Текст книги "Утешение изгоев"

Николай довел дело «тихой студии» до обвинения, передал его другому следователю. И ушел из прокуратуры в частные детективы.

Андрей и Валерия жили в том доме, который никогда не станет идеальным. В том, который не удалось защитить ни от жизни, ни от смерти. Они столько потеряли, но главное, наверное, приобрели. Не любовь и даже не надежду на нее, а лишь то, на что никто из них и не рассчитывал. Они знали, что будут преданы друг другу всегда, в любой самой тяжелой ситуации, под ударами всех бед, вопреки угрозам коварной судьбы. Существует ли на свете роскошь дороже настоящего человеческого союза.

Стефания

Мать выбрала для своей дочери имя, которое ей самой казалось самым прекрасным на свете. Стефания… Так назвали принцессу Монако, это имя известных актрис, писательницы, автора «Сумерек», спортсменок и даже серьезных ученых. Нина рассматривала их фотографии и выводила свою теорию зависимости судьбы и внешности женщины от удачно выбранного имени.

Нина маниакально хотела вытолкнуть свое дитя из серых рядов миллионов обычных людей, обреченных на скудное существование и отсутствие ярких, счастливых событий. Нина сама была готова вынести любые трудности, преодолеть какие угодно препятствия, порвать все свои жилы, только бы девочка стала прекрасной девушкой, блестящей женщиной, достойной поклонения, обожествления и даже зависти. Пусть будет и эта обратная сторона настоящего успеха.

Сама Нина появилась на свет и выросла в маленьком селе Пермского края. В роду женщин звали просто, коротко – для удобства трудового общения и из-за природной скромности людей, которые боялись как-то выделиться на однородном и узаконенном, что ли, фоне. Быть похожими на всех – это и был их кодекс по жизни. Нины, Зины, Веры из рода Федотовых разных поколений с детства знали тяжелый труд, не привыкли искать развлечений, выходили замуж за сельских парней не по любви, а потому что пора. И почему-то рожали только девочек. У Нины было две родных старших сестры, одна младшая и три двоюродные. И, наверное, она одна стремилась получить серьезные знания в школе, добираться до которой было очень непросто. Она не вышла замуж за односельчанина ни в восемнадцать, ни в двадцать. Она сумела поступить в медико-фармацевтическое училище в Перми, поселилась в общежитии.

У Нины была мечта о семье, но она ею никогда и ни с кем не делилась, потому что нужна ей была только дочь. Мысль о постоянном присутствии рядом человека, похожего на родственников мужского пола, вызывала не просто отторжение, но и желание бежать куда глаза глядят. А глаза ее уже глядели в столицу, потому что ее дочь непременно должна родиться москвичкой и там получить все то, чего у Нины не было и уже не будет, да ей для себя и не сильно хотелось сияющих вершин.

В Москву Нина приехала с готовым планом и конкретной информацией, полученной от подруг. По рекомендации одной из них, которая уехала раньше, Нина устроилась сиделкой к женщине – тяжелому инвалиду, которая платить положенную сумму частной сиделке не могла, но зарегистрировала Нину в своей однокомнатной квартире как родственницу. А через какое-то время хозяйка Лидия Ивановна завещала Нине эту квартиру.

Нина четко, добросовестно и профессионально выполняла обязанности сиделки. Занималась всеми домашними делами. Параллельно вырывалась в любое время суток для другой работы – уборка, мытье окон, небольшой ремонт. Хозяйство она старалась вести на пенсию Лидии Ивановны, а сама откладывала каждую копейку на будущее пока не рожденной дочери. Которая обязательно будет Стефанией.

Москвичкой Нина стала в двадцать пять лет. Она была достаточно образованной и умелой для того, чтобы ей доверяли люди, которым она предлагала свои услуги. С ней было приятно общаться: Нина держалась доброжелательно, выглядела безупречно здоровой, очень чистоплотной и, несомненно, женственной. Высокая грудь и широкие бедра были внешним выражением главного призвания Нины – материнства.

В квартирах, куда она приходила убирать, мыть окна, часто были только мужчины. Иногда ей делали нескромные предложения, чаще тупо приставали, в редких случаях пытались ухаживать. Нина всегда была в боевой готовности. Прежде всего – она оценивала внешность и признаки интеллекта соискателя. Дальше по обстановке – от пристающих неслабо отбиться, чтобы неповадно было, приятному и явно свободному человеку дать надежду и решить, в какой степени отношения возможны. И главное – не пропустить шанс выбрать будущей дочери полноценного внешне, неглупого и образованного биологического отца. Он никогда не станет мужем Нины, не узнает о дочери, так что его нынешний статус значения не имеет совсем. Если у него есть дети, это даже лучше: можно на фото посмотреть, что у него получается.

Кирилл подходил по всем параметрам. Ему было около сорока, отличная фигура, привлекательное и выразительное лицо. В квартире прекрасная библиотека, что говорит и о хорошей генетике. Он сразу рассказал, что жена с сыном отдыхают на море, Нина рассмотрела их фото. Ей понравился сын – красивый, здоровый мальчик лет девяти.

Нина отдалась Кириллу в первую встречу без особых уговоров и попросила его не использовать презерватив: «Извини, я так ничего не чувствую. Но у меня такие дни, что сейчас можно».

Перед уходом по-деловому договорилась о том, что приедет убрать еще раз, перед приездом семьи, чтобы близкие вошли в чистую квартиру. Ей надо было удвоить свой шанс.

И все получилось. К врачу и на УЗИ Нина записалась, лишь когда сама была твердо уверена, что в ее теле бьется родное и нежное сердечко дочки. Стефании.

Это была пора перехода к другому пункту плана. Нина прекратила ездить на подработки, требующие физических усилий. Она сначала завела небольшой деловой блог, в котором делилась своими знаниями и рекомендациями о том, как работающим мамам без родственников растить детей. Заботиться об их здоровье. Тексты были чистыми, профессиональными и в то же время очень выстраданными. Тема острая. Нину Федотову сразу заметили в Сети. Она предложила свои услуги частного консультанта с выездом на дом и просто дистанционного советчика. Клиенты нашлись мгновенно. Ближе к родам Нина пришла со своим резюме и многочисленными рекомендациями клиентов к главврачу районной детской поликлиники. Предложила свои услуги консультанта, пока на любую часть оклада. Но после родов готова приступить к полноценной работе очень скоро.

Замученному главврачу показалось, что к нему слетел ангел с небес. Самые профессиональные педиатры уходили из районной клиники в места, где нормально платили. У тех, которые остались, постоянные недоразумения и даже скандалы с родителями маленьких пациентов. Есть уже иски на темы халатного отношения. А тут профессионал с практикой, опытом, своими авторскими методиками. И по деньгам никаких особых притязаний.

Через пару месяцев после того, как Нина родила дочку, главврач по своей инициативе подписал приказ о назначении ее своим заместителем – консультантом по сложным случаям. Он уже не мог без Нины обходиться. А для нее на первом этапе работы главным было то, что поликлиника совсем рядом с ее домом. Появились постоянный оклад, не такой уж маленький, и возможность выбирать профессиональных приходящих нянь из числа медсестер клиники.

Лидия Ивановна была осчастливлена появлением ребенка в ее доме. Она просто влюбилась в Стефочку, Фанечку, как она ее называла. И внесла в ее первые, беспомощные, но настойчивые попытки контакта с огромным миром свой бесценный вклад. Она делала то, что никакой няне и медсестре не под силу: постоянно разговаривала с ребенком. Без всяких «ням-ням», «агушечки-баюшечки». Лидия говорила с девочкой чистым взрослым языком образованного и бесконечно любящего человека. Нина сама часами могла слушать то, что рассказывала Лидия Стефании, которая изумленно таращила на нее свои милые глазки. Дочка Нины почти не плакала, как другие младенцы. Все ее проблемы и претензии взрослые решали до появления дискомфорта.

Стефания очень рано и сразу красиво заговорила. Лидию называла бабушкой. Ей было пять лет, когда она узнала, что такое потеря близкого человека. Они с мамой вдвоем хоронили бабушку Лидию. Деревенская родня Нины за эти годы так и не смогла к ним вырваться из плена собственных невзгод.

Стефания всегда знала, что мать ее очень любит, но она, конечно, не догадывалась о масштабах настоящего обожествления. Ее особенно не захваливали, не тискали, не заваливали подарками. Наоборот: не успела девочка уверенно встать на ножки, как узнала труд по сохранению своего здоровья и совершенствованию внешности. Этот план Нины был практически гениальным: она включила в занятия ребенка такие тренировки, которые только развивали то, что требовалось развить, без побочных явлений. Особая гимнастика в одной детской студии, плавание, танцы. Но ни в одном случае ничего похожего на спорт или включение в профессию. Спорт уродует внешность и вредит здоровью, считала Нина. Любое занятие в чрезмерной степени может вызвать усталость и депрессию. Соревнования, всякие публичные выступления способны нарушить равновесие хорошего характера, истощить нервы. А ребенок Нины должен быть свободным, не знающим тоски навязанных обязательств. Стефании необходимо хорошо питаться, спать нужное количество часов и гулять на свежем воздухе. Теперь медсестры из поликлиники, помогающие им частным образом, выполняли обязанности гувернанток. Нина оценивала их работу по тому, как выглядела Стефания и какое у нее было настроение.

Ей самой дочка уже казалась совершенством. И на самом деле, к четырнадцати годам, когда девочки чаще всего еще выглядят как гадкие утята, Стефания была статной, стройной, но ни в коем случае не худосочной девушкой. У нее была идеально пропорциональная фигура: ни угловатостей, ни торчащих костей. Ни ног до шеи, ни рук до пола. Руки и ноги были прекрасной формы и никак не нарушали цельную гармонию тела. Стефания стала женственной, как мама: высокая грудь, довольно широкие бедра. У нее была очень здоровая кожа, а хорошие стоматологи привели в порядок не слишком красивые зубы. Одевала Нина Стефанию скромно, уместно, не дорого, но с большим вкусом.

Вот только к шестнадцати годам девочка стала подолгу недовольно и почти с раздражением рассматривать в зеркале своей лицо. Над телом юной богини было слишком простое, невидное, неяркое лицо женщин из рода Федотовых. Низкий лоб, узкий овал, небольшие светло-серые глаза близко к вытянутому носу, тонкие губы. Нина давно уже для себя отметила, что ничего от привлекательного лица Кирилла не передалось дочери. Тот случай, когда мать не хотела, чтобы дочь была похожа на нее. И она сама не могла сформулировать то главное, что видела в лице дочери. Вот бы кто-то со стороны, более авторитетный, об этом рассказал Стефании. О глубине выражения, о строгости черт, о необычном сочетании скрытой страстности с так же далеко спрятанным аскетизмом, осознанной чистотой. Только совершенно объективный и посторонний человек мог бы убедительно объяснить, насколько это дороже яркости и пухлости стереотипных лиц.

Но когда Нина обнаружила, что Стефания сидит на сайтах пластической хирургии, она вызвала дочь на серьезный разговор, как всегда, основательно к нему подготовившись. Она даже сохранила из интернета примеры вероятных тяжких последствий вмешательства в строение лицевых костей, разреза глаз. «А губы-пельмени и брови-тату в несколько сантиметров – это самое легкое, но это уже давно примета женского слабоумия. Если мы на такое пойдем, к тебе никогда не подойдет нормальный мужчина. Нет ничего привлекательнее естественности», – заключила Нина.

И тут же предложила свой новый, выношенный план. Они немного меняют внешность Стефании с помощью другого стиля. Он будет рискованным, но он откроет все ее достоинства и отвлечет внимание от того, что ей самой не очень нравится.

Так в гардеробе Стефании появились шорты, открывающие не только ноги полностью, но и часть ягодиц, майки, не скрывающие, а демонстрирующие грудь. Такие же по задачам платья, даже деловые костюмы. Брюки всегда все обтягивали, жакет приоткрывал грудь. Плюс хорошая косметика, удачно подобранные цвета помады.

Результат был быстрым и ошеломляющим. Стефании проходу не давали и сверстники, и мужчины всех остальных возрастных категорий. Тут и наступило время выбирать ее главный путь к блестящей жизни.

Уже было совершенно ясно, что девочка, которая прекрасно говорит и много читает, совершенно лишена способностей к наукам. Не было у Стефании и творческой одаренности – ни играть на сцене, ни рисовать, ни петь. Остался один способ ворваться в блестящую жизнь – правильно выбранный муж.

После школы Стефания окончила курсы секретарш, они с Ниной довели до виртуозности полученные там навыки. И разослали в десятки крупных фирм резюме на должность секретаря руководителя фирмы. Перед этим была по-настоящему профессиональная фотосессия у довольно известного и дорогого фотографа. Стефания сама не могла насмотреться на свои портреты. Ее простое, скромное лицо и яркая, откровенная сексуальность тела сливались в неповторимый образ. Женская чистота, даже невинность, не ведающие того, что наповал поражает людей, увидевших Стефанию. Сам контраст облика обещает этим людям восторг и сладкие муки.

Отличные фото вместе с грамотным, четким и деловым текстом срабатывали, как сверхточная ракета. Стефанию ежедневно приглашали на собеседования с руководителями фирм. За редкими исключениями ее брали на работу, но она сама ссылалась на то, что ей требуется время подумать. У Нины появился новый, особый род деятельности. Она взяла отпуск и чуть не круглосуточно искала в Сети информацию на руководителей, пригласивших Стефанию. Это включало не только все подробности происхождения, карьеры, но и любые личные сведения. Последнее было едва ли не главным. Поскольку информация о личной жизни, семье не всегда была на официальных сайтах, Нина искала странички потенциальных начальников дочери в соцсетях.

Это был не просто тяжелый, но и крайне однообразный труд. Все владельцы бизнеса были в чем-то как под копирку. Непременно отец – известный политик, депутат или крупный чиновник. Множество особых мест, в которых сын отметился до получения в свое распоряжение серьезного бизнеса. И чаще всего – жены, дети, во многих случаях постоянно проживающие за границей. Но теперь статус имел значение. Стефании нужен именно законный муж.

Но кто ищет, тот найдет. Денис Протасевич, владелец крупной торговой фирмы и сын громогласного, редко умолкающего депутата, в одном интервью сообщил, что у него есть невеста. Назвал имя дочери олигарха. Это была Элина Тонких, известная по своему мельканию в светской хронике в пресловутой и анекдотичной роли «светской львицы». Протасевичу сорок шесть лет, наверняка был развод или разводы. А это круг, в котором не слишком легко разводиться с законными женами, судиться и делиться. По сравнению с такими сложностями глупость на тему «жених – невеста» – детский сад какой-то. Но, возможно, неплохо характеризует человека, который просто спит с женщиной и не хочет обидеть ее, оставив в тени.

Нина с дотошностью эксперта нашла все доступные снимки Элины и Дениса. Изучала их с помощь большого увеличения и даже лупы. Впрочем, Элина особых усилий не стоила. Ее на большинстве снимков очень трудно отличить от других «львиц». Они ведь все из-под скальпелей одних и тех же пластических хирургов, в одежде одних брендов. Наверное, это самые зависимые люди на свете при всех своих якобы великих возможностях. А он… Обычная, но вполне приятная внешность, обаятельная и доброжелательная улыбка. Впрочем, наследников бизнеса добрым улыбкам учат с пеленок. Для работы им найдут хороших исполнителей, а служить картинкой бизнеса обязан сам. Короче, рискнуть стоит, решила Нина. Самое главное может узнать лишь Стефания и только в непосредственном контакте. Она может его совсем не привлечь как женщина. Это Нине кажется невероятным, но исключать такое нельзя. В этом случае начальник не пройдет испытательный срок. И будем искать дальше. Надо торопиться: Стефании уже двадцать семь лет. К тридцати и после годы помчатся, как санки с горы.

Стефания приступила к работе. И уже через несколько дней стало ясно, что опасения Нины по поводу возможного безразличия «жениха» Дениса к ее дочери оказались напрасны. Он в первый же день ее работы предложил поужинать в ресторане, чтобы отметить начало сотрудничества. В уютном отдельном кабинете Денис наговорил Стефании комплиментов, отвез домой. А на следующий день попросил ее задержаться после работы для того, чтобы подготовить к утру важный документ, когда все разойдутся.

Стефания отдалась ему прямо на рабочем столе. Вся эта «работа над документом» заняла не больше получаса вместе с прелюдией. Но Стефания влетела в квартиру и бросилась к матери с таким видом, как будто мир перевернулся.

– Мама… Ты не поверишь… Но то, что Денис вчера говорил, оказалось правдой. Он влюбился! В нем столько страсти! Я просто не могла устоять. Он сам так пылал, что слова не мог вымолвить. Мы просто любили друг друга.

Нина спокойно попросила рассказать подробности обстановки и самого акта. Задавала вопросы с придирчивостью клинициста. Стефа охотно, даже с удовольствием, рассказывала. Они легли спать, и Нина до утра не сомкнула глаз. Она напряженно думала, что было не так с той картиной мира, которую она формировала для дочери. Откуда там появилось место для патологической доверчивости и наивности. Нина ведь так старалась прививать ей навыки науки соблазнения, в которых главное – бессонная подозрительность и умелое коварство. В последние годы она даже не слишком обременяла дочь предостережениями. Стефания давно не девочка. Она любит мужчин, уже не может без секса, но всегда с легкостью бросала очередного любовника, который не вписывался в их с Ниной план. Они все не вписывались: на улицах востока Москвы не встретишь искомого принца. А тут… Такая подготовка, столько труда… И секс на столе на второй вечер после безвкусных комплиментов накануне. И он так быстро отвез ее домой, ни слова не сказав о будущем. Если там, в кабинете, он «слова не мог вымолвить от страсти», то что случилось с его языком, когда он ее утолил.

Нина делала вид, что спит, пока Стефания не уехала на работу. Потом на самом деле попыталась уснуть хоть на несколько минут, чтобы хватило сил встать. Но вместо этого ее мозг осветили и пронзили ответы. Стефания не очень умна, но именно потому она так верит матери. Стефания ждет от жизни только радости: Нина ее так тщательно избавляла от дискомфорта в самые тяжелые для себя времена. Но это все не причины провала, наоборот: она должна была научиться ценить и уважать собственную радость. А не падать, как дешевка, на стол с бумагами. Тут вот что. Та бросающаяся в любые глаза женственность, которая передалась от Нины дочери, – у Нины была маниакальной потребностью в материнстве, а у Стефании может оказаться вульгарной похотливостью, усугубленной самовлюбленными фантазиями на тему собственной неотразимости. И трудно даже вообразить, какие беды это способно навлечь на них обеих.

Но Нина даже не была в состоянии представить себе масштаб этих бед.

Стефания стала задерживаться на работе почти ежедневно. Но все чаще ссылалась на усталость, после ужина молча лежала на диване и с преувеличенным интересом смотрела сериалы. Она перестала рассказывать подробности встреч с Денисом, критичные вопросы матери ее явно раздражали. Нина или смотрела вместе с ней кино, или продолжала свои ставшие навязчивой потребностью расследования в соцсетях на страницах Дениса и Элины.

Как-то вечером она по просьбе дочери поставила перед ней на столик бокал холодного белого вина и постаралась легко, непринужденно, даже весело произнести заранее подготовленный и тщательно отрепетированный текст:

– Стефа, ты, конечно, в курсе, а я только сегодня случайно наткнулась в Сети. Ничего себе новость: твой Протасевич женится на своей Элине. Свадьбу сыграют в августе на его вилле в Сардинии. Почему ты мне не рассказала?

Стефания посмотрела на нее исподлобья подозрительным и напряженным взглядом, какого Нина никогда у нее не наблюдала:

– Что за бред. Мама, где ты начиталась этих сплетен? Ты вроде никогда таким не занималась. С ума, что ли, сходишь.

– Это не сплетни, Стефания, – сухо ответила Нина. – Это написал сам Денис в своем «Телеграме». А потом я посмотрела у Элины. Там у нее куча фоток этой самой виллы, поздравлений уже, наверное, миллион.

– Покажи мне. Бывают фейковые аккаунты известных людей.

– Но это не фейковые. Легко отличить. Пошли к компьютеру.

Стефания опустилась на стул перед монитором, на котором Нина одним кликом вызвала по очереди сохраненные ссылки – сначала канал Дениса, затем Элины. Стефания напряженно вчитывалась в тексты, подолгу рассматривала все снимки. Пересматривала и перечитывала – сначала у него, затем у нее. И так по десятому кругу, потом, наверное, по сотому. Она не произнесла ни слова, не издала ни звука, ни громкого вздоха. И это гробовое молчание было для Нины самым страшным. Она надеялась, что они, как всегда, все обсудят, найдут решение или хотя бы ощутят твердую, надежную почву под ногами. Только с точки опоры можно двигаться дальше. И появятся новые планы, найдутся другие пути поиска, определятся ясные цели. Но тут все пошло не так.

Нина рядом с дочерью и на расстоянии чувствовала ее отторжение, острый протест против любого вмешательства в процесс своего болезненного и жестокого понимания. Все, что Нина сейчас произнесет, будет для Стефании враждебным и унизительным. И это от единственного по-настоящему близкого человека. Что же с ней произойдет, когда сплетни, стеб, издевательства целого света наконец найдут ее как самую жалкую и беспомощную мишень. Нине было совершенно ясно, как им следует поступить. Вот прямо сейчас тихо и незаметно отступить, спрятаться, затаиться. Стефании не нужно завтра идти на работу, встречаться с Денисом. Нина придумает какую-то вескую причину: например, они уезжают в Пермь к родственникам из-за чьей-то болезни или смерти. Он забудет о ней через несколько дней, они больше никогда не увидятся. Раз уж Стефания не смогла стойко принять не такой уж неожиданный удар. Но момента для того, чтобы это сказать, все не было. Стефания как будто окружила себя рвом с водой и колючей проволокой. К ней пока даже не подойти. Надо дождаться утра. И Нина ушла в свой закуток, отделенный ширмой, легла на кровать и даже попыталась задремать. Что-то, видимо, получилось, потому что необычные звуки ворвались в сознание внезапно, со стороны, кажется, даже издалека… Она вскочила, прислушалась и бросилась к дивану, на котором спала дочь. Но Стефы не было на диване. Она билась и хрипела на полу: белое лицо, горящие глаза и страшный, оскаленный в стоне рот.

Нина схватила стакан с водой, встала на колени рядом, смочила лоб дочки, попыталась влить глоток воды в рот. Что-то приговаривала, самая себя не слышала.

– Ничего, родная. Я сейчас дам тебе капли, таблетки. Ты успокоишься, и мы решим, надо ли вызвать «Скорую». Я пока сама не поняла, что с тобой.

– Не смей! – прохрипела Стефания. – Не вздумай никого вызывать! И не лезь ко мне со своими каплями-таблетками. Мне это не нужно. Мне нужно…

И она вдруг громко и без слез зарыдала, завыла в голос, как кричат в деревнях над покойником.

Нина подняла дочь, не чувствуя ее тяжести, усадила на диван. Села рядом, обняла.

– Что тебе нужно, девочка? Скажи маме. Я все сделаю. Ты же знаешь.

– Что мне нужно, мама? Неужели тебе не понятно?! Мне нужно спалить своей ненавистью этого подонка. И его суку. Я смотрела не только фото, но и все даты. Я ничего не забываю. Так вот, один пример. Они вместе были на той чертовой шикарной вилле на Сардинии в выходные, купались в море, обнимались у своего роскошного бассейна. Делали красивые селфи. А в понедельник он прилетел и потащил меня после обеда в подмосковный Зажопинск, где у них стоит давно заброшенный и закрытый дом деда. И разложил меня в крошечном, грязном, разваленном гостевом домике… И таких примеров я нашла сотни. У них фотки с суперпуперприемов, из особняков-картинок ее папаши. А на следующее утро он меня употребляет на столе в кабинете или вообще на черной лестнице офиса, под чердаком.

– Я понимаю, как тебе больно, как ты страдаешь от унижения. И я уже все придумала, как нам поступить, чтобы не было еще хуже. Хуже теперь только огласка, которая выставит тебя ничего не понимающей, использованной жертвой. Тебе ни с кем ничем нельзя делиться. Мы исчезнем: нас легко не найти больше никогда, тем и хорош безразмерный город Москва. И мы просто создадим другой план, уже исходя из наших ошибок.

Нина хотела обнять дочь, но та почти с отвращением оттолкнула ее руки.

– Ты о чем вообще? Исчезнем? С какой стати? Или, может, ты меня на помойке нашла, потому об отце никогда ни слова? Это только сейчас пришло мне в голову, но как же похоже на правду. Вот только, к несчастью, я похожа лишь на тебя: такое же унылое, отвратительное лицо и вымя дойной коровы.

Нина застыла. Ей показалось, что ей выстрелили прямо в сердце, что она уже не сможет вздохнуть. А дочь все кричала:

– Не дотрагивайся до меня! Ты предательница, ты жалкая приспособленка. Ты не видимая никому вошь. И ты хочешь такой видеть меня.

Это, конечно, истерика, но о том, чтобы вызвать помощь, речи нет: только все усугубить. А самой Нине к дочери не приблизиться, пока это не кончится. Если это может кончиться. Нина доползла, держась за стенки, до своей кровати. Надо дожить до утра. И суметь остановить, успокоить, утешить Стефанию до большой беды. Довести ее хотя бы до спасительного смирения, а затем и равнодушия. Ведь все проходит, так говорят. И Нина то ли уснула, то ли выпала из сознания. Утром она даже по воздуху в квартире поняла сразу поняла, что тут, кроме нее, никого нет.

Нина не смогла пойти на работу. Она уже и думать не могла. Просто ждала момента, когда Стефания войдет в квартиру. Надо ее увидеть. И это все, что Нине нужно. Но вечером Стефания не приехала, Нина ждала до полуночи, потом позвонила по мобильному телефону. Долго были длинные гудки, но потом Стефания ответила:

– Мама, я останусь сегодня ночевать у подруги. Это Ира Семина из нашего класса. Не беспокойся. До завтра. – Голос был вроде бы спокойный.

Нина хорошо знала Иру Семину и ее маму, которая регулярно водила дочку в детскую поликлинику для осмотра по поводу проблем с носоглоткой. Они порядочные люди. Ира закончила юрфак и сейчас работает помощницей у довольно известного адвоката Мельникова. Это, видимо, хорошо, что Стефания в такой трудный для себя час выбрала именно Иру – для того, вероятно, чтобы поделиться тем, о чем с матерью больше говорить не в состоянии. Ира юрист, она может доступно объяснить подруге, как опасно в такой неприятной ситуации озвучить лишнее слово. Даже с точки зрения закона, не говоря уже о социальном неравенстве, при котором закон обслуживает только одну сторону. И она известна.

Весь следующий день Нина провела в своей поликлинике, а к вечеру Стефания позвонила ей сама. Она сказала, что сейчас из офиса поедет опять к Ире. У нее есть отличная коллекция самых лучших фильмов, и они будут вместе их смотреть.

Впервые в жизни Нина обрадовалась, что дочери еще день не будет дома. Пусть пообщается со свежим человеком, посмотрит хорошие фильмы. А ей, Нине, тоже нужна капля только своего времени, чтобы попытаться вернуть равновесие, привести в порядок мысли и чувства. Нина хорошо спала в эту ночь, успела полдня поработать. Затем послала дочери СМС: «Как дела? Когда приедешь домой?» Ответа не было. Нина забегалась по делам, потом опять проверила телефон. Ответа от Стефании не было, а ведь прошло четыре часа! И что-то острое и неудобное мешало Нине набрать номер Стефании. Она вернулась домой и с порога бросилась к компьютеру: не случилось ли чего-то… Например, аварии в метро: у Стефании нет машины, она пользуется общественным транспортом.

Аварии не было. Была невероятная катастрофа, страшнее землетрясения. Вульгарные заголовки СМИ просто вопили: «Известный бизнесмен Денис Протасевич стал ответчиком по уголовному делу о сексуальных домогательствах и фактах изнасилования. Заявления в полицию, прокуратуру и иск в суд написала его секретарша Стефания Федотова».

Нина, то холодея, то пылая, искала информацию всю ночь. Адвокатом Стефании оказался Мельников. Он вовсю давал туманные, только интригующие интервью, состоящие исключительно из намеков типа «доказательства есть». Понятно, что он раскручивает сенсацию: это его хлеб. Но о каких доказательствах может быть речь? Это же дело только двоих. Ее слово против его. И Денис скажет это слово, которое может быть первым комком земли в их с дочерью могилу… Точнее, уже сказал. Вот: «Бизнесмен Протасевич заявил, что его юристы уже готовят иск против Федотовой по факту клеветы. Они будут настаивать на реальном сроке по закону».

Нашлось и доказательство Мельникова. Скандальный телеграм-канал выложил видео, которое «утекло» с внутренней камеры наблюдения офиса Дениса. Оно короткое и чудовищное до рвотных спазмов. Нина довольно продвинутый пользователь, к тому же никто так не знает Стефанию, как она. Можно допустить, что какой-то айтишник фирмы установил свои камеры и давно собирает интимные видео хозяина на всякий случай. И Мельников, который, как все адвокаты, знает таких людей, купил у него это видео. Но для Нины был очевиден факт постановки. Стефания играла! Возможно, она сказала любовнику, что хочет, чтобы все выглядело как изнасилование, потому что Денис ничему не удивлялся, не задавал вопросов. Он вроде брал ее силой, а она… Она – бездарная актриса: так фальшиво сопротивляется, так неестественно взывает о пощаде, так четко, под запись произносит слова: нет, ни за что, я так не могу и даже: «только не насилие». Так что можно допустить, что сцена записана самой Стефанией, а телеграм-каналу ее продал Мельников. И этот вариант самый вероятный.

С утра взбешенный Денис сделал заявление о том, что его эксперты изучают видео, они узнают, кто его записал, кто выложил в Сеть. Он уверен, что это «сделала Федотова. Она обезумела и встала на криминальный путь». В разных интервью он говорит о том, что даже не увлекся, просто уступил напору влюбленной в него секретарши. Очень раскаивается, поскольку любит свою невесту. У них уже назначен день свадьбы. «Но с каким мужчиной такое не случается?» – цинично заметил он.