Текст книги "Монах"

Граф кивнул и продолжил:

– Если подсудимый выиграет три поединка подряд – он признается невиновным и получает сто золотых за причиненное неудобство, если проиграет хоть один – он будет заключен в кандалы и продан в рабство, где будет искупать свою вину, если останется жив! – Граф тихо добавил: – Но только не у тебя в постели искупать, моя дорогая!

– Это уж как получится, дорогой. – Графиня хлопнула себя по ноге сложенным веером и мило улыбнулась. – Ты-то спишь с молодыми рабынями, а мне отказываешь? Да мой род древнее твоего, и в наших жилах течет королевская кровь! Ты мне еще будешь указывать, что мне делать, а что нет! Если бы не мой папа!..

– Папа, папа… достала ты со своим папой! – Граф вышел из себя и уже почти кричал в голос: – Я и без твоего папы соображаю неплохо! Очень даже неплохо!

– Если бы неплохо, мы бы не сидели в этой дыре, а были бы сейчас при дворе! – Графиня тоже не на шутку разошлась, Андрей опасался, что от натуги сейчас лопнет ее лиф и твердые полушария ударят прямо в голову графа и зашибут его до смерти. – Когда папа тебе советовал и ты слушал его советы, мы жили в столице, ходили на балы при дворе. Но вдруг ты решил, что умнее, и вот результат! Самое лучше развлечение – посмотреть, как наемники режут друг друга! Спасибо тебе за ум!

Графиня встала и, рассерженная, пошла в дом. Андрей чуть не ахнул – вырез на ее спине был таков, что превзошел его самые смелые ожидания: половинка голой задницы хозяйки замка указывала на то, что о трусах здесь и не слыхивали.

Впрочем, а что он ожидал? Чем ближе к столице, тем больше разврата – верхушка власти всегда была заражена вирусом распутства, подхватываемым от своих начальников.

Граф пожал плечами и почти скороговоркой сказал:

– Устройте его куда-нибудь, обеспечьте питание да заприте, чтобы не убежал.

– В темницу, ваше сиятельство? – Мажордом преданно изогнулся в поклоне и замер, ожидая ответа.

– Идиот! В комнату поселите, покормите нормально и никого к нему не пускайте! – Граф покосился на спину уходящей графини и чуть громче повторил: – Никого! И вот еще что – дайте ему какую-нибудь приличную одежду вместо этих обносков, все-таки праздник завтра. Впрочем, какая разница, в чем он в рабство пойдет. Пусть как есть остается… – Граф махнул рукой, встал и тоже удалился в замок.

Мажордом крикнул:

– Суд завершен, можно расходиться! – И бросил конвоирам Андрея: – Ведите его за мной, сейчас комнату покажу. Поставите там охрану.

В комнате, куда отвели Андрея, не было ничего примечательного, ну разве что запиралась она снаружи, а не изнутри, этакая комфортабельная камера. Впрочем, комфорт понятие относительное – если считать за таковой кровать и горшок под ней, то да, просто отель «Хилтон». В углу стояла табуретка, на которую и водрузили поднос с едой – куски мяса, кувшин с пивом, лепешки и фрукты.

Андрей поел – без аппетита, но с осознанием того, что надо поддержать силы, завтра они пригодятся. Вообще-то он не особо опасался проигрыша – при его-то способностях, но допускал возможные непредвиденные обстоятельства.

Больше не забивая себе голову завтрашними боями, Андрей растянулся на кровати, с наслаждением сбросив сапоги, и, закинув руки за голову, стал размышлять: «Сегодняшний суд, можно сказать, прошел нормально – фарс, а не суд, конечно, но что-то подобное я и ожидал. Кстати, если бы не графиня, все могло бы быть хуже. Однако она меня беспокоит… как бы гадости какой не сделала. Вот чувствую – она баба непростая, этого лоха-муженька держит на коротком поводке. А каковы у них нравы, я просто обалдеваю – сидят и обсуждают своих любовников и любовниц! Впрочем, чего это я удивляюсь? А что, при дворе земных королей нравы были другими? Писали, что супруги стеснялись сказать кому-либо, что сохраняют верность друг другу, – с ними бы перестали здороваться и приглашать в приличное общество! Положено было иметь любовника или любовницу, начиная с короля и заканчивая самым захудалым дворянином. Одно радует – они тут хоть моются, не воняют, как французские дамы и кавалеры, завшивевшие, словно солдаты в окопе!»

Его мысли прервали голоса в коридоре – разгневанный женский голос угрожал всех выгнать, уничтожить, мужские голоса отвечали виновато-твердо, и Андрей понял, что стража четко выполняет распоряжение графа никого к нему не пускать, а графиня желала попробовать «комиссарского» тела и очень возмущалась, что ей это не удается.

Андрей усмехнулся – баба очень даже сексуальная… только вот как-то… хм… брезгливо, что ли… она перепробовала всех конюхов и псарей, всех дуэлянтов и музыкантов, и после них бултыхаться в этом коктейле? Небось заразная какая-нибудь, они тут о предохранении имеют только поверхностное понятие – пьют какие-то травы, ходят к лекарям (Андрей подозревал, что без магии тут не обходится), а чтобы изобрести что-то вроде презерватива, ограничивающего прямые контакты, – до этого не додумались. Впрочем, может, что-то и было подобное – ведь описывались подобия презервативов в Древнем Египте, сделанные из тонкой кожи, их потом стирали и развешивали для просушки, но о чем-то подобном здесь Андрей не слышал. Хотя он особо и не интересовался этим.

Тут же себя поймал на мысли – что с ним происходит? Во время монашества он запрещал себе думать о подобных вещах, а здесь… ему припомнилась кикимора, при виде которой он точно испытал возбуждение, да такое мощное, что даже растерялся и застыл на долю секунды, и это едва не стоило ему жизни. Если бы не его перетренированные рефлексы…

И еще одно сильно его беспокоило – он наслаждался тем, что убивает. В бытность наемным убийцей он просто делал свою работу – бах! – нет объекта. Ни эмоций, ни сожалений, ни радости, ни удовольствия – ничего. Здесь же, когда он стал оборотнем, он при уничтожении мытаря и его подручных испытал чувство сродни оргазму, испытал наслаждение от убийства.

Он гнал эти мысли от себя – то, что он испытывал, было гадко, противно, нехорошо, но из песни слова не выкинешь, ему нравилось убивать! Ну да, он наказывал плохих, да, он вроде как меч Божий, но испытывать во время казни преступников наслаждение, возбуждение, радость?!

Грустно усмехнувшись, Андрей решил, что ему бы очень подошла работа палача – ведь так приятно совмещать полезное и приятное.

Ругань в коридоре достигла апогея: кто-то вскрикнул, а дама стала яростно сыпать такими матерными ругательствами, что у Андрея приподнялись брови – даже он, прошедший армию и войну, узнал пару новых оборотов.

В дверь что-то грохнуло, она распахнулась, и в комнату ворвалась разъяренная графиня. Из разорванного декольте вывалились вполне аппетитные груди четвертого размера – как ни странно, не отвисшие из-за своей тяжести до пупка, а торчащие бодро, вызывающе, как пушки береговой артиллерии.

– Уроды! Я вас всех повыгоняю! Твари! Я вам… поотрезаю! Я вас!.. Вы у меня!.. Дерьмоеды! – Она яростно взглянула на лежащего на кровати Андрея. – Ты представляешь, какие уроды?! Этот придурок, мой муж, запретил мне входить в эту комнату! Сам таскается по всем кухаркам, грязным волосатым теткам, а мне запрещает хоть иногда пообщаться с новым человеком!

«Пообщаться? – подумал Андрей. – Вот как у нее это называется – пообщаться? А я хочу с ней пообщаться? Хм… я ведь уже вроде и не монах… и черт с ними, с конюхами, а?»

Графиня присела на кровать рядом с подвинувшимся к стене Андреем, медленно провела пальцем по его бедру и сказала:

– А ты интересный мужчина… расскажи мне, как ты перерезал глотку этому Карнаку? Он визжал или нет? Кровь сильно брызнула? Ты ему отрубил голову? Расскажи! Это меня возбуждает…

То, что произошло дальше, Андрей кроме как изнасилованием назвать не мог. Впрочем, он и не сильно сопротивлялся, как говорится – расслабься и получи удовольствие.

Графиня вопила как сумасшедшая, наверное, ее было слышно во всем крыле огромного замка.

Натягивая платье, которое точно надевалось на голое тело, она сказала:

– Честное слово, я никогда не испытывала такого удовольствия ни с кем! Ты такой горячий! Такой сильный! После тебя, наверное, я ни с кем уже не смогу получить такого наслаждения. Так бы приковала тебя к себе и не отпустила бы никуда! – Она еще раз внимательно осмотрела обнаженного Андрея, лежащего на кровати, и добавила: – Хорош! Хорош, самец! Узнаю, что мои фрейлины к тебе таскаются, я тебя отравлю! Ты только мой, запомни это!

Она вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь, и Андрей услышал, как она снова материт сторожей у двери, кроя их последними словами за глупость, подлость, тупость и вообще все прегрешения на свете.

Андрей лежал расслабленный – разрядка после долгого, очень долгого воздержания была такой бурной, что он чуть не раздавил женщину в своих объятиях, забыв о своей силе, – скорее всего, на ней остались следы его рук.

То, что она была потрясена его сексуальными способностями, его не удивило: во-первых, он в сравнении с обычным мужчиной был практически неутомим, не задыхался от бурных телодвижений, а во-вторых, и это главное, он уже давно заметил, что температура его тела выше, чем у людей, по его прикидкам она составляла тридцать восемь – тридцать девять градусов, а может, и выше, понятное дело, что женщина это сразу ощутила…

Повышенная температура объяснялась просто – повышенная сила, скорость, регенерация требовали ускорения обмена веществ. Потому он так часто и так помногу ел, вызывая удивленные взгляды своих спутников, потому ему необходимо так часто охотиться по ночам, свежее сырое мясо – источник энергии, источник восполнения его ресурсов, без этого он будет худеть и, похоже, как он думал, мог даже впасть в спячку.

Так что теперь у него может быть новая работа – альфонс. Дамы будут в восторге. Очередь выстроится…

От этих мыслей ему стало смешно, а потом он снова загрустил – все дальше и дальше он уходил от того Андрея, который попал сюда из земного мира. Куда-то подевались его принципы, посыпались взятые на себя обеты… Похоже, он все больше и больше превращался в Зверя…

Андрей встал с постели, взял рубаху и обтерся. Помыться было негде, и он с неудовольствием бросил смятую рубаху к стене – завтра придется выходить на люди в чем есть, мятым и в пятнах. Так-то ему было на это наплевать, но червячок тщеславия, который Андрей с удивлением обнаружил в себе, точил его изнутри и требовал, чтобы во время дуэлей он выглядел этаким щеголем.

Поправив скомканную, влажную от любовного пота постель, Андрей, поморщившись, снова на нее улегся. Делать все равно было нечего, так что оставалось только спать.

Дверь распахнулась, и вошедший капитан наемников, поморщив нос, весело сказал:

– Ага! Все-таки она тебя трахнула! Ну и баба – не пропустит новеньких, а хороша, правда? Я тоже с ней был… после нее других воспринимаешь как деревянных кукол. А что, умеет, этого у нее не отнимешь! Пошли со мной, сейчас вымоешься да одежду чистую наденешь – хозяева намерены превратить представление во что-то незабываемое и хотят, чтобы ты выглядел прилично. Я тебе дам свою одежду, мы одного роста и сложения, так что тебе подойдет, а я с них сдеру за нее втройне, скажу – на заказ шили, пусть раскошеливаются! Ты брось барахло тут, только штаны натяни, и все. Ну и кошель свой прихвати, а то прислуга сопрет. Кстати, завещай мне свой кошель – я гляжу, он толстый, а ты все равно не переживешь три дуэли подряд. А мы на твои деньги славно погуляем, помянем тебя добрым словом. Не хочешь завещать? Ну и зря! – Он хохотнул и пошел вперед, показывая Андрею дорогу.

Вскоре они оказались в помещении, обшитом деревом, с деревянными полами и скамьями вдоль стен и посреди комнаты. В нескольких печах были встроены котлы, которые испускали горячий пар, а рядом стояли другие котлы, на подставках, видимо, с холодной водой. Везде были расставлены деревянные шайки и лежали ковшики.

– Вот наша моечная, давай приводи себя в порядок! Мыло вот тут, в горшке – черпай, мылься, после графини тебе небось отмываться полчаса! – Капитан наемников снова хохотнул и закрыл за собой дверь.

Андрей стал раздеваться, оглядываясь по сторонам – в маленькие окошки, забранные мутным стеклом, светило солнце, в бане пахло травами, разогретым деревом и перегретыми камнями… Если закрыть глаза, забыть про огромные размеры моечной – она была длиной метров тридцать, как общественная баня, – то можно было представить, что находишься в какой-то обычной деревенской бане где-нибудь в Смоленской области.

Оставив штаны на скамейке у двери, Андрей вымыл горячей водой шайку – как и все современные люди, он испытывал брезгливость к общественным баням, – налил туда горячей и холодной воды и принялся с наслаждением смывать с себя пот и грязь этих дней…

Через двадцать минут заглянул капитан.

– Ну что, готов? – Он окинул Андрей взглядом и сказал: – М-да… теперь я вижу, почему ты смог положить Карнака… хех!.. и почему графиня ходит такая счастливая, что хочется дать ей чего-нибудь кисленького, чтобы стереть улыбку удовольствия! Граф злой как собака – видать, доложили, что она с тобой кувыркалась. А ты бы видел рожи моих ребят – она ободрала их в полосочку! Вот тоже – есть приказ графа не пускать, да, но не будут же они драться с графиней? Завтра сам граф скажет, что его супругу обидели, и полетят головы! Пусть между собой сами разбираются. Давай вытирайся, держи полотенце, вот штаны, рубаха, сапоги – размер подходит? – Капитан приложил новые сапоги подошвой к старым сапогам Андрея. – Ага, подходит. Сейчас позавтракаешь, чтобы силы были, и вперед. Графиня там тебе вкусненького прислала – видать, хорошо старался, раз так отмечает! – Он подмигнул и вышел из бани, оставив узника приводить себя в порядок и одеваться.

Темно-синяя свободная рубаха, такие же брюки со скромной строчкой по швам, мягкие кожаные сапоги пришлись впору. Нашелся и шнурок, которым Андрей подвязал сильно отросшие волосы и сделал из них воинский хвост, подумав, что их уже пора обрезать, а то придется заплетать в косу, как китайцу. Чистое тело с удовольствием восприняло новую одежду, тонкая ткань которой ласкала кожу и совершенно не мешала движениям.

Андрей сделал несколько энергичных движений, проверяя, как сидят обновки, и остался доволен. Толкнув дверь, он вышел в коридор и увидел капитана наемников, весело обсуждающего что-то со своими людьми, – их было шесть человек и все в полном вооружении, впрочем, как обычно.

– Хорош, да! – подмигнул капитан. – Просто принц. Пошли, позавтракаешь. Есть будешь у себя в комнате, пока велено тебя никуда не выпускать, ты гвоздь программы. Идем!

Капитан снова зашагал впереди, за ним Андрей, а замыкали шествие охранники.

– Скажу тебе по секрету, чтобы ты готовился: противников у тебя будет трое. Один от барона Альдемира, один от… Впрочем, какая тебе разница от кого. Все противники сильные, умелые, телохранители с большим стажем, последний вообще победитель трех турниров по бою на саблях и мечах – этот самый опасный. Надеюсь, что вы будете драться тупым оружием, хотя это не исключает травм и гибели, учти. Быстренько завтракай и будь готов, что тебя вызовут.

В комнате, где ночевал Андрей, пахло женщиной («То-то наемник так заводил жалом, когда пришел утром», – подумал Андрей), затхлостью нежилой комнаты, а также чем-то сдобным, вкусным – на подносе стояли миски с маленькими пирожками и лепешками, тушеным мясом, овощами и два кувшина – судя по запаху, с вином и каким-то соком или разведенным водой вареньем.

– Я тебе не советую пить вина, – предупредил наемник, – разомлеешь, расслабишься, тут тебе и конец. Давай забрасывай жратву в желудок, скоро начнется!

Андрей сел на кровать и начал есть, запивая соком из кувшина – довольно приятным на вкус, кисло-горьковатым, как разведенный сок грейпфрута. Предстоящие поединки его волновали мало – будь что будет, война план покажет. Сейчас главное было заправить свой организм горючим – он быстро его тратит, так что восстановить силы перед боями было очень важно…

Глава 12

Ожидание затянулось на часы, и Андрей стал подумывать о том, не пора ли ему еще и пообедать вдогонку к завтраку – он осмотрел поднос, доел последние пирожки, выскреб остывшее мясо, заглянул в кувшин с соком – его уже не было, и он отхлебнул вина – оно было легким, сухим, довольно приятным на вкус, правда, немного горьковатым.

Выпив примерно стакан, он остановился – действительно, с вина могло потянуть в сон, он давно не пил, поэтому отвыкший организм мог отреагировать не вполне адекватно, тем более неизвестно, как реагирует на алкоголь организм оборотня.

Андрей снова прилег на кровать, скрестив руки на груди, и уставился в потолок, впав в состояние, близкое к трансу, – так легче переносить ожидание, особенно когда лежишь в засаде сутками…

Дверь распахнулась, и на пороге появился серьезный, нахмуренный капитан наемников.

– Ну что, Андрей, твой выход! Желаю тебе удачи… и остаться живым и здоровым. Хотя сомневаюсь, что так будет. Вино пил?

– Да так… немного.

– Зря. Очень зря. Ну что же, всяк выбирает свою судьбу, – непонятно сказал капитан, и у Андрея от какого-то неприятного предчувствия защемило сердце. – Пойдем за мной! – Капитан повернулся и зашагал по длинному полутемному коридору замка, местами освещаемому из маленьких окошечек-прорезей под потолком.

Через минут пять быстрой ходьбы они вышли в тот же дворик, где проходил суд. Впрочем, дворик – это палисадник у деревенской избушки, а тут был двор, на котором уместились столы с сотнями людей. Сооружение выстроилось буквой П, где короткая перекладина была столом для графа, именитых гостей и их родственников, а уже к ножкам буквы П социальный статус понижался. Между столами было свободное место – шириной метров десять с небольшим, по которому бегали поварята, приносившие перемены блюд, и это место должно было стать местом поединка.

Андрей, пока шел, осмотрелся – каменные плиты, довольно скользкие сами по себе, да еще и посыпаны песком. Хорошо, что капитан наемников дал ему сапоги с мягкой подошвой, что-то вроде мокасин, как знал, где будет проходить бой.

Впрочем, скорее всего, действительно знал, наверняка он и занимался организацией боев, как начальник стражи замка.

«Странно… – подумал Андрей, – почему начальник стражи и большинство солдат тут наемные? И вообще, каков статус наемничества в этом мире? Надо будет расспросить капитана поподробнее, после того как все закончится. И еще – я так и не спросил его имя, а он не счел нужным представиться… Как к нему обращаться – капитан? Да зачем это мне… сделаю дело и свалю отсюда. Если дадут уйти… вспомнить только, как я уходил из Круга, – тоже было много обещаний, рукоплесканий, и чем это закончилось. Хорошо еще, что на торжестве нет исчадий, видимо, знать не особо их привечает. Что это – снобизм дворян или есть какие-то другие мотивы? Тоже стоило бы расспросить, это может помочь мне выжить и сделать дело в этом мире. Какое дело? Искоренение Зла. Ага, только вот, искореняя его, я почему-то привношу в мир Зла больше, чем уничтожаю. Как-то странно получается…»

– Сегодня состоятся три боя, между подсудимым Андреем и поединщиками, которых любезно предоставили гости его сиятельства графа Баданского! Объявляются условия: бой будет продолжаться до тех пор, пока оба его участника могут стоять на ногах или же пока его сиятельство граф Баданский не остановит бой! Бой может вестись тупым оружием или боевым оружием. Тупое оружие предполагает, что смертельный исход маловероятен, боевым оружием бой ведется до смерти одного из противников! Выбор – тупое оружие или боевое – за поединщиком! Подсудимый права выбора не имеет!

«Вот такая у нас дерьмократия! – подумал Андрей и усмехнулся, оглядываясь по сторонам. – Выбирай только, пуля или петля, ну а остальное выберут за тебя. Чего-то в сон клонит – засиделся я там… или погода такая?»

Андрей поднял голову и посмотрел на небо – небольшое пышное облачко закрыло солнце, но горизонт был чист, дождя не предвиделось, легкий ветерок колыхал ленточки на шляпах дам и флаги на стене замка, а пестрый народ, собравшийся вокруг, алкал зрелищ и крови…

– Поединщик выбрал тупое оружие! – объявил герольд. – Очередь за подсудимым!

Весь выбор состоял в том, что капитан наемников сунул в руки Андрею саблю и кинжал, шепнув, что дал ему свои, тренировочные, по длине и балансу как раз ему подходящие.

Андрей попробовал клинки на руке – да, вполне недурные. Их концы были закругленными, а режущая кромка совершенно тупой – ну да, зачем губить кого-то из противников. Если погибнет подсудимый – будет потерян хороший раб, на которого положила глаз сама графиня, погибнет поединщик – гость может лишиться телохранителя, если не насовсем, то на время, кому это надо?

Андрей оглянулся на стол хозяев замка. Графиня весело улыбалась – сегодня она была в белом платье, граф в золотисто-кремовом костюме, а наряды его гостей поражали разнообразием фасонов и расцветок, главной чертой которых был эпатаж, роскошь, желание пустить пыль в глаза. Больше всех преуспела в этом немолодая уже дама, втиснувшая свои жирные телеса в платье, состоящее сплошь из ленточек и рюшечек, как будто уличная проститутка напялила свой рабочий наряд.

«И это элита империи?! – с возмущением подумал Андрей. – Далеко же они уйдут с такой элитой! Сборище сладострастных извращенцев, а не элита! Обнаглевшие от своей безнаказанности и своего богатства твари! Ох как все знакомо…»

На середину площадки вышел высокий худощавый мужчина лет тридцати, одетый, как и Андрей, в свободную неяркую одежду, не сковывающую движений, в таких же, как у него, сапожках и практически с таким же оружием – длинная, слегка изогнутая сабля по типу земных казацких. Его кинжал напоминал длинный тесак, на котором с тыльной стороны имелись длинные прорези – похоже, он мог работать как мечелом, то есть захватывать клинок противника, удерживать его, а при удачном стечении обстоятельств и слабой стали – ломать.

При взгляде на этот мечелом Андрей подумал, что у них должны быть клинки и типа шпаги – ну как он может им сломать саблю? Фактически это был короткий меч, типа скифского акинака.

Кинжал Андрея был обычным, без изысков, длиной тридцать пять – сорок сантиметров.

Противник улыбнулся Андрею и пожал плечами – мол, работа такая! Затем он скрестил клинки и слегка поклонился.

Андрей сделал то же самое, неожиданно почувствовав прилив дурноты при поклоне и с оторопью подумав: «Это еще что такое?! Отравился чем-то, что ли? Что со мной?» И с ужасом понял – вино! Это вино! Какого черта он проигнорировал намеки капитана! Они подмешали в вино какой-то гадости, чтобы он проиграл! Вот почему капитан советовал не пить вина… Да и графиня, помнится, сказала – если что, отравит! То есть она желает получить сексуальную игрушку, а для того надо, чтобы он проиграл хоть один бой, и оружие тупое именно поэтому – а чего имущество портить?

Андрей нашел взглядом капитана наемников, тот пожал плечами – я-то, мол, при чем?.. – и бой начался.

Противник нанес несколько красивых ударов, которые Андрей, борясь с дурнотой и туманом в глазах, легко отразил, а потом на него обрушился сверкающий шквал ударов снизу, сверху, секущих, обманных – Андрей отразил их и перешел в атаку, боясь, что отрава полностью овладеет его рассудком.

Конечно, в конце концов организм с ней справится, но бой-то он проиграет!

Усилив скорость насколько мог, Андрей подсек бойца ударом по коленям, а когда тот начал падать, рубанул ему по шее так, что тот отключился на долгое время, но шейные позвонки не пострадали. Этот человек ничего ему не сделал – зачем лишняя кровь?

Отдых Андрея после первого боя не затянулся – после того как граф объявил победителем подсудимого, герольд тут же объявил следующего участника – поединщика графа Накайло.

Это был невысокий, почти квадратный мужчина лет сорока, с длинными, как у орангутана, руками, в которых тот держал по сабле – тоже тупой, но длинной и тяжелой. Как видно, дуэльный кодекс здешних мест разрешал вместо кинжала использовать вторую саблю.

Андрей не умел работать сразу двумя саблями – Федор учил его биться с кинжалом в левой руке, так что, если бы даже ему и дали вторую саблю, толку от нее было бы немного.

Этот противник отличался от предыдущего – он вел себя презрительно и, судя по множеству шрамов на его лысом черепе, предпочитал лезть напролом, невзирая на последствия, а его обнаженные, длинные, покрытые узловатыми мышцами руки давали представление о его огромной силе.

Выйдя на площадку, он сплюнул под ноги Андрею, давая понять, что презирает его, и демонстративно провел саблей по шее, показывая, что противнику сейчас придет конец.

«Ну что же… ты сам напросился, – подумал охваченный дурнотой Андрей. – Этого надо валить наповал, бычара тот еще! Не знаю, допускаются ли у них на дуэли удары ногами… впрочем, лучше не рисковать. Ох черт… в глазах мутится… Этак вот и попадают в рабство! Хрен вам! Не дождетесь!»

Усилием воли Андрей разогнал туман, охвативший мозг, и встретил коротышку как надо – приняв на кинжал одну саблю и круговым движением саблей отбив другую, он воткнул тупой конец клинка в горло противнику так, что у того изо рта хлынула кровь.

Полторы секунды – бой закончился, почти что и не начавшись. Обоеручный боец упал лицом вниз и задергался в луже крови.

Зрители затихли, а Андрей, покачиваясь от желания упасть и забыться во сне, потащился к краю стола, чертя саблей по каменным плитам, отчего в воздухе плыл скрежещущий звук, будто кто-то водил ножом по стеклу.

Капитан наемников с удивлением и даже страхом посмотрел на него и медленно сказал:

– Ну ты и силен… это же Армакон, он убил на дуэли людей столько, сколько нет на пальцах рук и ног, вместе взятых! Граф Накайло будет очень, очень недоволен! Похоже, что ты нажил еще одного врага… да и наш граф, как вижу, не особо счастлив – его отношения с Накайло неминуемо испортятся. Утешить Накайло может только твоя смерть. Вот теперь держись.

– Капитан, ты сволочь! – хрипло сказал Андрей. – Почему не предупредил, что в вино подмешана какая-то гадость?

– А я говорил, – развел руками капитан, – я тебе столько раз говорил! Хотя и не имел права! Я виноват, что ли, что ты не слушал? С дворянскими семействами нужно держать ухо востро и смотреть в оба – или нож воткнут в спину, или отравят… особенно когда на тебя положила глаз графиня.

– Это что, ее работа?

– Ну а чья же? Ей хочется получить игрушку в постель, нормальное желание, вот она и подсыпала тебе снотворного зелья. Сколько – не знаю, и чего подсыпала – тоже не знаю. По идее ты уже давно должен спать как убитый… непонятно, почему ты стоишь на ногах! Может, откажешься от боя? Этим ты признаешь, что проиграл, зато получишь жизнь. Если ты сейчас выйдешь биться, я ставлю медяк против сабли, что бой будет на боевом оружии и тебя будут убивать! Подожди, сейчас они какую-нибудь гадость придумают, или я не разбираюсь в этих интригах!

– Победителем признан подсудимый Андрей! Следующий поединок состоится на боевом оружии! По решению его сиятельства графа, противниками подсудимого будут трое – господин Аруна, господин Бакар и господин Сиган!

– Чего же он, сучонок, делает? – прошипел Андрей, клюя носом от сонной одури. – Было обещано три поединщика на три боя!

– Ну это же граф… я же тебе сказал, что сейчас будет какая-то гадость… эти люди – призеры фехтовального турнира прошлого года. Все трое. Извини, брат Андрей, я думал, все закончится гораздо лучше. Не надо было тебе убивать Армакона… похоже, граф в бешенстве. Как и графиня – они того и гляди подерутся прямо на людях. Вот ты ей в душу-то запал… или еще куда… Кошелечек не завещаешь?

– С трупа снимешь. А если обнаружу, что с сонного снял, проснусь – башку отрежу!

Андрей и капитан усмехнулись, обменявшись солдатским юмором, наемник передал ему два клинка – видимо, тоже своих, и Андрей, слегка пошатываясь, пошел к центру площадки. Кровь уже засыпали свежим песком, и ничто не мешало совершиться убийству во славу сильных мира сего.

Все вокруг затихли, понимая, что происходит что-то не то, что должно было быть, и с жадным любопытством ожидали смертельного спектакля.

Трое бойцов, жилистых, уверенных в себе, спокойно и с легким сожалением смотрели на свою жертву. Они, видимо, уже договорились, как будут действовать, так как сразу же разошлись по разным сторонам площадки, как бы заключив Андрея в треугольник.

Андрей сосредоточился и попытался настроиться на бой – мир мерцал, как в испорченном телевизоре, глаза застилал туман, и ему ужасно хотелось помочиться – выпитое просилось наружу, а кроме того, организм пытался исторгнуть эту пакость, принятую с вином.

Ему хотелось крикнуть – погодите, дайте хоть в нужник-то сходить, подлецы!

При мысли о том, как он кричит и требует отпустить его в туалет, губы его непроизвольно растянулись в улыбку. Зашелестели шепотки в наблюдающих за боем рядах зрителей, а противники Андрея восприняли это как вызов и бросились на него одновременно, решив убить сразу и без всяких там изощренных показательных выступлений.

Андрей максимально ускорился. Казалось, что устремившиеся к нему бойцы бегут под водой, медленно-медленно преодолевая толщу километровой высоты… вот они заносят мечи для удара, медленно ведут их к нему… Вдруг – щелк! – сознание на долю секунды выключается, одурманенное снотворным, и меч уже движется к его горлу, едва не касаясь шеи, – еще чуть-чуть, и голова слетела бы с плеч, как гнилой арбуз, выброшенный из грузовика на бахче.

Андрей сделал немыслимый выгиб, уходя из-под удара, меч пронесся над ним, а он почти встал на «мостик», но прежде, чем коснуться плит двора, успел рубануть нападавшего чуть ниже колена и начисто смахнул ему левую ногу.

Противник еще не успел упасть наземь, когда два оставшихся бойца со звоном ударили остриями клинков туда, где Андрей лежал секунду назад, – он перекатился, прыжком вскочил и, уклонившись от укола, всадил свой кинжал в бок второму бойцу.

Отскочив, вырвал кинжал из печени противника и, отбив клинок третьего, направленный ему в глаз по верхней траектории, ударом сверху буквально распластал его, разрубая от ключицы до пояса, как когда-то Евпатий Коловрат разрубал воинов Батыя.

Первый, с отрубленной ногой, медленно падал, все еще не коснувшись земли, когда Андрей яростно рубанул его в бок, прорубил до позвоночника ударом с потягом и обратным движением зарубил второго, зажавшего рану на боку, фонтанирующую кровью, как сорванный кран смесителя горячей водой.

Бой закончился.

Тело Андрея перешло в нормальное состояние, и в его уши ударил яростный шум. Орали все – охранники, солдаты, гости, потом началась драка, в которой было непонятно, кто кого бьет.