Текст книги "Последний Инженер"

Глава 10

Кольца Спирали пришли в движение. Первыми начали проворачиваться кольца под городом. Глубокие трещины прошлись по улицам, встречая на пути дома, железнодорожные пути и торговые центры. Все они разламывались, обрушались или пропадали в глубоких проломах. Меха, получив приказания от Морта, не могли их выполнить и топтались у разломов. Их атаки захлебнулись. Отрезанные от Врат, не получая поддержки, они перегруппировались и ушли в центр города, оставшийся неподвижным.

Следом провернулись кольца, расположенные за городской чертой. На их пути оказались два лагеря беженцев и тыловой отряд армейского подразделения. Слизнув их, трещина шириной в несколько метров помчалась дальше, окружая город.

Провернулись кольца на границе города, разрушив с трудом и наспех возведенные защитные сооружения и блокпосты.

Война приостановилась. Неизвестный фактор перечеркнул все планы и стратегии.

Люди начали поговаривать о конце света. Кто-то выкрикивал молитвы. Кто-то рыдал, распластавшись на земле, а сама земля вращалась по одной траектории, но в разные стороны, словно шарик-головоломка.

Все действия были приостановлены. От города остался лишь каркас, издалека похожий на сожженный лес. Морт получил передышку и сидел теперь в углу комнаты Шикана, за тем же низким столиком, а Эру подпирал спиной стену позади него.

На кровати, накрытой пропитанным кровью покрывалом, лежал Кенни. Врата выплюнули его в точно том же виде, в котором приняли, надолго задержав на стадии сборки, словно недоумевая, кому и зачем вздумалось пользоваться их услугами для переброски такого никчемного и искалеченного тела.

Шикан сидел возле Кенни и глубоко дышал сквозь прижатые к лицу пальцы. На нем был все тот же кожаный фартук, обгоревшие, почерневшие руки часто вздрагивали.

Кенни находился в том состоянии, когда человек, уже смирившись со своей смертью, стремится разобраться с волнующими вопросами и требует ответов с настойчивостью и бесспорным правом умирающего.

Если он и чувствовал боль, то не обращал на нее внимания.

Холодными пальцами вцепившись в колено Шикана, он спрашивал прерывающимся сухим шепотком:

– Значит, я человек? Давно человек? Ты давно сделал меня нормальным человеком? Вставил чип? Когда? Когда делал мне руку?

Шикан молчал.

Морт наблюдал за ним и думал: на такие вопросы сложно отвечать. Неизвестно, что хочет узнать парень и как он отреагирует. Непонятно, рад он или проклинает Шикана за сделанное…

– Шикан! Шикан! – нетерпеливо звал Кенни, торопясь. – Скажи! Скажи! Убери руки. Скажи!

Прошло несколько минут, прежде чем Шикан отнял руки от лица, и оказалось, что он совершенно серьезен и сосредоточен, словно задался важной задачей, а не присутствует при смерти ребенка, которого воспитал.

Кенни, увидев его лицо, притих.

– Ты не клонируешь меня? – спросил он минуту спустя.

Шикан отрицательно покачал головой.

– Я сделаю лучше, – сказал он. – Ты многое пережил и заслужил это. Я сделаю тебя Последним Инженером Мертвых, и пока есть хоть одна машина Мертвых, ты сможешь вернуться, когда это понадобится.

– Не хочу, – отрывисто и обиженно отозвался Кенни. – Верни меня сейчас. Клонируй, как себя… Не хочу! Не хочу умирать! Шикан! Верни меня! Я! Не хочу! Умира-а-а…

Он выгнулся, рванулся куда-то. Почти агония.

Шикан протянул руку и потянул за длинную пропыленную прядь волос Кенни.

– Да, ты был человеком, – сказал он. – Извини.

Кенни неловко повернулся, схватился руками за мокрое покрывало и хрипло, бессвязно пробормотал что-то, что уже не было похоже на осмысленные слова и прозвучало как страшное заклинание.

Кожа его посерела, на губы перестала наплывать свежая кровь, и вскоре тело приобрело ту жуткую неподвижность, которая присуща только мертвым.

– Шикан, – позвал Морт, устав от тишины. – Что делать дальше? Чертова Спираль завелась и устроила встряску. Транспортировка сырья невозможна. Планировать атаки невозможно. Люди находятся в том же положении, что и мы. Если эта карусель не остановится, нам и думать нечего о продолжении войны.

Шикан посмотрел через плечо.

– Возвращайтесь в город, – сказал он. – Убейте всех, кто убивал Кеннета. Всех до единого. Всех, кто попадется навстречу. Когда все закончится, разгадайте загадку: в ковчеге каждой твари по паре, и сам бог крутит штурвал. Запомнишь?

– Это важно? – подумав, спросил Морт. – Это действительно важно? Я хочу сказать, парня все равно не вернуть, а есть дела посерьезнее…

– Важно, – отрезал Шикан. – Идите.

Эру вопросительно посмотрел на Морта. Морт, опустив голову, что-то обдумывал.

– Хорошо, – наконец сказал он, – приказ есть приказ. Но я хочу напомнить, что основной целью предприятия было…

– Иди! – рявкнул Шикан.

– Что основной целью было – сокрушить власть людей и установить над ними свою власть, – твердо закончил Морт, – и мы практически выполнили задачу. У нас есть армия, у нас есть сырье для пополнения, у них нет ничего, и осталось сделать последний рывок, а для этого стоит продумать, как поступить дальше в условиях чертовой крутилки…

– Мартин, – устало сказал Шикан, с трудом разлепляя пересохшие губы и продолжая гладить холодную руку Кенни. – Не твое это дело – думать. Это не месть. Не месть. Мы должны устанавливать порядок уже сейчас, и мы должны показать им, что убивать людей запрещено. Если бездомные расползутся и расскажут, как убивали человека, им поверят, и поверят в то, что это можно провернуть безнаказанно. Тогда вместо нового порядка мы получим гражданские войны. Никто из убийц Кенни не должен выжить, никто не должен узнать об этом убийстве.

Морт пожал плечами:

– Но… равенство… Кеннет искал равенства…

– И умер счастливым оттого, что был человеком, – отрезал Шикан, – я воспитывал его и знаю, что он думал и чего на самом деле хотел. Идите.

Морт наклонил голову и вышел, Эру последовал за ним.

Шикан недолго оставался один. Из боковой ниши выбрался Джон Доу, бледный и с трясущимися руками. Даже на расстоянии теперь был слышен свист, с которым работали его легкие.

– Что это значит? – спросил он, остановившись подальше от кровати и стараясь не смотреть на тело Кенни.

– Каждая эпоха оставила своего Инженера, – отозвался Шикан, нащупывая на столике розовую таблетку и закидывая ее в рот. – И Инженер Конструкта тоже все еще жив, Джонни Крэйт Доу.

Джон вздрогнул, услышав свое полное имя, никем прежде не называемое.

– Инженер Конструкта? – шепотом спросил он. – Он запустил Спираль? Он хочет нам помешать?

– Возможно, – мрачно ответил Шикан, перебирая пальцы Кенни, – а может, он просто скончался от сердечного приступа и придавил собой пульт управления Спиралью. Я не знаю точно, но не исключаю и такого варианта.

– Зачем?

– Этого нам не понять, – ответил Шикан, стирая с губ кровавую слюну. – Он мыслит категориями конструкта, а я никогда не дружил с логикой этой эпохи. Джон, я полагаюсь на тебя. Спираль оттащила клинику на несколько километров к югу, но нас все равно скоро найдут, координаты уже известны. Скорее всего я погибну, и меня это не тревожит.

Он задумчиво посмотрел на Кенни и стиснул зубы.

– Не так все это должно было случиться, но ничего выходящего за рамки не произошло… Отправляйся к Эвилу, скажи ему, чтобы заканчивал с реконструкцией Караги и ускорил работу с его зарядным устройством. Бери их обоих и отправляйся туда, куда я скажу… Управление ситуацией я передаю тебе. Ты сам поймешь, что нужно делать дальше, чтобы нанести миру последний удар, и ты знаешь, как построить новый. В конце концов, твои теории верны, и ты хороший человек. Тебе можно доверять мечты божества, правда? Ведь зачем, если не для исполнения этих мечтаний, Бог вас создал? Я давно тебя знаю и выслушал многое, и согласен с тем, что ты говорил: засилье биомассы, регресс, страх, застой… Ты сможешь это изменить. Я начал, а ты продолжишь.

– А ты? – спросил Джон, вдруг ощутив острое сожаление. Груза ответственности он еще не ощутил.

– У меня есть дело, – ответил Шикан. – Важное дело.

– Но подожди… даже если нас атакуют, то здесь полно меха, которые смогут тебя защитить.

– Они все будут обеспечивать ваш проход через Врата.

– Тебе необязательно умирать.

– Идиот! – взорвался Шикан. – Разве это для меня что-то значит? Разве ты считаешь, что я боюсь, как боишься ты или какой-нибудь жалкий Эвил? Разве ты не веришь в то, что я твой бог и эта смерть для меня – временна? Я даю тебе возможность установить новый мир и править им, а ты беспокоишься о моем теле?

– Нет, – растерялся Джон. – Прости. Я верю.

И подумал: как же ты собираешься вернуться, Шикан, если твои машины будут уничтожены?

Но спорить больше не стал. Величие жертвы Шикана, его вид, его голос, гулко разносившийся по зале, – все это подействовало на него так, как действовало всегда.

Упав на колени, он наклонил голову и замер, слыша свист и хрипение в груди.

Шикан тоже расслышал этот свист и смягчился:

– Зря волнуешься, – сказал он, – я знаю, что тебя тревожит. Я отдаю Карагу под твое командование, и ты боишься, что не справишься с ним.

– Он никогда не принимал меня всерьез, – тихо сказал Джон.

– А ты заставь его, – сказал Шикан. – Все, уходи.

Джон поднялся с колен, попятился назад и понял, что смотрит на Шикана сквозь влажную горячую дымку. Он запоминал его, пытаясь запечатлеть все: и лицо, и фигуру, и очертания опущенных плеч, и татуировки-цепи на шее и груди. Он прощался с Шиканом, как прощаются с самой сладкой и самой важной иллюзией, долгое время защищавшей от ударов реальности.

Он прощался с ним, как прощаются с отцом, братом или любимой, с горечью и надеждой.

Шикан не заметил ни его исказившегося лица, ни слез. Он задумчиво смотрел на Кенни и поправлял то ворот его свитера, то волосы.

Он взвалил тело Кенни на плечо и пошел по коридорам, держась точно по центру. Навстречу, гулко отбивая шаги, текли ряды меха, не обращая внимания ни на что. Они уже получили приказ и собирались прикрыть собой отход Джона и Караги с его новым зарядным устройством.

Уверенная, бездумная сила. Не боящаяся смерти.

Времени бы побольше, подумал Шикан, времени бы… и надо же было так повернуться: Инженер Конструкта! Откуда он вылез, чего хочет?

Джонни должен разобраться. Джонни разберется, в конце концов, это его мечта, его новый мир, а сам Шикан только лишь исполнитель его воли.

Кенни тоже хотел нового мира, но гонялся он только за одним: за собственным статусом, за собственной безопасностью. Хотелось стать человеком, вот и настаивал, ныл. Эгоист, и всегда им был.

Эгоист, с неожиданной нежностью подумал Шикан, поправляя тело на своем плече и открывая дверь, запертую на вращающееся шипастое колесо замка.

Мертвые молчали. Они давно перестали разговаривать с Шиканом, и он был этому рад. Тот, кто услышал голос Мертвых, – безумен, и слушать их – опасно для остатков рассудка.

Они способны были нагнать ужас на долгие века вперед: люди, уже забыв о них, все же раз и навсегда отказались от сохранения и захоронения тел своих умерших и не восстанавливали обычай похорон. Трупы сливали – растворяли в кислоте. Сливали, чтобы не достались они Мертвым, не прошли процесс переработки, чтобы не началось снова бездумное клонирование, обрекающее человеческую расу. Никто уже и не скажет, почему нельзя хоронить, но любой скажет, что тела нужно сливать, сливать и точка. В кровь, в генетическую память впилось это знание, уже ничем не объяснимое…

Шикан наклонился, с лязгом приоткрыл дверцу пузатой медной камеры, обшитой изнутри треугольными зубцами. Он загрузил тело Кенни внутрь, захлопнул дверцу и предупредил Мертвых:

– Растяните его по всей доступной цепи. Соответствие оригиналу минимально – семьдесят семь процентов, снижение недопустимо. Восстановление по запросу, минимальное значение срока восстановления – десять лет. Доступ к информации – сто процентов. Поддержка значимых параметров – сто процентов.

Мертвые молчали.

Шикан рванул на себя рычаг, и провернулась первая шестеренка, а тяжелые шары, висевшие над головой, качнулись и начали соединяться, легонько прилипая друг к другу боками и снова разъединяясь.

В камере задребезжало. Вращение ее нарастало, и послышался хруст, влажное плюханье, скрип. Шикан добавил оборотов.

Скрип и хруст перешли в звук тонкий, свистящий, будто внутри камеры с огромной скоростью вращался сухой песок.

Медные шары, тускло блестя, слипались в цепочки-волокна, по рисунку которых несложно было опознать складывающиеся нити ДНК.

Процесс был запущен, и ему требовалось время.

Шикан наклонился, вытащил из-под кучи пыльного брезента длинноствольный «Змей» и уселся с ним напротив двери, прислонившись спиной к гудящему медному экрану, медленно наливающемуся теплом.

Сосредоточившись и закрыв глаза, Шикан торопливо моделировал в памяти образ и характер Кеннета, стремясь максимально полно обрисовать его душу, чтобы не исчезло главное…

Этажами выше Эвил торопливо подключал Карагу, слегка недоумевая.

– К чему спешка? – недовольно спросил он. – Каждой работе свой срок.

– Делай, – сухо отозвался Джонни, собравший для этого короткого ответа всю свою серьезность. – Не чувствуешь? Нас таскает туда-сюда. Все к черту… нужно остановить…

Эвил пристально посмотрел на него и покачал головой.

– Я не успею тебя реконструировать, ты это понимаешь? Так и будешь хрипеть. Все под твою ответственность.

– Под мою.

– Слей колбу с зарядным устройством.

– А дальше что?

– Ничего. Он будет спать.

Джонни еще раз глянул на тело Караги, уже начавшее наливаться розоватым цветом снова живого организма, и отправился к колбе. На коротком, вытертом до блеска старом пульте он нашел кнопку слива пластика и нажал на нее, задрав голову.

Сначала ничего не происходило, а потом показалась у верхушки колбы белая полоска, быстро расширявшаяся. Потеки пластика туманили стекло. Висящее в неподвижности тело беспокойно зашевелилось. Джонни внимательно наблюдал за ним. Он впервые видел рождение зарядного устройства и отчего-то волновался.

Заметив кнопку рядом с шершавой мембраной динамика, он нажал ее и сказал:

– Ты меня слышишь?

Дюк его слышал. Слышал звук и легко интерпретировал слова, но их значение искажалось. В простой фразе ему послышалась угроза. Рассудок, надолго лишенный ощущений, потерявший все ориентиры реальности – звук, тяжесть, зрение, выбрасывал на поверхность реакции умирающего животного. Дюк видел малиновую тьму и ощущал густой прилив бешенства. Где-то внутри него созревал и приучался думать новый образчик рассудка: формировалось сознание зарядного устройства, лишенного любых ощущений, но вынужденного мыслить и действовать.

Пластик стекал по затылку и плечам. Появилась тяжесть живого тела, с ней вместе – сложная боль, не похожая на боль в обычном, человеческом ее проявлении.

Раздражающее ощущение перезаряженности, избыточности.

Раскрыв глаза, Дюк увидел с другой стороны стекла удивленные беззлобные глаза Джона и обеими ладонями ударил в центр преграды. Стекло распалось на длинные треугольные куски. Разлетелось с глухим треском.

Остатки пластика выплеснулись на пол.

Джон стоял молча, держа руку на пульте. На предплечье появились длинные мокрые порезы. Такой же порез горел за ухом. Осколок впился в плечо.

– Эвил, – ломким печальным голосом позвал Джон, – он не спит…

Дюк выпрямился. Он твердо стоял на полу, низко опустив руки. Голое тело в красных жирных пятнах остывающего пластика смотрелось, как восставшее из могилы.

– Эвил! – в панике завопил Джон.

Лицо Дюка исказилось.

Шагнув вперед, словно падая, он ухватил Джона за руку, и под черепом Джона вспыхнуло белое пламя, разошедшееся кровавыми пузырями.

Неловко согнувшись, он рухнул на пол и остался лежать. Его свернуло в комок, мышцы вибрировали, и больно было так, что Джон даже не смог закричать.

Эвил распахнул дверь и с холодной улыбкой уставился на Дюка.

– Так, – сказал он спокойно, будто проверял чей-то конспект и нашел ошибку. – Значит, с людьми процесс должен идти как-то иначе… Хорошо. Буду знать.

И поднял руку с маленьким пистолетом.

Прицелиться и выстрелить ему не дал Карага. Сунувшись следом, одной рукой придерживая расстегнутые камуфляжные штаны, другой он ударил по дулу пистолета, легонько, но Эвил не удержал оружие, и пистолет отлетел в угол.

– Что у нас тут, – щурясь, будто со сна, проговорил Карага, поглядел сначала на Дюка, замершего в чудовищном напряжении, потом на дрожащего Доу, пытающегося раздышаться.

По Доу он скользнул взглядом мельком и снова принялся рассматривать Дюка.

– Так, – тоже сказал он, но другим тоном. – Минутку.

Застегнув и поддернув штаны, подвинул закусившего губу Эвила к стене.

– Посмотри на меня, – сказал он Дюку, медленно раскидывая руки в стороны, – я безопасен. Видишь? У меня нет оружия. Я хочу подойти ближе. Позволишь?

– Крэйт, – быстро сказал Эвил. – Что-то пошло не так. Я думал, создание зарядок из людей и бездомных – одинаковый процесс, но… Его нужно убрать.

– Пошел в задницу, – ответил Карага, не отводя глаз от Дюка. – Это мое зарядное устройство, я им теперь распоряжаюсь. Хочешь что-нибудь убрать – подмети, вон сколько хлама валяется…

Эвил хмуро пожал плечами.

– Успокойся, капитан, – заговорил Карага, осторожно продвигаясь вперед, – напрягаться будешь, когда я тебе скажу. Я скажу: «Разряд», – и тогда будешь напрягаться, а сейчас успокойся, а то сожжешь себя подчистую… Успокойся, ничего страшного не произошло.

Он говорил, но знал, что говорит чушь: все это было страшно. Нельзя делать зарядные устройства из людей, это запрет, не подлежащий обсуждению. Привыкшие к лишениям бездомные легко переносили изменения, люди смириться не могли и в половине случаев сжигали сами себя, во второй – сходили с ума.

Дюк находился где-то посередине между этими состояниями.

Эвил, экспериментатор хренов…

– Давай успокоимся вместе, – предложил Карага, – я тоже злюсь, но, черт, глупо злиться, когда на тебе даже штанов нет. Расслабься, оденемся и поговорим…

Он сократил расстояние настолько, что мог коснуться Дюка рукой. Тот стоял молча, глядя на Карагу из-под мокрых ресниц.

– Голова прояснится, скоро заговоришь, – пообещал Карага, – тогда и разберемся… только сбрось напряжение, горишь, капитан, горишь…

Плечи и спина Дюка дымились.

– Бесполезно, – сказал Эвил.

Дюк вдруг наклонился и, моментально обогнув Карагу, кинулся прямо на Эвила. Тот рванулся было в сторону, но не успел: Дюк обхватил его шею пальцами, вытянул руку, под кожей которой прокатилась волна мышц, и легко оторвал Эвила от пола.

В этот момент наконец-то смог развернуться Джонни, дотянулся до пистолета и подтолкнул его к Караге. Пистолет прокатился по полу, и Карага подхватил его.

Пуля пробила стену над головой Дюка, посыпалась штукатурка, потолок словно просел вниз. Заколыхались остатки колбы, эхо завибрировало по углам.

Дюк отпустил Эвила и обернулся. Карага навалился на него, подминая под себя, и выкрикнул:

– Эвил!

Эвил кивнул и выскользнул в коридор, на прощание полоснув Карагу насмешливым, понимающим взглядом.

Карага держал Дюка, не обращая внимания на сине-белые ослепительно горящие вены разрядов.

– Чем? Чем помочь? – перекрикивая грохот и треск, вопил Джон, не зная, как подступиться.

Карага отрицательно мотнул головой. Он выглядел сосредоточенным, кривился от боли, но держался уверенно. Стальной ежик волос поднялся дыбом, мышцы закаменели. Дюк поддерживал разряд несколько минут, а потом, развернувшись, отвалился назад, приложившись затылком о пол.

Глаза его закрылись, подрагивающие пальцы побелели.

– Хо-ро-шо, – сказал Карага, поднимаясь на одно колено.

Доу испуганно смотрел на него: максимальный заряд ушел в тело армса, как камень в колодец, а сам Джонни от малой части такого же заряда чуть не издох…

– Эй, дамочка, – весело сказал Карага, и Джон поднял голову, – ты здесь сестра-хозяйка? Принеси-ка что-нибудь нацепить на капитана, а то я себя неловко чувствую. Мы с ним в последнее время только и делаем, что кувыркаемся, но надо же соблюдать приличия.

Он не знает, решил Джон, знал бы, кто я такой, – не издевался бы так… обидно.

Дверь снова распахнулась, и на пороге остановился меха-Морт. С непроницаемым лицом глядя перед собой, он сообщил:

– Коридор готов.

– Коридор? – переспросил Карага.

– Нам нужно найти Инженера Конструкта, – спохватился Джонни, – вас для этого подняли. Ты, я и он, – кивком указал на Дюка, – мы уходим отсюда. Я за главного, – тише прибавил он. – Нам обеспечат отход.

Карага вскинул на него глаза, о чем-то подумал и повернулся к меха.

– Коридор готов, – уточнил он.

– Коридор готов, – невозмутимо отозвался меха. – С точки зрения максимальной эффективности безопасного использования коридора его требуется пройти в ближайшие три минуты.

– Снимай штаны, – сказал Карага.

* * *

Клиника «Брианна», ушедшая с вращением колец Спирали южнее прежнего своего местонахождения, была окружена. Врата, налаженные Кенни, остались за линией окружения, и меха пробивали к ним коридор с упорством существ, не ценящих свою жизнь. Коридор держался непрочно. То и дело смыкалось кольцо, и меха снова собирались вместе, чтобы оттеснить нападавших «Шершней», которых осталось так мало, что судьба каждого была предопределена, а жизнь закончилась бы здесь, среди пожухших сосен и вывороченных комьев земли, развалов и многометровых трещин.

Саму клинику не трогали – берегли для расследования. Вертолеты, ссыпая вниз частый смертельный дождь, держались осторожно, закладывая неширокие круги и снова уходя за лес.

Меха сбивали их только тогда, когда те приближались к коридору. На остальное не обращали внимания – берегли силы.

Они собирались в квадраты, командовали: «Разряд!» – и растягивали свои непроницаемые щиты, держа их так долго, сколько позволяла батарея. Атаковали редко, только для того, чтобы не позволить коридору сомкнуться. Держали оборону.

Такая тактика не могла обеспечить победы, бой шел на вымирание, изматывая силы и тех и других, но меха было меньше, поддержки они не получали, и времени оставалось немного.

Карага выбежал из дверей клиники и, пригибаясь, потащил за собой Дюка. Джонни пришлось бежать в одиночку, держась за ними. С обеих сторон их прикрывали бело-голубые щиты, такие плотные, что похожи были на шелковые наэлектризованные стяги.

Пригибался Карага по привычке. Мог бы просто идти и глазеть по сторонам, но не получалось – инстинкты требовали наклоняться, оберегать себя.

Ему жалко было меха-охранников, жалко было, что столько силы расходуется впустую, но другого способа выбраться из логова бога он не знал.

– Дойдем? – спросил Джон, догоняя его и озираясь по сторонам: сквозь защиту были видны нелепые громоздкие тени, тонкие черточки дул и рыхлые клубы разрывов. Воздух трещал. Энергии выливалось море.

– Рааа-зз-ряд!

– Рааа-зз-ряд!

Зарядные устройства менялись по цепочке. Притихший Дюк поглядывал на них с пугающим пониманием.

Он был измотан, дезориентирован, но уже справлялся и с поступающей информацией, и с молчанием собственного бесчувственного тела.

В щите появилась брешь, и сквозь нее сунулся в черном экзоскелете боец. Блеснула матовая поверхность шлема, опустились руки с разрядниками, и витым блеском колыхнуло землю прямо перед Карагой.

– Ч-черт, – сказал он и тоже скомандовал: – Разряд!

Дюк остановился, опустил голову.

– Что непонятно? – обернувшись, заорал Карага. – Мне нужен прямой разряд!

Он уже выстроил щит перед собой, но щит колебался, подрагивал, как стенка мыльного пузыря. Щель в основной защите расширилась, в нее ввалились уже четверо. Меха из охраны двинулся было вперед, но ярким острым лучом с него срезало половину, распластав, как кусок ветчины, и он упал.

Витые быстрые лучи ощупали преграду, которую поддерживал Карага, и принялись буравить ее.

– Рааа-зз-ряд!!! – крикнул Карага. – Прямой разряд, мать твою перековать, капитан!

Джонни отпрянул назад и натолкнулся на что-то горячее. Подняв руку, он увидел, что мизинец с нее срезало, словно лезвием. Яркая кровь текла толчками.

– Эй! – закричал он, держа руку на весу. – Зарядное устройство! Жить надоело?

Дюк посмотрел на него через плечо и прикусил губу.

А кому нужна такая жизнь, запоздало подумал Джон.

Не пройдем, понял Карага. Можно сколько угодно рвать этих «Шершней» руками, но без нормального зарядного устройства долго это не продлится, а чужие зарядки – зарядки-Эру, не подойдут по настройкам.

Справа наступила тишина, и осыпались последние синие всплески. В пролом щита сунулось чудовищно-огромное рыло боевой машины «Вепрь», ощетиненное квадратными зубцами брони. В гусенице «Вепря» застряло изжеванное сосновое деревце.

Ни входа, ни выхода в «Вепре» видно не было, а толстое укороченное дуло слепо шарило по целям, выискивая нужную.

Найдя, оно распылило вдруг море черных колючих комков, и каждый, попав на заслон щита, проел в нем дыру, словно капля кислоты – в картоне.

Меха ринулись к нему, и были отброшены назад, стоптаны и смяты.

«Вепрь» взобрался на пригорок, придавил его, словно кремовый торт, и покатился прямо на Карагу.

Позади Караги коротко вздохнул Дюк и застонал от ужаса Джонни, задыхаясь и свистя легкими.

В этот же момент под землей, точно под тем местом, где остановился «Вепрь», лопнули толстые двери, обшитые металлом, и в темное, наполненное только матовым медным блеском помещение ввалился отряд «Шершней» под командованием капитана Сейрешера, очень довольного тем, что добрались они сюда первыми.

Бойцы, скользя между махинами странных механических сооружений, опасливо поглядывали наверх – там, в чернеющей выси, болтались увесистые медные шары.

Капитан обнаружил Шикана первым. Посветил фонариком и увидел бледное лицо с широкими скулами и звериной улыбкой.

Некоторое время они смотрели друг на друга: капитан – завороженно, а Шикан – с ласковым интересом.

И несмотря на то, что вокруг рыскали его бойцы, что все было в руках капитана и что он намеревался взять пленных, чтобы отличиться, получить награду и внести неоценимый вклад в расследование дела, он медленно поднял дуло разрядника, с ужасом глядя на собственные руки, и выстрелил прямо в улыбающееся лицо.

Разрядник высверлил в черепе Шикана дыру. Хрустнуло, накреняясь, мертвое тело.

Капитан Сейрешер лишился отличия, награды, славы и рассудка.

Присев на корточки, он обхватил голову руками и закачался вперед-назад.

Вокруг шептали Мертвые, и только ему предназначался их голос.