Текст книги "Убежище-45. Роман"

Теперь Анисимову оставалось дождаться, пока эти двое уйдут хотя бы в другую комнату, иначе в коридор не пробраться. Он думал вернуться назад, к люку, и выбраться через крышу, но на открытом пространстве у него слишком мало шансов. Валерий великим чудом пробрался к этому корпусу незамеченным. Или «якобы незамеченным». Но, тем не менее, за ним не было погони. А здесь он мог пробраться к подвальным помещениям и пройти к тоннелю, который соединяет все корпуса больницы. Проблема заключалась лишь в том, что в полностью обесточенном корпусе главврачу будет чрезвычайно трудно ориентироваться, что весьма сильно затянет поиски тоннеля. Но этот вариант – единственный из всех возможных.

Пациенты бормотали что-то себе под носы, что больше напоминало не диалог, а быструю молитву перед иконой. Валерий даже не мог различить слов, да ему это было и не нужно. Все мысли только о подземке, которую стоило отыскать.

Двое пациентов внезапно замолчали, а потом вышли из комнаты. Пришло время действовать.

Глава X

Движения Анисимова были скованными, неуверенными. Он ожидал подставы на каждом шагу. Паническая мысль о том, что его сюда специально заманили, не покидала голову. С ним играют, причём, сам Анисимов следует всем правилам этой безумной игры. Одного он не понимал – для чего она? Что этим можно доказать?

Главврач «Убежища-45» уже давно перестал искать логику в действиях своих пациентов, но в этот раз данный вопрос в действительности мучил его.

Голоса сбежавших пациентов раздавались по всему корпусу. Они патрулировали помещения, будто солдаты Вермахта. Валерий передвигался быстро, но тише самой запуганной мышки.

Коридор, ведущий к выходу, был длинным и довольно широким. Проблема состояла в том, что проход к тоннелю располагался в середине этого коридора. Как пройти незамеченным в помещении, заполненным разъярёнными больными пациентами? В один момент Анисимов подумал плюнуть на всё и рвануть к шахте со всех ног, не оглядываясь назад, а там будь что будет. Но эта мысль исчезла также моментально, как и появилась. До сих пор он мыслил рационально, осторожно, и, возможно, именно по этой причине ещё был жив, так что следовало придерживаться действующей тактики.

Ему хотелось прижаться спиной к стене и передвигаться таким образом до заветной двери, но вряд ли это поспособствовало бы незаметности. Тогда Анисимов решил просто идти: тихо, медленно и спокойно. Если его обнаружат, будет действовать молниеносно, но пока что причин для паники не было. Кроме той, что он заперт в лечебнице со сбежавшими психами.

Каждый шаг давался с трудом. Несмотря на холодную осеннюю погоду, Валерий ощущал себя в бане с насыщенным паром. Струйка пота уже стекала по позвоночнику.

Дверь, ведущая к тоннелю, оказалась в двух шагах. Осталось совсем чуть-чуть.

– Валерий Леонидович! – раздался голос позади.

Анисимов застыл. Он хотел ринуться вперёд, что есть мочи, но ноги затвердели, словно в венах вместо крови циркулировал свинец. Он корил себя за собственную остолбенелость, но неведомые силы заставили его обернуться.

– Льёт как из ведра сегодня, – продолжал пациент. Его имя моментально исчезло из памяти, хотя главврач знал всех и каждого. – В такую погоду дома бы сидеть.

«Криминальный или нет?», бушевала в голове одна мысль. «Если нет, у меня есть шансы».

– Да, как раз собирался домой, – тихо произнёс Валерий, стараясь овладеть дрожью в голосе.

– Что-то страшное творится здесь, – лицо пациента исказилось в ужасе. Он не играл. Психически больные люди не умеют играть, они всегда испытывают искренние эмоции.

– И что же?

– Мне страшно. Беда случилась.

– Я могу помочь?

Пациент замолчал, оглядываясь по сторонам.

– Убейте меня.

Его слова повергли в шок главного врача «Убежища-45».

– Зачем? Это не выход.

– Для меня это единственный выход.

Теперь молчал Анисимов, пытаясь решиться на резкий бросок в сторону двери. Он боялся, что она не запирается изнутри.

– Может, есть другой выход?

– Нет. Все вокруг говорят, что мы на войне. Что это концлагерь. Я не верю.

«Проблески разума?»

– Я думаю, всем нам нужно спастись, – продолжал пациент. – Бог не может нас спасти.

– Давай я попробую…

– Нет! – громко крикнул пациент и Анисимов сокрушался и корил себя за подобное выстраивание диалога.

Позади пациента раздались голоса. Скоро все они будут здесь и, словно ЦерберыВиданова, набросятся на Валерия и растерзают его плоть на мелкие кусочки.

– Однажды я убил своего командира…

«Криминальный… Это Степаненко», в голове Анисимова всплыла вся история его болезни. «Один из первых пациентов, поступил в клинику с диагнозом „эпизодическая пароксизмальная тревожность“. Частые приступы тяжелой тревоги и паники, во всех случаях непредсказуемые. В течение всего времени нахождения наблюдалась дереализация, постоянный страх смерти, потеря самоконтроля. Симптоматика, характерная для многих пациентов, живущих среди этих стен. Но в случае Степаненко…»

– Он был похож на вас. Он часто говорил мне, что я не выполняю приказы на достаточном уровне. Был не доволен мною. Посылал на «губу». Я ненавидел это. Вы делаете тоже самое. В этом лагере вы все делаете тоже самое, что и капитан Прохоров. Вы все заслуживаете смерти.

«Начинается приступ. Как это ни прискорбно, но в данной ситуации это сыграет мне только на руку. И пусть я буду проклят Гиппократом».

– Ты был недостаточно хорош, – жёстко произнёс Анисимов. История Степаненко была хорошо знакома ему, поэтому он продолжил. – Координаты наводчика были верными, это ты допустил оплошность, и десяток отличных ребят превратились в мясо по твоей халатности.

Желваки на лице Степаненко нервно задёргались. В руке блеснул нож. Пациент блока Б двигался в сторону Анисимова.

– Капитан Прохоров был прав, – продолжал Валерий, медленным шагом отступая назад. – Тебя и вовсе нужно было расстрелять.

– Заткнись! – проревел он. Голоса остальных пациентов раздавались совсем близко.

– И это должны были сделать матери тех молодых ребят, которые погибли из-за тебя!

– Нет!

Нож выпал из рук Степаненко.

– Я их не убивал! Это Панков дал неверные координаты! – он рухнул на колени.

Валерий, улучив момент, метнулся к тоннелю. Спасительная дверь оказалась рядом, и когда он закрывал её за собой, то видел, как Степаненко в слезах стучит кулаком об пол.

– Это не моя вина!

Закрыв за собой дверь, Анисимов погрузился во тьму, в которой было невозможно разглядеть его собственных слёз.

Глава XI

Ненависть к себе уходила дольше, чем чувство панического страха. Анисимов вышел победителем из очередной схватки со смертью. Цена оказалась немалой, однако главврач понимал, что всё самое ужасное только впереди. Думать об убийстве пациентов он не мог, Валерий воспитывался в том социуме, в котором данное поведение считалось верхом аморальности и безбожности. Несмотря на то, что в силу своей профессии Валерий не сильно верил в бога, на убийство он пойти всё же не мог. Но раньше он полагал, что унижать психически больных людей не менее аморально. Когда человек ощущает холодное дыхание смерти рядом с собой, все его представления о жизни меняются за одно мгновенье.

И, тем не менее, он в тоннеле. Тьма постепенно рассеялась, либо он попросту привык к темноте, поэтому идти вперёд было намного проще. Судя по запаху и обстановке, в данные места давно никто не хаживал. Сырость, заброшенность напоминали не подземный переход между корпусами, а самую настоящую канализацию со всеми её недостатками. Но привередливость, которая раньше была присуща Анисимову, внезапно растворилась этой ночью. Теперь все события жизни, черты характера, мысли и чувства Анисимова были разделены до побега пациентов из «Убежища-45» и после.

Путь казался бесконечным. В один момент Анисимов подумал, что этот тоннель ведёт в тупик, проход завален или вовсе не существует никакого служебного прохода в другой корпус. Посреди этих сырых, покрытых многолетним мхом, стен реальность смешивалась с фантазией. Находился ли он здесь на самом деле в данный момент? Жив ли или это само чистилище? Крайняя мысль лишь усугубила его и без того угнетённое состояние. Анисимов не смог бы посмотреть на себя со стороны и диагностировать собственное состояние. Интрапунитивная форма фрустрации с признаками аутоагрессии, вызванная крайне депрессивным состоянием? Возможное, он бы смог определить, если бы страх гибели не сковал его холодными незримыми цепями.

Валерий остановился и облокотился о бетонные стены, совсем не обращая внимания на шероховатую моховую поверхность. Скованное паническое состояние сменилось неумолкаемой отдышкой. Анисимов каждое утро пробегал 3 километра, занимался с гантелями и отжимался, что придавало ему внешность человека, которому явно не пятьдесят. Но сейчас он походил на своих сверстников, живущих по соседству, для которых цикл «дом-завод-диван» не прерывался ни на секунду. Это было в той, старой московской жизни. Сейчас же по соседству с Анисимовым существовали лишь деревья и дикие звери.

Вспомнив о доме, он с горечью подумал о жене и дочери. Как они там сейчас? Что они чувствуют, на что надеются, как с ними обращаются? Мысль о тех, кого он любит больше всего на свете, привела его в ярость. Анисимову больше не было жаль Степаненко, ему было плевать на этих моральных уродов, что устроили переворот в психиатрической лечебнице и поубивали десятки невинных людей, сложив их трупы в одну кучу. Нет, они не заслуживали милосердия. Валерий сжал кулаки и гневным взглядом посмотрел вперёд. Он убьёт любого, кто встанет на его пути. Любого, кто хотя бы прикоснётся к Вике или Сашеньке.

Конец тоннеля оказался ближе, чем он думал. Округлые стены закончились коридором с лестницами, ведущими наверх. Здесь было пусто, за исключением топливного генератора, обеспечивающего отопление в блоке Б. Очень давно Анисимов не появлялся среди этих стен, а стоило бы провести внеплановую проверку. Он вечно был занят только пациентами и совершенно не обращал внимания на «Убежище». Хорошо, что он вообще не поленился изучить все схемы и планы строений в первые месяцы работы здесь, иначе сейчас ему приходилось бы не сладко. Ещё хуже, чем есть на самом деле.

Рука Анисимова прикоснулась к дверной ручке, но не решалась открыть саму дверь. Она не была заперта, и главврач «Убежища» не мог вспомнить, было ли так всегда или же это устроили в его честь. Паранойя никуда не делась.

Выдохнув, он всё же отворил дверь и слегка выглянул из-за неё. Темнота и тишина. Ни единого намёка на то, что здесь кто-то был. Неужели все «криминальные» пациенты сейчас обитают в административном корпусе? Больные из блока А утверждали, что здесь находится некий пленник. Даже если это ловушка, Валерий считал обязанным проверить данную информацию. Если ему удастся спасти того несчастного, то шансы на выживание увеличатся в несколько раз.

Он очень осторожно передвигался по складскому помещению, стараясь не наступать полной ступнёй. На полу были разбросаны медикаменты, шприцы и прочее, наверняка для того, чтобы обнаружить внезапное (или же запланированное) вторжение. Но Валерий, словно тайный шпион, двигался крайне незаметно. По крайней мере, он сам так считал.

Впереди, за дверью, ведущей в сам корпус, забрезжил слабый свет, исходивший явно от свечи. Отдалённо слышались голоса. Значит, тут действительно кто-то был, и этот «кто-то» играет по всем правилам игры, которую затеял Алексей Виданов.

Дверь предательски скрипнула, как только Анисимов попытался её приоткрыть. Будто сотни тонких игл вонзились ему в спину, ноги подкосились. Он постоянно говорил своим подчинённым, чтобы они следили за общим состоянием клиники, в том числе, за дверными петлями. Их халатность могла сейчас обернуться для главного врача печальными последствиями. На миг ему показалось, что голоса утихли и пациенты направились в его сторону, но после продолжительной тишины он убедился, что это всё та же пресловутая паранойя.

Пронесло, выдохнул про себя Анисимов. На этот раз.

Проход был чист. Голоса всё ещё раздавались где-то вдалеке, но Валерий чётко понимал, что у него есть возможность беспрепятственно идти дальше. Он оглядывался назад каждую секунду, боясь, что его преследуют, но продолжал идти вдоль коридора.

«Где же его держат? Наверное, там, откуда доносится их речь».

И вновь очередной ступор. Что он будет делать, когда обнаружит пленника? Каковы его действия? У Анисимова нет никакого оружия, а пациентов там наверняка будет много. И все они убивали, в отличие от полевого врача, который во время войны спасал жизни, а не отнимал их.

Решив действовать по ситуации, Анисимов направился дальше.

И вновь удача сопутствовала ему. Никто не попадался ему на глаза. Главврач направлялся через главный коридор. Справа и слева ровным строем располагались палаты. Все они были открыты. Валерий заглянул в одну из них и замер. Светильник на потолке медленно раскачивался, издавая характерный скрип. Очертания кровати вырисовывались в углу комнаты с полностью мягкими стенами. И больше ничего. Пустота. Особо опасные пациенты содержались именно в таких палатах. Анисимов смотрел на эту темноту и был уверен, что она смотрит на него в ответ. Это жуткое состояние вновь сдавливало ему глотку. Здесь они жили, встречали утро и ложились спать, совершенно не замечая течения дня, перемены времени года. Они существовали посреди этих стен 90 процентов своего времени, и прогулка под тщательным надзором была единственной радостью в жизни. Полная изоляция. Теперь Анисимов понимал, что эти методы лечения, возможно, далеки от идеала. Как можно вылечить безумие в том месте, где даже обычный человек может лишиться разума? Здесь, посреди этих стен, находясь в полной темноте, человек не сможет прийти к полной гармонии со своим рассудком. Эти мягкие подушки на стенах пропитаны страхом и ненавистью. И единственное, что ты можешь слышать посреди безмолвной ночи, это скрип ржавого, качающегося светильника.

Валерия передёрнуло от представленной картины, и волосы на затылке неприятно пошевелились. Делал ли он праведное дело или же ошибался всё это время? Раньше главный врач психиатрической лечебницы для ветеранов войны считал себя спасителем, неким Иисусом в мире медицины. Отшельник, живущий вдали от цивилизации, принёсший в жертву счастье и свободу собственной семьи и самого себя, чтобы помочь людям. Сейчас всё это проглядывалось через иную призму. Советская власть создала тюрьму для непригодных к социальной жизни граждан. Их направили не в психиатрические клиники Москвы, Ленинграда, Твери, Киева… Это массовая ссылка на север страны, где все эти люди растворятся во мраке и больше не будут мозолить глаза верхушке Партии. Нет психов – нет чёрного пятна на славном социализме Союза. Нет проблем. Все эти люди больны, но даже они понимают где-то в глубинном подсознании, что их выбросили на свалку как неугодных. Они отдавали свои жизни за Родину, ловили пули на пропитанной кровью земле Советского Союза, а теперь их жертвы никому не нужны. Они живут в собственном мире, где кругом одни враги. Но насколько их фантазии надуманны? Разве это не так на самом деле? Руки Анисимова дрожали, а глаза не могли оторваться от чудовищной палаты пациента блока Б. Он не видел в этих пациентах изгоев, именно поэтому отправился в Архангельскую область тогда, когда все его коллеги молчаливо пялились на свои пустые блокноты на изнурительном совещании. Их выбросили на мусорку, а Валерий Анисимов – самый главный надзиратель по мусору. Поэтому в нём видят фюрера, врага, предателя. Только сейчас главврач «Убежища-45» это понял. Он помогал не пациентам, а толстым, лысеющим чиновникам ЦК КПСС.

«Нет», подумал Валерий. «Это не они больны, это с нами всё не в порядке».

Раздался шум. Валерий резко обернулся, и сердце его едва не выпрыгнуло из груди. Кто-то приближался.

Он не мог придумать ничего лучше, как закрыться в палате. Молясь, чтобы дверь не скрипнула, он юркнул внутрь и прижался к стене. Дверные петли на этот раз его не подставили. Стало ещё темнее, но глаза быстро свыклись с абсолютным мраком.

Послышались шаги. Судя по всему, там было два человека. Они о чём-то разговаривали, но Анисимов не мог расслышать их слов. Да это было и не нужно в данный момент. Он понял, что будет обнаружен сразу же, как только в палату заглянут. А они могут это сделать, ведь все остальные двери открыты!

«Чёрт!», Анисимов мысленно ударил себя по лбу. «Вот дурак, сам навлёк на себя внимание!»

Он не придумал ничего лучше, как спрятаться под кровать. Её ножки были достаточно короткими, но подкроватное пространство довольно просторным, поэтому ему удалось спрятаться так, что стоячий человек не смог бы разглядеть его под свисающим постельным бельём. Конечно же, если этот человек не присядет на корточки.

Главврач напоминал испуганного ребёнка, спрятавшегося от гнева сурового отца под кроватью.

Здесь было пыльно, несмотря на то, что уборка проводилась ежедневно. А ещё шоркали тараканы. Анисимов брезгливо посмотрел на одного из них, который решил забраться прямо на него. Его длинные усики двигались в разные стороны, словно рамка для поиска воды. Волна омерзения прошла по телу Валерия, но жажда жить была сильнее отвращения к тараканам.

Он забирался выше по рукаву, прямо к лицу. Жирный, маслянистый таракан определился с выбором места своего обитания. Ему нравился некогда белый халат Анисимова, который теперь напоминал видавшую виды половую тряпку. Главный врач нацепил его машинально, когда выходил из дома. Среди стен лечебницы он не мог себе позволить ходить по гражданке. Но теперь он с отвращением глядел не только на таракана, но и на свой халат.

«Если выберусь из этой палаты, то избавлюсь от него сию же минуту!»

Шаги усилились. Теперь они шли совсем рядом. А затем наступила тишина. Пациенты остановились возле палаты, в которой находился Анисимов.

Сердце забилось с такой частотой, что заложило уши. Он не мог расслышать их разговоров, в голове звучала лишь одно слово. Уходите.

Но они не уходили. О чём-то громко разговаривали, прерываясь на смешки, но продолжали стоять на месте.

А затем ушли.

Облегчение, которое испытал Анисимов в данную секунду, невозможно было описать никакими словами, ни на каком наречии. Ему вновь повезло. Но надолго ли?

Когда он вылез из-под кровати, таракан продолжал сидеть на предплечье. Анисимов сбросил его щелчком на пол и раздавил ботинком. Раздался неприятный уху скрежет, будто он раздавил яичную скорлупу, а не жирного таракана.

Выглянув из палаты, он увидел двух пациентов, заворачивающих за угол. Он двинулся дальше по коридору.

А затем он наткнулся на палату, в которой содержалсяВиданов. Никаких звуков оттуда не раздавалось. Но что-то манило его туда. Беззвучный крик.

Анисимов осторожно подошёл к дверному проёму и заглянул внутрь.

Там был человек, привязанный к кровати. Тот самый пленник.

Глава XII

Кровать была приподнята и стояла на изножье. Сами ножки были подвязаны толстой бечёвкой к потолку и стенам. К матрасу привязан человек, полностью обмотанный широкими ремнями. Анисимов узнал в нём одного из санитаров. Кажется, его звали Алексей. На этой кровати санитар напоминал Христа, распятого римлянами за грехи остального медперсонала, а Виданов в данном случае выступал Понтием Пилатом. Санитар находился в бессознательном состоянии, если вообще был живым. Анисимов пытался разглядеть вздымающуюся грудь, но в такой темноте это сделать невозможно. В любом случае, пациенты говорили о нём как о живом пленнике, значит, надежда была. Загвоздка заключалась в том, что Валерий слишком просто пробрался к этому пленнику. Да, пациенты «Убежища-45» не были матёрыми шпионами и гениями обороны, но все задачи, поставленные Видановым, тем не менее, выполняли чётко. И неужели кто-то из них оставил свой пост и бросил важного пленника? По всей видимости, единственного живого «врага», помимо Анисимова. Вывод напрашивался лишь один: это уловка. Мозгом Валерий это понимал, но он не мог бросить человека в беде, тем более, это его коллега и дополнительный шанс на выживание. В подобном месте невозможно продержаться в одиночку.

А сколько оставалось продержаться? Валерий задал себе мысленно вопрос и попытался посчитать время нахождения в лечебнице. Он приехал сюда примерно в три часа ночи. Пересмена начиналась в восемь утра. Комиссия должна приехать к обеду, учитывая долгую дорогу из Москвы. В любом случае, санитары и военные КПП должны прибыть в восемь утра. Вопрос в том, сколько Анисимов находился в этом аду? Час, два? Может, прошла уже целая вечность, а сам Валерий находился не в психиатрической лечебнице, а в Чистилище, где время не имеет силы. Он не мог этого понять. За окнами хлестал дождь, а за грозовыми ночными тучами невозможно было разглядеть неба. Не было ни единого намёка на рассвет. Значит, ещё глубокая ночь. Значит, нужно бороться, ибо помощь скоро прибудет. И легче всего дождаться её будет вдвоём.

Валерий сделал глубокий вдох и совершил рывок. Он подбежал к кровати и принялся развязывать ремни, с каждой секундой озираясь по сторонам. Это уловка, определённо уловка! Но он всё равно продолжал распутывать санитара дрожащими от паники руками. Алексей что-то промычал, а затем разлепил опухшие веки.

– Валерий Ле…

– Тише! – прошептал Анисимов. – Потом!

– Они хотят вас поймать! Я приманка…

– Т-с-с! – нахмурился главный врач.

Страха прибавилось, благодаря словам санитара Алексея, но Валерий не мог бросить дело на полпути.

Спустя несколько минут санитар был полностью развязан, а ещё через несколько мгновений они мчались по коридору, озираясь по сторонам и ища спасительное укрытие. Алексей указал рукой на дверь, ведущую в подвал. Они забежали за решётчатую дверь и закрыли её изнутри, затем спустились по лестнице вниз к нижнему ярусу, в котором располагалось несколько подвальных помещений, где хранились медикаменты, уборные материалы и прочее оборудование персонала. Конечно же, всё было перевёрнуто верх дном, однако здесь не было ни единой души. Пациенты, словно стервятники, обшарили все склады и отправились дальше сеять хаос. Где-то вдалеке шумели недовольные голоса, перерастающие в крики. Похоже, исчезновение пленника обнаружено.

– Мы в западне, – резюмировал Анисимов. Ему было так непривычно вести диалог с человеком, а не депрессивный монолог с собой.

– Но мы живы.

Валерию хотелось задать санитару тысячу вопросов, но сейчас все мысли были о том, как бы их не обнаруживали.

Поэтому они сидели в молчании продолжительное время.

После того, как безумие, творившиеся в коридорах блока Б, поутихло, Анисимов заговорил:

– Что тут произошло?

Алексей выдохнул и коротко произнёс:

– Революция.

Его голос показался ему знакомым. Конечно же, он работал не с одним десятком людей в этой больнице и встречался с ними каждый день, но здесь создавалось иное ощущение.

– Как им это удалось?

Санитар ответил не сразу. Он прошёлся ладонью по коротко стриженной голове и протёр глаза.

– Я до сих пор не могу понять – как. Мы дали отбой. Все пациенты отправились на покой, а остальной персонал расходился по ординаторским. Вся охрана была на месте. Я не понимаю… – его речь была отстранённой, сбивчивой. – Я и ещё двое санитаров, Пашка и Сергей, направились в комнату отдыха. Все процедуры были сделаны, медсёстры завершали обход. Мы сидели в комнате и читали журналы, когда раздался жуткий грохот. Он до сих пор стоит в ушах, – Алексей зажмурился и потёр виски. На него невозможно было смотреть. – Сперва мы думали, что это гром. За окном хлестал дождь, оно и не удивительно, поэтому не придали сильного значения. А потом послышались крики. Я выбежал в коридор и увидел, как санитары сбегаются к выходу. Я помчался за ними. Когда мы оказались на улице, на нас надвигалась целая толпа больных из блока Б. Они шли ровным строем, словно маршировали на Берлин!

Алексей закрыл лицо ладонями и всхлипнул. Даже у таких крепких, сильных телом мужчин бывают срывы. Анисимов его понимал.

– Спокойнее, Лёш, – по-отечески произнёс Валерий. – Рассказывай дальше.

– Они шли нас убивать. Я видел это в их глазах, Валерий Леонидович. Злость, ярость, обида. Там было всё. Всё дальнейшее происходило словно в тумане. Брызги крови, крики, гром. И вот я оказался в палате, прикованный к постели. Я то приходил в сознание, то опять его терял. Но в моменты осознания я слышал их разговоры. Они решили поиграть в войну, вернее, завершить её.

– Да, я тоже слышал нечто подобное. Они думают, что находятся внацисткой Германии.

– Да-да, – закивал санитар. – Они хотели убить вас, но не сразу. Хотели поиграть, словно кошка с мышкой.

– Они, видимо, не понимают, что их игры не могут идти бесконечно.

– Время для них ничто! Их безумное сознание поглотило реальность, Валерий Леонидович! Для них это норма! Все эти окровавленные горы трупов! – вновь занервничал Алексей. – Им плевать, что на рассвете всё их чёртово восстание будет прервано.

Валерий молча обдумывал каждое слово санитара. Как он и догадывался, очаг мятежа возник в блоке Б. Но как?

– В корпусе Б охраны больше, чем в мавзолее, – поделился своими мыслями главный врач. – Как они прорвались?

– Я думаю, не обошлось дело без крысы, – презрительно сплюнул Алексей. – Кто-то освободил их.

Об этом Анисимов уже думал, но не давал ход этому предположению. Возможно, мозг на подсознании блокировал эту пугающую, отталкивающую мысль. Кто мог быть предателем? Чем он мотивировался?

– И кто же это может быть? – задал вопрос Валерий.

– Да кто угодно! Любой из персонала. Хотя, у меня даже нет предположений, кому это нужно.

– Похоже, у меня есть, – Анисимов потёр виски руками, а затем вытер пот со лба. Озарение пришло внезапно. – Тебе не кажется странным, что всё это произошло после прибытия к нам журналиста?

– Того кудрявого? – глаза санитара округлились. – Но зачем ему это?

– Откуда мне знать! – раздражённо произнёс главврач. – Но всё это подозрительно странно, Лёша. Приезжает журналист, посланный партией, следит за каждым моим шагом и радуется каждому промаху, а через сутки начинается саботаж.

– Правительственный агент?

– Не знаю, зачем это нужно правительству, но он может быть кем угодно, но только не журналистом «Правды».

– Я об этом даже не подумал, – Алексей не отрывал взгляда от своего начальника.

– Вот и я тоже. Мне его приезд сразу же не пришёлся по душе. Я таких как он за версту чую. Скользкий, дотошный, прямо мгбшник.

– Его приезд одобрила партия, вы сами сказали. И партия же основала «Убежище-45». Я не понимаю логики.

– Нет смысла искать логику в выводах, основанных лишь на одних догадках. Но я готов поклясться, что его трупа нет среди той кровавой кучи в административном корпусе.

На лице санитара застыл незаданный вопрос.

– Они убили всех, собрали в одном месте, а некоторых повесили между лестничными пролётами.

– Господи, – прошептал Алексей.

– Нет, богом там и не пахнет. Эти звери распотрошили их, сделали настоящий фарш.

– И мы застряли посреди этого дикого заповедника.

– Да, Лёша, именно так, – тихо произнёс Валерий, в очередной раз погружаясь в раздумья. Алексей не стал ему мешать, надеясь, что начальник что-нибудь придумает. Валерий Леонидович у всех сотрудников «Убежища-45» вызывал непомерное уважение и создавал впечатление человека, умеющего решить любую проблему. До сего дня так и было. Валерий всегда знал, что и как делать. Но не среди этого водопада безумия.

И всё же, спустя некоторое время, Алексей задал резонный вопрос:

– Так каков наш план?

Анисимов не помедлил с ответом:

– Выбираться отсюда.

Алексей хотел спросить, каким именно образом, но он увидел блеск в глазах своего начальника, даже в такой темноте, и понял, что надежда появилась.