Текст книги "Боевые операции в Северной Африке и на Западном фронте в Европе. 1940–1944"

Генерал Крювель вел бой мастерски, утром 24 ноября он сообщил Роммелю на кольцевой дороге – Роммель еще не знал всех подробностей о боях южнее Тобрука,  – что неприятель у Сиди-Резега разбит и что только часть его сил избежала уничтожения. Этот факт укрепил Роммеля в уже принятом им решении нанести удар на юго-восток вглубь неприятельского тыла. Роммель объяснил свой план следующими словами: «Большая часть сил, нацеленных на Тобрук, уничтожена, теперь мы повернем на восток и атакуем новозеландцев и индийцев, прежде чем они соединятся с остатками своих главных сил для совместного наступления на Тобрук. Заодно возьмем Хабату и Маддалену и перекроем их поставки. Скорость жизненно важна, мы должны максимально использовать шок от поражения врага и незамедлительно и как можно быстрее продвигаться вперед со всеми нашими силами к Сиди-Омару».

Намерение Роммеля состояло в том, чтобы, воспользовавшись дезорганизацией и неразберихой, по его сведениям явно присутствовавшими в стане врага, совершить неожиданный и дерзкий рейд в район к югу от Саллумского фронта. Он надеялся окончательно обескуражить врага и, возможно, даже побудить его вновь отступить в Египет. В операции должны были принять участие все наши мобильные силы.

Небольшие обороняющиеся войска, набранные из различных формирований и вверенные командованию начальника артиллерии генерала Бёттхера, расположили к югу от Тобрука, чтобы отразить любые дальнейшие попытки противника снять осаду. Итальянская пехота осталась в Бир-эль-Гоби, и осада Тобрука поддерживалась теми же силами, что и прежде. Это решение Роммеля – вероятно, самое смелое из всех когда-либо принятых – подверглось резкой критике со стороны некоторых немецких авторитетов, никогда не способных понять африканский театр, но превозносивших и восхищавшихся врагами.

Конечно, он мог бы сначала окончательно избавиться от остатков войск противника, которым посчастливилось избежать уничтожения к югу от Тобрука, но это заняло бы много драгоценного времени. Поэтому он решил, что лучше застать врага врасплох, нанеся удар по его Саллумскому фронту и одновременно по самому чувствительному месту – линии снабжения. Соответственно, в полдень 24 ноября Африканский корпус и дивизия «Ариете» двинулись в долгий марш по пустыне к Сиди-Омару, куда они вышли вечером после стремительного броска, совершенно игнорируя британскую угрозу своим флангам. Роммель, ехавший во главе колонны, повел 21-ю танковую дивизию прямо через позиции 4-й индийской дивизии в район Сиди-Сулейман, чтобы блокировать Халфайский фронт на востоке. 15-й танковой дивизии было приказано атаковать Сиди-Омар. Одну смешанную боевую группу направили для захвата центра снабжения в Маддалене, а другая должна была уничтожить лагеря вокруг Хабаты, конечной станции железной дороги в пустыне. Несомненно, что эти маневры серьезно расстроили бы снабжение противника, но никогда не привели его к его полному краху, и рассказ ряда писателей о том, что «вся судьба 8-й армии висела на волоске, который Роммель не смог перерезать», совершенно несостоятельна.

11. «Крусейдер» (второй этап)

24 ноября отдача приказов произошла ближе к вечеру под Бир-Шеферценом, к востоку от проволочного забора Грациани. Затем Роммель уехал в 21-ю танковую дивизию и лично сопроводил ее на перевал Халфайя. На обратном пути в Сиди-Омар у машины, на которой он ехал без сопровождения, отказал двигатель. По чистой удаче, когда спустились сумерки, мимо проезжал «Мамонт» Африканского корпуса, в котором находились генерал Крювель и его боевой штаб. «Подвезите меня»,  – сказал Роммель, вместе с Гаузе дрожавший от холода. «Мамонт», в котором находились все старшие офицеры танковой группы, подъехал к проволочному заграждению. К сожалению, проход через него найти не удалось, а проложить его было невозможно. Наконец Роммель потерял терпение. «Я возьму командование на себя»,  – сказал он и отстранил адъютанта, который направлял транспортное средство. Однако на этот раз не помогло даже легендарное умение Роммеля ориентироваться. Что еще хуже, они находились в полностью контролируемом противником районе. Мимо «Мамонта» с жужжанием проносились индийские связные-мотоциклисты, шли вперед британские танки, через пустыню продирались грузовики американской постройки. Никто из них не подозревал, что в захваченной командирской машине, часто всего в двух-трех метрах от них сидели высшие офицеры немецко-итальянской танковой группы. Десять офицеров и пятеро солдат провели беспокойную ночь.

В последующие дни Роммель продолжал ездить из одной части в другую, обычно через британские позиции, разрешая постоянно повторяющиеся кризисы. Как-то раз он приехал в новозеландский госпиталь, все еще занятый врагом. К этому времени никто, кроме Роммеля, у которого не было никаких сомнений, толком не знал, кто захватывает в плен, а кто пленный. Он осведомился, не нужно ли что-нибудь, пообещал британские медикаменты и беспрепятственно поехал дальше. Он также пересек занятую британцами взлетно-посадочную полосу, и несколько раз за ним устраивали погоню британские машины, но ему всегда удавалось ускользнуть.

Тем временем 21-я танковая дивизия, вопреки первоначальным приказам, но исполняя приказ, ошибочно переданный ей тыловым оперативным штабом, через позицию Халфайя продвинулась к Капуццо и вступила в опасные и дорого обошедшиеся бои с новозеландцами. Атака частей Африканского корпуса на Сиди-Омар потерпела неудачу, и вскоре стало ясно, что противник повсеместно еще гораздо сильнее, чем можно было ожидать после наших побед. Он очень быстро оправился от шока, а положение, как мы узнали позже, спасло личное вмешательство генерала Окинлека, главнокомандующего группы армий «Ближний Восток», примчавшегося из Каира и в последний момент отменившего решение генерала Каннингема вывести войска из Мармарики и отойти в Египет.

Смелый ход Роммеля – по воздействию на сознание командующего армией противника – был очень близок к тому, чтобы оказаться решающим. Сокрушительное поражение бронетанковых войск Каннингема 23-го числа в битве под Сиди-Резегом заставило его задуматься о прекращении наступления и отходе за границу, чтобы реорганизовать силы вне досягаемости Роммеля. Таким своевременным отходом он мог рассчитывать на сохранение армии, тогда как, продолжая в существующих условиях наступление, он рисковал ее полным разгромом. Однако его намерение отступить отверг Окинлек, в этот решающий момент прилетевший самолетом из Каира.

На следующий день Роммель запустил Африканский корпус в стратегический рейд. Когда тот прорвался в британский тыл, это посеяло замешательство и панику. Эта тревожная новость, естественно, усилила смятение Каннингема. Если бы решение о продолжении наступления или отступлении оставалось за ним, глубокий рейд Роммеля мог бы увенчаться успехом. Но 26 ноября Окинлек, вернувшись в Каир, пришел к выводу, что должен подкрепить свой приказ о продолжении наступления, сменив командующего 8-й армией Каннингема на Ритчи – заместителя начальника Генерального штаба в своем собственном штабе.

Вмешательство и решение Окинлека превратили поражение в победу. Его решение было большей авантюрой, чем рейд Роммеля, потому что оно ставило на карту выживание 8-й армии при продолжении британского наступления. Неверное направление удара 21-й танковой дивизии, а также упорное сопротивление новозеландской и 4-й индийской дивизий были важным фактором в этом деле.

Как оказалось, рейд Роммеля принес больше потерь, чем выгоды. Когда рейд начался, он почти выиграл битву. Когда рейд закончился, чаша весов склонилась против него. Но разница была очень невелика не только психологически, но и физически, поскольку в своем наступлении на юго-восток к границе – нацеленном на расположенные за ней британские источники снабжения – он фактически миновал два полевых склада снабжения, от которых зависело все продвижение британцев. Эти два огромных временных полевых склада, площадью около 15,5 квадратного километра каждый, находились в 120 километрах к юго-востоку и юго-западу от Габр-Салеха, и защищать их могла только 22-я гвардейская бригада. Африканский корпус фактически прошел через водоисточник на северной окраине временного полевого склада снабжения, расположенного восточнее. Однако существование этих двух жизненно важных источников снабжения не было обнаружено – благодаря хорошей маскировке и господству британцев в воздухе.

Если Роммель после своего успеха в Сиди-Резеге двинулся на юг, чтобы уничтожить остатки 30-го корпуса, он бы нашел эти временные полевые склады снабжения и, вероятно, закрепил бы свою победу. По иронии судьбы, преследуя большую цель, он большую цель упустил. Курс, который он фактически избрал, можно осуждать с позиций осторожной общепринятой доктрины, но он соответствовал классическим идеям полководца, применяемым «великими творцами» истории. Когда годом ранее аналогичный курс при более сомнительных обстоятельствах был применен танковыми войсками против союзных армий в Западной Европе, это привело к величайшей победе современности. Его неудача, на этот раз в Африке, частично была вызвана уже упомянутым человеческим фактором – прежде всего Окинлека, но также продемонстрировала большую роль, которую в военных делах играет случай.

Ранним утром 24 ноября Роммель уведомил начальника оперативного отдела своего штаба подполковника Вестфаля о своем решении нанести удар по Сиди-Омару. Вестфаль хотел возразить и, в частности, обратить внимание на то, что англичане сосредотачивают войска южнее Бир-эль-Гоби. Но Роммель не разрешил никаких дискуссий, посадил своего начальника штаба генерала Гаузе в машину и уехал в Сиди-Омар.

Не успели они далеко отъехать, как сопровождающий их автомобиль радиосвязи застрял в пустыне. Роммель поехал без него, и оперативный персонал в штабе больше не мог связаться с ним по радио. Поэтому, когда британцы, только что организовавшись после принятия командования Окинлеком, двинулись в практически оголенный район Сиди-Резега, Вестфаль отчаянно пытался установить с Роммелем контакт. На его поиски отправили несколько самолетов, но они не вернулись. Положение к югу от Тобрука становилось все напряженнее, и, наконец, Вестфаль решил взять дело в свои руки и отозвать 21-ю танковую дивизию в Сиди-Резег.

Когда Роммель услышал об этом приказе, он сначала расценил его как вражескую дезинформацию, но вскоре убедился, что тот был подлинным. Адъютант Роммеля лейтенант Фосс так описывает его возвращение в штаб-квартиру: «Роммель был в ярости из-за самостоятельных действий подполковника Вестфаля по отзыву 21-й танковой дивизии в ЭльАдем. Вернувшись в штаб, он никого не поприветствовал, но молча прокрался в командирскую машину и посмотрел на карты с нанесенной тактической обстановкой. За спиной у него стоял Гаузе. Мы попытались подать Гаузе знак, чтобы он поговорил с Роммелем и объяснил решение Вестфаля. Но в этом не было необходимости, потому что Роммель внезапно вышел из машины, сказав, что собирается лечь. Никто не осмелился подойти к машине, где спал Роммель, чтобы доложить обстановку. Однако на следующее утро, к всеобщему облегчению, генерал больше не упоминал об инциденте. Он был, как всегда, дружелюбен, и работа в штабе шла гладко».

Хотя 7-я британская бронетанковая дивизия и южноафриканцы, несомненно, сильно пострадали, новозеландцы, индийцы, гвардейская бригада и гарнизон Тобрука были целы и активны. В этих условиях Роммелю пришлось отказаться от операций против центров снабжения в Маддалене и Хабате [в пустыне, в 40 километрах к югу от Букбука], поскольку эти дальние и длительные рейды уже не могли застать врага врасплох, а означали бы бессмысленное распыление наших сил. Теперь он сосредоточил все свои мобильные войска против новозеландцев. 25 ноября тяжелые бои снова вспыхнули у Тобрука, где наши обороняющиеся попали в двойной охват с юго-востока и из самой крепости. Собрав все свои силы, группе Бёттчера удалось отразить большую часть этих атак, а единственный прорыв противника был остановлен итальянской контратакой.

Ввиду этой критической ситуации Роммель немедленно прервал операции на Саллумском фронте и как можно быстрее вернул все свои соединения в главный центр сражения у Тобрука.

27 ноября 1941 года

Дорогая Лу!

Битва в пустыне вокруг Тобрука и перед Саллумом бушует с 19-го числа. Ты более или менее знаешь из новостей, как все прошло. Я думаю, худшее уже позади, и битва будет иметь решающее значение для всей военной ситуации.

Я в полном порядке. Я только что провел четыре дня в контратаке в пустыне, и мне нечем было умыться. Мы имели блестящий успех.

Сегодня 25-я годовщина нашей свадьбы. Возможно, дело дойдет до специального коммюнике. Мне нет нужды тебе говорить, как хорошо мы ладим друг с другом. Я хочу поблагодарить тебя за всю любовь и доброту этих лет, которые пролетели так быстро. Я с благодарностью думаю о нашем сыне, которым я очень горжусь. Со своими великолепными талантами он далеко пойдет.

Все, пока. Уже начинается наш следующий ход.

28 ноября, пока 21-я танковая дивизия мчалась по обе стороны прибрежной дороги к Гамбуту и овладела местностью южнее Зафраана, 15-я танковая дивизия с постоянно угрожаемым мобильными силами флангом устремилась к Триг-Капуццо. Пробившись с боями вверх по откосу и к Джебелю, дивизия вечером снова оказалась на старом поле боя у Сиди-Резега.

Радиограммой Роммель вызвал командира Африканского корпуса в передовой штаб танковой группы, который, как сообщалось, находился недалеко от Гамбута. После долгих поисков в темноте наконец обнаружили британский грузовик, к которому командная машина генерала Крювеля приблизилась с большой осторожностью. Внутри, к его счастью, находились не британские солдаты, а Роммель и его начальник штаба, оба небритые, измученные недосыпанием и покрытые коростой пыли. В грузовике лежала куча соломы вместо кровати, стоял бидон с несвежей водой для питья и несколько банок с едой. Рядом два грузовика связи и несколько связных-мотоциклистов. Теперь Роммель дал приказы для операций на следующий день.

Его план состоял в том, чтобы окружить новозеландскую дивизию, которая тем временем соединилась с гарнизоном Тобрука, и тем самым закрыть оборону, снова окружить Тобрук. Для этой операции он собрал воедино все имеющиеся соединения и сосредоточил свои усилия на западном фланге, чтобы помешать отходу новозеландцев в Тобрук.

29 ноября 1941 года

Дорогая Лу!

Бой, кажется, развивается хорошо. Вероятно, все решится сегодня. Я полон уверенности.

В спешке.

21-я танковая дивизия, командир которой генерал фон Равенштайн был взят в плен новозеландцами, замкнула кольцо с востока и в то же время оборонялась от сильных ударов с юга. Вечером 15-я танковая дивизия, двигаясь на север, взяла важный хребет Эль-Дуда, но ночью он снова был потерян.

30 ноября 1941 года

Дорогая Лу!

Битва все еще продолжается, и для ее победы потребуются все наши усилия. Перспективы хорошие, но за двенадцать дней войска смертельно устали. Я в хорошей форме, очень подвижен и готов ко всему. Англичане захватили фон Равенштайна. Все на сегодня.

Утром 30 ноября мощная бронетехника и масса пехоты противника наступала на наш южный заслон, но их атаки были несогласованными, и мы смогли отразить их на всем протяжении линии. С другой стороны, 15-я танковая дивизия, несмотря на многочисленные попытки, не смогла захватить Белхаммед или войти в контакт с 90-й легкой дивизией, которая отрезала бы котел от Тобрука.

Он не был окончательно перекрыт до следующего дня, когда, после того как все попытки помощи с юга и востока были отбиты, была предпринята атака сходящимися ударами, в результате которой была уничтожена большая часть новозеландской дивизии.

Таким образом, британский гарнизон вновь оказался запертым в Тобруке. К тому же противник, как мы узнали из перехваченного радиосообщения, понес такие большие потери, что теперь намеревался временно прекратить бой.

Но Роммель не мог позволить своим войскам отдых, в котором они так остро нуждались. Саллумскому фронту приходилось упорно сражаться, чтобы защититься от индийцев, линия снабжения постоянно подвергалась нападениям, и Бардия находилась под серьезной угрозой. Поэтому он отправил две смешанные боевые группы Африканского корпуса к Триг-Капуццо и прибрежной дороге соответственно, чтобы открыть наши пути сообщения. Он расположил основную часть немецких и итальянских мобильных сил к юго-востоку от Тобрука, откуда, снабженные и переоснащенные, их можно было быстро отправить либо на Саллумский фронт, либо на юг против главных сил британцев.

Соединения противника производили реорганизацию и перегруппировку по обе стороны от Триг-эль-Абда, под глубоким прикрытием бронеавтомобилей по линии Сиди-Муфтах – Капуццо.

Поскольку со снабжением у противника было гораздо лучше, чем у нас, мы могли ожидать, что он скоро будет готов возобновить наступление. Однако битва временно завершилась, и армия доложила Верховному командованию о победах: «В ходе непрерывных ожесточенных боев с 18 ноября по 1 декабря уничтожено 814 боевых машин и бронеавтомобилей противника, сбито 127 самолетов. Оценок трофеев в виде оружия, боеприпасов и транспортных средств пока не нет. Количество пленных превышает 9000 человек, включая трех генералов».

Только позже мы узнали, что противник тем временем произвел замену в командовании 8-й армией. Генерала Каннингема заменил генерал Ритчи.

2 декабря 1941 года

Дорогая Лу!

Вчера нам удалось уничтожить остатки одной или, может быть, двух британских дивизий перед Тобруком, что несколько облегчило положение. Но англичане не сдадутся, насколько я их знаю. Однако сейчас мы сражаемся в лучших условиях, чем раньше, и наверняка справимся.

Атака двух наших смешанных боевых групп на Бардию – Саллум не удалась. 4 декабря армия получила ясное представление о расположении противника. Вокруг Бир-эль-Гоби формировались новые силы, очевидно, с намерением обойти наш фланг вглубь нашего тыла и вывести из строя фронт осады вокруг Тобрука. Роммель решил атаковать эти силы немедленно и всеми своими подвижными соединениями, прежде чем они завершат приготовления.

Наши силы стали слишком слабыми, чтобы удерживать кольцо вокруг Тобрука, и Роммель приготовился сдать восточную часть фронта осады. В ночь с 4 на 5 декабря Африканский корпус двинулся на запад через коридор между Эль-Дудой и Сиди-Резегом – теперь всего три километра в ширину – на место сосредоточения в Эль-Адеме. Атака на Гоби должна была быть предпринята совместно с итальянским моторизованным корпусом, подошедшим с северо-востока, но, так как итальянцы не сосредоточились и были не в состоянии атаковать, Африканскому корпусу пришлось наносить удар в одиночку, что он и сделал в полдень 5 декабря. Сначала корпус столкнулся с недавно прибывшей в бой британской гвардейской бригадой, а затем с переоснащенными бригадами 7-й бронетанковой дивизии. Несмотря на это, к вечеру корпус продвинулся к пункту в 16 километрах к северо-западу от Гоби. Тем временем англичане начали атаку из Тобрука и заняли горную линию Дуда – Белхаммед. Это окончательно вынудило нас отказаться от восточной части Тобрукского фронта.

В полдень 5 декабря посланный дуче офицер штаба итальянского Верховного командования прибыл в штаб армии и сообщил нам, что прибытия подкреплений для танковой группы не ожидается до начала января. До этой даты ничего нельзя доставить, кроме самого необходимого в виде пайков и боеприпасов. Эта информация не прибавила нам радости.

Окинлеку удалось послать еще две пехотные бригады и два полка броневиков. Более того, только что прибыла из Англии 1-я бронетанковая дивизия и была переброшена вплотную к границе для интенсивных учений в пустыне, что давало дополнительную страховку от любого дальнейшего танкового рейда.

Вечером 5 декабря Роммель дал следующую оценку ситуации: «Наступление Африканского корпуса не нанесло решающего урона противнику у Гоби, в основном из-за отсутствия итальянского моторизованного корпуса. Следует ожидать, что группировка противника в районе Гоби будет дополнительно усилена свежими соединениями и вскоре сама перейдет в атаку превосходящими силами. События под Тобруком показали, что и там противник еще располагает боеспособными соединениями. Тем не менее, по-видимому, еще остается шанс добиться успеха, бросив все оставшиеся немецкие и итальянские танковые и моторизованные дивизии в согласованную атаку против британцев в Гоби. Если это не приведет к уничтожению значительной части сил противника, то, учитывая наши собственные большие потери в живой силе и технике, мы должны будем рассмотреть вопрос о прекращении боя и отходе на позицию Газалы, а затем и о полном отводе войск из Киренаики».

6 декабря Африканский корпус начал наступление, снова в одиночку. Итальянцы сообщили, что их войска истощены и больше не боеспособны. Противник медленно отступил к Бир-эль-Гоби, но уже невозможно было уничтожить или даже обойти с фланга и окружить какую-либо значительную часть их войск. На самом деле существовала серьезная опасность того, что численно превосходящий противник обойдет наши силы с обоих флангов[37]37
  Крювель, понимавший, что уничтожение врага возможно только при сотрудничестве итальянцев, неоднократно спрашивал по радио: «Где Гамбарра?» Но Гамбарра на поле боя не появлялся. Вопрос Крювеля позже превратился в африканских войсках в ходячую остроту.


[Закрыть]. Несмотря на это, 7 декабря наступление возобновилось, снова безуспешно. Наши потери были тяжелыми.

Ввиду большого численного превосходства противника и состояния наших войск Роммель решил полностью отказаться от Тобрука и отступить с боями к позициям Газалы. Это было болезненное решение, потому что немецкие войска вели успешные бои и нанесли противнику очень большие потери. Но если бы он остался в Тобруке дольше, это просто привело бы к постоянному истощению наших и без того ослабленных войск и, таким образом, в конечном счете к потере Ливии.

Письмо, написанное денщиком Роммеля фельдфебелем Гюнтером:

6 декабря 1941 года

УВАЖАЕМАЯ ФРАУ РОММЕЛЬ!

Сегодня утром генерал снова ушел на свой командный пункт очень рано. Я должен передать вам свой самый сердечный привет и сообщить, что генерал в добром здравии и что с ним все в порядке.

Новые боевые действия предъявляют к генералу очень высокие требования, у него нет свободного времени.

Мы покинули наш дом две недели назад и с тех пор несколько раз переезжали. Сегодня мы снова остановились в небольшой вади, где самолетам будет нас непросто найти. Наши машины хорошо замаскированы и неразличимы на фоне пустыни. Еще у нас есть две курицы, генерал вам наверняка о них рассказывал. Они даже здесь умудряются найти что-то зеленое. [Роммелю подарили несколько цыплят, которых по особой просьбе Гюнтера не зарезали, а взяли с собой в качестве талисманов.]

Сегодня очень тихо по сравнению с прошлыми неделями. Мы больше не в зоне досягаемости вражеской артиллерии, которая раньше очень часто стреляла вокруг нас и сзади. Так что опять же очень приятно, что вокруг не свистят снаряды. Я закругляюсь. Желаю вам всего наилучшего и передаю вам и вашему сыну самые теплые приветствия от имени генерала.

ГЕРБЕРТ ГЮНТЕР, фельдфебель.

9 декабря 1941 года

Дорогая Лу!

Из сводки вермахта ты, без сомнения, знаешь, как у нас дела. Мне пришлось прервать бой под Тобруком из-за итальянских формирований, а также сильно измотанных немецких войск. Надеюсь, нам удастся вырваться из вражеского окружения и удержать Киренаику. Я держусь хорошо. Можешь себе представить, через что я прохожу и какие у меня волнения. Не похоже, что в этом году у нас будет Рождество. Осталось всего две недели.