Текст книги "Сочувствую ее темным духам… (1-12)"

– Потому что я – их осведомитель.

– Какой к черту осведомитель? Ты даже среднюю школу не окончил! Тупее тебя только…

Майкл не знал, какое оскорбление выдать.

– …твои родители-сиблинги, – подсказал Саймон.

– …твои сраные брекеты…

– Сраные брекеты? – переспросил Саймон.

«Черт. Это пиво крепче, чем я думал»

Майкл посмотрел на Саймона, который уничтожил в два раза больше банок, чем он.

Ни в одном глазу.

"Ничто тебя не берет!" – взглядом сообщил Майкл, не ожидая, что Саймон его поймет.

Саймон – реально Кинг-Конг.

– Что ты несешь, Бернс? – Презрение Страйкса сквозило в каждом произнесенном им слове.

– Говори правду, Страйкс! – потребовал Майкл, чувствуя как раннее собранные в голове мысли начинают расплываться.

– Я только ее и говорю, дебил!

– Ты сдал меня, но не сдал Саймона и Клода. Почему?

– Аааа… – понимающе протянул Страйкс.

– Что ааа?

Страйкс ответил не сразу.

– Дело не в веселящих веществах, а в побоях. Или ты забыл? Ты ворвался в мою квартиру и ударил меня сзади крикетной битой. Я упал и ударился головой о батарею…

– Ты ударился головой, когда стал потреблять спиды в несметных количествах! – не удержавшись, воскликнул Майкл.

– Ты еще и оскорбляешь меня, – издевательски продолжал Страйкс, – наносишь мне моральный вред, поэтому тебя – только тебя – преследует полиция!

– Какой еще моральный вред? – спросил Майкл ровным голосом – чего стоило ему определенных усилий. Язык у Майкла стал заплетаться.

"Слишком быстрый hard-on. И не такой, как обычно" – подумал Майкл, бросая взгляд на упаковку пива.

– "Зачем ты предупредил меня" – скажи ему, – еле слышно прошептал Саймон.

Майкл кивнул в ответ – крепкое пиво мешало задавать такие несложные вопросы самому.

– Зачем ты предупредил меня? – спросил Майкл.

– Как зачем? – удивился Страйкс. – Чтобы ты обосрался от страха!

– Нет, я не обосрался, я не боюсь…

– Сказать ты можешь что угодно, Бернс. Я тебе не верю. Ты, наверное, уже слинял из Виктории.

– Нет. Твое сообщение – это просто дешевый развод. Я сижу у себя на квартире и попиваю пивко.

– Хочешь казаться крутым, Бернс?

Майклу показалось, что Страйкс на другом конце провода пытается скрыть досаду от того, что его план идет не в том русле, что ожидалось.

– Я никогда не хотел казаться – я всегда такой, какой я есть, – сказал Майкл. – Хочешь, чтобы меня закрыли за побои – скажи своим друзьям-копам, чтобы они пришли в мой дом и забрали меня. По-другому никак.

– Ты просто тупой идиот! – прорычал Страйкс.

– И это мне говорит человек, придумавший самый идиотский план, чтобы избежать срока? Твой новый план так ужасен, как и старый, с наручниками и Клодом.

– Тебя посадят, Бернс!

– Почему тебе так нужно, чтобы я испугался? – начал недоумевать Майкл. – Да, допустим, ты прав и меня посадят, зачем же тебе мой страх, если твой план и так удастся?

Саймон показал два больших пальца Майклу в знак одобрения вопросу. "Пиво не отняло у меня способность рассуждать" – подумалось Майклу.

Страйкс ничего не ответил.

"Вот здесь ты и слился, жирный говнюк!"

– То-то же, – довольно произнес Майкл и собирался ложить трубку, как вдруг он услышал:

– Потому что твой отчим заплатил мне.

Майкл чуть не выронил телефон от услышанного.

– Кто-то? – переспросил он, уверенный, что ему послышалось по-пьяни.

– Твой отчим, – повторил Страйкс.

– Как его зовут? – выпалил Майкл, полагая, что Страйкс блефует.

– Ты знаешь как. Филип Фохё.

Майкл и Саймон переглянулись.

– И зачем ты выдал своего нанимателя? – спросил Майкл, находясь в полном недоумении.

– Так было задумано.

– Откуда ты знаешь Филипа Фохё?

– Ниоткуда. Думаешь, я на все твои вопросы отвечу?

Майкл сел на софу – казалась, что его голова готова была взорваться. Под его грудной клеткой очнулся знакомый страх, прочно ассоциировавшийся с именем отчима.

– А откуда он знает тебя? – спросил Майкл.

Страйкс молчал. Майклу казалось, что тот думает, отвечать на этот вопрос или нет.

– Через отца Тайгера.

Майкл и Саймон вновь переглянулись. По взгляду Саймона Майкл понял, что тот тоже ожидал услышать имя Клода, но никак не человека, благодаря ему они еще на свободе. Если бы головы могли буквально разрываться на части от перенапряжения мозговых извилин, то с головой Майкла непременно случилось бы именно это.

– Фохё и отец Тайгера приятели? – спросил Майкл, в надежде хоть что-то прояснить.

– Больше тебе знать ничего не положено! – торжествующе произнес Страйкс. Майкл представил довольную физиономию Страйкса на том конце провода, и его едва не стошнило. – Тебе бы сказано – бежать из Мельбурна, так что беги отсюда как можно дальше, иначе будет только хуже.

Не дав Майклу что-либо возразить, Страйкс положил трубку.

Омерзительная мысль застучала в голове Майкла под короткие гудки из телефона:

Этот чертов отчим.

Этот чертов отчим!

ЭТОТ ЧЕРТОВ ОТЧИМ!!!

******

Где-то неделю назад…

…когда Саймон прятался от предполагаемого преследования со стороны мельбурнского наркоконтроля в квартире Майкла…

…когда было особенно скучно…

…когда надоело кидаться говяжьими консервами в ставшую помятой дверь пустого холодильника…

Саймону пришла на ум одна идея…

-Эй, Майк. Я придумал нового бога…

– Какого?

– Предыстория. Заметил ли ты, что в умерших языческих религиях самый главный бог – это бог грозы? Юпитер, Зевс, Один, Перун и так далее… А почему? Потому что в древние времена, да и сейчас тоже, люди боятся грозу. Поэтому не Аид был главным богом у греков. Мертвые никакого ущерба не принесут, так? А гроза и убить может. Страх – значит уважение, поэтому самый уважаемый, почитаемый, и оттого и главный бог во всех мифологиях – это бог грозы…

– А Древний Египет? Там самый главный – это бог солнца, вроде…

– Конечно. Жара, Нил не разливается, люди дохнут от засухи – конечно у них бог солнца самый главный. Но в XXI веке есть кондиционеры. От грозы есть громоотводы. Выходит, самое страшное, что может быть у нас, высокотехнологичных, умных и красивых – это похмелье…

– С красивыми ты, конечно, перегнул, – с самоиронией заметил Майкл.

– Ну-у… – Саймон притворно сощурил физиономию, рассматривая Майкла, – в случае с тобой перегнул еще и с умными.

– Хм…

– Итак, похмелье, – продолжал Саймон. – Конечно, есть средство и от этого. Но разве перед тем, как нажраться в сопли, кто-то его заранее покупает? Так что похмелье – это главный наш страх, мы его боимся, его стоит уважать, как опасного врага, поэтому у этой заразы будет свой бог – Похмелисус. Боль, страдание и перегар в одном лице!

– Похмелисус? Какое нелепое название для бога…

– Не смей так говорить о нашем боге! Не богохульствуй! Иначе твое следующее похмелье будет гораздо хуже предыдущего…

Так вот, если Майклу доведется придумать бога для болезненных ощущений в заднем проходе, то этот бог будет носить имя автора "Политики правды"…

Имя того, чьи причины тоталитарной политики по отношению к Майклу навсегда останутся для самого Майкла непостижимыми…

Имя того, кто подарил Майклу мечту в виде скорости для того, чтобы ее кража казалась еще более болезненее…

Имя того, кто прямо сейчас намеревается изменить его жизнь, окрасить его серые будни в темные тона…

Имя того, кого Майкл всегда будет обвинять во всех неурядицах его отношений с матерью…

Имя того, кто, быть может, виноват в болезни матери? Будто одних его измен ей было мало…

Имя его – Филип…

– …мать твою, Фохё!!! – вскричал Майкл, бросив телефон в софу, едва не попав в Саймона.

– Оу, оу, полегче!

– Извини. – В гневе Майкл стал расхаживать по квартире, нарезая круги вокруг софы. Саймон, не забывая пить пиво, вертел головой из стороны в сторону, силясь поймать взгляд Майкла.

– Как же я ненавижу этого ублюдка! Как же я его ненавижу!

– Майк, успокойся, – расслабленно произнес Саймон и поудобнее устроился на софе под ее особенно пронзительный скрип. – Выпей пива, закури – и все пройдет…

– Ничего не пройдет! – Майкл пнул пустую банку из-под пива – та отлетела, угодив прямо в телевизор. – Этот хмырь никогда от меня не отстанет!

– Почему он так к тебе неравнодушен? – спросил Саймон, доставая из кармана рубашки пачку "Clyde's Heaven".

– В том-то все и дело! – Майкл остановился и всплеснул руками в воздухе. – Я этого не знаю!

– Можно я здесь покурю? – вежливо спросил Саймон.

– Да. И дай мне одну.

Саймон протянул сигарету Майклу, запалил ее своей серебряной зажигалкой. Майкл дважды затянулся – он прямо чувствовал как гнев из его кулаков отходит к мозгу, заставляя его думать.

– Надо позвонить этому мудаку, – наконец сказал он, садясь на софу. – И все узнать от него самого.

– Логично. – Саймон открыл последнюю банку пива и протянул ее Майклу.

– Но я не хочу ему звонить. – Майкл отхлебнул из банки самую малость. – Я не знаю, как построить с ним разговор, чтобы все стало понятным. Мне кажется, если я позвоню ему, все станет только запутаннее.

– Я бы на твоем месте ничего не стал делать, – сказал Саймон.

– Да неужели? – Майкл резко развернулся и удивленно посмотрел на Саймона.

– Да-да, – кивнул Саймон, удовлетворенно выдыхая сигаретный дым. – Давай логически порассуждаем. Исходя из того, что говорил тебе Страйкс, можно сделать вывод, что твой отчим хочет, чтобы ты уехал из Мельбурна. Это его основная цель. Для этого он использует Страйкса и папашу Тайгера. Для чего ему это нужно – ты не знаешь. Но ты знаешь его цель. Чтобы помешать его цели осуществиться тебе нужно не бежать из Мельбурна.

Совет Саймона показался Майклу правильным, и он уже собирался выказать свое согласие с его словами, как вдруг он вспомнил, что забыл про одну немаловажную деталь.

– Эта квартира, – Майкл провел рукой по воздуху, – была куплена за его деньги. Документально она принадлежит ему.

– Да? – удивился Саймон. – Злодей всей твоей жизни покупает тебе жилье?

– Ну, тогда он хотел понравиться моей матери, – махнул рукой Майкл. – Тогда же он купил мне и байк.

– И ты его ненавидишь? – Саймон покачал головой.

– Конечно. Байк он у меня забрал, теперь он хочет отнять квартиру…

– То есть… – перебил Саймон, – когда ты говорил Тайгеру про свой байк, что его угнали…

– Я соврал, потому что рядом был Клод.

– Ясно.

– Я еще тебе кое-что не сказал, – начал Майкл, решив быть откровенным с Саймоном до конца. – Моя мать, мать Клода, болеет раком и, скорее всего, долго не проживет…

– Сочувствую…

– Вот Фил и пустился во все тяжкие. Вежливая ненависть сменилась агрессивным выдворением…

– Так ты считаешь… – медленно начал Саймон, бросая окурок в пустую пивную банку, – что твой отчим придумал этот маскарад со Страйксом и папашей Тайгера ради твоей квартиры?

– Скорее всего, – пожал плечами Майкл. – Это единственное, что нас хоть как-то связывает.

– А не проще ли ему придти сюда и дать тебе пинка под зад? Зачем платить тупому Страйксу, зачем писать эти глупые смс-ки?

– Я не знаю… – тяжело вздохнул Майкл и растянулся на софе, положив ноги на стол. – Он же писатель. Может, для него это важно – избавиться от меня по-особому…

– По-творчески.

– Да-да…

– И написать об этом книгу…

– Кто знает… Черт… – Майкл закрыл глаза. – Надеюсь, аноним из hooklove не соврал, и конец света действительно наступит через пять дней…

Прототип Антуана Ренфора

17 или 18 апреля 2021 года.

Уютное небольшое кафе на 51-й – отличное заведение с интерьером в стиле постимпрессионизма – с картинами Дали, Пикассо и другой подобной живописи, в которой Майкл не разбирался и разбираться не хотел. Штучные посетители сидели за столиками вычурной формы с тремя, либо пятью ножками разной длины, с расположенными на кривых столешницах кривыми вазами, в которых вместо цветущих растений стояли засохшие сорняки или ветки от экзотических растений – экзотических, даже по меркам Австралии, где уникальной флоры хватало. Кафе подходило для разговоров о возвышенно-прекрасных материях и первородном искусстве, но никак не для тривиального приема пищи. Поэтому Майкл даже по прошествии времени не мог понять – зачем, зачем он пригласил сюда Ребекку? Как эта идея вообще пришла ему в голову?

Но одно Майкл помнил точно – идея забрать у отчима мотоцикл появилась именно здесь…

Ребекка сидела за пятероногим столиком и, скрестив ноги, поправляла прическу для очередной фотосессии. Она оценила выбранное Майклом кафе – видимо, потому что ей недоставало "необычного фона" на последних фотографиях. Сам Майкл полагал, что их встреча получилась только благодаря тому, что Ребекка потеряла свою селфи-палку. Он смотрел на ее ноги – сегодняшняя юбка Ребекки была короче предыдущей, так что, думал Майкл, пропуская мимо ушей почти все слова Ребекки, ему было чем себя вознаградить.

– В июне будут "Кента и Роджера" крутить, – сказала Ребекка, сделав губы уточкой. – Там трейлер классный-преклассный, думаю, можно сходить. Мы ведь сходим?

До Майкла не сразу дошло, что это был вопрос.

– Ааа… ну да, можно…

– Куда это ты смотришь? – игриво спросила Ребекка, ударив Майкла по плечу.

– На ноги твои. Очень красивые.

– Спасииибо, – самодовольно улыбнулась Ребекка, накручивая на палец свои каштановые локоны. – Как тебе моя сегодняшняя прическа?

– Очень красиво, – ответил Майкл, не понимая, впрочем, чем ее отличие от вчерашней.

– Можешь сфоткать меня на фоне этого цветка? – попросила Ребекка, пододвигая поближе к себе горшок с особенно кривой веткой.

– Могу.

Ребекка протянула Майклу свой планшет с включенной камерой.

– Только не знаю, какой хэштег сюда приписать…

Прошло полчаса, был сделан не один десяток фотографий, прежде чем Ребекка выбрала самую удачную. Майкл на вопрос о своем мнении каждый раз отвечал, что "эта фотография еще красивее, чем предыдущая", в надежде что они покинут это артхаусное кафе как можно быстрее и поедут к ней домой, где никакая юбка не помешает ему рассматривать ее ноги.

Фотосессия окончилась – Ребекка стала что-то говорить про своих подруг, о том, какие у них парни, какие у этих парней машины, о том, что она, Ребекка, была бы не прочь "прокатиться с ветерком". Майкл прекрасно понимал ее намеки, но сказать Ребекке, что мотоцикл у него забрали насовсем, он не мог – это грозило появлением у девушки головной боли с, как минимум, недельным отсутствием секса.

Ребекка продолжала что-то безостановочно лопотать. Майкл, которому надоело разглядывать Ребекку, рассматривал картины на дальней стене с изображениями, судя по всему, вывернутых наизнанку людей. Он поймал себя на мысли, что ему по вкусу такое "странное" искусство, как вдруг его отвлекла до боли знакомая фамилия, произнесенная Ребеккой:

– Кто-кто? – спросил Майкл, проявляя энтузиазм в первый раз за время всегодняшней встречи.

– Ты про кого – про зубрилу Гиллан или про Лилиного Ламберта? – нахмурилась Ребекка.

Похоже, она осознала, что Майкл не самый лучший слушатель в мире.

– Нет, не про них.

– Про Фохё и его любовницу?

– Да, про них, – подтвердил Майкл, стараясь притвориться, что услышанная информация не вызывает у него никаких эмоций.

– А ну да, – хмыкнула Ребекка. – Представляешь, мой препод по истории подался в писатели! Написал какой-то детектив. Скоро выйдет в продажу. На каждой лекции только об этом и говорил. Слышал бы ты, как эта лаборантка смеялась над его смищными историями из издательства. – Ребекка усмехнулась. – У нее до жути убогий смех, наверное, утконосы и то симпатичнее смеются…

– Получается, – Майкл старался держать себя в руках, – эта лаборантка – любовница Фохё?

– Ну да, – ответила Ребекка, будто это само собой разумелось. – Об этом весь универ знает.

– Весь универ… – медленно повторил Майкл, чувствуя как в нем закипает гнев.

– Да. А что такое?

– Нет, ничего, – сказал Майкл, принимая привычное для Ребекки выражение лица. Слух у него вновь отключился, зато мозг усиленно заработал. В голове Майкла созревал план мести своему ненавистному отчиму. Очень хороший план, реализация которого позволит Майклу насолить своему врагу и вернуть то, чего больше всего на свете ему не хватало…

Скорость.

******

– То есть, идея ограбить отчима, – начал Саймон после того как Майкл пересказал ему свое свидание Ребеккой (ставшее, кстати, последним), – пришла тебе в голову после разговора со своей телкой?

– Да.

– Сколько ты готовился к этому?

– Где-то неделю.

– Клоду ты сказал про эту лаборантку-любовницу?

– Не стал говорить. Я посчитал оставить это при себе.

– Зачем?

– Не знаю… Я хотел рассказать об этом матери, если угнать мотоцикл не получится – или если Фил догадается, что я к угону причастен.

– Мотоцикл ты не угнал, но и от матери ты все скрыл?

– Да. Потому что на следующий день после попытки угона моя мать приехала ко мне и рассказала про свой рак. Я подумал, это будет неуместно. Да и… – Майкл сомневался, стоит ли ему об этом говорить, – и без этого я с ней чуть не поссорился.

– Из-за чего? Из-за отчима.

– Не совсем.– Майкл тяжело вздохнул. – Из-за того, что я упрямый мудак…

Прошел день после откровения Страйкса – Майкл последовал совету Саймона игнорировать все, что связано с таинственным планом отчима и продолжать жить удобной для себя жизнью. Саймон снова пришел к Майклу – в этот раз без пива. Он принес с собой небольшой сверток, загадочно пообещав "в случае чего его вскрыть". Майкл примерно догадывался, что находится в свертке и не знал, радоваться или огорчаться "тому случаю", после которого содержимое свертка покажется во всей красе.

– Ты так не рассказал про свидание с Лилией, – произнес Майкл, когда он и Саймон вышли на балкон для очередных затяжек "Клайдс Хэвеном".

– Ааа… – протянул Саймон, зажигая сигарету. – Я думал, что тебе не до этого.

– Жизнь продолжается! Мне ведь интересно…

– Это радует.

– Как мне кажется, – Майкл безуспешно пробовал пускать колечки из дыма, – тебе не удалось трахнуть Лилию…

– Это почему же? – От возмущения Саймон чуть не проглотил сигарету.

– Если бы получилось, ты бы первым делом рассказал об этом.

– Хороший аргумент… – Саймон отпускал идеальные кружочки из дыма витать в безветренном пейзаже за окном. – Да, я ее не трахнул.

– Значит, ты проспорил Тайгеру…

Саймон усмехнулся.

– Черт. Я же совсем забыл про это.

– Что ты ему скажешь?

– Скажу ему, что я ее трахнул, – невозмутимо ответил Саймон. – Как он это проверит?

– Ты же говорил, что я сделаю ваши с Лилией фото. – Майкл невольно удивился, что он помнит детали спора с Тайгером – ведь и без этого у него в голове было слишком много мыслей, от которых он был бы не прочь избавиться.

– Ты не смог их сделать. – Саймон, как и всегда, нашел что ответить. – Ты же бывший парень ее подруги, она тебя стеснялась, и тебе пришлось уйти… э-ээ… трахать кого-нибудь другого.

– Думаешь, Тайгер настолько наивен, что поверит в это? – усомнился Майкл.

– Он никак не сможет это опровергнуть. Он может, если конечно осмелится, спросить об этом напрямую у Лилии, и она скажет, что я ее не трахал – и это будет правдой. Но ведь то же самое она сказала бы, если бы я ее трахнул. Так что Лилия не гарант откровенности… как впрочем и любая другая женщина…

Саймон потушил сигарету о поручень и стал вглядываться в окна высотки, пытаясь в них что-то разглядеть.

– У этой любительницы йоги молодой ухажер?.. Интересно…

– Получается, Клоду сильнее повезло, да? – спросил Майкл. – Ну, я имею ввиду позавчера…

– Хахаха, хорошо, что ты об этом заговорил! Он стал встречаться со страшненькой подругой Лилии – вряд ли это можно назвать везением.

– Страшненькой? – недоуменно переспросил Майкл, вспомнив яркие зеленые глаза, отпечатавшиеся в его памяти.

– Красотой она мир не спасет.

– Ну не знаю… – протянул Майкл, вместе с Саймоном выходя с балкона. – Мне она страшной не показалась.

– Правильно – она же не страшная, – сказал Саймон, аккуратно присаживаясь на софу. – Она страшненькая, но ни в коем случае не страшная…

Майкл в ответ только пожал плечами.

– Так ты ее толком разглядеть не успел, – махнул рукой Саймон. – Она далеко не красавица, она, уверен, сама знает об этом, раз постоянно смотрит в пол. Нечего притворяться, будто в ней есть какая-та изюминка, или что у нее особая, – Саймон пальцами обозначил кавычки, – красота. – Такими эпитетами бросаются лицемерные некрасивые женщины с огромным самомнением. А судя по поведению Эми – да, ее зовут Эми – самомнением она не страдает, так что можно лишь этому порадоваться.

– И, выходит, Клод стал встречаться с ней? – скептически спросил Майкл.

– Да! И самое смешное – он представился ей как Дерек Страйкс.

– Зачем? – От удивления брови Майкла поползли к макушке.

– Чтобы она его не искала в интернете, не знаю. На долгие отношения Клод не рассчитывает, это очевидно. И откровенно говоря – он познакомился с ней, чтобы я получил доступ к Лилии.

Майкл сощурил глаза, но его брови так и остались под макушкой.

– Я должен был подсыпать Лилии квебрахин в сок, – пояснил Саймон. – А ее подруга мне мешала. Так или иначе, ничего у меня не вышло, Лилия убежала, не прикоснувшись к соку, зато Клод, благодаря мне, заполучил… эээ… нетипичную для себя подружку.

Майкл молчал – он искренне считал, что Эми не заслужила этого. Завязать отношения с парнем, чья инициатива была обоснована желанием его друга совокупиться с ее подругой? Майкл надеялся, что в этой жизни ему посчастливиться не стать лишним винтиком в чьем-то коварном замысле.

– Что ты будешь делать с Лилией? – наконец спросил он.

– Продолжать налаживать мосты, – ответил Саймон, вертя в руках пульт от телевизора. – Неважно, нравится самец самке или нет. Любой женский отказ ломается при мужской настойчивости.

– Это с всеми женщинами так?.. – Майкл задумался. – То есть, Ребекка согласилась бы встречаться со мной, будь я понастойчивее?

– А она тебе нужна? Ребекка?

– Нет. Она дура. И ей нравилось быть дурой, хотя, думаю, она этого не осознавала.

– Это у всех женщин так, – сказал Саймон. – Они знают, что они дуры, и считают это своим лучшим качеством. Такое женское поведение бесит меня. Наличие у них вагины дает им право на безграничную глупость… это просто отвратительно…

– Не думаю, что все женщины такие… – тихо сказал Майкл.

– Быть может, ты по любви терпел глупости своей Ребекки? – спросил Саймон.

Майкл покачал головой.

– У нас была не любовь, а какая-та обоюдная мастурбация, не более.

– Хм… Надо запомнить. Неплохой эвфемизм для секса.

– Так это ощущалось, – развел руками Майкл, – даже сексом не назвал бы…

У Майкла зазвонил телефон.

– Неужели я кому-то нужен? – удивился он.

Нужен. На разбитом дисплее еле читалось имя звонящего контакта: «Мразь».

– Мразь? – произнес Саймон, подвинув голову к дисплею. – Кого ты так любишь?

– Думаю, ты знаешь кого, – сказал Майкл, чувствуя неприятное жжение под ложечкой.

После полусекундного раздумья Саймон понимающе кивнул.

******

– Алло.

– Здравствуй, Майкл, – раздался тихий голос из трубки.

Ненавистный голос пробудил в Майкле все самые негативные воспоминания из прошлого.

– Здравствуй, Фил.

– Как ты поживаешь?

Вот оно, из недавнего – Майкл слышит отказ от зачисления на первый курс Мельбурнского университета.

– Было здорово, пока ты не позвонил.

– Рад это слышать.

Самодовольный преподователь истории сделал все возможное, чтобы абитуриент, набравший наибольшее количество баллов на вступительном экзамене, не смог поступить в школу инженерного дела.

– Как мать? – Внешнее спокойствие Майкла стоило тому огромных затрат.

Как мать могла допустить все это???

– Я не по ее поводу звоню.

– Зачем же ты звонишь? – Майкл сжал свободный кулак.

– Ты ведь знаешь ответ.

Спокойствие Филипа лишало спокойствия самого Майкла.

– Что я знаю? – сквозь зубы, спросил Майкл.

– Ответ.

– Какой ответ?

Вздох от Филипа.

– Тебя же предупреждали вчера.

– О чем?

Тяжелый вздох от Филипа.

– О том, что тебе нужно покинуть Мельбурн.

– Зачем? – громко спросил Майкл, едва не разрушив свой образ воплощения спокойствия.

Тишина. В это время Саймон беззвучно прошептал: "Ставь на громкую связь, Майк".

Майкл покачал головой и уже собирался поторопить отчима с ответом, как вдруг…

– Потому что ты преступник.

Майкл громко расхохотался. Саймон в недоумении расширил глаза и перестал вертеть пульт.

– Чего же ты ржешь, придурок? – повысил голос Филип.

– Потому что придурок – это ты, – ответил Майкл.

– Как ты смеешь со мной так разговаривать?

– Элементарно. Смеюсь я потому, что Страйкс, твой толстый поддельничек, не сумел меня вчера убедить в том, что его слова не полны дерьма. А придурок ты потому, что ты, из всех людей на земле, выбрал в сообщники именно ЕГО. И кстати о других твоих подельниках – у твоего приятеля-копа нет оснований посадить меня за решетку. Так что смирись с этим, скотина!

Тишина. Несколько долгих, как показалось Майклу, мгновений из трубки раздавалось тяжелое дыхание отчима – нарастающее, словно лавина или цунами.

– Уезжать из Мельбурна по-хорошему ты не хочешь?

– Ты ведь знаешь ответ, – передразнил в ответ Майкл.

Снова тишина.

– Тогда о твоей преступной деятельности узнает твоя мать.

Майклу стало нехорошо от услышанного – но он мигом взял себя в руки.

– Ты решишься на это? В самый сложный период ее жизни?

– Придется.

В поиске поддержки Майкл бросил взгляд на Саймона, забыв, что тот не слышит реплики Филипа.

– Значит, оклеветать меня тебе важнее, чем сохранить ее благополучие?

– Это не клевета. Это горькая правда. Горькая правда, которую твоя мать должна знать. И не забывай, Бернс, о том, что ты вор. Думал, я этого не знаю? Ты пытался проникнуть в мой дом две недели назад. У тебя, конечно, не получилось меня ограбить, но задатки вора ты уже проявил. Ты убирал следы на газоне, чтобы скрыть свое присутствие той ночью. И… скрытая камера это засняла.

Майкл молчал, чувствуя, как краснеют его щеки.

– К тому же, ты наркоман, – продолжал отчим. – Ты общался с наркоторговцем, ты был под преследованием полиции… Твой друг отмазал тебя. Но твой друг – это сын моего друга. И он по моей просьбе поручил твоему барыге запугать тебя.

Отцы бесполезны, отчимы губительны, матери беспомощны…

– Политика правды, Филип? – спросил Майкл. Его кажущийся спокойным голос вибрировал от ярости.

– Да, Бернс, именно так, – довольно ответил отчим.

– И политика лжи, когда дело касается лаборантки с твоего университета?

– Что ты несешь?

Возмущение Филипа показалось Майклу слишком показушным.

– О твоей любовнице.

– Твои дела очень плохи, Бернс. – Голос отчима звучал ровно, но Майкл чувствовал, что его "злодей всей его жизни" пришел в бешенство после услышанных слов. – Ты хочешь сделать все еще хуже?

– Хватит пустых угроз, Фохё. Что ты можешь рассказать кроме них?

Новая тишина. Злость отчима словно бы сочилась сквозь трубку, что, как ни странно, добавляло уверенности Майклу.

– Ты же знаешь, что твоя квартира принадлежит мне? – наконец спросил Филип.

– Намекаешь, что выкинешь меня на улицу? – усмехнулся Майкл.

– Нет. Ты сам сбежишь. Мне не придется тебя выкидывать.

Тишина…Тишина…

Майкл обдумывал свой ответ. В это время Саймон курил очередную сигарету и переписывался с кем-то по телефону.

– Если собрать все пазлы воедино, – начал Майкл, отмахиваясь от сигаретного дыма, – то получается, что после того как моя мать услышит твой рассказ о моих "якобы" преступлениях, я сам захочу покинуть свой собственный дом?

– Именно так. Рад, что ты догоняешь.

– Зачем тебе все это? Зачем тебе эта сделка со Страйксом, с копами? Какая тебе выгода от этого?

– Для того, чтобы ты осознал, насколько все серьезно.

Услышав это, Майкл пытался справиться с недоумением, от которого стала болеть голова.

Не справился.

– Видимо, я еще не осознал всю серьезность твоих намерений, – медленно произнес Майкл и жестами попросил у Саймона сигарету. – Поясни их.

Вновь прозвучал тяжелый театральный вздох.

– Бернс, ты такой же тупой, как и твой отец.

– Мой тупой отец не писал тупые детективы, Фохё, – выпалил Майкл после глубокой затяжки. – Мой тупой отец не пытался отобрать у кого-то жилье. Мой тупой отец не строил идиотские планы…

– План у твоего отца был один – сдохнуть от алкоголизма…

– И со своим планом он справился, чего нельзя сказать о тебе, – перебил Майкл и, дав отчиму возразить, добавил:

– Пока ты не убедишь меня бежать из Мельбурна, я не переступлю порог твоей квартиры, то есть своего дома… я буду ждать возле этого порога твою наглую писательскую харю, которая расскажет мне все, что я хочу и что я должен знать.

Тишина. Длиннее чем все предыдущие молчания.

– Ясно. Ясно. Пусть будет по-плохому. Я звоню твоей матери.

Связь прервалась.

– "Мразь" положила трубку, – сказал Майкл Саймону и стал лихорадочно искать номер матери в телефонной книге.

Нашел.

Набрал.

…короткие гудки.

– Сволочь!

– Что такое? – наконец подал голос Саймон.

– Он звонит матери.

– Жопа полная, так?

– Так, – сквозь зубы ответил Майкл и швырнул окурок в открытую дверь балкона.

Окурок попал в раму и отскочил на стол.

– Тебе нужно успокоиться, – сказал Саймон, подобрав со стола окурок и выбросив его на улицу.

– Как ты себе это представляешь? – желчно спросил Майкл. – Я ничего не узнал о его намерениях, зато дал ему повод вновь навешать лапши на уши матери!

Саймон взял со стола сверток, принесенный с собой, и помахал им перед лицом Майкла.

– Самое время его вскрыть.

Поросята

Наркотики. Материя, освобождающая тебя от привычных оков серых будней. Материя, дающая новые оковы взамен старых. Удовольствие, способное превратиться в рутину…

Майкл не понаслышке знал о наркотиках. Себя он бы не назвал бывалым наркоманом, но данной темой он интересовался, он общался с своими тогда еще друзьями, любителями "серьезных" веществ, которые собирают лавры длительной и беспощадной наркомании в специально созданных лечебницах. Да и без друзей можно все о наркотиках узнать. Узнать, но не понять.

У человечества немало опыта обращения с данной субстанцией. Время дало наркотикам негативную оценку. Под их влиянием человек превращается в нечто рептилеподобное. Это ли не прекрасно – отсутствие человеческих переживаний, особенно тогда, когда они причиняют тебе боль? Сейчас Майкл ощущал такую потребность. Выхода из ситуации, устроенной отчимом, не существует. Наркотики не решают проблемы, они заставляют на время забыть о проблемах. Только это Майклу и нужно – время. Немного времени для существования, не обремененного насущными проблемами. Как же здорово, как классно, что у него появился друг, который смотрит на этот мир почти твоим взглядом, который может дать тебе нужное лекарство… прямо сейчас…

Саймон разорвал бумагу на свертке.

Розовые, зеленые, желтые таблетки, бережно упакованные в герметичный полиэтилен, явили себя во всей красе. При взгляде на колеса Майкл почувствовал ком в горле. Он ожидал увидеть нечто другое, более привычное его измочаленному мозгу.

– Ну как тебе мои розовые поросята? – ехидно улыбнулся Саймон.