Текст книги "Тайна чёрного волка"

7. Обитель смерти

В царстве нечисти следует различать два основных вида: примитивную нежить, к коей относятся мятежные или неупокоенные духи, что стали таковыми после смерти своей биологической оболочки, и вид так называемых рожденных во тьме.

К первым мы относим всяческих кадаверов – мертвецов прямоходящих, вурдалаков кровососущих и прочих одержимых, еще при жизни лишенных личности. Вторые – самостоятельный биологический вид, к которому принадлежат оборотни рожденные, двоедушники, вампиры и другие.

Жизненные и посмертные ритмы обоих видов, повадки и прочее изучены мало. Достоверно известно нам лишь то, что в силу особенностей своего отвратительного строения они населяют Обитель смерти, не переносят дневного света, а питаются теплой кровью да сырой плотью. Создания эти крайне опасны, потому для более подробного изучения категорически не рекомендованы.

Профессор Клифф’Арх «История редких животных»

О том, что у истока хари́кского ручья был разбит лагерь, знала теперь каждая лесная тварь. В воздухе стоял такой удушливый запах дыма, будто загорелись пересохшие торфяные болота, а крики и бранные песенки были слышны на многие мили окрест. Эта веселая гульба была способна распугать не только всю лесную живность, но и тех, кто с жизнью своей уже давно расстался.

Между двух дымящих костров стояла телега и топтались перепуганные лошади, а вокруг них плясали, прыгали и вопили на разные голоса трое. Вооруженный коротким мечом юноша в потрепанном плаще от души запевал гимн во славу Единого Создателя. Огромный тролль с топором в руках дурным басом орал кабацкие песни, а темнокожий эльф вокализировал ему в такт высоким и хорошо поставленным сопрано. Впрочем, порой голос его все же срывался на визг.

Брауни умирал от страха, ведь из всей компании он был самым беззащитным. Как правило, на таких – на детей, стариков, раненых или ослабленных – волки нападают в первую очередь… Ко всему прочему ученый книжник неважно владел каким бы то ни было оружием, кроме поварского. И теперь, вооружившись любимым разделочным ножом, Трох ощущал себя донельзя неуютно.

В отличие от большинства эльфов, брауни считали себя исключительно и принципиально мирным народцем. Мало кто из них владел стрельбой из лука, не говоря уже про искусство фехтования или метания топоров. Вот поддерживать уют в доме, возводить сады да возделывать поля на Изумрудных холмах Дахудх’ара – это было по их части. Вести летописи, изучать историю Северной земли и ее жителей – тоже дело славное и от всей души любимое Трохом. Но сражаться – увольте!

Да и зачем, если во всех странствиях тебя сопровождает старый добрый великан Драйгр? Эх, сколько дорог они вместе исходили, скольких повидали и запечатлели на пергаменте: редчайшие представители старших рас, древней флоры и легендарной фауны встречались на их долгом пути, народы и племена, духи и чудища – такое богатство не в каждой библиотеке встретишь! Ради этого стоило покинуть уютный дом…

И вот уже второй раз за последнее время удача отвернулась от книготорговцев. С наступлением темноты к ним незаметно подобрались хищники. Впалые животы и голодные взгляды зверей свидетельствовали о серьезности их намерений.

Как правило, волки не нападали на путников. В конце концов, их всегда можно было отпугнуть огнем, дымом или громкими криками. В самом крайнем случае голодным животным можно было предложить свой провиант, попросту выкинуть из телеги весь сыр и мясо… Но дальше на востоке, куда вел их долг, начиналась Обитель смерти. Нечисть, водившаяся там, отпугивала живность, а значит, рассчитывать придется большей частью на свои припасы.

На го́ре путникам что-то привело к границе про́клятого леса и стаю волков. Их охота, по-видимому, тоже не задалась, поэтому животные выбрали себе более доступную добычу. Охранная аура мракоборца могла защитить путников от нечисти, но не от хищников.

«Неужели это конец?» – с горечью подумал брауни, из последних сил вытягивая очередную гласную букву.

«У» получилась у него подозрительно схожей с завыванием волков. От этого книжнику сделалось не по себе: как бы страх не превратил его в волколака. Он жалобно оглянулся на друга. Вид громадного тролля вселял некоторую надежду на благополучный исход.

– Не ссать! – ободряюще гаркнул Гвирдр Драйгр вместо припева к песне, текст которой в нескромных выражениях прославлял необъятные достоинства тролльских женщин.

После подробного описания бедер ему оставался предпоследний куплет о сладких грудях-тыковках и глазах – серых, как пасмурное небо над морем Гуру́б. Этот романс он сочинил сам еще в пору лихой морской юности и в честь весьма определенной особы. Ее звали Пу́мпель Ги́дрефкоф. Тролль был так влюблен, что намеревался не только жениться на девушке, но даже переименовать в ее честь свою шхуну «Ветер Ха́рма».

Нехитрая поэзия помогла ему завоевать сердце Пумпель. Но ее семья воспротивилась союзу, и пути молодых разошлись. С тех пор минуло немало лет и еще больше дорог было исхожено. Любовь не перенесла разлуки, но песня сохранилась и неизменно приносила удачу.

Правда, применял ее тролль все больше на прекрасных тролльских девах, а не на голодных волчицах. Но сейчас, когда весь его репертуар был исчерпан вкупе со здравыми решениями, оставалось надеяться лишь на удачу. И напоследок вспомнить веселые деньки.

Где-то теперь та курносая хохотушка с волосами цвета осенних листьев? Наверняка вышла замуж за какого-нибудь капитана или купца и стала хорошей матерью ораве зеленопузых малышей… если, конечно, научилась готовить. Ах, каким преотвратительным кашеваром была его милая Пумпель!

– Почему они не боятся нас? О Единый, славим тебя… – в ритме гимна простонал Григо Вага.

– Боятся, еще как, якорь им под хвост! А то бы давно сожрали! – заверил его тролль.

– И долго ли нам взывать к справедливости? – пропел мракоборец.

– Давай еще мха в огонь, – порекомендовал Гвирдр. – Серые не любят дыма…

– Да кто ж его любит?! – хрипло крикнул юноша, утирая слезы.

Слезы проступили у него со страху, но едкий дым оказался весьма уместным оправданием. Григо наклонился к земле и с ужасом осознал, что мха почти не осталось, лишь жалкие клочки зеленели еще под копытами лошадей. Весь лесной ковер был содран до самого гумуса.

Юноша распрямился, чтобы сообщить об этой неприятности спутникам, но песнь его оборвалась криком ужаса. Вместе с ним завопил маленький брауни. А волки глухо зарычали и, о чудо, вдруг разбежались в стороны…

Поменявший направление ветер смел не только дым, но и большую часть серой стаи. В образовавшемся промежутке показался высокий силуэт всадника. Выступившая из ночного леса лошадь походила на воплотившегося из дыма демона: на месте глаз темнели пустые провалы, гигантская пасть напоминала змеиную, а грива дыбилась острыми шипами. Сам наездник скрывался в полумраке, окутавшем его точно плащ, сотканный из самой тьмы.

Некоторые волки попытались атаковать жуткую тень, но холодный блеск стали останавливал их на лету. Животные падали под копыта чудовищного скакуна. Хрустели кости, раздавались истошные визги и лошадиное ржание. Стая рассеялась между деревьев. А всадник, перешагивая через волчьи трупы, медленно направился к повозке.

Григо Вага печально глянул на товарищей: могучий тролль, осклабившись, всматривался в дымовую завесу, эльф отчаянно тер глаза кулаком. Задыхаясь от страха, мракоборец опустил бесполезный меч и вместо гимнов забормотал слова заклинания, укрепляющего ауру против нечисти.

Богатырским телосложением Григо никогда не мог похвастать, но всегда оказывался в первых рядах в борьбе за правое дело. Он был честным человеком и усердным учеником. Все детство он провел в монастырской библиотеке: читал, писал, переводил тексты и изучал древнее аурическое искусство.

В переводе с древнеальтирского слово «аура» означало «дуновение», то есть это была невидимая волна волшебства, сотворенная молитвой. Мирными аурами владели монахи и жрецы Единого. Одни молитвы защищали от нечистой силы, другие – помогали расположить к себе даже самых отъявленных разбойников. А вот боевые заклинания были доступны исключительно вингенсам – элитному отряду при Главном храме Самториса.

Григо Вага был весьма талантлив и мечтал стать не просто монахом, но жрецом, а то и боевым магом в подразделении мстителей! Чтобы поступить в университет Самториса, ему не хватало только рекомендации настоятеля. Внезапная смерть Верховного жреца Кунда Кора так взволновала старших отцов, что они совершенно позабыли о скромном послушнике. Григо Вага принял обет монаха, а чуть позже в поисках новых знаний подался в странствия.

Впрочем, не сумев стать мстителем, юноша нашел иную возможность активно бороться с мраком и нечистью. Он вступил в ряды свободных воинов – мракоборцев – и получил прозвище Печальный. Печально закончились попытки монаха овладеть боевым искусством, зато его ауры вновь были оценены по достоинству.

К великому удивлению Григо Вага, на этот раз молитвы оказались не в силах остановить чудовище… Тьма, скрывавшая демона, дрогнула и начала таять. Всадник медленно ступил в круг света.

– Что ж вы так разорались? – недовольно произнес свысока женский голос. – Я бы вас и без криков учуяла… Тоже мне, артисты.

– Феечка! – торжественно объявил Гвирдр.

– Дженна? – прохрипел Григо Вага, моргая полуослепшими от дыма глазами.

Меч выпал из его обессиленной руки. А вслед за ним на землю опустился и юноша.

– Фу-фу, ну и начадили вы, – щурясь и фыркая, девушка спешилась и подвела Марту к телеге. – Так и задохнуться недолго!

Теперь мракоборец сумел различить, что так напугавший его демонический облик лошади был нарисован чем-то, что неприятно напоминало засохшую кровь. Темно-красными кругами были обведены глаза животного, а от губ чуть ли не до самых ушей шли кривые полосы, отчего конская морда теперь напоминала драконью. Грива Марты тоже была частично выпачкана красным, и слипшиеся волосы сосульками торчали в разные стороны.

Трох Картриф отметил, что, привязывая кобылу, Дженна действовала в основном одной рукой. Правый рукав ее курточки был изорван и перепачкан кровью.

– Мы отпугивали зверей. Видишь ли, волки боятся дыма, – менторским тоном пояснил Трох.

Ночной концерт довел его до хрипоты, и теперь брауни едва ли хватило бы на более содержательную лекцию.

– Смотрю, тебя тоже задели? – обратился к девушке тролль.

Он помог Дженне с лошадью. Чтобы отбиться от волков, ей пришлось задействовать раненую руку, и теперь та повисла как неживая. Между тем взгляд Гвирдра скользнул от порванного рукава до распахнутого ворота. На груди у Дженны висело ожерелье, составленное из перевязанных тонкими шнурками волчьих зубов. Заметив это, фея усмехнулась:

– В полторы руки сложно было сделать что-то достойное, но как только рана заживет, закреплю их получше… – Она поморщилась от боли. – Я не хотела убивать, но волк сильно настаивал… Зато теперь, как видите, запах его крови более-менее успешно распугивает других зверей…

– Если бы не ты… – простонал мракоборец. – Мы уже…

– Я же фея-хранительница, – улыбнулась девушка. – Можете отблагодарить меня ужином.

– Тебе повезло, – сказал Гвирдр. – Трох уже собирался отдать всю нашу провизию серым братьям…

– …Но не волки, так феи, – буркнул брауни.

– Мы выжили, Бу-бу, – хохотнул тролль. – Не ворчи!

Компания устроилась вокруг огня. На другом костре, разведенном неподалеку, жарились добытые днем кроличьи тушки.

– А что, Марта не возражала против такой раскраски? – осторожно спросил мракоборец, с интересом рассматривая лошадь.

– О, она быстро смирилась, – отмахнулась Дженна.

– Что произошло? – спросил Гвирдр. – Ты не появилась к вечеру, и мы начали тебя искать, но…

– Вы искали меня? – искренне удивилась девушка.

Тролль кивнул на Троха, но темнокожий эльф отвернулся, только смущенно пробормотав:

– Мы же не расплатились с тобой за спасение…

– Я хотела узнать о драконе, – припомнила Дженна.

– Рассказывать я ничего не буду, – сказал брауни, набивая табаком трубочку. – Слухи наподобие тех, что поведал Григо Вага Печальный, – антинаучны. – Он сделал несколько неглубоких и быстрых затяжек. – Но, признаюсь, нам пригодится любая помощь. – Трубка разгорелась. Брауни с удовольствием втянул в себя ароматный дым и пыхнул им в сторону зеленокожего коллеги. – Так что ты увидишь «нашего дракона»…

– Ну а в качестве благодарности за вторичное спасение мы даем тебе неограниченный доступ к дорожной библиотеке, – добавил тролль. – Ты ведь умеешь читать?

Вместо того чтобы обрадоваться, Дженна лишь задумчиво кивнула. Затем, глянув на мракоборца, она спросила:

– Ну а что ты, Григо?

– А? – переспросил юноша, поправляя очки и шмыгая носом.

– Как насчет твоих записей? – уточнила девушка. – Не хочешь ли ты дать мне их почитать?

– Нет-нет, не стоит, – торопливо ответил мракоборец, отводя глаза. – Они еще слишком сырые… К тому же по эту сторону Аркха бо́льшая часть моих поучений…

– …Волкам на смех, – весело окончил за него Гвирдр Драйгр.

– …Курам, – поправил его юноша.

– То-то и оно, что у вас, южан, – курам, а здесь, на севере, – волкам, – усмехнулся тролль.

– …Короче говоря, Гвидр-гр-др-как-там-тебя, – сердито прошипела Дженна, – ты читал его записи?

– Оба они читали, – жалобно сообщил мракоборец. – А потом критиковали! Да так, что после их редакции от моих заметок ничего бы не осталось!

– Та-ак, – произнесла Дженна голосом холодным, как вечные льды. – Либо вы сей же момент объясняете мне все по порядку, либо… я ухожу.

Повисла тягостная тишина. Девушка переводила вопросительный взгляд с одного путника на другого. Гвирдр Драйгр молча снял с огня мясо, насупившийся Григо Вага не сводил глаза с пламени, Трох Картриф задумчиво посасывал трубку.

– Заметки его безобидны, можешь успокоиться, – наконец вымолвил брауни. – Но… – Он вздохнул, откашлялся и, обернувшись к троллю, попросил: – Дорогой коллега, вечер был ужасающим, а ночь, сдается мне, обещает быть долгой, так не достать ли нам бутылочку вина? Считаю, нам нужно то самое… В конце концов, выпьем за знакомство – за настоящее знакомство.

Зеленокожий книжник на время скрылся из виду, а вернулся к костру уже с доброй бутылкой в руках. Ласково он отер с нее пыль и, откупоривая, произнес не без удовольствия:

– Да будет вам известно, что это – легендарная «Медовая кровь»! Впервые вино было произведено после большой войны, когда Южные королевства от Аркха до Беломорья преклонили колена пред единой властью и стали называться Энсо-ло-радо – Страной вечного лета.

– Говорят, что жизнь в стране, чуть не захлебнувшейся кровью, вскоре стала подобна меду… – сердито добавил Трох. – Да только переизбыток меда и солнца породил другие болезни…

Дженна разумно промолчала, зато оживился мракоборец.

– Какие же это болезни? – огрызнулся он в праведном гневе за родную державу.

– Те, что заставляют деградировать человеческие души… – ухмыльнулся брауни. – Испытание благодатью оказалось не менее сложным, чем военные тяготы… – Его серые глаза остановились на Дженне. – До этого, конечно, тоже были болезни, но не в таком масштабе. Наделенные же новой силой, люди стали притеснять старших и более миролюбивых братьев. Да и, что там говорить, друг друга тоже… Именно в те времена и появились первые легенды о лесных стражах – мстительных тенях или духах, что встали на защиту слабых. И сказания те сильно напоминали «поучения» Григо Вага Печального.

– …Смею тебя заверить, что деградации подвержены не только человеческие души, – глухо добавила Дженна.

– Разумеется, – согласился брауни. – Даже сами стражи в какой-то момент поддались этой разрушительной силе…

– Но все не так уж и печально! – вставил Гвирдр. – Ну что ты, Трох, прям разрыдаться можно от твоих историй! – Он поставил перед товарищами бутылку вина и весело сообщил: – Древний обычай обязывает уважаемых участников дружеского круга испить вино из одной кружки… то есть в нашем случае – из одного горлышка!

– Но для начала хорошо бы всем представиться как есть, – напомнила Дженна.

– И начну я, – церемонно произнес эльф. – Полагаю, феечка, что места нашего рождения, как и наши отцы, деды и прадеды, чьи имена вплетены в наши собственные, тебя не интересуют. Ты не можешь запомнить даже укороченного имени Гвирдра! – Он проигнорировал фырканье Дженны и продолжил: – Обладая прекрасным чутьем и слухом, ты уже подслушала наш разговор с Григо Вага и знаешь, что мы с Гвирдром не книготорговцы, а ученые натуралисты. И, как благородные деятели науки, мы не только изучаем вымирающие виды, но и боремся за их сохранение. В данный момент нас интересует дракон – один из последних известных нам драконов, что остался в этих краях. Наша истинная цель – найти его раньше разбойников и переправить в безопасное место.

– Как же это? – не сдержала удивления девушка.

– Мы ученые и знаем, как и куда, – отрезал брауни. – Что же касается тебя, Дженна… Возвращаясь к истории о стражниках, чьи души поддались болезням, ты должна нас понять и простить… Леса, где мы встретились с тобой, называют Волчьими, или Серыми. Каменные глыбы в этом лесу растут вместе с деревьями, и под их сенью рождаются необычные волки… Серые волки – дети Серого леса и великой Белой горы, прозванной Бейаз… Звери, способные передавать мудрость духов природы тем, кто сумеет ее услышать.

– Серые, как и мое выцветшее платье? – ухмыльнулась наемница. – И, насколько я понимаю, серые волки – дети гор – сошли с ума… Вот ты к чему?

– Да… Но не только платье, весь твой вид, – Трох помедлил, подыскивая подходящие слова, – слегка болезненный, знаешь ли.

– Вы решили, что я наемница серых волков, – кивнула Дженна.

– Обезумевшая серая волчица вполне могла перебить с десяток бандитов, – вставил тролль.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – вмешался в разговор мракоборец. – Какое-то странное ваше знакомство. Вот меня зовут Григо Вага по прозвищу Печальный, я из Норджа, воспитанник монастыря Единого…

– …Ты шел по следу одной из сумеречных лис, – перебил его Гвирдр. – Не озерные духи и не эльфийские призраки творили правосудие, которое ты описал в своих поучениях, а сумеречные лисы – дети Черного леса.

– Что? – пробормотал Григо Вага, подхватывая свалившиеся с носа очки. – Это… это…

Если у Дженны и оставались некие сомнения насчет бывшего монаха, то сейчас они полностью испарились, настолько искренне он удивился и перепугался. Юноша и вправду не знал, о ком он пишет. Григо Вага шел по ее следу несколько лет назад, но сейчас их дороги сплелись снова по удивительнейшей случайности.

– Что ж, мир тесен, – усмехнулась Дженна. – Да, Григо, интуиция тебя не подвела, я действительно была под Ойро, о котором ты говорил при нашей первой встрече.

– Так уж завелось, что, в отличие от наемников волков, под серыми плащами сумеречных лис скрываются одежды зеленые, как молодая листва, – продолжил брауни, пожимая плечами. – Да и редко захаживают в наши края твои собратья… Ваши охотничьи угодья – это Страна вечного лета, поэтому мы… я был так, – он опустил глаза, – непреклонен в своих заблуждениях. И за то я прошу у тебя прощения.

– Хм, прощаю, – кивнула девушка. – И дело было не в том, что я… фея?

– А ты фея? – усмехнулся эльф.

– Она фея, – подтвердил Гвирдр. – Либо кто-то еще из волшебных… – Он обернулся к наемнице: – Не бойся правды, феечка… Здесь все друзья…

– Сложность не в дружбе, – хмуро проговорила наемница. – Я слишком многого о себе не помню…

– Что ж, – развел руками тролль. – Если в детстве тебя обменяли на более сильного человеческого ребенка и ты росла среди людей, то, скорее всего, ты никогда не вспомнишь свою истинную природу. Но она будет проявляться в тебе в моменты наивысшего возбуждения: радости, страха, гнева… Так ведь стало с разбойниками? Я прав?

– И что же стало с разбойниками? – насторожился Трох.

Мракоборец потупился, а тролль жестом предоставил слово Дженне.

– Не знаю, – пробормотала девушка. – Не всех я убила сталью… Кое-кого – голыми руками. А потом… на следующую ночь они… вернулись.

– Кадаверы в Сером лесу? – Брауни округлил глаза.

– Неупокоенные? – с ужасом прошептал мракоборец. – Это… а мы…

– А вы дрыхли, – по привычке закончил за него тролль. – Спокойствие, ничего страшного не произошло, мы с ними расправились.

– На следующий день мне стало плохо, – продолжила наемница, опустив голову. – Я думала, что заразилась чем-то… И решила оставить вас…

– …чтобы сдохнуть в одиночестве, – снова договорил Гвирдр. – Я несказанно рад, что ты все же ошиблась в диагнозе! Надо добавить, что, на наше счастье, заразные кадаверы встречаются даже реже, чем драконы…

– По-видимому, с непривычки ты потратила слишком много энергии, – с умным видом закивал Трох Картриф. – Но тебе удалось найти место силы и пополнить запас магии.

– По-видимому, – нехотя согласилась Дженна.

Как легко и просто звучало это со стороны. Но разве ж феи занимаются созданием кадаверов? Да и сама она после этого чуть было не померла. А тот бугор, где она потеряла сознание, совсем не был похож на волшебное место силы.

– Так мы можем считать знакомство состоявшимся? – напомнил Гвирдр Драйгр, поднимая бутылку вина. – Овощи не нарезаны, мясо стынет, вино выдыхается…

– Сколько можно тебе объяснять? Вино должно подышать, – буркнул темнокожий эльф. – Но недолго… – Он протянул руку: – Давай его уже сюда…

– Сперва дамы, – нравоучительным тоном остановил его мракоборец.

Трох Картриф что-то пробубнил и потянулся к корзине с овощами, чтобы приготовить гарнир к мясу.

– За знакомство, – улыбнулась Дженна, принимаю увесистую бутыль из рук Григо. – Я… я тоже рада, что ошиблась в диагнозе. И я рада, что встретила вас.

Девушка сделала глоток и закашлялась. Вино показалось ей чересчур приторным. Приторней был разве что ее нелепый тост. Да уж, никогда она не пила в столь теплой компании и не говаривала тостов.

– Значит, Бу-бу? – вспомнила Дженна, поглядев на Троха Картрифа. – Так называла тебя бабушка, что ли?

– Как ты мог всем рассказать, Гвирдр? – простонал брауни.

Он закончил нарезать зеленую морковку и с ожесточением принялся за брюкву.

– Да-а, Трох ворчит и бубнит с самого рождения, – подтвердил Гвирдр.

– Вы так долго дружите? – удивилась девушка.

– Погляди, Трох, даже феечка не верит, что кто-то способен выносить твой нрав! – добродушно рассмеялся тролль.

– Эта феечка еще не успела прочувствовать твоего остроумия, Гвирдр, – ответил брауни на любезность. – Радуйся, что мой язык не повернется произнести твоего прозвища…

– Говорите, или больше не смейте называть меня феечкой! – воскликнула Дженна. – У меня все-таки тоже есть имя.

– Это прозвище уместно для зеленого младенца, но обращаться подобным образом к взрослому троллю – значит проявлять неуважение к великой науке овощеводства, – сердито сообщил Трох Картриф и, смутившись, добавил: – И уж тем более ни один ученый никогда не назовет так коллегу…

– Зато женщинам нравится, – ухмыльнулся Гвирдр Драйгр, пригладив пальцами бородку.

– Ох, Единушка, – вздохнула наемница, с подозрением покосившись на овощную нарезку.

– Вот именно! – заметив ее взгляд, торжествующе провозгласил брауни. – И даже не говори мне после этого, что ты не будешь есть морковь…

– А вот мои братья вывели новый сорт моркови. В отличие от вашей, она желтая и сладкая, – задумчиво вставил мракоборец, угощаясь овощами. – И почему это вы смеетесь? Что смешного я сказал? Это не шутка! Наша монастырская морковь – самая сладкая во всем Энсолорадо.

Крутой скалистый отрог порос невысокими буками. Их мшистые корни крепко оплетали твердь, удерживая ее от разрушения и обвалов, а стволы кривились причудливыми фигурами. Эта часть дороги была хотя и угрюмой, но относительно ровной и прямой. Некоторое время она жалась к каменной стене, а затем, уткнувшись в тупик, образованный наваленными друг на друга глыбами, круто сворачивала в гущу леса.

Серый лес с его стройными елями и каменными деревьями остался далеко позади, вокруг вздымалось Криволесье, а впереди ждала сама «Обитель смерти», как называл ее в своих записях путешественник и энциклопедист профессор Клифф’Арх. Почва здесь имела странный угольно-серый оттенок и под лучами солнца мягко искрилась. Стволы деревьев, росших на каменистых склонах, извивались будто змеи, а пики гор над ними затягивали клубы облаков.

В книге, посвященной истории Севера, Дженна прочла, что когда-то давно эти места населял народ сидов. Но некий страшный катаклизм, случившийся почти что тысячу лет назад и названный второй Бурей, привел в движение земную твердь. Древние города погибли в дыму и огне, что вырвался из горных недр.

С тех времен спаленные леса выросли заново, но сиды так и не вернулись. От их былого величия остались лишь засыпанные пеплом и поросшие мхами развалины. Некогда прекрасные города Дейвла́на превратились в гигантские могильники, где немногие выжившие похоронили собратьев, – тех, кого можно было предать земле, – прежде чем уйти дальше на северо-восток. Волшебная пуща Эльмха́раме́йд укрыла осиротевший народ. А их родная земля, прозванная Обителью смерти, стала носить имя Ка́ахьель, что в переводе означало «не живая и не мертвая».

Трох Картриф пояснил, что Буря изломала не только лишь земные пласты; ущерб, нанесенный ею, оказался гораздо более разрушительным… Пострадало само равновесие, и перемешались естественные циклы жизни и смерти. Теперь с наступлением ночи так и не нашедшие покоя души прежних обитателей Ка́ахьеля покидали свои могилы. Переполненные тоской, они бродили в поисках пути к освобождению; и, не найдя его, пели скорбные песни, от которых в жилах стыла кровь. Если же встречалось им на пути живое существо, призраки убивали его, вытрясая дух.

Эти несчастные люди ли, нелюди – все, кто погибал в Ка́ахьеле, – также не могли найти дороги к чертогам Единого. А таких – охотников за удачей и древними сокровищами сидов, – попросту глупцов, увы, было не так уж и мало. Их мертвые тела превращались в кадаверов или вурдалаков: голодных и злобных тварей.

– Нашли себе здесь пристанище стрыги и ламии. Земли Ка́ахьель стали поистине Обителью смерти, страной нечисти да нежити, – рассказывал ученый брауни. – Но тварей больше всего в лесах, а мы пойдем вдоль хребта Ночиз. Его подножия бесплодны, а нет добычи – нет и охотников. Однако с призраками все будет несколько сложнее…

– Но и против них у нас есть защита, – с воодушевлением договорил тролль. – Не слушайте призрачного воя, не покидайте аурического круга, и все будет хорошо! – Он развернул карту. – На востоке хребет Но́чиз примыкает к скалам Туй-га́я. С севера Ка́ахьель граничит с людскими княжествами, но отделен от них Равниной тысячи озер. По правде говоря, озер там куда больше, это целый Озерный край. Через него и пролегает единственный путь к горе для всех, кто еще не тронулся умом… Но путь этот непрост и долог, множество водоемов и целая сеть рек пересекает его. Поскольку это – единственное препятствие, разделяющее мир живых и древнее королевство-призрак, можно понять, почему за истекшие века равнину так и не заселили да не застроили переправами и мостами.

– А что пуща? – спросила Дженна. – Разве нельзя обойти равнину с востока сквозь Эльмха́рамейд… – Внезапно девушка запнулась. Только произнеся это слово вслух, она осознала его значение: «опасная, запретная» на элибирском языке.

– Древняя магия не пропускает незваных гостей, – пояснил брауни. – И не только людям вход туда заказан… Мы – элвэнообразные и ученые – все знания о стране Эльхайндрэй вынуждены собирать по крохам из баллад, которыми делятся странствующие сиды…

Смуглое лицо брауни от печали потемнело еще сильнее. Было видно, что разговор ему не по душе, и Дженна не решилась продолжить расспросы. Вместо этого она углубилась в самостоятельное изучение карты.

На северо-западе у моря было расположено королевство троллей и огров Серботъйог, ниже – страна гномов и цвергов Бунджууг и Изумрудные холмы Дахудх'ар. А вот на юго-западе по карте разлилось неведомое белое пятно, не имеющее ни обозначения, ни названия.

Центральную часть образовывали людские княжества с севера на юг – Кривхайн и Гиатайн. На юге они упирались в Аркх, а на севере – в тундру Маласти́на и белую полосу, которая так и называлась – Белые, или Ледяные, леса.

На северо-востоке к людским княжествам Кальдуро и Тинутурил примыкало королевство Ферихаль и леса Су, что плавно перетекали в запретную эльмха'рамейдскую пущу. Южнее начиналась необъятная Равнина тысячи озер и королевство призраков Ка́ахьель, чьи темные леса поднялись из пепла.