Текст книги "Слепые поводыри"

Глава 5

Застреленный островитянин лежал ничком на песке, и легкий ветерок шевелил цветные перышки пронизанной пулями накидки. Словно шерсть убитого зверя. И из этого почему-то следовало, что застрелен он как бы понарошку… Потом откуда-то взялся покойный Сувенир и, присев на корточки рядом с лежащим, стал его будить.

– Ну ты чо, друган?.. – укоризненно сипел он. – Прям с копыт?.. Я думал, ты покрепче…

И вот уже который раз Игорек проснулся в холодном поту – за секунду до того, как убитый приподнимет голову…

Чертова подкорка! В гробу она видела осознанную необходимость! Снится дикарь и снится…

Окно было завешено старым дырявым пледом – тем самым, на котором состоялась памятная трапеза, прерванная появлением туземной флотилии. Из многочисленных прорех торчали вкось пыльные солнечные штыри. Игорек сел на кровати, помял ноющее надбровье. Напиться, что ли? Нет, нельзя. Даже этого нельзя.

Жить в кошачьем режиме было для него делом привычным – ночью работаешь, днем отсыпаешься. Только вот заснуть по-настоящему в последнее время так и не удалось. Стоит закрыть глаза – опять все то же.

Встал, оделся. Раз уж не спится, пойти проверить, как там подвальчик поживает… Замок не сбили, случаем?.. Тянуло, короче, на место преступления.

Игорек снял плед с гвоздей, свернул. В пыльную комнату, окончательно утратившую жилой вид, хлынуло утреннее солнце. Влад с Андреем должны были объявиться не раньше вечера (оба всеми правдами и неправдами оформляли академический на год). Что до самого Игорька, то он теперь, можно сказать, вольная птица – отопительный сезон кончился, времени навалом.

В прихожей мельком глянул в тусклое пыльное зеркало. Да уж, видик… «Разве мама любила такого… желто-серого, полуседого и всезнающего, как змея?» На миг возникло острое чувство жалости, причем даже не к себе, а к своему отражению. Под ребрами шевельнулась и снова стихла тупая боль… Какие тебе, к черту, авантюры?! Какие, на хрен, бои? Случись это все лет пятнадцать-двадцать назад – другое дело. А теперь! Здоровье если и накатывает – то приступами, зубы – съедены… Да еще эта пара юных идиотов в довесок!..

Далее нахлынула злоба. Устал… Устал от всего… Сволочь Влад! Звереныш! И ты же его, сопляка, обхаживай, оправдывай, комплименты козлу отпускай: единственный, дескать, среди нас решительный человек… Да своими бы руками придушил – за Сувенира! И Андрюша тоже хорош! Ну как это – идти на дело, не проверив ствол?.. Пальни он вовремя в воздух – глядишь, было бы трупом меньше… и бессонница бы не мучила…

А главное – все ведь зря! Ну что ты там сделаешь – без хорошей команды, без денег! Да и нужно ли что-нибудь делать? К сожалению, нужно… Не будешь барахтаться – утонешь еще быстрее… Черт с ней, с историей, тут самому бы уцелеть!

И Игорек осторожно скрипнул остатками зубов. Ничего, удалось…

***

Замок не сбили. Перед тем, как сбежать в балку, привычно осмотрелся. Вроде свидетелей нигде не наблюдалось… Ржавая крышка люка была с секретом: приварено с краешка два ушка вместо одного. Перевешиваешь замок, залезаешь в подвал, закрываешься изнутри, а со стороны такое впечатление, что по-прежнему заперто снаружи. Господи, какое ребячество!..

Преодолев усталость и отвращение ко всему на свете, включая себя самого, он перекинул через плечо прихваченный из дому плед, перецепил замок, приподнял крышку. Оказавшись в сырой темноте подвала, на ощупь задвинул обрезок арматурины – заперся изнутри. Потом раскрыл тайничок в дальнем углу и достал завернутый в целлофан «макаров»… Брать, не брать?.. А, ладно, возьмем на всякий случай! Уже привычным движением заткнул ствол за брючный ремень и сделал шаг в прохладную влажную ночь, оглашенную грохотом незримого прибоя…

Некоторое время Игорек стоял неподвижно, ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Рельеф этой части островка в последнее время стремительно менялся, так что вслепую передвигаться не стоило. В два счета сшибешь ногу о какую-нибудь привезенную недавно каменюку.

Ночь казалась безлюдной. В отличие от белых пришельцев умные островитяне предпочитали работать после захода солнца, когда спадет жара. Для освещения им вполне хватало осколка луны. Видимо, отбой они сыграли совсем недавно…

Лунный полусвет неспешно вылепливал перед Игорьком ствол и крону пьяной пальмы, резного идола с шапочкой в скрюченных ручонках, а также сложенные неподалеку в изрядном количестве базальтовые столбы и плоские тесаные камни для мостовой. Весь этот строительный материал позавчера был доставлен сюда катамаранами из метрополии… Как же он называется, этот их главный остров? Тара… Нет, как-то по-другому. А! Вспомнил! Ана-Тарау…

Много они сегодня вечером наворотили! А еще говорят, что ленивые… Хотя кто говорит-то? Те же европейцы. Все мы для них ленивые. Полинезийцы – ленивые, русские – ленивые…

Ночной ветерок принес легкий запах падали. Как в балке… Запах этот (возможно, воображаемый) преследовал Игорька весь день – с тех пор как под первый угловой камень, уложенный у подножия идола, поместили тело застреленного вождя. Вернее, даже не тело, а то, во что оно превратилось после какого-то жуткого обряда.

Внезапно слуха коснулось напевное бормотание, доносящееся со стороны рощицы. Игорек обернулся. Там, между кривоватых суставчатых стволов, слабо опыленная лунным светом, брела в непонятном направлении сутулая фигурка. А, служитель культа! То ли твердит молитвы, отгоняя злых духов от будущего храма, то ли просто тексты зубрит…

Когда же он спит вообще?

Ах, бедолага… Если Игорек правильно понял его в прошлый раз, жизнь престарелого жреца давно уже висела на волоске. Чувствуя, что память начинает ему отказывать, он с упорством маньяка повторял родословные вождей, легенды о происхождении богов – все, что должен был знать наизусть. То и дело жрецу приходилось сверяться с узелками, вывязанными на веревке из кокосового волокна. Часто он был близок к отчаянию. Случись ему ошибиться при свидетелях – либо убьют, либо изгонят. И неизвестно еще, что лучше…

Господи, какие наивные люди! Ну ошибся! Ну так объяви эту свою ошибку прозрением, скажи: боги велели… Как оно все по уму делается?

– Тиури!.. – негромко окликнул Игорек.

Бормотание смолкло.

– Ихароа… – прозвучал в тишине (рокот прибоя слухом давно не воспринимался) дребезжащий старческий голос, и жрец с опаской приблизился к неподвижно стоящему божеству.

Игорек, наморщив лоб, мысленно перебирал те два десятка местных слов, которые уже успел выучить.

– Ночь… – произнес он наконец. – Тут…

Черт, а как же «спать»-то по-туземному? Выписывал ведь…

Над головой хранили молчание крупные тропические звезды.

Можно подумать, какое-то проклятие лежит на этом острове! Кто ни ступит – увязнет. Взять хотя бы тех же воинов! Плыли себе и плыли, с кем-то там хотели разобраться… А тут дают им знать, что какие-то странные дела творятся на атолле. Возможно даже сверхъестественные. Ну и причалили на свою голову… Теперь им с острова – ни на шаг! Теперь они – храмовая стража…

Из задумчивости Игорька вывел дребезжащий голос Тиури. Не дождавшись продолжения, старый жрец дерзнул заговорить сам. Вроде бы куда-то приглашал.

– Ну, пошли… – недовольно сказал Игорек по-русски.

Как выяснилось, жрец всего-навсего хотел отчитаться перед светлокожим божеством о проделанной в его отсутствие работе. За вечер островитяне успели уложить еще две угловые плиты святилища. Остановившись над первой из них, Тиури с трудом, чуть ли не со скрипом, завел руку за голову и торжественно шлепнул себя по затылку. Затем подвел Игорька ко второй, где подзатыльник повторился.

Откуда-то снова повеяло падалью – и до Игорька наконец дошел смысл этой загадочной пантомимы. Под каждой из плит покоилась очередная жертва, умерщвленная, надо полагать, тем же самым способом, каким Влад устранил Сувенира. Значит, пока Игорек, силясь заснуть, ворочался в своей кровати, тут ухитрились завалить еще двоих… Или троих?.. Он выпрямился, ища глазами четвертый угол выровненной площадки. Насколько можно было различить в лунном свете, яма под четвертую плиту была пуста. Вакантна… Где-то на краю сознания скользнула равнодушная мысль, что надо ужаснуться, хотя бы испугаться, но Игорек только вздохнул.

– Спать, – вспомнил он наконец. – Тут… Где?

Жрец онемел. Он просто не верил оказанной ему чести. Кое-как справился с чувствами и, пригнувшись еще ниже, проводил к пальмовому шалашу возле резного идола… Песчаный пол был застелен циновками. Игорек разделся, соорудил некое подобие подушки, замотав «макаров» во что попало. Лег, завернулся в плед. И вот что дивно-то: стоило закрыть глаза – уснул без задних ног.

Мораль здесь другая, что ли?..

***

Разбудило его вторящее прибою приятное, хотя и несколько сдавленное пение. Ритм и мелодия были знакомы. Что-то вроде местного «Эй, ухнем!» Работать тут начинали затемно, зато в полдень все поголовно дрыхли в тени. И правильно делали…

Игорек с силой потер щеку, безуспешно пытаясь разгладить оттиснувшийся узор циновочного плетения, затем подобрался к самой большой прорехе в пальмовых листьях и выглянул наружу. Солнце еще только-только брызнуло над чешуйчатым океаном, а на островке уже пахали вовсю… Чем-то напоминая Репинских бурлаков, впрягшиеся в постромки туземцы рывками тянули по песку очередной базальтовый столб. Перед смуглыми бурлаками, воздевая руки и дребезжа нараспев священные тексты, ковылял все тот же Тиури. Надо будет потом вмешаться, сказать, чтобы столбы врыли по кругу – на равном расстоянии от лазейки… Этакий Стоунхендж. На случай обороны. А, черт!.. Хочешь не хочешь, а получается, что внутреннюю часть площадки придется мостить собственноручно… с двумя подмастерьями… Местных теперь к лазейке ничем не подманишь – все прекрасно знают, чем для простого смертного грозит прикосновение к облачку дрожащего воздуха. И слава богу…

Послать бы на хрен все эти великие цели! Хапнуть в банке ссуду, переселиться сюда с концами, выстроить коттеджик – и доживать век в свое удовольствие… Жрать бананы и трахать прекрасных туземок… Поздно. Два трупа в тылу. А коли так, то нужна великая цель. Ну не может русский человек совершить подлость просто так, без высоких мотивов!.. Да я ж не ради грабежа пошел на погром, а за Святую Русь!.. И соседа не из зависти раскулачил, а во имя Революции!.. Да и окраину села ракетным залпом накрыл не с похмелья и не по злобе – Отчизна велела…

Игорек раскутал пистолет из шмоток и принялся неторопливо облачаться. Жарко, но что делать! Вождям, а тем более богам, разгуливать нагишом невместно даже в тропиках… Положение обязывает. Кто поверит голому, что у него много рубашек! Чья поговорка?.. А ведь помнил…

Ну вот теперь уже можно покинуть шалаш и явить себя люду. Игорек подобрал с циновки «макаров», но тут ритмичное пение снаружи оборвалось, а взамен грянули злобные ликующие крики. Что там могло случиться? Шум нарастал, вскипал улюлюканьем, хохотом… Игорек на всякий случай заранее дослал патрон, и выбрался из шалаша. Авторитет – авторитетом, а с боеготовым оружием как-то поспокойнее.

Строители и охрана толпились неподалеку от зияющей ямы, предназначенной под четвертую плиту. Все они были настолько возбуждены, что появления Игорька не заметили.

Поначалу он решил, что эти чертовы дикари опять задумали принести кого-нибудь в жертву, и в общем-то оказался недалек от истины. В самой гуще яростно галдящей толпы, сгорбившись сильнее обычного, цепенел старый Тиури, и морщинистое серое лицо его было искажено такой болью, что Игорек немедленно все понял. Обмолвился старикан. Слова перепутал.

Яростнее всех кричал и махал руками молодой косоплечий туземец, о котором Игорек знал, что это ученик, помощник, а в будущем и преемник одряхлевшего жреца. Судя по всему, вот он-то, сволочь такая, и уличил наставника в неточности. А больше вроде некому.

Жестикуляция его была доходчива и в переводе не нуждалась – гаденыш то и дело ударял себя по затылку (точь-в-точь как сам Тиури этой ночью) и тыкал пальцем в яму. Ну, правильно. Как раз четвертого угла и не хватает…

– Ихароа!..

Все разом смолкли и в страхе обернулись к Игорьку. Его появление было настолько внезапным, что даже оземь грянуться не сообразили. А он посмотрел в беспомощные глаза Тиури – и как будто снова очутился перед пыльным тусклым зеркалом в своей прихожей. Во всяком случае, чувство было очень похожее – острая, щемящая жалость к собственному отражению. Игорек перевел взгляд на юного поганца, даже перед ликом божества не способного скрыть подлое свое ликование, и тот показался ему вдруг копией Влада, взмахнувшего тогда с победным воплем «Вау!» обломком ритуальной дубины.

Нахлынувшая ненависть была столь сильна, что изношенные сосуды выдержали чудом. Еще секунда – и инсульт.

Дальнейшее произошло само собой. Ствол вдруг оказался вскинутым на уровень глаз, и палец уверенно, беспощадно нажал на спусковой крючок. Это тебе за Сувенира, звереныш!..

Рука с пистолетом подпрыгнула. Правый глаз туземца как бы провалился – и мальчишка начал ужасающе медленно запрокидываться навзничь. Звука падения тела Игорек не услышал, потому что в ушах еще звенело от выстрела, но он знал, что должен быть звук, и он машинально воспроизвел его, выдохнув почти беззвучно: «Ш-шух-х!..»

Мгновение туземцы стояли неподвижно, боясь пошевелиться. Затем кинулись наземь. Все, кроме Тиури. Старый жрец просто не смог этого сделать – настолько оцепенел.

Не выдержав его изумленного взгляда, Игорек нахмурился, отвел глаза и молча указал стволом на яму в песке. Подобрал гильзу и двинулся к лазейке. Шел, недоумевая. Он только что снова застрелил человека. И – ни угрызений совести, ни даже осознания того, что произошло: застрелил – и все. Как будто совершил это не он, а кто-то другой, знающий свое право – карать и миловать без колебаний.

– Здесь так принято… – тревожно и озадаченно бормотал Игорек, не то чтобы оправдываясь – скорее удивляясь самому себе. – Здесь так принято…

Механически передвигая ноги, добрался наконец до лазейки и окунулся в сырую черноту подвала. Выспался, называется! Снова завернул оружие в целлофан, поместил в угловой тайник. И еще подумал с неудовольствием, что хорошо бы подыскать для хранения какое-нибудь другое место. Желательно, на острове. Целее будет.

В железную крышку люка забарабанили. Такое ощущение, что камнем. Замер, выжидая… Наконец сверху (с того света!) донесся ворчливый голос Влада:

– Хорош греметь!.. Все равно не услышит…

Игорек перевел дух, сдвинул кусок арматурины и приподнял тяжелую ржавую крышку. Снаружи был поздний вечер. Насколько позволяли различить черно-синие сумерки, физиономии Влада и Андрея выражали сильное недовольство.

– Давно стучите? – Кряхтя, выбрался наружу, закрыл люк.

– Давно… – обиженно бросил Андрей. – Спал ты там, что ли?

– Спал…

– Нет, но записку хотя бы мог оставить?.. – Андрей запнулся. – Погоди! А чего это ты снова замок вешаешь?

– Сейчас туда соваться не стоит… – Игорек выпрямился, сунул ключ в карман. – Наведаемся попозже… Пусть сначала все утрясется…

Ребята изменились в лице.

– Случилось что-нибудь? – Андрей понизил голос.

– Случилось… – Отвечая, Игорек смотрел не на него, а на Влада. Долго смотрел. Потом вдруг усмехнулся углом рта – и пожал острое кривоватое плечо. – Долго жить будешь…

***

Четвертая угловая плита замкнула прямоугольник будущего святилища, так что новой человеческой жертвы в ближайшее время вроде бы не ожидалось. Предложение Игорька разместить базальтовые столбы на равном расстоянии вокруг лазейки Тиури принял без возражений. И попробовал бы он возразить – ходил теперь за покровителем, как привязанный, в глаза заглядывал. Ближе к полудню оба скрывались в пальмовом шалаше, где, надо полагать, занимались словесностью. В отличие от своих юных спутников Игорек одолевал местную речь трудно, со скрипом. Особенно не давалось произношение. Сначала он все записывал, потом перенял у Тиури манеру завязывать узелки на память. Так и ходил – с веревочкой из кокосового волокна, перебирая сложные красивые узлы, как бусины четок.

Влада с Андреем эти уроки словесности сильно раздражали, поскольку в итоге работа по выкладыванию плоскими камнями внутреннего круга целиком выпала на их долю.

Солнце торчало в зените. Тени от свежеврытых базальтовых столбов съежились до предела.

– К черту! – не выдержал Влад. – Перекур!..

Оба выпрямились и, прихватив куртки, канули в лазейке. Переход из тропического полудня в прохладную весеннюю ночь средней полосы был ошеломителен, но в целом приятен. Как в бане: с пылу, с жару – да в сугроб…

Расположились на пологом травянистом пригорке неподалеку от люка. Наощупь подстелили куртки, сели. Андрей закурил.

– Крутой! – бросил он между затяжками, надо полагать, имея в виду Игорька. – Нашел пахарей…

– Пахота – ладно… – не менее хмуро отозвался Влад. – Ты мне скажи: на фиг он еще одного завалил? Для ровного счета, что ли? Под четыре угла?..

– Нет, ну… Двоих-то – не он… Это уж местные сами… – Кажется, Андрей усмехнулся. – Каждый поворот истории, – ядовито и весьма похоже скопировал он говорок Игорька, – это сотни тысяч трупов… Сотни!.. Теорию – в практику…

– Балабол… – проскрипел Влад, судя по голосу, скривив рот до предела. – Я ему бомжару этого вовек не прощу!.. – угрюмо добавил он вдруг.

Огонек сигареты приостановился в темноте и пару мгновений был неподвижен.

– Погоди… – растерянно сказал наконец Андрей. – Ты о ком?.. О Сувенире?..

– Ну!.. – Голос Влада звучал несколько надтреснуто. – Он же меня и подначил – Игорек! «ФСБ, упрячут, устранят!..» И тебя потом втянул… Скажешь, нет?

Ночное облачное небо над балкой, набрякшее светом фонарей и реклам, мутно тлело багровыми оттенками. Где-то заполошно вопило противоугонное устройство.

– Да теперь-то что говорить… – уклончиво пробормотал Андрей. Помолчал, затянулся. Розовый полусвет вынул на миг из темноты его непривычно задумчивое лицо. – Ты шнуркам своим про академический сообщать будешь?

– А ты?

– Я – нет. Воплей не оберешься… У тебя они кто?

Ответом было странное горловое кудахтанье. Влад смеялся.

– Сейчас расскажу… Ты слушай, слушай: прикол классный. Они у меня оба члены КПСС… были… Отец в Москве учился, в ВПШ…

– А это что такое? – несколько ошалев, спросил Андрей. Обычно дружок его от бесед на личные темы уклонялся. Вообще был неговорлив. А тут, гляди-ка, прорвало…

– Высшая партийная школа… – глумливо перевел Влад. – Специальность: научный атеизм. Ну, отучился, приехал… И подает заявление на выход из партии. В общем, пока учился, в бога уверовал. В те времена, прикинь!

– Серьезно, что ли?

– Да погоди ты! – нервно посмеиваясь, продолжал Влад из темноты. – Дальше еще смешнее будет… Мать его тут же раз – и в психушку! Ну, понятно: иначе скандал, того и гляди, у самой карьера накроется… А так: псих и псих – что с него взять? Сдала… Там он месяца через три и откинулся…

– Ни хрена себе… – подивился Андрей, гася сигарету о землю. – Залечили?

– Онкология, – бросил Влад. – Думаешь, с чего бы это он в религию ударился?.. А тут бац – девяносто первый год! КПСС – на хрен! Ну, мать покрутилась-покрутилась – скучно без партии-то… Ну, и сама в церковь подалась…

– Классно! – только и смог вымолвить Андрей.

– Это еще не классно! Классно дальше. Начала доставать: крестись да крестись! Я ее, понятно, послал. Так она еще и меня в психушку сдать задумала, ты понял?

– А тебя-то за что?

– Да как… Сама на меня орет, а говорит: я на нее ору. Слышу, соседок уже обрабатывать начала: бьет, мол, с ножом гоняется, это у него наследственное…

– И… чем дело кончилось?..

– Сдал ее саму в психушку – тем и кончилось… Да у нее уже глюки пошли… на религиозной почве. «Скорая» приезжает – а она с богородицей вслух разговаривает… А чего? Ждать, пока она меня самого отправит?..

– Упс!.. А чего ж ты тогда в общежитии живешь, раз хата есть? – спохватился Андрей.

– Да выписали ее потом, – нехотя отозвался Влад. – Без денег сейчас ни от чего не лечат. И опять все по новой… Ну чего? Пойдем или еще посидим?

***

К вечеру с помощью вспомнившего про совесть Игорька круг вымостили полностью. Отряду воинов, несшему охрану островка, были даны дополнительные инструкции. Где можно – словесно, но в основном – с помощью жестов.

Глава 6

Все произошло настолько быстро, что Влад опомнился уже на заднем сиденье, стиснутый с обеих сторон плечами равнодушных мордоворотов в камуфляже. Взяли прямо на тротуаре, в восемь вечера…

– З-за что?..

Ответа не последовало. «Девятка» цвета «мокрый асфальт» влилась в общий поток легковушек и без особой поспешности двинулась в сторону, противоположную центру города.

– Мужики, вы кто?.. М-милиция?..

Сидящий справа с трудом повернул вколоченную в плечи по самые уши голову – накоротко остриженную, с просвечивающими шрамами.

– Слышь, козел… – утомленно произнес он и замолчал, поскольку, собственно, все уже было сказано.

Мигом уяснив ситуацию, Влад ужаснулся – и прикусил язык.

«И хорошо еще, если это будет ФСБ… – прожурчал в мозгу сварливый голос Игорька. – А скорее всего, на нас выйдут… иные структуры… Эти вообще чикаться не станут…»

Неужели вышли? В связи с чем? С пистолетом?.. Да ну, вряд ли! Никто никого не кинул – расплатились на месте… Долг? Так ведь срок еще не истек… и счетчик включать не за что… А главное: пистолет-то покупал Андрей! И деньги занимал тоже Андрей! Андрей, а не Влад!..

Нет, не милиция. Точно – не милиция! И не ФСБ… Может, все-таки ошиблись? Взяли, да не того? Куда везут-то хоть?.. Стоило об этом подумать, как «девятка» остановилась. Влада бесцеремонно выпихнули наружу и повели по плоским ступеням к блистающим медью и стеклом огромным дверям. Металлические буквы над входом отражали свет ослепительных белых фонарей, поэтому Влад даже не сумел прочесть толком, что же там, собственно, было написано. То ли банк какой, то ли фирма…

Полчаса его промурыжили на стуле в гулкой приемной. Оба мордоворота молчали по-прежнему. Чувствовалось, что вот так неподвижно они могут сидеть час, два, три… Сколько скажут.

– Мне к матери надо… в больницу… – осторожно попробовал соврать Влад.

– На кладбище тебе надо… – с мужской прямотой ответил один из громил – и даже просветлел слегка, настолько хорошо и к месту выпеклась у него эта фраза.

Желудок оборвался, в глазах потемнело. Никогда в жизни Влад не был столь близок к обмороку. Что же стряслось? Может быть, сначала загребли Андрея, а тот взял и перевел стрелки на Влада?

Но не Сувенир! Сто процентов – не Сувенир!..

Одна из дверей приоткрылась, и в приемную вышел седеющий красавец в штатском. Гвардейская выправка, светлая тройка… Кажется, все-таки ФСБ… «Зна-ем… – снова проникновенно и злорадно запел в мозгу голос Игорька. – Ви-де-ли… Тут же упрячут куда-нибудь на всю жизнь… А то и просто уберут…»

При виде вошедшего мордовороты встали. Встал и Влад – не чуя под собой ног.

– Можно запускать… – небрежно изронил седовласый. – Освободился.

Влада втолкнули в обширный ярко освещенный кабинет с громадным (больше бильярдного) столом. Ковер, картины… У окна спиной к дверям стоял дородный мужчина в прекрасно пошитом костюме. Обернулся – и Владу почудилось, что перед ним – тот самый плакат, в который он когда-то чуть было не запустил снежком. Залысый выпуклый лоб, усики скобочкой, подпертый зобиком тяжелый подбородок… «Построил храм – построит всю Россию…» В затылок… В две шеренги… Только глаза уже – не бесстыдно-честные, а раздраженные, дырявящие насквозь…

Будущий народный избранник был не духе. Если точнее – то в тихом бешенстве. Склонил залысый лоб, смерил приведенного брезгливым взглядом.

– Вы там что, трупы в балке хороните? – проклокотал он вне себя. – Вконец оборзели? Где этот ваш… главный?..

Голос его уплыл, растаял в ласковом, нахлынувшем внезапно звоне, и Влад обнаружил вдруг, что его тормошат, поднимают с покрытого ковром пола, усаживают в какое-то кресло… Потом разжали челюсти, сунули в зубы стакан с минералкой… Зрение помаленьку прояснялось. Справа перед Владом обозначилась тупая харя охранника, слева – озадаченное и несколько даже встревоженное рыло с предвыборного плаката. Нет, построивший храм и грозящий построить всю Россию давно, конечно, привык к трепету окружающих, но чтобы вот так?.. Уложить взрослого парня без чувств с первых двух слов?..

– Вы его там по дороге… мм?.. – подозрительно спросил он, покосившись на охранника.

– Пальцем не тронули, Сергей Самсоныч! – истово отвечал тот и осторожно, чтобы, упаси боже, не причинить увечий, похлопал припадочного по щекам. Бескровные впалые щеки были покрыты ровным морским загаром. Это в конце-то апреля…

Президент компании «Атлантида» Сергей Самсонович Имяреков с тяжелым любопытством наблюдал за возвращением к жизни слабонервного юноши.

– Ты на кого замахнулся, урод? – задушевно осведомился он, дождавшись, когда взгляд воспитуемого прояснится хотя бы отчасти. – Ты прикинул хоть, на кого ты руку поднял, гнида?

Влад с ужасом смотрел на него сквозь слезы.

– Я… – видимо, еще не совсем придя в себя, пролепетал он. – Не трогал… Его волной о риф ударило…

Вновь возникли ощущение шершавого дерева в руках, ясный до галлюцинации хруст ломающихся позвонков, отшатнувшиеся изумленные лица Игорька и Андрея… Шум падающего на песок тела… Ш-шух-х!..

– Я… – беспомощно повторил Влад – и разрыдался.

Откуда же ему было знать, что никто никого уличать даже и не думал! Просто отмороженный отпрыск Сергея Самсоновича, возвращаясь с занятий, увидел Влада из окна автомобиля и признал в нем одного из своих недавних обидчиков… Папаша немедленно схватил трубку сотовика, распорядился задержать мерзавца, отвезти в офис и представить затем пред ясны очи. Рассказы сына о море, якобы, имевшем место в балке, Сергей Самсонович еще в первом слушании счел плодом ребячьей фантазии, а вот разобраться с подонками, пригрозившими надавать его наследнику подзатыльников…

Хотя, честно говоря, подзатыльник как раз отпрыску не помешал бы. Ну что это такое в самом деле! Компьютер у него, видак у него, музыкальный центр… Казалось бы, чего еще надо пацану? Так нет же: чуть не последишь – глядь, а он уже на свалке роется! Принесет домой какой-нибудь болт ржавый – и носится с ним, как с сокровищем…

Да, но одно дело – подзатыльник, отпущенный отеческой рукой, и совсем другое – оплеуха от какого-то там пролетария… Ишь, расхрабрились! Сегодня на сына руку подняли – а завтра?..

Собственно, Сергей Самсонович только припугнуть хотел. Дескать, что ж это вы, козлы, пацана моего из балки прогнали? Что еще за секретность такая? Где хочет – пусть там и играет!

А уж трупы пристегнул так – для пущей образности…

***

Ночь Влад провел в подвале офиса, преследуемый мыслью о самоубийстве. Утром его разбудили и повезли проверять все, что он им там вчера наплел. Точнее, выдал…

Как ни странно, в желтоватых глазах Игорька, открывшего на звонок, Влад не увидел ни страха, ни удивления, ни даже укоризны. Хотя ведь, по сути дела, произошло именно то, о чем Игорек предупреждал, чем постоянно пугал Андрея с Владом… Мало того, окинув понимающим взглядом охранника и Сергея Самсоновича, Игорек словно бы повеселел, довольный своей проницательностью…

– Заходите, – спокойно пригласил он, обращаясь ко всем сразу.

Гости, однако, заходить не пожелали.

– Собирайся, бери ключ от подвала – и поехали, – приказал через порог Сергей Самсонович.

Опять же нисколько не удивившись, Игорек обулся, накинул куртку и, проверив в кармане ключи, покинул квартиру.

– Вообще-то тут рядом, – заметил он, захлопывая хлипкую дверь. – Проще уж пешком…

– Ничего, прокатишься…

Вчетвером они погрузились в серебристую «ауди» и долго плутали по дворам, пробираясь к пустырю.

– На чем погорел-то?.. – с сочувствием полюбопытствовал Игорек.

– Пацан опознал… – сдавленно ответил Влад.

– А вот за пацана… – гневно заворочался на переднем сиденье дородный Сергей Самсонович. – За пацана вы у меня еще ответите…

– За детьми вообще-то приглядывать надо, – нагло сказал Игорек. – Не перехвати мы его вовремя, неизвестно бы, чем дело кончилось. Там уже, между прочим, одному бомжу памятник надгробный стоит…

– Смотри, договоришься… – изронил Сергей Самсонович – и Игорек счел за лучшее умолкнуть.

Наконец серебристая «ауди» остановилась на самом краешке подсохшей, но по-прежнему неприглядной балки…

Покинув салон, президент «Атлантиды» с омерзением оглядел мусорное дно, ржавую крышку подвальчика с висячим (точнее – лежачим) замком, косо торчащую трубу, свалку неподалеку… Положение складывалось самое что ни на есть дурацкое. Нервный юноша с кривым дерганым лицом вполне мог оказаться психопатом. Или, что еще вероятнее, наркоманом… Испугался до одури – ну и наплел бог весть чего. Коралловые острова, какой-то, якобы, урытый им алкаш, некий Игорек, занимающийся – ни много, ни мало – исправлением истории… Бред! Да, но дело в том, что этот бред поразительно совпадал с фантазиями сына и наследника… Залезаешь в яму, а там – море, остров, пальмы… и три свирепых сторожа… Сергей Самсонович покосился на Игорька. Нет, этот вроде на психа не похож. Скорее уж на бомжа…

– Ну, смотри, если накололи… Ты у меня всю оставшуюся жизнь под этой крышкой просидишь…

Игорек недоуменно моргнул выгоревшими светлыми ресницами.

– Да я, по-моему, еще ни слова не произнес… – резонно заметил он. – В чем наколка-то? Это мой подвальчик, я в нем картошку хранить собираюсь…

Сергей Самсонович развернулся к Игорьку всем корпусом и с возрастающим любопытством оглядел с головы до ног.

– Слушай, а что это ты такой уверенный? Ты чей вообще?..

– Да пожалуй, что ничей… Сам по себе…

Секунду президент компании «Атлантида» пристально смотрел в спокойные желтоватые глаза Игорька.

– Веди, показывай… – буркнул он наконец.

Бросив машину на краю балки, все четверо спустились по склону к торчащей криво вентиляционной трубе. Игорек вынул ключ, отпер замок, откинул ржавую крышку. Охранник присел на корточки, достал фонарик.

– Мне туда еще и лезть? – холодно осведомился Сергей Самсонович, глядя в сырую яму. – Смотри! – потребовал он. – Смотри-смотри! Вот это… – Ущипнул себя за штанину. – Это стоит больше, чем вся твоя вшивая квартира!..

Тем временем охранник сунул фонарик в прямоугольную дыру, желая осветить углы подземелья, и полфонарика – как не бывало… Отдернул руку, вскочил. Сергей Самсонович, не уловивший, в чем суть, взглянул на сотрудника с недоумением.

– Нет уж… Давайте-ка сначала я… – С этими словами Игорек оперся на края люка и, кряхтя, погрузился до пояса в небытие, повис на локтях.

Президент и охранник смотрели, оцепенев. Зрелище, что и говорить, было жутковатое.