Текст книги "Слава. Возрождение"

Глава 9

– Так, осторожно… осторожно! Чуть Тирас не прибила! Нет, пять объектов сразу ты еще держать не можешь. Надо тренироваться почаще.

Слава лежал на спине и с удовлетворением смотрел, как его жена перемещает в воздухе четыре переметные сумы с барахлом. Они плавно кружились по кольцу диаметром два метра на высоте человеческого роста, и это завораживало… Пятая только что шлепнулась рядом с сотницей, едва не отдавив ей ногу.

– Может, хватит? – взмолилась Лера. – Я устала уже кружить эти штуки. И вообще, Хагра просится погулять! Давай ее выпустим, ну, что девочка все время сидит в комнате и не выходит. Ей тоже хочется на мир посмотреть, и не только моим взглядом. И это… ты же в самом начале сам мне сказал одеться, а теперь – стой голышом! Может, мне все-таки одеться?

– Ладно, выпусти ее. Но не одевайся. Я сказал тебе так стоять, чтобы видеть: можешь ли ты сохранить контроль над телом, когда мозг занят телекинезом, не изменяешься ли ты при этом.

– Ну и как? Не изменяюсь?

– Пупок вроде бы на месте… и все, что ниже, тоже. Посмотрю, что с Хагрой будет, когда она появится. Все, пускай ее!

Слава привстал и с любопытством стал всматриваться в тело стоящей перед ним девушки, стараясь заметить, когда начнутся преобразования. Он никогда не видел так близко метаморфа, хотя и слышал про таких еще по визору на Алусии. Метаморфы были редчайшими расами во Вселенной, а такие, чтобы могли преобразоваться за секунды, вообще не были известны. По крайней мере он таких рас не знал. Впрочем, чего во Вселенной не бывает? Она бесконечна…

– Кос, добавь света над нами, я хочу рассмотреть преобразование объекта!

– Сделано!

Интенсивность освещения над Славой и Лерой-Хагрой плавно выросла раза в полтора, до того уровня, когда свет еще и не слепит, но позволяет рассмотреть мельчайшие подробности. Хотя Слава и видел в темноте не хуже, чем днем, но зрение ночное отличалось от дневного; ночное было ближе к инфракрасному – цвета изменялись, становились менее яркими, не такими насыщенными, а ему хотелось увидеть в подробностях, что будет происходить при нормальном освещении.

Лера закрыла глаза, а когда открыла, они стали карими. Ее кожа начала стремительно темнеть, а розовые соски груди стали темно-коричневыми. Бедра практически не изменились в объеме, и рост не изменился – Лера и Хагра по сложению были похожи, как сестры. Вот только на теле стали появляться небольшие волоски – у Леры их не было вообще, появилось оволосение и на лобке: Хагра слегка обросла, пока находилась в инкубаторе, Лера же была совершенно гладкой. Впрочем, эта Хагра была такой, какую она себе представила, или скорее представил ее мозг, вытащивший образ принадлежащего девушке тела из закоулков памяти. Так что нахождение в инкубаторе тут было вообще-то ни при чем. Если бы она захотела, на теле не осталось бы ни одного волоска. И тут же, как будто отвечая на его слова, оволосение исчезло, и гладкая, как статуя, смуглая Хагра стояла перед Славой, смущенно потупив глаза и постукивая босой ступней по полу.

– Прости, Слав, я не хотела попасть туда, в эту штуку, правда! Я и не собиралась ничего трогать, просто так получилось. – Девушка покраснела и сделала трагическое, умильное лицо, потирая глаза запястьем.

Слава встал, обошел девушку кругом, внимательно рассмотрев все части ее тела, отчего та слегка зарделась, потом ласково, всепрощающе сказал:

– Ну конечно, не хотела! Бедная девочка… как тебе досталось… А сейчас достанется еще! Ах ты, тварь безмозглая! Ах ты, сучка! На тебе! На!

Слава незаметно достал из штанов ремень и с наслаждением врезал по гладкой заднице и спине Хагры. Та завизжала и помчалась от него наутек. Но куда там! Разве можно убежать от победителя Игр, а тем паче от разъяренного мужа любимой жены, которую эта дурында убила, а потом чуть не размазала в виде фарша?

Он хлестал ее со всей дури, так что на ней оставались красные полосы, не хуже, чем тогда, у столба для наказаний. Слава так вошел в раж, что, когда в очередной раз его рука не достала до девушки и он промахнулся, то вначале не понял, что произошло, а когда обнаружил себя висящим в воздухе на высоте пяти метров, строго сказал:

– Сейчас же поставь меня на место! Туда, где взяла! Зараза ты эдакая!

– А ты драться будешь! – подозрительно сказала Хагра, потирая исполосованные ремнем бедра.

– Так и есть за что! – погрозил кулаком Слава.

– Ну есть. Так я же признала свою ошибку! Ты будешь еще меня сегодня пороть?

– Буду. Сейчас же опусти, а то еще всыплю!

– Ну что я, дура, что ли? Я опущу, а ты опять драться будешь? Виси там, пока не успокоишься! Ну да, я виновата, но все же закончилось замечательно!

– Лера, вылезай! И опусти меня на пол!

– Она говорит: не вылезет! И что ты не прав: поругать можно, а бить меня нехорошо!

– Заговор?! Паразитки чертовы! Против командира заговор?! Если не опустите – будете спать в противоположном углу! Не буду я с вами спать! А еще – вообще разговаривать не буду.

– Ну ладно, ладно, чего ты, – обреченно вздохнула Хагра. – Надо, значит, лупи, если тебе так легче.

Слава опустился на пол, рядом с повернувшейся к нему спиной Хагрой. Она наклонилась, расставила ноги и уперлась руками в колени:

– Лупи, чего уж там! Приму кару, раз за дело.

Слава посмотрел на ее тугую задницу… на все остальное, и ему расхотелось ее бить. Он буркнул что-то под нос, а потом добавил уже более разборчиво:

– Иди оденься, виляешь тут голым задом, на грех наводишь!

– А все-таки как насчет побить? Гляди, какая попка! – Хагра сладострастно повертела задом. – Ну пошлепай меня!

– Оденься, говорю! – прикрикнул Слава охрипшим голосом, стараясь не коситься на ее прелести и волей-неволей возвращаясь к ним взглядом.

Хагра хитро улыбнулась и пошла к переметным сумам. Покопавшись, она вытянула оттуда плотные суконные штаны, как у Тирас, рубашку на шнуровке и оделась.

– Все! Я готова! Только к чему готова?

– У меня давно сложилось впечатление, что ты ко всему готова, – проворчал Слава, облегченно вздыхая. – Вот что, с головой у тебя как? Работает нормально? Какие ощущения?

– Если честно, не очень, – хихикнула Хагра. – Туман в голове, мысли работают медленно-медленно, как будто с замедлением в три секунды. Боюсь, что боец из меня сейчас просто аховый. Перворанговая забьет одной левой.

– Мозг Лаборатории говорит, что это пройдет. Будешь как прежде. Такая же пакостница.

– Ну что поделаешь, – философски заметила Хагра. – Ну такая я уродилась! Не убивать же меня за это? Э! Э! Ты чего ко мне подвигаешься? Не надо меня убивать! Я не хочу!

– Дура! Я посмотреть хочу! Ну-ка, сними штаны… повернись… Ага. И следа уже нет. На тебе все заживает, как на… на ком? На метаморфе? Интересно, а что будет, если тебе отрезать палец… Да куда ты помчалась?! Не буду я тебе ничего резать! Пока… Регенерация у тебя просто мгновенная… нам и не снилось. Кос, а ты запомнил комбинации вирусов и их концентрацию?

– Я ничего не забываю. – Славе показалось, что мозг даже как будто хихикнул. – Комбинация, набранная объектом, навсегда запечатлена в моей памяти и может быть воспроизведена в любой момент.

– Это интересно, это замечательно, – промурлыкал Слава. – Сделай где-нибудь резервные копии, вдруг потеряешь.

– Я всегда делаю три копии результатов опытов и помещаю в специальные хранилища. У меня собраны результаты опытов Лаборатории за тысячи лет.

– М-да-а… золотое дно, а, девочки? Куда там какому-то рабовладельцу… Настоящее сокровище! Я сейчас хочу сходить попробовать проникнуть к маршевому мозгу. Тирас, ты со мной или останешься тут? Впрочем, отдыхай. Я с Хагрой схожу.

– Хм… если вы хотите остаться наедине и заняться сексом, не нужно бежать на какие-то там мусорки, – дипломатично-проницательно ответила женщина. – Я что, не видала, как при мне трахаются, что ли? Вы можете меня не стесняться. Впрочем, если это вас так беспокоит, я могу и выйти в коридор, там спать.

– Не глупи, – хмыкнул Слава, – мне и вправду надо сходить к хранилищу мозга, попробовать туда пролезть. Может, и Хагра пригодится. Во всяком случае, пусть помучается, полазит вместе со мной. Не фиг ей тут сидеть, пока командир по помойкам лазит.

– Да как хотите, я спать лягу, – равнодушно заявила Тирас. – Я объелась, переволновалась сегодня над ней и страшно хочу спать. Сейчас схожу в туалет, сполоснусь в душе и спать.

Слава за эти дни обнаружил в Лаборатории замечательную вещь, которую люди не ценят, когда имеют, и без которой воют волком, потеряв. Санузел!

В Лаборатории, оказывается, был совершенно автономный, великолепный санузел – туалет и душ, рассчитанные на несколько десятков человек одновременно. Там была горячая и холодная вода – абсолютно безвкусная, дистиллированная, но пить можно – если не задумываться, откуда она взялись: цикл, как и везде на космических кораблях, был замкнутым. Вода очищалась, отходы уничтожались в дезинтеграторе – и пей ее снова. Вкусовые качества, конечно, у нее были дерьмовые, но вот как душ – это просто великолепно. Слава уже и забыл, что такое настоящий горячий душ, сдирающий с тела пот и усталость. Тут можно было и постираться, так что их жизнь в Лаборатории с некоторых пор протекала вполне комфортабельно, если забыть, что вместо мягких кроватей под ними был твердый пол. Доставленные им продукты, особенно напитки, внесли разнообразие в их рацион, так что в общем-то они жили тут неплохо.

Тирас была очень довольна, что Слава обнаружил этот жизненно важный объект – женщины вообще помешаны на чистоте, даже если они живут в средневековом обществе. И если они настоящие женщины, разумеется…

Тирас была именно такой.

Через два дня после того, как Лера оказалась в медицинском боксе, Слава не выдержал и поддался утешительным объятиям сотницы, чем она была очень и очень довольна. Впрочем, кроме разгребания завалов корабля, бесед с Косом и секса, заняться в Лаборатории было совершенно нечем. Так что теперь Тирас была немного раздражена, что такой замечательный и сильный во всех отношениях мужчина уходит из ее временного владения. Она точно была бы не против оставить его с собой навсегда.

После преображения женщина сделалась еще более любвеобильной и требовала близости каждую свободную минуту, что у них находилась, тем более что для Славы это не составляло никакого труда – она предпочитала все делать сама, даже мыла его в душе, пока он обдумывал, как ему спасать мир и какой он несчастный, что его жена там где-то страдает.

Все когда-то притупляется, даже боль и переживания за близких, тем более что пока жив человек – он надеется. Жизнь идет своим чередом: кто-то умирает, кто-то рождается, а человек приспосабливается к любым условиям, даже неблагоприятным.

Слава не собирался продолжать отношения с Тирас после того, как появится его жена, ну если только та сама не санкционирует его сексуальную деятельность с сотницей… или ему уж так сильно не приспичит. Всему свое время, свое место, и жена есть жена, а любовница есть любовница. Даже если она сделалась такой симпатичной, молоденькой и сексуальной, как Тирас.

Теперь она выглядела на двадцать лет, а лишившись своих шрамов – следов боевых отличий, превратилась в ненасытную сексуальную штучку, быть с которой мечтал бы любой мужчина, если бы у него не было жены-Снегурочки, одной из самых прекрасных женщин в мире.

– Осторожнее наступай!

– Да я не вижу ничего! Тут темень, как в… в общем – в норе.

– Хм… тебе бы Лерины глаза… можешь?

– Это Леру надо. Думаешь, я помню, какие они? Стой, я попробую изменить… Опа! Вижу! Ты так всегда видишь, да? Не как днем, но все видать – цвета только другие, тусклые какие-то.

– Интересно… Значит, ты можешь изменять и свойства глаз? Сделать так, чтобы они видели в темноте? Великолепно… можно только позавидовать. Ладно, уже пришли. Вот, гляди сюда – видишь эту металлическую дверь, всю перекошенную? Ага. Вот за ней находится маршевый мозг.

– Я не знаю, что такое маршевый мозг… мне Лера что-то такое объясняла, но я так и не поняла.

– Ну ты же знаешь, что нашими телами управляет мозг? Ну вот, тут находится такая штука, которую мы называем мозгом, он так же управляет кораблем, как наш мозг – нашим телом. Только у нас он живой, а это искусственный. Выглядит как кристалл размером с детский кулак. В чем-то он превосходит человеческий, а в чем-то уступает ему. Поэтому всегда в корабле есть и обычный живой мозг – или мозг обычного пилота, управляющего кораблем вместе с искусственным, или вынутый из головы раба. Так принято в той цивилизации, из которой мы прилетели.

– Да, Лера мне рассказывала. Это ужасно. Лучше умереть! Вечно сидеть в банке, без радости, без удовольствий, горя и радости, наслаждений и разочарований… Нет, лучше умереть, чем так существовать.

– Хм… ты умнеешь на глазах. Согласен с тобой. Ладно. Вот, гляди: вот эта конструкция придавила дверь и вмяла ее внутрь. Видишь? Видишь. Я попытался ее сдвинуть – не смог. Но я смог попилить ее на куски. Как? Я умею входить в контакт с объектами материального мира и кое-что с ними делать. Я попилил эту штуку на части, но они оказались все-таки для меня неподъемными. Плюнул – решил ждать Шаргиона, чтобы воспользоваться его ремонтными роботами. Распилят эти штуки, потом войду внутрь. Но сегодня, когда я наблюдал, как вы с Лерой управляетесь с предметами, пришло в голову использовать вас как подъемный кран. Что такое подъемный кран? Долго объяснять. В общем, идея такова: ты аккуратно поднимаешь эти железяки и переносишь их в сторону, чтобы я мог открыть дверь. Это понятно? Понятно. Приступай! Тихо, тихо, погоди, когда я отбегу! А то с тебя станется – придавишь, как букашку. Ты же ходячая Неприятность.

– Что, Глава сказала?

– М-да… значит, все-таки мозг начинает работать как следует. Это радует, а то от Леры-идиотки меня что-то тоска начала брать.

– Ты же говорил, что нравится, когда жена глупая, – мне Лера сказала.

– Не говорил я такого. Я сказал, что при ее внешности быть умной совсем не обязательно… по крайней мере в цивилизованном мире. Тут – исключение. Ну давай-давай, чего языком болтаешь, приступай! Мне не терпится туда проникнуть. Завтра, как Шаргион прилетит, вставим мозг в Базу, хоть поспим на мягких кроватях. Ага… так, так… пошевелилась! Еще! Еще! Ну?! Ну-у-у?! Тьфу, сорвалось! Что с тобой? Эй-эй? Ты чего?

Хагра мягко опустилась на пол, в отличие от здоровенной конструкции весом тонн десять, которая плюхнулась на место со страшным грохотом, сотрясая корпус корабля.

Слава наклонился к Хагре и услышал ее дыхание – девушка была без сознания, на ее лбу выступили капли пота. Он хотел привычно уже спросить Коса, что тот думает по поводу обморока девушки, потом вспомнил, что Коса тут нет и тот не может видеть и слышать, что здесь происходит.

Слава присел рядом с девушкой и задумался. После минутных размышлений пришел к выводу – похоже, что у телекинеза есть свои ограничения. Девушка подняла огромный вес, не рассчитав свои телекинетические силы, и от усиленной нагрузки потеряла сознание. Стройная версия и, скорее всего, истинная, с ядовитой самоиронией подумал он. Все нужно делать постепенно, ведь не бросается же школьник к штанге с олимпийским весом: попробуй взгромозди на него эту штангу – его просто раздавит. Так и тут: нужна тренировка, а Слава потребовал от девушки немедленно взять олимпийский вес. Сглупил, в общем, экспериментатор хренов.

Взяв Хагру на руки, он побрел в Лабораторию.

У Славы тоже были способности к телекинезу, но довольно хилые. Учитель говорил ему, что эти способности нужно тренировать, но за текучкой, какими-то делами, за постоянными переездами и спасением миров он совсем забыл о том, что умеет, и, к стыду своему, позабросил занятия в псионике. О чем теперь жалел. Тело Хагры получило мощные телекинетические способности, но Слава забыл, что не все так просто и не все так легко дается. Вот и результат – она лежит у него на руках без сознания. Впрочем, уже очнулась.

Хагра открыла глаза и улыбнулась:

– Я лежала бы и лежала у тебя на руках! Так хорошо!

– Слезай давай, – усмехнулся Слава. – Покаталась и хватит. – Он остановился и поставил Хагру на ноги. – Так что с тобой случилось?

– Сама не знаю. – Девушка досадливо потерла лоб ладонью. – Поднимала эту штуку, и вдруг так стало нехорошо, так затошнило… и я вырубилась. Все. Очнулась уже у тебя на руках.

– Это я виноват, – досадливо ответил псионик. – Надо было тебя предупредить, что, как почувствуешь себя нехорошо, как затошнит или заболит голова, надо прекращать. Иначе будет беда. Все, пошли спать. Завтра тяжелый день…

Тело жены было гладким и прохладным – после купания в душе она вытерлась, но кожа оставалась слегка влажной. Слава и Лера ушли в сторонку от Тирас, чтобы не мешать ей спать, да и не дразнить, так сказать, гусей. Ну зачем одинокой женщине, мечтающей о мужчине, слушать, как ее недавний любовник любезничает со своей женой, отставив бывшую подругу в сторону, как использованную куклу. Обидно, понимаешь… Тем более что на этой планете, по известным причинам, не было понятия муж – жена. Каждый мужчина – это, так сказать, «достояние республики».

Слава осмотрел тело жены буквально по сантиметрам, ища какие-либо изменения, отличия, несуразности. Вдруг где-то что-то не то выросло… Но осмотр ничего не дал – Лера как Лера. Даже пахнет как обычно – чистой кожей, свежестью. Славе всегда нравилось, что у нее ничего не трясется, не колышется – все твердое, упругое. Под бархатной кожей чувствовались сильные, тренированные мышцы. Ему подумалось: мышцы ли это Хагры или же мышцы Леры? Может ли она при перестройке тела переделывать и свойства мышц?

Не придя ни к какому выводу, он стал ласкать ее, все более и более нежно и настойчиво. Лера прерывисто задышала и, не вытерпев и минуты, притянула его к себе, обхватив ногами так сильно, будто зажала в тиски. Мгновение… Слава вошел в нее… и неожиданно почувствовал некоторое сопротивление.

Раньше, по его ощущениям, такого не было. Он усилил нажим… Лера вскрикнула, протяжно застонала и вцепилась ему в спину тонкими сильными пальцами, желая принять его в себя целиком. Он и погружался целиком – в сладостное ощущение родного тела и душевной близости.

Чтобы продлить это наслаждение, он изо всех сил сдерживал желание выплеснуть себя в первые же минуты, и его хватило на четверть часа. Потом отдохнул немного, не размыкая объятий и начал снова…

Теперь он уже не старался сдерживаться; когда в очередной раз они, вздрагивая от сладостных судорог, обмякли, отдыхая и переводя дыхание, он осторожно сполз на одеяло рядом с женой и тут неожиданно увидел, что низ его живота весь в крови.

Слава всполошился, вскочил на колени и спросил, осматривая ее тело и почти заикаясь от волнения:

– Что, что случилось?! Откуда кровь? Тебе больно? Лерочка, что с тобой?!

Она сощурилась, весело и заговорщицки подмигнула ему и грудным, глубоким голосом сказала:

– Вот я уже и не девственница!

Слава вначале не понял, что она сказала, потом до него дошло, он упал на одеяло у ее ног и стал смеяться. Он не останавливался с минуту, потом, переводя дыхание, спросил:

– Ты что, сделала себя снова девственницей?

– Ну да, – слегка обиженно ответила Лера. Она согнула ноги в коленях, чуть раздвинула их и глядела на него сквозь них, как через прицел. – А что? Мне так хотелось подарить тебе мою девственность! Почему бы и нет? Я теперь каждый раз так могу делать, и каждый раз у тебя будет девственница! А хочешь, я сделаюсь такой, как была в четырнадцать лет?

– Нет уж, – хмыкнул Слава. – Я тебе что, педофил, что ли? Ты и так выглядишь лет на шестнадцать максимум! Хватит экспериментов. Вообще, спасибо, что зубов там не отрастила. Брр… Главный ужас мужика – енто самое с зубами!

– А что, – невозмутимо ответствовала Лера, – вот будешь нас с Хагрой обижать… и отрастим. Кстати, ты все же иногда позволяй ей побыть с тобой, ладно? Ведь если оставить в стороне то, что она моя подруга и мне небезразлична, даже очень небезразлична, тело-то ее! Должна же она иметь какой-то бонус с того, что мы ее тело эксплуатируем? Ей тоже хочется любви, секса.

– Потом поговорим, – отмахнулся Слава. – Пойдем-ка в душ сходим, а? С тебя столько натекло – такое впечатление, что я из боя вышел.

Они пошли, омыли друг друга в горячем душе, а потом улеглись на подстилку и снова занялись тем, о чем Слава мечтал все эти долгие дни, меняя позы и стараясь не сильно шуметь, дабы не тревожить свою сердитую подругу, которая вся изворочалась в пятидесяти метрах от них.

Как ни сдерживайся, а когда женщина входит в раж, ей уже по фигу всякие договоренности об отсутствии криков и стонов. И широченная ладонь, зажимающая рот, не помогает избавиться от излишнего шума, а больше того – разжигает страсть извивающейся в сладких судорогах партнерши.

Когда они насытились друг другом и Слава замер, прижав Леру стокилограммовым телом, она неожиданно сказала:

– Я кое-что придумала… лежи так и не двигайся… И не удивляйся!

Лера раздвинула ноги, как гимнастка, сняла свои руки с плеч Славы… и он вдруг почувствовал, как приподнимается над ней, совершенно незаметно, неощущаемо для тела. Потом опустился вниз. И дальше: вверх… вниз… вверх… вниз… Как поршень в автомобильном двигателе. Скорость усиливалась, амплитуда возрастала… Это была настолько забавно, настолько странно, что у Славы захватило дух…

Так они трудились, развлекаясь, почти до самого утра, пока не уснули в объятиях друг друга, измочаленные и выдохшиеся, как будто весь день бурлаками тащили баржу с песком. И продрыхли, как после выразился Слава, почти до полудня. А куда спешить в этом мире неторопливых решений и долгих караванных путей?

После душа они уселись за поздний завтрак, старательно не обращая внимания на хмурый вид Тирас. Та откровенно грустила, поглядывая на счастливую утомленную парочку, и, отщипывая маленькие кусочки пирожка, думала о чем-то о своем. Потом, нарушив молчание, сказала:

– Я хочу домой, в город. Хватит уже валяться тут на подстилках. Вы мне поможете добраться? Боюсь попасться грессам…

– Погоди немного, ладно? – ответил Слава, переглянувшись с женой. – Сегодня прилетит Шаргион, я сейчас с ним разговаривал, и он сказал, что будет через час. Я кое-что тут налажу, а потом отвезу тебя куда захочешь, на скутере. Ладно?

– Ладно, – кивнула головой Тирас и, незаметно вздохнув, добавила: – Мне надо свою жизнь устраивать. Вы-то счастливы, а каково мне на вас глядеть? Я так тоже хочу, но каждый раз выпрашивать ласку, внимание я не буду. Не желаю. Буду все начинать заново. Да и скоро некогда мне будет заниматься посторонними делами: дети – вот главное. Какие у вас планы, кстати, по поводу помощи кланам? Или вы просто улетите, оставив нас так, как оно есть?

– Нет, пока не сделаем все, что можем, чтобы помочь, не улетим, – задумчиво ответил Слава. – Мне нравится здешний мир, хотя он и отнесся к нам довольно неприветливо. Впрочем, нас сюда никто и не приглашал, мы случайно здесь оказались. А если уж оказались и забираем у вас такое сокровище, как Лаборатория, наш долг – оставить вам взамен то, что в наших силах, – здоровых мужчин и женщин. Мы облетим те кланы, которые сможем, и вылечим всех, кого сможем. После нашего отбытия у вас останется достаточно здоровых, полноценных людей, которые смогут возродить цивилизацию. И еще – нужно прикончить власть Мудрых. Хватит уже им тормозить развитие и держать вас в средневековье. Тупыми, необразованными легче управлять – это ясно. Вот потому вас и опустили на самое дно, в дикость. Люди во Вселенной не живут так, как вы.

– Не все будут довольны переменами, – усмехнулась женщина. – Вы еще хлебнете проблем, это точно.

– Ну так что же, первый раз, что ли? Теперь у нас Шаргион есть, живой и почти здоровый. А с ним нам ничего не страшно. Кроме этой вот работы по разбору мусора. Терпеть не могу всяческие стройки и перестройки. Налажу утилизацию корабля – полетим с Лерой в Шерекан, надо Мудрую искать. Ну все, расходимся… Или, наоборот, не расходимся? Я поваляюсь пока, Шаргиона дождусь. Лер, ты со мной?

– Нет, я уже за ночь навалялась, – усмехнулась супруга. – Мы с Тирас пока пойдем пошепчемся, ладно? А ты отдыхай. Потрудился – передохни.

Слава довольно улыбнулся, откинулся на одеяло и закрыл глаза. Ему было хорошо. А что: сыт, доволен, во всех смыслах обласкан любимой женой-красавицей, что еще надо для жизни? И правда, куда спешить, зачем бежать? Всю жизнь куда-то бежал, спешил, торопился, кого-то спасал, выручал, дрался и снова бежал… ну, хоть когда-то можно просто поваляться, как все люди?

Снова вспомнилась прошедшая ночь, и у него слегка заныло в паху. Да, сегодня они оторвались по полной, и способности Леры проявились совершенно неожиданным способом, он даже и додуматься до такого не мог! Все-таки женский ум в подобных вещах, как ему кажется, гораздо изобретательнее, чем мужской. Получилось очень… хм… креативно, что ли. А сколько вариантов еще можно придумать!

Вот бы ему попробовать коктейль, который так подействовал на жену? А что, кто откажется стать метоморфом, по своему желанию изменяя тело как хочешь? И любую его часть…

Впрочем, он своим телом вполне доволен, и изменять особенно ничего не надо, но все-таки забавно ведь! Ну забавно, и что? Дальше-то что? Он и так псионик, мало того – с редкостной способностью предугадывать ближайшее будущее, и эта способность потихоньку развивается. Иногда он ее использует, а значит, развитие идет. Только вот забросил он тренировки – не до того стало, а так-то использует свои возможности регулярно. Кстати, о его возможностях. Он регенерирует очень быстро, так быстро, что никто с ним не мог в этом сравниться, даже Лера. Если бы Хагра тогда перерубила горло ему, он смог бы, скорее всего, выжить. У него огромная сила и невероятная для человека скорость.

Так неужели он позавидовал своей жене? Ну если только немножко: все-таки муж хочет быть всегда выше на голову, чем жена, хоть в чем-то. В умственных способностях, силе, зарплате… иначе какой он мужик? Его просто съест комплекс собственной неполноценности. Умная женщина всегда поддерживает в своем мужчине чувство его полного и абсолютного превосходства над ней. Ну… за исключением тех семей, где мужчине нравится быть в подчинении, или же там, где баба – дура.

Слава не строил иллюзий – Лера была не глупее его, но по способностям и силе, он, конечно, ее превосходил. А теперь? Теперь у нее открылось новое свойство. И может, даже не одно, ведь они так до конца и не исследовали ее способности… И что изменилось? Да ничего. Лера действительно умная женщина. И правильно воспитана своей матерью. Настоящая женщина! А что касается переделки его тела в угоду новым веяниям – он потихоньку от жены и Тирас уже поговорил с Косом и выяснил, что велика вероятность, что у него ничего не получится: этот коктейль из вирусов вообще на него может не подействовать. При Славиной регенерации вирусы в его теле просто погибнут. Но еще хуже будет, когда он, возможно, частично уничтожит вирусы, а часть их внедрится в его тело и что-то изменит не в лучшую сторону. И что тогда будет? Кто предскажет? Вместо боевой машины, которой он стал за эти годы, Слава может превратиться в какого-нибудь урода, хиляка, изувеченного бесконтрольными мутациями. Зачем же рисковать? Он и так имеет все, в том числе и прекрасную жену с ее телекинезом. Или она имеет его? «Муж и жена – одна сатана». Он рассмеялся про себя и в приятном полузабытье обратился мыслями к Хагре. Что с ней-то делать? Ну а что еще делать? Ждать, когда он сделает Лере новое тело. Кстати сказать, вот с телом Леры, с новым, можно будет и поэкспериментировать: например, вырастить его, а потом взять и заразить этим самым букетом вирусов. Ну не получится – потеряет сто миллионов… кхе, кхе… мда. Олигарх, однако! Тело-то стоит недешево. Но об этом еще рано говорить…

Его мысли прервал бодрый голос Шаргиона:

– Я прибыл! Вишу над вами. Думаю, куда пристроиться, чтобы и рядом, и не раздавить чего-нибудь. Тут у вас какое-то поселение, мне бы не хотелось на него садиться.

– Нет-нет, не надо! Пристройся там, возле котловины, я что-нибудь сейчас придумаю насчет этих существ. Пока готовь своих железных букашек, я покажу, что будем делать. Я тебе скомандую.

– Есть, Посланник! Жду!

Слава открыл глаза и вскочил на ноги, ища взглядом своих соратниц. Они сидели в уголке, что-то шептали друг другу, у Тирас были красные глаза, похоже, что она плакала, Лера тоже норовила похлюпать, и Слава, усмехнувшись, подумал о том, что бабы занимаются своим любимым делом – оплакивают жизненные проблемы, в надежде что слезы растворят их, как зимний лед растворяется свежей весенней водой. Увы, с проблемами было не так закономерно, как с зимним льдом. Если бы они решались слезами, весь мир давно утонул бы в соленых потоках.

– Лер, иди сюда, скорее!

Жена поднялась, поцеловав Тирас в щеку, и пошла к Славе. Та осталась на месте, а Лера, подойдя, спросила:

– Шаргион?

– Да. Только нам прежде надо сделать одну штуку…

Грессы, всполошенные появлением огромного сооружения на краю их долины, бурно обсуждали происшедшее, сходились на том, что это знамение богов и оно связано с тем, что происходило последние дни. Они не знали, как себя вести в изменившихся обстоятельствах, и лишь одно было забито в них твердо, определенно и на века – на генетическом уровне – подчинение Мудрым.

Толпа грессов собралась на «митинг», где вождь яростно доказывал, что это сооружение принадлежит их госпожам, Мудрым, и что никакого отношения к пришельцам, нанесшим такой болезненный ущерб их племени, не имеет. В полемическом задоре он не увидел, как за его плечами, в небе показалась повозка, на которой прилетали их господа, и только когда толпа затихла, глядя в пространство за ним, он растерянно замер, оглянулся и оборвал свою длинную речь.

Скутер сделал круг над головами и приземлился рядом с отхлынувшими в разные стороны кентаврами. Они тут же встали перед Мудрыми на передние колени, отчего зады полуящериц задрались в небо, а гениталии мужчин и груди женщин повисли над землей.

Мудрая, сидящая позади пилота, встала с сиденья, откинула капюшон и открыла свое безвозрастное лицо с длинной косой. Она осмотрела молчащих и потупивших глаза кентавров и звучным голосом, летящим по воздуху до самого леса, сказала:

– Грессы! Ваша служба Мудрым закончена! Вы можете селиться где хотите, идти куда хотите! Вы хорошо служили, но теперь нам будут служить другие, они уже в святилище. Произошла ошибка – вы их не узнали и были наказаны. Но теперь в награду за вашу службу, мы вас отпускаем! Живите так, как вам хочется, но не ссорьтесь с людьми! Договоритесь с ними, пошлите к ним делегацию – через неделю. Торгуйте с ними, дружите с ними, и ваш народ будет большим, многочисленным. Мы удаляемся и больше никогда не попросим вашей службы. Прощайте, грессы! – Мудрая снова села на скутер, и тот медленно поднялся в воздух, постоял на месте и полетел куда-то за лес.