Текст книги "Ящер-2 [Casual Rex]"

– Так и мы уйдем в мир иной, – эхом повторили все собравшиеся, кроме нас с Эрни. Нам же не выдали шпаргалки.

Это было сигналом. Сэмюель и трицератопс поместили тело покойной на длинную деревянную доску на четырех колесах и начали подталкивать эту импровизированную тележку прямо к открытой яме с лавой. Одна из лап усопшей свалилась, но казалось, этого никто и не заметил, хотя ее когти царапали по полу, издавая ужасный скрипучий звук, пока тележка подкатывалась к месту кремации.

– Огонь к огню, – произнесла нараспев Цирцея. – Предки к предкам.

– Огонь к огню, – повторила толпа. – Огонь к огню.

Носильщики последний раз подтолкнули тележку, и она вместе с телом соскользнула с края в яму, колеса на мгновение стукнулись о мраморный пол, а потом пламя с удвоенной силой взметнулось в воздух, радуясь новой порции топлива. Паства начала в унисон раскачиваться взад-вперед, казалось, что на поверхности этого живого потока плавало какое-то огромное водное растение, тихое бульканье вырывалось из глоток присутствующих. Над всем этим возвышалась Цирцея, высоко подняв руки, ее хвост тоже был нацелен в потолок. Свет от костра колебался, лаская ее тело.

Я не мог вынести запаха горящей плоти. Рядом со мной плакал ти-рекс, и у него постоянно текли слюни. Словно чья-то рука сжала мой желудок и начала завязывать его во все виды узлов, каким только учат бойскаутов, скручивая мой несчастный живот, словно мокрое полотенце.

– Надо выбираться отсюда, – буркнул я Эрни.

– Ты себя нормально чувствуешь?

– Давай просто…

Тут меня одолела отрыжка, и я с трудом смог сдержать рвотный позыв, который следовал за ней.

– Давай просто уйдем.

Слава богу, Эрни согласился.

Мы были на полпути к выходу, когда толпа разделилась (ага, непринужденный такой выход!) и появилась Цирцея, загородив нам дорогу. Обычно я был бы более рад ее видеть, но сейчас мне больше всего хотелось очутиться в безопасной комнате отдыха, где никто не жжет трупы, или, если будет такая необходимость, где-нибудь в кустиках.

– Мне стоило предупредить вас, что будет так пахнуть, – сказала она, тут же поняв, в чем моя проблема. – В первый раз бывает неприятно.

И тут, уж не знаю, благодаря ли ее словам, ее отношению или же ее собственному волшебному аромату, но меня перестало тошнить. На самом деле я даже ощутил легкий голод. Я уже готов был поблагодарить Цирцею за вмешательство, но она уже перешла к следующей теме. Внезапно в ее руках появились два маленьких белых конвертика.

– Пока вы не ушли, я хотела бы кое о чем поговорить с вами.

– Мы спешим, – объяснил Эрни.

– Всего минуточку, прошу вас. В эти выходные у нас встреча, – сказала Цирцея. – что-то типа съезда прогрессистов, и я была бы польщена, если бы вы смогли присутствовать на нем в качестве моих гостей. Очень стыдно признаваться, но в таком случае предполагается небольшая плата…

– Это не проблема, – тут же отозвался я. Даже если прогрессисты не вытягивают деньги из своих членов, тем не менее мы же хотим соответствовать образу верхушки среднего класса. Должно казаться, что для нас деньги – это не проблема.

– Отлично, – сказала она. – Если вам срочно понадобится помощь в организации поездки, то здесь вы найдете телефоны наших агентов в Санта Монике.

– Организации поездки?

– Ну да, полета.

– Полета?!

– На Гавайи, – пояснила Цирцея, и я почувствовал, как денежки испаряются из моего кармана. – Можете лететь в Мауи или Кауаи. Без разницы. Оттуда вас заберет катер на подводных крыльях и отвезет днем на наш остров, так что удостоверьтесь, что вы заказали билеты на рейс, прилетающий утром.

Эрни удалось открыть конверт с приглашением, и он уже разинул рот от удивления, глядя на изящный текст на рисовой бумаге: ДОБЕЙТЕСЬ БОЛЬШЕГО ПРОГРЕССА НА НАШЕЙ ВСТРЕЧЕ, ПОСВЯЩЕННОЙ НАТУРАЛИЗАЦИИ. СПЕЦИАЛЬНОЕ ВЕСЕННЕЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ. 4000$, ВКЛЮЧАЯ ЕДУ, НАПИТКИ И ПРОЖИВАНИЕ В РОСКОШНЫХ УСЛОВИЯХ НА ВЫХОДНЫЕ. ПРИГОТОВЬТЕСЬ К ПРОГРЕССУ!

Я сделал жадный глоток самоуверенности, затем запил ее стопочкой бравады и плеснул чуток безрассудства. Подождал, пока этот коктейль осядет в моем желудке и заявил:

– Мы приедем.

* * *

– Мы же, черт возьми, уверены, что мы не приедем, – говорил мне Эрни, когда мы остановились около офиса. – Я не собираюсь просить у Луизы столько денег…

– Ты хочешь выяснить, кто убил Руперта, или нет?

– Если его вообще убили – а я все еще в этом не уверен – то, разумеется, я хочу найти парня, который приложил к этому руку. Или девчонку.

Я пропустил последнюю фразу мимо ушей. Если мне и хочется во что-то верить, так в то, что Цирцея невиновна. Не знаю происхождения этого импульса, хотя должен заметить, что эта идея окрашена в те же тона, что и фантазии, навеянные ядовитыми фразами, посещавшие меня в последнее время, но по крайней мере восемьдесят три процента моей интуиции подсказывают мне, что это правда, а в моем мозгу действует правило «большинства».

– Если уж даже ты хочешь узнать, кто же убил Руперта, то неужели его родная сестра не захочет раскошелиться на пару лишних баксов?

Эрни ничего не ответил. Я припарковался слишком близко к обочине, поэтому подал назад и попробовал еще раз. Контактные линзы высыхали в ночном засушливом воздухе, и мне приходилось без передышки моргать, как южная красотка, пытающаяся закадрить себе мужика.

– Слушай, – сказал Эрни после того, как я со стуком въехал в бордюр шесть или семь раз. – Я без проблем мог бы раскрутить свою бывшую жену на деньги. Пойти сейчас наверх, позвонить Луизе и сказать, что мы проводим дополнительное расследование по делу о смерти Руперта. И знаешь, что я тебе скажу – она будет рада. Я могу сказать ей, что мы теперь считаем это скорее убийством, чем самоубийством. Она будет заинтригована. Но если я скажу ей, что мы общаемся с прогрессистами, и даже на короткой ноге с их предводительницей, если я скажу ей, что нам нужно почти десять кусков, чтобы отдать их той же секте, которая обчищала ее на протяжении почти двух последних лет, то она… то она… ей просто будет больно. А я не хочу ранить ее чувства. Точка. Конец абзаца. Конец истории, – Эрни дал мне секунду на то, чтобы переварить его монолог.

Мы молча поднялись по лестнице, и я хотел снова вернуться к теме поездки на Гавайи, поскольку мне кажется, что это не только хорошая идея, но и важная. Мы же, в конце концов, частные детективы, и ни дождь, ни снег, ни отсутствие необходимых средств не должны остановить нас при выполнении намеченного задания. Тем не менее я молчал из уважения к тому, что Эрни уважает свою бывшую жену. Но моя сдержанность не продлилась бы долго, минут через пять я снова предложил бы эту идею на повторное рассмотрение.

Дверь офиса была открыта.

– Ты ведь не думаешь… – сказал Эрни.

– Думаю.

– Мелкий засранец…

Это снова был Минский. Костюм и галстук измяты, изжеваны, весь вид какой-то неряшливый. В этот раз он мерил кабинет шагами, а не сидел на моем столе как ни в чем не бывало. Но самого присутствия этого мелкого пакостника на нашей личной территории было достаточно, чтобы вызвать у меня приступ бешенства на четыре целых три десятых балла по пятибалльной шкале ярости.

– Сколько раз я тебе должен повторять, что это незаконно? – взревел я, выпуская насколько это возможно свою подлинную сущность. Надеюсь, что одного-двух таких рыков хватит. – Сколько раз я должен тебе повторять, что не хочу больше видеть твою морду?! Давненько я уже никому не проламывал башку, но ты сейчас сам нарываешься, Минский…

Но он даже не слышал меня. Если бы слышал, то отпрянул бы подальше от моих выпускающихся когтей, а не бросился бы ко мне, умоляюще подняв свои коротенькие ручки.

– Вы должны найти ее, – заскулил он, его тоненький голосок прозвучал так, словно прямо у меня над ухом разбился вдребезги бокал для шампанского. – На сей раз эта сучка слишком далеко зашла.

Но Эрни и слушать ничего не хотел. Он схватил Минского за заднюю часть парика, как оказалось, приклеенного к голове какой-то невероятно сильнодействующей эпоксидной смолой, поскольку в два счета хныканье переросло в громкие вопли, и начал таскать гадрозавра-недоростка по полу.

– Погодите-е-е-е-е, – визжал Минский. – На этот раз все совсем по-другому! Все совсем по-другому!

Хотя это и противоречило здравому смыслу, я положил руку на плечо Эрни. Он по-прежнему держал Минского за волосы, но рука напарника соскальзывала из-за геля, который утром наш франтоватый коротышка нанес на свою шевелюру.

– Ну и что же на этот раз? – спросил я. – Ты ведь знаешь, что мы ввели мораторий на любого вида сотрудничество с тобой.

Эрни проиграл битву с волосами Минского, и мелкий гадрозавр шмякнулся на пол. Он поднялся, но даже не стал отряхиваться, а сразу же бросился ко мне, тряся толстым пальчиком перед моим скептическим лицом.

– Я хочу, чтобы вы ее нашли. Я хочу, чтобы… чтобы… вы сделали все, что обычно делаете в таких случаях.

К его морде под маской прилила кровь, отчего и латексная кожа окрасилась в темно-малиновый цвет, я бы не удивился, если бы через пару минут мне пришлось применить на практике знания о непрямом массаже сердца.

– А что мы обычно делаем? – эхом отозвался Эрни. – Вряд ли ты просишь нас о том, о чем я сейчас подумал…

– Ты что, просишь нас избить Стар? – спросил я.

Лицо Минского исказилось от неподдельного отвращения.

– Делайте то, что нужно.

– Мне кажется, ты нас не за тех принимаешь, – начал я, хотя мне было очень интересно, что же так разозлило коротышку, и я уже готов был его выслушать. – Мы такими вещами не занимаемся. Я имею в виду физическое насилие. Конечно, если кто-то напал на нас первым, или есть какая-то действительно стоящая причина. Или если я не в духе. Или если…

– Просто найдите ее. Этим ведь вы занимаетесь, да?

Я кивнул и включил кофеварку.

– Разумеется. Но мне кажется, нас уже как-то раз нанимали, чтобы найти эту девку, но ты и сам отлично с этим справился.

– Почему бы тебе снова не воспользоваться собственным членом? – пошутил Эрни. – В прошлый раз он отлично справился с ролью волшебной палочки.

О, эта шутка задела его за живое. Он снова начал шагать туда-сюда, легко постукивая каблучками и наматывая круги по офису, как скаковая лошадь перед стартом.

– В прошлый раз, в прошлый раз… Да не важно, что было в прошлый раз. Считайте, что вообще ничего не было. Какой же я был дурак, что снова пошел к этой… этой…

Затем полился поток таких ругательств, какие редко доводилось слышать нашим изнеженным ушам, мы с Эрни посмотрели на часы, тирада продолжалась добрых пять минут. Когда Минский прекратил ругаться, то он задыхался, но из его сердца в пространство излилась лишь небольшая часть злобы. По крайней мере, опасность сердечного приступа миновала.

Капли кофе начали с шипением падать в кофеварке.

– Она снова пропала, это я понял.

– Ну да, – согласился Минский.

– И в этот раз прихватила что-то более ценное, чем эфир.

– Откуда вы узнали?

Эрни сразу же ответил:

– В прошлый раз ты не был так расстроен. Думаю, в прошлый раз ты хотел, чтобы мы нашли твою девицу, и ты смог снова ее оттрахать.

Я повернулся к Минскому, скрестив руки на груди.

– Ну, и что она взяла? Деньги? Наркотики? Тут вмешался Эрни:

– Баскетбольную корзинку? Стельки? Стремянку?

Коротышка что-то пробормотал, скорее даже невнятно прошептал, на долю секунды мне показалось, что я слышу, что именно он говорит. Нет, этого не может быть.

– Повтори-ка, – сказал я.

– Она взяла мой… – Минский замолчал, вздохнул и уставился на нас, держа обе руки на толстеньких бедрах. – Хочешь, чтобы я еще раз это сказал, а?

Эрни откашлялся.

– Мне показалось, ты сказал, что она взяла твой… твой член.

Но вопреки моим ожиданиям протестов от дантиста не последовало. Он просто стоял, раздавленный, и смотрел себе под ноги, а щеки его полыхали малиновым цветом.

– Она украла твой пенис? – спросил я, от удивления повысив голос. – Сперла твой член? Присвоила твой…?

В кои-то веки за всю его скользкую жизнь в глазах Минского светился неподдельный стыд. Он, спотыкаясь, помчался к выходу, громко топоча толстенькими ножками по изношенному деревянному полу, и пулей выскочил в коридор с криком:

– Забудьте, вы двое, забудьте…

Но Эрни внезапно сделал выпад, без труда поймал Минского и затащил это ничтожество обратно в комнату.

– Это не то, о чем можно просто взять и забыть, – объяснил он. – Не каждый день к тебе приходит клиент и говорит, что у него стырили его дружка.

Мы с Эрни попрактиковались, придумали еще пару эвфемизмов для полового органа, а потом резко вернулись к делу.

– Мы ведь говорим о человеческом члене, как я понимаю.

– Конечно, – ответил Минский. – Это же был Муссолини.

Эрни под впечатлением присвистнул так, что эхо прокатилось по всему кабинету.

– Должно быть, он обошелся тебе в кругленькую сумму.

– Он мне достался по наследству, – объяснил наш непутевый клиент. – Принадлежал моему отцу, а еще раньше – моему деду.

К сожалению, мне не слишком удавалось поймать нить разговора. Мой стандартный человеческий фаллос всегда верно служил мне, но поскольку большинство романтических свиданий проходили уже в природном виде, то мне не так уж часто приходилось прибегать к его услугам. Где-то в глубинах картотеки моей памяти, где гнили ненужные папки с данными, имелся конверт из оберточной бумаги с надписью «Муссолини», но сегодня секретаря в офисе не было, а самостоятельно отыскать этот конвертик надежды не было.

– Что еще за Муссолини? – спросил я, ожидая, что сейчас на меня обрушатся недоверчивые взгляды.

Так и было.

– Это самый замечательный из всех существующих человеческий фаллос ручной работы, – сказал Эрни, шокированный моей наивностью.

– Во всем мире их всего семнадцать штук, – с гордостью добавил Минский. – А в Америке только три. Сводный брат Бенито Муссолини, Альфредо, изготовил их в течение четырех лет перед самым началом Второй мировой. До сегодняшнего дня это самый замечательный инструмент. Это как колокольная башня, только еще длиннее. Точнейшие шарикоподшипники, часовой механизм, сенсоры движения с двухступенчатой тягой. Здесь речь не просто о каком-то там хрене – это совершенный фаллос.

– Они стоят миллионы, – сообщил мне Эрни. – Но никто ни разу не выставлял их на продажу.

– Они бесценны, – уточнил Минский. – Бесценны.

Думаю, до меня дошло.

– И Стар… она его стырила?

– Ну мы спали после… Короче, мы спали, по крайней мере я, и когда я проснулся, ее уже и след простыл. А вместе с ней исчез и мой Муссолини. Я посмотрел на свой наряд и увидел только… – он задохнулся от рыданий, слезы застилали его раскосые глазки. – Я увидел только большую зияющую дыру… на том месте, где он был.

– Думаешь, она собирается заложить его? – спросил Эрни.

– Думаю, она собирается попользоваться им. Она это любит, ей всегда мало. Как-то раз я попробовал снять его и заниматься сексом… ну, вы понимаете… моим настоящим… Короче, ей не понравилось. Ей нужно было заполучить Муссолини. И теперь… теперь она его заполучила.

Просто супер, мое любимое занятие – искать золотой фаллоимитатор. Когда я начал заниматься частным сыском, то я, конечно, ожидал, что придется работать до седьмого пота, кучу времени торчать в машинах и в паршивых многоэтажных домах, жрать еду на вынос и щелкать дешевые фотки, но очень даже вероятно, что занявшись делом Минского, я как детектив паду еще ниже.

– И ты хочешь, чтобы мы нашли эту штуку? – спросил я.

– Вы должны. Найдите Стар, схватите эту дрянь, мерзкую… – и снова на поверхность вылезло второе «я» Минского, водитель-дальнобойщик, и из его рта посыпался поток ругательств, казавшийся фонтаном пенящегося дерьма.

Когда он закончил эту тираду, то кофе был уже готов. Я выдал чашки, и все мы выпили по глоточку кофе, чтобы снова укрепить нервы.

– Партнер, можно тебя на секунду, переговорить с глазу на глаз? – спросил я.

– Конечно, малыш, – ответил Эрни.

Раньше я просил его не называть меня «малыш» в присутствии клиентов, но поскольку это обращение предполагалось как ласковое, то я перестал обращать на него внимание. Ну, конечно, оно несколько подрывает мой авторитет, но иногда надо чем-то жертвовать во имя дружбы.

Мы вышли из офиса в коридор, удостоверившись, что находимся там, где нет эха. У меня появилась одна идейка с того момента, как я включил кофеварку, и мне кажется, сейчас самое время преподнести ее.

– Думаешь, он пойдет на это? – спросил Эрни, как только я вкратце изложил ему суть идеи.

– Думаю, ему так хочется вернуть этот фальшивый член, что он свой настоящий продаст, лишь бы найти девчонку.

– Предполагаешь, дойдет до этого?

– Надеюсь, нет, – сказал я. – Но давай не будем сбрасывать такой вариант со счетов.

Мы прошли обратно в офис, наклеив на лица фальшивые улыбки.

– У нас для тебя хорошие новости, – объявил Эрни, лицо Минского озарилось улыбкой, наполовину радостной, наполовину безумной. – Нам тут подсказали, где она может быть, и мы думаем, что сможем ее найти, не говоря уж о твоем петушке.

– Сколько бы это ни стоило, сделайте это.

– Да, весь вопрос в цене. Скорее всего у нас будет довольно много расходов, как минимум десять тысяч, возможно, даже больше.

– Сколько угодно, – сказал Минский. – Найдите ее, привезите ее, бросьте ее в кутузку, но верните мой Муссолини. Вот все, что меня заботит.

– Возможно, на это уйдет какое-то время, – заметил я. – Ну, около недели. Может, больше.

– Вы слышали, что я говорил, ребята? – сказал Минский. – Сколько бы времени это ни заняло. Я хочу, чтобы вы нашли ее и всыпали ей по первое число.

– Ты уверен? – переспросил Эрни, перепроверяя решимость нашего клиента в третий раз.

– Уверен, мать твою за ногу, – ответил Минский, и хотя я не знал точно, что это значит, но тем не менее был на все сто уверен, что Минский тоже уверен на все сто. А раз дело дошло до той суммы, о которой мы говорили, то меня это вполне устраивает.

Следующие полчаса ушли на то, чтобы Минский подписал все документы, включая и соглашение о бюджете, по которому мы могли тратить его на что хотим и где хотим, чтобы только работа была сделана.

Потом два часа я провел у себя дома, роясь в шкафах и комодах, пытаясь выбрать и упаковать подходящую одежду для предстоящего приключения. Впервые за долгое время я стоял на перепутье в вопросе моды и понятия не имел, что надеть.

Алло, девушки с Гавайев! К вам едет один велосираптор, который жаждет, чтобы ему на шею надели гирлянду цветов.

12

Надо уметь расставлять приоритеты. Делу время, потехе – час. Это чертовски неприятная жизненная установка, но надсмотрщик, заведующий моими мозгами, не отложит в сторону плеть, пока я не сложу для него вещи и не упакую их аккуратненько. В оставшиеся несколько часов до нашего вылета на Гавайи, страну сахарного тростника и кокосов (почему-то это самые действенные афродизиаки для самок диплодоков), мне предстояло сделать еще одну остановку поближе к дому. Перед тем как отправиться на юг Тихого океана, я поехал в Западный Голливуд.

Джул и раньше оказывала мне услуги подобного рода, пересказывая всякого рода грязные детали, к которым у динотрансвестита, особенно занятого в области пластической хирургии, было больше доступа, чем у простого динозавра, как я, и мне нужно было еще раз потормошить ее, чтобы она оказала мне небольшое содействие и в этом деле. Но Джул не снимала трубку, даже после того как я прождал около трех минут. Не сняла она трубку и когда я позвонил на домашний. Это значило только одно – Джул сейчас проводит время со своими друзьями.

«Шангри-Ла» – небольшой ночной клуб в самой западной части Западного Голливуда практически на границе между довольно однообразным Лос-Анджелесом и Беверли Хиллз, где различия между жителями особенно чувствуются. Его владелец, игуанодон по имени Патрик, хотя сам и не был ни геем, ни трансвеститом, но всем сердцем сочувствовал тем, чей образ жизни не принимали и не понимали ни друзья, ни родные. Поговаривали, что он намного больше дает еды, выпивки и денег, чем получает. Должно быть, это правда, поскольку, когда я подъехал к входу в клуб, над дверьми висел огромный плакат, расписанный с помощью баллончика: «Сегодня вечером состоится ТОРЖЕСТВЕННОЕ ЗАКРЫТИЕ КЛУБА «ШАНГРИ-ЛА»! Все должны прийти!»

Но несмотря на кончину единственного клуба для динозавров-трансвеститов в Большом Лос-Анджелесе, вечеринка внутри бурлила, как и обычно. Музыка вырывалась из колонок, утопленных в стенах, дождь из зеленых конфетти непрерывным потоком падал прямо с потолка, а компании красивых динозавров неопределенного пола колбасились на сцене, на танцплощадке, у барных стоек и даже в туалетах. Да, вот уж подлинное жизнелюбие в своем лучшем проявлении.

– А Джул тут? – спросил я у барменши, слегка похожей на Одри Хепберн. Раньше я ее тут не видел.

– А кто ее спрашивает? – проорала она, пытаясь перекричать шум. У нее был низкий голос, если серьезно, то такой вопль скорее можно услышать от рабочего на стройке. Ей стоит потренироваться, если она хочет изобразить из себя Холли Голайтли из «Завтрака у Тиффани».

– Рубио, – сказал я. – Я ее друг.

Одри бросила на меня оценивающий взгляд, и после того как пришла к выводу, что я не должен представлять серьезной угрозы, кивнула на заднюю дверь:

– Знаешь, как стучаться?

– Это моя любимая мелодия, – медленно протянул я, но эта девица не поняла сарказма.

Я быстро выстучал костяшками пальцев мелодию из фильма «Ентл», и вскоре мне было разрешено пройти в тесную гримерку, спрятанную прямо за сценой. Джул была там, разодетая по такому случаю в пух и прах. На ней была короткая черная юбочка, демонстрирующая пару идеальных ножек, которые, насколько я знаю, своей идеальной формой обязаны скальпелю хирурга. На самом деле я присутствовал при том, как Джул бритвой снимала с них последний слой эпоксидки, но это знание лишь увеличило мое восхищение ее талантами. Топик на узеньких бретельках практически не скрывал роскошную грудь, прикрепленную к ее латексному костюму. И когда она наклонилась, чтобы поднять упавшую заколку, то я чуть было не провалился в ложбинку между ее грудями, скорее похожую на Большой каньон.

– Должен сказать, – сообщил я, проходя в гримерку, – что из-за тебя у кучи человеческих баб развивается комплекс неполноценности.

– Я здесь не для того, чтобы потешить свое самолюбие, дорогуша, – ответила она, специально сменив улыбку на изящно надутые губки. – Я здесь, чтобы сиять.

После того как мы обнялись, обменялись поцелуями в щечку и потерлись друг о друга чуть ли не всем телом, на меня напала толпа ее друзей, которые тоже хотели отхватить свою долю Рубио. Друзья у Джул всегда были очень забавные, и все очень милые. Я часто выполнял для них различные поручения, при этом плату брал по минимуму, иногда пару снимков даже делал бесплатно, так сказать для ровного счета. Думаю, они тащились от того, что я настоящий детектив, создан практически из ребра настоящего копа, несмотря на наличие хвоста.

– Дорогой! – воскликнул один из таких друзей, как две капли воды похожий на знаменитую черноволосую дочь Джуди Гарленд. В те моменты, когда он не торчит в Западном Голливуде и не одевается, как Лайза Минелли, это всего лишь Гектор Рамирес, целофизис и рабочий на заводе по переработке токсичных отходов из Карсона. Своей лучшей походкой, прямо как в фильме «Кабаре», Лайза бочком подошла ко мне и, закинув изящную ногу мне на талию, плотно прижала ее. – Пришел поразвлечься?

Вокруг меня все динозавры мужского пола заворачивали свои весьма внушительные половые органы (по понятным причинам используя самодельные стяжки) и натягивали на себя личины человеческих самок, все это во имя веселья и отчасти в поисках собственного «я». Я знаю, что большинство динозавров это шокирует, но, по мне, так маска – это маска, хоть маской назови ее, хоть нет. Хм, прямо Шекспир!

– Я пришел за помощью, – объяснил я. – Мне нужно, чтобы Джул кое в чем помогла мне в моем деле.

– Джул сейчас занята, – проворковала Лайза, на которую моя подруга – пластический хирург – кивнула, стоя с иголкой, зажатой в губах, пытаясь справиться с хвостом одной из девочек. – Кроме того, если ты хочешь подложить кому-то свинью, то кого попросить о помощи, как не меня?

– Уверен, ты смогла бы развалить и наше министерство обороны, куколка, – этим «девочкам» нравится, когда я говорю с ними таким тоном, это дает им ощущение, что они – героини какого-то фильма, и они изо всех сил стараются подыграть мне, – но в этом деле мне нужна Джул.

Джул взглянула на меня, отвлекшись от своего занятия – она пыталась наложить стежки на ягодицы Риты Хейуорт, но прелестный хвостик красотки извивался во всех направлениях и не давал мастеру закончить свое дело.

– Что бы ты ни попросил, все для тебя сделаю, – пробормотала она, зажав иголку между своими пухлыми алыми губками. – Сегодня у меня еще две подтяжки лица, и вот еще имплантанты в ягодицы, но, как только Риточка прекратит волноваться, я в твоем распоряжении.

– Возможно, информацию будет чертовски трудно раздобыть, – предупредил я.

– Это даже лучше.

– И может быть, тебе пару раз придется перейти дорожку прогрессистам.

– Просто замечательно.

Наконец Джул закончила работу и отправила рыжеволосую чувственную красотку обратно на танцпол.

– Ладно, – сказала Джул, втыкая иголки обратно в подушечку в виде яблока, – расскажи-ка мне о своих прогрессистах.

– Они не мои…

Но Джул было неинтересно, она уже была на коне:

– А у меня три девочки пострадали от этих засранцев, ты это знаешь? Уитни сегодня не придет, потому что лечит фингал под глазом, и, хотя я предложила пришить ей новую щеку, она слишком испугана, чтобы выходить на сцену.

– А что… что случилось? – спросил я.

– А случился у нас прогресс, – медленно протянула Джул. – Я работала в музее восковых фигур над костюмами моих девочек, а когда они ушли, то побрели по направлению к Голливуду. Следующее, что помнят, – они на какой-то аллее, на них напала толпа каких-то типов в голубых рубашках. Эти мерзавцы накинулись на девочек и орали, что они гомики, ненатуральные и усложняют жизнь остальным динозаврам…

– М-м-мне очень жаль, – заикаясь, произнес я, неуверенный, должен ли я извиняться за сектантов, которых я и сам не люблю, но в чьей компании мне предстоит провести следующие три дня.

– Проехали. Мне девочек на сцену выводить через пять минут. Но для тебя я всегда рядом. Так чем я могу помочь тебе, чтобы насолить этим кускам доисторического дерьма?

Я вкратце изложил, что нам удалось накопать на прогрессистов, опустив некоторые детали, касающиеся лично меня, например периодические галлюцинации и более чем благосклонное отношение ко мне Цирцеи. В последнее время я старался не признаваться в этом даже себе самому.

– Ты думаешь, это хорошая идея поехать на этот съезд? – спросила меня Джул, когда я закончил. – Мне кажется, в этом месте трудновато будет контролировать себя, чтобы крышу не снесло.

– Я попытаюсь, – пообещал я. – Но мне нужна твоя помощь. Ты же сама занимаешься фотографией? И у тебя есть сканеры и другое оборудование?

– Не просто есть, а навалом, дорогуша.

– Отлично. У меня тут фотографии, – я вытащил несколько снимков, которые мне удалось раздобыть за последние несколько дней: Джей со своим папашей – любителем вафель, Кристал, та девчонка, которая пала жертвой неумелых воров, промышляющих на складах, и еще нескольких бывших прогрессистов, которые отправились в лучший из миров, не завершив путешествия в прекрасное далеко. На каждой фотографии их верные специалисты по выходу из сект – те, кто помогал восстановиться после промывки мозгов.

– Вот хороший снимок, – пробормотала Джул. – Очень хорошо поставлен свет.

– Мне нужно, чтобы ты постаралась выяснить личности всех, кто здесь заснят. Загляни под их маски и выскажи идею, кто это может быть.

– А что ты ищешь?

– Без понятия, – честно признался я. – Просто я надеялся, что ты мне дашь какую-то зацепку.

Джул сгребла фотографии в стопочку, свернула их в трубочку и сунула в декольте, совсем как с деньгами, которые Эрни дал ей несколько недель назад. Интересно, у нее что там – сейф, что ли?

– Я могу за тебя пошпионить за кем-нибудь, – предложила она.

– Спасибо, Джул, но с этим я и сам справлюсь.

– Уверен? Мне просто не терпится взять этих сукиных детей за мягкое место, а мои подруги всегда готовы мне помочь. Ведь Джина у нас служит в полиции Ривердэйла.

– Она что – коп?

– Тсс, никому не говори. Копы не слишком-то нас жалуют, поэтому Джина держит это в секрете. Она у нас лейтенант, дважды представлялась к награде. Я ей сделала специальные сиськи, полые внутри, чтобы она могла прятать наручники. Это просто потрясающая штука. Она действительно могла бы помочь…

– Спасибо, но…

– Никто не может так сновать туда-сюда и оставаться незамеченным, как трансвестит.

– Да, Лайза уже предложила свою помощь, – объяснил я. – Но у меня и так все будет тип-топ. Посмотрим, что ты сможешь для меня сделать. Я тебе позвоню, когда мы доберемся до острова.

На прощание мы обнялись и пообещали друг другу быть осторожными. Я дал ей телефон Дэна в лос-анджелесском полицейском управлении на случай, если она вляпается в какие-то неприятности, затем прошел обратно к выходу из ночного клуба, протискиваясь через поредевшую толпу. Они танцевали, пели, баловались наркотиками и любили друг друга. Все грехи имели место сегодня вечером, но когда я уходил, то мне показалось, что это скорее поминки по случаю смерти клуба, а не настоящая вечеринка. Все это маска поверх другой маски, и за этим смехом и улыбками скрывалось понимание, что через каких-то шесть часов во всей Южной Калифорнии не останется места, где эта публика могла бы потусоваться.

* * *

Несмотря на многочисленные статьи на эту тему, написанные за все годы величайшими учеными мира, я могу со всей уверенностью заявить, что именно здесь и сейчас естественная среда обитания велосирапторов: деревья с пышной густой листвой, температура где-то около двадцати градусов, вода плещется под ногами, вокруг носятся всякие твари, готовые тебе постоянно угождать (хотя они и не совсем у тебя в подчинении), а травы столько, что хватит на всю жизнь. И настоящий дайкири,[12]12
  Коктейль из рома с лимонным или лаймовым соком, сахаром и льдом.


[Закрыть] посыпанный дополнительно кокосовой стружкой и украшенный огромным разноцветным зонтиком, которому позавидовала бы и Мэри Поппинс.

Парк Юрского периода, блин. И все это в отеле «Вестин Мауи».

Мы прилетели на Гавайи на день раньше (это была моя идея), якобы чтобы приготовиться к тому, что несомненно будет испытанием огнем, но на самом деле просто, чтобы убраться из Лос-Анджелеса, пока Минский не врубился, что мы развели его на финансирование по делу совсем другого клиента. Разумеется, нельзя сказать, что это уж совсем невероятно, что Стар Джозефсон упорхнула на эти волшебные острова, но весьма маловероятно. Скорее ее можно найти в каком-нибудь дешевом отеле в Северном Голливуде, но ведь нужно же откуда-то начать расследование, а Мауи ничуть не хуже других мест.