Текст книги "Слава. Возрождение"

Остановившись на постоялом дворе, Слава и Лера-Хагра сразу пошли на рынок, оставив свои вещи в комнате под замком. Лошади уже были поставлены в общественные конюшни – в этом город ничем не отличался от южных городов, – и дорога путников лежала на городской рынок. Нужно было купить одежду, обувь для дальнейшего путешествия, заодно потолкаться в рядах и постараться узнать, куда же, в конце концов, им двигаться дальше. Вся их одежда была приспособлена для юга и совершенно не годилась для здешнего климата.

В этой местности воительницы почти не ходили в килтах – не очень-то приятно ходить в юбке с голым задом, когда под ткань поддувает холодный ветерок с гор, чьи белые шапки виднелись на горизонте. В ходу были простые суконные или кожаные штаны, рубахи, куртки и крепкие кожаные башмаки, густо смазываемые жиром, чтобы не промокали, отчего в воздухе постоянно стоял прогорклый запах старого сала.

Лере они быстро нашли то, что нужно, а вот со Славой возникли проблемы. Он был выше всех ростом, соответственно, на него не могли найти ни штанов, ни обуви, ни куртки, так что после раздумий их решили заказать, а пока заказ будут исполнять – сидеть в гостинице безвылазно. Когда он оденется, да еще и напялит на голову местную шапку – что-то вроде большого берета, – то издалека, если не присматриваться, от женщин отличить его будет трудно. При том, конечно, если он еще и пострижется, как женщина, почти налысо. Ну а если заказывать вещи Славе, тогда уж заказать и ей. Почему бы и нет? Сшитые на заказ вещи крепче и удобнее.

В общем, их завертел какой-то круговорот дел, каждое из которых цеплялось за другое, другое за третье, и нужно было решить, с чего начать. Начать решили с парикмахерской – не все же время Славе ходить с головой, накрытой капюшоном. Ему нужно было сделать прическу под женщину. Кроме того, парикмахеры всегда люди осведомленные, у них стрижется весь город – может, какая-нибудь информация и вылезет.

Найдя вывеску с перекрещенными ножницами, путники толкнули дверь, загремевшую бубенчиками, и вошли в уютную, теплую комнату, с трещавшей дровами печью и румяной, дородной женщиной в длинном фартуке. Посетителей не было – может, по причине плохой погоды (на улице шел дождь, мелкий и нудный), а может, просто потому, что парикмахерских слишком много, а воительниц, желающих привести себя в порядок, поубавилось.

– Приветствую, воительница! Желаете подстричься? – Румяная парикмахерша подвинула стул на середину комнаты. – И ваша спутница тоже? Ох! Это не спутница! Не боитесь вы ходить с таким сокровищем, госпожа? Смотрите, осторожнее! А ты, парень, не снимай капюшон на улице, как бы проблем вам не было. Любовь, да? Ох, знала я когда-то это чувство… – Парикмахерша подмигнула и приняла от Леры-Хагры плащ, вешая его на стену в углу. – Вы откуда-то с юга, да? У тебя наряд южанки. Давай, садись, сейчас будет отлично… да, волосы у тебя, госпожа, отросли. Давно не навещала мастеров стрижки, да? Издалека, значит… ладно, не хмурьтесь – это я так просто, к слову…

Парикмахерша беспрерывно болтала, и вразрез с ее словами о том, что ей ну совершенно неинтересно, откуда взялась эта странная пара, у нее на лбу было просто написано: «Я сгораю от любопытства!»

– Ох, какая у тебя фигурка! Такая ты молоденькая, госпожа, а уже десятый ранг! И такая хорошенькая! Не зря твой мужчина с тобой сбежал, ну, как в такие грудки не влюбиться, в такие ножки! Я была бы мужчиной, сама бы влюбилась в тебя! Да и женщиной – тоже. И что же тут ищет такая красавица, кроме мастерицы, способной ее хорошо постричь? Может, старая Мирта чем-то поможет такой красивой госпоже?

– Мирта, скажи: где нам найти мастерскую, где на моего мужчину сошьют штаны, рубашки – все, что нужно. Я хочу, чтобы он выглядел как женщина. Мне надо скрыть его внешность под женской одеждой.

– Это верно, это правильное решение! – удовлетворенно кивнула женщина. – Такое сокровище надо охранять! Кстати, а нельзя ли с тобой договориться, чтобы он посетил мою дочь? Или чтобы она посетила его? Госпожа не будет против? Будет? Жаль, очень жаль – так мечталось о внучке, но никак что-то не получается, может, свежий мужчина бы помог! Нет? Ну ладно. Мастерская тут рядом, через три дома. Скажете – Мирта прислала, мастер вам сделает скидку. – Женщина укоризненно посмотрела в глаза невозмутимой девушке: мол, вот я тебе помогаю, а ты такую малость не можешь сделать – дать своего мужика моей дочери! Затем продолжила: – Тут же рядом и башмачница, в следующем доме. Тоже скажешь, что от Мирты. А может, я заплачу тебе за мужчину? Я хорошие деньги заплачу! Нет? Ох, как жаль! А его как стричь? Неужто такую красоту состригать? Под женщину, да? Ну что же, как скажешь. Ох, какой мужчина! – Парикмахерша с восхищением посмотрела на голые плечи Славы, когда он сбросил плащ. – Немного женоподобный, но это даже хорошо. А то наши мужчины все мягкие, нежные… Я всегда предпочитала сильных мужчин, женоподобных! Эх, где мои годы…

Через двадцать минут Слава и Лера уже шагали по деревянному тротуару к указанному им дому портнихи. Пришлось подождать, пока из швейной мастерской не уйдет посетительница, заказавшая куртку для дочери, и они остались одни с миловидной женщиной лет тридцати, очень маленькой, похожей на какую-то карлицу из мультфильма, только очень пропорционально сложенную.

Швея внимательно оглядела посетителей; когда Лера сказала, что они от Мирты, кивнула головой. Потом подмигнула и сказала:

– Что, замаскировать мужчину хотите? У Мирты небось стриглись? Тогда бесполезно надеяться сохранить тайну. Сейчас она уже рассказывает посетителю, какая ее посетила пара или же, если посетителя нет, побежала к соседке поделиться новостью. У нее ничего не держится, все выбалтывает. Сбежали с юга, да? Наивные…

– А почему ты решила, что сбежали? – поинтересовалась Лера. – И что с юга?

– Ты думаешь, первая такая? – улыбнулась та. – Обычно все заканчивается двояко. Первый путь: Глава клана, откуда вы сбежали, посылает погоню, мужчину в конце концов забирают, а женщину или убивают, или же наказывают, в зависимости от обстоятельств и ее происхождения. А второй – погоню не посылают, и вы застреваете здесь. Но тогда ты будешь минимум два раза в неделю драться на смертельной дуэли, до тех пор пока не поубиваешь всех желающих трахнуть твоего мужчину или пока все не убедятся, что это бесперспективно, и оставят свои попытки. На время. Пока не появятся новые претендентки, и так дальше, бесконечно… до тех пор, пока кто-то не поймет, что ты зажилась, и не пустит стрелу из темноты. И история повторится. Новая владелица мужчины, новые претендентки…

– А зачем ты мне это говоришь? – настороженно поинтересовалась Лера. – Какое тебе дело до этого?

– Жалко вас. Красивые, молодые. Может, лучше мужчину в Мужской Дом сдать? Ему там лучше будет…

– И ты сможешь иногда приходить к нему и трахать в свое удовольствие, да? – улыбнулась Лера.

– Не без этого, – подмигнула швея. – Но то, что я вам рассказала, – чистая правда. Учти это. Дело-то ваше, но… лучше бы этот мужчина для нашего города послужил, чем кочевать от воительницы к воительнице. Тебя в конце концов точно убьют.

– Начнут доставать – сбежим куда-нибудь дальше, – усмехнулась Лера.

– А дальше некуда, дорогая! Там дальше территория грессов. Все. Людей нет. Давай, я тебя обмеряю… ага, так… повернись… ноги расставь. Грудь – вдохни… теперь выдохни. Руки подними. Тебе из какой ткани? Есть получше, есть похуже, погрубее…

– Мне какая покрепче. Куртку можно кожаную, чтобы дождь не промочил. И то же самое мужчине, только, само собой, размеры другие. Нам нужно по двое штанов, рубах, по куртке, еще носки крепкие, в башмаки. Мы сейчас еще к башмачнику пойдем. И вот еще что, ты доставить можешь на постоялый двор? Можешь? Ага. Сроки? Нет, это долго. Конечно, доплачу! Два дня? Ну это приемлемо. Аванс сколько? Без проблем. Получи. И это… не болтай, ладно?

– Да я уже сказала: если вы были у Мирты, считайте, весь город знает.

– Скажи, а с кем можно поговорить о том, что находится на территории грессов? Ты говоришь, там людей нет? Что, совсем нет? А откуда же притаскивают странные штуки, которые иногда на юге продают? Поломанные всякие там…

– Бывает, из набегов притаскивают, да. Только там ничего интересного нет. Иногда куски металла странного, кузнецы из них что-нибудь делают. Только и они их не любят – этот металл трудно обрабатывать. Он даже не плавится в печах. Это мне тетка говорила, ее подруга кузнецом работает. А если интересуешься, тебе нужно поговорить с Тирас, вот она точно все знает – не в одном и даже не в десяти набегах была. Тоже притаскивала время от времени всякие штуки от грессов. А зачем они тебе, эти штуки?

– Интересно просто, – пожала плечами Лера.

– Не о том думаешь, – усмехнулась швея и незаметно вздохнула. – Рядом с таким мужчинкой надо думать о том, чтобы положить его в мягкую постельку, залезть на него и… а ты все о каких-то там железках! Не понимаешь ты своего счастья. Иди сюда, парень, сейчас мерку сниму… Ох, какой самец! Ой-ой… Да аккуратно я, аккуратно… с такой попой надо аккуратно! Само собой, аккуратно… Ой, не могу, руки трясутся даже… Ты представляешь, что будет, если он выйдет вот так перед толпой пьяных воительниц? Прячь его хорошенько!

В доме башмачницы повторилось почти то же самое, только башмачница была женщиной за пятьдесят, но тоже предлагала за Славу деньги, и очень даже неплохие по меркам этого мира – по золотому за акт. Когда Лера вышла из башмачной, она пребывала в препаршивом состоянии духа и на смех Славы по поводу торгов за его услуги, сказала:

– Интересно, а что было бы, если бы ты меня оставил дома? Как бы ты разговаривал с этими озабоченными бабами? А-а-а! Я знаю как! Ты бы всех их попользовал, да? Да-да, не отказывайся! Вот почему ты норовил сбежать от меня, бросив с многоножками? Свободы захотел, свободного плавания? Решил тут развлечься, пока меня нет? Нет уж, мой любимый, только с моего разрешения. Вот кончатся деньги, и будем тебя сдавать в аренду. А чем не бизнес? Правда, классно?

– Эй, ты чего завелась? – усмехнулся Слава. – Мой успех у дам не дает покоя? Не беспокойся, исполню я свои супружеские обязанности – в теплой постельке, как ты и хотела. Чего ты себя накручиваешь?

– Беспокоюсь я, Слав. Валить отсюда надо, и побыстрее. Как получим барахло, закупимся и свалим.

– Свалим, само собой. Вот узнаем, где этих самых грессов найти, и сбежим.

– Ты уверен, что мы с ними договоримся и они нас пропустят?

– Я все-таки псионик, и мне кажется, что получится. Главное, чтобы сразу стрелами не утыкали. Но на это у нас керкары есть – не дадут им тихо напасть. В общем, чего гадать, будем делать то, что нужно. И будь, что будет… В крайнем случае пройдем с боем. Грессы ничто против лучеметов.

Пройдя через оживленный и шумный зал в свою комнату, под взглядами-прицелами посетительниц, Слава и Лера с облегчением уселись на стулья, сбросив опостылевшие плащи и вытянув ноги. В комнате было тепло, в маленькие оконные стеклышки бился дождь, и не хотелось никуда отсюда выходить, даже чтобы поесть.

– Ну что, принесешь еду сюда? – улыбнувшись, спросил Слава. – В связи с последней информацией не хотелось бы тебя подвергать опасности на этом «диком Весте». Или уж наплюем на все и пойдем питаться, как и все? Что-то мне претит прятаться в комнатушке, когда внизу ждет горячий суп, пироги и салаты!

Лера сглотнула слюни и храбро заявила:

– Наплевать на них! Пошли да поедим нормально, как люди! Ну убью парочку, и что?

– А потом еще парочку, и еще… – задумчиво проговорил Слава. – Слушай, у меня есть одна мысль, как их утихомирить. Давай-ка сюда Хагру.

– Что, Слав, ты хотел узнать? – Девушка наклонилась вперед и с усмешкой посмотрела на мужчину. – Хагра тут!

– Послушай-ка… по вашим законам чести женщина может вызвать мужчину на поединок?

– Смеешься? Это все равно как вызвать трехлетнего ребенка или старушку-инвалида! Ты вспомни, какой шум был, когда ты вызвался участвовать в Играх, – половина участниц чуть не сбежали! И потом скандал был…

– А вот такая ситуация – женщина вызвала женщину, но та отказалась участвовать в поединке? Это как?

– Ну так не может быть… Как это так? Если официально, с надзором Главы, как она может отказаться? Ее изгонят из города, лишат должностей и жалованья… хм… Чего ты задумал?

– Да надоело скрываться. Давай, сделаем вот так… – И Слава объяснил, что нужно сделать.

Через десять минут они уже шагали вниз по лестнице, в обеденный зал, – Лера-Хагра в килте, а Слава в одних шортах. В зале было жарко от печей, от кипящих котлов, так что практически все посетительницы сидели полураздетые, в одних суконных штанах или – реже – в килтах. Впрочем, портупеи с мечами были на месте, в каком бы состоянии обнаженности они ни находились. В воздухе вкусно пахло жареным мясом и пряностями, так что голод Славы и Леры увеличился многократно. Если Лера-Хагра еще обладала обычным телом, которое подольше терпит голод, то Слава, с его ускоренным обменом веществ, просто сгорал от желания проглотить что-то вроде быка.

Кто-то из посетителей заметил спускающуюся вниз парочку и громко присвистнул, толкая соседку в локоть:

– Глянь, глянь, какой красавец! И этой метелке достался! Ну что за несправедливость! У нее и сиськи-то как следует не выросли, а глянь, какого мужика отхватила! Боги несправедливы, как и обычно. Сколько уже сижу в этой дыре и едва раз в две недели мужика имею, а тут… Коряга чертова!

– Ну не такая уж коряга, – с усмешкой сказала ее соседка, женщина лет тридцати, со шрамом на плече и голове, пересекающем короткую прическу белым росчерком. – Очень даже красивая девчонка, я бы с ней покувыркалась. Аппетитная штучка. А мужчина – женоподобный, конечно, но вон какой здоровенный… представляю, если залезть на него, он до самого горла достанет! Ух… просто мурашки по коже! Ты ешь, ешь, а то опять нажрешься вина и будешь валяться. Когда пьешь – надо плотно есть.

Слава и Лера прошли к свободному столику в углу под взглядами молчаливых от неожиданности присутствующих и уселись так, чтобы Слава видел зал, а Лера сидела к нему спиной – он так настоял.

Зал снова загудел, и все старались сделать вид, будто совсем не интересуются этим мужчиной за столиком: ну правда, и кому он нужен? Нам и без него хорошо! Это напоминало, как если бы в комнату, полную половозрелых и не очень-то удовлетворенных мужиков вошла девица в микроюбке и с рвущей топик грудью, – волей-неволей взгляды присутствующих возвращались к Славе.

Подошла подавальщица – в кожаной юбке, как всегда очень короткой. Подавальщица была довольно толстой, широкой, и потому ее объемистый живот свисал над поясом, навевая мысли об арбузах. Массивные груди колыхались в такт движениям, и Слава подумал о том, что в этой даме есть что-то рубенсовское. И еще: он не удивился бы, если она служила тут и вышибалой, выкидывая пьяных дамочек, бьющих посуду. Наверное, так и было, потому что лицо подавальщицы покрывали шрамы, а кулаки ее вызывали уважение своими размерами. Ниже Славы, но гораздо, гораздо шире, она выглядела как борец сумо.

– Эй, сладкая парочка, что будете заказывать? – громко спросила она и, наклонившись ниже, тихо сказала: – У вас башка-то есть? Сидели бы в своей комнате да трахались каждые пять минут! Какого хрена вы сюда спустились? Я бы принесла вам еду в номер, а так сейчас знаете что начнется? Это они еще не поддали как следует! А поддадут… впрочем, ваше дело. Только я за последствия не отвечаю.

– А ничего не будет, – сказал Слава. – Главное, ты не вмешивайся, хорошо? И принеси нам… что там у вас? Мясо, пироги, суп – всего побольше. Очень проголодались.

– Вижу, что ты проголодался, – усмехнулась подавальщица. – Истощал, бедный! Ты, девочка, его в черном теле держишь, не кормишь совсем. Эдак он вообще скоро в бабу превратится, член и тот отвалится от голода! Нет бы кормить своего мужчину как следует! Эх, молодежь, молодежь… ничего не понимаете в жизни. Сейчас принесу вам. Сегодня удались отбивные и суп из героса с фунарками. Пироги – само собой, как есть суп без пирогов! Щас, щас несу, – заторопилась она, услышав, как у Славы забурчало в животе. – Бедненький, заморила тебя злая баба! Попить пивка принести или сладкого чего-нибудь?

– Пивка, – серьезно сказал Слава, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Лера уже смеялась, закрыв лицо руками.

– Значит, заморила я тебя, несчастный? – сказала она, вытирая слезы и довольно вздыхая: – Злая баба?! – На нее опять напал приступ смеха, и Лера захихикала в кулак.

С полчаса парочка наслаждалась ужином. Слава съел невероятное количество пищи, под радостные похвалы подавальщицы, типа «Ох, как кушает мужчинка! Молодец! Скоро будет на настоящего мужчину похож, а не на высохшую злобную бабу-воительницу!» Лера только довольно похохатывала на слова подавальщицы, а Слава усмехался и сметал все принесенное. Наконец и его живот наполнился, он взял недопитую кружку и стал незаметно рассматривать тех, кто находился в зале.

Зал теперь был совершенно полон, как говорится, яблоку негде было упасть. Все активно поглощали еду и питье, поглядывая на «гвоздь программы», полуобнаженного мужчину в углу. Появились две девушки-музыкантки, которые устроились возле стойки: одна стала наигрывать что-то на инструменте, похожем на мандолину, а вторая запела слабеньким, но довольно приятным голосом некую балладу об отважных воительницах, пошедших на бой со злыми грессами и сложивших там свою голову. Песня была душещипательной, особенно та часть, где одна положила другой голову на плечо и сообщила, что не расстанется с ней никогда.

Слава задумался: как это злые кентавры-грессы дали им столько времени, чтобы выговорить весь этот вот диалог с любовными признаниями, и как это они все это выговаривали с разрубленной башкой и вывалившимися внутренностями, когда из размышлений его вывел инцидент, ради которого все и было затеяно.

– Эй, ты, курица, думаешь, что, раз у тебя десятый ранг, так все можно?! Можно одной трахать этого мужчину? Эй, тварь, ты меня не слышишь, что ли? – За спиной Леры появилась баба лет сорока, вся в шрамах, с красными от пьянки глазами, тупо глядящими в спину девушки. Лера не реагировала на оскорбления, хотя ее спина и напряглась как струна.

Слава не стал дожидаться продолжения: воительница уже протянула руку к плечу Леры – он перехватил руку, встал, взял воительницу за пояс и под подбородок, легко оторвал ее от пола, держа на весу, пронес через весь зал, открыл наружу входную дверь и выкинул нахалку через проем прямо в грязь возле крыльца. Воительница, запущенная как торпеда, пробороздила телом лужи, поднимая усы из грязной воды.

Слава прикрыл дверь, обернулся к затихшему в ошеломлении залу и, усмехнувшись, сказал:

– Каждая, кто докопается до нас, получит то же самое. Не будет дуэлей. Я просто сверну башку каждой, кто к нам полезет. Без чести, без совести, без баллад и песнопений. Усвойте это!

Он прошел к своему столику, а зал, проводив его взглядом, зашумел, громыхая кружками, смеясь и возмущаясь. Некоторое время ничего не происходило, потом двери распахнулись, и в дверях показалась давешняя баба, которую Слава выкинул за дверь. Она уже успела где-то смыть с себя грязь, и с нее стекали капли чистой воды. Лицо бабы было перекошено, в руке она держала треххвостую плеть.

Слава вздохнул: ага, раз нельзя вызвать мужчину на дуэль, то надо отхлестать его плетью! За неподобающее поведение. Вот только пьяный мозг не подумал: если он так легко выкинул ее за дверь, то почему вдруг даст отхлестать себя плетью?

Воительница широкими шагами подошла к столу, как разъяренная валькирия, и замахнулась на Славу плетью. Он мгновенно перехватил ее за руку, без усилия отобрал плеть, выволок даму на свободное место и начал раздевать: вначале сорвал портупею, разорвав ремни в клочья, сорвал штаны, обнажив круглую задницу со шрамом, отбросил все в сторону и затем, забросив на стойку раздачи, стал хлестать по заду, оставляя на нем красные, сразу же вздувавшиеся полосы. При этом размеренно приговаривал:

– Не лезь к людям, которые хотят просто посидеть и отдохнуть… не задирайся к незнакомым… понимай с первого раза, когда тебе говорят, что этого не надо делать…

Женщина рычала, плевалась, пыталась вырваться, а потом заплакала горючими слезами. Слава закончил экзекуцию, схватил ее в охапку и проделал то же самое, что и перед этим, – выкинул за дверь. Потом собрал ее испорченное барахло и отправил туда же, в лужу. Больше она не появилась. Слава даже подумал о том, как бы с собой чего не сделала от такого позора, но скоро забыл об этом: ему-то какое дело? Он к ней не лез, ее не трогал. А то, что она попала в нехорошую ситуацию, – пить надо меньше. И людей не задирать.

Женщины в зале шумели, набилось уже столько, что пришлось принести дополнительные стулья и еще несколько столиков, занявших оставшееся свободное место в обеденном зале. Слава заказал еще еды и пива. Подавальщица, которая принесла заказ, заговорщицки подмигнула ему и довольным голосом сказала:

– Давно не было столько народа! Похоже, все прибежали посмотреть на тебя. Еще бы, выкинуть за дверь Юсту, которая убила народу на дуэлях больше, чем пальцев на руках, – это ли не подвиг? А вы хитрые: никто не может вызвать мужчину на дуэль, а если женщина не может справиться с ним голыми руками и плеткой – это же позорище! Лучше и не пробовать – вдруг не сладишь, потом проходу не будет, засмеют: ну, как же, ее мужчина отлупил! Ух вы и молодцы! Я сейчас тебе повкуснее кусочки выберу, сама пойду поищу. Вы такие славные ребята, просто расцеловала бы обоих!

– Ты имеешь успех у сферы обслуживания, – усмехнулась Лера. – Ну как думаешь, сработало?

– Думаю, да. Погоди-ка, не оборачивайся… похоже, новая попытка. Привет, воительница. Слушаю тебя. – Слава поднял глаза на довольно высокую воительницу со шрамом на голове. Ранее она сидела вместе с той, которую он выкинул за двери.

– Разрешите присесть к вам? – спокойно, доброжелательно спросила та. – Я не собираюсь вызывать на дуэль, просто хочу с вами посидеть. Можно?

– Присаживайся. – Слава радушно махнул рукой на другой конец стола, рядом с Лерой, и воительница, кивнув головой, сходила за своим стулом, отбив его у новой посетительницы, намеревавшейся присвоить его за те секунды, что женщины не было у стола.

– Мое имя Тирас, – сказала женщина, усаживаясь за их столик, и, завидев подходящую к ним подавальщицу, предложила: – Можно, я закажу вам вина? Здесь подают прошлогоднее миосское – очень хороший букет. Считайте это платой за вход в вашу компанию, платой за навязчивость. – Она улыбнулась и подмигнула Славе. – Ты мне доставил настоящее удовольствие зрелищем поротой Юсты! Она так-то баба неплохая, но давно не поротая: никто не решается ей противоречить – уж больно ловко владеет мечом. Не цепляет только тех, кто может ответить, а остальных просто тиранит. Пусть побудет в шкуре тех, кого заставляла грязь жрать. Ну так как насчет вина?

Слава тоже улыбнулся и пожал плечами:

– Закажи. Хорошее вино всегда в тему. Особенно длинными холодными вечерами. Я Слава, а это Лера. Я слышал, что ты сотница здесь?

– От кого слышал? – подняла брови Тирас.

– Да мы ходили заказывать себе здешнее барахло, а то ходить не в чем. У вас холодновато. Вот мастеровые нам и рассказали о здешней жизни.

– Ну да, вы же с юга, видно – еще загар остался. У нас вы этого загара быстро лишитесь. И чего вас принесло сюда, в эту дыру, с благословенного юга? Легенды о том, что тут каждая женщина может иметь по мужчине? Нет, ребята, не все так просто…

– Нам уже рассказали, – усмехнулся Слава.

– Я поняла, что рассказали, – рассмеялась женщина. – Лихо ты расправился с Юстой, используя закон. Она не может вызвать тебя и убить – что поделаешь, если ты сильнее? Вообще, я первый раз вижу такого могучего мужчину! А твоя подруга такая душка, такая красотка… вы такая красивая парочка. Жаль, если с вами что-то тут случится. Увы, ребята, этот мир не для влюбленных мужчин и женщин.

– Я это уже понял, – проворчал Слава, криво усмехнувшись. – Тирас, а ты не могла бы нам рассказать, что тут происходит с грессами? Вообще, что это за существа такие? Мы на юге никогда их не видали, так что и не знаем, кто это такие.

– А вам это надо? – грустно усмехнулась воительница. – Неужто и вправду интересно? Ну грессы и грессы – четыре ноги с когтями на лапах, руки, как у тебя, – так и кажется, порвут пополам. Бегают быстро, дерутся ловко. Если бы они еще не дрались между собой да рожали почаще, нам бы всем конец. А так – бьем мы их. Потому вы их и не видали на юге, что они все тут, – те, что остались.

– А чего вы вообще с ними деретесь? – не выдержала Лера. – Ну оставили бы их в покое, и все. Чего вы-то к ним лезете?

– Мы? – неподдельно удивилась Тирас. – Мы к ним и не лезем. Они к нам лезут: нападают на наши шахты, отстреливают охотников, иногда даже к стенам города подбираются. Того и гляди, со стены кого-нибудь снимут стрелой – они ловко стреляют. Мы же на их территориях, враги, вот они нас и убивают. То мы их, то они нас, то мы их, то они нас… и так сотни, тысячи лет. И так будет всегда. То-то вы там, на юге, забыли, что такое грессы, – это потому, что мы их здесь сдерживаем.

– А не пробовали с ними как-то договориться? – не выдержал Слава. – Ведь они же разумные, почему все время надо с ними воевать? Смысл в этом какой?

– Не понимаешь? – усмехнулась воительница. – Они такие же, как и мы, деревянные. – Воительница постучала костяшками пальцев по столу. – Попробуй Юсте доказать, что воевать плохо и надо договориться… Что хватит уже проливать кровь и надо жить бок о бок, не выпуская друг другу кишки! Нет, это невозможно. Тысячи лет ненависти, войны – у нас в крови эта ненависть.

– И у тебя? – усмехнулась Лера.

– И у меня, – тоже улыбнулась Тирас. – Только я поумнее многих, особенно после того как получила мечом по башке и поняла, что могу не оставить после себя ни дочери, ни сына – никого, в ком будет течь моя кровь. Впрочем, у нас сейчас и это проблематично. Те мужчины, что остались, или сильно постарели, так что не могут, как прежде, справляться с обязанностями, или… в общем, мало у нас теперь рождается мальчиков. Практически не рождаются. И тут появляетесь вы – вызывающе красивая молоденькая девочка, которую вызвать на дуэль велели сами боги, и при ней роскошный мужчина, из-за которого ее точно убьют. Ну зачем, зачем вы явились сюда, в это гнездо неудовлетворенных, злых баб? Каждая из которых готова порвать тебя, девочка, на части и затрахать твоего мужика до смерти!

– Я так понимаю, что у тебя есть какое-то предложение, – усмехнулся Слава. – К чему ты ведешь? Мы благодарны тебе за твое предупреждение, за сочувствие, но, думаю, дело этим не ограничится?

– Хм… ты умен, Слава, – усмехнулась сотница. – Да, я преследую свои интересы. Твоя подруга сказала: почему никто не захотел договариваться с грессами, почему никто не подумал о том, что можно заключить с ними пакт о ненападении. Так вот, после того как ты продемонстрировал всем, что попытки взять сокровище нахрапом потерпят неудачу, что остается? Или ударить исподтишка, пустив стрелу из-за угла в эту красотку, или… договориться. В обмен на какие-то ценности. Нет, не материальные, хотя и это важно – без денег жить невозможно. Но есть еще более ценное – покровительство сильных, авторитетных. Вы меня понимаете?

– Надо понимать так, что это ты – сильная, авторитетная, да?

– В общем-то да, – серьезно кивнула воительница и покосилась на Леру, с усмешкой взирающую на происходящее. – Надеюсь, ты не обиделась на мои слова? Я рассказала все как есть. Спрашивайте, я отвечу на все вопросы, что у вас могут возникнуть. Заверяю: никаких подводных камней – я искренне желаю вам помочь.

– И решить свои проблемы тоже, – усмехнулась Лера.

– И свои тоже. А вы бы поверили в такое ненормальное человеколюбие, когда вам предлагают услуги, помощь ни за что? Я бы лично насторожилась и решила, что меня пытаются обмануть. Эй, Шаста, иди отсюда – не видишь, это мои друзья? Не суйтесь сюда, иначе не вылезете из наряда до самой смерти! – Воительница строго зыркнула на подошедшую к столику воительницу, как две капли воды похожую на выброшенную ранее Юсту. Та тут же ретировалась, молча и без возражений, поджав хвост как побитая собачонка.

Слава усмехнулся такой демонстрации силы, но отметил для себя, что Тирас и правда имеет авторитет – больше к ним никто не лез, никаких инцидентов не было.

– Хорошо, вопросы так вопросы, – сказала Лера, улыбнувшись и покосившись на Славу, поглощавшего очередную порцию вкусного рагу с овощами. – Что ты хочешь от нас и что мы за это получим. Конкретно, без соплей и хитромудрости.

– Конкретно, значит, конкретно, – улыбнулась женщина, задумчиво скатывая кусочек лепешки в тугой шарик. – Мне нужен твой мужчина. Не насовсем, да – на столько, сколько вы будете жить в этом городе. Мы не будем допускать к нему тех, кто нам не нравится, и тех, кто ему неприятен. Или тебе. Но остальные смогут исполнить свою мечту – заиметь ребенка. Лера, мне уже двадцать семь лет. Я с пятнадцати лет на войне, и у меня нет ни одной дочери, не говоря уж о сыне. Я погибну в очередной из стычек – что после меня останется? Дом? Вот этот меч? – Она постучала по ножнам левой ладонью и тяжело вздохнула: – Ни-че-го не останется. Мне некому оставить мое имущество и память обо мне. И таких у нас много. Что-то случилось, и мы не знаем что, но мы вымираем. Итак, я приглашаю вас жить у меня в доме. И я воспользуюсь услугами Славы, чтобы сделать себе ребенка. А еще воспользуются те, кто достоин, – это определю я и вы. Остальные пусть плачут, неудачницы. Вы оба будете жить вместе, спать вместе, никто не оспаривает твое права спать с ним столько, сколько душе угодно. Просто позволь иногда и другим женщинам прикоснуться к такому счастью… Что вы получите? Защиту. Никто никогда вас не тронет! Если только осмелится задеть – умрет. Вы будете жить на моем обеспечении: все, что захотите, – одежда, еда, все, что вам угодно.

– А Глава? Глава как на это отреагирует? – поинтересовалась Лера. – А если она пожелает, чтобы было по-другому? Ты же сотница, не Глава.

– Глава – моя мать, – усмехнулась Тирас. – Уж она-то точно хочет внуков. Она тоже живет с мужчиной, как и ты. Это мой отец. Ну не от отца же мне зачать, в конце концов? Да и старый он уже… и об этом думалось, на худой конец. И тут – вы. Вот и пришла мне в голову мысль… ну, так как, что вы думаете по этому поводу? Слава? Лера?