Текст книги "Боевые операции в Северной Африке и на Западном фронте в Европе. 1940–1944"

Часть вторая
Война в Африке – первый год

Глава V
Поражение Грациани – причина и последствия

В речи, произнесенной в феврале 1941 года, дуче сказал, что в период с 1936 по 1940 год Италия направила в Ливию армию из 14 000 офицеров и 327 000 солдат и снабдила ее большими материальными запасами. Его слова звучали просто великолепно и впечатляюще, однако суровая правда заключалась в том, что эта армия далеко не соответствовала стандарту современной войны. Она годилась для колониальной войны против восставших племен, вроде той, что Грациани пришлось вести с сенусси и негусами. Танки и бронемашины были слишком легкие, а двигатели маломощные. Запас хода у них был мал. Большинство орудий, которыми были оснащены артиллерийские части, времен войны 1914–1918 годов и малой дальности. В армии было слишком мало противотанковых и зенитных орудий, и даже винтовки и пулеметы устаревшего образца или иным образом непригодны для современной войны.

Но худшей чертой итальянской армии было то, что она по большей части состояла из немоторизованной пехоты. В пустыне Северной Африки немоторизованные войска практически бесполезны против моторизованного противника, потому что почти на каждой позиции противник имеет возможность превратить бой в подвижный обходом с юга. Немоторизованные соединения, которые против современной армии можно задействовать только в обороне и на подготовленных позициях, в такой операции его практически не побеспокоят. В маневренной войне преимущество, как правило, имеет та сторона, которая подвергается наименьшим тактическим ограничениям из-за своих немоторизованных войск. Отсюда следует, что решающий недостаток итальянской армии по сравнению с британской состоял в том, что большая ее часть была немоторизованной.

Армия Грациани была пущена в ход в сентябре 1940 года, когда у британцев в Египте не было ничего, что могло бы остановить итальянцев перед Александрией. Начав из района Бардин, итальянские дивизии перешли египетскую границу у Саллума, а затем двинулись вдоль побережья к Сиди-Баррани. Слабые британские заградительные силы не выдержали решительных действий и умело отошли на восток перед наступающими итальянцами. Достигнув Сиди-Баррани, Грациани не стал развивать наступление, предпочтя вместо этого укрепить завоеванную им территорию и проложить вдоль побережья дорогу снабжения, затем он продолжил собирать средства материально-технического обеспечения и подкрепления и организовывать водоснабжение. С этой новой базы он намеревался продолжить наступление на восток.

Если для организации снабжения квартирмейстерам и гражданским чиновникам предоставляют возможность руководствоваться собственными временными представлениями, все будет проистекать очень медленно. Квартирмейстеры часто склонны работать в соответствии с теорией и основывать все расчеты на прецедентах, удовлетворенные, если их работа отвечает установленным стандартам. Это может привести к ужасным бедствиям, когда на другой стороне находится человек, который реализует свои планы с большим напором и, следовательно, с большей скоростью. В этой ситуации командир должен безжалостно требовать прикладывать все возможные усилия. Если на ключевом посту тот, кто явно тратит меньше энергии, чем требуется, или тот, у кого нет естественного чутья практических организационных проблем, его необходимо безжалостно выгонять. Командир должен с самого начала приучать свой штаб к высокому темпу и постоянно держать его в тонусе. Если он однажды позволит себе довольствоваться нормативами или чем-то меньшим, чем предел возможных усилий, он проиграет гонку со стартовых колодок и рано или поздно получит от своего более расторопного противника горький урок и будет вынужден отбросить все свои сверхценные идеи.

Прошли недели и месяцы, но Грациани все еще недвижимо стоял в Сиди-Баррани. Британцы, как правило обладающие хорошим сочетанием ума и инициативы, получили время на подготовку к отражению дальнейшего итальянского наступления и организации обороны Египта. Войска собрали по всей Британской империи и в Египет прежде всего перебросили современные механизированные части с массой танков. Британские танки по качеству намного превосходили итальянские.

Хотя численностью британская армия намного уступала итальянской, она была лучше оснащена, имела лучшую и более современную авиацию, более быстрые и современные танки, артиллерию большей дальности, а самое важное, ее ударные колонны были полностью моторизованы. Британский флот доминировал в западной части Средиземного моря, а итальянские боевые эскадры и группы крейсеров не выходили в море, чтобы смести численно уступающие британские корабли. Наконец – и это имело огромное значение на протяжении всей африканской кампании – британцы располагали железной дорогой вдоль побережья до Мерса-Матрух, соединенной с египетской железнодорожной системой, по которой можно было снабжать фронт. Египет можно было рассматривать как арсенал всевозможных военных материалов.

В конце ноября генерал Уэйвелл вдруг нанес внезапный удар. [Фактически он начался 9 декабря.] Его авиация совершила первый налет. Все британские самолеты, которые могли подняться в воздух, от самых старых до новейших, сбросили бомбовую нагрузку на итальянские позиции в Сиди-Баррани и передовые аэродромы. Одновременно с моря загремели орудия британских военных кораблей и накрыли Сиди-Баррани и прибрежный рейд самыми тяжелыми снарядами.

В свете полной луны ударная группа, состоящая из британцев, австралийцев, французов, поляков и индийцев, полностью моторизованная, атаковала итальянские позиции у Сиди-Баррани с фланга. После непродолжительного боя хорошо укрепленные итальянские позиции в 24 километрах к югу от Сиди-Баррани были захвачены, и 2000 итальянцев попали в британские лагеря для военнопленных.

Большую часть ударного кулака составляли британцы, а основу остальных – индийцы. Сухопутные войска включали 7-ю бронетанковую дивизию, 4-ю индийскую (частично английскую) дивизию и две британские пехотные бригады – в общей сложности 31 000 человек. Итальянские силы в передовой полосе насчитывали около 80 000 человек, но у них было всего 120 танков против 275 британских – из которых 35 тяжелобронированных «Матильд» из батальона 7-го Королевского танкового полка.

Первый удар наносился по лагерю Нибейва, и здесь пленили 4000, а не 2000 человек, как пишет Роммель. Затем 4-я индийская дивизия во главе с 7-м Королевским танковым полком продолжила наступление на север на итальянские позиции в районе Сиди-Баррани.

Теперь британская моторизованная колонна разделилась: одна часть продолжала наступление на север в районе Сиди-Баррани, а другая двинулась на запад далеко в тыл итальянцам.

Этой второй частью была 7-я бронетанковая дивизия, которая фактически двигалась независимо с самого начала.

В то же время волны британской пехоты в сопровождении пехотных танков наступали с востока на итальянские позиции у Сиди-Баррани в координации с обходящими фланг колоннами, атакующими с тыла. Снова рев британских корабельных орудий смешался с яростным грохотом сражения. Все это пронеслось над итальянцами как буря, и в конце короткого боя три итальянские пехотные дивизии в Сиди-Баррани были уничтожены.

Уэйвелл продолжил наступление. Вскоре он подошел к дивизии чернорубашечников, сложившей оружие после короткого боя, в котором итальянцы сражались с большим мужеством. 16 декабря Уэйвелл достиг ливийской границы и разгромил войска Грациани при Капуццо. Легкие итальянские танки просто рассыпались под огнем британцев. Малетти, доблестный командир итальянского бронетанкового корпуса в Африке, был убит в бою, а 30 000 итальянцев попали в плен. Десятая итальянская армия практически перестала существовать.

Всего в этом сражении было захвачено более 38 000 пленных, 400 орудий и 50 танков, что обошлось британцам всего лишь в 300 человек убитыми и ранеными.

Успехи британцев явно оказали на итальянцев почти парализующее действие. Они отошли к своим опорным пунктам в Бардии и Тобруке и стали ждать, что противник предпримет дальше.

8 декабря войска Уэйвелла появились перед Бардией и начали осаду крепости. Под прикрытием бомб Королевских ВВС и снарядов Королевского флота великолепная австралийская пехота штурмовала крепость и вынудила 20 000 итальянцев сдаться. Итальянский комендант успел бежать в Тобрук.

Только 11-я бронетанковая дивизия преследовала итальянцев и «появилась перед Бардией», поскольку 4-ю индийскую дивизию в конце битвы при Сиди-Баррани отправили в Судан. Таким образом, штурм осажденной Бардии отложили до прибытия свежей пехотной дивизии, 6-й австралийской. Наконец 3 января штурм начался, снова возглавляемый танками «Матильда» 11-го батальона Королевского танкового полка. За два дня крепость была полностью захвачена, взято 45 000 пленных и 462 орудия.

Британская группировка продолжила наступление на запад и 8 января 1941 года окружила Тобрук. Несмотря на чрезвычайно крепкую оборону, 25-тысячный гарнизон и мощные артиллерийские соединения с обильным запасом боеприпасов, этот первоклассный опорный пункт продержался всего две недели, после чего оборона рухнула в результате атаки, в основном пехотных танков. У итальянских войск не было реальных средств защиты от тяжелобронированной британской техники.

Фактически Тобрук был окружен 7-й бронетанковой дивизией 6 января, но 6-я австралийская дивизия была полностью сосредоточена и готова к наступлению лишь две недели спустя. Атака началась 21-го числа, и к утру следующего дня сопротивление было окончательно сломлено. Было взято около 30 000 пленных и 236 орудий.

После падения Тобрука британцы продвинулись вглубь Киренаики, ведя короткие бои у Дерны и Мечили. Несмотря на труднопроходимую местность в Киренаике, дающую отличные возможности для обороны, британская северная колонна во главе с австралийцами быстро продвигалась вперед. Бенгази англичане взяли еще 7 февраля. Тем временем мощная британская бронетанковая колонна прорвалась через Мсус, по-видимому незаметно для итальянцев. Колонна ударила по прибрежной дороге в 48 километрах к юго-западу от Бенгази и дала бой отступавшим по дороге остаткам армии Грациани. Бой, который велся на противоположной стороне Виа Бальбо, закончился уничтожением более 100 итальянских боевых машин, 10 000 итальянских солдат попали в британские лагеря военнопленных.

В этом сражении у Беда-Фомма захватили 20 000 пленных, 216 орудий и 120 преимущественно новых (итальянских) крейсерских танков. Британские силы состояли из части 7-й бронетанковой дивизии и насчитывали всего 3000 человек и не более 32 крейсерских (быстрых) танков. Но итальянские танки отступали по дороге небольшими группами, которые, в свою очередь, были разбиты искусно маневрировавшими, чтобы занять фланговые огневые позиции, английскими танками. Итальянская пехота и другие войска не оказали сильного сопротивления, когда прикрывающие их танки были уничтожены.

8 февраля передовые части британской армии заняли Эль-Агейлу и, таким образом, оказались на границе между Киренаикой и Триполитанией. Армия Грациани практически прекратила свое существование. Все, что от нее осталось,  – это несколько колонн грузовиков и толпы бегущих на запад безоружных солдат. Осознание того, что ее оружие бесполезно против британцев, вселило в итальянскую армию страх и трепет. Только пленными – не считая убитых и раненых – она потеряла 120 000 человек, а также 600 единиц бронетехники и почти всю артиллерию, транспортные средства и материально-техническое обеспечение, большую часть самолетов и наземной инфраструктуры.

Приводимые Роммелем совокупные цифры британской добычи ближе к истине, чем те, которые он дает для различных сражений. Всего за кампанию захватили немногим более 130 000 пленных, 1300 орудий и 400 танков (без броневиков и пулеметных).

Продолжи Уэйвелл продвижение в Триполитанию, ему не оказали бы достойного сопротивления – настолько полным успехом увенчалось спланированное наступление.

Чтобы задержать наступление Уэйвелла, итальянцы заминировали дорогу между Эль-Агейлой, Аркой Филенов и Сиртом и разрушили несколько мостов через сухие русла рек. Эти разрушения мало помешали противнику, поскольку их можно было легко обойти. Слабый итальянский арьергард в составе одного усиленного артиллерийского полка стоял у Сирта. Тысячи отставших от своих частей сосредоточились в Хомсе, а остатки итальянских сил в Триполитании вошли в дальние предместья Триполи и саму оборонительную линию Триполи – полукруг в 19 километрах от городского центра – для защиты порта. Линия обороны, устроенная в песчаном грунте, состояла из широкого и глубокого противотанкового рва с частично укрепленными из-за рыхлого песка стенками, полевых позиций, защищенных проволочными заграждениями, и отдельных наблюдательных башен, сооруженных из легкого бетона, видных за километры. По сравнению с Тобруком и Бардией оборонительные сооружения вокруг Триполи были совершенно недостаточными. Возможно, с некоторой надеждой на успех они защитили бы от восставших сенуссов или арабских племен, но никак не от британцев.

Однако противник остановил продвижение, вероятно думая, что Триполи рано или поздно упадет в его руки, как спелая слива. Без сомнения, противнику, прежде чем наступать, требовалось время, чтобы собрать запасы и организовать материально-техническое обеспечение. Однако тем самым он дал державам оси возможность подготовиться к возобновлению борьбы.

Наступление остановило британское правительство, чтобы направить экспедиционный корпус в Грецию, в расчете на то, что на Балканах может быть создана мощная фланговая угроза для Германии. В начале января мистер Черчилль убеждал греков, уже находившихся в состоянии войны с Италией, принять помощь британского контингента. Генерал Метаксас, глава греческого правительства, отклонил это предложение на том основании, что оно могло спровоцировать немецкое вторжение, не предоставив сил, способных такое вторжение отразить.

Этот вежливый отпор совпал с захватом Тобрука, поэтому британское правительство решило позволить Уэйвеллу продолжить продвижение в Северной Африке и захватить порт Бенгази. Этот новый шаг вперед вполне удался, и остатки армии в Киренаике были уничтожены. Но тем временем 8 января генерал Метаксас умер, и мистер Черчилль повторил свое предложение греческому правительству, которое на этот раз решило его принять. Поэтому британское правительство приказало Уэйвеллу остановить наступление в Африке, оставить лишь минимальные силы для удержания завоеванной Киренаики и подготовиться к отправке максимально возможных сил в Грецию.

Балканское предприятие было недолгим. Британские войска начали высадку в Греции 7 марта, немцы вторглись в Грецию 6 апреля, а британцы были вынуждены вывести войска до конца месяца. За этой дорого обошедшейся катастрофой в мае последовало еще более быстрое изгнание с Крита силами немецких воздушно-десантных войск.

Генерал О'Коннор, руководивший победоносным наступлением в Северной Африке, стремился продвигаться вперед из Бенгази (Триполи) и был убежден, что мог бы без промедления захватить этот новый рубеж для пополнения запасов. Многие другие офицеры, участвовавшие в планировании, разделяли его точку зрения, ее подтверждает и Роммель.

Когда полководец одержал решающую победу – а победа Уэйвелла над итальянцами была сокрушительной,  – для него в корне неверно довольствоваться слишком узкой стратегической целью. Ибо настало время развивать успех. Именно во время преследования, когда побежденный враг еще подавлен и дезорганизован, берется больше всего пленных и захватывается большая часть трофеев. Войска, которые в один прекрасный день в дикой панике бегут в тыл, могут, если преследующие силы не будут их постоянно беспокоить, очень скоро снова вступить в бой, заново организованные и вполне боеспособные.

Причина отказа от преследования почти всегда кроется в том, что штабным интендантам становится все труднее преодолевать удлинившиеся пути снабжения на наличном транспорте. Поскольку командир обычно уделяет большое внимание своему интенданту и позволяет последнему оценивать возможности снабжения для определения своего стратегического плана, у штабных интендантов вошло в привычку жаловаться на каждую трудность, вместо того чтобы продолжать работу и задействовать свои на самом деле часто напрочь отсутствующие таланты импровизации. Но в целом командир смиренно принимает ситуацию и соответствующим образом строит свои действия.

Когда после крупной победы, приведшей к разгрому врага, преследование прекращается по совету интенданта, история почти всегда находит это решение ошибочным и указывает на огромные упущенные возможности. Перед лицом такого суждения, конечно, всегда найдутся военные теоретики, которые быстро приведут статистику и прецеденты от ничтожеств, чтобы доказать его ошибочность. Однако события свидетельствуют об обратном, ибо в прошлом часто случалось, что полководец с выдающимися интеллектуальными способностями терпел поражение от менее умного, но более волевого противника.

Командиру лучше всего самому иметь ясное представление о реальных возможностях организации снабжения своих войск и основывать все свои требования на собственной оценке. Это заставит снабженцев самим развивать инициативу, и, хотя они могут роптать, в результате они добьются во много раз большего, чем предоставленные сами себе.

Тягчайшим результатом поражения итальянцев стало падение их боевого духа. Итальянские военные с полным основанием утратили всякое доверие к своему оружию и приобрели очень серьезный комплекс неполноценности, который оставался с ними на протяжении всей войны, потому что фашистское государство так и не смогло вооружить своих солдат в Северной Африке как полагается. С точки зрения психологии особенно досадно, когда таким катастрофическим поражением заканчивается самое первое сражение войны, тем более если накануне рисовали такие радужные перспективы. В дальнейшем вернуть доверие солдат очень трудно.

Глава VI
Первый раунд

Вследствие напряженной ситуации во Франции в конце 1940 года[14]14
  Немецкое командование получило донесения о возможном перевороте в неоккупированной зоне Франции. В таком случае планировалось войти и занять весь юг Франции в момент подобного восстания.


[Закрыть] мне пришлось досрочно прервать рождественский отпуск и быстро вернуться по заснеженным и обледенелым дорогам в Бордо, где тогда располагалась моя дивизия. Однако паника закончилась ничем, и мы не пошли в бой.

Затем последовали недели интенсивных учений. Я хотел компенсировать испорченное Рождество, взяв отпуск в начале февраля, но опять не вышло, потому что на второй вечер дома адъютант из штаба фюрера поставил меня в известность, что мне необходимо сократить отпуск и немедленно явиться к фельдмаршалу фон Браухичу и фюреру.

6 февраля фельдмаршал фон Браухич назначил меня на новую должность.

Ввиду крайне критической ситуации у наших итальянских союзников им на помощь в Ливию отправляли две немецкие дивизии – одну легкую и одну танковую. Мне надлежало принять командование этим немецким Африканским корпусом и как можно скорее отправиться в Ливию для разведки местности.

Первые немецкие войска должны были прибыть в Африку в середине февраля, выдвижение 5-й легкой дивизии должно было завершиться к середине апреля, а 15-й танковой дивизии – к концу мая.

Главным условием оказания этой помощи было согласие итальянского правительства взять на себя оборону Триполитании в районе залива Сирт, на линии, идущей к югу от Буерата, чтобы обеспечить необходимое пространство для использования люфтваффе в Африке. Это представляло собой отход от предыдущего итальянского плана, который ограничивался удержанием линии обороны Триполи.

Итальянские моторизованные силы в Северной Африке передавались под мое командование, а я сам должен был подчиняться маршалу Грациани. Днем я явился к фюреру, подробно изложившему мне положение в Африке и сообщившему, что ему меня рекомендовали как человека, который быстрее всего приспособится к совершенно другим условиям африканского театра. Главный адъютант фюрера, полковник Шмундт, должен был сопровождать меня на первом этапе моей ознакомительной поездки. Мне посоветовали начать с сосредоточения немецких войск в районе Триполи, чтобы они могли действовать как единое целое. Вечером фюрер показал мне ряд иллюстрированных британских и американских газет, описывающих продвижение генерала Уэйвелла через Киренаику. Особый интерес представляла продемонстрированная ими мастерская координация между сухопутными бронетанковыми войсками, военно-воздушными силами и флотом.

6 февраля 1941 года

Дорогая Лу!

Приземлился в Штаакене 12:45. Сначала в ОКХ [Верховное командование сухопутных войск], которое назначило меня на новую должность, а затем и к Ф. [фюреру]. Все происходит быстро. Мои вещи сюда привезут. Я могу взять с собой только самое необходимое. Возможно, скоро мне удастся получить остальные. Мне не нужно тебе говорить, как у меня кружится голова от всего множества дел, которые нужно сделать. Пройдут месяцы, прежде чем что-то из этого материализуется.

Так что «наш отпуск» снова прервался. Не грусти, иначе и быть не могло. Новая работа очень большая и важная…

7 февраля 1941 года

Прошлой ночью спал на своей новой работе. (Это один из способов вылечить мой ревматизм[15]15
  Роммель страдал ревматизмом, и незадолго до этого ему посоветовали пройти курс лечения в Египте. Таким образом, его жена смогла сделать вывод, что его новая работа была в Африке.


[Закрыть].) У меня ужасно много дел, в оставшиеся несколько часов требуется собрать все, что мне нужно.

Утром 11 февраля я доложил генералу Гуццони, начальнику штаба Верховного командования [в Риме], что план переноса обороны Триполитании в залив Сирт встретил полное одобрение. Начальнику штаба итальянской армии генералу Роатте было дано указание сопровождать меня в Ливию. Во второй половине дня я вылетел в Катанию [на Сицилию], где встретился с генералом Гейслером, командующим 10-м корпусом люфтваффе. Последние новости из Африки были очень серьезными. Уэйвелл взял Бенгази, уничтожил последнюю итальянскую бронетанковую дивизию к югу от города и собирался продвигаться в Триполитанию. На самом деле никакого дальнейшего серьезного сопротивления со стороны итальянцев ожидать не приходилось. Не исключено, что через несколько дней авангарды британских войск появятся на дальних окраинах Триполи. Поскольку первая немецкая дивизия не будет полностью переброшена в Африку до середины апреля, ее помощь придет слишком поздно, если противник продолжит наступление. Чтобы остановить британское наступление, надо что-то предпринимать немедленно.

Поэтому я попросил генерала Гейслера атаковать порт Бенгази той же ночью, а на следующее утро послать бомбардировщики для атаки британских колонн к юго-западу от города. Сначала генерал Гейслер не хотел об этом слышать – очевидно, итальянцы попросили его не бомбить Бенгази, потому что у многих итальянских офицеров и гражданских чиновников там дома. Для меня это было нетерпимо, а потому полковник Шмундт той же ночью связался со ставкой фюрера и получил разрешение действовать. Несколько часов спустя первые немецкие бомбардировщики вылетели, чтобы помешать британским снабженческим перевозкам в Бенгази.

Около 10 часов утра следующего дня [7 февраля] наша разведывательная группа вылетела из Катании и взяла курс на Триполи. Летя низко над водой, на обратном пути из Триполи мы встретили многочисленные звенья немецких «Юнкерсов», вероятно уже занятых снабжением люфтваффе в Африке. Около полудня мы приземлились в Кастель-Бенито, на юге Триполи. Лейтенант Хеггерайнер, офицер связи немецкого генерала в Риме[16]16
  Генерал фон Ринтелен, военный атташе Германии в Риме и представитель Верховного главнокомандования Германии при Верховном главнокомандующем Италии.


[Закрыть] с итальянским Верховным командованием в Северной Африке, принял нас с известием о том, что маршал Грациани отказался от верховного командования и передал его начальнику штаба генералу Гарибольди. Хеггерайнер кратко представил мне картину расположения итальянских войск в Африке и описал несколько очень неприятных инцидентов, имевших место во время отступления или, вернее, беспорядочного бегства, в которое оно превратилось. Итальянские войска побросали оружие и боеприпасы и забрались на перегруженные машины в безумной попытке уйти на запад. Это привело к некоторым безобразным сценам и даже к стрельбе. У всех военных в Триполи боевой дух был настолько низким, насколько это возможно. Большинство итальянских офицеров уже упаковали вещи и надеялись на быстрое возвращение в Италию.

Около 13:00 я явился к генералу Гарибольди и доложил ему о моей миссии. Он не проявил большого энтузиазма по поводу плана создания обороны в Сирте. На карте я объяснил ему схему моего плана защиты Триполитании. Его главными особенностями были – больше ни шагу назад, мощная поддержка люфтваффе и направление всех имеющихся войск, включая первые немецкие контингенты, как только они высадятся, на защиту сектора Сирта. Я не сомневался, что, если британцы не встретят сопротивления, они наверняка продолжат наступление, но, поняв, что им придется вести еще одну битву, они вместо того, чтобы сразу пойти в атаку – что было бы для них верным решением,  – сначала остановятся, чтобы увеличить запасы. За выигранное таким образом время я надеялся нарастить наши войска, пока мы в конце концов не станем достаточно сильны, чтобы противостоять наступлению врага.

Гарибольди во всем этом сильно сомневался. Поражение его чрезвычайно обескуражило, и он посоветовал мне сначала осмотреть местность Сирта, поскольку я, как новоприбывший, вряд ли мог иметь какое-либо представление о трудностях данного театра военных действий. Я всячески внушал ему, что мы сможем прийти к ним на помощь только в том случае, если они действительно решат удерживать Сирт. «Много времени, чтобы познакомиться с местностью, мне не нужно,  – добавил я.  – Сегодня днем я осмотрю ее с воздуха и сегодня вечером доложу Верховному командованию».

Я уже решил, ввиду напряженности обстановки и медлительности итальянского командования, отойти от данного мне задания ограничиться разведкой и как можно скорее взять командование на фронте в свои руки, самое позднее после прихода первых немецких войск. Генерал фон Ринтелен, которому я намекнул о своих намерениях в Риме, меня отговаривал, ибо, по его словам, так можно потерять и честь, и репутацию.

В тот же день на борту нашего «Хейнкеля» Не-111 я и полковник Шмундт летели над африканской землей. Осмотрев полевые укрепления и глубокие противотанковые рвы к востоку от Триполи, мы пролетели над песчаной полосой, которая казалась труднопроходимой для колесных или гусеничных машин и представляла собой хорошее естественное препятствие перед Триполи. Полет продолжился над холмистой местностью между Тархуной и Хомсом, территорией, насколько мы могли видеть, не особенно подходящей для моторизованных войск. С другой стороны, плоская равнина между Хомсом и Мисуратой казалась идеальной для этой цели. Виа Бальбо черной нитью тянулась через пустынный пейзаж, где, насколько хватало глаз, не было видно ни дерева, ни куста. Мы миновали Буерат, небольшой пустынный форт с несколькими хижинами и пристанью. Наконец, мы сделали круг над белыми домами Сирта и увидели итальянские войска на позициях к востоку и юго-востоку от деревни.

Если не считать солончаков между Сиртом и Буератом, которые простирались всего на несколько километров к югу, во всем ландшафте не было ни единого разрыва, такого как овраг или глубокая долина. Полет утвердил меня в моем плане укрепить Сирт и местность по обе стороны от прибрежной дороги и зарезервировать моторизованные силы для мобильной обороны.

Когда в тот вечер я встретился с генералом Гарибольди, чтобы доложить о результатах нашей разведки, уже прибыл генерал Роатта и принес новую директиву дуче. Моему плану больше ничего не мешало.

На следующий день 10-й итальянский корпус в составе дивизий «Брешия» и «Павия» должен был выдвинуться в район Сирт – Буерат и организовать оборону. Вслед за ними бронетанковая дивизия «Ариете», располагавшая в то время всего 60 танками решительно устаревшей конструкции (они были слишком легкими и когда-то служили для подавления туземцев в Абиссинии), должна была занять позицию западнее Буерата. Пока это были все силы, которые мы могли собрать. Перемещение даже этих формирований для итальянского Верховного командования было головной болью, поскольку у них недоставало транспорта, а протяженность маршрута от Триполи до Буерата – 400 километров.

Поэтому ожидать, что эти итальянские соединения прибудут на фронт очень быстро, нам не приходилось, а значит, единственной имевшейся у нас силой, чтобы задержать врага, кроме слабого итальянского гарнизона в Сирте, были люфтваффе. Командующему люфтваффе в Африке – генералу Фрёлиху – поручили взять эту задачу на себя, после того как он убедился в ее жизненной важности для будущего африканского театра военных действий. Оказать поддержку попросили командира 10-го корпуса люфтваффе. Имея в своем распоряжении ограниченные силы, они день и ночь делали все возможное, чтобы помочь нам выбраться из затруднительного положения, и не без успеха, поскольку армия генерала Уэйвелла оставалась в Эль-Агейле.

Через несколько дней я вылетел в Сирт, чтобы осмотреть удерживающих там оборону итальянцев. Численно они составляли, возможно, один полк, под началом хороших командиров – майора Санта-Марии и полковника Грати. Это подразделение было единственной нашей наличной силой для противостояния британцам, и нашу обеспокоенность ситуацией легко понять. Остальные наши войска стояли примерно в 320 километрах к западу.

По моему настоянию 14 февраля первая итальянская дивизия двинулась на Сирт. В этот же день в гавань Триполи прибыли первые немецкие части – 3-й разведывательный батальон и противотанковый дивизион. Ситуация была настолько угрожающей, что я настоял на их скорейшей разгрузке и просил, чтобы она продолжалась всю ночь при свете фонарей. С опасностью вражеской воздушной атаки необходимо было просто смириться.

Ночная разгрузка этого 6000-тонного транспорта стала рекордной для порта Триполи. Рано утром следующего дня солдаты получили свое тропическое снаряжение и к одиннадцати часам уже были на площади перед Домом правительства. Они излучали полную уверенность в победе, и атмосфера в Триполи заметно переменилась. После короткого марша барон фон Вехмар [командир 3-го разведывательного батальона] двинулся со своими людьми в Сирт и через 26 часов прибыл на фронт. 16-го немецкие разведывательные части, вместе с колонной Санта-Марии, предприняли первый удар по противнику. Теперь командование на фронте принял я. Полковник Шмундт вернулся за несколько дней до этого в ставку фюрера.

14 февраля 1941 года

Дорогая Лу!