Текст книги "Боевые операции в Северной Африке и на Западном фронте в Европе. 1940–1944"

В результате потери престижа Италии после поражения Грациани в ряде арабских племен начались волнения. Не утишал их и тот факт, что итальянские войска иногда позволяли себе вольности с арабскими женщинами, что особенно возмущало арабов. Я был вынужден направить срочный запрос итальянскому Верховному командованию, проследить за тем, чтобы к арабам относились с достаточным уважением, дабы избежать вооруженного восстания в тылу нашего фронта.

Примерно в это же время офицеры и солдаты дивизии «Тренто» совершили несколько эксцессов против арабского населения, в результате чего арабы убили несколько итальянских солдат и с оружием в руках не пускали итальянцев в свои деревни. Всегда найдутся люди, которые неизменно потребуют расправы в подобной ситуации – по соображениям, кроме всего прочего, целесообразности. Такая реакция никогда не бывает целесообразной. Правильнее игнорировать инциденты, если не удается установить настоящих виновников.

Больше всего нас по-прежнему беспокоила сложная стратегическая ситуация, вызванная нашей двойной задачей: сохранять осаду Тобрука и в то же время быть готовыми к крупным британским атакам из Египта. Таким образом, мы бы многое отдали, чтобы выбить британцев из Тобрука. Мы надеялись, что, когда падет Крит, люфтваффе сможет настолько затруднить британское морское сообщение с Тобруком, что противник сочтет невозможным снабжать крепость. Однако высвободившиеся в Греции и на Крите соединения люфтваффе в Северную Африку не направили.

Я также попросил, чтобы в Средиземное море направили немецкие подводные лодки и торпедные катера как альтернативное орудие против британского морского движения в Тобрук. Итальянский флот оказался совершенно не в состоянии справиться с поставленной задачей. Их подводные лодки, которых перед войной у них было больше всего в мире, оказались настолько технически несовершенны, что были почти полностью непригодны для войны в Средиземном море. Их моторные торпедные катера, у которых была бы очень хорошая база в Бардии, построенная Бальбо, были недостаточно мореходны для этой работы.

В один прекрасный момент прибыл генерал Гаузе из ОКВ[28]28
  ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht)  – Верховное командование вооруженных сил.


[Закрыть]с большим штабом, чтобы разведать возможности использования более крупных сил в Африке для наступления на Египет и подготовить для этого почву. Генерал Гаузе получил четкие указания не подчиняться моему командованию, но фактически ему подчинился после того, как я категорически заявил ему, что командование всеми войсками в Африке принадлежит мне одному.

В результате переговоров с итальянскими властями у Гаузе сложилось впечатление, что будет трудно убедить их согласиться на дальнейшую переброску немецких войск в Северную Африку, поскольку они опасались, что на театре военных действий возобладает немецкий элемент и окажется в привилегированном положении по сравнению с их собственным.

26 мая 1941 года

Дорогая Лу!

Вчера вечером я получил хороший нагоняй от Браухича, причина которого абсолютно выходит за рамки моего понимания. Очевидно, доклады, которые я посылаю, констатируя существующее положение дел, не соответствуют их учебнику. В результате мы будем держать рот на замке и докладывать только в самой краткой форме. Однако вчера вечером, чтобы утешиться, мы выпили ³/₄ литра баварского пива.

В остальном все затихло и здесь, и на фронте у Саллума. Хотя, конечно, никогда нельзя знать, не затишье ли это перед новой атакой.

29 мая 1941 года

Фон дем Борн [тогдашний начальник штаба Роммеля) завтра должен взять это письмо с собой, и я надеюсь, что оно будет доставлено тебе раньше, чем обычно. Я получил большой нагоняй от ОКХ[29]29
  ОКХ (Oberkommando des Heeres)  – Верховное командование сухопутных войск, подчиненное ОКВ.


[Закрыть] – на мой взгляд, несправедливый – в благодарность за наши прежние достижения. Но, как и в случае с «линией удара» в 1940 году, я не собираюсь это безропотно сносить, а письмо уже на пути к ф. Б. [фон Браухичу).

Для твоего душевного спокойствия, пока я держался очень хорошо, и ситуация также показала заметные изменения в лучшую сторону. Жара, правда, почти невыносимая, и лучше оставаться дома в самое жаркое время дня.

2 июня 1941 года

Вчера был 41 градус, и это довольно жарко. Танки, стоящие на солнце, раскаляются до 70 градусов, что дотронуться невозможно.

Мое дело с ОКХ идет полным ходом. Либо они доверяют мне, либо нет. Если нет, то я прошу их сделать собственные выводы. Мне очень интересно узнать, что из этого получится. Когда здесь не потеешь, достаточно легко заболеть животом.

11 июня 1941 года

Борн вернулся с частично удовлетворительными результатами. В ОКХ на меня злились, потому что мои донесения также отправлялись в ОКВ. Но в этом виноват Ринтелен, который действовал в соответствии со своим долгом. На мое письмо к Б. ответа я не получил.

Глава VII
Британское летнее наступление 1941 года

После провала это наступление назвали просто разведкой боем, а британскую общественность оставили в неведении относительно его изначально честолюбивых целей – «уничтожить» силы Роммеля и одержать «решительную победу» в Северной Африке. Этот замысел олицетворяло его кодовое название «Боевой топор». Чем ближе к началу, тем сильнее Уэйвелл сомневался не только из-за прибытия 15-й танковой дивизии, но и по техническим причинам. В рапорте 28 мая он писал: «Наши пехотные танки действительно слишком медлительны для боя в пустыне и понесли значительные потери от огня мощных противотанковых орудий противника. Наши крейсерские танки не имеют большого преимущества в силе или скорости перед немецкими средними танками».

Наступлением командовал генерал Бересфорд-Пирс, и оно велось силами 7-й бронетанковой дивизии, 4-й индийской дивизии и 22-й гвардейской бригады. Цифры, приведенные в различных британских отчетах, сильно разнятся по количеству задействованных танков – от 10 до 250. Роммель, как видно, говорит, что у 15-й танковой дивизии было 80 танков, способных отразить атаку британцев, но они также были усилены танками 5-й легкой дивизии. В других немецких источниках общее количество дается как 130, из которых только 95 были T-III или T-IV. Итальянских танков не было.

В начале июня появилось много признаков того, что примерно в середине месяца следует ожидать крупное британское наступление на нашем фронте под Тобруком[30]30
  Судя по контексту, здесь Роммель, скорее всего, сделал описку и намеревался написать «фронт Саллума». Этот фронт, прикрывавший войска, осаждавшие Тобрук, находился в 112 километрах к востоку.


[Закрыть]. Две британские дивизии сосредоточились напротив позиций 15-й танковой дивизии. (15-ю танковую дивизию тем временем перебросили в сектор Саллум – Бардия – Халфайя, хотя ее стрелковая бригада все еще удерживала оборону на Рас-эль-Мадауэр.) Основная часть 5-й легкой дивизии уже находилась в резерве к югу от Тобрука.

К сожалению, наши запасы горючего сильно истощились, и мы с некоторым беспокойством ожидали предстоящего нападения британцев, поскольку знали, что наши действия больше будут диктоваться расходом бензина, нежели тактическими требованиями.

Около 21:00 14 июня я поднял тревогу на Саллумском фронте. Несколько частей 5-й легкой дивизии и несколько итальянских формирований были отправлены маршем на новые позиции с указанием быть в готовности к вмешательству на Саллумском фронте.

Ожидаемая атака противника началась 04:00 15-го числа. Они продвинулись широким фронтом, как на прибрежной равнине, так и на плато, и оттеснили наши аванпосты к юго-востоку и югу от Саллума. Первые донесения, которые мы получили от Саллума, были довольно оптимистичными. Но наступление противника развивалось быстро, и с 9 часов уже шла танковая атака на Капуццо. 15-я танковая дивизия получила приказ не переходить в контрнаступление до прояснения обстановки.

Тем временем боевая группа 5-й легкой дивизии была поднята по тревоге, и ее передовые части уже прибыли к югу от Гамбута. В 12:00 часов были подняты по тревоге все другие имевшиеся в наличии части 5-й легкой дивизии, которые двинулись на Саллум.

Тем временем противник сосредотачивал очень мощные силы между Сиди-Омаром и Капуццо, очевидно с намерением уничтожить 15-ю танковую дивизию ударами по сходящимся направлениям на север. Чтобы быть готовым к любым неожиданностям, я приказал гарнизону Бардии занять восточный и западный выходы из крепости. К сожалению, войск не хватило, чтобы укомплектовать всю обороняемую территорию Бардии.

Тем временем британцы неоднократно атаковали перевал Халфайя с обеих сторон, пытаясь открыть дорогу. Но майор Бах и его люди сражались великолепно. Британские силы, участвовавшие в этой атаке, вскоре охарактеризовали свое положение как серьезное и пожаловались на тяжелые потери.

Днем и вечером этого первого дня битвы британцы окружили Капуццо и начали наносить удары по южному фронту Бардии[31]31
  На самом деле во время этого сражения основная часть британской бронетехники прорвалась всего на несколько километров к северу от линии Капуццо – Мусаид.


[Закрыть]. Поздно вечером английские войска штурмом взяли Капуццо. Развернулось ожесточенное танковое сражение между 80 танками 8-го танкового полка (15-я танковая дивизия) и примерно 300 британскими танками, которые упорно продвигались на север.

9. Британское наступление июня 1941 года – операция «Бэттлэкс» («Боевой топор»)

Роммель переоценивает силу британских танков точно так же, как англичане переоценивают его.

15-я танковая дивизия вместе с танковым батальоном 5-й легкой дивизии, подошедшим тем временем для поддержки, получила приказ занять ночью позиции южнее Бардин для новой контратаки в южном направлении. Ввиду огромной силы англичан не было, конечно, уверенности в том, что эта атака приведет к решающему успеху.

Главные силы 5-й легкой дивизии получили приказ утром 16-го числа начать атаку из пункта западнее Сиди-Азейза в сторону Сиди-Сулеймана с целью пройти к перевалу Халфайя, отрезав британцев от их баз снабжения и тем самым вынудив их отступить. С первыми лучами солнца 15-я танковая дивизия должна была двинуться на юг по обе стороны от Капуццо, чтобы сковать главные силы британцев. Я планировал внезапно сосредоточить обе танковые дивизии в одной точке и таким образом нанести противнику неожиданный удар в самое чувствительное место.

16 июня 1941 года

Дорогая Лу!

Вчера весь день в нашем восточном секторе шли ожесточенные бои, как ты давно поняла из сводок вермахта. Сегодня – 2 часа 30 минут – увидим решение. Это будет тяжелый бой, поэтому ты поймешь, что я не могу спать. Эти несколько строк на скорую руку покажут тебе, что я думаю о вас обоих. Подробнее скоро – когда все закончится.

В 05:00 16-го числа, на второй день сражения, 15-я танковая дивизия начала наступление на Капуццо, и вскоре завязался ожесточенный и тяжелый танковый бой. Однако, несмотря на все свои усилия, дивизия не смогла добиться каких-либо заметных успехов. Вскоре в руки англичан попал и Мусаид. Около 10:30 танковая дивизия доложила, что вынуждена прекратить наступление на Капуццо. Враг оставался непоколебимым. Из 80 танков, с которыми 15-я танковая дивизия приняла бой, осталось только 30, остальные либо сгорели на поле сражения, либо ожидали восстановления и ремонта.

Британские силы в Капуццо состояли из 22-й гвардейской бригады и 4-й бронетанковой бригады, которая здесь включала 4-й и 10-й Королевский бронетанковый полк. Они были оснащены танками «Матильда», которых у них было 90. Роммель встречал этот батальон во время первого столкновения с англичанами под Аррасом в мае 1940 года.

5-я легкая дивизия, наступавшая на Сиди-Сулейман из района западнее Сиди-Азейза, также вскоре вступила в ожесточенный бой с 7-й британской бронетанковой бригадой [оснащенной крейсерскими танками] в 9,6 километра к западу от Сиди-Омара. Последовавший ожесточенный танковый бой вскоре решился в нашу пользу, и дивизии удалось с боями пробиться в район северо-восточнее Сиди-Омара и продолжить наступление на Сиди-Сулейман. Это был переломный момент битвы. Я немедленно приказал 15-й танковой дивизии как можно быстрее вывести из боя все свои подвижные силы и, оставив лишь необходимый минимум для удержания позиций севернее Капуццо, наступать на северный фланг победоносной 5-й легкой дивизии в направлении Сиди-Сулеймана. Наступил решающий момент. Часто можно решить исход битвы, просто неожиданно перенеся свой главный акцент.

Противник, казалось, не желал так легко отказываться от инициативы и сосредоточил большую часть своей бронетехники к северу от Капуццо, чтобы на следующее утро начать мощную атаку против частей 15-й танковой дивизии, все еще остававшихся на севере, с целью форсировать прорыв. Чтобы с самого начала навязать противнику свои планы, я приказал 5-й легкой и 15-й танковой дивизиям в 4:30 утра с ходу перейти в атаку на Сиди-Сулейман, то есть до вероятного времени начала атаки противника.

На следующее утро, 17 июня, 5-я легкая дивизия выступила в назначенное время и после стремительного наступления в 06:00 достигла района Сиди-Сулеймана. 15-я танковая дивизия ввязалась в тяжелые бои с бронетанковыми силами, которые англичане послали парировать угрожающую их армии опасность. Но вскоре она достигла своей цели. Местность, через которую прошли две дивизии, усеяла масса подбитых британских танков.

Эта операция явно застала англичан врасплох. Из радиоперехватов мы узнали, что они считают свое положение очень серьезным. Командир 7-й бронетанковой дивизии послал главнокомандующему силами пустыни просьбу прибыть в его штаб. Выглядело подозрительно, как будто британский командир больше не чувствовал себя способным справиться с ситуацией. Теперь, когда стало очевидно, что в своем нынешнем состоянии обескураженности британцы пока ничего не затевают, я решил туго затянуть сеть, отправившись в Халфайю. Соответственно, около 09:00 5-й легкой и 15-й танковой дивизиям был отдан приказ продвигаться к перевалу Халфайя и не допустить прорыва британской бронетехники с севера. У британцев были серьезные проблемы с бензином и боеприпасами, и я надеялся, что смогу заставить их вступить в бой и уничтожу все их силы.

По радио противник неоднократно сообщал об отсутствии боеприпасов. Вскоре англичане подожгли свои склады в Капуццо и отступили, оставив пустыню, усеянную транспортными средствами, брошенными из-за отсутствия бензина. Они горько жаловались на большие потери танков.

5-я легкая и 15-я танковая дивизии вышли к перевалу Халфайя вскоре после 16:00. Там они повернули и двинулись бок о бок на север. Это был очень неудачный ход, так как его результатом было выдавливание котла вместо того, чтобы закрыть его и предотвратить бегство врага. Так противник смог беспрепятственно отступить на восток через обширную брешь между Сиди-Омаром и Халфайей. Я был в ярости от этой упущенной возможности. Две дивизии, как только они достигли перевала Халфайя, должны были развернуться перед противником, тем самым вовлекая его в бой и предотвращая его бегство. Таким образом, мы могли бы истощить большую часть его наступательной мощи.

Роммель ошибается. Основные силы британской ударной группировки уже отошли на юг между перевалом Халфайя и головой колонны Африканского корпуса.

Так закончилась трехдневная битва при Саллуме. Закончилась полной победой обороны, хотя мы могли бы нанести противнику гораздо больший урон, чем нанесли на самом деле. Британцы в общей сложности потеряли свыше 220 танков, а их потери в живой силе были огромны. Мы, с другой стороны, безвозвратно потеряли всего около 25 танков.

Хотя к концу боя две трети английских танков выбыли из строя, число уничтоженных или захваченных составило 87 (58 танков Mark I и 29 крейсерских танков), не считая 500 человек убитыми или взятыми в плен. Они взяли в плен 570 человек и утверждали, что подбили слишком много вражеских танков. Здесь снова видно, как каждая сторона склонна переоценивать потери другой, в особенности в быстротечном сражении.

18 июня 1941 года

Дорогая Лу!

Трехдневный бой закончился полной победой. Я собираюсь сегодня объехать войска, поблагодарить их и отдать приказы. Я выезжаю в шесть, так что пока довольствуйтесь этой короткой запиской.

23 июня 1941 года

Я уже три дня в пути, объезжая поле боя. Радость войск «Африки» от этой последней победы огромна. Англичане думали, что смогут сокрушить нас своими 400 танками. Мы не могли выставить против них такое количество бронетехники. Но наша группировка и упорное сопротивление немецких и итальянских войск, вместе находившихся в окружении в течение нескольких дней, позволили нам провести решительную операцию всеми силами, которые у нас еще были мобильны. Теперь, если враг придет, он потерпит еще большее поражение.

Стратегическое планирование этого наступления Уэйвеллом было превосходным. Что отличало его от других командующих британской армией, так это большое и хорошо взвешенное стратегическое мужество, позволявшее ему сосредотачивать свои силы независимо от возможных действий противника. Он очень хорошо понимал необходимость избегать любой операции, которая позволила бы его противнику вести бои на внутренних линиях и уничтожать его соединения одно за другим локально превосходящими сосредоточениями. Но он был поставлен в невыгодное положение из-за медленной скорости его тяжелых пехотных танков, что мешало ему достаточно быстро реагировать на движения наших более скоростных машин. Следовательно, низкая скорость большей части его бронетехники была его слабым местом, которое мы могли попытаться использовать тактически.

Роммель воздает значительную дань Уэйвеллу. Потому что сразу после этой битвы глубоко разочарованный исходом Черчилль решил заменить Уэйвелла на посту главнокомандующего Окинлеком. Можно увидеть, что приговор Роммеля в отношении главного фактора неудачи британцев соответствует предчувствиям, которые Уэйвелл выразил 28 мая, предостерегая британские власти от чрезмерной надежды на решающий успех.

План врага был чрезвычайно прост, но простые планы в большинстве случаев опаснее сложных. Поскольку немецкие и итальянские обороняющиеся силы в секторе Саллум – Халфайя были связаны фронтально, британцы планировали перебросить штурмовые бригады вокруг откоса, а затем на север. Перевал Халфайя должен был быть взят атакой с обеих сторон, успех которой должен был казаться британцам несомненным после майского опыта. Как только дорога через перевалы была бы открыта, англичане намеревались сосредоточить силы и двинуться на север, расшатав тем самым всю нашу позицию Саллум – Халфайя. Скорее всего, после этого они бы бросились на Тобрук и попытались бы снять осаду.

В этом сражении британцы задействовали большое количество своих танков Mark II [ «Матильда»], настолько тяжелобронированных, что их не могли пробить большинство наших противотанковых средств. Однако пушка у них была слишком слаба, а дальность ее стрельбы слишком мала. Также их снабжали только сплошным бронебойным снарядом. Интересно узнать, почему Mark II назвали пехотным танком, если у него не было осколочно-фугасных боеприпасов, которыми можно поразить пехоту противника. Кроме того, как я уже сказал, он был слишком медленный. На самом деле единственное его реальное применение заключалось в прямом ударе, чтобы пробить дыру в скоплении боевой техники.

В зимних боях 1941/42 года впервые появился вражеский танк Mark VI «Крусейдер». С его огромной скоростью – более 64 километров в час – это был чрезвычайно полезный танк. Но его пушка снова была слишком мала, и он не мог компенсировать недостаток калибра – а значит, и дальности – тяжелой броней. Будь этот танк оснащен более тяжелой пушкой, дело могло обернуться для нас крайне неприятным образом.

Британский крейсерский танк Mark VI более известен под названием «Крусейдер» («Крестоносец»). Следует отметить высокое мнение Роммеля о нем, не считая 40-миллиметровой пушки, поскольку разочарование в его недостаточной орудийной мощи привело к его резкой критике с британской стороны и недооценке его хороших качеств. Роммель ошибается, говоря, что впервые он появился зимой,  – 50 штук были задействованы в «Боевом топоре» в июне.

Его 40-миллиметровая пушка имела бронепробивание 44 миллиметра на дистанции 900 метров, что было немного лучше, чем у 50-миллиметровой танковой пушки Kwk на T-III или короткой 75-миллиметровой пушки на танке T-IV. У него было 49 мм брони лобовой части башни по сравнению с 35 мм на T-III и T-IV, хотя в других местах тоньше. Но частота механических проблем при их первом появлении имела тенденцию усугублять неудовлетворенность ими по другим параметрам.

Решающей позицией в этом сражении был перевал Халфайя, который капитан Бах и его люди удерживали в самых ожесточенных боях. Артиллерийский дивизион майора Пар-ди также оказал отличную службу в этом бою, тем самым продемонстрировав, что итальянские солдаты могут хорошо себя зарекомендовать, когда у них хорошие командиры. Возьми британцы, как планировали, перевал Халфайя, ситуация была бы совсем другой.

Они могли бы наносить удары как во фронт, так и в тыл вдоль побережья и лучше тактически задействовать свою бронетехнику при любых обстоятельствах. Бронетанковые части, брошенные ими против нашей ударной группировки в районе севернее Сиди-Омара, не смогли помешать продвижению 5-й легкой дивизии и 15-й танковой дивизии, а благодаря отличному взаимодействию наших противотанковых, танковых и зенитных войск сами были уничтожены. Мы могли бы уничтожить большую часть британских войск к северу от Сиди-Сулеймана, если бы наши командиры не упустили шанс и действовали по собственной инициативе.

Когда с севера от Сиди-Омара была начата немецкая атака, медлительность пехотных танков помешала Уэйвеллу переместить акцент своего основного в тот момент удара с Капуццо на место атаки оси. Ему ничего не оставалось, кроме быстрого отступления, которое он осуществил с минимальными для британских войск потерями.

Гарнизоны, удерживавшие опорные пункты на нашем Саллумском фронте, также сыграли большую роль в победе оси. Некоторым из них удавалось отбивать каждую атаку врага, а другие сражались до последнего вздоха.

Этот бой произвел большое впечатление на наше высшее командование. Генерал Роатта, прибывший в Африку некоторое время спустя, сообщил мне, что итальянское Верховное командование осознало необходимость значительного усиления войск оси в Северной Африке. Немецкий клин должен был быть доведен до четырех механизированных дивизий, а итальянский до бронетанкового корпуса из трех дивизий и еще двух-трех моторизованных дивизий. Их рвение, к сожалению, длилось недолго.

Если бы эти подкрепления действительно прибыли в Африку осенью 1941 года с гарантированным снабжением, мы могли бы отбить зимнее британское наступление в Мармарике, если предположить, что Окинлек вообще начал бы его при таких обстоятельствах. Мы были бы достаточно сильны, чтобы уничтожить англичан в Египте весной 1942 года, могли бы продвинуться в Ирак и отрезать русских от Басры. Это было бы очень тяжелым стратегическим ударом как для Великобритании, так и для России.

28 июня 1941 года

Дорогая Лу!

Тебе больше не нужно беспокоиться о моем здоровье. Я в порядке. Наше место намного здоровее, оно лежит на высоте 180 метров над уровнем моря. Кроме того, у меня есть преимущество в четырех стенах. Альдингер несколько дней болел, но сейчас идет на поправку. Работы много.

3 июля 1941 года

Жуткая жара даже ночью. Лежишь в постели, ворочаешься и вертишься, обливаясь потом. Очень приятно слышать новости о победах в России. Пока здесь все тихо. Но меня не обманешь. Наши упрямые друзья с другой стороны рано или поздно вернутся. Приходят первые поздравления с повышением до генерала танковых войск. Официального я, конечно, еще ничего не слышал, но, насколько я понимаю, об этом объявили по радио.

5 июля 1941 года

Обычно я провожу много времени в разъездах, вчера меня не было восемь часов. Трудно себе представить, какая жажда возникает после такого путешествия. Я надеюсь, что моя поездка (в Ставку фюрера) состоится примерно через две недели. Ничего хорошего, пока дело России более или менее не закончится, в противном случае мои интересы будут мало учитываться.

Я был рад услышать, что Манфред делает успехи в математике. Все дело в методе обучения. Я также очень доволен другими его успехами в школе.

Я умудряюсь, сохраняя в помещении темноту и убивая многих комаров, обезопасить свой кабинет от комаров. Я даже иногда случайным ударом расправляюсь с ними, когда я пишу.

21 августа 1941 года

Ничего важного. Вчера еще один визит итальянского главнокомандующего, чисто «по-товарищески», при всем при том. На официальном уровне я был не согласен кое с чем, проделанным и высказанным Гальви, так что этот визит, скорее всего, был жестом доброй воли. Сегодня у меня много посетителей. У нас курица, и я не собираюсь ее пропускать, несмотря на свою диету. Эта вечная каша со временем утрачивает свою привлекательность. Я очень рад своему новому назначению. [Роммель только что был назначен командующим танковой армией «Африка») Все остальные на этой должности – генерал-полковники. Если дела здесь пойдут так, как я хочу, то и я, наверное, после окончания войны получу это звание.

26 августа 1941 года

Вчера я не мог писать – весь день в дороге. Вечером я вернулся в свой новый штаб и занял две свои комнаты. Увы, сегодня утром поймал еще двух жуков, хотя они были вне сети. Здесь бесконечные рои мух, и моя мухоловка очень пригождается.

27 августа 1941 года

Ничего нового. Жара ужасная, как днем, так и ночью. Ликвидировано четыре жука. Моя кровать теперь стоит в жестяных банках, наполненных водой, и я надеюсь, что теперь ночи будут немного спокойнее. У некоторых других проблемы с блохами. Меня они до сих пор не беспокоили.

28 августа 1941 года

…Что касается моего здоровья, я чувствую себя абсолютно нормально. Все снова работает. Я отлично лажу с моим новым начальником штаба [Гаузе], что имеет для меня огромное значение. К сожалению, жуков все еще много – четыре за последние двадцать четыре часа. Но я надеюсь выиграть и эту кампанию.

29 августа 1941 года

Жуткая жара! Мы в течение некоторого времени ходим купаться. В остальном ничего нового. Много слухов о скором нападении британцев, но, скорее всего, это пустые разговоры. Они набирают войска для Ирана. Их сообщение с Россией через Сибирь очень шатко из-за позиции Японии, поэтому остается единственный путь через Персидский залив. Это тоже выглядит весьма сомнительным предприятием. Возможно, они придут слишком поздно.

Ночь без жуков! Может быть, я убил последнего из могикан. Я даже совладал с мухами в своих комнатах.

30 августа 1941 года

Мы очень хорошо обустроились на новом месте. Я избавился от жуков с тех пор, как облил свою железную кровать бензином и поджег. Они должны быть в рамках. Вчера мы быстро искупались, но морская вода слишком теплая, чтобы освежиться.

За мной должен был приехать караван, но он, кажется, затонул. Жаль, но ничего не поделаешь.

31 августа 1941 года

Опять чертовски жарко, так жарко, что парит даже ранним утром. Во всем остальном ничего не происходит, за исключением того, что итальянское Верховное командование недовольно тем, что у него здесь так мало права голоса. Они пакостят нам по мелочам, но мы ничего не спускаем. Может, они работают на настоящий провал, чтобы убрать меня или, возможно, все немецкие войска. Я бы не пожалел о смене театра.

10 сентября 1941 года

Вчера вечером я ходил на охоту с майором фон Меллентином и лейтенантом Шмидтом. Это было очень захватывающе. Я подстрелил бегущую газель из машины. На ужин у нас была печень, и это восхитительно.

Сегодня к нам приедет уважаемый гость – майор Мельхиори, конфидент дуче. Я многого жду от этого визита, потому что в данный момент отношение к нам не особенно дружелюбное. Времена изменились! Тем не менее мы умеем за себя постоять и часто не лезем за словом в карман. На данный момент все, наш гость прибыл.

29 сентября 1941 года

Последние несколько дней были захватывающими. В Бенгази для нас пришел большой груз. Разгружали целых 50 часов. Все прошло хорошо. Можешь себе представить, как я был рад. С таким положением, как в Средиземноморье, нелегко что-либо передать. На данный момент мы всего лишь пасынки и должны извлечь из этого максимум пользы. В любом случае в России хорошие успехи, и наше время снова придет.

На улице завывает ветер, хотя гибли нет. Сегодня вечером Гюнтер готовит жареную картошку, и я с нетерпением ее жду, после того как несколько дней не мог есть.

6 октября 1941 года

Вчера я не мог писать, желудок снова скрутило. Позавчера вечером у нас была птица, которую, должно быть, доставили из курятника Рамсеса II. После добрых шести часов приготовления она была как свинец, и мой желудок просто не выдержал.

7 октября 1941 года

Мой желудок полностью пришел в порядок, и я держу себя в тонусе. Что ты думаешь о моих планах на отпуск? Я смогу уехать в Рим на неделю в начале ноября. У меня там много дел, которые нужно прояснить. Конечно, мне придется вернуться в бой, и нам остается надеяться, что снабжение сработает нормально и мы действительно сможем приступить к делу. Тогда я смогу уйти в отпуск в конце ноября. Я знаю, что сейчас не самое подходящее время для отпуска, и мне будет нелегко привыкнуть к холоду. Тем не менее здесь это лучшее время для дела. Конечно, поставки могут все испортить и привести к длительной отсрочке здесь. Сегодня приедет Гамбара[32]32
  Гамбара – командующий итальянским корпусом.


[Закрыть], но сомнительно, что его новости будут очень приятными.

9 октября 1941 года

Вчера я получил приятные новости от Фоггенрайтера[33]33
  Фоггенрайтер – издатель Роммеля.


[Закрыть]. Он говорит, что гонорар за большой тираж (50 000 экземпляров) составит не менее 25 000 марок. В то же время «Миттлер унд Зон»[34]34
  Роммель имеет в виду свою книгу «Пехота наступает», которая была продана тиражом 400 000 экземпляров в Германии до и во время войны.


[Закрыть] уведомил меня об авансе в 1021,5 марки! Это действительно то, что нужно продолжать.

А теперь все эти спецсообщения с Востока. Интересно, как скоро Британия начнет трусить? Много работы.

10 октября 1941 года

Вчера довольно бурное собрание, продолжение сегодня. Добились немного. Вещи, с которыми приходится мириться! Я держу себя в хорошей форме – стучу по дереву – бодрый с утра до вечера.

12 октября 1941 года

Отличные новости из России! После завершения великих сражений мы можем ожидать, что продвижение на восток будет быстрым и, таким образом, устранит всякую возможность того, что противник создаст какие-либо значительные новые силы. Британские рабочие, кажется, начинают бунтовать…

Британия была бы только рада напасть, но у нее нет ни войск, ни техники, чтобы совершить крупную высадку в Европе. К России они опоздают, если выберут единственную оставшуюся им дорогу, через Индию, а нападение в Ливии было бы рискованным делом и не имело бы прямого влияния на дела в России. Как только мы возьмем Т. [Тобрук], здесь у них будет очень мало надежды.

13 октября 1941 года

Надеюсь, мы встретимся 1 ноября. Узнай, пожалуйста, о поездах и сообщи мне точно, когда ты доберешься до Рима. Тогда я устрою все так, чтобы быть там вовремя. Надеюсь, ситуация позволит мне остаться до 15-го числа. Но ты должна взять с собой гражданскую одежду для меня (коричневый костюм).