их не знаю, а они не знают меня; к тому же к психиатру иногда приходят люди, которые не любят, когда к ним прикасаются, и по отношению к ним вежливость требует воздерживаться.

Конец беседы – совсем другое дело. К этому времени я уже многое знаю о пациенте, и он кое-что обо мне знает. Поэтому, когда он уходит, я обязательно пожимаю ему руку и теперь достаточно знаю о нем, чтобы сделать это правильно. Это рукопожатие должно значить для него очень много: что я принимаю[25]25
  «Принимаю» в данном случае не в обычном сентиментальном значении; просто я сообщаю, что готов провести с ним еще много времени. Это серьезное обязательство, которое включает в некоторых случаях годы терпения, усилий, взлетов и падений и ранних подъемов по утрам. – Прим. авт.


[Закрыть] его, несмотря на все то «плохое», что он мне о себе рассказал. Если пациент нуждается в утешении и подбадривании, мое рукопожатие должно дать ему это; если ему нужно подтверждение его мужественности, мое рукопожатие пробуждает его мужественность. Это не расчетливое и тщательно продуманное средство привлечь и соблазнить пациента, просто подтверждение, что после часа разговора я многое знаю о нем и его наиболее интимных чувствах и тревогах. С другой стороны, если пациент лгал мне не из чувства естественного замешательства, а со злобой или если он пытался использовать меня или запугать, я не стану пожимать ему руку, чтобы он знал, что должен вести себя по-другому, если хочет, чтобы я был на его стороне.

С женщинами ситуация немного другая. Если пациентке нужен ощутимый знак, что я ее принимаю, я пожму ей руку, потому что это соответствует ее потребностям; если (как я буду к этому времени уже знать) ей неприятен физический контакт с мужчинами, я вежливо попрощаюсь с ней, но не стану пожимать руку. Этот последний случай наиболее ясно показывает, почему нежелательно пожимать руки при первой встрече: пожав ей руку до разговора, прежде чем пойму, с кем разговариваю, я мог бы вызвать у нее отвращение. В сущности, я бы совершил насилие, оскорбил ее, заставив вопреки ее желанию коснуться меня и сам прикоснувшись к ней – пусть даже из самых лучших побуждений.

В терапевтический группах я придерживаюсь аналогичной практики. Входя, я не говорю «Здравствуйте», потому что не видел членов группы целую неделю и не знаю, кому говорю «Здравствуйте». Сердечное или веселое «Здравствуйте» может оказаться совершенно неуместным в свете того, что произошло с ними за этот промежуток. Но в конце встречи я обязательно прощаюсь с каждым членом группы, потому что теперь знаю, с кем прощаюсь, и знаю, как это сделать с каждым из них. Например, предположим, со времени последней нашей встречи у пациентки умерла мать. Мое искреннее «Здравствуйте» может показаться ей неуместным. Она может простить меня, но незачем подвергать ее дополнительному напряжению. Ко времени окончания встречи я знаю, как правильно попрощаться с нею, принимая во внимание ее горе.

Д. Друзья

В обычном общении все совсем по-иному, потому что друзья прямо-таки созданы для взаимных поглаживаний. Им мы не просто говорим «Здравствуйте» и «До свидания», мы используем целую гамму от крепкого рукопожатия до объятий, в зависимости от того, к чему они готовы или в чем нуждаются; иногда это просто шутки и болтовня, чтобы не втягиваться слишком глубоко. Но одно в жизни более верно, чем налоги, и так же несомненно, как смерть: чем скорее у вас появятся новые друзья, тем вернее вы удержите старых.

Е. Теория

Пока достаточно о «Здравствуйте» и «До свидания». А то, что происходит между ними, относится к специальной теории личности и групповой динамики, которая одновременно служит терапевтическим методом, известным как трансакционный анализ. И чтобы понять нижеследующее, прежде всего необходимо ознакомиться с основами этой теории.