Текст книги "Водоворот жизни"

Ему на память пришли твидовые юбки тети Беа и ее фильдеперсовые чулки. – «Рейчел все время каким-то образом заставляла Юлию в ее маленьких аккуратных костюмчиках чувствовать себя служанкой рядом с ней. Антея не такого высокого класса, как Рейчел. Думаю, пора сказать ей, что все кончено. Но у меня все-таки в запасе есть еще девять месяцев перед тем, как я дам окончательный ответ, или Антея спустит на меня собак, поэтому можно попытаться извлечь из этой ситуации все, что можно». – Он отправился спать. Но в эту ночь сон его был беспокойным.

Рейчел принесла утренние газеты.

– Смотри. – Она показала первую страницу «Дейли Мейл». – Это случилось совсем рядом с нами, всего в нескольких поворотах дороги.

– Знаю. Я слышал это в вечернем выпуске новостей.

Рейчел снова забралась в постель.

– Чарльз, она подкралась к окну в столовой и выстрелила своему любовнику в затылок. Боже мой, в каком же отчаянии должна была быть эта бедняжка!

– Бедняжка? Что ты подразумеваешь? Ведь умер он, а не она.

– Да, но тут говорится, что у него была целая вереница поклонниц. Он ее бросил ради очередной любовницы. Посмотри на фотографию новой женщины. Она красива. – Там были две фотографии. Чарльз смотрел на вторую, словно зачарованный.

– Так ведь это же не она, – сказала Рейчел. – Это ее лучшая подруга Антея Валтерс. Она была последней, с кем разговаривала Роза, прежде чем совершить убийство. Впрочем, девушка тоже очень хорошенькая. – Рейчел начала заигрывать с Чарльзом.

– Нет, дорогая, – одернул ее Чарльз. – У меня голова просто раскалывается. И перестань говорить с самого утра о столь мрачных темах.

– Бедняжка. Я приготовлю кофе с аспирином. Чарльз застонал.

Днем пришла Сара и объявила:

– Мамочка, там, у большого дома через две улицы, что-то снимают. Ты можешь пойти со мной? Я никогда не видела, как снимают фильм.

– Не думаю, что это фильм, Сара. Там было совершено убийство прошлой ночью.

– Правда? Как интересно! Пошли, мамочка, посмотрим!

Рейчел рассмеялась.

– Ладно, пойдем! Маленькая ужасная вампирка! Я возьму пальто.

Они подоспели как раз в тот момент, когда Антея заканчивала свое интервью для телевизионного выпуска новостей…

– …Я знала, что она была расстроена, но, безусловно, не представляла, до какой степени.

– Это Антея Валтерс, ее подруга, видевшая девушку последней перед тем, как Роза застрелила своего любовника.

Антея посмотрела на Рейчел. Она пропустила заданный ей вопрос.

– Извините. Повторите, пожалуйста, – улыбнулась Антея репортеру.

– Ясно. Извините. Вы, должно быть, сильно расстроены. Она пила спиртное, находясь у вас?

– Несколько бокалов вина. Ничего крепкого. Нет. Мне кажется, Роза просто не представляла своей жизни без Стефана. Он клялся, что никогда не оставит ее, но нарушил свою клятву. Возможно, – она взглянула прямо в камеру, – возможно, это именно то, что должно случаться с мужчинами, которые не сдерживают своих обещаний.

– Большое спасибо, госпожа Валтерс. Здесь снято. Отведите госпожу Валтерс в машину. – Он помахал флажком проходившей мимо помощнице.

– Бет, позаботься о госпоже Валтерс. Та проводила Антею к машине.

– Жуткая история, – сказала Бет. – И все-таки, поделом мерзавцу. Некоторые женщины на Темзе хотят собирать фонд защиты преступницы. Вы позволите упоминать ваше имя?

Антея задумалась на минуту.

– Почему бы и нет? – ей пока нравилась шумиха вокруг ее собственной персоны. Она прошла мимо Рейчел и Сары.

– Погоди, папочка придет, а я скажу ему, что видела лучшую подругу убийцы. Вот он удивится.

Но папочка вовсе не удивился.

– Рейчел, это просто отвратительно! Как ты могла позволить ребенку смотреть подобные жуткие зрелища! Снова твои замашки. Нормальные матери никогда бы не потащили своих маленьких дочек в дома, где были совершены убийства.

– Мы пошли вовсе не потому, что там было убийство, а просто Сара никогда не видела съемок фильма.

– Я не видела никакой крови. Честно. И мозгов тоже.

– Сара. Я ведь обедаю. Пожалуйста, перестань говорить об этом, – сказал Чарльз.

Рейчел только что налила Чарльзу джин, когда на экране появились 6-часовые новости. Он вздрогнул и чуть не поперхнулся, когда увидел, как Антея взглянула ему прямо в глаза.

«…именно то, что должно случаться с мужчинами…» – он встал и выключил телевизор. – Надоели с этой историей. Мусолят ее весь день. Можно подумать, что такого никогда больше не случалось. – Чарльз вышел из комнаты.

– Папочка и правда очень расстроился, да, мамочка?

– Да, полагаю, ему не нравится, что подобные ужасные вещи происходят поблизости от нашего дома, рядом с его детьми. Это дает пищу для неприличных разговоров. Ты сделала уроки, дорогая? – заворчала Рейчел.

– Да, сделала. Я пойду к Сюзанне. Джейн приглашала меня на чай.

– Хорошо, только смотри, осторожнее через дорогу.

– Ладно, мам. – Она обняла Рейчел. – Ты такая отличная мамочка. Не слушай папочку. Он говорит, как бабушка.

Рейчел засмеялась.

– Не волнуйся. Я привыкла к этому. Иди скорей. – «Мне так повезло с Сарой, – подумала она. Может, и с Домиником мы станем ближе, когда он повзрослеет».

Глава 30

– Наконец-то и у меня появилась своя собственная светская жизнь. – Рейчел сидела с Джейн в плавательном бассейне Ричмонда. – Это и правда здорово, потому что я дома, когда Чарльз тоже дома, но если его нет, меня там тоже нет.

– Что, друзья лучше пилюль? – горько спросила Джейн.

– Ах, Джейн. Не знаю, трудно ли это для тебя. Твое время придет. В конце концов Лиза и Джейк подрастут и станут самостоятельными. Почему бы тебе как-нибудь не отправиться на вечеринку без Джерри?

Джейн посмотрела на нее.

– Ты шутишь? Если я оставлю Джерри одного дома с детьми, он или дом спалит, или потеряет одного ребенка. Он ничего не скажет против, но, знаю, сильно обидится, если я даже заикнусь о том, чтобы провести вечер без него.

– Не кажется ли тебе это легким проявлением клаустрофобии?

– Легким? Господи, да это иногда меня просто убивает. Я смотрю на его доброе, приветливое лицо и едва сдерживаю себя от желания двинуть по нему как следует. Хотя ни за что не сделаю этого. Принимаю еще одну таблетку валиума… Джейк! – завизжала она. – Джейк, перестань драться с Сарой!.. Вот так. Одно из преимуществ евреев из Нью-Йорка состоит в том, что нам никогда не нужен мегафон, визжать учатся с пеленок.

Рейчел нежилась на солнышке, лежа на полотенце.

– Я просто дождаться не могу, когда мы поедем в Камаргу. А что вы планируете на лето?

– Мы поедем в Италию. Я прочла все книги, которые были когда-либо написаны о Папе Римском и Ватикане, и мы вольемся в миллионную толпу американцев, жаждущих увидеть европейские священные места. Европа манила меня всегда. Мои предки приехали из Польши. У нас даже сохранилась семейная реликвия из той далекой страны, история которой насчитывает сотни лет. Моя бабушка так никогда и не научилась говорить по-английски. Понятия не имею, насколько история Англии повлияет на мировоззрение нашей семьи. Но Америка – новая страна, ей всего только две сотни лет.

– Полагаю, что воспринимать это надо как само собой разумеющееся. Дом, принадлежащий моему дедушке, был построен во времена королевы Елизаветы, а одна из стен – даже гораздо раньше. Считают, что ему около тысячи лет.

– Здорово, – Джейн рассмеялась. – Нет ничего удивительного в том, что с англичанами невозможно найти общего языка. Их традиции уходят корнями в глубь седой истории. В Америке, по крайней мере, женщины наравне с мужчинами, первыми поселенцами из Европы, помогали осваивать новые территории. Этим обусловлена их агрессивность.

– Если откровенно, то я не думаю, что ты агрессивнее англичанок, Джейн. На мой взгляд, ты просто правдивее многих женщин среди моих знакомых. Женщин в Англии всегда учили, что «рука, качающая колыбель, управляет миром». «Командуйте исподволь», – был совет Преподобной настоятельницы монастыря.

– В Америке тоже не такие уж сильные различия. Благочестивая еврейская мать будет командовать в доме, но никогда не повысит голос на людях. Господи, от всех этих условностей можно рак заполучить.

– На ланч придет Анна. Она – одна из добровольцев по сбору пожертвований для защиты Розы Джонсон на суде. Знаешь, той женщины, которая застрелила своего любовника в доме недалеко от нас. Я отдам пять фунтов.

– Если бы я была с ней знакома, то застрелила бы его вместо нее.

Джейн вынула свою чековую книжку. – Хочется надеяться, что самое никудышное крыло движения не будет кричать на всех перекрестках и делать из нее политический фетиш.

– А я думаю, они именно так и поступят, – возразила Рейчел. – Но там всегда найдутся чувствительные женщины, типа Анны, которая вечно принимает участие во всяких движениях и очень любит поговорить, несмотря на то, что она моя старинная подруга. Именно Анна помогла мне сохранить здравый рассудок, принося новости из внешнего мира, когда я была заперта в четырех стенах и металась целыми днями как белка в колесе.

– Пожалуй, ты права. Я дам пять фунтов. Кстати, Рейчел, кто будет защищать Розу на суде?

– Не знаю. Если она чистосердечно призналась, то все будет зависеть от присяжных. Надеюсь, там много сочувствующих женщин. Тревогу вызывает судья, Джейн. Анна говорит, что, если он состоял в том же клубе, или вращался в тех же кругах, что и Стефан Аркинсон, Розе не поздоровится.

– Знаю. В Америке все точно так же. Ты бы застрелила Чарльза, если бы узнала о веренице его любовниц?

– Нет. Я себе тоже задавала этот вопрос и пришла к выводу, что я бы ничего не сделала. Даже в голове это не укладывается.

– Знаешь, а я бы даже обрадовалась.

– Ты шутишь, Джейн?

– Нет. Толпа поклонниц, пожалуй, сделала бы Джерри более интересным. – Обе рассмеялись.

– Пошли. Пора. Завтра один из моих званых ужинов. – Рейчел начала собирать полотенца.

– О, господи. Я даже подослала одну для Джерри прошлым вечером.

– Клэр была просто восхитительна. Она одалживает мне дворецкого и горничную, когда мы приглашаем деловые круги. У меня теперь по два приема в неделю. Все та же Клэр, дай Бог ей здоровья, познакомила меня с людьми из «Харродза». Чарльз сначала пришел в ярость, но затем разрешил мне тратить столько, сколько я захочу.

– Я заметила твою новую одежду, Рейчел. – Джейн закусила губу. – А я не могу позволить тратить деньги на себя. На детей – это другое дело. Мне очень нравится покупать одежду им, Джерри, но на себя, – мне становится стыдно. Я нашла дешевую распродажу. И мне больше по душе купить дешевенькое платье там, нежели я пойду в магазины на Риджент-стрит.

– На самом деле, большинство моих новых платьев выбрала Клэр. У нее безукоризненный вкус. Она тонко чувствует, что подойдет тому или иному человеку, а уж себе и подавно она ни в чем не отказывает.

– Счастливица.

– Нет, Джейн. Она вовсе не такая счастливая, как может показаться на первый взгляд. Я не хотела бы оказаться на ее месте.

– У меня нет выбора.

– О… Джейн. Многим женщинам приходится гораздо хуже, чем тебе. Не горюй, увидимся через пару дней!

– Я послала Доминику приглашение на Лизин день рождения. Лиза говорит, что ей в школе предложили марихуану. – Взгляд Джейн стал тревожным.

– Знаю. У некоторых мамаш появляется навязчивая идея. Это всегда те, которые сами злоупотребляют пилюлями и поднимают бурю в стакане из-за того, что их детки курят марихуану или нюхают какую-нибудь отраву. Не забивай себе голову еще и этой проблемой, Джейн. Лиза – довольно уравновешенная девочка, которую не так-то просто втянуть в дурную компанию.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Это такое счастье. У меня столько друзей выжгли себе мозги, употребляя ЛСД. Я бы не вынесла, если бы такое случилось с моими детьми.

«Бедная Джейн, – подумала Рейчел, когда шла с Сарой к автомобилю. – Загнанная в угол, она все время будет испытывать беспокойство. Джейн только и говорит об этом. Представляю, как она себя чувствует. Слава Богу, что у меня есть Клэр и время для себя».

Анна с порога гордо прошествовала в комнату.

– Я беременна, Рейчел. Это уже точно.

– Поздравляю.

Анна закружила Рейчел по кухне.

– Я просто на седьмом небе от счастья.

– Как к этому отнеслась твоя мама?

– Я ездила к ней в гости и поделилась своими планами насчет беременности. Сначала она немного расстроилась, потому что хотела, чтобы я вышла замуж. Думаю, это вполне естественно с ее стороны. А потом, – суровое лицо Анны просило, – она вошла вечером в мою комнату, села на кровать и спросила, не гомосексуалистка ли я. Я чуть было не умерла. Мне казалось, что она и слова такого не знает. Я рассказала ей о своей жизни в Лондоне, о своих подружках, она внимательно слушала. Потом обняла меня и сказала, что бесконечно любит меня и сделает все, что сможет, чтобы как-то помочь мне. Если я захочу поехать домой, когда ребенок появится на свет, то могу это сделать без проблем. Разве это не здорово?

– Безусловно. А ты поедешь домой, Анна?

– В любом случае, на какое-то время. Я хочу, чтобы роды прошли в больнице, и мама говорит, что побудет со мной до этого времени. Когда все сказано и сделано, знаешь, кроме тебя, мама – мой лучший друг. Знаю, что сейчас не очень модно поддерживать хорошие отношения со стариками, а если ты все-таки это делаешь, то все начинают цитировать Фрейда, но у нас всегда было отличное взаимопонимание. У нее свой огромный мир, населенный только лошадьми, поэтому она всегда уделяла мне много времени, и я собираюсь жить с малышом. Для нас будет так чудесно иметь в доме бабушку. Все равно, без ее помощи мне не обойтись.

– Разумеется. Тебе очень понадобится ее помощь. Все, что имела я, так это чудовище, Юлию, которая превратила мою жизнь в кромешный ад. Подумать только, Анна – и с младенцем! Ладно, давай выпьем за малыша! – Рейчел подняла бокал сухого белого вина. – Придумала имя?

– Скорее всего, я назову ее Ванесса.

– Анна, ты же не можешь заказывать пол ребенка. Ты же понимаешь, что не все в твоей власти!

– Знаю, но я уверена, что будет обязательно девочка. С мальчиком мне явно не справиться.

– Ты удивишься, Анна. Как только будешь держать своего младенца на руках, тебе покажется, ровным счетом, все равно, какого он пола, раз уж он родился и представляет теперь одно целое. «Из песни слова не выбросишь»!

Анна мелкими глотками пила вино.

– Я положила ту штучку для индюшатины на почетное хранение. Честно говоря, я и не думала, что это сработает. Однако Юлиан говорит, что всегда признает, что он – отец ребенка, который должен знать своего отца. Думаю, это важно.

– Полностью разделяю твое мнение. В моей жизни был просто замечательный день, когда я узнала, что принадлежу тете Беа. Смешно, но нянчилась со мной тетушка Эмили, а тетя Беа, которая выполняла отцовские обязанности…

– О фонде помощи Розе Джонсон… – перебила ее Анна.

– О, да. Как там идут дела?

– Ну, суд назначили на следующий год. До этого времени она будет сидеть в тюрьме, поэтому, на мой взгляд, времени будет достаточно. Они могут перевести ее в психиатрическую клинику на какое-то время, однако не думаю, что судье удастся добиться для нее большего срока, чем год тюрьмы, ну, может, еще месяцев восемнадцать наблюдения у психиатра. Этого хватит с лихвой. В любом случае, против нее нет других обвинений. Ее мучила только одна идея, связанная с этим конкретным человеком.

– И все-таки, ей не следовало бы в него стрелять, – нахмурилась Рейчел. – Не думаю, что всякому, кто начнет страдать манией преследования другого человека, позволено убивать предмет своей страсти, если он отказывается с ним жить.

– Как ты можешь судить о подобных вещах, Рейчел, если ты ни разу не испытывала даже сильного приступа гнева или отчаяния, или ревности. А я понимаю, какое чувство владело Розой. Я сама много раз была на грани того, что могла бы убить кого-нибудь из моих любовниц.

– Вполне возможно, что ты права. Действительно, мне очень повезло. Но, как бы там ни было, вот пять фунтов в знак признательности Чарльзу за мою счастливую жизнь с ним. У меня есть еще пять фунтов от другой моей приятельницы, которой повезло меньше, чем мне. – Она засмеялась. – Давай допьем бутылку за обедом.

– Почему ты не можешь кончить, Чарльз? Ты меня огорчаешь. – Антея оттолкнула его и села. Она зажгла сигарету. – Что с тобой? Ты же привык жить в постоянной готовности к удовольствию. А теперь даже не хочешь поэкспериментировать.

Чарльз уставился в потолок.

– Не знаю. На работе дел много. Думаю, устал. – В его голосе зазвучало раздражение. – Я не могу разрываться между своей домашней жизнью, работой и тобой, постоянно требующей от меня внимания. И тебе все время мало. Ведь с тех пор, как ты вызвалась и предложила услуги своей маниакальной подружке, твое лицо не сходило с первых газетных полос.

– Ну и что? Разве не здорово? Жила-была маленькая незаметная Антея, и вдруг она за один вечер превратилась в звезду. Мы собрали много денег.

– А другие мужчины тебе не сделали предложения руки и сердца? – спросил Чарльз с тайной надеждой в душе.

– Ничего подобного. Чарльз, я хочу только тебя. Мы с Розой сходимся в том, что обе принадлежим к категории однолюбов.

Чарльз вздохнул.

– Мы больше не можем пойти куда-нибудь пообедать или поужинать: тебя везде узнают. Рейчел внесла пять фунтов в твой фонд. Она следит за тобой по телевизору. Вот двинутая идиотка!

– Почему бы тебе не положить всему этому конец прямо сейчас?

– Ты обещала мне год, поэтому у меня есть время до июня. Я ей тогда и скажу, но ты узнаешь. Однако я изучил ее характер гораздо лучше, чем ты. Она не оставит меня.

– Что ж. В этой игре я готова принять участие. Хочешь, мой ротик поможет тебе снять напряжение и разрядиться?

– Нет, спасибо, Антея. Я просто хочу выспаться. – Он повернулся на бок. – «Как все теперь запуталось, – думал он про себя. – Я у нее в сетях, она мне осточертела до смерти. Может, отраву какую-нибудь попробовать. Говорят, есть сорняк, яд которого невозможно определить». – Он погрузился в беспокойный сон.

«Ей придется уйти, – подумала Антея, лежа рядом с Чарльзом. – Она улыбнулась. Надо подыскать подходящие шторы для огромных окон. Жалюзи не придают им такого эффектного вида, какой бы они могли иметь».

Глава 31

– Ты всегда обедаешь в «Савое»? – спросила Рейчел у Клэр.

– Да. – Клэр улыбнулась официанту. – Нет, Рейчел. Позволь ему положить салфетку тебе на колени. – Рейчел покраснела. – Не волнуйся. Он приучен к этому. Я держу здесь за собой номер.

– Боже праведный, Клэр! Да это же целое состояние!

Клэр очень серьезно посмотрела на Рейчел.

– Это помогает мне поддерживать себя в здравом уме.

– Что, у тебя бывают расстройства психики?

– Иногда. – Клэр рассмеялась. – Смелее, Рейчел. Закажи что-нибудь. Я пригласила тебя на ланч не для того, чтобы плакаться в жилетку.

– Клэр, не держи оборону. В конце концов, я ведь единственный человек, с которым ты можешь поговорить.

– Верно. Обычно я говорила со своим отцом, когда он был трезвым, но теперь его нет, осталась только ты. – Она улыбнулась Рейчел. – Салат из омаров здесь самый лучший в Лондоне. Хочешь белого вина?

– Что ты заказываешь?

– Как обычно. – Клэр заглянула в карту вин. – Мой ланч состоит из полудюжины устриц. Я не могу много есть, а по вечерам мы обычно ходим в гости или развлекаемся. Через какое-то время все приедается. Я могу есть, кажется, только устрицы, у которых чистый вкус, и они просто из моря. Как ты относишься к бутылочке «Пулли Фьюссе»?

– Отличная мысль, – Рейчел взяла у Клэр карту вин. – Я обычно полагаюсь в выборе вин на вкус Чарльза.

– Ты слишком долго полагаешься в выборе всего на вкус Чарльза. – Клэр приняла серьезный вид. – Знаешь, у меня такое чувство, что ты провела минувшие пятнадцать лет в искривленном пространстве.

– Ах, Клэр, ты ошибаешься. У меня росли дети. Такое происходит со всеми.

– Кто из нас теперь держит оборону? – Клэр потянулась через стол и похлопала подругу по руке. – Я не придираюсь, Рейчел. Я только знаю, что в жизни существует еще множество вещей, кроме мужа и двоих детей.

– И все-таки ответь мне, если бы Майкл не был гомосексуалистом и у тебя были свои дети, ты бы все равно так рассуждала?

– Да. Мои принципы не изменились бы. Кроме того, как ты помнишь, я никогда не хотела заводить детей. Как оказалось, все было к лучшему. – Она нахмурилась. – Но я видела стольких женщин, которые бросили свои собственные жизни под ноги мужчине только ради того, чтобы превратиться в развалину и остаться у разбитого корыта: дети разъехались, а муж ушел к другой. Мне такая участь, слава Богу, не угрожает.

– Ты уверена, что Майкл никогда тебя не бросит?

– Уверена. Зачем ему? Он получил от жизни все, что хотел.

Клэр вспомнила, как она в первый раз застала Майкла в кровати с мужчиной, ее парикмахером. Она без предупреждения вернулась раньше из дома матери в Дорсете. Мать места себе не находила от горя, как только отец умер.

– Бога ради, мама, вы ведь только орали и ругались друг на друга, жили, как кошка с собакой, пока он был жив. Какого же черта ты тут рыдаешь и рвешь на себе волосы уже столько месяцев после его смерти?

– Тебе этого никогда не понять, Клэр. Мы любили друг друга.

– Как можно ваши отношения называть любовью?

– Что ты понимаешь в любви? – лицо Синтии вспыхнуло. Она схватила бутылку хереса, ее единственного приятеля. Дом был в ужаснейшем запустении, какого Клэр на своем веку и не видела. – Что вы, ты и твой извращенец-муж, понимаете? Скажи мне, Клэр, – потребовала она, нетвердой походкой приблизившись к дочери. – У него когда-нибудь стоит?

– Ты пьяна. Не понимаешь, что несешь. Не смей говорить со мной больше никогда об этом, – ледяным тоном осадила ее Клэр.

Мать приблизила свое лицо вплотную к лицу Клэр.

– В чем дело, высокий и могучий крепыш, ты что, до сих пор не догадалась, о чем речь?

Клэр размахнулась и закатила матери звонкую оплеуху.

– Заткнись, ты, пьяная старая тварь. Не смей так говорить о Майкле. Не понимаю, почему это я должна утруждать себя и приезжать к тебе? Я уезжаю прямо сейчас. – Клэр рыдала.

Ее мать стояла, одной рукой схватившись за горевшую от удара щеку, а другой – размахивая бутылкой хереса.

– Ну, и не больно-то ты мне нужна. Я тебя сюда не приглашала. Ты всегда приезжала, чтобы только повидаться со своим папочкой. – Она невнятно забормотала. – Никогда меня не любила…

Клэр поехала обратно в «Савой». Прибыла в отель около полуночи. Швейцар взял ключи от машины. Только очутившись в холле отеля, она почувствовала себя в безопасности, ночной портье поднял голову и улыбнулся.

– Добрый вечер, мадам, или мне следовало бы сказать «Доброе утро»?

– Ах, как замечательно возвращаться, – ответила она ему. Клэр прошла через холл и поднялась на несколько ступенек к лифту. Повсюду было пустынно, лишь кое-где мелькали фигуры ночных служащих, которые обстоятельно и неторопливо выполняли свою обычную работу. Отель был похож на огромный роскошный лайнер, уверенно державший свой курс в безумном мире ужаса и беспорядка. – «Вот Майкл удивится, когда увидит меня», – подумала Клэр. Она вошла в свой номер. Очень тихо прошла в ванную комнату, сняла свою одежду и переоделась в белый махровый халат, входивший в стандартный набор принадлежностей, предоставляемых в номерах «Савоя». На цыпочках она прошла через гостиную и осторожно открыла дверь спальни. Клэр немного постояла, подождав, пока глаза привыкнут к темноте. Ей почудилось, словно в постели она различает смутные очертания еще одной фигуры. – «Не будь идиоткой, – заворчала она на себя. – Это всего-навсего подушки». – Она вытянула руку, пробираясь в темноте к кровати. Вдруг ее ладонь наткнулась на тело, сладко посапывающее на ее месте в кровати.

– Майкл! – завопила в истерике Клэр. – Ты в моей постели с другой женщиной!

Он мгновенно вскочил. Она подбежала к двери и включила свет.

– Поль! – остолбенела Клэр. – Поль! Что вы здесь делаете? – Поль нырнул под одеяло.

– Извини, Клэр, – ответил Майкл. – По правде сказать, это я виноват. Извини, что тебе пришлось узнать вот так. – Глаза Майкла были похожи на два осколка льда. – Не устраивай сцен, Клэр. Выйди из комнаты. Поль оденется и уйдет. Я через минуту выйду, и мы поговорим.

Клэр исполнила все именно так, как ей было сказано. Она вышла в гостиную и села на диван. «Что я чувствую, – спросила она себя, – почему я не расстроилась еще больше? Полагаю, теперь все встало на свои места и ответило на многие вопросы». – Для Клэр всегда оставалось непостижимым, почему Майкл отказывался заниматься с ней любовью. В первые дни после свадьбы он уверял ее, что это временная проблема и что он проходит разные тесты. Всякий раз, когда они во время отпуска возвращались в Лондон, он ходил к доктору.

В конце концов, психиатр вызвал Клэр в свой кабинет и сказал:

– Дорогая моя, эту проблему позвольте решать времени. Майкл всецело предан матери. Вы должны проявить терпение и не предъявлять слишком высоких требований.

– Попросить мужа об исполнении своего супружеского долга хотя бы один раз – это разве высокое требование?

Психиатр покачал головой.

– Как я вам уже сказал, для этого требуется время. Найдите себе хорошего любовника.

Клэр сидела в гостиной, а Поль поспешно выскочил за дверь их номера. Сидя в кресле и улыбаясь, Клэр дожидалась, пока Майкл выйдет из спальни. Больше не надо будет изнурять себя фелляцией. Хоть с этим какое-то облегчение.

– Ну, – Майкл стоял перед ней. – Чего ты хочешь?

Клэр взглянула на него.

– Почему, Майкл? Почему?

Он так опешил от нежности в ее голосе, что вся его агрессивность тут же рухнула. Он бросился к ее ногам и положил голову на колени. Она гладила его густые каштановые волосы.

– Я никогда не мог любить ни одну женщину. Видишь ли, как только я возбуждаюсь, передо мной всплывает лицо моей матери. В юности я перепробовал всяких женщин. Даже пытался вступать с ними в связь, не видя лица. Но ничего Хорошего из этого не получалось.

– Может показаться довольно смешным, Майкл, но я могу тебя понять. Помнишь, как я била своего отца кнутом? – Майкл взглянул на нее. – Помимо тебя, он – единственный мужчина, к которому я всегда испытывала желание. Вот почему у меня никогда не было любовников.

Глядя в глаза Клэр, Майкл спросил:

– Ты не хочешь уйти от меня?

– Нет. Не хочу. – Клэр покачала головой. – К чему? Мы так хорошо с тобой поладили. Теперь я освободилась от своего мучительного вопроса и знаю, что тебе отвратительна не только я, но и все женщины. Твоя мама знает?

– Да. Я рассказал ей, когда мы поженились.

– Она не возражала?

– Довольно странно, но она восприняла это нормально.

Майкл оживил в памяти картину, когда мать стояла у окна своего элегантного дома в Хампстеде. Она завороженно смотрела на кромку лесопарка Хит, вид на который открывался из окон дома.

«Я всегда знала, что ты никогда не сможешь изменить мне, Майкл, – сказала Глория». – Вспомнив об этом, Майкл задрожал.

– В чем дело, любимый? – ласково спросила Клэр.

– Так. Это какое-то наваждение. Я не хочу потерять тебя, Клэр. Мы с тобой неудачники в сексе, поэтому должны держаться друг за друга.

Клэр взглянула на него.

– Я настаиваю на отдельных спальнях, даже – на отдельных апартаментах, когда мы останавливаемся здесь.

Лицо Майкла стало спокойнее.

– Думаю, это мудрое решение.

– И, – сурово добавила Клэр, – ты должен избавиться от Поля. Он отличный парикмахер, но ужасный сплетник.

– Хорошо, – пообещал Майкл.

– И еще, надеюсь, ты не будешь знакомить меня со своими мальчиками.

– Нет. А теперь мы можем пойти и чуть-чуть вздремнуть.

– Я немножко побуду здесь, – сказала Клэр, – а ты иди ложись.

– Хорошо. Если тебе что-нибудь понадобится, позови меня. – Майкл побрел в спальню и забрался в постель. – «Хорошо, что Глории нравятся мои любовники, – подумал он. – Скоро я буду приводить их сюда. И все-таки я рад, что все позади». – Странно, но он ощутил горечь сожаления. До его сознания дошло, что теперь Клэр знала его тайну, а из жизни исчез праздник.

– Теперь ты поняла, Рейчел, что мы с тобой люди одного типа. Мы потерпели бедствие и уцелели.

– А как же ты решаешь свою проблему секса, Клэр?

– Никак.

– Никогда? – удивилась Рейчел.

– Нет. Я поняла. – Клэр на мгновение заколебалась. – Я поняла, что могу стать такой же, как Майкл. Он подбирает в лондонских трущобах и сточных канавах извращенных юнцов с крепкими попками, трахает их и выбрасывает. Я вполне способна на подобные низости. Разница лишь в том, что я подцеплю неотесанного грубияна, такого же, как мой отец. Поэтому для себя я давно решила, что по этой дорожке не пойду.

– Должно быть, тебе очень одиноко.

– Да, однако позволь мне напомнить одну непреложную истину, – Клэр усмехнулась. – Я преодолела слишком долгий и трудный путь, чтобы добраться до денег. – Она налила Рейчел еще бокал вина. – Пошли по магазинам. Слышала, Сандра Родес вернулась в город. По изысканности ее тканям нет равных.

Рейчел взглянула на Клэр.

– Даже здесь я чувствую себя не в своей тарелке. На мне нет фирменной одежды из модных магазинов.

– Рейчел, ты везде должна себя чувствовать как дома. Перед тобой открыты все двери, потому что ты наделена природным даром держать себя с достоинством и изяществом, где бы ты ни оказалась, куда бы ни забросила тебя судьба. Ты не должна позволять Чарльзу навязывать свою волю так, как он это сейчас делает. Помни, все его ценности и идеи заимствованы от Юлии. Жутко мелкобуржуазные.

– Чарльз – мелкий буржуа? – эта мысль поразила Рейчел до глубины души. – Ты уверена, Клэр?

– Безусловно, – твердо сказала Клэр. – Пошли. Давай поднимемся наверх, мне нужно переодеться.

– У тебя по-прежнему здесь апартаменты?

– Да. Это один из пунктов договора, который мы заключили с Майклом. У меня должно быть свое собственное пристанище. Можешь им пользоваться, когда тебе будет угодно, если захочешь уйти от Чарльза. Здесь есть две спальни.

– Вряд ли подобное может случиться. Мы так мало времени проводим с ним вместе.

– Побудь здесь со мной как-нибудь в выходные. Ничего, если ты оставишь детей. Давай, Рейчел. Чарльз присмотрит за домом.

– Какая идиотская затея! – Чарльз пришел в бешенство. – А что прикажешь мне делать с детьми?

– Ну, присмотришь за ними, конечно. Не отказывай, Чарльз. Ты же всегда пропадаешь где-то, а у меня ни разу не было передышки. Всего на два дня. Холодильник будет забит.

– Вот этого-то как раз и не надо. Я прихожу домой не ради того, чтобы готовить себе еду. Мари-Клэр совершенно не умеет готовить. Придется позвонить маме и попросить ее помочь. – Его губа презрительно дернулась. – У Клэр слишком много денег, и она изнывает от скуки. Забивает тебе голову нелепым вздором. Ты не из тех, кто ошивается в «Савое».

– Ты ошибаешься. Как раз напротив. Клэр говорит, что у меня природный дар чувствовать себя везде как дома.