Текст книги "Город в кулаке"

1993 год. Андреевский проспект
Слишком много несогласных

– Вы как хотите, но, если мне сейчас же не принесут заказ, я пойду на кухню и убью этого чертова повара! – злился Вершинский.

– Сам виноват. Не надо было выпендриваться, – спокойно произнес Лишайников, разрезая на маленькие кусочки мясо у себя на тарелке.

– А ты вечно так, Толян! Все выделиться хочешь! Даже здесь, в кабаке, за жрачкой! Заказал бы, как все, антрекот, давно бы ел и не парился, – рассмеялся Лебедев.

– Ты смотри не подавись, Ромик, – огрызнулся Вершинский. – А вон и мой заказ несут. Между прочим, я не собирался выделяться. Я просто хотел попробовать мясо по-малайзийски. Звучит уж больно круто. Леня, ну скажи ты им, что это не преступление.

– Не преступление! И вообще, Толян, ты молодец! Не боишься экспериментировать. Тем более над собственным организмом. Я предлагаю выпить за смелость! За тебя, Анатолий, – с пафосом произнес Кулагин.

Лебедев и Лишайников дружно рассмеялись.

– И ты издеваешься надо мной! Не ожидал я от тебя этого, Леонид! – с наигранной обидой откликнулся Вершинский.

Все четверо были в хорошем расположении духа. Они зашли в ресторан немного перекусить, но то ли атмосфера заведения, то ли их собственное настроение располагало к отдыху и веселью.

– Ну, ты будешь пробовать, или как? – поинтересовался Лебедев у Вершинского, который, приподняв крышку керамического горшочка, в котором принесли блюдо, пытался рассмотреть его содержимое.

– Ты оказался, как всегда, прав, Леня. Необходимо выпить не только за смелость, но и для смелости, – очень серьезно проговорил Вершинский и обратился к официантке, которая принесла ему заказ, но не успела далеко отойти: – Девушка! Принесите-ка нам бутылочку хорошей водочки! И побыстрее. Кушать очень хочется.

Официантка принесла водку.

Вершинский наполнил стопки и произнес:

– За смелость! Ну, с богом. – Выпив и закусив куском мяса, которое он выловил из горшочка, Вершинский довольно протянул: – Божественно.

– А ты чего не пьешь? – поинтересовался Лебедев у Лишайникова, который, чокнувшись со всеми, поставил стопку с водкой обратно на стол.

– Для того чтобы съесть антрекот, смелость не нужна, – ответил тот и, обратившись к Кулагину, добавил: – Мне к пяти на завод.

– Проблемы? – Кулагин пристально посмотрел в глаза Лишайникову.

– Ну, не то чтоб проблемы, – Лишайников усмехнулся и тоном, каким родители рассказывают о невинных шалостях собственных детей, продолжил: – Директор сегодня встречается с новым подрядчиком, а меня об этом не предупредил. Вот хочу навестить его и напомнить о нашем договоре. Да и подрядчику есть что сказать…

– Ну-ка, рассказывай. Кулагин понял, что Лишайников хочет с ним обсудить какие-то свои идеи насчет завода.

– В общем, тут очень интересная штука получается, – начал тот. – Не спалось мне как-то ночью, и я от нечего делать еще раз просмотрел бумаги по этому заводу. Посчитал, сопоставил. Мы с этого завода можем как минимум в два раза больше получать…

– Не понял! Директор крысятничает? – перебил Лишайникова Кулагин.

– Нет! Директор, конечно, говно, но говно трусливое. За каждую копейку он отчитывается. Да и с подрядчиком, я думаю, он без меня хотел встретиться, чтобы потом все в подробностях мне передать в доказательство собственной честности.

– Тогда в чем же дело? – заинтересованно спросил Кулагин.

– А дело, собственно, в том, что производство можно увеличить. Конечно, простой будет, но не больше месяца… И заметь, мы за это время ничего не потеряем, – Лишайников улыбнулся.

– Ты уверен? – уточнил Кулагин.

– Уверен. Для этого и хочу сегодня встретиться с подрядчиком. У меня тут все подсчитано, – Лишайников открыл портфель, чтобы достать бумаги.

– Не суетись, – остановил его Кулагин. – Причин не доверять тебе у меня нет, а в том, что ты не только все продумал, но и грамотно рассчитал, я уверен. – Немного помолчав, он продолжил: – Ну что ж, действуй, брат. Только знай, что простоя в получении денег с завода быть не должно. Сумма и сроки обговорены, и их изменения не рассматриваются… Ну а увеличишь прибыль – честь и хвала тебе. Тогда и поговорим.

– Спасибо за доверие, – поблагодарил Лишайников.

– А если тебе эта заводская крыса мешать начнет, ты напомни, что мы уговаривать не умеем. У нас другие проверенные средства, – Лебедев, прищурившись, вытянул правую руку вперед, делая вид, что прицеливается.

– Кстати, о средствах! – Вершинский снова наполнил стопки. – Мне кажется, Леня, что для создания коалиции мы плохо наши средства используем.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Кулагин и залпом выпил.

– Складывается впечатление, что мы к некоторым гаденышам, которые против нас пошли, чересчур добренькие. А ведь они наш кусок едят. – Вершинский выпил и со злостью продолжил: – Понимаешь, о ком я. О Несторе и его прихлебателях. Слишком много несогласных развелось. Тебе не кажется? Надо бы опять чисткой заняться… Отстреливать этих сук надо, Леня. Если мы хотя бы еще пару-тройку таких, как Шумский или покойный ныне Малыгин, уберем, другие тут же попритухнут… Разве я не прав? Ну ты сам подумай!

– Прав, Толян, прав, – спокойно и очень медленно проговорил Кулагин. – Я сам об этом уже думал. Завтра потолкую на эту тему с Мазитовым и Копниным.

Василий Никаноров, известный среди своих приспешников как Вася Лихой, поставил на сигнализацию новенький, только сегодня утром приобретенный «БМВ» и размашистым шагом направился к подъезду. Держа в одной руке букет из семнадцати алых роз, а в другой бутылку дорогого шампанского, Вася нисколько не сомневался, что сегодняшний вечер станет особенно запоминающимся. И не столько для него самого, сколько для Ирины. Эта малолетка ахнет от изумления, когда увидит, а потом и сядет в его новое приобретение. Отказать Васе она сегодня будет просто не в силах.

Никаноров затылком чувствовал, как за ним наблюдают расположившиеся рядком на узенькой скамейке старушки. Обсуждают! Ну и хрен с ними. Васе было глубоко наплевать на общественное мнение. Тем более на мнение каких-то допотопных старушенций.

Сзади кто-то завистливо присвистнул, и Вася, уже успевший взяться за входную ручку подъезда, обернулся. У его «БМВ» крутились два пацаненка лет двенадцати. Один, прижавшись к лобовому стеклу, разглядывал кожаный салон, другой зачем-то сунул голову под днище автомобиля.

– А ну разошлись! – крикнул им Никаноров, и оба пацаненка опасливо отступили от машины. – Если на ней хоть одна царапина появится, яйца поотрываю. Обоим. Усекли?

Уверенный в том, что никаких больше дополнительных инструкций пацанам не потребуется, Вася зашел в подъезд. Пулей взлетел на второй этаж и вдавил пальцем кнопку электрического звонка. Выставил перед собой букет на вытянутой руке. Позади него послышались шаги, но Никаноров не обернулся. Мало ли кто и зачем мог спускаться по лестнице.

Ирина не открывала. Вася чертыхнулся и позвонил еще раз.

– Ее нет, Васек. – Шаги замерли у него за спиной. – Ты уж извини, но так получилось.

Осознание ситуации пришло мгновенно, на уровне интуиции. Букет выскользнул из руки Никанорова, и он резко повернул голову. Единственное, что успел зафиксировать взгляд, так это расплывшуюся в широкой улыбке физиономию Ильи Мазитова. Вася не увидел даже оружия в руках киллера. Легкий хлопок, и Никаноров с простреленной грудью опустился на лестничную площадку. Бутылка шампанского со стуком покатилась вниз по ступенькам.

* * *

Рубероид склонился над столиком и смачно поцеловал девушку в губы. Она охотно ответила ему тем же, попутно обвив шею парня руками.

– Еще коньяку! – сидевший напротив Лист призывно вскинул руку, привлекая внимание официантов.

– Я в туалет, – Рубероид отлепился от своей подружки.

– Да дрочи здесь. Чего ты стесняешься? – выкрикнул не в меру развеселившийся Атлет. – Все свои.

Компания дружно загоготала. Рубероид тоже улыбнулся, но после этого, приблизившись к Атлету вплотную и коротко замахнувшись, врезал подельнику кулаком в челюсть. Тот опрокинулся навзничь вместе со стулом.

– Еще весельчаки есть? – Рубероид грозно пробежался по лицам присутствующих.

Ответом ему послужило гробовое молчание. Рубероид развернулся и, ловко маневрируя между столиками, пересек большой зал ночного клуба и скрылся за дверью с изображенной на ней головой в широкополой ковбойской шляпе. Расстегивая на ходу ширинку, он двинулся к писсуару. Дверь за Рубероидом захлопнулась, и он заметил в зеркале мелькнувшую тень. Обернулся.

Подпирая плечом дверной косяк, у входа стоял Виктор Копнин, облаченный в стильный дорогой костюм стального оттенка. В правой руке Виктор небрежно держал пистолет с навинченным на него глушителем. Копнин улыбался, и при этом его щегольские тоненькие усики слегка загибались кверху.

– Лис? – От неожиданности у Рубероида открылась икота. Он и сам не заметил того, что стоит лицом к Копнину с вываленным наружу мужским достоинством. – Какого хрена? Что за шутки?

– Шутки? – Виктор поднял пистолет выше, и теперь его черное дуло смотрело Рубероиду куда-то в область шеи. – Никаких шуток, придурок. Тебе давно уже следовало бы понять, что дело серьезное. Или когда ты лег под Шумского, ты решил, что все это игра в бирюльки. Мне жаль тебя разочаровывать, но ты ошибся.

Рубероид почувствовал, что в следующую секунду грянет выстрел, и в отчаянной попытке избежать смерти он бросился на Копнина. Расстояние между ними было приличным, и трудно сказать, на что рассчитывала жертва. Охотник, естественно, оказался быстрее. Вернее, его пуля.

Выстрел был практически беззвучным. Кровь фонтаном брызнула у Рубероида из пробитой шейной артерии. Он схватился руками за горло и упал на пол.

Копнин убрал пистолет под пиджак. Из общего зала доносились звуки ритмичной музыки.

* * *

– Хорошо… Да, завтра буду. Прямо с утра… Договорились, Нес. До встречи.

Синицын повесил трубку и вышел из будки телефона-автомата. Голова сильно кружилась, и Синицын чувствовал подкатывающий к горлу тошнотворный ком. С водкой сегодня явно вышел перебор. Но главное, это не забыть к завтрашнему утру о предстоящей встрече с Шумским. Нестора не стоило лишний раз нервировать. В последнее время он и так чересчур дерганый…

Первым желанием Синицына было поймать такси, но уже через минуту он отказался от первоначального намерения. До дома было всего три квартала пешего хода, а дополнительный глоток свежего воздуха в его нынешнем состоянии пойдет только на пользу. Возможность нарваться на ментовский патруль и провести ночь в вытрезвителе Синицын отмел по причине ее полной негативности.

Ему повезло. Он дошел до дома без всяких приключений и затратил на вечерний моцион никак не больше пятнадцати минут. Поднявшись на лифте на пятый этаж, Синицын остановился возле родной двери и еще минуты три, если не больше, шарил по карманам в поисках ключа. Звонить не имело смысла. Синицын знал, что сегодняшнюю ночь он проведет в гордом одиночестве. Все домочадцы свалили на неделю в прибалтийский пансионат. В голове, как маяк, вспыхнула мысль о том, чтобы заказать на ночь девицу, но, проанализировав такой вариант, Синицын только криво усмехнулся. К интимным подвигам он сегодня точно готов не был. Может быть, завтра. А еще лучше – послезавтра. Свободная неделя представляла право на разгул фантазии…

Ключ отыскался в заднем кармане джинсов, где по всем правилам, ему, в общем-то, было не место. Синицын тупо покрутил его в руках и вставил в замочную скважину. Взрыв оглушил братка раньше, чем он понял, повернул ли он ключ вокруг своей оси. Волной Синицына отшвырнуло на противоположную стену, подобно тряпичной кукле. Но удара затылком о крепкое бетонное перекрытие он уже не почувствовал. Смерть настигла Синицына еще в полете. Лицо превратилось в сплошное кровавое месиво.

1993 год. Отдел в здании РУБОПа
Пять трупов!

– У нас пять трупов! – Полковник Шамраев нервно шагал по комнате из одного угла в другой. – Все это происходит, преимущественно, в центральных районах города! Что вы на это скажете, капитан Началов?

Началов набрал в легкие воздуха.

– Сергей Петрович, я знаю точно, чьих рук это дело. Я знаю, кто исполнитель. Это дела Кулагина, с одной стороны, и тех, кто не согласился примкнуть к его группировке, – с другой…

– Уже год, как Кулагин вышел на свободу! – Шамраев стукнул кулаком по раскрытой ладони. – А у нас нет никакого движения по его делу… Ни-ка-ко-го!

– Вы знаете, Сергей Петрович, я делаю все возможное, чтобы накрыть группировку, – оправдывался Началов. – И у нас есть некоторые подвижки…

– В прошлый раз вы мне то же самое говорили. Как же это получается – вы делаете все возможное, а на улицах у нас стреляют! Трупы! Люди боятся нос показать из дому! А во всем виноват кто? Милиция! Правильно! – ревел Шамраев. – Получается неувязка! Вы делаете все возможное, а они – убивают…

– Сергей Петрович, разрешите… – Началов вытер платочком пот со лба.

– Немедленно, как хотите, прекратить этот беспредел! У нас что, в городе началась война? Пора рыть окопы!? Да? Выводить танки!? Пара каких-то сопляков перевернули весь город! – не унимался полковник. – Немедленно! Хотите, всех к чертям… передушите по их долбаным квартирам! Простому человеку плевать, что стреляли в бандитов. После сообщений по телевидению у людей просто паника! У меня вон, у дочери соседка накупила себе продуктов на месяц, гречку, мясо – все! И заперлась дома. А тут воду отключили. А она замки все так завернула, что открыть не может. Так к ней бригаду специалистов вызывали. Дверь выламывали! А кто виноват? Конечно, органы! Почему у вас до сих пор такой бардак? За целый год можно было бы что-то предпринять!

– Товарищ полковник! Сейчас я вам все объясню… – взволнованно проговорил Началов. Он с опаской покосился при этом на свои погоны и проверил, на месте ли они. – У меня уже есть первые аресты. За последние месяцы было предпринято шесть операций по задержанию. По наводке моих информаторов мы задержали четыре группы! Полностью накрыли бригаду рэкетиров под руководством Василия Семенца по кличке Мамонт. Из этой же банды Виталий Сохин. Все задержанные из группировки Кулагина… Занимались рэкетом на Центральном рынке.

– Хорошо! И что дальше? Почему я до сих пор не вижу ни одного уголовного дела? – полковник постучал ладонью по столу.

– Доказательства… У меня нет доказательств! – разгорячился Началов. – Вы понимаете, Сергей Петрович, я знаю, кто заказал эти убийства, знаю, зачем и почему были совершены эти убийства, но прямых улик против заказчиков нет!

– Может быть, вам, Андрей Дмитриевич, нужны помощники в этом деле? Я могу дать вам капитана Ефименко.

– Я попробую. Я сделаю все возможное. Дайте мне еще один шанс! Я справлюсь, Сергей Петрович! У нас же есть первые подвижки! – Началов нервно сглотнул.

– Шанс! Я уже год это слышу! Конечно, я не остановлю дело… – Шамраев перевел дух. – Ну ладно. Какие у вас там новости? Конкретнее.

– Нам удалось выяснить, что убитые – это либо те, кто занял сторону Шумского и не согласился с Кулагиным, либо люди самого Леонида Кулагина. Стреляли наемные убийцы. Мой план таков. Мы сейчас занимаемся только исполнителями. Через исполнителей уже можно будет выйти на заказчиков. Отстрел ведется явно со стороны Кулагина и его дружков. Люди Шумского отвечают. Но нужны какие-то доказательства, улики…

– Да не называй ты при мне больше эту фамилию! Слышать не могу: Кулагин, Кулагин! – взорвался полковник. – Что мне толку от этого? Кто эти твои задержанные, о которых ты говорил? Допрос был? На Кулагина выходим?

– Нет. На Кулагина нет. Все это мелкие сошки. Я лично разговаривал с ними. Это рядовые члены группировки. – Началов взял со стула папку с делом. Откопав среди множества бумаг нужный ему листок, он продолжил: – Один из задержанных Сохин Виталий. Занимался рэкетом на Центральном рынке.

– Как он выходил на Кулагина? – резко оборвал его Шамраев.

– Вот здесь у меня и загвоздка. Об этом он не может дать толком никакой информации. Единственный, кто мог бы дать нам реальную наводку, – это Мамонт. Он же Василий Семенец. Ежедневно Сохин отдавал деньги Семенцу. Мамонт – единственный взятый нами руководитель из кулагинской банды. Это единственный, кто мог бы дать нам какую-то информацию. Но Мамонт молчит. Он то ли боится, то ли надеется, что его вытащат свои. Остальные – чисто шелупень… Мамонт говорит, что передавал деньги через камеру хранения на вокзале. То есть ни с кем никаких прямых контактов. Бригаду Васи Семенца мы нейтрализовали полностью. Это восемь человек…

– Да-а! – протянул полковник. – Опять, получается, дело стоит на месте!

– Сергей Петрович, у Кулагина хорошо поставленная организация. Позвольте, я кое-что покажу. Дайте, пожалуйста, чистый лист.

Полковник вынул из ящика пачку бумаги и швырнул ее на стол перед Началовым. Капитан вынул из кармана рубашки карандаш и начертил на листке множество квадратов, расположив их в форме пирамиды.

– Вот. Это схема кулагинской группировки. – Началов сделал надписи над некоторыми из квадратов и придвинул лист полковнику. – Все разбито на ячейки. Некоторые фамилии нам известны. Бригады – вот они, – капитан обвел тупым концом карандаша несколько квадратов: – никак не связаны друг с другом. Видите? Многие члены группировки даже в лицо друг друга не знают. Они контактируют только со своим главарем и иногда, при необходимости, работают в паре. Ну, втроем… Но даже рядовые члены бригад могут не знать друг друга в лицо. Они только исполняют свое дело, и все. Каждая бригада подчиняется пирамидально другой бригаде. В итоге все эти бригады сходятся на самом Кулагине. Поэтому берешь одного кого-то, а он сказать толком ничего не может! Только верхушка может дать нам нужные показания…

– И что же? Что будем делать? – нетерпеливо поинтересовался Шамраев.

– Я считаю, что надо брать исполнителей. Нужны свидетельские показания. Тогда я смогу подобраться к Кулагину.

– Так в чем же дело?

– На исполнителей нам пока выйти не удалось.

– Кто вел допрос свидетелей?

– Я лично, – уверил Началов.

Шамраев подошел к капитану и встал напротив его стула.

– Ты знаешь что? Ты с ними не деликатничай. Есть способы заставить говорить, Андрей. Ты что, первый день работаешь? Тебя учить надо?

– Нет, конечно! Не надо! – запротестовал Началов. – Поверьте мне, я использовал все возможные методы. Но этот Мамонт – крепкий парень. Не знаю, чем его Кулагин так напугал, но больше из него ни слова не вытянешь, – он хрустнул костяшками пальцев. – Сам себя Мамонт, конечно, полностью раскрыл. Его я не выпущу. Но дальше мы сдвинуться с этой точки не можем.

– Так пообещай ему, что поможешь скостить срок.

– Обещал. Я все испробовал, товарищ полковник. Я просто не могу добиться от него, чтобы он свидетельствовал против Кулагина. Но, мое мнение, нам нужно заняться исполнителями. Или если бы тот же Шумский или кто-нибудь из тех, кто находится у Кулагина на прицеле, согласились дать показания…

– А со стороны Шумского есть аресты? – вновь прервал подчиненного Шамраев.

– Был задержан мелкий карманник. Воропаев. Он вывел нас на руководителя группировки в шайке Шумского, на которую сам и работал. Руководил шайкой человек по кличке Вор. Или Михаил Коломенчук. Два года назад Коломенчук вышел из тюрьмы. Сидел за убийство. Сейчас занимается вымогательством. Его группа курирует ювелирные магазины и ломбарды в Кировском районе города. Я лично не беседовал с ними. Но слушал аудиозапись допроса. Воропаев говорит, что Шумского вообще не знает. А Коломенчук…

– Ну?

– Пока ничего. Я буду говорить с ним лично. Он задержан на несколько суток, до выяснения обстоятельств дела. Если удастся накопать против него, тогда можно будет с ним по-настоящему поговорить. Уж я вытрясу из него все. Этот точно имеет тесный контакт с Шумским. Знает все явки, пароли, так сказать…

– Знаешь что? – Шамраев ненадолго призадумался. – Веди-ка его сюда. Коломенчука этого. Вместе пообщаемся.

Началов положил свою папку на стол полковника и быстрым шагом направился к выходу из кабинета.

1993 год. Игровой клуб «Солнце Востока»
Не голову, так шею

– «Штаны»! – прокомментировал меткий удар Кулагина Вершинский. – Твой второй удар! Чем еще удивишь?

Два шара одновременно закатились в угловые лузы. Кулагин окинул взглядом положение оставшихся шаров и оценил несколько комбинаций. Затем мягко опустил левую руку на сукно бильярдного стола. Кий уверенно лег в образованную пальцами подпорку. Мысленно прикинув геометрию удара, Леонид привел кий в движение. Шар, который Кулагин думал загнать в лузу, ударился о борт в нескольких сантиметрах от цели и откатился к противоположной стороне стола.

Леонид отставил кий в сторону и подсел за столик к Левинсону.

Четверо приятелей занимали одну из бильярдных комнат в загородном кафе. Соседние столы были свободны, за исключением одного, в комнате напротив. Там шумная компания из шести-семи парней начинала партию. Вскоре к ним присоединилась симпатичная блондинка. Левинсон время от времени вытягивал голову, когда она мелькала в дверном проеме.

– Леня, чего мы с Шумским медлим, а? – Горшаков последовал за Леонидом. – Вчера на молокозаводе Антипов местным мозги парил. Объект теряем. Надо убирать его, в натуре.

Артем сел на просторный кожаный диван недалеко от столика.

– Стопудово! – поддержал товарища Вершинский. – Чего ты с ним церемонишься? Ему время мозгов не прибавит.

Кулагин взял со стола высокий стакан с коктейлем и потянул из трубочки сладковатый напиток. Друзья замерли в ожидании его реакции. Леонид поставил стакан обратно на стол, встал и снова подошел к бильярду.

Напротив центральной лузы один из шаров остановился в двух сантиметрах от края. Завис, что называется, в воздухе. Для того чтобы выиграть партию, Кулагину требовалось лишь подтолкнуть слегка этот шар в лузу любым другим. Леонид выбрал одиннадцатый. Приготовился. Ударил. Удар оказался неточным.

– Не надо было от борта бить! – с досадой откликнулся Горшаков.

Кулагин снова подсел за столик.

– Нет, я не понимаю почему? – Грузная фигура Вершинского тяжело опустилась на диван. – Неужели ты думаешь, что Шумский станет, как раньше? Нет! Этого не будет. Мы все в нем ошиблись, Леня. И ты должен это признать. Не парься ты насчет него! Давай, пришло время! Темыч прав.

– Да брось ты, Ленька! – встрял Левинсон, на минуту оторвав взгляд от блондинки. – Ты чего? Меньше народу – больше кислороду! Ой, парни, я пошел…

Неожиданно Левинсон поднялся из кресла и, сопровождаемый взглядами товарищей, направился в соседнюю бильярдную.

– Лева-Лева! Вечно ты ищешь проблемы на свою задницу, – окликнул его Вершинский.

Но Левинсона уже ничего не могло остановить. Он уверенной походкой пошел в соседний зал, куда только что вошла еще одна девушка.

– Нет. Я считаю, с Шумским надо повременить, – наконец произнес Кулагин. – Надо дать Нестору еще один шанс одуматься.

– Мы каждый раз даем Нестору еще один шанс. Потом еще один. И еще… Он не изменится. У него основательно уехала крыша. И сколько бы мы ни ждали – бестоляк! – Горшаков поигрывал крышкой от портсигара. – Мы только себе хуже делаем. Ты говоришь, нам нужен город, новые объекты, а сам спокойно наблюдаешь, как Шумский делает все, чтобы помешать тебе.

– Он делает не для того, чтобы помешать мне. Он просто не понимает. Он действительно не понимает, зачем я поступаю так… Нет! – более уверенно повторил Кулагин. – Давайте повременим с Шумским. Мы дадим ему еще немного времени. А предупрежденьице ему пошлем.

– Это как? Типа, черная метка? – усмехнулся Горшаков.

– Хуже! Мы уберем Круглова. Если Шумский – голова гидры, то Круглов – ее шея. Мы повременим рубить гидре голову. Посмотрим, как он будет жить без шеи. Ясно?

– Глубоко! – оценил изложенные Леонидом планы Горшаков.

– Я сам пообщаюсь с Мазитовым и Копниным, – сказал Кулагин. – Проинструктирую. Я думаю, что это самое правильное решение…

– Эй, парни, смотрите! – Вершинский привлек внимание товарищей к происходящему в соседнем зале.

Через открытую дверь было хорошо видно, как Левинсон на виду у компании парней подсел за столик, за который села светловолосая девушка. Парни остановили игру и медленно стали обступать Левинсона. Один из братков схватил со стола сервировочный нож. Остальные плотной стенкой стояли за спиной товарища. Левинсон как ни в чем не бывало продолжал обхаживать красотку.

– По-моему, у нас проблемы, – Горшаков поднялся со своего места. – Разберемся?

Кулагин и Вершинский одновременно встали с дивана и двинулись в сторону выхода. Когда они вошли в соседнюю бильярдную, братки уже плотным кольцом обступили Левинсона вместе с его светловолосой пассией. Тот по-прежнему спокойно сидел за столиком.

– Ты, Казанова! Кого клеишь? – послышались возгласы из группы заступников молодой особы.

Левинсон откровенно, по-русски, послал самого смелого.

– Эй, давай, за воротник его и сюда! – выкрикнул кто-то из парней.

Кольцо вокруг Левинсона сомкнулось. Самый активный из молодых людей, черноволосый бугай, толкнул Левинсона в спину. Лева опустил правую руку в карман жилета, где он всегда держал свой «макаров», но выдернуть пистолет из кармана не успел. Бугай метнулся к нему и, захватив его сзади за горло, резко рванул на себя и вбок. Разница в росте и в массе тела не позволили Левинсону оказать сколько-нибудь заметное сопротивление. В следующую секунду он рухнул на пол вместе со стулом.

– Эй, чего клешни распустил? Слышь, ты, баран! Отойди от него, понял? – Голос Вершинского заставил молодых людей обернуться.

– А это еще кто? Твоя подружка? – пошутил парень в кожаной куртке. – Уносите отсюда быстрее ноги, придурки, пока мы вас тут не расписали… Давайте-давайте, мы тут потолкуем немного с вашим дружком… А потом, если желание появится… подойдете…

В руках у него сверкнул клинок выдвижного ножа.

– Толян, не парься с ними, – сказал Горшаков. – Не до них.

Вершинский, Кулагин и Горшаков одновременно извлекли из карманов стволы. Повисло гробовое молчание. Парень в кожанке незаметно спрятал нож в рукав.

– Да ладно, ребят, мы так… Это… Извините… – Бугай присоединился к товарищам, прячась за спины впередистоящих. – Все-все. Мы уходим. Какие проблемы-то? Ну, не врубились… Пошли, парни. Мы же неместные. Мы не знали…