Текст книги "Утешение изгоев"

Чайник

Василий Петрович Николаев освоил интернет к пятидесяти годам. Он стал активным пользователем соцсетей не от хорошей жизни, если говорить честно. Василий был очень общительным человеком, обожал теоретические рассуждения на разные темы. Вот только его общительность носила специфический характер: в любом разговоре главным для него было дойти до точки своей окончательной и всеми признанной правоты. Сопротивление собеседников будило в нем неуемное вдохновение, переходящее в язвительный и неутолимый раж. Василий жаждал позорного отступления оппонентов со страстью, не сравнимой ни с чем. Но люди убогие – с печалью иногда думал он. Они просто не в состоянии принять очевидную победу сильного разума и вечно тужатся что-то свое, нелепое, доказать.

Результат великих словесных войн Василия Николаева был, как правило, однообразен. Знакомые мужчины, доведенные до белого каления, просто посылали его на все буквы, демонстрируя лишь свою тупость и хамскую суть. Женщины пытались больно уколоть и чаще всего называли чайником. Собственно, Василий и в интернет полез, чтобы узнать обидное значение невинного слова. Оказалось, чайником называют человека невежественного, не имеющего ни специальных знаний, ни достоверной информации, но испытывающего хроническую потребность навязывать окружающим демагогические представления.

Василий Петрович был в шоке. Его поразило, с какими коварными и неблагодарными людьми он имеет дело в реальности, пытаясь их вразумить по самым главным вопросам, в которых они без его пояснений не в состоянии дойти до истины.

И однажды он осознал, что его путь – виртуальный: в целом мире для него найдутся достойные собеседники и вменяемые, культурные оппоненты. К этому моменту с Василием Петровичем практически перестали общаться дома жена, сын и дочь. А на работе возникла грозовая тишина, предшествующая чаще всего приказу об увольнении. Василий Петрович работал анестезиологом в районной больнице, и кто-то, явно из поверженных оппонентов, распустил подлый слух о том, что он сам злоупотребляет остатками того, с чем работает. Типа подсел на свои препараты.

Василий купил себе новый ноутбук последней модели, выбрал лучшую фотографию из своего альбома и стал регистрироваться на разных ресурсах. Он долго ничего не писал, просто читал. Выбирал места, куда слетаются настоящие интеллектуалы, знающие толк в серьезных обсуждениях и плодотворных спорах.

Выбрал несколько ресурсов в качестве приоритетных и разослал запросы в друзья самым интересным и востребованным пользователям. Перед этим он проанализировал тенденции и выложил пару материалов из интернета, которые получили самые одобрительные оценки. Запросы Николаева принимали, и он, сначала робко и коротко, начал участвовать в наиболее острых обсуждениях на страницах друзей. Василий продумал тонкую политику привлечения внимания к своей персоне. Он восторженно реагировал на посты и комментарии тех людей, которых выбрал в качестве потенциальных постоянных собеседников. Лайкал, писал «супер», «вот именно», «согласен на тысячу процентов». Получал в ответ взаимные лайки, с удовлетворением считал их количество.

В дискуссию на первых порах Василий вступал неторопливо, мягко, рассудительно, без всякой запальчивости. Люди были ему милы, интересны. А потом… Он даже и не мечтал о том, что случилось с ним потом. Василий влюбился в одну виртуальную подругу. Ему нравилось все, что она писала. Он был в восторге от того, насколько она честный и прямолинейный человек. Об этом говорила даже информация на ее странице. Антонина тоже жила в Москве, выложила свой мобильный телефон, написала профессию – редактор отдела научной литературы крупного издательства. Но главное – да, именно это и стало главным, – Василий не мог насмотреться на ее фотографию. Он никогда в жизни не встречал женщину с таким милым, добрым и нежным лицом, с такой обаятельной улыбкой. И с какой-то грустинкой в прекрасных глазах, что говорило об Антонине как о человеке глубоком и переживающем. Для Василия было очевидно, что эта умнейшая женщина так же одинока в душе, как он сам, сколько бы родни и сослуживцев ни окружало ее со всех сторон.

Василий просто поселился на странице Антонины Григорьевой. Его жизнь, как сказал поэт, «качнулась вправо, качнувшись влево». Теперь после семейного ужина не дети с раздраженными надутыми лицами спешили убежать из-за стола, избегая соседства с родным папой, а он сам. Он уходил к себе (они с женой давно жили в разных комнатах) и закрывал дверь изнутри на ключ. Он торопился на свидание. Читал, писал, изобретал все новые похвалы уму и проницательности Антонины. Но главное наслаждение было, кажется, в другом. Василий вновь и вновь рассматривал ее немногочисленные фото в альбоме. Такая возможность казалась ему каким-то невероятным посвящением в близкий круг, доверчивой открытостью. И да, чтобы усилить и в то же время пережить сильные ощущения, Василий употреблял щадящую и взвешенную смесь из доступных ему препаратов. Как врач, он мог поручиться за безопасность смеси и даже за ее благотворное, проверенное действие на остроту ума и обновление эмоций.

Он теперь засыпал на несколько часов с рассвета до звонка будильника. А перед тем, как выключить ноут, всегда убеждался, что Антонины больше нет в Сети. Он точно знал, что она появляется около десяти вечера и покидает сбор виртуальных друзей чаще всего ближе к двум часам ночи. Вытекает ли из этого, что она не замужем или в разводе? Может, вообще вдова? Это единственная информация, которой нет в ее профиле. Василий почитал информацию на страницах многих других женщин и пришел к выводу, что это ни о чем не говорит. Многие женщины не сообщают в сведениях о своем семейном статусе, но публикуют посты о мужьях, детях и других родственниках. И многие сидят за компом по ночам. Так ли важно, кто есть рядом с человеком, который ищет понимания именно у дальних собеседников. У самого Василия квартира под завязку набита близкими по крови людьми, которые не могли бы оказаться более чужими, если бы проживали в чумах на Крайнем Севере, не догадываясь о том, что он есть на свете. По крайней мере, те никогда его не обидят, как эти, которые при встрече у туалета чуть ли не морщатся оттого, что он еще живет и дышит.

Василий, засыпая, посылал нежные поцелуи и ласковые слова той, которую про себя давно называл Тонечкой. На работе все удивлялись его молчаливости: он больше никого не поучал и не разоблачал. Он постоянно мысленно работал над текстами, которые напишет на своей странице вечером. Искал острую, многих волнующую тему, придумывал интригующую форму подачи и ловушки-зацепки для тех, кто захочет ему возразить. У него в мыслях уже были варианты ответов для самой длинной дискуссии, в конце которой он окажется победителем. И Антонина увидит это.

Но вот печаль. Дискуссия все откладывалась по причине того, что в его тексты еще мало кто вчитался, мало кто их оценил. Если точнее, больше двух лайков Василий еще не получал. И никогда его посты не лайкала Антонина.

Но он никогда не забывал одну из любимых пословиц: «Под лежачий камень вода не течет». Речь о том, что нет результата без процесса. Но процесс в данном случае должен быть особенно тонким, продуманным, поэтапным. Василий несколько ночей работал в документах, создавая и совершенствуя сильный, точный текст на актуальную, острую, всех волнующую тему. Когда он сам наконец получил удовлетворение от собственного публицистического откровения с оригинальными выводами, скопировал текст и выложил на своей странице. На этот раз не стал ждать реакции друзей: тема-то актуальная сегодня, через пару дней интерес к ней может иссякнуть. Василий написал первое сообщение в личку Антонины Григорьевой. Этот текст он тоже создавал в документах и долго правил, доводя до кондиции.

«Доброе время суток, дорогая Антонина, – было сказано в письме. – Как Вы, наверное, заметили, я с огромным интересом и уважением отношусь к Вашим мыслям и умственным открытиям, не побоюсь этого слова. Набрался смелости поделиться с Вами своими скромными «размышлениями» на одну острую тему, которая, как я заметил, волнует и Вас. Выложил их на своей странице. Буду страшно благодарен за мнение и любую оценку. Вот ссылка, чтобы Вам не искать…»

Антонина ответила тут же: «Здравствуйте, Василий. Спасибо за добрые слова. Сейчас я немного занята: работаю, не уходя из чата. Но как только смогу, обязательно загляну к вам и почитаю».

Но она никак не проявилась и не отреагировала на его пост. Кто-то другой поставил Василию единственный сиротский лайк. И ни одного комментария. Василий ждал три ночи. Меланхолично пересматривал фото в альбоме Антонины. Даже перестал писать свои восторженные комментарии на ее странице. Но не потому, что обиделся. Он просто обдумывал следующий шаг.

Зашел после долгого молчания на страницу Антонины, прочитал ее последнюю публикацию, довольно большое количество одобрительных комментариев под ней и написал: «Полностью одобряю смысл сказанного. Только такой вопрос к автору: почему вы в подтверждение своей мысли выложили короткую фразу авторитетного политика? Это как-то не очень добросовестно. Ведь это вырвано из статьи, которая занимает половину газетной полосы».

Антонина коротко ответила: «Василий Николаев, мне нужна была именно эта цитата. Считаю, что это совершенное выражение мысли. Автор указан, источник тоже. Любой может прочитать статью целиком. Всю половину полосы».

Василий прочитал, коварно улыбнулся, сделал пару глотков своей целительной смеси и приступил… Он бомбил несчастную Антонину язвительными и, как ему казалось, непоколебимыми доводами без перебоя в течение нескольких суток. У него как раз были свободные от работы дни. Она сначала вежливо и коротко отвечала. Потом стала сопротивляться, что заводило Василия обычно больше всего. К примеру, написала наивную вещь: «Вы же не считаете, что нельзя процитировать одну мысль Сократа, не выложив весь его трактат?»

Василий даже расхохотался среди ночи, добавил допинга организму и получил удовольствие уже от собственного сарказма, логики и ставшей яростной необходимости заставить заблуждающегося оппонента признать свою правоту. Антонина перестала реагировать на его комментарии, которые становились все длиннее и возмущеннее. Он уже не испытывал никакой нежности к своей «Тонечке», он должен был победить противника. Тема была убита, все другие люди ее покинули. А Василий все продолжал свой бой.

Наконец нервы Антонины не выдержали, и она написала: «Василий Николаев, перестаньте троллить, прошу вас. Я это терпеть не могу». Василий испытал что-то очень похожее на счастье: она сдается, она просит пощады, еще немного дожать – и… А что и? – на минуту задумался он. Ну как что: будет уважать, ценить, может, даже бояться. Еще глоток снадобья – и он выдал практически трактат на тему человеческой убогости, предсказуемости и трусости. Тот факт, что он во Всемирной сети и его теоретически может сейчас читать весь мир, наполнял его душу невероятной гордостью и сознанием важности своей просветительской миссии. Да, истинное величие иногда таится в самом скромном и с виду неприметном человеке. Но рано или поздно мир его увидит.

Под этим комментарием-трактатом появилось несколько смеющихся смайликов. Василия это только еще больше раззадорило. Смеетесь? Так посмотрим же, кто посмеется последним. Следующий комментарий он стал оттачивать в документах. Успел скопировать. Вернулся на страницу Антонины, а там ее ответ ему: «Василий Николаев, я вроде предупредила. Терпеть больше не стану. Вы не понимаете слов, вы просто – чайник. Прощайте». Это было последним, что Василий увидел на ее странице. Все вдруг исчезло, кроме надписи: «Страница для вас недоступна». Она его заблокировала! Она! Его! А он столько дней пел ей одни дифирамбы… Это был выстрел в спину, который задел сердце.

Василий на какое-то время погрузился в полную темноту. Затем пытался выбраться, опять пробиться к миру… Но это вдруг показалось таким ненужным и постылым, что надо было срочно перейти к какому-то аварийному этапу. Он должен объясниться с Антониной. Она обязана его дослушать по законам простой человечности. Как хорошо, что Василий скопировал всю ее информацию к себе в документы. Название издательства, мобильный телефон. Имя и фамилия, конечно, настоящие. Найти – пара пустяков.

Утром Василий позвонил главврачу и сказал, что у него приступ гипертонии, вызвал «Скорую». У Василия есть знакомый в «Скорой», тот напишет все, что требуется.

То был день удач: с помощью соседа-программиста Василию за минуты стал известен адрес Антонины Григорьевой.

– Нанесем-ка тебе визит, милочка, – произнес он про себя без всякой нежности.

Днем он позвонил в издательство, представился потенциальным автором и узнал телефон редактора Григорьевой. К вечеру стал звонить по этому телефону и, когда Антонина отвечала, клал трубку. Это занятие, кроме политической необходимости, его бодрило и даже развлекало.

– Ну, как тебе? Самой приятно, когда тебя блокируют? Просто вырубают из контакта и жизни.

Когда рабочий телефон Антонины перестал отвечать, Василий начал собираться. Он долго стоял под горячим душем, тщательно брился. Использовал мужской парфюм и освежитель для рта. Надел свой лучший костюм и новую голубую рубашку. У него была даже не надежда, а уверенность в том, что при личной встрече их разговор продолжится совсем в другом ключе: она получит возможность не только увидеть безликий текст, но услышать ее голос, который может быть неотразимым. Она оценит его человеческую правоту и по-женски ощутит силу его мужского обаяния. Не исключено, что Тоня именно это бессознательно искала, когда тратила дни и ночи, чтобы делиться с миром своими мыслями. Она – женщина. Только это и бывает их основным мотивом, в котором они сами могут не отдавать себе отчета. Василий был в этом уверен. «Как врач», – гордо говорил он самому себе.

Он поставил машину у ограды старого кирпичного восьмиэтажного дома в довольно пустынном месте Ленинского проспекта, нашел нужный подъезд и немного погулял, пока кто-то не вышел из него. Василий придержал дверь подъезда и вошел. Поднялся по широкой лестнице на третий этаж, позвонил в нужную квартиру.

Дверь открыла Антонина в махровом бордовом халате. Волосы мокрые, явно из-под душа. Василий какое-то время молча рассматривал ее. Он так хорошо изучил ее фотографии, лицо в мельчайших деталях, что смотрел на нее практически как на близкого человека. А она уставилась на него недоуменно, явно не узнавая.

– Не узнали? – по-доброму улыбнулся ей Василий. – А я тебя, Тонечка, узнал бы в любой толпе. Да, именно так я тебя называл про себя. Антонина Григорьева, я Василий Николаев собственной персоной. В реальности, так сказать.

– Господи, зачем вы приехали? Почему даже не позвонили? Я не могу сейчас с вами разговаривать. Я с работы, устала.

– Понимаю, – мягко произнес Василий. – Я тоже с работы и тоже устал, но я не мог вас не найти, так жестоко и несправедливо вы оборвали наш с вами полный и постоянный контакт. Я реально страдаю. Разрешите войти на минуту. Я извинюсь за то, в чем был не прав. У вас дома есть кто-то: муж, дети?

– Детей нет, муж в командировке. Хорошо, войдите в прихожую, чтобы не мешать соседям. И давайте коротко все проясним.

Прихожая была большой и очень чистой. Напротив вешалки два кресла, перед ними журнальный столик. Василий удобно уселся, еще раз подарил Антонине самую широкую из своих улыбок. И подумал: «Наивна, как все женщины. Коротко проясним. Как же».

Через два часа измученная, практически обескровленная Антонина подумала даже о том, чтобы закрыться в туалете и позвонить в полицию. Она была в панике: остановить этот напор агрессивной демагогии, каких-то сумасшедших претензий и притязаний просто невозможно. Ей даже казалось, что она слышит угрозы в бессмысленных речах своего незваного гостя. Но, конечно, ее идея нелепа. Полиция увидит только приличного человека, врача, который пришел к знакомой поговорить. Тут, к счастью, позвонил телефон. Антонина не ответила сразу и произнесла:

– Василий, я прошу вас уйти. Звонит муж, и это очень важно. – И добавила уже в трубку: – Прости, Витя, что не сразу ответила: мне в дверь позвонил человек, ошибся адресом, я объясняла ему, как найти нужный дом. Да, дорогой, он уже уходит. Как ты? Я ждала что раньше позвонишь…

Она демонстративно повернулась к Николаеву спиной, разговаривая с мужем. Он, будучи в отличие от нее вежливым человеком, сказал этой спине:

– Доброй вам ночи, Антонина. До следующей встречи.

Домой Василий ехал медленно. Он в целом был удовлетворен этим первым свиданием с Тоней в реале. Он сказал почти все, что собирался, она явно была потрясена и даже подавлена мощью его доводов. Вела себя растерянно, что легко понять: она только из ванной, ненакрашенная, а тут он… И еще муж, который ее контролирует поздно вечером. Наверняка тупой и подозрительный тип. Но Василий был уверен, что главные встречи происходят по велению судьбы. Каким странным образом они нашли друг друга – он и эта необычная женщина. Да, это она! Василий не сомневался в том, что Тоня – самая милая, умная и притягательная женщина из всех, кого ему приходилось видеть.

Ночью Василий и не подумал выходить на контакт с виртуальным миром. Что ему сейчас весь мир без фото Антонины. Хорошо, что он успел многие снимки сохранить для себя. Он залил свои последние сомнения допингом и пылал до утра. Уже от страсти.

Следующие две недели стали для Антонины адом. Она боялась выйти на улицу из дома, с работы, смотрела в приоткрытые двери, старалась идти не одна, постоянно смотрела по сторонам. Василий возникал перед ней неожиданно и как будто ниоткуда, всегда в разное время. Это началось после того, как она вечером не открыла ему дверь. Он позвонил, она посмотрела в «глазок» и сказала:

– Василий, уходите, пожалуйста. Я не открою. Я устала, мне нужно что-то сделать, отдохнуть… Да о чем я. Я вообще не собираюсь вас принимать у себя дома. Да еще во время командировки мужа. Вы поймите наконец: мне это не нужно и не интересно. Вы совершенно посторонний мне человек.

Василий начал возражать своим громким негнущимся голосом, но стали приоткрываться двери других квартир, на него явно смотрели соседи. И он умолк, но продолжал жать дверной звонок с настойчивостью робота. Через полчаса Антонина упала на кровать, зажала зубами подушку и стала давиться бессильными рыданиями. Она просто не представляла, как прекратить этот кошмар.

После того вечера он и стал выскакивать на ее пути как черт из табакерки. Предъявлял свои бешеные претензии. И то начинал оскорблять ее как дикую хамку, которая шарахается от нормальных людей, то с таким же напором признавался ей в страсти и называл самой прекрасной женщиной планеты. Второе было гораздо страшнее, чем первое. Василий уверенно говорил о том, что просто идет на ее отчаянный женский призыв, что не может в этом ошибиться как врач. И что она, наконец, обязана переступить через свои предрассудки, открыться ему, своему мужу, всему свету. Она не может не ответить на его мужской зов и не слиться с ним в экстазе. Дальше шли чудовищные подробности того физиологического процесса, который непременно произойдет у них и который Василий уже представил себе так отчетливо, как будто они делают это много лет, постоянно.

Антонина отбивалась, даже пыталась пугать его полицией, но сама понимала, насколько это неубедительно: знакомый человек встретил ее на улице и о чем-то говорит. Но однажды темным осенним дождливым вечером, когда двор был совершенно пуст, Василий выскочил из-за дерева и схватил ее за руки выше локтей. Антонина не позволила себе закричать, перепугать соседей и создать совершенно вульгарную ситуацию. Она рванулась изо всех сил и негромко, с ненавистью произнесла:

– Убирайся! Пошел вон! Отстань от меня, чокнутый, проклятый чайник. Или я приму меры, как любой бы сделал на моем месте.

На него это совершенно не подействовало, и когда Антонина побежала, он догнал ее и больно вцепился в плечи. Тоня сумела повернуться и неумело, по рецепту чужих рассказов, ударила его коленом в пах. Видимо, что-то получилось, потому что он согнулся и отпустил ее. Она ворвалась в дом, в квартиру и прямо в мокрой куртке и грязной обуви упала на пол в прихожей. У нее не осталось сил ни для слез, ни для жалоб кому-то. Но в этот момент позвонил муж Виктор, и Тоня выпалила ему всю эту дикую историю.

– Извини, Витя. Я ко всему чувствую себя виноватой, потому что не рассказывала раньше. Ни тебе и никому. Боялась выглядеть смешной и нелепой. Мне кажется, только со мной такое могло случиться. Обхохочешься. А мне, кажется, уже жить не хочется.

– Успокойся, Тоня. Мне тоже как-то не сильно хочется хохотать. Билет домой на послезавтра. Раньше никак. У тебя есть телефон этого дятла?

– Есть, он же звонит, я сохранила. Но зачем? Это не будет еще хуже?

– Надеюсь, я что-то сформулирую так, чтобы было лучше. Знаю этот тип, который для демонстрации силы и храбрости выбирает именно ту жертву, которая не умеет сопротивляться.

Василий Николаев был из тех, кто всегда отвечает на звонки с незнакомого номера. Он вообще мало кого сохранял в контактах, а звонить могли и нужные люди.

И он ответил на звонок Виктора той дождливой ночью. И в этом разговоре ему удалось произнести лишь одну фразу.

– Это Василий Николаев?

– Да. Кто спрашивает?

– Я – Виктор Григорьев, муж Антонины, которую ты, мерзавец, преследуешь. Слушай внимательно: с этого момента ты имеешь дело со мной. Скоро узнаешь, каким образом. Жди.

Василий в отчаянии слушал короткие гудки. Ему не дали возможности ответить! Точно: муж и жена – одна сатана. Они блокируют людей! Эта ущербная парочка разными способами выходит на самых значительных людей и наслаждается тем, что вырубает их из своей жизни. И этот муж-негодяй, похоже, еще и угрожал ему. Василий до утра пытался перезвонить Виктору, но его вызовы сбрасывали. То же самое творила мерзкая бабенка Антонина, которая сообщила своему мужу какую-то клевету о «преследованиях». Это же практически сговор и преступный план!

Василию Николаеву казалось, что он ненавидит многих. В этот круг постоянно попадали и жена, и дети, не говоря о сослуживцах. И только сейчас он понял, что до сих пор даже не догадывался о том, как выглядит настоящая ненависть. Это голова и сердце, объятые пламенем понимания того, что зловещие враги не должны существовать на одной с ним земле. Василий все усиливал концентрацию своей спасительной смеси, пока не хватило сил на спокойную истину: «Месть подают холодной». И он постарался дождаться утра, затем плотно позавтракать, попросить у заведующего отделением свободный день. После этого Василий просто отдыхал, как человек перед трудным заданием.

Поздно вечером, когда Антонина точно вернулась с работы, Николаев подъехал к ее дому и погулял по переулку. Он внимательно рассматривал немногочисленных прохожих и выбирал. Наконец шагнул к щуплому подростку в черной куртке с капюшоном.

– Паренек, хочешь заработать? Нужно сказать пару фраз по своему мобильнику. Я наберу тебе номер.

– И сколько? – спросил подросток.

– Сто.

– Не. Двести.

– Ладно. Отойдем. Запоминай, что надо сказать.

Антонина тоже отвечала на звонки с незнакомых номеров: мало ли, вдруг кому-то нужна помощь. К ней часто обращались соседи по дому с какими-то просьбами. Ответила она и на этот звонок.

– Это тетя Тоня? – произнес полудетский голос. – Мне ваш телефон дал дворник. Сказал, что вы поможете. Я тут стою один, никого вообще нет, прямо за оградой вашего дома, и не знаю, что делать. Тут кошка лежит с перебитыми лапами. Какие-то хулиганы, наверное… Я не могу ее взять домой, и денег у меня нет… Да, сразу, как выйдете из ворот, налево, у проезжей части. Спасибо. Будем с кошкой вас ждать.

Антонина выскочила из ворот буквально через две минуты, повернула налево, стала растерянно осматриваться, даже заглянула в кусты. Затем ступила на проезжую часть и стала вглядываться во все темные пятна… И тут вылетела на полной скорости машина, которая сбила ее с ног… Василий видел, как она ударилась головой о бордюр, сразу лужа крови. Он сбавил скорость, глядя в зеркало заднего вида, увидел, что она пытается подняться. Мелькнула мысль: развернуться и проехать по ней еще раз. Контрольный, так сказать. Но рядом с ней остановилась какая-то машина. Водитель стал звонить… Нужно уезжать.

Василий заехал на мойку, тщательно вымыл машину, тихонько вошел в свою квартиру, никого не встретив, прошел к себе. И через пять минут вышел на кухню в банном халате, очень натурально зевая. Жена, как всегда в ночи, готовила еду для семьи на следующий день.

– Ох, – сказал Василий, – уже так поздно. А я проспал весь день дома: давление скачет. Даже есть не мог. Нет чего-то горяченького?

Виктор Григорьев прилетел в Москву на следующий день. Телефон Антонины был вне доступа, он сразу позвонил в издательство и узнал, что жены на работе нет и она не звонила. Виктор был юрисконсультом крупной компании. Первым делом он попытался получить информацию о ДТП в Москве и прочих происшествиях. Ничего не нашел. Затем связался со справочной «Скорой», попросил узнать, не было ли вызова к Антонине Григорьевой по такому адресу… Там довольно долго проверяли, потом сказал, что по адресу вызова не было, был вызов случайного свидетеля, который увидел наезд на женщину у дома по такому адресу. Документов при ней не было, но отвезли в такую-то больницу…

Виктор бросился в прихожую и обнаружил сумку жены с бумажником, в котором права и карты. А рядом лежал ее телефон. Он давно разрядился и не подавал признаков жизни. Но после зарядки Виктор узнал, что последний входящий звонок с неизвестного номера поступил в одиннадцать пятьдесят три вечера. Вызов «Скорой» к этому дому зафиксирован – одиннадцать пятьдесят девять…

Как пробиваться в муниципальной больнице к информации о человеке без документов, как в принципе туда попасть, если, к примеру, Тоня без сознания, – Виктор представлял. Это масса потерянного времени и, возможно, никакой результат. И он позвонил частному детективу Сергею Кольцову, который помогал ему во многих делах. Тот попросил эксперта-криминалиста Масленникова найти Антонину по своим каналам. Александр Васильевич Масленников и провел их обоих к заведующему хирургическим отделением нужной больницы. Тот показал историю болезни, сообщил:

– Свидетель позвонил только нам, а не в полицию. Ночь, боюсь, у наших врачей не было времени кому-то сообщать. Нужна была экстренная помощь. Потому нет в сводках ДТП. Но это точно наезд. Видите, на снимке – след от сильного удара с отпечатками шины. Врачи «Скорой» пишут, что пострадавшая ударилась головой о бордюр, большая потеря крови. Гематома огромная слева над ухом – в нескольких сантиметрах от виска. То есть чудом не погибла сразу. Сложный перелом левой руки. Вот что сумели сделать наши хирурги. Пока больная в медицинской коме.

Масленников внимательно рассмотрел все рентгеновские снимки и сказал:

– Все, кажется, правильно. Но разрешите мне осмотреть пациентку. И как только ее можно будет транспортировать, я, с вашего позволения, заберу ее к себе в клинику. Знаю, как в ваших условиях сложно выхаживать тяжелых больных. Вы разрешите мужу войти со мной? Он юрист, ему предстоит обращаться в органы, чтобы нашли преступника, скрывшегося с места преступления. Это пустынная улица, особенно по ночам, возможен умышленный наезд.

За Василием Николаевым пришли к нему домой вечером следующего дня. Он выслушал, в чем его подозревают, с очень натуральным изумлением, которое тут же перешло в возмущение.

– Вы с ума посходили? Это какая-то чушь и произвол. Я позавчера целый день лежал с гипертонией, главврач моей больницы в курсе. И, главное, моя жена может подтвердить. Я только поздно вечером сумел встать, чтобы поесть. Она мне подала. Я вообще практически не знаю эту женщину. Как-то общались в интернете, потом случайно встретились на улице, узнали друг друга, поговорили.

– Мне даже нравится этот человек, – сообщил оперативникам Сергей Кольцов. – Обожаю породу «ссы в глаза – божья роса». Разрешите, я постараюсь ему доступно объяснить, что есть на данный момент у следствия. Присядьте, пожалуйста, Василий Николаев, на этот стул, так нам удобнее будет рассматривать иллюстрации.

Василий возмущенно начал выступление со слов: «Все. Я звоню в прокуратуру. Это какой-то преступный сговор и заказ. Даже знаю, кто заказчик».

– Сядь, – спокойно произнес массивный оперативник, легко усадив его на стул. – Просто посмотри, тебе будет интересно.

– Начинаем? – уточнил Сергей. – Причем прямо с конца, как с результата многодневных приставаний и преследований. Вот последний звонок на телефон Антонины, запись от оператора. Речь о мифической кошке. Вот сам мальчик дает показания о том, как он за двести рублей позвонил незнакомой женщине по просьбе человека, которого он опознает по фото. По вашему фото, Николаев. Вот запись с видеокамер: собственно наезд, номера видны. Вот вы на мойке, запись с их камер. Вот показания соседей Григорьевой, которые утверждают, что вы ломились к ней в дверь постоянно в течение последних недель. Орали в коридоре, когда она вас не пускала. Так что у нас с алиби? – повернулся Сергей к жене Василия.

– Так я про это ни слова не сказала, – произнесла жена. – Это он вам рассказывал про гипертонию. Я знаю только одно: он пришел в кухню после двенадцати, даже ближе к часу ночи и попросил чего-то горяченького. Это все, что я знаю. И уже нет ничего про моего мужа, во что я не могла бы поверить.

Когда Антонина немного оправилась после операций, уже разговаривала, самостоятельно ела, Виктор осторожно ей рассказал о завершенном расследовании и о возбуждении против Николаева уголовного дела по статье «покушение на убийство».

– Ох, нет. Только не это, – в ужасе произнесла она. – Я никогда не подпишу никакие заявления, не буду давать показаний. Я не приму участия ни в чем, что было бы связано с Николаевым. Потому что, Витя, из этого контакта невозможно выйти, от него невозможно избавиться. Это не человек. Это… чугунный ржавый чайник. Это беда, которая не кончается.

– Успокойся, Тоня. Дело открыли и без твоих заявлений. Тяжкие преступления расследуют без обращений жертвы. И я надеюсь, что у тебя будет много времени, чтобы отдохнуть от этой беды. Даст бог, сумеешь все забыть.

– Чугунный ржавый чайник? – переспросил у Виктора Кольцов, когда тот сел в его машину и передал слова Тони. – Хорошо. Такой основательный, окончательный и точно пожизненный приговор ни за что не получится у суда. Для подобных открытий нужно быть нежной и страдающей женщиной.