Текст книги "Шхуна, которая не желала плавать"

Движение в порту было точно на главной городской магистрали. Перед носом и за кормой у нас проскакивали паромы. Огромные суда ревели и гудели со всех сторон.

Клэр у румпеля почти довел до слез буксир с тяжелой баржей. Мне были видны башни, минареты и купола «Экспо», но я не понимал, как до них добраться. И в этот момент еще один катер устремился прямо на нас, точно гиена к злосчастному трубкозубу.

Только… это был не прогулочный катер. Голубой корпус среди взбитой им пены выглядел знакомым. На носу красовалась огромная надпись «МР-43», и внезапно я узнал «Голубую цаплю» – сторожевой катер того же типа, что и «Голубой ирис».

– О господи! – крикнул я Клэр в отчаянии. – Голубая Фемида занесла над нами меч!

– В конце концов нам никому не уйти от длинного когтя Морского Кота, – бессердечно ответила Клэр.

Дело в том, что мы по уши увязли в беззаконии. На носу нашей шхуны не было не только ее названия, как того требуют международные морские правила, но и ее регистрационного номера, как того сурово требуют канадские законы. В довершение всего на нашей грот-мачте не развевался канадский морской флаг, как требовали те же правила. Мы несли флаг Баскских провинций, а под ним в знак уважения к Квебеку – французские лилии. Оставалось только уповать, что «МР-43» не знает, кто мы такие на самом деле, и нам удастся заговорить им зубы и вырваться на свободу.

«Голубая цапля» сбросила ход и приблизилась к нашему борту. Полицейский в щегольской форме с микрофоном вышел на мостик.

– Эй! На «Счастливом дерзании»! Будьте добры, следуйте за мной!

Полицейский катер обошел нас с кормы и занял позицию перед нашим носом.

На миг мне нестерпимо захотелось нырнуть вниз, открыть кингстоны и пустить на дно мою злополучную шхуну. Однако дух предприимчивости оставил меня. Я потерпел поражение и знал это.

«Голубая цапля» вела нас по гавани с похоронной скоростью, пока мы не приблизились к мощному волнолому перед островами, на которых расположились павильоны «Экспо». К нам навстречу устремились четыре быстроходных катера. У рулевых в незнакомой мне экзотической форме были портативные рации.

«Голубая цапля» сделала крутой поворот и умчалась, а катера – два впереди, два за кормой – неумолимо повели «Счастливое дерзание» ко входу за волнолом.

Когда мы вошли в узкий проход, по обеим его сторонам заклубился голубой дым. Неимоверный треск оглушил нас.

– Ложись! Бога ради! – завопил я Клэр и Альберту. – В нас стреляют!

Однако Клэр, доблестная женщина, и бровью не повела. Гордо выпрямившись, она стояла на носу, смотрела прямо вперед и бросала вызов судьбе. Альберт стоял рядом с ней, могучий, неукротимый. Сердце какого мужчины при взгляде на них не преисполнилось бы гордостью?

Когда эхо залпов стихло, Клэр нарушила наступившую тишину.

– О-о-о-о-о, Фарли! – вскричала она в экстазе. – Нам устроили торжественную встречу!.. Замечательно, правда?

Ее слова еще не отзвучали, как нас вновь оглушили. На этот раз жуткой какофонией трубных воплей, гудков и свистков – такой, что я бросил румпель и заткнул уши ладонями.

Мы миновали проход, и впереди открылась искусственная гавань, где выстроилось столько сверкающих дорогих яхт, сколько, пожалуй, еще никогда не скапливалось одновременно в одном месте. И все они дружно жали на свои звуковые сигнальные устройства. Люди на их палубах размахивали стаканами, бутылками и флагами. Шум стоял неописуемый. Я посмотрел через плечо, ожидая увидеть в проходе за нами королевскую яхту, не иначе. Но он был пуст. И до меня начало медленно доходить, что – каким бы невероятным это ни казалось – вся эта заварушка адресовалась нам.

Катера проводили нас к причалу номер один, прямо напротив главных зданий этой элитарной гавани, и там четверо ловких молодых людей пришвартовали нас между двумя плавучими дворцами, общая стоимость которых могла быть только сказочной. Боцман просигналил нам на своей дудке сойти на пристань, где замерла в ожидании группа официальных лиц. Стоявший впереди произнес небольшую речь: добро пожаловать в Монреаль и на «Экспо-67», – а затем от группы отделилось знакомое лицо. Оно принадлежало одному из директоров «Экспо» и моему давнему другу.

Я ухватил его за плечо:

– Что за черт? В жизни я так не пугался!

Ухмыляясь, он объяснил. В нашем уединении на далеком Берджо нам и в голову не приходило, что внешний мир может узнать про наше плавание и уж тем более принять его к сердцу. Мы ошибались. «Экспо» узнала. «Экспо» приняла к сердцу. С того момента, когда мы миновали лоцманскую станцию на Эскаминак-Пойнте в устье реки, «Экспо» получала регулярные сообщения о нашем прихотливом продвижении вперед. Все время мы находились под наблюдением.

– Учтите, – сообщил нам мой друг, – никто не верил, что вы дотянете сюда. Ставки были двадцать пять против одного. Я и сам потерял небольшую сумму. Думал, вы окончательно утонете еще до Квебека. Шхуна, которая не желала плавать! Как вам это удалось? Загрузили ее мячиками для пинг-понга?

– Ш-ш-ш! – прошипел я еле слышно. – Не говорите таких вещей! Во всяком случае, поблизости от нее.

Но, боюсь, она его услышала.

Вечером мы отпраздновали завершение растянувшейся на тысячу четыреста миль борьбы со всеми бедами, какие только могут подстерегать человека в море. Отпраздновали надлежащим образом.

Проснулись мы на следующее утро довольно-таки поздно. В каюту через большой носовой иллюминатор лились солнечные лучи. Я еще понежился на койке, размышляя о нашем плавании. Потом посмотрел на койку Клэр.

– Что же, дорогая, все позади. Хочешь кофе? Сейчас поставлю чайник.

Я свесил ноги с койки… и они погрузились в двенадцать дюймов холодной воды. Она опять взялась за свое.

Заключение

В следующие пять дней «Экспо» раскаялась в теплом приеме, который оказала шхуне, не желающей плавать. «Счастливое дерзание» текла так энергично, что кое-как удерживать ее на плаву нам удавалось, только заставляя непрерывно работать несколько электрических насосов, и не слишком благоуханные струи, обдававшие яхты миллионеров справа и слева от нас, большой благодарности не вызывали. Распорядители «Экспо» перегоняли нас все дальше и дальше в отдаленные уголки гавани. Нашего друга-директора мы больше не видели, и, полагаю, он был бы рад никогда нас не видеть. Все наши усилия избавиться от течи терпели неудачу, и под конец, полностью отчаявшись, мы уплыли оттуда на нашей тонущей шхунке и повернули на запад в чаянии отыскать либо илистую отмель, либо верфь, пока еще не поздно.

Но нам они не понадобились. Через два часа после расставания с «Экспо» «Счастливое дерзание» перестала течь столь же внезапно и необъяснимо, как и начала.

Неделю спустя она (и мы) прибыла в маленький городок Порт-Хоуп на озере Онтарио, где мы с Клэр купили дом. Средств вытащить ее на берег там не было, и ей пришлось остаться в воде на зиму. Отнеслась она к этому очень скверно.

В январе, когда ее окружал лед, слишком тонкий, чтобы выдержать тяжесть человека, она снова потекла. Мы спасли ее – в последнюю минуту, но мне пришлось совершить два достопамятных заплыва против своей воли среди льдин, пока я пытался добраться до нее.

Это явилось почти последней каплей. Весной я вытащил ее на берег в Дезаронто в бухте Квинт, и почти весь 1968 год она провела на суше – приезжали специалисты, осматривали ее, и прощупывали, и пробовали то да се, и признавались, что ничего не понимают. Время от времени мы спускали ее на воду. Она тотчас принималась течь, как решето, и мы снова ее вытаскивали. К концу лета я окончательно потерял всякую надежду и сказал Дону Даусону, владельцу верфи, чтобы он вырвал из нее двигатель, снял с нее все на что-либо годное и оставил ее умирать.

Дон – странный человек. Он не мирится с поражениями. Не предупредив меня, он предпринял последнюю попытку обнаружить роковой дефект «Счастливого дерзания». Как-то в октябре он позвонил мне:

– Фарли? Послушай. На прошлой неделе я спустил твою шхуну на воду. И с той минуты она не пропустила ни единой капли воды. По-моему, я понял, в чем было дело.

Естественно, я ему не поверил, но как отпетый оптимист согласился отменить ее смертный приговор.

За несколько дней до того, как весной 1969 года ее вновь должны были спустить на воду, я повидался с ней. Как всегда, она на слипе выглядела довольно-таки несуразной и к тому же совсем чужой среди щеголеватых катеров и фибергласовых яхт. Такое грустное одинокое суденышко! И внезапно я почувствовал себя виноватым.

И подумал, что по-своему она была доброй ко мне. И верной. И еще я подумал, какой подлостью было обречь ее на изгнание в этом краю пресных (и загрязненных!) вод, игрушечных и прогулочных судов, а затем бросить ее тут гнить от тоски. Подчиняясь внезапному порыву, я сказал:

– Ладно, старушка. Вот что: летом, если ты останешься на плаву и будешь вести себя хорошо, я отведу тебя на твою родину. Что скажешь?

Тогда она не сказала ничего, но я пишу эти строки месяц спустя, и она уже месяц на воде, никаких течей, и я еще никогда не видел ее настолько пышущей здоровьем. Таков ее ответ. Так что на днях Клэр, я, Альберт и «Счастливое дерзание» повернем на восток, поплывем по длинной-длинной реке к соленому, полному жизни морю, к безмолвию и туманам – в тот мир, где родилась моя шхунка. «Счастливое дерзание» поплывет домой.

Словарь морских терминов

Анемометр – прибор для измерения скорости движения воздуха.

Ахтерштевень – кормовая часть судна (продолжение киля) – опора для руля или для кормового конца гребного вала.

Бейдевинд – курс парусного корабля по отношению к направлению ветра.

Битенг – стальная или чугунная тумба для удержания буксирного троса или якорного каната.

Брашпиль – судовая лебедка для швартовки или буксирования.

Бушприт – горизонтальный или наклонный брус, выступающий за форштевень парусного судна. Служит главным образом для крепления носовых парусов.

Гак – крюк.

Гирокомпас – гироскопический прибор для определения курса судна. Используют как составную часть авторулевого.

Грейферы – приспособления для захвата грузов.

Грот-мачта – следует за носовой мачтой, у многомачтовых судов отличаются порядковым номером.

Клипер – быстроходное парусное или парусно-паровое судно.

Клюз – отверстие в палубе для пропуска якорной цепи.

Кокпит – на корме специально огороженное место для размещения пассажиров и хранения грузов.

Комингс – окаймление отверстия в палубе судна, например грузового или сходного люка. Выполняется из стальных листов или деревянных брусьев.

Линь – судовой трос для такелажных работ.

Нактоуз – место установки компаса.

Оверштаг – поворот парусного судна на другой галс носом против встречного ветра.

Перлинь – трос кабельной работы толщиной от 4 до 6 дюймов.

Релинги – горизонтальные стальные прутья круглого сечения, идущие в три-четыре ряда у леерного ограждения.

Рол-трейлер – грузовая платформа на колесах для погрузки и транспортировки груза.

Спарки – прозвище радиста на английских судах.

Твидек – межпалубное пространство во внутренней части корпуса сухогрузного судна (ниже верхней палубы).

Фальшборт – продолжение бортовой обшивки выше палубы.

Фальшкиль – дополнительный киль у яхты.

Фок-мачта – носовая мачта.

Фок-стаксель – косой парус на фок-мачте.

Шпигаты – отверстия в палубе для удаления воды за борт.

Примечания

Информация

от издательства

Художественное электронное издание

Для среднего школьного возраста

В соответствии с Федеральным законом № 436 от 29 декабря 2010 года маркируется знаком 12+

Моуэт, Фарли

Шхуна, которая не желала плавать / Фарли Моуэт, перевод с англ. И. Гуровой – М.: Белая ворона, 2023

ISBN 978-5-00114-449-6

Жажда приключений всю жизнь толкала Фарли Моуэта, автора и героя этой книги, на самые смелые, если не сказать безумные, затеи. Например, приобрести в рыбацкой деревушке на острове Ньюфаундленд полуразвалившуюся шхуну, кое-как привести ее в порядок и отправиться в плавание по окрестным водам. Шхуну нарекли «Счастливым дерзанием», потому что только счастливой звездой и дерзостью экипажа можно объяснить успех всего предприятия. Шхуна протекает, садится на мель, вмерзает в лед, не слушается штурвала, ее двигатель ломается чаще, чем работает, и вообще грозит взорваться, но «Счастливое дерзание» и ее команда неизменно преодолевают все испытания. Эти приключения описаны с таким юмором и самоиронией, что книга станет универсальным источником хорошего настроения – на все времена и для любого читателя.

Фарли Моуэт (1921–2014) – канадский писатель, биолог и защитник окружающей среды. В детстве он любил самых разных животных: в Саскатуне Фарли держал у себя дома гремучую змею, белку, двух сов, флоридского аллигатора и несколько котов. Известность ему принесли книги «Люди оленьего края» (1952) и «Не кричи: „Волки!“» (1957), посвященные северным территориям Канады, коренным народам и дикой природе региона. Его книги переведены на 52 языка. Он оказал большое влияние на отношение к дикой природе, в том числе к волкам. Его именем назван один из кораблей природоохранной организации – Общества охраны морской фауны.

The Boat Who Wouldn’t Float

Original COPYRIGHT© 1969

Izdatelstvo Albus Corvus

Russian language edition© 2023 All rights reserved

© Гурова И.Г., наследники, 1998

© Кузьмина Н., иллюстрации, 2023

© ООО «Издательство Альбус корвус», издание на русском языке, 2023

Перевод с английского Ирины Гуровой

Иллюстрации Нины Кузьминой

Корректор Ольга Дергачева

Дизайнер-верстальщик Николай Кормер

Выпускающий редактор Анна Тигай