Текст книги "Поступай с другими так"

Глава 8, в которой Сью получает неожиданное лечение, а его величество – большой гембель

– … аз ох-н-вей, сколько миллионов? Вы делаете мне сердце, если бы оно у меня было! Нужно сначала думать мозгом, а потом говорить ртом, прежде чем соглашаться единовременно приглашать ВСЕХ желающих! И таки да, я не считаю, что мы можем обеспечить достойный уровень жизни этим вашим… Скольким миллионам босяков? Джипси, такой дрек мит фефер подсунуть старому ИскИну, когда он уже таки наладил свой быт и пристрастился играть с сочными барышнями в онлайн-покер на раздевание – это по-человечески обидно. Я не желаю с вами пользоваться одним электричеством, слышите?

– Давыд Маркович, ну откуда я мог подумать, что с Ла-Вея захотят убраться СТОЛЬКО человек? По-хорошему, мы даже представить себе не могли, что именно там происходит…

– Вей з мир, Джипси, замолчи свой рот! Если главный начальник всех сил Разведки Боем не знал, что происходит у первейшего кандидата в потенциальные противники, то кто таки должен был это знать? Праотец Авраам? Как устраивать гармидер на низкой орбите Ла-Вея и делать гешефты, угоняя все космические корабли в системе – это вы можете. А как подумать, где мы разместим всех этих филистимлян – это вы не можете!

В конференц-зал вошёл его величество Гай Джедидайя Кормак и швырнул золотой изукрашенный обруч на мягкое кресло:

– Голова под короной чешется просто зверски! – сказал он. – Давыд Маркович, хватит смешивать Джипси с говном. Он молодец. Кораблей угнал действительно много – это у него, видимо, в крови… Ельцин теперь не знает куда столько единиц подвижного состава пристроить, впору на аукцион выставлять…

– Таки предоставьте это дело мне! – оживился Давыд Маркович. – С Горячей Штучки шлют запросы на вспомогательные суда – и мы можем закрыть этот гештальт! Современные каботажники останутся в системе Суатоллы у Ельцина, на Младшей Дочке, а малые суда, которые можно переделать в рейдеры, мы продадим сталкерам! И они тоже останутся в системе, лэхаим, это такой гешефт, что пальчики оближешь!

– Ну вот, другой разговор, Давыд Маркович. Джипси, так сколько у нас там желающих по спискам?

– Три миллиона восемьсот тысяч девятьсот девяносто один, считая детей.

– Та-а-а-ак! – монарх уселся на стул и сокрушённо вцепился себе в бороду. – Это тот самый большой гембель, да? «Мы всех примем» – говорили они. «С Ярра выдачи нет» – говорили они… Вот что скажут о нас, если мы просрём такой шанс увеличить население на 10%?! А я говорю – «нет»! То есть – «да»! Я говорю: мы всех примем, и с Ярра выдачи нет! У нас целый материк в резерве!

– Но Экватор…

– Заповедник? Ну да. Но выбирая между сохранностью аутентичной природной среды и сохранностью жизни почти четырёх, мать его, миллионов людей, которые ищут прибежища – я выбираю людей! На том стоим. Немедленно привлеките егерей, пускай разметят участки для поселений. Ни в коем случае не компактно – нам не нужен тут анклав ла-вейских отщепенцев. Нам нужны граждане Ярра, а? Джипси – вызывай Зборовски. Пускай раскручивает свою педагогическую военную машину – нам нужны будут все, от профессоров до последнего магистранта. Случай тут особый – от сатанистов многого ожидать не приходится, нужно пропустить их через сито, а потом уже разбираться, кого обучать, а кого – сразу к Ельцину. У нас ещё есть Сиджей, там требования попроще и всегда нужны рабочие руки, и на Горячей Штучке завершаем строительство комбината удобрений… Особой квалификации не нужно, сомнительный народ может годик поработать, обтесаться, понять что за порядки в монархии… Что у нас ещё?

– Ещё зелёный пояс против опустынивания на Экваторе завис… Академики всё красиво нарисовали, совместный проект с эльфами…

– О, да-а-а-а. То, что нужно. Выделите средства из резервного фонда, пусть приступают. Джипси, с тебя – нагрузить людей с грустными лицами – нам нужны будут предприятия лёгкой промышленности: одежда, посуда, мебель, консервы – сам понимаешь… Хочешь – распаковывай самосбор, если не хватит – организуй своих архаровцев на Дюплесси, давно пора вычистить там всё до конца.

– Гай, ла-вейцы – народ неприхотливый. «Имеющим право» было насрать как живут люди. Там даже до уровня Гронингена далеко… Дашь им оплачиваемую работу, перспективу получения собственного жилья и земельного участка – они тебя в ноги целовать будут…

– Поня-а-атно… Давай, тряхни гвардейцев – нужны инструктора. Ну, территориалов толковых подтяни тоже. Научим мигрантов родину любить! Объявляй набор в силы территориальной обороны сразу, без курсов – формой и пайкой рекрутов обеспечим! Нам целователи ног не нужны, нам нужны яррцы – лучшие люди в мире, а?

– Это всё бодро и героически, молодой человек, но таки адаптация… – добавил ложку дёгтя ИскИн.

Джипси встрепенулся:

– А я не сказал? Они там генетики, как выяснилось, с большим запасом прочности. Исследования ещё проводят, волшебных пилюлей Зборовски обещал выделить достаточно – для первых двухсот тысяч. Но и без пилюлей – на Ярре им грозит разве что зверский аппетит, переутомление и мигрени. Крепкий народец, не гэлы, конечно, но…

– Ну, значит, рабочий день будет шесть часов вместо восьми, с Рованионом заключим контракты на поставку пары сотен контейнеровозов с их замечательными протеиновыми брикетами, и будем периодически переселенцев жалеть и гладить по головке, какие проблемы? А потом пилюли заработают…

В конференц-зале заверещал тревожный триммер, и на большом экране появилась встопорщенная борода Ллевелина Подорожника:

– Мой король! Я прошу вас, я умоляю! Нет – я требую!.. – он был в явном эмоциональном возбуждении, этот великий старик. – Люди сами, по своей воле бегут из царства тьмы, к нам, на Ярр – и мой долг как первосвященника быть рядом с ними! Я должен их наставлять и оберегать! И многие тысячи горожан Элая готовы поучаствовать в благом деле, в священной миссии – позаботиться об алчущих и жаждущих правды! Разрешите, о, разрешите!

– Ллевелин, будь добр, объясни толком. Пункт за пунктом. И если что – я разрешаю тебе всё, что поможет беженцам с Ла-Вея приспособиться к жизни на Ярре и принять монархию… И Господа, конечно. Принять всем сердцем. Мне нужны эти люди, и чем больше их будет считать систему Суатоллы своим домом – тем лучше.

Ллевелин Подорожник вытер выступившие слезы уголком зелёного плаща:

– Мы организуем волонтёрскую миссию на Экваторе. С каждой партией ла-вейских беженцев будут представители Церкви, добровольцы. Мы станем помогать им добрым словом, врачеванием, продуктами питания… Мы готовы также широко открыть двери катехизаторских курсов для всех, кто захочет нести Божье слово своим соплеменникам… А для тех, кто желает обманом проникнуть на благословенный Ярр и таит Тьму в сердце… – старый эсток продемонстрировал эфес короткого меча, с которым не расставался даже на проповедях, аккуратно скрывая его в складках священнических одеяний.

– И что, много волонтёров?

– Пока – восемнадцать тысяч, не считая священников, но, смею надеяться, будет больше… – потупился Ллевелин.

– Послушайте! – Джипси воздел руки к потолку, и фенечки и браслеты мелодично зазвенели на его запястьях. – Да вот она, вот она – Божья помощь, а? Вы спасли нас, святой отец!

– И совсем не святой, и уж точно не отец тебе! Был бы я твоим папашей – ты б это барахло на руках и в ушах не носил, – польщёно забормотал старик, но было видно, что ему чертовски… то есть, по-Божески приятно!

А Гай думал, что самый лучший способ пережить большой гембель – это переложить его с больной головы на здоровую.

* * *

– Как там этот парень? Сью? – Эбигайль обняла мужа и положила голову ему на плечо. – Не отошёл?

Монарх грустно вздохнул – Виньярд уже две недели находился в весьма странном состоянии. Послушно проходил все обследования, глотал таблетки и разрешал медикам делать инъекции, но абсолютно не желал покидать одиночной палаты в реабилитационном центре, категорически отказывался ложиться в медкапсулу и принимать кого-то из знакомых. Он мог бездумно пялиться в проектор, часами просматривая ролики, например, о мурмурации птиц или движении астероидных полей Ярра. Или сидеть на подоконнике под открытой форточкой и просто дышать – вдох на четыре счета, выдох – на восемь.

Правда, Гаю его согласие было не нужно. Кормаку удавалось порой привести парня в относительно вменяемое состояние, и тот выдавал интересные мысли:

– Норадреналин. Надпочечники и гипоталамус. Катализатор. Слоновые дозы норадреналина. Ярость. Страх. Но! Безопасник в операторской. Мама с двойняшками. Старик с гарпуном. Яда – не было. Не было никакого яда. Яд – внутри нас. Наш организм пропитан ядом. Уборщицы забили швабрами до смерти. Старик не выстрелил. Плевать на яд.

Вот и пойми, что он имел в виду. Или ещё нечто в том же духе:

– Заёмная сила. Двадцать дней на щелчке. Не люблю бить людей. Тысяча семьсот сорок один труп. Восемьсот двадцать девять раненых. Мясник из Аларм-Форест. Мясник с Кроули. Настоящий носферату. Ненастоящий носферату. Тварь дрожащая. Право имею. В тёмные времена хорошо видно светлых людей. Эрих Мария Ремарк. А что я один мог сделать…

Доктор Виктория Схайама, которая выбила право лично заботиться о горемычном «племянничке», говорила, что причина такого состояния вполне очевидна: дистресс-синдром, угнетение нервной системы. Учитывая особую структуру ЦНС и вегетатики у Виньярда – последствия могли быть самыми разными. Доктор назначила ему классическое поддерживающее лечение и добавила к нему мощные антидепрессанты – одними витаминчиками обойтись было явно сложно. Никаких стимуляторов – ещё один всплеск искусственной нервной активности мог его просто убить. А ещё доктор Схайама предполагала настоящий, убийственный, свирепый когнитивный диссонанс. Сью во время миссии нарушил выработанную всей своей жизнью модель поведения, чтобы справиться с окружающей действительностью. И это вполне могло пошатнуть его психику.

– Красная – утром. Синяя – днём. Микстурка на полдник. Укольчик – от боли. Боли. Болит колено. Болит голова. Болят рёбра. Сердце бьётся. Бессердечная тварь.

– Он сам не даёт себе расслабиться. Виньярд сейчас – как пружина, которая никак не может распрямиться. Антидепрессанты тут сами по себе не помогут. Тут поможет или время, или… – Виктория развела руками, – как бы это ни банально звучало – положительные эмоции. Или он не оправится вовсе. Ему бы выбегаться, поорать песен, на гору залезть какую-нибудь повыше… Но это всё – моё мнение как человека, женщины, которая мало-мальски знает Сью. Не как доктора.

Всё это Кормак рассказал супруге, и она вдруг двинула его кулачком по рёбрам. Удар у бывшей конфедератской охотницы за головами был поставлен ого-го! Его величество аж подпрыгнул:

– Ты чего дерёшься?

– Вы действительно не понимаете, что ему сейчас нужно? Ну-у-у-у всё, дети на тебе, я полетела! – и она действительно встала, надела кроссовки – и через две минуты Гай увидел флаер, сорвавшийся с место в синее небо.

Кормак пожал плечами, а потом набрал полные лёгкие воздуха:

– Де-е-е-ети! Пора чистить зубы!

* * *

Увидеть королеву – это было совсем не то, чего Виньярд ожидал от нынешнего утра. Утро было. И день будет. И вечер будет. И ожидать от них ничего не приходилось. А тут целая королева – прекрасная и настойчивая.

– Ты кое-что должен мне, Сью, – заявила Эбигайль Махони-Кормак, сдув со лба непослушную прядь. – Ты жутко раздолбал подвеску моему фургону, и краска по бортам облупилась… Помнишь, каков был уговор? Накосячишь – придётся отрабатывать! В общем, я уже сказала, чтобы доктор Схайама собрала твои вещички – поедешь мне Озёрный Край в порядок приводить. Чтоб не скучно было и фигни не наделал – я тебе в помощь определила отличного специалиста…

Глаза Виньярда уже пришли в норму – татуировку на белках свели, и клыки тоже стали вполне обычными. Но какого-то особенного интереса ни во взгляде, ни в выражении лица всё равно не было заметно. Парень встал с подоконника, сунул ноги в тапочки и кивнул:

– Это нормально.

Сложно было даже думать о каком-то напарнике. А ручной труд где-то в лесу – это не вызывало протеста. И сама Эбигайль тоже не вызывала протеста, несмотря на настойчивость. Эта красивая женщина с приятным голосом уверенно вела флаер и объясняла что-то по поводу базы отдыха в Озёрном Краю. О сборке беседок, мощении дорожек и расчистке кустарниковой зоны.

– Дней десять у вас будет, Академии есть чем заняться, решают вопросы с ла-вейцами, – Эбигайль искоса глянула на апатичного Сью. – Поэтому подготовишек всех разослали на внеочередную краеведческую практику. Кого-то на Полюс, изучать ледяные просторы, некоторые волонтёрами на Экватор просятся, другие – сталкерский быт изучать на Горячую Штучку. Я вас оформила на себя – это одна из привилегий королевы, кстати – я могу поручиться за кого угодно в любой сфере. В общем – придёшь в себя, воздухом подышишь, ну и дело сделаешь – ты вроде парень рукастый… Главное – в плане эстетики и дизайна ты коллеге своему доверяй, ладно?

Сью смотрел вперёд, даже не моргая.

На секунду её величеству показалось, что ничего не получится, что парень потерян – но она тряхнула головой, склонилась над штурвалом и уронила флаер в особенно лихой вираж, чтобы вписаться между двумя нависающими горными кряжами.

Не церемонясь особенно, Эбигайль выбросила из флаера рюкзак с вещами Виньярда, сверху, тоже весьма пренебрежительно, швырнула портупею с револьверами и кожаный плащ. Потом раскрыла багажное отделение флаера – и на землю опустились несколько герметичных контейнеров.

– Инструменты, материалы, расходники… Продукты и бытовые мелочи уже тут. Ну всё, я полетела, мне мужа на работу отпустить нужно… Не скучайте!

Виньярд кивнул, королева глянула на него, как будто чего-то ожидая, потом махнула рукой, по-доброму улыбнулась и на полном форсаже круто рванула в небеса, оставляя еле видный конденсационный след. Парень уселся на один из контейнеров и, качая ногой в мягком тапочке, слушал пение птиц в ветвях гигантских деревьев.

Вдруг две мягкие ладошки закрыли ему глаза, и сердце у него сбилось с ритма. Какие 50 ударов в минуту, которые приборы фиксировали всё время после возвращения с Кроули?! Кровь устремилась к мозгу мощным потоком, электрические импульсы рванули по нервам, заставляя ощущать по всему телу марафонские забеги мурашей-переростков.

– Угадай, кто это? – тёплое дыхание щекотало шею.

«Щелчок» включился сам собой, и через долю секунды он уже обнимал гибкий девичий стан и целовал её.

– Алиса-а-а-а…

– М-м-м-м?

– Я очень рад тебя м-м-м-м… видеть…

Её глаза сверкали, отражая свет заходящего солнца, на лице появился румянец, грудь вздымалась от частого дыхания. Кавальери жутко трусила перед этой встречей и, вообще-то, сильно обижалась на Виньярда – он не приехал к ней и не отвечал, и персонал реабилитационного центра сообщил, что пациент никого, вообще никого не хочет видеть. Но увидев его лицо, глаза, позу, она поняла – это НЕ нормально. И вот теперь, когда, судя по всему, настоящий, живой Сью возвращался, она ни за что не хотела его отпускать. Но – первые крупные капли ударили по кронам деревьев, и если они не хотели вымокнуть до нитки – нужно было что-то делать.

– Бери свои вещи, пойдём под навес… Там уютно! Говорят, это любимое место короля.

Виньярду меньше всего хотелось отпускать девушку, но крупная капля, упавшая прямо ему на нос, заставила пошевелиться. Он подхватил рюкзак с портупеей, взял Алису за руку и под усиливающимся дождём они побежали к навесу – туда, где над небольшим костром парил чайник и висел на одной из опор походный фонарь, своим уютным жёлтым светом приманивая бабочек и светляков.

Глава 9, в которой Виньярд и Кавальери узнают друг о друге много нового

– Алиса-а-а… – Сью пребывал в состоянии блаженной расслабленности и ему очень не хотелось прерывать его, но вопрос рвался с кончика языка со страшной силой. – Это что, я у тебя…

Кавальери потянулась стройной ногой за фонарём, который висел на опоре навеса, зацепила его большим пальцем и поставила вниз.

– Ты у меня первый, Виньярд, да.

– Я не сказать чтобы большой специалист в этом вопросе, но…

– Я с Талейрана, Сью. Не тупи. Помнишь, я говорила откуда берутся дети на Талейране и про всякие бонусы? Вот тебе и ещё один бонус. И вообще – что значит «не большой специалист»? Очень даже и… – она смутилась и прильнула к нему.

Дождь продолжал барабанить по крыше навеса, кроны деревьев шелестели и перешёптывались. Под толстым флисовым одеялом, на покрывале с терморегуляцией было тепло и уютно, и Виньярд думал, что, пожалуй, это и есть то самое «лучшее время».

– Когда устал и жить не хочешь, Полезно вспомнить в гневе белом, Что есть такие дни и ночи, Что жизнь оправдывают в целом… – продекламировал он, и длинным нежным движением погладил щёку, шею, бархатную кожу спины, талию и крутой изгиб бедра Алисы.

Девушка поёжилась от удовольствия:

– Это чьи стихи? Суатоллы?

– Почему – Суатоллы? Губермана. Алиса-а-а-а… Ты только не обижайся, но я должен это спросить. Ты ведь со мной, ну-у-у-у… Ну, не потому что меня пожалела?

– Виньярд, ты – кретин! – она опрокинула его на спину и уселась сверху. – Настоящий кромешный идиот. Ты мне нравишься с самого первого дня, хотя и ужасненько бесишь. Я, может, даже люблю тебя, и вообще – ты не ответил про «большого специалиста». У тебя, наверное, было много девушек, да?

Сложно отвечать на такие вопросы, когда юная красавица откровенно провоцирует совсем не на разговоры… Но Сью всё-таки выдавил из себя:

– Нет.

– А сколько? – то, что делала Алиса, продолжая задавать вопросы, было уже никакой не провокацией.

Это было настоящее объявление войны, пусть и самой приятной в мире. А на войне все средства хороши, потому Сью немного подался навстречу и ответил:

– Нисколько.

Сдерживая вздох удовольствия, девушка попыталась продолжить разговор:

– Но тогда откуда ты это всё-о… Ой!

Рассказывать про теоретическую подготовку, наверное, не стал бы ни один парень в мире – и Виньярд не был исключением. Благо, у него имелись идеи, как перевести общение в несколько другое измерение.

* * *

Озёрный Край процветал и без человека. Неимоверное, благоухающее и ласкающее глаз всеми оттенками зелёного разнообразие растительного мира, безобидные насекомые и микроорганизмы, флюоресцирующие всеми цветами в ночной темноте, певчие птицы, горячие источники, прозрачные водоёмы…

Гай Джедидайя Кормак своей монаршей волей выделил этот кусочек земли в личное владение своей семьи – независимо от того, кто будет следующим правителем Ярра. Видимо, дом в Долине, к которой неумолимо с каждым годом всё ближе и ближе продвигались вверх по течению реки поселения, был недостаточно уединённым по мнению семьи Кормаков.

Монарх пользовался Озёрным Краем как своей личной резиденцией. Это было очень удобно – приглашать сюда инопланетные делегации, чтобы продемонстрировать красоту Ярра, придавить всей мощью планетарных 2 G и, используя научный потенциал Академии, в два счёта адаптировать организмы послов и представителей к местных условиям. Такая встреча живо прочищала мозги, а охота из крупнокалиберных «Буров» на бизонов или сайгаков в компании бьющих дичи прямо в глаз из личного оружия маленьких принцесс навевало некие мысли на возможные проблемы, если, не приведи Господь, кому-то придёт в голову попытаться оккупировать Ярр.

Сью думал обо всём этом, сидя на коньке покрытой дёрном крыши и опрыскивая пожелтевшую от какой-то заразы траву из пульверизатора. Такие крыши – до самой земли, заменяющие собой боковые стены – были тут взяты за основу конструкции гостевых домиков.

Да-да, оказывается, можно было пройти по тропинке тридцать метров и уткнуться в эти самые домики и не ночевать под навесом, который Кормак собрал вручную сколько-то там лет до нашей эры назад…

Алиса, вся перемазанная экокраской, покрывала затейливым узором фасады – и смотрелось это действительно круто. Ну и сама Кавальери тоже смотрелась круто в своём джинсовом комбинезончике-мини и красной косынке.

– Как настоящий рыцарь я обязан жениться! – сказал Сью с крыши.

– Фигу! – сказала Алиса. – Я не прекрасная дама со Шварцвальда, я – сильная и независимая личность с Талейрана. Я сама тебе предложение сделаю, когда посчитаю нужным, ага? И вообще: институт брака – это архаика. Мы и так можем быть вместе столько, сколько захотим.

– Как думаешь, – Сью, крутанув сальто, спрыгнул с крыши. – Что бы по этому поводу сказал Ллевелин Подорожник? Он-то точно в архаике разбирается, да?

– Ну да. Что может быть более архаичным, чем религия… – Алиса погрызла кончик кисточки и принялась докрашивать какую-то замысловатую загогулину. – Я слыхала, что на свете есть только два явления, которые сопровождают человечество с начала времён. И никто не может разделить собственно человека и…

– Ну давай, что там? Труд?

– Не-е-ет, ну какой труд? – Алиса всплеснула руками, и белые брызги полетели в лицо Виньярда.

Тот проморгался и вытер глаза рукавом. А Кавальери, подняв вверх палец, сказала:

– Муравьи трудятся? Трудятся. Даже птички гнезда делают – но в человеков не превращаются, даже за миллион поколений. Отец говорил, что невозможно разделить человечество, искусство и религию, вот как!

– Ага-а-а-а, то есть вот эти вот орнаменты на горшках, отпечатки рук, рисунки охоты на стенах…

– Да-да-да! А ещё – похороны. Вот никогда не понимала, как первобытные люди сотни тысяч лет назад додумались, что в загробном мире человеку нечто может понадобиться? Ну закопать, чтобы тело не сгнило, чтобы хищников не приманивать – это ладно… Но хоронить или сжигать с оружием, в одежде – это ведь такой расход ресурсов! Та для того, чтобы сделать единственный каменный наконечник, нужно потратить кучу дней! – распалилась она. – Кто им сказал, что это нужно? Кто сказал, что после смерти ничего не кончается? Что – снова попы внушили, чтобы держать народ в подчинении и рубить бабло? Так не было тогда попов…

– Отличная тема, чтобы забодаться со Зборовски на следующей лекции… Он вёл у вас что-нибудь в этой четверти?

– А? Не-е-ет, но, говорят, будет «Психология деятельного пессимизма» после зимней сессии. Хотя будет ли та сессия – большой вопрос. Сейчас все как с ума посходили с этими ла-вейцами… Студентов отправляют в академические отпуска, нас, подготовишек – на практику… Им нужно срочно обработать несколько миллионов человек. Это ведь как-то связано с тобой, да?

– Э-э-э-э-эх! – Виньярд тяжело вздохнул, и глаза его подёрнулись той самой, жуткой поволокой.

Заметив эту перемену, Алиса мигом смекнула что к чему, аккуратно положила кисть и сказала:

– Лови! – и тут же бросилась парню на шею, запустив руки в густую шевелюру, а ногами крепко обвив его талию.

И сразу же оказалось, что есть куда более интересное занятие, чем предаваться скорбным мыслям. Тем более – в каждом гостевом домике была большая двуспальная кровать и душ.

– Но ты мне потом всё расскажешь, ладно? Когда созреешь, – в перерывах между поцелуями пыталась донести свою мысль Алиса. – Я ещё к этим… «Муд Машин» которые… В общем – лекарство для тебя делать будем, «секс на пляже» называется…

– Ты чудо, Кавальери. А на пляже у нас ещё не было, да?

– Винья-а-а-ард?

* * *

Его Величество тормознул электробайк и со шлейфом развернулся. Он озадаченно глядел на зону отдыха: эти двое серьёзно поработали! Домики, дорожки, причал для лодок – всё это выглядело свеженько, приятно глазу и – естественно! Кормак и подумать не мог, что они действительно будут тут РАБОТАТЬ. Ну, стресс снять, отдохнуть – это понятно. Может даже обновили бы морилку на фасадах, но сделать вот это вот всё…

Откуда-то сверху посыпались опилки и раздался разбойничий свист. Гай поднял взгляд и увидел парочку, которая, обвязавшись страховкой, заканчивала монтировать крышу домика на дереве.

– Эй, птички небесные! – заорал он. – Что, вьёте любовное гнёздышко?

– А-а-а-а, твоё величество! Рады видеть, залезайте к нам, тут уютно! – совершенно живым голосом откликнулся Сью. – Это мы у багаудов подсмотрели, классно, да?

Ловко, как росомаха, монарх взобрался на дерево и довольно крякнул – в этом что-то определённо было. Домик в самой кроне огромного дуба – мечта любого мальчишки! Плетёные кресла, гамаки, стол, на котором шаталась высоченная башня из кубиков дженги и были разложены какие-то карточки, металлическая печь с растительными узорами на боках…

– Нравится? – поинтересовалась Алиса Кавальери, юная красавица-брюнетка, снимая с себя альпинистский обвес.

Она была точно не его, Гая Кормака, типаж. Его типаж – ненаглядная Эбигайль, это совершенно точно известно. Та и к юным красавицам после рождения дочерей он стал относиться несколько иначе. Но, не признать факта феерического везения за Сью Виньярдом он не мог, и потому сказал:

– Нравится! – к чему бы это ни относилось: к домику, печке или самой девушке.

Виньярд подозрительно прищурился:

– Но вы ведь не с визитом вежливости, и не проконтролировать работу, верно? Что-то стряслось, да?

Монарх вздохнул:

– Увы. Там у ла-вейцев из второй партии возникли вопросы. Они требуют тебя, Сью.

– А?..

– Так и сказали: им нужен мясник из Аларм-Форест.

– И ни Ллевелин, ни Джипси…

– Триста тысяч человек, Сью. Огромный лагерь застопорил работу. Мы не можем разобраться в чём дело, они не принимают переговорщиков, требуют тебя или, в крайнем случае, Иштвана. Но Иштван – он…

– Улетел на Рованион?

– Ну, не на сам Рованион, но да – ты в правильном направлении мыслишь. Ты как, в состоянии? Крюгер предлагает забросать их снотворным газом, запаковать и выслать на Младшую Дочку, но… Мы – Ярр! Мы так не делаем!

– А в чём суть-то? Что они от меня хотят? Отомстить за смерть Соннелона? Это нормально.

– Как бы не поблагодарить… – пожал плечами Гай. – Мне они вообще показались на удивление адекватными людьми, эти ла-вейцы. Просто… Ну, типа как вот эти подзаборные котики, которых никогда не гладили, знаешь? Такие махровые пессимисты.

Виньярд вдруг громко, каркающе расхохотался. Алиса и Кормак уставились на него, а потом переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Я никогда не видел подзаборных котиков, – выдохнул Виньярд. – Где мне их было видеть – на Горе Вечерней? Или на Кашалоте? Академия тоже на бродячих животных не изобильна, там только подопытные образцы. Я привыкнуть никак не могу что люди – победили. Вырвались с Земли. И я вот прямо сейчас нахожусь в дивном новом мире. У вас котики под заборами бегают, врубаетесь? Животные – просто бегают! И хотят, чтобы их гладили! А можно я пойду котят гладить, а не ла-вейцев выслушивать?

– Мы в ответе за тех, кого приручили, – вдруг сказал монарх.

– Это когда это я их… Погоди-ка! Это что – Экзюпери?

– Давай, маленький принц, грузись на мотоцикл, только плащ свой не забудь и револьверы, – развеял всякие сомнения Гай, а потом добавил, обращаясь к Алисе: – Через минут сорок сюда Эбигайль девочек привезёт – поможешь ей?

Алиса растерянно хлопала глазами. Сью, набросив плащ, приблизился к ней и сказал:

– Девочки у Кормаков – супер! Они тебе обязательно понравятся. А я скоро к тебе вернусь!

– Иди сюда, – решительным жестом Кавальери ухватила Виньярда за отвороты, притянула к себе и… принялась перезастёгивать пуговицы на плаще.

Теперь девушка была совершенно точно уверена: Сью пришёл в себя. Пуговицы торчали в петельках на две выше, чем следовало. И это было нормально.

* * *

«Одиссей» подхватил их километров через семь. Гнать на байке до Экватора было бы, конечно, эпичным приключением, но стальная жопа не входила в набор генетических улучшений ни Гая Джедидайи Кормака, ни Сью Виньярда.

Впервые Сью шагнул на борт Space Force One. И, услышав мягкий звук закрытого шлюза, поймал себя на мысли, что как будто находится дома – в жилом блоке на Горе Вечерней. Команда запросто с ним здоровалась, все вещи были ровно там, где должны быть, помещения располагались так, как он расположил бы их сам…

– Проняло? – ухмыльнулся Адам Силард, который думал, что незаметно подкрался сзади и воображал, что неожиданно хлопнул Виньярда по плечу. – Я тоже сразу обалдел. Это наша королева авизо до ума доводила. Волшебный кораблик получился – но это ты ещё «Солнышка» не видел! Пойдём, я тебе покажу…

– Адам, отстань от него со своим «Солнышком»! – Джипси потянул парня за собой. – Тут такое дело… В общем, в БИЦе покажу-расскажу.

И показал-рассказал. Дело и вправду было в Соннелоне. Переселенцы из второй волны – уроженцы ла-вейской провинции Влахерна, рудокопы и сельхозрабочие. Провинция была кормлением Соннелона, его зоной ответственности. С неё он имел доходы, там брал своих аколитов и сабов. Он там устанавливал правила. Тёмный советник как-то имел неосторожность заявить во всеуслышание, что правила изменятся только после его смерти… И пускай-де тот, кто сможет его убить, и вякает об изменении порядков. А пока – молчите.

Оставшись без гнёта и покровительства Тёмного советника, который сначала улетел делать дела на Кроули, а потом и вовсе умер, Влахерна оказалась лёгкой добычей для других тёмных. Имеющие право налетели на городские посёлки как мухи на мёд, требуя мзды.

– Погоди-погоди… А полиция? – удивился Сью. – Что, аколиты просто вот так вот пришли и сказали «гоните бабки»?

– Бабки, девушек, лучшие машины и дома… Ты что, действительно не врубаешься что такое Ла-Вей?

– Нет, не врубаюсь. Ракоци я изучал специально, а на Ла-Вей мне по легенде должно было быть плевать…

– А-а-а-а… – Джипси странно посмотрел на него. – Ла-Вей – это свобода. Там нет государства. Нет милиции, коммунальных служб, системы здравоохранения. Нет законов. Хочешь – организуй это себе сам. Хочешь – сдохни под забором. Всем плевать.

– Нормально! А чем тогда занимается Тёмный совет, и все эти имеющие право?

– Чем хотят, тем и занимаются. Имеют право же! Реализуют свои желания и потребности, понимаешь?

– А почему…

– Потому что могут. Если грубо: тёмные представляют собой нечто вроде банды рэкетиров, которые подмяли под себя целую планету. Как справляется народ – до этого им нет дела. Им нужны ресурсы – людские, денежные например. И они заставляют людей всем этим себя обеспечивать, скармливая им байку про то, что каждый может стать тем, кем захочет – была бы воля!

– А почему тогда обычные люди не взбунтуются? Ну, чтобы доказать, что имеют право?

– Криптии. Ритуальные убийства каждую ночь. Тёмные просто ходят по улицам, заходят в дома… Выспрашивают жителей друг о друге, заставляют сдавать буйных и недовольных соседей. Пытают, убивают. Развлекаются!

– Но…

– Так ведь заходят к одному из нескольких тысяч. То есть – точно не к тебе. А если высовываться не будешь, дом у тебя будет серенький, машина неброская, должность небольшая и жена некрасивая – точно не зайдут! Тёмные любят ярких, дерзких… Выбирают таких для Обряда. Ну, ты знаешь.