Текст книги "Сезон охоты на кротов"

Глава 19. Семейные тайны

Москва, понедельник

Утром Обухов, напомнив о себе экспертам, принялся дозваниваться до бывшей любовницы Юрьева. Та ответила сонным голосом:

– Я только что с самолета…

– Когда мне к вам подъехать?

Мария Терпун мгновенно проснулась, Обухов слышал, как она вскочила, микрофон четко поймал ее торопливые шаги, осторожный щелчок двери:

– Вы в своем уме? Что значит, «подъехать»?! – она фыркнула. – Вы же понимаете, я не могу принимать таких гостей, как вы…

Обухов усмехнулся:

– Хорошо, можете подъехать ко мне в отделение, записывайте адрес…

Девушка нервно выдохнула, простонала:

– А можно вот без этих ваших ментовских штучек?.. – Она лихорадочно соображала. – Давайте в сквере встретимся, на Пушкинской. В два часа дня у фонтана…

Обухов согласился, и к двум часам ждал Марию Терпун на входе в сквер.

Она вышла из такси, неторопливо перешла через дорогу и замерла у входа. Песочное пальто модного кроя было распахнуто на груди, белоснежный шелковый шарф отенял благородный загар, развевался на ветру чуть легкомысленно и стильно. Строгий светло-оливковый брючный костюм и ботиночки тон-в-тон завершали образ шикарной, успешной и самодостаточной женщины, которой Мария никогда не была. Да, это могла быть любовница Юрьева. Полная противоположность супруге. Незнакомка остановилась, небрежно огляделась по сторонам.

Он подошел к девушке, представился. Молодая женщина смерила его оценивающе-холодным взглядом, щелкнула языком.

– Задавайте ваши вопросы, у меня двадцать пять минут.

– Маловато вы заложили для общения с органами правопорядка, – усмехнулся Обухов.

– А вы дольше зубоскальте, вообще ничего не останется… В следующий раз мы будем разговаривать в присутствии адвоката моего мужчины.

– А, ясно, – он быстро отвел взгляд и отошел чуть в сторону, пропуская ватагу подростков, торопившихся к фонтану, – сейчас Матвей Аркадьич не в курсе нашей беседы.

Он специально назвал имя ее нынешнего любовника, хотя сам же себя тут же отругал – зачем было дразнить ценного свидетеля. Женщина презрительно скривилась.

– Не думаю, что это в ваших интересах, – процедила.

Обухов согласился:

– И то верно. Как вы понимаете, у меня вопросы о Константине Юрьеве.

– Я его не убивала, – на всякий случай бросила Мария.

– Я и не обвиняю вас в этом. Но вы были близки, а значит, вам может быть что-то известно, что прольет свет на его смерть.

Она не позволила ему договорить, бросила раздраженно:

– Да ничего я не могу! Мы с ним больше полугода как расстались. Да и прежде Костик не сильно распространялся при мне. – Она горько усмехнулась: – Он всегда повторял, что умные мысли превращают красивую женщину в ведьму.

– Интересное замечание. – Обухов кивнул, подумав при этом снова о жене Юрьева.

Он и Мария неторопливо зашли в сквер, направились вдоль фонтана к кинотеатру.

– Считаете? – девушка внимательно посмотрела на следователя. – Мне кажется видеть в женщине только объект – скотство… Впрочем, все вы одинаковые.

Обухов развел руками:

– Тут смотря каких мужчин выбирать… Скажите, Мария, в то время, когда вы еще встречались, у него были проблемы по бизнесу?

– Да, он едва не разорился. На его фирме началось конкурсное производство…

– И как он в такой сжатый срок закрыл долги?

Женщина пожала плечами, равнодушно бросила:

– Украл.

Обухов остановился, посмотрел на свою собеседницу с удивлением:

– То есть как?

Мария остановилась, тихо засмеялась:

– Вот так… А вы считаете сто пятнадцать миллионов можно в урне найти?

– Сто пятнадцать миллионов – это сумма задолженности его фирмы? По документам значится сильно меньше.

– Это потому что вы считаете только прямые убытки, а были еще невыполненные обязательства по строительству, если их учтете, то это и получится… Там же банковские гарантии, которые посыпались по недостроенным объектам. И некоторые были выданы на другие фирмы и даже физлица! – Мария сделала неопределенный жест, будто описывая затейливую скульптуру.

– А его партнер?

Молодая женщина оживилась:

– Да, я помню как-то раз мы с Костиком был в ресторане, ему звонил кто-то. Они ругались, упоминали какой-то ЖК. И Костик еще сказал: «Ты мне что, угрожать вздумал?!»… Дальше он вышел на улицу, я не знаю… Но вот эту фразу запомнила.

– Юрьев как-то пояснил, кто ему звонил? Или что за ЖК?

Мария покачала головой:

– Нет. Но кажется, это как раз партнер звонил, это слово прозвучало несколько раз.

Обухов достал блокнот, сделал пометку.

– А это мог быть Илантьев?

Мария скривилась:

– Илантьев? Не знаю. Фамилия не звучала. – Она посмотрела на часы. И виновато улыбнулась, впервые – откровенно, без наносной стервозности и высокомерия. – Мне идти надо, с подружкой договорились в кафе сходить и по магазинам. Я правда больше ничего не знаю.

Обухов кивнул:

– Последний вопрос: какие отношения были у Юрьева с женой?

Мария уставилась на него, как на жабу:

– Вы ее видели? Какие с ней могут быть отношения, на ней же печать стоит «тварь конченная».

Обухов прищурился, пытаясь распознать женскую ревность или что-то еще, что скрывалось за словами Марии. Но та примирительно улыбнулась и выдохнула:

– Алла Игоревна – стерва, каких мало. Костя ее боялся, особенно после того, как она его выгнала.

– Она его выгнала?

Мария засмеялась:

– Боже… Вы даже этого не знаете?! Как вы вообще работаете? – Молодая женщина лукаво сверкнула глазами, белозубо улыбнулась: – Все, что есть у Костика – это Аллы. У нее папа в свое время был большой шишкой в областном райкоме, потом весьма удачно пристроился к приватизации. Костик с ним успел поработать уже в новейшее время, так сказать. Так что Аллочка была весьма богатая невеста. Богатая и продуманная, как гадюка. Она купила Костика с потрохами, женила на себе, а потом крутила, как хотела. И ловко избавилась от Костика, когда у того начались проблемы с банкротством. Но он боялся даже упоминать ее имя…

Обухов стоял, придавленный информацией:

– Алла могла быть заинтересована в его смерти?

Мария легко отмахнулась:

– А шут ее знает… Но женщина она непростая, это я вам точно говорю.

* * *

«Итак, Алла – не так проста как хочет казаться. Она – богатая наследница. И, вероятнее всего, это не Юрьев не хотел с ней разводиться, а сама Алла. – Обухов пристроился в углу вагона метро, прикрыл глаза, прислонившись к стене и проговаривая мысленно факты, которые собрал к этому моменту. Мысли, словно речная галька в потоке, бойко торопились, укладываясь сами собой в затейливые узоры. – Сам факт, что Алла врала, уже настораживает: зачем? Что еще из сказанного ею – неправда?»

Решение перепроверять все данные, с одной стороны, раздражало, с другой – кто говорил, что будет легко. Супруга она законная, а значит вполне могла темнить ради страховки или чтобы не выносить сор из избы, как говорится. Пойди, разбери. Но уже двое подтвердили, что Илантьев угрожал Юрьеву.

«Надо дернуть за эту ниточку, посмотреть, что там экспертиза наковыряла», – крохотный камешек пристал к берегу и застыл.

– Извините, вы сейчас выходите?

Голос прозвучал так неожиданно, что Обухов вздрогнул и открыл глаза – женщина с перехваченными ободком рыжими волосами стояла перед ним, смотрела выжидательно.

– Если не выходите, давайте, поменяемся, – она кивнула на двери, которые плечом загораживал следователь.

Обухов кивнул и отошел в проход.

«Если Илантьев виноват в банкротстве «Аллюр-строя», то зачем ему смерть Юрьева? – камешки снова поплыли по течению. – Если только это фиктивное банкротство было».

Обухов открыл глаза, посмотрел в свое отражение – немолодой, потрепанный и не внушающий доверия тип с трехдневной щетиной и колким взглядом: роль доброго полицейского ему точно не к лицу.

«А Владе к лицу», – машинально отозвалось. И камешки застыли, будто их пригвоздило ко дну ледяным «чертовым пальцем». Обухов поморщился и отвернулся от темного отражения.

«Если банкротство фиктивное, то Илантьев и Юрьев могли быть в доле, а потом что-то не поделить. Вот тогда и мотив на лицо».

«Чтобы что-то не поделить, нужно это что-то иметь, – резонно ответил себе, наблюдая за выходившей на станции толпой. – А банкротство – значит все имущество выставят на торги, что там можно поиметь?».

Он сам себе усмехнулся: внутренний диалог доброго полицейского со злым выглядел забавно.

«Жаль, что исполнителя упустили», – он вздохнул и достал из кармана адрес девушки Линды, с которой, предположительно, убийца скрылся с места преступления. Найти ее оказалось не очень сложно. Ее назвал Влад Мамаев, владелец карты, с которой заплатили три тысячи семьсот двадцать рублей в баре «Коти-Ки».

* * *

Обухов чуть надавил на виски, чтобы избавиться от головной боли – нудная, словно ремонт у соседей, она мешала сосредоточиться и складывать слова в предложения.

В кабинет постучали:

– Можно. Я Линда Грасс, меня вызывал Капитан Обухов Г.И. на шесть.

Девушка, с которой убийца сбежал с Малой Бронной. Милая блондинка, ладненькая и приятная.

– Это я. Проходите, пожалуйста, – Обухов кивнул на стул напротив. – Присаживайтесь.

Простые формальности установления личности, разъяснение прав – следователь наблюдал за ней, как она с любопытством оглядывает его кабинет, цепко исследует его самого, многозначительно улыбнувшись отсутствию обручального кольца. Закинула ногу на ногу, скинула с плеч куртку. Она не вела себя вызывающе, но веда себя так, чтобы дать понять – ей нечего скрывать, за ней ничего «такого» нет.

«Ну, посмотрим», – вздохнул Обухов и приступил к главному.

В картонной папке дело – пачка фотографий «свежих» неопознанных трупов. Среди этих фото, конечно, нет фото убийцы, но сама обстановка – оглушающая информация, что она ушла и, вероятно, провела ночь, с наемным убийцей, который мог, собственно, и от нее избавиться, должна была подействовать безотказно: к окончанию допроса на столе Обухова должен был быть протокол с точным словесным описанием убийцы, а в работе у криминалистов – его фоторобот. А это уже полшага к выяснению его личности. И еще полшага – к объявлению в федеральный розыск.

Линда не отпиралась – да, случайный знакомый. Да, хотела уйти под благовидным предлогом. Да, неловко вышло и глупость сделала. Да, уехали вместе. У него был байк, марку она не запомнила. Да, приехали к ней. Да, провели ночь вместе: «А что такого, я совершеннолетняя!».

У девушки заблестели глаза, губы сложились в едкую ухмылку.

Обухов прикинул: если повезет, то при осмотре квартирки этой очаровательной блондинки, найдутся биологические следы убийцы – отпечатки пальцев волос вполне достаточно. Обухов мечтательно прищурился, вытягивая из папки первую группу фотографий и разъясняя девушке, что именно она должна на них увидеть или не увидеть. На всех фотографиях были молодые мужчины в возрасте от 18 до 30 лет на вид, европейской внешности – именно такое описание дал официант в «Коти-Ки», обслуживавший компанию Линды.

– Есть среди них Сергей?

Девушка внимательно посмотрела, склонилась. От отвращения поморщила нос и беспомощно взглянула на следователя, мотнула головой.

– Они… – она сглотнула, – мертвые все?

Она указала взглядом на фото.

Обухов нарочито небрежно сдвинул фотографии и отложил их на край стола.

– А эти? – Он вытащил новую партию фотографий и деловито разложил их перед Линдой, разместив рядком. – Они не мертвые, их убили…

У девушки остекленел взгляд, все эмоции застряли в нем, словно застывшие в янтаре бабочки.

– К-как убиты? – прошептала девушка.

Обухов замер – пальцы, держащие в руках очередную партию фото, застыли над столом, в голове мелькнула мысль, не перегнул ли он палку. Он изучал, как сгущается чернота под глазами девчонки, как в них застревают слезы, а губы, так дерзко улыбавшиеся всего минуту назад, некрасиво искривились в немом крике. Линда готова была сорваться в истерику.

Следователь положил фото перед собой оборотной стороной вверх, потянулся к графину. Плеснув воды в граненый стакан, поставил его перед Линдой и заботливо придвинул упаковку с бумажными салфетками.

Девушка схватила стакан, сделала несколько жадных глотков – зубы пару раз стукнули о край – и с шумом вернула стакан на стол.

– Вы… вы хотите сказать, что Сергей мертв? Что его убили?..

Обухов вздохнул:

– Мы отрабатываем разные версии. Киллеров, которые допускают ошибку на месте преступления, часто убирают, чтобы они не привели к заказчику… Собственно, поэтому мы тут с вами и сидим, разглядывая эти фото чтобы исключить или подтвердить эту версию… Вы готовы продолжить работу.

Девушка его будто бы не слышала.

– А в чем… он допустил ошибку?

– Он действовал самоуверенно. Очевидно, это его не первое дело, и возникло некоторое… головокружение от успехов.

– Может быть, наоборот, он действовал впервые?

Гаврила Иванович пожал плечами:

– Слишком осознанно. Представьте, Линда, он выстрелил в упор в человека, развернулся и спокойно, не увеличивая шаг, направился в сторону Садового кольца, а потом, избавившись от пистолета, как ни в чем не бывало присоединился к вашей компании. Он выглядел как подавленный, испуганный человек? – Обухов положил локти на стол, наблюдая, как каждое его слово заставляет глаза девушки распахиваться еще шире. – Скажите, только честно: когда вы его впервые увидели, у вас возникла мысль, что с ним приключилась какая-то беда?

Девушка отвела взгляд. Закусив губу, отрицательно качнула головой.

– Нет…

Она помнила, как безмятежно он отозвался на суету у паба «Элементари», как тянул ее к байку и целовал. Он играл во влюбленного парня, он прикрывался ей, чтобы отвести взгляд окружившей место убийства полиции.

– Официант, обслуживавший ваш столик, также отметил, что присоединившийся к вам молодой человек вел себя совершенно естественно… Хотите знать, что было со мной, когда мне впервые пришлось выстрелить в человека? – Девушка подняла на него взгляд и замерла, чуть приоткрыв рот. – Меня рвало сутки напролет. И это был урод, который перед этим застрелил свою жену и пытался застрелить двухмесячную дочь… Убить человека – это перейти черту, за которой нет ничего кроме адской пустоты, через нее нельзя пройти, не заметив. – Он помолчал. Выдержав паузу, придвинул фото к девушке: – Посмотрите, есть ли среди них тот, кто назвался Сергеем?

Линда снова опустила глаза, бросила взгляд на разложенные черно-белые фотографии. Ее ресницы дрожали, бледные пальцы теребили уголок модной куртки. Обухов следил за ее реакцией, но сам удивленно замер, когда ее взгляд задержался на одном из фото, а с губ сорвался сдавленный стон.

– Вот он, – дрожащим пальцем она коснулась уголка фото во втором ряду. – Это Сергей…

Обухов едва удержался от возгласа «да ладно».

– Вы уверены?

Девушка кивнула:

– Да. На нем та же одежда, в которой он был у меня… Я запомнила. – Она жалобно посмотрела на следователя: – Можно я пойду?

– Да, скоро вы пойдете. Нам только надо кое-что зафиксировать…

«Киллер мертв», – пульсировало в висках.

Глава 20. Сомнения

Забавно, но конкурсный управляющий Махин, ведший производство «Аллюр-строя», внезапно переехал за границу и вел образ жизни праведного пенсионера. Ему было сильно за шестьдесят и это дело стало его последним в карьере.

– Гаврила Иванович, – басил Махин из динамика, нарочито растягивая гласные, – побойтесь бога, какие данные. У меня же ничего нет, я все оставил в архиве моему преемнику, Борисову Артемию Иосифовичу. Он молодой, полный сил, ему и карты в руки… А меня уж увольте от этой мирской суеты, я порыбачить хочу, на автобусе поколесить по Европе с супругой, как заправский немецкий бургер.

Он мелко рассмеялся, словно закашлялся.

«Ловко он ушел», – с сожалением подумал Обухов, прощаясь и нажимая кнопку отбоя. Получается, получил от банкротства «Аллюр-строя» достаточно, чтобы наслаждать жизнью в Европе.

– Хотя, почему с «Аллюр-строя», может, он всю жизнь откладывал. Может, наследство получил он нигерийского дедушки, – Обухов в задумчивости бил указательным пальцем по темному экрану мобильного.

Что-то очень много случайностей рисовалось с этим банкротством.

Он снова открыл записи опроса Илантьева. Перелистнул несколько страниц в блокноте и нашел показания Сосновского. Илантьев довел свою фирму до банкротства, вывел активы перед началом конкурсного производства и уехал в родной город, где вполне успешно продолжил карьеру. И даже, как сообщают оперативники, собирается податься в политику. Правдоподобно? Правдоподобно.

А что говорит сам Илантьев? Традиционное «я – не я, и лошадь не моя». Кинул его Юрьев, но претензий к нему он не имеет. Дружить Юрьев не умел, а девушка Алина Ромашкина, которую он продал богатенькому «папику», иначе как о козле о нем не отзывалась.

– Та еще картинка получается.

У него дернулся на беззвучном режиме сотовый – дежурный:

– Гаврила Иванович, тут вас спрашивают по рабочему телефону, говорят, по убийству Юрьева информация, – просипел дежурный. – Соединить?

– Давай. – Обухов по привычке достал блокнот и распахнул его на чистой страничке.

– Алло. Гаврила Иванович? – прошелестел из динамика знакомый голос.

– Да, Антон Сергеевич, я вас слушаю. – Услышать голос Илантьева с такой предысторией было неожиданным.

Илантьев откашлялся, будто все еще не решившись на откровение. Обухов не торопил: если Антон Сергеевич решил в чем-то признаться и набрал номер Управления, то уже не передумает.

– Кхм… Не знаю, это может быть вообще никак не связано с Юрьевым, а может быть – да.

– Говорите…

– У меня похитили сына…

Обухов застыл. В голове – словно пришедшие в действие колесики часового механизма.

– Когда это случилось?

– Когда вы ко мне приезжали, Денис уже исчез. Мы искали… Думали, что сбежал… Сегодня пришло аудиосообщение с его голосом, он там просит о помощи.

– И это все? Требование у похитителей есть?

– Нет, – у Илантьева изменился голос. – Мы подключили полицию и службу безопасности «Мегастройинвеста», проверяем отправителя. Ну, вернее, копию сообщения, оригинал он уже удалил из переписки.

– Скрин успели сохранить?

«Продуманный, гад», – отозвался про себя, уже соображая, кого можно подключить к расследованию.

– Да. И то, что сразу открылось из метаданных, мой безопасник сообразил.

– Он молодец… Слушайте, Антон, я сейчас свяжусь с коллегами у вас в городе, сообщу, что дела могут быть связаны. Пока оснований для объединения в одно дела нет, сами понимаете…

– Да, – Илантьев прошелестел в трубке с очевидным разочарованием, будто рассчитывал на что-то другое.

Обухов добавил:

– Если вы утверждаете, что кто-то, кто похитил вашего сына, мог быть убийцей вашего бывшего партнера, то должны понимать, как эти преступления могут быть связаны. Через кого. Чьим умыслом. Если вы рассчитываете на мою помощь, то мне нужно больше информации.

Илантьев тоже думал об этом.

– Я не знаю. Я не понимаю, что может объединять. Но я решил, что у вас может быть больше данных, я надеялся на это во всяком случае.

«Я боюсь, если похищение и убийство связаны, то моему сыну угрожает опасность», – услышал Обухов несказанное. И не мог не согласиться с Илантьевым, но видел тут кое-что еще. Выходило, что Илантьев все-таки связан с убийством. Как именно? Это предстояло установить.

«Юрьева поставил партнер по бизнесу», – сразу всплыло в голове.

А следом возникла версия – а может быть похищение пацана организовано самим Илантьевым для того, чтобы отвести глаза следствию и придумать несуществующий мотив? «Если так, то держу пари, никаких требований по освобождению не будет, а метаданные не приведут никуда», – он усмехнулся, прищурившись, посмотрел в окно: сердце болезненно ударилось в груди – на парковке стояла машины Влады.

– Хорошо, держите меня в курсе, – бросил Илантьеву. – Спасибо, что сообщили. Будем работать и по этой версии.

– Спасибо!

Благодарность в голосе предпринимателя вызвала раздражение. Обухов резко обернулся к двери, как раз вовремя – в кабинет заглянула бывшая супруга:

– Привет. Ты обедал?

Обухов сообщил:

– У бывшего партнера убитого Юрьева сына похитили. Прикинь.

Влада зашла в кабинет, прикрыла за собой дверь и озадаченно замерла на входе, продолжая сжимать в руке пластиковую ручку:

– Ничего себе… Откуда узнал?

– Илантьев сам позвонил, вот только что… Только я думаю, что нет никакого похищения. И оно придумано им, чтобы играть роль страдающего отца-одиночки. – Обухов встал, сунул в карман сотовый и направился к двери. – Дождусь результаты экспертиза по тому банкротству и «Аллюр-строю» и арестую к чертовой бабушке этого хитроумного Илантьева…

Он взял Владу под локоток. Та подняла на него взгляд, в нем читалось удивление и досада:

– А если парня действительно похитили? Просто похищение не связано с убийством Юрьева?

– И поэтому Илантьев сразу мне набрал? – Обухов обхватил девушку за шею, привлек к себе и чмокнул в нос. – В любом случае, он позвонил мне, он хочет, чтобы я знал… И отвлекся на эту версию.

– Гавр, – Влада высвободилась, – по-моему, ты упрощаешь.

– А все просто, Влад. У тебя со следственной работой не получилось именно потому, что ты везде искала что-то сложное. А оно все просто. Человек в сущности – очень простое создание. – Он заметил, как у нее вспыхнул взгляд, поэтому поторопился загладить бестактность. – Я голоден как черт, может, поэтому такой злой и подозрительный. За обедом у тебя есть шанс переубедить меня! За обедом я готов выслушать любую, даже самую невероятную, версию происходящего!

– А смысл? – Влада позволила себя увлечь, вывести в коридор. Она подождала, пока Обухов закроет кабинет. – Ты все равно решил записать Илантьева в убийцы… Тебе нужно закрытие дела и положительная статистика.

– А человеческая судьба, естественно, мне, сатрапу, пофиг, – процитировал он расхожее мнение и усмехнулся: – Влада, ты же знаешь, что это не так. Если бы я копал конкретно под Илантьева, я бы уже торопился подписывать постановление на его задержание и этапировал сюда, в Москву. – Они вышли на крыльцо. – Но на Илантьева указала бывшая жена, зам и любовница. Люди, совершенно не связанные между собой, и не заинтересованные оклеветать Илантьева.

Он рассеянно огляделся. Влада замерла – она любила этот взгляд бывшего мужа: чуть потерянный и подслеповатый, обращенный к себя. Было в нем что-то цепляющее, от чего подкашивались коленки и кружилась голова. Хотелось дотронуться до жилистой, чуть шершавой руки, разгладить подушечками пальцев морщинку на переносице и заставить посмотреть в глаза. «А может, у тебя просто голова кружится рядом с ним», – отозвалась собственным мыслям и заставила отвернуться.

– Но заинтересованные отвести твой взгляд от чего-то важного, – напомнила Влада, спускаясь с крыльца направляясь к машине. – Не забывай об этом.

* * *

Обухов предложил пойти в кафе за углом – они когда-то обедали там, было уютно. Влада уклончиво качнула головой:

– Я другое задумала, – и сняла с сигнализации свою машину.

Обухов с сомнением посмотрел на часы – от обеденного перерыва осталось меньше сорока минут.

– Ну, хорошо, давай другое, – он посмотрел на бывшую жену с удивлением. Влада прежде никогда не выходила с инициативой и не настаивала, место отдыха, прогулки, как и идеи для кино всегда предлагал он – Влада или соглашалась, или нет. Чаще соглашалась.

«Что она задумала?» – не понимал Обухов. Но пока они ехали, он положил голову на подголовник и прикрыл глаза – так было удобнее думать.

А думать было о чем.

Сосновский говорил о преднамеренном банкротстве и подставе со стороны партнера по бизнесу. Это указывало на Илантьева – партнером значился именно он. Если он уже обобрал Юрьева, то зачем ему его убивать? Вроде бы, мотив отсутствовал. Но тут тоже могли быть варианты – шантаж со стороны Юрьева, какие-то прошлые обиды, незавершенные дела, о которых следствие пока не знает. Здесь Обухов намерен был покопаться подробнее.

Бывшая жена отзывалась о Юрьеве как о трудоголике, который свое дело ставил выше семьи. Она же сообщила, что после предательства партнера по бизнесу, Юрьев сложил собственные средства. Тут Влада правильно заметила – это странно, так как вносить средства Юрьев начал на стадии конкурсного производства, когда фирму уже отправляют «под нож». Почему не вложился раньше, зачем допустил до банкротства, если были ресурсы долги перекрыть? Это всегда дешевле и надежнее.

Тут Обухов чувствовал, что ему катастрофически не хватает информации.

Похищение сына Илантьева и сообщение самого предпринимателя о похищении тоже выглядело подозрительно. Как и то, что вдова Юрьева оказалась богачкой. Вот уж о ком Обухов такое никогда не подумал.

– Ты о чем задумался? – Влада мягко вывела его из раздумий.

– Скажи, ты всегда можешь отличить богатую женщину? Вот которая не внезапно разбогатела, в была обеспечена в самого детства?

Влада задумалась.

– Мне кажется, да. Это все-таки особый стиль жизни и отношения к себе.

Обухов заинтересованно ее разглядывал – в отличие от многих мужчин, он любил, когда за рулем была Влада, она вела плавно, без резких движений и маневров, словно направляя корабль по известному ей фарватеру. И ему нравилось наблюдать ее сосредоточенный профиль.

Влада замолчала.

– Нет, давай поинформативнее, пожалуйста. – Настаивал Обухов. – По каким признакам ты могла бы определить, что женщина богата?

Влада цокнула языком, протянула:

– Допустим, прическа – она может быть не слишком модная, но выполнена в дорогом салоне, руку хорошего мастера я, пожалуй, отличу.

Обухов выставил вперед руку и загнул большой палец:

– Хорошо. Это раз. Еще? – Он ждал.

Влада покосилась на его ладонь, пожала плечами:

– Да много чего, Гавр. Маникюр, ухоженные руки, не знающие работы. Интересы, опять же. Одежда и умение ее носить…

– По-моему ты сейчас назвала все действующие стереотипы. – Обухов достал из кармана сотовый, в соцсети нашел фотографию жены Юрьева и, дождавшись красного сигнала светофора, повернул экран бывшей жене: – Вот эта женщина богата?

Влада, мельком взглянув на фото, уверенно кивнула:

– Да. Причем, деньги не ее, это не она их заработала.

Обухов растерялся, даже развернул к себе экран, чтобы убедиться, что фото не «съехало» и Влада говорит о супруге Юрьева:

– Как ты определила?

Молодая женщина тихо засмеялась, простонала с толикой усталости:

– Гавр… На ней худи от Живанши, определенно новое, потому что цвет не изменен. Оно тысяч двести, наверное, стоит. И при этом на нем парочка жирных пятен, значит, она носит его дома, готовит в нем, для нее это – обычная шмотка, которую можно не беречь.

– Может, ей его подарили и она понятия не имеет, что это брендовая вещь? – Не унимался Обухов.

Влада покачала головой.

– Нет, Гавр. Она знает толк и в хорошем парикмахере, за спиной женщины – брендовый пакет с эмблемой одного из самых крутых салонов Москвы. Просто она неряха… Такое бывает. Сынки-мажоры напиваются, дочки-мажорки наедаются. – Она усмехнулась. – Особенно, если вовремя за голову не возьмутся и не начнут зарабатывать сами. Эта дама работала?

Обухов нахмурился, сверился с ее анкетой, которую готовил к встрече.

– Нет, кажется.

– Ну, вот видишь. Из рук богатенького папы попала на руки богатенького мужа. Чувствует себя уверенно, не парится с внешним видом, так как никуда не выходит и публичную жизнь не ведет. Стрижка модная, но волосы не уложены и, прошу прощения, не мыты… В какой-то мере, она поставила на себе крест как на женщине и ищет удовольствие в другом.

– В чем например?

– Во вкусной еде, комфорте… Может тащится от сумочек или нижнего белья.

Обухов убрал сотовый.

– А может это быть случайностью? Ну, плохо себя чувствовала, не переоделась?

Влада скривилась:

– Ей пофиг, понимаешь? Пофиг, что она плохо и неопрятно выглядит. А это означает, скорее всего, что она считает это нормой… Кстати, это кто?

– Это вдова Юрьева, – отозвался Обухов. – Его бывшая любовница уверяет, что Алла Юрьева – богачка. И похоже она права, я проверил, она в самом деле дочка чиновника, у которого когда-то работал Юрьев, начинал карьеру. И после женитьбы на Алле, карьера его резко пошла в гору.

Влада удивилась:

– В самом деле? Ничего себе…

– Сам в шоке. Ты интересовалась, ходили ли они куда-то вместе, было ли у них что-то общее. Оказалось, было – деньги ее папы.

Машина Влады припарковалась у небольшого кафе рядом с парком, здесь было тихо, пахло осенней листвой, а с озера, прятавшегося за поредевшими кустами, тянуло глиной и сыростью. Открытая веранда с деревянным настилом и небольшими столиками, алые пледы и корзинки с ароматными яблоками.

– О, не знал, что здесь есть такое очаровательное место, – Обухов вышел из машины.

Влада улыбнулась:

– Рада, что тебе нравится. Тут еще и умопомрачительная выпечка и рыба под соусом… – Она успела поймать его настороженный взгляд и не высказанный вопрос, усмехнулась, опередив с ответом: – Нет, я ни с кем сюда не ходила, но заказывала по рекомендации мамы пару раз ужин. Понравилось.

Обухов не поверил, но задавать вопросов не стал – знал, что это испортит такое хрупкое перемирие, которое установилось с бывшей женой. Он положил ладонь на ее поясницу, легко направил ко входу, навстречу замершему официанту.

– Пошли пробовать твою умопомрачительную рыбу, как раз сегодня о такой думал.

– Врешь. Ты думал об Илантьеве, что слишком многое на нем сходится, – угадала Влада и засмеялась. – Сделай уже по нему аналитическую справку.

– Как раз жду ее.

Ресторанчик оказался очень уютным. Они заняли столик на веранде, с роскошным видом на озеро. Обухов рассчитывал, что никого рядом не будет. и удастся поговорить. Он не ошибся – в этот час веранда пустовала. Влада заказала рыбу и салат, Обухов повторил ее заказ и добавил к нему тирамису для Влады: она его когда-то обожала. Молодая женщина улыбнулась:

– Ты помнишь…

– Не вижу причин забывать, – Обухов подался вперед и положил свою ладонь поверх руки Влады. Он хотел что-то еще сказать, в глазах загорелся особый лукавый огонек. Влада уже поймала его улыбку, когда сотовый в его кармане негромко звякнул принятым сообщением словно разбилось стекло. Он нахмурился: – Прости, я посмотрю, что там…

Он достал сотовый из кармана, но руку с ее ладони не убрал. Влада ждала, читала по его губам, по потемневшим глазам и обострившимся скулам.

– Что-то случилось? – спросила.

– Надо все-таки готовить постановление на задержание Илантьева… – он поднял взгляд на застывшую с немым вопросом Владу, пояснил: – Пришла экспертиза, у Илантьева был мотив – Юрьев отжал у него бизнес.