Текст книги "Психология воли"

Если под системностью понимать многокомпонентное строение волевых качеств, то, с моей точки зрения, базальные, по терминологии В. К. Калина, волевые качества тоже являются системными, так как включают в себя минимум три разноуровневых компонента: психологический (моральный), о котором говорил И. М. Сеченов, физиологический (волевое усилие) и нейродинамический (типологические особенности свойств нервной системы).

Не претендуя на создание еще одной классификации, в данной работе я выделил для рассмотрения два класса волевых качеств: собственно волевые («простые») и морально-волевые («сложные»). В свою очередь собственно волевые я разделил на две группы. Первая характеризует целеустремленность, длительность удержания побуждения, волевого усилия (терпеливость, упорство, настойчивость), вторая – самообладание (смелость, выдержку, решительность).

Глава 8. Характеристика отдельных волевых качеств

8.1. Волевые качества, связанные с целеустремленностью

В учебном пособии «Психология спорта высших достижений» [1979] целеустремленность определяется как сознание важнейших жизненных целей, их четкое и ясное представление, вера в эти цели, умение вникнуть в их сущность. Сходное определение дали Н. П. Гуменюк и В. В. Клименко: «Целеустремленность личности спортсмена характеризуется предвидением в сознании продукта своей деятельности, на который она направлена» [1987, с. 267]. При таком понимании целеустремленность является не волевым, а мотивационным свойством личности, ее направленностью. Более адекватное понимание целеустремленности дается в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова [1985]: целеустремленного человека автор определяет не только как имеющего ясную и определенную цель, но и стремящегося к ее достижению.

Когда говорят об устремленности к чему-то, то при этом, как правило, имеют в виду наличие удаленной цели, хотя явно это и не обозначают. Однако для иллюстрации целеустремленности и силы воли приводят примеры, связанные именно с долговременностью достижения цели. Недаром А. С. Макаренко отмечал, что человек, определяющий свое поведение самой близкой перспективой, есть человек самый слабый.

Н. Д. Левитов [1958] считал, что целеустремленность может быть как близкой (направленной на ближайшие цели), так и перспективной (когда ставятся отдаленные, последовательно достигаемые цели). Близкое к этому определение дала и В. И. Жуковская – как «умение человека ставить ближайшие и отдаленные цели своей деятельности и жизни, подчинять им свое поведение» [1970, с. 334].

С моей точки зрения целеустремленность – это сознательная направленность личности на достижение ближайшей или отдаленной по времени цели. Целеустремленность может быть связана с увлеченностью своим делом, вследствие чего она поддерживается интересами, эмоциональной привлекательностью выполняемой деятельности; а отсутствие интереса связано с отсутствием целеустремленности, что прекрасно описано А. С. Пушкиным в поэме «Евгений Онегин»:

 
Онегин дома заперся,
Зевая, за перо взялся,
Хотел писать – но труд упорный
Ему был тошен; ничего
Не вышло из пера его…
 
 
…И снова, преданный безделью,
Томясь душевной пустотой,
Уселся он – с похвальной целью
Себе присвоить ум чужой;
Отрядом книг уставил полку,
Читал, читал, а всё без толку:
Там скука, там обман иль бред;
В том совести, в том смысла нет;
На всех различные вериги;
И устарела старина,
И старым бредит новизна.
Как женщин, он оставил книги,
И полку с пыльной их семьей,
Задернул траурной тафтой.
 

Физиологическим механизмом целеустремленности является возникновение в мотивационной сфере человека стойкой инерционной доминанты, которая может управлять всем жизненным укладом человека, тормозя другие влечения и интересы. Вследствие этого целеустремленный человек не разменивается на мелочи, не тратит свое время и силы на второстепенные для него цели. Он ясно представляет себе то, к чему он стремится и за что борется. Такую целеустремленность называют одержимостью.

Целеустремленность присуща многим великим деятелям искусства и науки. Р. Роллан описывал, как исступленно работал Микеланджело над росписью Сикстинской капеллы. Ярким примером целеустремленности является творческая жизнь И. Е. Репина. К. И. Чуковский отмечал его удивительную силу воли, присущую ему настойчивость: «…когда к старости у него стала сохнуть правая рука и он не мог держать ею кисть, он сейчас же стал учиться писать левой, чтобы ни на минуту не оторваться от живописи. А когда от старческой слабости он уже не мог держать в руках палитру, он повесил ее, как камень, на шею при помощи особых ремней и работал с этим камнем с утра до ночи» [1969, с. 35]. Фанатичной целеустремленностью отличался И. П. Павлов, который позволил себе прекратить занятия наукой на длительное время только один раз – после женитьбы. Неслучайно он призывал молодежь, избравшую родом своих занятий науку, к страстности в ее изучении.

Однако практика показывает, что всегда на каком-то этапе достижения отдаленной или близкой цели возникают трудности, прежде всего субъективного порядка (утомление, пресыщение, разочарование при неудаче и т. п.), которые преодолеваются в основном волевым усилием. Поэтому целеустремленным может быть только тот, кто проявляет терпеливость, упорство и настойчивость.

И неслучайно в учебнике «Психология» [1984] целеустремленность определяется как проявление воли, характеризующееся ясностью целей и задач, планомерностью деятельности и конкретных действий, сосредоточенностью действий, мыслей и чувств на непреклонном стремлении к достижению поставленной цели. Целеустремленный человек ясно видит перспективную цель, сосредоточен на решении близких и далеких задач, мобилизует волевые усилия на преодоление всего, что мешает достижению намеченной цели.

В то же время не всякое проявление целеустремленности можно относить к волевой регуляции.

Терпеливость. В психологии в качестве волевого проявления чаще всего рассматривается терпение. Однако терпение проявляется во многих несходных ситуациях и потому получает различное наименование: выдержка, стойкость, упорство и т. д. Поэтому терпение и терпеливость нередко отождествляют, да и саму терпеливость понимают по-разному: о ней часто говорят как о длительности поддержания волевого усилия (В. К. Калин [1983]), о специальной выдержке (К. Л. Бабаян [1977]).

Я рассматриваю терпеливость как волевое качество, являющееся одним из видов проявления терпения. Выделяя это волевое качество (Е. П. Ильин [1980]), я руководствовался следующими соображениями. Во-первых, термин «терпеливость» постоянно употребляется тренерами для характеристики воли спортсменов, деятельность которых связана с выносливостью при нагрузках, при этом понятие «терпеливость» не отождествляется с понятием «выносливость». Во-вторых, терпеливость отражает специфическое проявление волевых усилий, направленных на преодоление состояний, препятствующих продолжению физической работы (утомление, недостаток кислорода в крови и т. п.).

В моем понимании терпеливость – это свойство человека длительное время терпеть с помощью волевого усилия неблагоприятные, в основном – физиологические состояния: усталость, гипоксию, голод, жажду, боль. Терпеливость проявляется и в ситуации ожидания желаемого (см. приводимую ниже цитату из Х. Хекхаузена; авторы экспериментов установили значимость ситуативных факторов для проявления терпения, но, к сожалению, не показали индивидуальные различия в обнаружении этого качества).

Особого рода препятствия создают конкурирующие тенденции действия, особенно если они возникают прямо на пути готовой к реализации интенции. Для изучения подобных явлений используется парадигма «отсрочки удовлетворения» (delay gratification), которая была разработана Мишелем [Mischel, 1974]. Эксперимент проводился следующим образом: детям было сказано, что они получат сладости только в том случае, если будут терпеливо дожидаться экспериментатора. Дети получали большее вознаграждение, если они дожидались прихода экспериментатора, и меньшее, если, не дождавшись, начинали звать его, пытаясь ускорить его приход [Mischel, Ebbsen, 1970]. В эксперименте ставился следующий вопрос: при каких условиях дети могут лучше противостоять напряжению, связанному с желанием как можно быстрее получить вознаграждение, и терпеливо дожидаться возвращения экспериментатора?

Первые результаты эксперимента показали, что если предмет вознаграждения отсутствует в поле зрения, то это помогает легче перенести напряжение, связанное с отсрочкой получения вознаграждения.

В последующем оказалось, что решающее значение имеет не физическое присутствие вознаграждения, а его когнитивная репрезентация. Способность ждать повышалась, если испытуемый пытался представить себе вознаграждение в виде картины, изображения [Mischel, Moore, Zeiss, 1976] или если его внимание было направлено на те аспекты награды, которые не были связаны с ее потреблением [Mischel, Baker, 1975]. При непищевых стимулах способность к ожиданию усиливалась, если награда постоянно находилась перед глазами [Yates, Mischel, 1979].

…Начиная с 5-летнего возраста у детей появляются метаволевые знания о том, какие контрольные стратегии распределения внимания и переработки информации следует применять для того, чтобы получать большее вознаграждение.

Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. СПб., 2003. С. 316

Длительность волевой активности зависит от энергетики активности: чем больше энергетические ресурсы организма, тем дольше человек может сохранять волевое напряжение. В отличие от настойчивости, как отмечает В. К. Калин, при проявлении терпеливости мобилизация ресурсов осуществляется по механизмам инициативной регуляции.

Е. П. Щербаков [1986] утверждает, что введенное мною в теорию физического воспитания волевое качество «терпеливость» (почему только в теорию физического воспитания?) не отражает характера деятельности в физическом воспитании и спорте, поскольку, по Д. Н. Ушакову, терпеливый – это тот, кто не жалуясь, безропотно переносит, мирится и т. п. «Смысл “терпеть” не носит главного назначения в физическом воспитании и спорте», – пишет Е. П. Щербаков [там же, c. 22]. Поэтому данный термин, полагает этот автор, будет иметь место в системе принуждения, в деятельности без активного самовыражения. При усталости в спортивной деятельности главными являются активные действия, а не терпение, считает он. С его точки зрения, это важно в методологическом и идеологическом плане. Сосредоточение внимания на тягостях и физиологических ощущениях приводит, по мнению Е. П. Щербакова, к усугублению состояния. «В советской системе физического воспитания отсутствуют виды спорта, в которых основное назначение, как цель и как результат, было бы связано с болями, тягостями, страхом. Для материалиста, свободного раскрепощенного человека, волевое качество “терпеливость” не дает полного сознательного самовыражения собственного “я”. Назначение советского спорта – воспитание не терпеливых исполнителей, а активных строителей коммунизма, способных воплощать в жизнь идеи КПСС, потребности своего общества», – заключает автор.

Странно, но Е. П. Щербаков не учел, что кроме выделенного им значения слова «терпеливый» есть и другое, при котором терпеливый описывается как обладающий настойчивостью, упорством и выдержкой («Толковый словарь русского языка»). Именно ввиду наличия такого значения термин «терпеливость» повсеместно употреблялся в спортивной практике даже в советское время и именно в таком значении он отвечает сущности волевого проявления, которое должен обозначать. Терпеливость действительно связана с принуждением, но только с особым его видом – самопринуждением, которое и есть одна из форм активного самовыражения личности. Е. П. Щербакову нравится обозначать терпеливость как настойчивость. Но от этого идейность этого качества не повышается: настойчиво можно стремиться к осуществлению и неблаговидных целей.

Вообще, понимание волевых качеств и их места в спортивной деятельности у Е. П. Щербакова весьма своеобразное. Например, гибкость тела, управление мышцами, наблюдение за расходом энергии он связывает с проявлением самообладания, ловкость – с инициативностью, быстроту – с самообладанием, решительностью и настойчивостью, максимальное проявление силы – с решимостью. В качестве показателя решительности он почему-то рекомендует использовать теппинг-тест (количество движений за первые 5 с). В целом же волевое качество Е. П. Щербаков понимает как отражение элементов модели функциональной структуры воли, в которую у него входят мотивы, цель, состояние, действия и оценка.

Но вернемся к волевому качеству терпеливости.

Терпеливость начинает проявляться с того момента, когда человек встречается с внутренним препятствием физиологического характера (неблагоприятным состоянием), начинает испытывать какое-либо внутреннее затруднение и переживать это затруднение. Таким переживанием при физической или умственной работе является чувство усталости. Я остановлюсь на его рассмотрении более подробно в связи с тем, что оно служит важным показателем для определения волевого качества терпеливости. Ведь если это чувство необъективно, то становятся необъективными и все методики, использующие его для измерения терпеливости.

Некоторые исследователи с недоверием относятся к субъективным переживаниям человека, причем чаще в роли недоверчивых оказываются психологи, например В. Шевчук [Szewczuk, 1961] и А. Н. Шадрин [1982]. Между тем физиологи рассматривают усталость как объективное явление, связанное с возникающим состоянием утомления (А. А. Ухтомский [1927], Д. И. Шатенштейн [1939], В. В. Розенблат [1961], Р. А. Шабунин [1969]). А. А. Ухтомский писал по этому поводу: «Мы оказались бы в довольно карикатурном положении, если бы задались правилом пренебрегать “субъективными” проявлениями утомления и до тех пор не верить человеку, что он устал, пока он не даст нам доказательств в виде отрицательной плетизмограммы или в виде чрезмерного дыхательного коэффициента. Так называемые “субъективные” показатели столь же объективны, как и всякие другие, для того, кто умеет их понимать и расшифровывать. Физиолог, более чем кто-либо, знает, что за всяким субъективным переживанием кроется физико-химическое событие в организме» [1952, с. 134]. В. В. Розенблат, видный специалист по утомлению, отмечал, что хотя ощущение усталости и является, как всякое вообще ощущение, фактором субъективного мира, оно в основе своей имеет определенные физиологические сдвиги в мозгу, и в этом смысле так же объективно, как любое другое физиологическое явление.

C этим мнением совпадает и высказывание В. И. Рождественской и И. А. Левочкиной [1972], что полное игнорирование чувства усталости, с чем нередко приходится сталкиваться, неправильно; это обедняет результаты многих исследований.

Действительно, в ряде исследований показано, что появление чувства усталости отражает в большинстве случаев момент возникновения состояния утомления. Ощущение мышечного утомления вначале локализуется в области работающих мышц и часто сопровождается болевыми ощущениями. По мнению болгарского физиолога Д. Матеева, накопление неокисленных продуктов метаболизма, гипоксия и другие сдвиги, развивающиеся при утомлении во внутренней среде работающей мышцы, являются причиной того, что афферентные импульсы, порожденные мышечной работой, становятся при ее продолжении все более и более сильными. Эта увеличивающаяся по силе афферентация представляет собой физиологическую сторону чувства усталости, которое при продолжении работы становится все более выраженным и даже может перерасти в острую боль, заставляющую человека прекратить работу.

Э. А. Голубева и В. И. Рождественская выявили возрастание дельта-ритма электроэнцефалограммы по мере нарастания чувства усталости, а по данным Р. А. Шабунина появление чувства усталости совпадает по времени со следующими изменениями физиологических показателей: увеличением суммарной электромиограммы (что свидетельствует о включении за счет дополнительного волевого усилия в одновременное сокращение сразу многих мышечных волокон), увеличением частоты сердечных сокращений и изменением глубины дыхания. Сходные данные получены Г. И. Мызаном [1976]: при появлении чувства усталости у работавших наблюдалось кратковременное уменьшение частоты пульса и дыхания (парасимпатическая реакция на желание прекратить работу), вслед за которым оба эти показателя резко увеличились (симпатическая мобилизационная реакция, связанная с поддержанием работы на заданном уровне, несмотря на возникающие трудности). Это сопровождалось и усилением потоотделения (рис. 8.1).

Рис. 8.1. Изменение физиологических показателей во время работы на велоэргометре у испытуемой Б-вой: ЧСС – частота сердечных сокращений, ЧД – частота дыхания (число дыханий в минуту), ГД – глубина дыхания (в миллиметрах при записи на лентопротяжном устройстве), ПО – потоотделение (в омах). Заштрихованная зона – время появления чувства усталости

По данным Е. В. Эйдмана [1986], величина волевого компонента при выполнении предельного физического усилия обнаруживает значимые связи с показателями кислородного долга (r = 0,45; р < 0,01) и мощности порога анаэробного обмена (ПАНО) (r = 0,42; р < 0,01), что свидетельствует о зависимости этой величины и от анаэробных возможностей человека, мобилизуемых с помощью волевого усилия.

Все эти данные показывают, что чувство усталости возникает не случайно, а является отражением физиологических сдвигов, свидетельствующих о попытке человека преодолеть с помощью волевого усилия возникшее затруднение в поддержании заданного уровня работоспособности. Следовательно, момент появления чувства усталости, при условии удержания испытуемым заданного усилия, может служить исходной точкой измерения времени терпения, по которому судят о волевом качестве терпеливости (в спортивной педагогике это время называют фазой компенсированного утомления). Это подтверждают следующие данные, полученные Г. И. Мызаном.

Совпадение объективных физиологических изменений с возникновением чувства усталости наблюдалось в группе спортсменов в 78 % случаев, в группе неспортсменов: при первом измерении – в 43 % случаев, а при повторном – в 65 % случаев. Это свидетельствует о том, что причиной такого совпадения или несовпадения является наличие или отсутствие у людей опыта в анализе своих мышечных ощущений. Естественно, у спортсменов этот опыт больше, поэтому и процент совпадений у них выше.

Существенные факты, доказывающие, что время терпения служит стабильной личностной характеристикой и вследствие этого может рассматриваться как показатель уровня проявления терпеливости, получены М. Н. Ильиной [1976]. Было выяснено, что, независимо от вида выполнявшихся физических упражнений, у конкретных субъектов время терпения, выраженное в процентах от общего времени выполнения упражнений, оставалось относительно постоянным. Это означает, что общее время выполнения упражнений, измеренное в секундах, при выполнении разных упражнений различно, а доля фазы компенсированного утомления (времени терпения) остается при этом постоянной (рис. 8.2).

Рис. 8.2. Соотношение между показателями выносливости (с) и терпеливости (%) у двух групп испытуемых при выполнении физических упражнений: I – приседание, II – удержание в висе

У одних эта доля составляла 55–60 % от общего времени выполнения упражнений, у других – 35–40 %. Об относительном постоянстве данного показателя терпеливости свидетельствует и обнаруженная в том же исследовании достаточно высокая корреляция между значениями этого показателя при выполнении четырех различных физических упражнений. Стабильность проявления терпеливости получила подтверждение и в исследовании Г. И. Мызана, сравнивавшего время терпения в первой и второй попытках: коэффициент корреляции равнялся 0,771 – для спортсменов; и 0,842 – для спортсменок (во всех случаях р < 0,05–0,01).

Еще одним доказательством того, что время терпения является личностной волевой характеристикой, служат данные, полученные М. Н. Ильиной [1976] и В. Д. Гавриловым [1979] при исследовании корреляции между временем терпения при выполнении физической работы и временем терпения в пробе с задержкой дыхания (началом измерения времени терпения в последней пробе было появление у испытуемых желания сделать вдох). Коэффициенты корреляции оказались довольно высокими. Важно отметить, что желание сделать вдох, по данным А. И. Высоцкого, совпадает с моментом, когда в крови резко снижается содержание кислорода. Следовательно, терпение в данной пробе отражает борьбу человека с гипоксией, противоборство с помощью волевого напряжения рефлекторному акту вдоха.

Эти данные получили подтверждение и в исследовании Е. П. Щербакова [1986]. В процессе задержки дыхания у испытуемых с помощью оксигемографа и пневмографа регистрировались устойчивость оксигенации и сокращение диафрагмы и мышц грудной клетки. Волевой компонент, регистрация которого начиналась с момента падения содержания кислорода в крови, сокращения мышц грудной клетки и диафрагмы, обнаружил достаточно высокую и стабильную связь с общим временем задержки дыхания. Правда, из этих данных автор сделал довольно странные выводы, что, во-первых, по времени от начала задержки дыхания до сокращения мышц можно предсказать время окончания задержки, и во-вторых, поскольку это так, значит, волевой фактор проявляет себя не в процессе задержки, а до нее, в период подготовки к ней.

Доказательство правомочности таких заключений Е. П. Щербаков видит в следующих результатах. Испытуемые до задержки дыхания должны были оценить отношение к пробе и назвать время, в течение которого они смогут задерживать вдох. Было выявлено, что лица с положительным настроем на выполнение пробы имели более высокие показатели, чем лица с безразличным и отрицательным отношением (удивляться здесь нечему, вспомним рассуждения И. М. Сеченова о холодной и безличной воле: если не хочу терпеть, то и не буду). Поэтому и корреляция между ожидавшимся и показанным результатом оказалась положительной, правда, не очень высокой. Эти данные лишь подтвердили, что настрой, отношение к деятельности определяет степень мобилизации человека, приложения им волевых усилий (что отчетливо видно в ситуации соревнования).

При исследовании терпеливости (с использованием удержания усилия) групповым методом, и особенно методом соревнования, наблюдаются некоторые особенности. Чешские психологи П. Слепичка и А. Рихтецки [Slepicka, Richtecky, 1977] заметили, что при отрицательных взаимоотношениях между соревнующимися начало появления чувства усталости обозначается ими позже. Иногда это не преднамеренное стремление показать бо́льшую выносливость, а результат большего эмоционального возбуждения, которое может отодвигать появление усталости.

Сопоставление двух компонентов выносливости (времени до усталости и времени терпения) с типологическими особенностями нервной системы (М. Н. Ильина [1986]) подтверждает правомерность такого разделения. Так, время до появления чувства усталости больше у лиц со слабой нервной системой, а время терпения больше у лиц с сильной нервной системой. М. Н. Ильиной также установлено, что спортсмены, специализирующиеся в видах деятельности, требующих выносливости, обнаруживают большее время терпения в пробе со статическим усилием, чем специализирующиеся в скоростно-силовых видах спорта. Аналогичные данные получены В. П. Умновым [1984] при измерении терпеливости с помощью теста с задержкой дыхания. Можно предположить, что эти различия связаны не столько с фактором тренировки, сколько с естественным отбором лиц, обладающих высокоразвитым качеством терпеливости, в виды спортивной деятельности, требующей выносливости.

Это подтверждают и данные, полученные В. П. Умновым. Используя тест с задержкой дыхания, он показал на студентах, не занимающихся циклическими видами спорта (т. е. не тренирующихся на выносливость), что лица с большей терпеливостью имели и лучшие результаты в лыжных гонках.

Упорство и упрямство. Изучению упорства как самостоятельного волевого качества психологи уделили значительно меньше внимания, чем изучению настойчивости, по той причине, что упорство и настойчивость часто рассматриваются как одно и то же проявление силы воли. Больше говорят об упрямстве как негативном проявлении упорства.

П. А. Рудик определял упорство как волю к победе. Он акцентировал важную для понимания упорства как особого волевого качества характеристику: упорный человек не пасует перед неудачей.

Мною упорство понимается как стремление достичь «здесь и сейчас», т. е. одномоментно, желаемого или необходимого, в том числе и успеха в деятельности, вопреки имеющимся трудностям и неудачам. Оно носит характер приложения волевого усилия для достижения конкретной и близкой (оперативной) цели, например когда ученик пытается решить трудную математическую задачу, или когда юный музыкант разучивает гаммы, или когда спортсмен осваивает новый элемент техники спортивного упражнения, и т. п. Про упорство говорят тогда, когда у человека что-то не получается и он пытается это сделать еще и еще раз, но, как говорится, за один присест. Упорство часто характеризует волевые усилия при решении интеллектуальных задач, а не только двигательных.

Неудача – пробный камень настойчивости и железной воли. Она или разбивает жизнь, или закаляет ее.

А. Н. Афиногенов

Х. Хекхаузен [2003] понимал упорство как устойчивость тенденции действия (намерения) и выделял несколько уровней его проявления. На первом уровне своего выражения упорство проявляется в способности незавершенной тенденции действия напоминать о себе, если актуальная ситуация не отвлекает внимание на что-то иное и если не имеют место более сильные тенденции. На более высоком уровне упорство проявляется в том, что тенденция действия, будучи незавершенной, способна погасить сильные возбуждающие стимулы, исходящие из окружения. Наконец, третий уровень проявления упорства характеризуется тем, что человек может сохранить временное преимущество имеющейся тенденции действия перед вновь появляющейся более сильной тенденцией. Не правда ли, все это напоминает сохранение мотива (намерения) по механизму доминанты? Это сходство усиливает и ссылка Хекхаузена на динамическую теорию действия Аткинсона и Берча [Atkinson, Birch, 1970], основная идея которой состоит в том, что в определенный момент многие незавершенные тенденции борются за доступ к действию, но только одна из них в конце концов будет определять действие, а именно та, которая получает подкрепление из внешней ситуации (по А. А. Ухтомскому, это свойство доминанты подкрепляться сторонними раздражителями обозначается как эффект суммации возбуждения). Хекхаузен причислил к этим подкрепляющим «толкающую силу» внешним стимулам и внутренние: воображение и мышление.

То, о чем говорил Хекхаузен, в отечественной психологии принято обозначать как помехоустойчивость (включая и эмоциональную устойчивость). Характерно, что при описании упорства Хекхаузен ни разу не упоминал о необходимости использовать волевое усилие.

По данным Г. Н. Рыбка [2006], упорство тесно связано с мотивом достижения успеха (коэффициенты корреляции для различных выборок численностью 215, 219 и 231 человек равны 0,194, 0,229 и 0,312 при р < 0,004 и р < 0,001).

Упрямство. При рассмотрении упрямства, с моей точки зрения, допускаются две ошибки. Во-первых, нередко упрямство рассматривается как проявление слабоволия. С. Л. Рубинштейн, например, писал, что «хотя в упрямстве как будто проявляются упорство и настойчивость, все же упрямство и сила воли – нетождественные явления» [1946, с. 605]. С этим трудно согласиться. Упрямство – это тоже волевое проявление, но, в отношении его целесообразности в данной ситуации, имеющее негативную направленность или кажущееся таковым (правда, не с точки зрения самого субъекта). Решения, требования и просьбы при упрямстве носят формальный характер, поскольку они выдвигаются человеком вопреки разумным доводам, советам, указаниям других людей.

В быту нередко настойчивость отождествляют с упрямством. Между тем это противоположные свойства личности. Настойчивость – целесообразное упорство, необходимое условие для решения поставленной задачи. Человек сознательно идет на трудности, ибо нет других возможностей, чтобы завершить нужное дело. Упрямство, напротив, – упорство для того, чтобы избежать трудностей борьбы, упорство ради минутного желания, в силу того, что «я так хочу». Упрямство – это проявление негативизма, которое выражается в тенденции противоречить, действовать наперекор советам других и часто вопреки собственным убеждениям… Иногда упрямство – не что иное, как «эмоциональный бунт» против справедливых требований других людей, но высказанных в оскорбительной форме.

В какой бы форме ни выражалось упрямство, оно является признаком слабой воли.

Селиванов В. И. Избранные психологические труды. Рязань, 1992. С. 137–138

Правда, нельзя не отметить, что упрямство оценивается как негативное волевое проявление не всегда справедливо. Целесообразность прикладываемых для достижения цели усилий – весьма относительна. Многие, наверное, знают притчу о двух лягушках, попавших в банку со сметаной. Одна лягушка, убедившись, что выбраться невозможно, прекратила сопротивление и погибла. Другая продолжала прыгать и биться, хотя все ее движения казались бессмысленными. Но от ударов лапками сметана загустела, превратившись в плотный комок масла, – и лягушка, опершись на него, выбралась из банки. Так что не всегда упрямство означает бесполезность прилагаемых усилий.

Вторая ошибка – упрямство рассматривается как негативное проявление настойчивости, в то время как в действительности оно является «бессмысленным» или эгоистичным проявлением упорства. Упрямство противопоставлял настойчивости С. Л. Рубинштейн, когда писал: от настойчивости оно отличается своей объективной необоснованностью, и субъект упрямствует в своем решении только потому, что это решение исходит от него (этому соответствует пословица: «Вся рота идет не в ногу, только я один в ногу»).

К. К. Платонов тоже определял упрямство как нецеленаправленную настойчивость, которая зависит иногда от инертности нервных процессов, но чаще является чертой характера.

Причины проявления упрямства различны. В детстве упрямство может быть формой протеста, выражающей недовольство необоснованным подавлением развивающейся самостоятельности, инициативности ребенка. В более позднем возрасте упрямство может явиться следствием стремления к самоутверждению.