Текст книги "Рокировка"

– Ну, взял я его не один. Ефим мне помог. Так что добыча та на двоих, – помолчав, ответил парень. – Так что, ежели он не против, то и забирайте.

– Что скажешь, Ефим? – повернулся атаман к Сашкиному соседу.

– Благодарствую, Ляксандр, – выступив вперед, коротко поклонился сосед. – За честь да за помощь твою. А скажу я так. Коли обчеству надо, так и забирайте.

– Вот так, без выкупа отдадите? – уточнил атаман, с интересом разглядывая Сашку.

– Его знания много жизней спасти могут. Забирайте, – кивнул Сашка.

– Добро, – улыбнулся атаман, и в глазах его мелькнуло одобрение. – Но просто так воина добычи лишать не след. Из казны казачьей вам пятьдесят рублей на двоих платим. Моей волей.

Круг одобрительно загудел. Кто-то стоявший рядом от избытка чувств крепко хлопнул парня по плечу. Но атаман продолжал внимательно наблюдать за ним. Понимая, что от него чего-то ждут, Сашка вздохнул и, почесав в затылке, поднял руку. Сообразив, что он хочет что-то сказать, казаки быстро смолкли, вопросительно уставившись на парня.

– Мою часть с тех денег, в выкупную кассу отдайте, – негромко попросил Сашка. – Я с тех денег не разбогатею, а кого, может, и выкупят.

– От это по-нашему! – раздалось в толпе, и стоявший перед ним Ефим, сняв папаху, глубоко, в пояс поклонился парню.

– Меня самого так выкупали, – выпрямившись, сказал он. – За то тебя и благодарю.

– Да, Ляксандр, хоть и не казачьего ты роду-племени, а дух в тебе казацкий, – шагнув к парню, громко произнес атаман и, обхватив его за плечи, крепко обнял. – Ступай с богом. И помни. С сего дня любой, кто в помощи тебе откажет, всей станице врагом станет. Тому порукой слово мое.

– Благодарствую, атаман, – чувствуя себя актером в какой-то странной пьесе, ответил Сашка и, сдернув с головы картуз, в пояс поклонился всему казачьему кругу.

* * *

Отмыв в ручье руки, Сашка тщательно протер нож и, убрав его в ножны, устало выпрямился. С момента начала его увлечения охотой пришлось ему и обучиться правильно разделывать добычу. Оглядев оленью тушу, висевшую на древесном суку, парень с довольным видом усмехнулся. Получается. Шкуру снял, ни разу самой туши не порезав. Осталось ее до дому довезти. Хоть и зима стоит, а в этих местах она больше напоминает позднюю осень в северных губерниях. Так что с возвратом домой лучше не тянуть.

Приведя своего мерина, Сашка аккуратно спустил тушу на землю, предварительно расстелив снятую шкуру и увязав добычу, закинул ее на лошадь. Мерин недовольно покосился, фыркнув от запаха крови, но стоял спокойно. Похлопав его по шее, успокаивая, Сашка закрепил добычу и уже собрался сесть в седло, когда за спиной что-то тихо хрустнуло.

Он и сам не понял, что произошло, но по коже словно стадо ледяных мурашек пробежало. Аж вся шерсть на загривке дыбом, как у бойцового пса. Не раздумывая, он резко пригнулся и шарахнулся в сторону от лошади. Что-то свистнуло, и нечто увесистое крепко ударило его по затылку. К счастью, вскользь. Но в глазах все равно на секунду потемнело. Повинуясь какому-то инстинкту, Сашка громко охнул и завалился на бок, словно сознание потерял.

На правый бок парень упал специально. Вроде и на ведущую руку, но при этом запросто можно дотянуться до револьвера, который он перевесил на живот, собираясь разделывать добычу. Лежа лицом в прелой листве, Сашка весь обратился в слух, готовясь встретить неизвестного агрессора. Вопрос, кто это может быть, волновал его меньше всего. Сначала надо до него добраться, а уж потом посмотрим, кто тут хулиганить вздумал. Примерно такая промелькнула у парня мысль.

Листва еле слышно зашуршала, и мерин, поводья которого уже были перекинуты на луку седла, зафыркав, отошел в сторону. Так умное животное реагировало на приближение кого-то незнакомого, а значит, опасного. Сжав пальцами рукоять револьвера, Сашка уперся в землю коленом и носком сапога левой ноги, для возможности резкого рывка в сторону.

«Похоже, двое», – думал Сашка, усилием воли заставляя себя не шевелиться.

Послышалась тихая гортанная фраза. Кто-то явно спрашивал кого-то о чем-то. Языка Сашка само собой не знал, но тут и по интонации все было понятно. Шаги стихли. Потом в бедро парню ткнулось что-то твердое. Судя по всему, ружейный ствол. Сашка не пошевелился. Ствол ткнулся сильнее, а потом кто-то, зайдя со стороны головы, пнул его в плечо. Снова заговорили. Потом стоявший рядом нагнулся и, ухватив парня за плечо, попытался перевернуть его на спину.

– Вперед, – скомандовал Сашка самому себе и, толкнувшись опорной ногой, сам перекатился в заданном направлении, выхватывая револьвер.

Два выстрела едва не слились в один. Сашка, видя, что не промахнулся, ударом ноги отбросил оседавшего прямо на него бандита и, еще раз перекатившись, вскочил на ноги. Перед ним, держась за животы, скрючились на земле пара молодых горцев. Понимая, что лечить тут уже некого, Сашка вздохнул и, вскинув револьвер, сделал еще два выстрела, облегчив их мучения. При его калибре и с такого расстояния бедолагам все внутренности размочалило.

Привычным движением перезарядив оружие, парень принялся осматривать тела, пытаясь понять, кто это такие и откуда они взялись. К его удивлению, одеты парни были бедно. Винтовка нашлась только у одного. Второй вообще имел при себе только лук. Задумчиво почесав в затылке, Сашка на всякий случай обыскал пояса и сапоги обоих, найдя только пару медных монет. Оружие их тоже новизной не блистало.

– Твою мать, блин! Это как понимать прикажете? – проворчал он, поднимаясь. – Вы откуда взялись, убогие?

От резких движений в затылке, там, куда ему угодило непонятно чем, запульсировала боль, и возникло ощущение жжения.

– Уроды, блин, – выругался Сашка, коснувшись затылка ладонью и рассматривая окровавленные пальцы. – Чем это они меня так?

Осмотревшись и припомнив, где и как стоял, парень быстро прошелся до соседних кустов и, заглянув под них, удивленно хмыкнул. Это была стрела с наконечником из глины. Вот теперь все начало вставать на свои места. Похоже, парни отправились на охоту и, услышав его выстрел, отправились посмотреть, кому повезло. А убедившись, что охотник один, эта парочка решила взять его живым, чтобы потом продать туркам.

Во всяком случае, в колчане таких стрел больше не было. Только с обычными, острыми наконечниками. Какими именно они должны быть, Сашка, понятное дело, не знал, но в выводах своих был уверен. Привязав мерина к дереву, Сашка быстро пробежался по следам убитых и метров через триста обнаружил оставленную в кустах старую кобылу без седла. Спину ее прикрывал только вытертый чепрак.

– Так, подруга, вали-ка ты домой, – проворчал Сашка, отвязывая кобылу и перекидывая повод ей через голову.

Получив увесистый шлепок ладонью, коняшка всхрапнула и неторопливой рысью скрылась в подлеске. Вернувшись к своему мерину, парень прихватил с убитых только старое кремневое ружье и весь боеприпас к нему. Оставлять оружие было бессмысленно и даже глупо. Кто знает, где и в кого оно потом выстрелит. Усевшись в седло, Сашка ткнул пятками мерина, и тот легко понес свой груз по знакомой тропе.

Спустя два часа парень отдал добычу хозяйке дома и отправился в комендатуру. Доложив штабс-капитану о происшествии, он объяснил, где оставил тела, и, попрощавшись, вернулся домой, перед этим посетив врача. Тот без долгих церемоний смазал Сашке ссадину на затылке какой-то мазью и выпроводил вон. Благо не пинком.

Дома, переодевшись и отдав Аксинье в стирку испачканную кровью рубашку, Сашка задумчиво осмотрелся, ища, чем себя занять. После истории с большим набегом вся его работа состояла только в осмотре и легком ремонте оружия местного населения. Деньги это приносило небольшие, зато времени отнимало много. Но Сашка не роптал. Доброе отношение соседей было в этом случае дороже.

Но и это не могло продолжаться бесконечно. Он потому и отправился на охоту, что работы на заказ не было, затевать что-то новое для себя пока не хотелось. Точнее, идей было много, но при местном станочном парке и отсутствии элементарной базы получения металлов все они были невыполнимы. В очередной раз вздохнув, он достал из корзины заготовки под куклы и, усевшись за стол у окна, принялся резать очередную игрушку.

Куклы, подаренные дочерям Аксиньи, произвели в станице настоящий фурор. Сашка сам видел, как взрослые женщины с восторгом рассматривают его поделки, сгибая и разгибая куклам конечности и вертя их головами. Сообразив, что очень скоро просьбы сделать такие же начнутся, он отправился на лесопилку и притащил домой заготовок на десяток кукол сразу. Острый нож снимал стружку с пахучего соснового чурбачка, а сам парень в этот момент был где-то далеко отсюда.

Он и сам не понимал, что не так, но чувствовал, что опять оказался не на своем месте. На первый взгляд, вроде все в порядке. Есть угол. Есть рядом ласковая женщина. Сыт, одет, обут.

– Чего тебе еще, хороняка, надо? – спросил Сашка сам у себя словами из фильма. – Живи и радуйся.

Но какое-то странное чувство неудовлетворенности не отступало. Сашка все чаще стал замечать, что в его памяти иногда словно приоткрывается дверца, из которой в его сознание перетекают какие-то знания и понимание ситуаций. Так было с решением, которое он озвучил на казачьем кругу. Так было, когда он просто отдал пожилой вдове молодого, сильного мерина из своей добычи. Так и теперь. Он понимал, что что-то идет не так, но что именно, никак не мог угадать.

Это чувство отступало только в лесу, когда он принялся скрадывать оленя. Его место заняло полное восприятие окружающего пространства, словно у парня вдруг разом появилось еще десять глаз и ушей. Именно это и спасло его при нападении раболовов. В противном случае его уже бы везли в горы переброшенным через седло собственного мерина. Закончив с кукольной головой, Сашка положил ее в корзину и достал заготовку под туловище.

В комнате стало темнеть, и парень, поднявшись, взял со стола керосиновую лампу и, прихватив в сенях канистру с керосином, вышел во двор. Аккуратно заправив лампу, он вернулся и, затеплив ее, снова взялся за нож. Работа спорилась. Теперь, когда технология была отработана, все было просто. Руки сами делали свое дело, а голова продолжала прокручивать одни и те же мысли. Шаги в сенях отвлекли Сашку от размышлений.

В комнату вошла старшая дочь Аксиньи и, улыбнувшись, позвала его ужинать. Кивнув, Сашка отложил работу и, загасив лампу, отправился к колодцу, руки мыть. Как оказалось, его небольшое приключение уже стало достоянием общественности, так что пришлось за ужином коротко поведать умиравшим от любопытства девчонкам о произошедшем. Даже царапиной похвастался. Аксинья внесла в дом закипевший самовар и выставила на стол большое блюдо со сладкими пирогами.

– Мам, а он еще кукол режет, – вдруг выдала Сашку старшая девочка.

– И что? – не поняла Аксинья, вопросительно посмотрев на парня.

– Ну, да. Режу. А то попросит кто, а мне потом некогда будет. А так, пока время есть, наделаю, и пусть лежат. Все какая копеечка капнет, – добавил он, стараясь не выбиваться из образа обычного мастерового.

Аксинья, уже знавшая о его договоре с кузнецом, только согласно кивнула. Вообще, Сашке пришлось выдержать с ней целое сражение, пока она поняла, что эти деньги она получает от кузнеца за его, Сашкино изобретение. И что это просто плата за постой, как и было, оговорено раньше. Женщина уже пыталась однажды отказаться от этой платы, мотивируя это тем, что он и так много для нее сделал, но парень понимал, что трое детей в доме это серьезные траты. Так что сумел настоять на своем.

– А может, ну ее, эту охоту? – вдруг спросила Аксинья, когда Сашка в очередной раз коснулся затылка рукой.

– С чего вдруг? – не понял парень. – Из-за этой мелочи?

– Головой ведь рискуешь, – сокрушенно вздохнула женщина.

– Я ею всю жизнь рискую, – отмахнулся Сашка. – Зато в доме всегда свежее мясо есть.

– Так пост скоро. Все одно скоромного нельзя будет, – привела Аксинья свой аргумент.

– Вот до поста и съедим. А потом я свежее добуду, – уперся Сашка. – Ну не могу я долго на одном месте сидеть. Закисну, – честно признался парень.

– Ты мужик, тебе решать, – махнула Аксинья рукой, сдаваясь. – Тогда уж ружье мое глянь. А то, когда набег отбивали, оно опять осеклось. Хорошо, револьвер, что ты дал, с собой был.

– Посмотрю, – кивнул Сашка, про себя подумав, что не мешало бы сделать ей такой же короткоствол, как и себе.

Что ни говори, а унитарный патрон гораздо надежнее капсюльной системы.

«Вот и занятие нашлось, – усмехнулся про себя парень, уминая очередной пирожок с малиной. – Калибр, правда, мама не горюй, но зато работает надежно. Во всяком случае, у меня осечек не было. Да. Так и сделаю. Револьвер, аналог моего, и часть патронов, что себе накрутил, ей отдам. Себе потом еще сделаю».

Вдохновленный такими мыслями, он отвалился от стола, сыто отдуваясь, и, поблагодарив хозяйку, отправился на свою половину. Настроение заметно улучшилось, так что к ночи он успел вырезать еще одно кукольное туловище и пару голов. Аксинья проскользнула на его половину, когда он уже собирался ложиться спать. Страстно поцеловав парня, он нырнула под одеяло и, прижавшись к нему всем телом, жарко прошептала:

– Сашенька, богом молю, не ходи больше один. Я как услышала, что на тебя напали, чуть духа не лишилась. Едва не сомлела, хоть и не девка на выданье. Ажно сердце зашлось. Знаю, что в грехе живем. Знаю, что не женишься и что всегда тут жить не станешь. Всё знаю и понимаю всё. Пусть так. Но хоть один денек, да наш будет.

– Уймись, заполошная, – тихо рассмеялся Сашка, обнимая ее. – Эти двое на меня дуриком выскочили. И решили рабом взять. Мечтатели. Я не просто так столько лет в солдатах отслужил. Не будь у них лука, так и не попали бы вообще.

– А в чем разница? – не поняла Аксинья.

– В том, что, когда в человека из ружья целятся, опытный солдат тот взгляд почуять может. Ваши казаки из опытных, так многие умеют.

– Слышала, – задумчиво кивнула женщина.

– Вот и я умею, – усмехнулся Сашка. – Так много опытных солдат умеют. Взгляд у человека злым становится, вот его и чувствуешь.

– И у тебя злым становится? – вдруг спросила Аксинья.

– И у меня, – вздохнул парень.

– Не верю. Ты добрый. Только хочешь злым казаться, – добавила она, впиваясь ему в губы поцелуем.

* * *

Апрельские дожди смыли последний снег в предгорьях, и началась настоящая южная весна. С буйным цветением всего, что может цвести, и сумасшедшей смесью ароматов и запахов. Солнышко пригревало все живое, и жизнь снова начала бурлить. Сашка, который только теперь понял, как ему не хватало этой жизнерадостности, вытащил свой рабочий стол во двор и, пристроив над ним легкий навес, стал работать там.

Так что появление роскошной коляски, запряженной великолепной парой вороных коней, он увидел сразу. Следом за коляской ехали двое верховых. По выправке и посадке в седлах с первого взгляда было понятно, что это опытные кавалеристы, из бывших военных. Или настоящих, успел подумать парень, заметив взгляды, которыми всадники окинули улицу и двор. Из коляски вышел крепкий, дородный мужчина в партикулярном платье и не спеша, переступив тын, направился прямо к Сашке.

– Господин Мерсье, если не ошибаюсь? – спросил он звучным голосом, окидывая парня настороженным взглядом профессионала.

– Он самый, мсье, – вежливо кивнул Сашка, поднимаясь из-за стола и вытирая руки тряпицей.

– Механик, Александр Мерсье? – уточнил неизвестный.

– Да, мсье. Это я. С кем имею честь? – подобравшись, спросил Сашка.

– Это сейчас не важно, – решил сохранить инкогнито мужчина. – Мне рекомендовали вас как отличного мастера, способного отремонтировать любую механику… Вот, взгляните, – он протянул Сашке богато инкрустированную шкатулку. – Перестала играть, к сожалению, – коротко пояснил он, кивая на коробочку.

– Музыкальная шкатулка, – едва заметно улыбнулся парень, осторожно беря вещицу в руки. – Давно их не видел. Присядьте, мсье. Я пока посмотрю, что с ней, – предложил Сашка, указывая на стоявший сбоку от стола табурет.

– Благодарю. Разомну пока ноги, – вежливо отказался неизвестный.

Кивнув, Сашка уселся на свое место и, расстелив на столе чистую холстину, поставил шкатулку перед собой. Внимательно рассматривая коробочку красного дерева, инкрустированную серебряной проволокой и перламутром, он вдруг почувствовал, что где-то уже видел такую. Очень давно. Тряхнув головой, парень осторожно повернул ее боком к себе. Потом развернул задней стороной. И снова боком, только уже другим. Наконец, взяв ее в пальцы, он перевернул шкатулку, внимательно рассматривая ее днище.

– Что-то не так? – послышался вопрос, и парень, чуть вздрогнув, качнул головой, поворачиваясь к заказчику:

– Нет, просто осматриваю ее на предмет внешних повреждений, – собравшись с мыслями, ответил Сашка.

Взяв себя в руки, он повернул шкатулку лицевой стороной к себе и осторожно нажал на кнопку замка. Крышка плавно поднялась, но музыки из шкатулки не послышалось. Заглянув вовнутрь, парень тонким шильцем подцепил дощечку, покрытую красным бархатом, и, вытянув ее, отложил в сторону. Рассмотрев, как именно закреплен внутри механизм, он взял тонкую отвертку и, быстро вывернув четыре шурупа, достал сам механизм.

Отложив в сторону саму шкатулку, он принялся осматривать это сооружение из шестеренок, барабана и тонких пластин.

– Что вы там ищете? – послышался новый вопрос.

– Клеймо мастера, – отговорился Сашка и пальцем осторожно провернул механизм.

Вместе с музыкальными тактами послышался металлический шелест.

– Позвольте ключик, – повернулся парень к заказчику и удивленно замер.

Мужчина смотрел на него так, словно пытался загипнотизировать. Не мигая и не отворачиваясь ни на секунду. Кивнув, неизвестный достал ключ из жилетного кармана и, положив его перед парнем, снова замер, словно статуя.

– Благодарю, – кивнул Сашка и вернулся к работе.

Надев пустотелый ключ на заводную ось, он осторожно повернул его и, снова услышав все тот же металлический шелест, кивнул.

– Что ж, мсье, все понятно. Лопнула заводная пружина. Вы оставите механизм в ремонт или готовы подождать, пока я его починю?

– Подожду, – чуть подумав, решительно заявил заказчик.

– Как пожелаете, – снова кивнул парень и принялся разбирать механизм.

Сняв латунный барабан, в котором и находилась пружина, он осторожно раскрутил его, отсоединив переднюю крышку, и, достав ось, вытянул пружину.

– Вот, извольте, – показал он на пружину. – Она сломалась в месте ее крепления к оси.

– И это можно исправить? – уточнил неизвестный.

– Можно, – кивнул Сашка, поднимаясь.

Принеся из дому керосиновую лампу, он снял стеклянный колпак и, приподняв фитиль, поджег ее. Ухватив пружину маленькими плоскогубцами, парень сунул конец пружины в огонь и, нагрев, одним плавным движением выгнул. Потом, подогрев выгнутую часть еще раз, он опустил пружину в плошку с водой и, остудив, тщательно протер тряпицей. Собрав механизм, Сашка аккуратно завел его и шильцем приподнял стопор.

Над двором поплыла незатейливая мелодия детской песенки, и на парня снова навалилось ощущение чего-то давно забытого. Он смотрел на вращающиеся шестеренки словно завороженный и очнулся, только когда музыка стихла. Тряхнув головой, Сашка быстро вернул механизм в шкатулку и, снова заведя ее, развернул лицевой стороной к владельцу.

– Откройте сами, – предложил ему парень, жестом указывая на шкатулку.

Явно не ожидавший такого предложения неизвестный нагнулся над столом и, неловко прижав пальцем кнопку замка, резко выпрямился, когда крышка начала подниматься под уже знакомую мелодию.

– Работает, – коротко кивнул он, плавно опустив крышку. – Сколько я вам должен?

– Вещица старинная, такие механизмы теперь мало известны, – вздохнул Сашка. – Извольте рубль, месье.

– Скажите, мсье Александр, что вам показалось, когда вы осматривали эту вещь? – вдруг спросил мужчина, выкладывая на стол серебряную монету. – Я же видел, как вы отреагировали на нее.

– Вы пытаетесь вторгнуться в личное, мсье, – насупился Сашка, смахивая монету со стола. – Думаю, это не важно.

– Важно, мсье Александр, – вздохнул неизвестный.

– Мсье, я починил вашу вещицу, а вы со мной честно рассчитались за работу. И более я не вижу причин продолжать эту беседу, – угрюмо проворчал Сашка, которому происходящее нравилось все меньше. Слишком уж решительно мужик начал задавать вопросы. Словно следак из прошлого.

– И тем не менее нам придется ее продолжить, – жестко отозвался неизвестный, доставая из брючного кармана жандармскую бляху. – Полковник Веселов, Глеб Сергеевич. Начальник Третьего отделения службы жандармов Его Императорского Величества.

– И чем же ваш отдел занимается, позвольте спросить? – мрачно хмыкнул Сашка, незаметно касаясь ладонью рукояти револьвера.

– Политическим сыском, – последовал жесткий ответ.

– Политическим? А я тут при чем? – растерялся парень. – Вот уж чем никогда не занимался, так это политикой.

– Вы иностранец, а значит, попадаете в сферу нашего внимания. Так что вы вспомнили? – повторил полковник свой вопрос.

– Странно, что с этим приехали сюда вы, – проворчал Сашка, складывая руки на груди. – Всегда думал, что людьми моего ранга занимаются чины не выше капитана. В чем вы собираетесь меня обвинить?

– Ни в чем. Тут дело значительно сложнее, – качнул полковник головой. – Но я вынужден настаивать на вашем ответе.

– На какое-то мгновение мне показалось, что я уже видел такую шкатулку. Очень давно. Что-то вроде дежавю, если вы знаете, что это такое.

– Знаю, – кивнул полковник. – И как вы сами думаете, такое могло быть?

– Сомневаюсь, – помолчав, качнул Сашка головой. – Я приютский сирота и видеть подобную вещь, а уж тем более держать ее в руках, просто не мог. Показалось, думаю, – вздохнул он, поднимаясь.

– Прошу вас взглянуть вот на это, – неожиданно предложил полковник, доставая из кармана пиджака небольшую миниатюру.

Положив ее на стол, он осторожно подвинул овальный портрет к парню и снова уставился ему в лицо. Сев обратно, Сашка пальцами приподнял миниатюру и всмотрелся в портрет молодой красивой женщины. Снова что-то мелькнуло, и парень чуть вздрогнул, не понимая, что происходит.

– Нет, я не знаю этой дамы, – вздохнул он, возвращая портрет.

– Не знаете или не помните? – быстро уточнил полковник, даже не пытаясь забрать портрет.

– Можно сказать, и то, и другое. Я вообще мало что помнил из своего детства, а после контузии еще больше забыл. Потому и из армии списали, – ответил парень, пальцем указав себе на лицо.

– Да, это нам известно, – задумчиво кивнул полковник. – Скажите, мсье, это правда, что некий иностранец, предположительно британец, обещал вам рассказать и доказать, кто вы на самом деле, за некоторые услуги.

– Да, такое было. Но я сразу сообщил об этом офицерам вашей службы, – поспешил напомнить парень.

– Да, это я тоже знаю, – одобрительно кивнул полковник. – Но почему вы ему не поверили?

– Мсье, я перестал верить чужим обещаниям, едва научившись как следует ходить, – грустно усмехнулся Сашка. – Если бы он начал с того, что принес с собой какие-то документы, я бы подумал. А верить словам… – парень презрительно скривился. – В эти игры я играл еще в приюте. За обещание ты делаешь что-то не очень правильное, а потом делаешь то же самое только потому, что об этом кто-то знает. Коготок увяз, всей птичке пропасть, как у вас говорят.

– Вы не поверили его обещаниям, но он готов был дать вам свое честное слово дворянина и офицера, – напомнил полковник.

– Слово, данное смерду, – фыркнул Сашка. – Да еще и британского офицера, который купил патент на свой чин. Нет уж, мсье. Увольте.

– Однако вы не слишком хорошо к ним относитесь, – удивился полковник.

– Я много лет резался с арабами, которых науськивали на нас такие вот джентльмены. Не будь их, колониальное правительство давно бы уже договорилось с местными властями. То же самое происходит и здесь. Ваши люди платят своей кровью за то, что британские джентльмены задумали очередной ход в большой игре.

– Не могу с вами не согласиться, – помрачнев, кивнул полковник. – И последний вопрос. Вы не собираетесь уезжать отсюда?

– Нет. Если только в Ессентуки за металлом или на охоту уеду, а так меня всегда можно тут найти, – удивленно ответил парень.

– Я бы попросил вас некоторое время вообще не покидать станицу, – произнес полковник, глядя ему прямо в глаза.

– И как долго продлится такое мое заточение? – иронично хмыкнул Сашка.

– Примерно неделю, начиная с завтрашнего дня. Буду вам очень признателен, если вы выполните эту мою просьбу, – в голосе офицера прозвучала настойчивость.

– Не могу не спросить, зачем вам это? – помолчав, решился Сашка.

– Сейчас я не могу ответить на ваш вопрос. Просто не имею на то полномочий. Но думаю, очень скоро все разъяснится, – выдал полковник витиеватую фразу и, коротко боднув воздух головой, вышел.

Он уселся в пролетку, и Сашка отметил про себя, что один из верховых не сводил с него настороженного взгляда, готовый атаковать или прикрыть полковника собой.

– И что это, блин горелый, было сейчас? – проворчал Сашка себе под нос.

Этот странный разговор поставил его в тупик, заставляя прокручивать в памяти все странности и несуразности, произошедшие с ним с момента попадания в этот мир. С ходу на память приходило ограбление бандитской малины. Но по трезвому размышлению парень понял, что предъявить ему тут нечего. Даже если найдут все его нычки, то всегда можно сказать, что привез все из Африки, взяв украшения и камни трофеем. А золотые червонцы обменял на франки в порту Одессы.

И пусть докажут, что это не так. Но эти улики еще найти надо. В доме ничего, кроме наличных денег, не было. Все остальное парень спрятал в лесу. Не просто же так он на охоту ходит. Недалеко от околицы станицы, но в таких местах, где никто, даже мальчишки, лазать не станет. Про сам налет и говорить нечего. Там живых не осталось. В этом Сашка был уверен абсолютно. Да и не станет полковник, занимающийся политическим сыском, пачкаться об обычную уголовщину. Это дело полиции.

Выходит, все упирается в тот случай с британцем. Но и тут Сашке предъявить было нечего. К нему подошли с определенным предложением, и он, отвергнув его, тут же сдал подошедшего местным жандармам. И тут уж он в своем праве. Почему местным, и почему сам в участок не пошел? Так не знал, кто и где занимается такими проблемами. На тот момент он в стране меньше месяца пробыл.

Нет. Тут что-то было не так. Слишком большой чин приехал сюда лично, чтобы выводить на чистую воду простого механика. Не того полета птица. Такие влезают в расследование, только если дело вдруг касается высокопоставленных господ. Стоп. История с вызволением девицы Головиной. Фамилия известная. Это Сашка помнил еще из курса истории в своем прошлом. Выходит, все из-за нее? Но тогда при чем тут тот странный портрет?

Так и не найдя ответов на свои вопросы, парень собрал инструмент и, прибрав его, отправился обедать. Война войной, а обед по расписанию.

* * *

Три дня Сашка обкатывал про себя самые разные ситуации, но так ничего толкового и не придумал. Появление полковника Веселова стало для него очередным испытанием нервов и воли. Случить с ним такое в его прошлом, и парень в тот же день был бы где-нибудь за сотни километров от станицы. Любому приютскому хорошо известно, как умеют менты дела лепить. Но здесь, в этом времени, такой поступок стал бы прямым доказательством вины. Даже той, которой за ним нет. А значит, придется идти до конца.

С другой стороны, он и вправду ничего такого, что касалось бы политики России и Франции, не совершал. А значит, нужно просто стоять на своем и уходить в глухой отказ. Что бы ему ни пытались вменять. От тяжких размышлений спасала работа. Евсей сумел отлить очередную партию гильз для револьвера и винтовки, так что парню было чем заняться. Собирая патроны к своему оружию, Сашка попутно предавался медитации.

Так он сам называл этот процесс. Руки делали дело, а голова просто отслеживала процесс, попутно придумывая что-то новенькое. Больше всего Сашке нравилось воображать, как он мог бы самостоятельно собрать себе автомобиль. Конечно, не такой, как в его прошлом, но что-то, что было бы в этом мире невиданным чудом. Полноприводной внедорожник или тот же гусеничный вездеход.

Размечтавшись, Сашка не заметил, как по улице подкатила к дому целая кавалькада. Три автомобиля, пролетка и целый взвод верховых жандармов. Услышав фырканье коней, парень оторвался от дела и, вскинув голову, растерянно хмыкнул:

– Блин, это еще кого принесло? Так, пролетка знакомая. А в машине кто?

Это был не праздный вопрос. Уже знакомая парню фигура полковника выбралась из пролетки и, подойдя к автомобилю, шедшему вторым в кавалькаде, коротко поклонилась. Из машины вышел осанистый пожилой мужчина в генеральском мундире и, огладив бороду, что-то негромко сказал. Полковник в ответ кивнул и жестом указал пожилому на дом Аксиньи. Тот, кивнув в ответ, направился к тыну.

Пара жандармов, соскочив с коней, первыми проскользнули во двор и, быстро пробежав по нему, встали так, чтобы контролировать каждое движение парня.

«Бодигарды, блин горелый», – выругался про себя Сашка, мрачно покосившись на них.

Такие пляски ему категорически не нравились, так что он, просто из чувства противоречия, медленно обернулся к одному из жандармов с какими-то знаками различия на петлицах и, не вставая, спросил:

– Как прикажете это все понимать, господа? Не помню, чтобы вас кто-то вызывал или приглашал войти.

– Прошу простить, сударь, но тут дело государственной важности, – не растерялся жандарм. – Вам сейчас все объяснят, – добавил он, взглядом указав парню на входящего во двор генерала.

– Блин, или я дурак, или жопа с двумя «п» пишется, – проворчал Сашка себе под нос, глядя, как тяжело генерал переступил через высокий плетень. – А дедушке-то, похоже, лет уже немало.

Предмет его наблюдений вошел во двор и, снова огладив бороду, решительно зашагал к Сашкиному столу. Понимая, что подобных гостей сидя не встречают, да и некрасиво сидеть, когда пожилой человек стоит, Сашка поднялся и, вытирая руки, спросил, разглядывая гостей:

– Добрый день, господа. Чем могу служить?

– Позвольте представить вам, мсье Александр, генерал, князь Тарханов, Алексей Михайлович.

«Прям как какого-то царя», – хмыкнул про себя Сашка, коротко склонив голову.

– Весьма польщен. Так что я могу для вас сделать, князь?

– Саша, – неожиданно произнес генерал странно дрогнувшим голосом.

– Здесь меня называют и так, – нашелся Сашка, не понимая, что происходит.

– Мсье Александр, нам с вами предстоит серьезный разговор, – вмешался полковник, видя, что генерал замер, словно статуя. – Мы могли бы остаться одни?