Текст книги "История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты"

Так Анна Иоанновна случайно оказалась на троне. До этого жизнь дочери царя Ивана Алексеевича – соправителя Петра I – и царицы Прасковьи Федоровны протекала на политических задворках. В 17 лет выданная за курляндского герцога Фридриха-Вильгельма, она почти тотчас овдовела, но по воле Петра отправилась в Митаву, где жила под присмотром русского резидента П. Бестужева-Рюмина, сделавшего ее своей любовницей. С 1727 г. ее фаворитом стал Эрнст Иоганн Бирон.

Анна была малообразованной, несведущей в делах правительницей. Все управление она перепоручила образованному в 1731 г. Кабинету министров, где первую скрипку играл А. И. Остерман, и воссозданной в 1732 г. Тайной канцелярии, во главе которой стоял генерал А. И. Ушаков. В своей политике Анна руководствовалась желанием ничего серьезно не менять. Вместе с тем, идя навстречу пожеланиям дворянства, Анна ограничила для него срок государственной службы, отменила петровский закон о майорате. В 1732 г., напуганная событиями начала 1730 г., Анна переехала в Санкт-Петербург, вновь ставший столицей Российской империи.

По своему происхождению, воспитанию, стилю жизни Анна Иоанновна была человеком переходной эпохи. Московская царевна, она любила старозаветные, теремные занятия и развлечения женской половины кремлевского «Верха» XVII в. Но императрица все-таки стала уже и человеком нового времени. При ее дворе впервые в России появился музыкальный театр, в 1737 г. открылась первая балетная школа. Обычаи, одежда, уклад жизни, введенные в России Петром I, при Анне прочно укоренились и развивались по законам европейской моды. Этим же законам подчинялась сама императрица и ее двор.

Не изменилась при Анне и внешняя политика. Россия, как и во времена Петра Великого, вела активную, даже агрессивную внешнюю политику. В этот период выделялись два главных ее направления – Польша и Черноморское побережье. В 1733 г., после смерти польского короля Августа II, во время бескоролевья русские войска вторглись в Польшу и вынудили поляков утвердить на троне не сторонника Франции, бывшего короля Станислава I Лещинского, а сына покойного Августа II – короля Августа III. С тех пор влияние России в Польше все усиливалось.

С 1735 г. Россия начала войну против Турции. Несколько раз армия фельдмаршала Б. Х. Миниха вторгалась в Крым, нанося ущерб Крымскому ханству, вассалу Турции. Тогда же был взят Азов, крепость в устье Дона, возвращенная туркам по Прутскому миру в 1711 г., а также города и крепости в Молдавии.

Правда, эти победы дорого достались русской армии. Миних оказался плохим полководцем, войска несли колоссальные небоевые потери. Походы проходили в степных засушливых местах, плохим было снабжение армии провиантом и водой, а лошадей – кормом. Большая часть потерь людей и скота стала следствием голода, дизентерии, бескормицы, плохой организации работы тыла. Но Миниху, этому горе-полководцу, почти всегда сопутствовала удача. В тот самый момент, когда 2 июля 1737 г. плохо подготовленный Минихом штурм осажденной турецкой крепости Очаков захлебнулся и штурмующие колонны остановились под стенами у рва, теряя сотни убитых, в крепости взорвался главный пороховой погреб. Под обломками рухнувших стен погибла треть очаковского гарнизона, превратились в дым все боеприпасы. После этого турки сдали крепость.

17 августа 1739 г. в Молдавии, в местечке Ставучаны, турки атаковали русские позиции, но были отбиты, и тут необъяснимая паника охватила ряды турок. 90-тысячная армия Вели-паши беспричинно и поспешно бросила укрепленный лагерь и бежала в сторону крепости Хотин – центра обороны Подолии. Проходя через Хотин, турецкие солдаты заразили паникой 10-тысячный гарнизон этой неприступной, вырубленной в скале крепости, и он тоже бежал вслед за полевыми войсками. Миних сразу же занял Хотин, потеряв в ходе операции лишь 13 убитых и 54 раненых.

Впрочем, дипломатические действия России оказались неудачными, и Белградский мир 1739 г., завершивший русско-турецкую войну, лишил Россию фактически всех завоеваний Миниха. Однако начало успешному продвижению России к берегам Черного моря было положено.

Конец царствования Анны ознаменовался двумя событиями, которые надолго запомнились современникам. В феврале 1740 г. на льду Невы возвели Ледяной дом – удивительный дворец изо льда. Все убранство дворца вплоть до мебели, игральных карт на столе, а также «птиц», сидевших на ледяных деревьях, сделали изо льда. Ледяными были и стрелявшие возле дома пушки. Ледяной дом предназначался для шутовской свадьбы карлицы Бужаниновой и шута князя Михаила Голицына. Их везли в клетке, на слоне. Шествие составили из привезенных ото всех народов России супружеских пар. После свадьбы молодоженов заперли на ночь в ледяной спальне. Организатором праздника был кабинет-министр Артемий Волынский. Не прошло и полгода, как петербуржцы стали свидетелями другого запоминающегося зрелища – казни этого Волынского. Честолюбивый и талантливый администратор, он долгое время считался ставленником Бирона, послушно исполняя волю временщика, но не угодил своему господину, стал проявлять спесивость и непослушание. Бирон, воспользовавшись подозрительностью Анны, сумел ее настроить против кабинет-министра. Волынского и двоих из его друзей обвинили в заговоре и государственной измене, пытали и казнили.

Императрица Анна в день казни своего бывшего кабинет-министра охотилась в Петергофе. Это занятие с давних пор стало ее любимейшим делом. Прекрасный стрелок, она буквально сотнями уничтожала уток, зайцев, оленей и другую дичь в окрестностях Петергофа, да так, что приходилось завозить зверей и птиц из других мест.

Так, по имени временщика Анны Иоанновны Эрнста Иоганна Бирона, стали называть в позднейшей литературе правление императрицы Анны. Действительно, подлинным правителем России при ней стал Бирон. Выходец из мелких курляндских дворян, благодаря расположению Анны он выдвинулся на первые роли и в 1737 г. стал Курляндским герцогом. Красивый, видный мужчина, умный, волевой и хитрый, он оказывал на Анну огромное влияние. Не было дня, чтобы они расставались, всюду они появлялись вместе. Естественно, без одобрения Бирона не принималось ни одно серьезное государственное решение. Временщик отличался крутым нравом. Его как огня боялись все придворные и министры, побаивалась Бирона и сама государыня, которую, по слухам, он и бивал.

Стало расхожим штампом утверждение о «бироновщине» как о режиме засилья иностранцев, грабивших богатства страны, как о правлении, при котором царила всеобщая подозрительность, шпионаж, доносы, жестокое преследование недовольных. Если же посмотреть на факты, то они свидетельствуют, что при дворе Анны господствовали не только немцы, а вполне интернациональная клика придворных. Пестрая компания, окружавшая престол Анны, состояла из курляндца Бирона, лифляндцев братьев Левенвольде, ольденбуржца Миниха, вестфальца Остермана, «литвина» Ягужинского, потомка кабардинских князей Черкасского, русских Головкина, Ушакова и Волынского. Они не составляли единого целого; это была типичная придворная камарилья, раздираемая никогда не стихавшей борьбой за власть, богатство и влияние. В этой борьбе ни национальность, ни вероисповедание значения не имели – все одинаково боролись за милости монархини.

Если же посмотреть на результаты внутренней и внешней политики этого времени, то они свидетельствуют, что при Анне был продолжен петровский курс на укрепление империи, развитие экономики, дворянству предоставили существенные льготы. В армии и во флоте иностранцев при Анне числилось не больше, чем при Петре I. Причем благодаря Миниху прежние преимущества для иностранцев, поступавших на русскую службу (мера, введенная Петром I для привлечения офицеров в русскую армию), были отменены, и русские офицеры сравнялись в правах с иностранцами. Что же касается свирепой Тайной канцелярии, жестокого преследования недовольных, разграбления богатств страны и прочих извечных пороков отечественного управления, то они были всегда, и до Бирона, и, кажется, не исчезнут никогда.

5 октября 1740 г. с императрицей прямо за обеденным столом случился приступ болезни. У нее началась кровавая рвота, а потом состояние здоровья стало быстро ухудшаться. По-видимому, у нее произошло обострение почечнокаменной болезни (при вскрытии из ее печени извлекли настоящий «коралл»). Жестоко страдая от болей, Анна слегла в постель. Ко всем прочим несчастьям императрица была очень напугана странным происшествием, случившимся ночью во дворце незадолго перед ее болезнью.

Дежурный гвардейский офицер, несший ночной караул, заметил в темноте тронного зала фигуру в белом, чрезвычайно схожую с императрицей. Она бродила по залу и не откликалась на обращения к ней. Бдительному стражу это показалось подозрительным. Он знал, что императрица удалилась почивать. То же подтвердил поднятый им Бирон. Фигура между тем не исчезала, несмотря на поднятый во дворце шум. Наконец разбудили саму Анну, которая вышла посмотреть на своего двойника. «Это моя смерть», – сказала императрица и ушла к себе…

Бирон не отходил от постели больной императрицы, пока она не подписала завещание, которым назначила наследником престола своего внучатого племянника, младенца Ивана Антоновича, и объявила Бирона регентом до 17-летия юного императора Ивана VI. Умирая, она до самого конца смотрела на стоящего в ее ногах и плачущего Бирона, а перед самой смертью произнесла: «Небось!», т. е. «Ничего не бойся!».

Согласно завещанию Анны Иоанновны императором объявили двухмесячного Ивана VI Антоновича, родившегося в августе 1740 г., а регентом при нем стал герцог Бирон.

Как же оказался на престоле Иван Антонович? Анна Иоанновна, официально считавшаяся бездетной (негласно она родила от Бирона сына, жившего при дворе), очень беспокоилась за судьбу трона после своей смерти. Она не хотела, чтобы власть попала к потомкам Петра I: Елизавете Петровне или ее племяннику, находившемуся в Голштинии Карлу Петеру Ульриху, сыну умершей в 1728 г. старшей дочери Петра Великого, герцогини Голштинской Анны Петровны. Поэтому в 1731 г. императрица прибегла к довольно замысловатому способу решения династической проблемы. Она заставила подданных присягнуть в верности тому ребенку, который родится от будущего брака Анны Леопольдовны с каким-нибудь иностранным принцем.

Анна Леопольдовна приходилась императрице племянницей, являясь дочерью старшей сестры Анны, Екатерины Ивановны, которую Петр I еще в 1716 г. выдал замуж за мекленбургского герцога Карла-Леопольда. В этом браке в 1718 г. и родилась девочка Анна Леопольдовна. Брак Екатерины Ивановны оказался неудачным. Ей не без труда удалось уехать вместе с дочерью от взбалмошного мужа в Россию. В 1733 г. для подросшей Анны Леопольдовны нашли жениха, принца Брауншвейгского Антона-Ульриха.

Он приехал в Петербург, но императрице Анне и другим (включая невесту) не понравился. Принц был человеком тихим, вялым, лишенным амбиций, государственных и военных способностей. Фельдмаршал Миних, под началом которого принц служил, ядовито говорил о нем: «Не могу понять, кто он – рыба или мясо?» Несколько лет принц служил в русской армии, а в 1739 г. его, вопреки желанию невесты, все-таки обвенчали с Анной Леопольдовной. В августе 1740 г. у нее родился мальчик, названный Иваном. Так образовалось Брауншвейгское семейство. Этому младенцу и передала престол, умирая, императрица Анна Иоанновна.

В завещании Анны Иоанновны говорилось, что если император Иван скончается раньше достижения совершеннолетия, то Бирон останется регентом до совершеннолетия его младшего брата и т. д. Словом, 50-летний временщик чувствовал себя уверенно. Его власть упрочилась, и он действительно ничего не боялся. Раболепствующая перед ним знать сама упрашивала его взвалить на плечи тяжкое бремя правления. Послушно присягнули новому императору и регенту гвардейцы, на которых Бирон посматривал без доверия.

И не зря: регентство Бирона продолжалось не 17 лет, как он предполагал, а всего лишь три недели. Уже 9 ноября 1741 г. Летний дворец, где он мирно спал, захватил отряд гвардейцев под командой ближайшего сподвижника Бирона – Миниха. Фельдмаршал сам хотел вкусить власти. До этого момента Миних считался самым верным сподвижником регента. Ведь он приложил немало усилий, чтобы власть оказалась в руках именно Бирона.

Удар Миниха был неожиданным, хотя и тщательно спланированным. Он договорился о свержении Бирона с матерью юного императора, принцессой Анной Леопольдовной, которая тоже недолюбливала властного регента. Правда, Бирон в последний момент что-то заподозрил. Накануне переворота, вечером 8 ноября, во время встречи с фельдмаршалом Бирон неожиданно спросил уже спланировавшего ночной переворот Миниха, не приходилось ли тому что-либо предпринимать в ночное время. Миних что-то пролепетал в ответ – и они расстались.

При аресте Бирон оказал отчаянное сопротивление. Его «успокоили» прикладом, а затем потащили к выходу из дворца мимо лежавшей в гробу императрицы Анны, которая теперь уж ничем не могла помочь своему любимцу. После переворота Миних рассчитывал занять ведущее место в государстве. Но его неожиданно обошли. Ставшая правительницей государства при малолетнем сыне, Анна Леопольдовна сделала главнокомандующим русской армией и возвела в чин генералиссимуса не Миниха, а своего мужа, принца Антона-Ульриха. Этот чин до него носили в России только двое военачальников – А. С. Шеин и А. Д. Меншиков. Обиженный Миних в начале 1741 г. подал просьбу об отставке, полагая, что без него-то, «столпа империи» (так он себя называл в мемуарах), не обойдутся и отставку, конечно, отклонят. Но Анна Леопольдовна, не медля ни минуты, тотчас подписала прошение, и Миних оказался не у дел, да еще и под домашним арестом, так как возле его дома выставили гвардейские караулы. Фактическая власть попала в руки вице-канцлера А. И. Остермана, ставшего первым министром. Эти перемены у власти ослабили государство. Анна Леопольдовна и вся ее Брауншвейгская фамилия не имели популярности среди народа и гвардии. К тому же из правительства исчезли такие влиятельные и волевые личности, какими являлись Бирон и Миних. Это открыло возможности для авантюр других претендентов на власть.

Неспокойная обстановка в России в начале 1740-х гг. показалась шведским политикам весьма подходящей для осуществления реваншистских планов с тем, чтобы изменить условия Ништадтского мира. В июле 1741 г. шведы напали на Россию. Основные военные действия развернулись в Финляндии. 23 августа русские войска под командованием фельдмаршала П. П. Ласси под крепостью Вильманстранд стремительно атаковали шведскую армию на сильно пересеченной местности и наголову ее разгромили. Идея реванша с треском провалилась.

Победа над шведами оказалась самым ярким эпизодом царствования Ивана Антоновича. А самым красочным моментом стало вступление в Петербург в октябре 1740 г. посольства персидского шаха Надира Ашрафа, которое привезло русскому царю невероятно богатые дары: драгоценные украшения, дивные восточные ткани, золотые сосуды, богатую конскую сбрую, усыпанное бриллиантами оружие. Но более всего петербуржцы были потрясены зрелищем четырнадцати слонов, которых привел в подарок императору Ивану персидский посол. Оказалось, что Надир-шах прислал посольство и богатые дары неспроста. Он хотел посвататься к цесаревне Елизавете Петровне – слухи о ее красоте достигли Персии. Под благовидным предлогом первый министр двора А. И. Остерман не дал послу шаха возможности увидеться с цесаревной, что ее очень оскорбило.

К этому времени уже сложился заговор в пользу дочери Петра. Елизавета Петровна родилась в Москве в 1709 г. и выросла необыкновенной красавицей. Она была любимицей в семье, предметом воздыханий множества молодых людей. Цесаревна без меры увлекалась празднествами, гуляньями, нарядами, сторонилась серьезных занятий, казалась легкомысленной и недалекой. Ее шансы прийти к власти расценивались как ничтожные. Однако некоторые подмечали, что цесаревна не так проста, как кажется на первый взгляд, что роль ветреной кокетки ей удобна, что на самом деле она имеет характер волевой, умна, честолюбива и властна. Если во времена Анны Иоанновны цесаревна сидела тише воды ниже травы, боясь императрицы и Бирона, то при Анне Леопольдовне Елизавета осмелела и подняла голову. Правительница, женщина слабая, робкая, чуждая интриганству, казалась Елизавете неопасной.

Действительно, власть Анны Леопольдовны была слаба. Одновременно в среде гвардии стал заметен рост патриотических настроений. После смерти Петра I прошли годы, многое неприятное и тяжелое, что люди связывали с его реформами, забылось. В гвардейских казармах с восторгом вспоминали великого государя, который был «не чета нынешним правителям». Взгляды ветеранов устремлялись на дочь Петра, которая казалась им продолжательницей петровских традиций.

Да и сама Елизавета много сделала для своей популярности в гвардии. Простая, добрая, милая, она не чуралась общения с солдатами, крестила их детей, становилась их «кумой». Мысль о захвате власти все чаще посещала ее. С помощью близких ей людей она наладила тайные связи с гвардейцами, солдатами Преображенского полка. Помогали ей и иностранные дипломаты, дававшие Елизавете деньги. Темной вьюжной ночью 25 ноября 1741 г. цесаревна отправилась в казармы Преображенского полка, подняла на мятеж солдат и вместе с ними поехала к Зимнему дворцу, который сразу же и легко мятежники заняли.

Среди них не оказалось ни одного офицера, и цесаревне пришлось самой возглавить штурм императорской резиденции. Чтобы Елизавета не увязла в сугробах, гвардейцы несли ее на плечах до самого дворца. Потом из участников переворота образовали особое привилегированное соединение – Лейб-компанию. Каждый из лейб-компанцев (а они в основном были из простолюдинов) стал дворянином, получил герб, офицерский чин, поместье. Так дочь Петра добыла для себя императорскую корону отца и стала императрицей Елизаветой I Петровной.

Придя к власти, Елизавета постаралась убедить всех, что она вступила на престол «по праву крови», как дочь и наследница Петра Великого. Как раз в это время и родилась легенда о «засилии немецких временщиков», которых из «их гнезд выпужала» благородная дочь Петра. На самом же деле речь шла об отчаянной борьбе за власть, богатство, и в этой борьбе годились все средства, в том числе возвышенные, патриотические слова. Реально от переворота пострадали только ключевые фигуры царствования Ивана Антоновича. Остальные сановники остались на своих местах, в том числе начальник Тайной канцелярии А. И. Ушаков, который ведал политическим сыском и устранял недовольных властью Анны Иоанновны, Бирона и Анны Леопольдовны, а теперь стал сажать в тюрьму врагов Елизаветы.

Особое место в окружении новой императрицы занял Алексей Разумовский. Еще в 1731 г. Елизавета влюбилась в красавца певчего придворной капеллы Алексея Розума, украинца, бывшего пастуха из деревни Лемеши, что под Черниговом. Почти 20 лет они были неразлучны. Алексей Разумовский жил во дворце Елизаветы. С годами он превратился в вальяжного, роскошного вельможу, графа, владельца тысяч крепостных, хотя по характеру и повадкам оставался добродушным и простым человеком. Как писал его биограф, «среди всех упоений такой неслыханной фортуны Разумовский оставался верным себе и своим. На клиросе и в покоях петербургского дворца, среди лемешевского стада и на великолепных праздниках роскошной Елизаветы был он всегда все тем же простым, наивным, несколько хитрым и насмешливым, но в то же время крайне добродушным хохлом, без памяти любящим свою прекрасную родину и своих родственников».

Исторические документы сохранили много свидетельств той необыкновенно сильной любви, которая связывала Елизавету и Разумовского. Одни видели, как в сильный мороз, выходя из театра, самодержица заботливо застегивала ему шубу и поправляла на голове шапку. Другие поражались, замечая, как во время охоты Елизавета меняла рубашку заболевшему Разумовскому. Третьи видели, как, радостно выпрыгнув из кареты, схватившись за руки, они бежали к морю.

Осенью 1742 г. в глубокой тайне, о которой знали только несколько человек, рабы Божьи – «раб Алексий» и «раба Лизавет» венчались в сельской церкви подмосковного села Петрово. Так украинский пастух стал мужем русской императрицы. Впоследствии Елизавета построила здесь дворец, разбила великолепный парк и подарила имение Разумовскому. У нас нет прямых свидетельств заключения этого брака, но и косвенных вполне достаточно, чтобы быть уверенными в венчании царицы и бывшего пастуха.

Не меньше людей волновал слух о детях от этого брака. Вполне возможно, что императрица тайно рожала, но, как это часто бывало с такими детьми, их отдавали на сторону кормилицам и они исчезали из дворца и поля зрения царственной родительницы. Современного трепетного отношения к детям в те времена не было. С Елизаветой и Разумовским молва связывает легенду о так называемой «княжне Таракановой», объявившей себя в 1770-х гг. «дочерью императрицы Елизаветы». Эта женщина была самозванкой, решившей разыграть «русскую карту». На самом же деле фамилия Тараканова является переделкой из украинской фамилии Дараган. Такую фамилию носила старшая сестра Разумовского, выданная замуж за полковника Дарагана. Дети от этого брака жили в Петербурге и воспитывались при дворе. В придворных журналах они упоминаются как Дарагановы. Позже, когда они подросли, их отправили учиться за границу, в закрытый пансион, где окружили особым комфортом и тайной. Это и послужило появлению в немецких газетах сведений о прибытии якобы тайных детей Елизаветы и Разумовского, скрытых под фамилией «Tarakanoff». Этой-то легендой и воспользовалась самозванка «княжна Тараканова», доставившая позже столько хлопот правительству Екатерины II.