Текст книги "История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты"

Когда в ноябре 1741 г. цесаревна Елизавета Петровна во главе трех сотен преображенцев захватила Зимний дворец, то первым делом она арестовала Брауншвейгскую фамилию. Младенца-императора и его семью отправили в ссылку. После долгих скитаний по России их поселили в Холмогорах, в тюрьме, которую сделали из дома местного архиерея. Здесь Анна Леопольдовна рожала детей и умерла в 1745 г. Здесь, так и не дождавшись свободы, скончался в 1773 г. принц Антон-Ульрих. Здесь же (почти 40 лет!) прожили их дети: Екатерина, Елизавета, Петр и Алексей. Только в 1780 г. детей правительницы выслали за границу, в Данию, где они, забытые всеми, один за другим умерли.

Ужасной оказалась судьба бывшего императора Ивана Антоновича. Его, 4-летнего мальчика, отняли у родителей и долгие годы держали в отдельной камере в Холмогорах, в полной изоляции. В 1756 г. юношу вывезли в Шлиссельбург, где посадили в особую тюрьму внутри крепости. Там его в 1764 г. и настигла смерть, о чем еще будет сказано далее.

Елизаветинское время запомнилось потомкам чудовищной историей помещичьего изуверства. Речь идет о «Салтычихе», 25-летней Дарье Николаевне Салтыковой, к которой в 1756 г., после смерти мужа, перешло по наследству богатое имение. И вот к концу 1750-х – началу 1760-х гг. по Москве поползли слухи о страшных делах, которые творятся в доме Салтычихи на Кузнецкой улице. Когда власти начали расследование, то обнаружились грандиозные масштабы преступления.

Многочисленные свидетели показали, что Салтычиха за несколько лет замучила, убила своими руками или приказала своим людям умертвить не менее сотни крепостных! При этом, по заключению Юстиц-коллегии, Салтыкова «большею частию убивала сама, наказывая поленьями, вальком, скалкой… Наказаниям подвергались женщины, преимущественно за неисправное мытье полов и белья». Изуверка не знала удержу в своей жестокости, совершая преступления в самом центре Москвы, в сущности, на глазах полиции. Дворовые Салтычихи многократно жаловались властям на злодеяния своей госпожи, но она умела задобрить местное начальство взятками и потом с еще большей свирепостью принималась истязать жалобщиков. Долгие годы тянулось следствие. Оно закончилось в 1765 г. Салтычиху, так и не раскаявшуюся ни в одном убийстве, лишили дворянства и заключили в подземную тюрьму московского Ивановского монастыря, где преступница просидела 11 лет. Затем ее, названную в указе императрицы Екатерины II от 2 октября 1765 г. «уродом рода человеческого», перевели в каменную пристройку у стены собора того же монастыря. Здесь она провела еще 22 года, как зверь кидаясь на решетку при появлении любопытствующих посетителей. Любопытно, что при этом она забеременела от караульного солдата.

Дело Салтычихи было и уникально, и типично для своего времени. Такого ужасающего количества людей, замученных одной помещицей, русское общество, конечно, не знало. Однако глумление над крепостными было повсеместным; издевательства, порки и даже убийства совершались в помещичьих домах постоянно. Вспоминая о Москве 1750 г., подлинной дворянской столице России, Екатерина II писала в мемуарах: «Предрасположение к деспотизму выращивается там лучше, чем в каком-либо другом обитаемом месте на земле; оно прививается с самого раннего возраста детям, которые видят, с какой жестокостью их родители обращаются со своими слугами; ведь нет дома, в котором не было бы железных ошейников, цепей и разных других инструментов для пытки при малейшей провинности тех, кого природа поместила в этот несчастный класс, которому нельзя разбить цепи без преступления».

Царствование Елизаветы Петровны вошло в историю культуры как эпоха барокко в его самом ярком, вычурном «итальянском стиле». Главным архитектором времен Елизаветы стал Франческо Бартоломео Растрелли – блестящий мастер, который умел и угождать капризам императрицы, и создавать при этом шедевры. Среди построенных им дворцов и соборов Петербурга доныне сохранились и вызывают восхищение Зимний дворец, дворец Строгановых, Большой Петергофский дворец, Смольный собор и многие другие сооружения. Но вершиной творчества Растрелли стал Царскосельский (Екатерининский) дворец, поражавший современников золотом во внешнем и внутреннем убранстве, бесценными картинами, зеркалами, наборными паркетами драгоценнейших пород дерева, Янтарной комнатой и другими удивительными чудесами. Каждому, кто видел все это воочию, казалось, что он побывал в обиталище земного бога.

Великолепные дворцы, их роскошная обстановка служили той драгоценной рамой, в которой люди видели императрицу Елизавету. Она прославилась как невероятная модница, не надевавшая новое платье больше одного раза. Примерки нарядов, причесывание и прихорашивание, балы, маскарады, театральные представления, прогулки, охота и прочие развлечения составляли суть жизни государыни, которая, как писал историк Ключевский, «не спускала с себя глаз» – так она была влюблена в себя.

Внешне милая и доброжелательная, Елизавета была капризной, мелочной, плохо воспитанной особой, которая доставляла много огорчений своим близким, придворным, слугам. Она никогда не спала на одном месте и часто превращала ночь в день. Не исключено, что ночные бдения Елизаветы объясняются ее страхом, боязнью пасть жертвой ночного переворота. Ведь именно так в 1741 г. сама цесаревна ночью с тремя сотнями гвардейцев нагрянула в Зимний дворец и захватила власть. Из материалов тайной полиции Елизавете стало известно, что в 1742 г. ночное нападение на ее дворец действительно планировалось заговорщиками из гвардейцев, что прибавляло страху дочери Петра.

В конце 1740-х гг. императрица рассталась с Разумовским, хотя до самого своего конца хорошо к нему относилась и даже сделала его фельдмаршалом. Ему на смену пришел Иван Шувалов, человек умный, образованный, любитель литературы и искусства. Шувалова отличали скромность и доброта. Он остался на всю жизнь истинным бессребреником. Раз за разом он отвергал предлагаемые ему пожалования и чины, стремился избежать символов почета, богатых подарков своей повелительницы. В 1757 г. вице-канцлер М. И. Воронцов подал Шувалову для передачи на подпись императрице проект указа, согласно которому Шувалов становился сенатором, графом, кавалером высшего ордена России Андрея Первозванного и помещиком 10 тыс. душ крестьян. Ивану Ивановичу стоило только положить проект указа в папку на подпись – и он бы стал таким, как все фавориты русских императриц XVIII в.: сказочно богатым и знатным. Но Шувалов выбросил этот проект, а Воронцову написал: «Могу сказать, что рожден без самолюбия безмерного, без желания к богатству, честям и знатности». И это не было позерством. Для него была важнее другая жизнь, которую он вел параллельно внешней, суетной, придворной. Искусство, наука, люди творчества, сопричастность их творчеству, любовь к Просвещению – вот что сильнее всего привлекало Ивана Шувалова. Он стал инициатором создания в России первого университета (1755), системы гимназий, Академии художеств (1759), покровительствовал художникам и писателям. Он дружил с М. В. Ломоносовым, чей гений расцвел как раз в эпоху Елизаветы. Шувалов любил Ломоносова и не давал его, человека неуживчивого и тяжелого, в обиду. Для Шувалова великий помор являл собой блестящий пример успехов Просвещения в России, казался образцом для подражания русских людей.

Придя к власти, Елизавета просила шведов о мире, но они продолжали военные действия, так как хотели воспользоваться слабостью России и вернуть Восточную Прибалтику. Однако успех был на стороне русских войск под командованием фельдмаршала П. Ласси. В августе 1742 г. он вынудил шведскую армию сдаться и занял всю Финляндию, принадлежавшую тогда Швеции. Русский флот взял под контроль все финляндское побережье. Плененных шведов Ласси отпустил на родину, выдав им пропуска, чтобы по дороге безоружных воинов короля не обижали казаки. Позор поражения оказался столь велик, что командующего фельдмаршала Ш. Э. Левенгаупта судили в Стокгольме и приговорили к смертной казни. Затем в Або был заключен мир и к России отошла южная часть Финляндии.

После окончания войны со шведами страна прожила без войны 14 лет – необычайно долгий срок для XVIII в., но в 1756 г. Россия все же ввязалась в начавшуюся Семилетнюю войну на стороне Австрии и Франции. Воевали русские против Пруссии, чей король Фридрих II вызывал особую неприязнь Елизаветы своей бесцеремонностью и вероломством. Кроме помощи Австрии Россия ставила цель присоединить к своим владениям Восточную Пруссию.

Летом 1757 г. русские войска одержали победу над прусской армией при Гросс-Егерсдорфе и в начале 1758 г. заняли Кенигсберг. Через некоторое время его присоединили к Российской империи, и жители Восточной Пруссии (включая великого философа Иммануила Канта) присягнули в верности императрице Елизавете Петровне. Война с Пруссией проходила на неприятельской территории, оказалась трудной и кровопролитной. В жестокой битве при Цорндорфе в 1758 г. русская армия потеряла половину своих солдат и большую часть генералов, но не обратилась в бегство. В 1759 г. русские и австрийские войска под командованием П. С. Салтыкова наголову разгромили Фридриха II в битве при Кунерсдорфе, а в 1760 г. вместе с австрийским корпусом заняли Берлин, где оставались несколько дней. Однако неумение извлекать дипломатические плоды из военных побед, медлительность полководцев, воровство в тылу, а также сепаратный мир с Фридрихом, который заключил в 1762 г. сменивший Елизавету на престоле Петр III, привели к тому, что война эта не принесла России ни новых территорий, ни богатых контрибуций от побежденной Пруссии.

В последние годы жизни императрица много болела. Ночные празднества, пристрастие к жирной пище, нежелание лечиться – все это рано состарило кокетку. Приближающаяся старость оказалась сильным потрясением для нее. Недовольная своим внешним видом, нарядами и украшениями, которые не могли скрыть следы прожитых бурных лет, Елизавета гневалась, впадала в депрессию, отменяла балы и празднества, до которых была всегда большой охотницей, и укрывалась во дворце. Доступ к ней тогда имел только Иван Шувалов. Умерла она в день Рождества 1761 г. К власти пришел ее племянник Петр III.

Царствование дочери Петра Великого – а оно тянулось 20 лет – оказалось вполне благополучным, спокойным, мирным и не жестоким. Ресурсы крепостнической экономики не были еще исчерпаны, русские товары (хлеб, пенька, лес, поташ, сало и особенно превосходное уральское железо) ценились на мировом рынке, приносили стране огромные доходы. Известно, что императрица за все свое правление не подписала ни одного смертного приговора. Под ее скипетром выросло целое поколение русских людей, уже не битых петровской дубинкой и не боявшихся свирепого временщика Бирона. Идеи Просвещения беспрепятственно проникали в страну, люди становилось гуманнее и терпимее друг к другу. Культурные достижения времен Елизаветы (открытие драматического театра, Академии художеств) стали основой для развития русской культуры последующих десятилетий.

Будущий Петр III родился в г. Киле, в герцогстве Голштиния, за владетеля которой, герцога Карла Фридриха, была выдана в 1725 г. старшая дочь Петра – цесаревна Анна Петровна. Сразу же после рождения мальчика, названного Карлом Петером Ульрихом, 20-летняя Анна умерла. Отец же не уделял сыну внимания, полностью отдав его в руки грубых и невежественных воспитателей. В 1739 г. герцог Карл Фридрих умер, и юный принц стал герцогом Голштинским.

Сразу же после своего прихода к власти в 1741 г. императрица Елизавета – тетка Карла Петера Ульриха – вызвала его в Россию. Здесь в 1742 г. его крестили по православному обряду, нарекли Петром Федоровичем и объявили наследником российского престола. Вначале императрица Елизавета души не чаяла в племяннике, но многие черты юноши ей не нравились, и постепенно государыня охладела к Петру, отдалила его от себя.

Одной из причин охлаждения стало то, что внук Петра Великого оказался совершенно равнодушен к России и ко всему русскому. Он тосковал по Голштинии, часто поступал вопреки и даже назло желаниям тетки. С ранних лет Петр проявил себя как человек упрямый, неумный, мало способный к управлению страной. Капризный и инфантильный, Петр не был человеком злым или жестоким. При русском дворе он чувствовал себя чужаком, за ним постоянно тайно наблюдали и тотчас доносили императрице обо всех его поступках и словах.

Неудивительно, что наследник престола не любил бывать при дворе, а стремился уехать в свое имение Ораниенбаум под Петербургом. Там он мог укрыться от тетушкиных соглядатаев и жить так, как хотел. В живописном парке Ораниенбаума архитектор Антонио Ринальди построил для Петра Федоровича уютный дворец. Неподалеку стояли изящный Китайский дворец и павильон Катальная горка – место зимних гуляний.

Но истинной утехой Петра являлась специальная воинская часть, привезенная для наследника престола прямо из Голштинии. Ее солдаты и офицеры размещались в маленькой крепости Петершанц. Только здесь, за земляными укреплениями крепости, среди голштинских офицеров, Петр чувствовал себя в безопасности, в родной обстановке.

С ранних лет Петр III считал прусского короля Фридриха II образцом для подражания. Во время Семилетней войны с Пруссией Петр не скрывал своих симпатий к противнику России. И первое, что сделал Петр, вступив на российский престол, – заключил с Фридрихом мир и тем самым фактически спас его от разгрома союзниками. Более того, в начале 1762 г. Петр III подписал с Фридрихом оборонительный союз и дал приказ готовить русскую армию к походу на Данию, государство, в начале XVIII в. отхватившее у любимой Петром Голштинии изрядный кусок территории.

Подготовка к новой, совершенно ненужной России войне стала одной из причин переворота, в результате которого Петр III был свергнут.

За свое короткое царствование Петр III издал несколько важных законов, оставшихся в памяти современников. Одним указом он запретил использовать выражение «Слово и дело!», произнеся которое доносчики привлекали внимание властей к совершенному или задуманному государственному преступлению. Этот обычай терроризировал общество и плодил ложное доносительство. В указе сказано: «Ненавистное изражение, а именно “Слово и дело”, не долженствует отныне значить ничего, и мы запрещаем употребление оного, а если кто отныне оное употребит, в пьянстве или в драке, или избегая побоев и наказания, таковых тотчас наказывать так, как от полиции наказываются озорники и безчинники».

Другим указом царь ликвидировал страшную Тайную канцелярию – политическую полицию, место пыток и тайных казней. Фактически же доносы никто не отменил, просто теперь их следовало подавать без крика, в письменной форме, а функции одиозной Тайной канцелярии перешли к Тайной экспедиции Сената, в которую перевели всех работников бывшей Тайной канцелярии. Петр III подписал еще несколько важных указов: он запретил преследовать старообрядцев, отменил ряд монополий, учредил Государственный банк. Все эти меры свидетельствовали, что новый государь, несмотря на свою экстравагантность, может стать крупным государственным деятелем. Но этому не суждено было сбыться – его свергла собственная жена.

Но самым важным государственным актом времен Петра III стал манифест о «даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Возможно, что его подготовили еще при Елизавете. Согласно манифесту дворяне впервые получали свободу от обязательной службы, им предоставили право выходить в отставку, свободно ездить за границу и даже поступать на службу к другим государям. С этого манифеста начались важные сословные реформы, продолженные уже в царствование Екатерины II. Суть их – в освобождении дворянства от всепроникающей власти самодержавного государства, развитии в дворянской среде чувства чести, человеческого достоинства, свободы мысли и слова.

С первых дней правления Петр III настроил против себя дворянство и гвардию. План нелепого похода на Данию, демонстративное пренебрежение традициями и обычаями России, введение прусской формы в армии, беспорядочная и скандальная жизнь императора – все это вызывало раздражение в обществе. Этими настроениями умело воспользовалась супруга Петра, императрица Екатерина Алексеевна. Еще в 1745 г. наследник престола Петр Федорович по воле императрицы Елизаветы женился на принцессе Ангальт-Цербстской Софии Фредерике Августе, ставшей в православии Екатериной Алексеевной.

С первых лет жизни в России Екатерина вела уединенный образ жизни, рано пристрастилась к чтению, которое стало ее подлинными университетами. Она не любила мужа, была честолюбива и мечтала сама занять престол. Обладая умом, тактом, хитростью, постепенно она наладила связи в высшем обществе России и в гвардии. Желание Екатерины стать русской императрицей осуществилось благодаря заговору, во главе которого стоял ее любовник Григорий Орлов и его четверо братьев – гвардейские офицеры, пользовавшиеся огромным влиянием в обществе. К заговору примкнули и некоторые влиятельные сановники двора. Вместе с гвардейцами они и совершили государственный переворот. Петр III, несмотря на многократные предупреждения о подозрительных затеях его жены, не придавал им значения, за что и поплатился. До Екатерины стали доходить слухи, что муж хочет с ней развестись и заточить ее в монастырь. Уже давно его роман с фрейлиной Елизаветой Воронцовой был всем известен, и император публично оказывал своей фаворитке особое внимание. Все это ускорило начало путча.

Рано утром 28 июня 1762 г. Екатерина тайно уехала из Петергофа, где находился двор Петра III, в Петербург, а одновременно Орловы в городе подняли мятеж в гвардии. Вышедшие на улицы столицы войска приветствовали Екатерину, сопровождая коляску, в которой она ехала по Невскому проспекту, до Казанского собора, где состоялся молебен и присяга на верность новой государыне. После этого войска выступили на Петергоф.

Эпоха Екатерины II. Павел I

До своего ареста император находился в Петергофе и слал жене письма, умоляя простить его, выслать вместе с Воронцовой в Голштинию, назначить ему пенсию и т. д. Когда войска, верные Екатерине, пришли в Петергоф, он без сопротивления сдался на милость победителей и вскоре отрекся от престола. Его увез в имение Ропша брат фаворита и активный участник переворота Алексей Орлов. Там бывший император умер при загадочных обстоятельствах.

Несомненно, Екатерина не отдавала приказа убить мужа. Но есть все основания полагать, что она и не предупредила несчастье. О готовящейся трагедии Екатерина знала по письмам А. Орлова из Ропши. Так, 2 июля он писал государыне: «…Мы теперь, по отпуску сего письма и со всею командою благополучны. Только наш (арестант, Петр. – Е. А.) очень занемог и схватила его нечаянная колика, и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил». И далее Орлов поясняет: «Первая опасность для того, что он все вздор говорит и нам это нисколько не весело. Другая опасность, что он, действительно, для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя (т. е. желая. – Е. А.) в прежнее состояние быть». Здесь-то и крылись истоки будущей трагедии. Петра охраняли те, кто оказался непосредственно замешан в заговоре и свержении императора – тягчайшем государственном преступлении. И эти люди, естественно, были заинтересованы в том, чтобы Петр исчез навсегда, а не угрожал им расправой, отчего им, вероятно, и становилось так невесело. Екатерина не могла этого не понимать. Письмо Орлова от 2 июля более чем откровенно, и тем не менее императрица промолчала, тюремщиков в Ропше не поменяла, оставила все как есть. Теперь о здоровье Петра. Действительно, с 30 июня он приболел – сказалось нервное потрясение. Но прибывшие 3 и 4 июля врачи констатировали улучшение состояния больного. Однако 6 июля Орлов прислал императрице два последних письма. В первом говорилось: «Матушка наша, милостивая государыня! Не знаю, что теперь начать. Боюсь гнева от Вашего величества, чтоб Вы чего на нас неистового подумать не изволили и чтоб мы не были причиною смерти злодея Вашего и всей России, также и закона нашего… А он (т. е. Петр. – Е. А.) сам теперь так болен, что не думаю, чтоб дожил до вечера, и почти совсем уже в беспамятстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит Бога, чтоб он скорее с наших рук убрался».

Из этого письма следует, что дело неумолимо близится к развязке. Подозрительно, что сам Орлов, совсем не врач, поставил «диагноз», что больной до вечера не доживет. Этот «диагноз» более похож на приговор. Впрочем, может быть, к этому времени Петра уже и не было в живых. Около 6 часов вечера того же дня пришло последнее письмо Орлова. В нем сказано: «Государыня, свершилась беда. Мы были пьяны, и он тоже. Он заспорил за столом с князем Федором (Барятинским. – Е. А.), не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй, хоть для брата! Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек».

Убийство совершилось. При каких обстоятельствах – не знает никто. Не случайно Орлов просит не назначать расследования, так как «принес повинную». Никакого следствия и не было. Никто не объяснил явное противоречие двух последних писем Орлова: в одном говорится о смертельной болезни Петра, что тот «почти совсем уже в беспамятстве», а во втором сказано, что этот, казалось бы, безнадежный больной как ни в чем не бывало пил со своими тюремщиками, вступил во время застолья в спор, а потом и в драку с Барятинским… Екатерина эти «белые нитки» прекрасно видела, но она мыслила уже другими категориями, ей важен был конечный результат, и она его получила. Петр мертв, проблемы более не существовало… Публично объявили, что бывший император скончался «от геморроидальных колик».