Текст книги "История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты"

Петр возвращался поспешно, ехал день и ночь без сна и отдыха, так как из полученных в Вене сообщений ему стало известно, что стрельцы, находившиеся в армии воеводы князя М. Г. Ромодановского, расположенной на западной границе, взбунтовались и двинулись к Москве. Генерал Патрик Гордон с верными правительству войсками и артиллерией встретил мятежников под Новым Иерусалимом, у стен никоновского Воскресенского монастыря. После часового боя стрельцы бежали, начались их аресты и скорая казнь предводителей.

Приехавший Петр начал тщательное расследование бунта. Он докапывался до его истоков, пытаясь установить связь мятежников с Софьей. Люди никогда не видели царя таким суровым: он стал беспощаден, жесток, сам участвовал в допросах и пытках стрельцов. Кроме того, он руководил массовыми публичными казнями мятежников, причем заставлял своих сподвижников собственноручно рубить приговоренным к смерти стрельцам головы. Всего по Москве и ее окрестностям казнили более 2000 человек. Всю эту особо показательную жестокость царя можно объяснить его ненавистью к прошлому, которое вдруг проявило себя в мятеже стрельцов. Очевидно, в то время он испытывал страшное напряжение и страх. Особую, зловещую мрачность всему происходящему придавало то обстоятельство, что пытки и казни перемежались грандиозными попойками, которые устраивали Петр и его окружение. Это напоминало о страшных временах опричнины Ивана Грозного. Казни продолжались до начала 1700 г., причем царь особенно гневался на своих сестер, Софью и Марфу. Добытые во время стрелецкого розыска факты с несомненностью говорили, что бывшая правительница участвовала в заговоре. Через слуг и родственников она получала от стрельцов записки, запеченные в «стряпне», и отвечала им. Петр лично допрашивал сестер, но подвергнуть их пытке все же не решился. Однако приближенным «комнатным» женщинам царевен пришлось в полной мере испытать гнев царя. Их жестоко пытали, и одна из них, будучи беременной, даже родила во время страшной пытки. В итоге Софью заточили в Новодевичий монастырь, где и постригли под именем Сусанны. Она умерла 3 июля 1704 г. Марфу же постригли под именем старицы Маргариты и заточили в Успенском монастыре (Александровская слобода). Там она и скончалась в 1707 г.

Будучи еще за границей, Петр решил расстаться с женой, царицей Евдокией – ее судьбу он решил уже давно. Дело в том, что ранний брак Петра с Евдокией оказался неудачным. Супруги были очень разными людьми. Евдокия, женщина яркая, волевая, упрямая, не желала жить так, как хотел Петр, – в непрестанных походах, плаваниях, гульбе. Она оставалась царицей XVII в. Это не устраивало Петра, рвавшегося к новой, необычной жизни. Между супругами наступило полное отчуждение. Поэтому еще из Лондона Петр распорядился, чтобы опостылевшую ему Евдокию склонили к добровольному пострижению. Только так можно было с ней развестись. По возвращении в Москву царь узнал, что указ его еще не выполнен, а царица до сих пор живет в Кремлевском дворце. 31 августа 1698 г. царь сам четыре часа уговаривал Евдокию уйти в монастырь, но безуспешно. Тогда через месяц сына Петра и Евдокии, царевича Алексея, отобрали у матери и перевезли в Преображенское к сестре Петра Наталье Алексеевне. Саму же царицу Евдокию насильно отправили в суздальский Покровский монастырь, знаменитый историей с заточением Соломонии. Там окольничий С. И. Языков 40 дней подряд уговаривал царицу постричься. Наконец в июне 1699 г. она приняла постриг под именем старицы Елены. Так Петр получил необходимую ему свободу от брака. Его роман с Анной Монс продолжался. Известно, что он намеревался жениться на Анне официально. Возможно, так бы и произошло, если бы в 1702 г. неожиданно не обнаружилось, что она неверна ему. После этого на долгие годы Монс посадили под домашний арест. Потом, с разрешения царя, она вышла замуж за прусского посланника и умерла в 1714 г.

Возвращаясь из Вены в Москву, Петр проезжал через Польшу и в городе Равве-Русской встретился с только что вступившим на польский престол королем и курфюрстом Саксонии Августом II Сильным. Новый польский король был многим обязан царю. После смерти в июне 1698 г. короля Яна Собеского и наступившего в Польше бескоролевья только благодаря усилиям русского двора он смог стать польским королем. При встрече Петр и Август сразу нашли общий язык и понравились друг другу. Оба были молоды – почти ровесники. Август родился в 1670, а Петр – в 1672 г. Как и Петр, Август был высоким и сильным человеком, что отразилось в его титуле. Подобно Петру, Август только что начал свою политическую карьеру и хотел усиления своей власти в Речи Посполитой. Лишь снискав славу воина и победителя на войне, он мог на это рассчитывать. Именно тогда наметился новый внешнеполитический курс России: союз с Саксонией, Польшей и другими врагами могущественной тогда Шведской державы. К поиску нового направления политики подталкивала и неудача Великого посольства, которое не выполнило свою основную задачу – побудить европейские страны участвовать в столь удачно начатой под Азовом войне с османами. К образовавшемуся русско-саксонскому союзу (соглашение подписали в Преображенском в ноябре 1699 г.) вскоре примкнула Дания – первейший из врагов Швеции того времени. С ней-то и заключили союзный договор в том же Преображенском в декабре 1699 г. Так образовался Северный союз.

Чтобы начать войну со шведами, в Москве ждали только замирения с Турцией. В начале августа 1700 г. из Стамбула получили сообщение о заключении мира, и вскоре Россия разорвала отношения со Швецией и объявила ей войну.

С первых недель войны шведы перехватили у союзников инициативу, и вставший во главе шведской армии талантливый король-полководец Карл XII вначале разгромил и вывел из войны Данию, подписавшую мир со шведами и покинувшую Северный союз, а потом устремился в Восточную Прибалтику. Высадившись в Пернове, шведская армия быстро направилась к Нарве, которую с конца сентября 1700 г. осаждала русская армия. Накануне подхода главных сил Карла, 18 ноября, Петр вместе с главнокомандующим Ф. А. Головиным и своим фаворитом А. Д. Меншиковым покинул русский лагерь и уехал в Новгород. Возможно, царь уже поставил крест на армии – он не хотел излишнего риска, положив начать всю борьбу со шведами заново.

Оставленная Петром армия потерпела поражение, потеряла всю артиллерию, знамена, а ее генералитет попал в плен. От полного разгрома Россию спасло только то, что Карл недооценил Петра и устремился в погоню за Августом, ушедшим из Прибалтики в Польшу. Эта длившаяся несколько лет «охота» за Августом дала России необходимую передышку.

Поражение под Нарвой стало толчком к началу реформы вооруженных сил. Тогда Петр начал создавать фактически новую армию. Ее главной особенностью стало «регулярство». Под этим словом понимали строгую войсковую организацию, пожизненную службу, суровую дисциплину, постоянную учебу и подготовку солдат и офицеров в соответствии с ясными и четкими уставами. Поначалу в армию попало много добровольцев, особенно из холопов и крестьян, но с 1705 г. начались наборы рекрутов из крестьян. Среди офицеров немалую часть составляли иностранцы, но постепенно в боях вырастали и свои офицеры, а также военачальники. Среди них особо прославились фельдмаршал Б. П. Шереметев и генерал князь М. М. Голицын. Годы тяжелой войны сделали и из самого Петра I отличного полководца, стратега и военного организатора. Свои обширные военные знания и опыт передовых армий того времени царь обобщил в знаменитом «Военном уставе» 1720 г., легшем в основание военной организации армии в XVIII в.

За непостижимо короткое время Петр сумел построить на Балтике военно-морской флот. С 1702 г. корабли строили на верфях, возведенных по берегам Ладоги. Потом корабли перегоняли в Петербург, но в 1705 г. в самом городе построили Адмиралтейство, со стапелей которого спустили основную массу кораблей образованного тогда же Балтийского флота. Поначалу в нем были лишь небольшие корабли и яхты. Их делали на скорую руку, из сырого леса. Экипажи судов, составленные кое-как, были плохо обученными. Но постепенно корабли становились все надежнее, а действия первой эскадры, базировавшейся в основанном в 1704 г. Кронштадте, – все смелее. К концу петровского царствования на стапелях Адмиралтейства начали закладывать огромные 90–100-пушечные корабли, которые могли выходить в Мировой океан. По соседству, на обширном Галерном дворе, строили десятки гребных судов – галер, весьма пригодных для войны в шхерах и у мелководного побережья Финляндии и Швеции. Как раз умелое использование галер и принесло России первую в истории морскую победу 27 июля 1714 г. при мысе Гангут. Кораблестроение оставалось самым любимым делом Петра. Он сам, будучи корабельным мастером от Бога, вникал во все тонкости строительства кораблей, заботился о флоте и моряках и в письмах нежно называл корабли своего флота «детками».

В первый год после «злощастной Нарвы» Петр сумел восстановить армию и резко изменить стратегию – он устремился в шведскую провинцию Ингрию. Когда-то здесь расстилались новгородские земли, отобранные у России по Столбовскому миру 1617 г. Идея праведной мести, возвращения «отчин и дедин», воодушевляла петровские походы. Петру благоприятствовало то, что в Ингрии, Карелии и Финляндии шведы имели весьма слабые гарнизоны и немногочисленные полевые войска. К лету 1703 г. их сопротивление было сломлено. После успешного штурма в октябре 1702 г. крепости Нотебург (переименованной в Шлиссельбург) и падения 1 мая 1703 г. Ниеншанца, крепости в устье Невы, земли по всем берегам Невы оказались во власти России. В 1704 г. русским сдалась и Нарва.

После взятия Ниеншанца, 16 (27) мая 1703 г. в устье Невы основали город Санкт-Петербург (тогда его писали как «Санкт-Питер-Бурх»). Первым зданием Петербурга стал Домик Петра. На берегу Невы за три майских дня 1703 г. солдаты срубили из соснового леса небольшие «хоромцы» для царя, обшили их досками, которые в «голландском вкусе» выкрасили «под кирпич», а деревянную крышу «под черепицу». Здесь Петр справил свое 29-летие. Отныне и навсегда жизнь царя оказалась связанной с этим городом. Петр мечтал, чтобы Петербург стал мощной крепостью, оживленным торговым городом, столицей, построенной по принципам тогдашней новейшей архитектуры, и, конечно, – портом, базой флота.

Петербург строился в тяжелых условиях, среди лесов и болот. Землю и камни, строевой лес, материалы везли сюда издалека, каждый дом возводился на сваях. В первые годы Петербурга на стройках погибло не менее 100 тыс. человек. Но Петр был неумолим и жесток. На людей он смотрел как на материал, такой же, как лес или камень. Царь знал строительство до мелочей, от его острых глаз ничто не могло укрыться. Петр стремился достичь единообразия, пропорциональности, строгости в постройках, словом, как тогда говорили, «регулярности».

Впрочем, еще долго, до тех пор пока не наметился перелом в войне со шведами, судьба Петербурга висела на волоске. Полтавская победа оказалась решающей в судьбе Петербурга. Строительство пошло быстрее, и в 1712 г. Петербург стал столицей. Вначале Петр намеревался построить новый город на острове Котлин и создал план будущей столицы, на котором было обозначено более 60 каналов. Но потом «котлинский проект» отставили, и архитекторы Трезини и Леблон составили новый план застройки города, центром которого стал Васильевский остров. Одновременно перестраивались и другие кварталы города. Петр хотел видеть свой любимый город похожим на европейские города. Особенно ему нравился Амстердам. Были разработаны типовые проекты постройки домов, строго следили за размещением домов на улицах, много уделяли внимания их внешнему виду и архитектурным деталям. Создавая на новом месте столицу империи, Петр (а потом и его преемники) стремился к изысканной роскоши и богатству в архитектуре, строил многочисленные дворцы. Одной из любимых загородных резиденций Петра стал Петергоф, основанный еще в 1705 г. Царь сам придумал его план, начертал канал, шедший от моря к горе; на ней по его воле построили дворец и каскады, причем Петр постоянно наблюдал за возведением своей загородной резиденции, вникая во все мелочи стройки. В журнале Петра встречается весьма характерная фраза: «Гулял по работам». Даже в свободное время он отдыхал на стройке. С таким же размахом возводились и другие дворцы и загородные резиденции – в Стрельне, в Дубках и т. п.

Успехи России на берегах Невы были очевидны, но всем стало ясно, что судьба мира и войны решается не на берегах Невы, а на равнинах Польши. В 1704 г. Речь Посполитая после долгих колебаний перешла на сторону союзников, но это не принесло облегчения России. Август II был побежден в своем отечестве, Саксонии, и тайно от своего друга Петра в октябре 1706 г. подписал с Карлом XII Альтранштадтский мир. Таким образом, он фактически вышел из войны, хотя и продолжал некоторое время изображать верного союзника Петра. Впрочем, тут же судьба посмеялась над хитрецом. Уже после заключения тайного мира саксонские войска, не знавшие о поступке своего государя, вместе с русскими силами во главе с Меншиковым разбили шведов в сражении при Калише. Но эта победа не была решающей и драматического положения русских в Польше не улучшила. В Варшаве на королевском троне укрепился ставленник Карла Станислав I Лещинский, а Карл после победы над Августом обратил оружие на восток. Петр, опасаясь поражения на чужой территории, начал отводить армию к русским границам. Она отступала через Белоруссию в сторону Украины.

Это происходило в 1707–1708 гг. Петр стремился укрепить тылы – в Киеве и в Москве начали восстанавливать оборонительные сооружения. Одновременно Петр распорядился подготовить к взрыву взятые ранее прибалтийские крепости – Митаву, Нарву и др. Шведы неумолимо двигались на восток, сначала через Белоруссию, а потом повернули на Украину. После поражения 2 июля 1707 г. при Головчине русская армия сумела вскоре одержать победу при Добром. Однако особое место в истории войн заняла победа русских войск над корпусом генерала Левенгаупта, шедшего на соединение с Карлом из Прибалтики. Русская армия встретила шведов 28 сентября 1708 г. на обширной поляне у селения Лесное. Кровопролитное сражение закончилось победой русских. Петр назвал ее «матерью» Полтавской победы, ибо ровно через 9 месяцев произошло сражение под Полтавой, резко изменившее международную обстановку в пользу России.

Предполтавский период стал тяжким испытанием для Петра и всего государства. С запада надвигалась армия Карла, а на юге, на Дону, в октябре 1707 г. началось восстание казаков, вызванное их недовольством политикой Москвы. Царские воеводы с давних пор ущемляли самоуправление казаков, требовали вывоза беглых с Дона, хотя действовал негласный закон – «с Дону выдачи нет». Мятеж возглавил бахмутский атаман Кондратий Булавин, который ночью вырезал отряд князя Ю. В. Долгорукого, тоже погибшего от руки атамана (мрачная шутка казаков даже вошла в русский язык: «Кондрашка хватила»). К весне 1708 г. булавинцы не только заняли Черкасск, но вышли к Волге, захватили Царицын и стали угрожать Азову. Булавин пытался связаться с запорожцами и кубанскими татарами. Однако к июлю дела булавинцев пошли хуже. Несколько раз их разбили правительственные войска, а потом казаки, видя, что удача отвернулась от Булавина, пытались захватить его, но в ночной перестрелке атаман погиб.

Не успел Петр порадоваться победе над бунтовщиками, как с Украины пришла новая беда – в конце октября 1708 г. стало известно, что на сторону шведов перешел гетман И. С. Мазепа. Для Петра эта измена оказалась страшным ударом. Ведь Мазепа считался одним из самых уважаемых и доверенных людей Петра. Ранее царь не верил никаким доносам на него. Так, накануне перехода Мазепы к противнику Петр выдал Мазепе полковника В. Кочубея и И. Искру, которые послали в Москву донос на гетмана, обвинив его в связях со шведами. Мазепа соединился с Карлом, но привел с собой всего лишь несколько тысяч казаков, а не всю украинскую армию, оставшуюся верной Петру I. Да и времени на размышления у Мазепы не оставалось. Русская сторона действовала стремительно: столица гетмана, город Батурин, пала под натиском войск А. Д. Меншикова и была сожжена. Потом власти поспешно провели церемонию заочной казни Мазепы. Его куклу втащили на эшафот, «наградили» специальным шутовским «орденом Иуды», а затем казнили. Срочно созванная украинская старшина выбрала в гетманы верного Москве Ивана Скоропадского. Тогда же русские войска внезапно напали на Запорожскую Сечь и уничтожили ее. И хотя ущерб от перехода Мазепы оказался незначительным, недоверие Петра к украинцам возросло. После смерти Скоропадского царь не позволил им выбрать нового гетмана, а в 1723 г. заявил, что все гетманы Украины, кроме Богдана Хмельницкого, – изменники.

Несмотря на удачные действия при подавлении мятежа Мазепы, к лету 1709 г. ситуация стала для русской армии крайне напряженной. Шведы с апреля осаждали Полтаву, важный стратегический центр, и в июне ее комендант сообщил царю, что осажденные держатся из последних сил. И тогда Петр решился на генеральное сражение. Он пошел на это неохотно, понимая, что генеральное сражение решает судьбу кампании и всей войны. Риск огромный и, возможно, неоправданный. Царь сделал все, чтобы уменьшить угрозу поражения. Отступая, он оставлял за собой мертвую зону, стремясь обескровить шведов. Под Лесной он не дал шведам укрепить их силы. Под Полтавой он сосредоточил превосходящие по численности шведов полки, использовав свое преимущество в пушках и кавалерии.

В сражении, начавшемся ранним утром 27 июня 1709 г. на Полтавском поле, Петр действовал тактически безошибочно и добился преимущества над противником. В ходе боя русские заставили шведов обходить построенные накануне и оснащенные пушками земляные укрепления, редуты, откуда их обстреливали пехотинцы и артиллеристы. После этого Петр вывел из лагеря навстречу шведам основные силы армии. Наступил критический момент битвы. Войска сошлись, и в рукопашном столкновении шведы не выдержали натиска русских и бежали с поля боя. Блестяще действовала в сражении конница под командованием А. Д. Меншикова, а также артиллеристы Я. Брюса. После празднования победы и короткого отдыха драгунские полки под командой Меншикова и генерала князя М. М. Голицына бросились в погоню за отходившими к югу шведами. Русская конница численностью 10 тыс. всадников настигла шведов у Переволочны, на переправе через широкий Днепр. Карл и его приближенные, а также около 1300 солдат сумели перебраться на правый берег. Все остальные войска, а это более 16 тыс. человек (!), были так утомлены сражением и деморализованы стремительным бегством по степи, что не оказали никакого сопротивления и сдались русским войскам. К ногам победителей легли 142 знамени и штандарта, а свои шпаги отдали почти все выдающиеся генералы шведской армии. До сих пор непонятно, как столь сильная армия Карла потерпела такое сокрушительное поражение. Впрочем, шведы впоследствии утешались тем, что именно на поле под Полтавой завершилась эпоха, когда Швеция, напрягая силы, претендовала на мировое господство. С того момента эта сомнительная пальма первенства перешла к победителю шведского короля. Но и мы можем утешаться знаменитым сравнением неудачника со «шведом, который погорел под Полтавой».

Полтавское сражение знаменовало собой перелом в ходе войны. Оно стало тяжелым испытанием для Петра. После сражения царь даже серьезно заболел от нервного напряжения, но как только поправился, стал быстро собирать обильный военно-стратегический урожай с Полтавского поля. Русская армия двинулась в Польшу. Станислава Лещинского согнали с трона, и королем вновь стал Август II. Но после измены 1706 г. Петр уже не питал прежних чувств к своему, как он писал раньше, «брату истинному, а не по имени».

После Полтавы путь к окончательному миру оказался долог. Карл XII, перебравшийся во владения Турции и осевший в Бендерах, всячески подталкивал османов к нападению на Россию. Это отвечало общим настроениям в Стамбуле, и русским дипломатам с трудом удавалось удерживать турок от нападения на Россию. В 1710 г. известие о том, что турки не будут воевать, в Москве встретили залпами праздничного салюта. Однако в 1711 г. столкновение стало неизбежным. И тогда Петр решил предпринять превентивные меры – начать поход на юг раньше нападения турок, увести войну подальше от Украины и Польши, т. е. театра военных действий со шведами. С тяжелыми предчувствиями он отправился весной 1711 г. в этот роковой поход, вошедший в историю как Прутский. Именно на берегах реки Прут русская армия – победительница шведов – оказалась в тяжелейшем положении, практически на грани поражения. Превосходящие втрое силы турок и татар 9 июня окружили русский лагерь, задыхавшийся от зноя и жажды. Нехватка провианта и фуража была такой, что лошади объедали друг у друга хвосты и гривы. Все попытки прорыва оказались тщетными. Перед Петром встала реальная угроза гибели или пленения. И только подкуп турецких военачальников и успешные вследствие этого дипломатические переговоры спасли Россию и ее царя от позора. По условиям Прутского мира Россия уступила Турции Азов, Таганрог, Запорожье и весь взлелеянный царем Азовский флот. Потеря Приазовья была так обидна, что Петр плакал, отдавая приказ об оставлении Таганрога и флота.

Драматическая ситуация на Пруте породила легенду о завещании Петра. Оказавшись в почти безвыходном положении, Петр якобы написал в Москву, в Сенат, следующее письмо: «Уведомляю вас, что я со всею армиею без всякой вины или неосмотрительности с нашей стороны, единственно по полученным ложным известиям, окружен со всех сторон турецким войском, которое вчетверо наших сильнее, и лишен всех способов к получению провианта так, что без особенной Божией помощи ничего иного предвидеть не могу, как со всеми нашими людьми погибну либо взят буду в плен. В последнем случае не почитайте меня царем и государем своим и не исполняйте никаких приказаний, какие тогда, может быть, от меня были бы к вам присланы, хотя бы и собственною моею рукою были написаны, пока я сам не возвращусь к вам. Если ж я погибну и вы получите верное известие о моей смерти, то изберите достойнейшего из вас моим преемником».

Одни историки полагают, что это письмо – фальшивка (учитывая, что подлинник его не сохранился, а содержание известно нам в переводе с немецкого языка), что в нем много несуразностей. Другие же историки относятся к письму серьезно, считают, что ситуация на Пруте описана точно, краткий, выразительный стиль Петра, присущее ему мужество видны «сквозь» перевод. Намерение же царя передать власть не сыну царевичу Алексею, которого он не любил, а положиться на волю русского высшего общества не является несуразностью: почти всех предшественников на троне, да и его самого, утверждали Земские соборы.