Текст книги "Золотой человек"

Лампы под потолком заморгали и разом погасли. В подвале стало темно, хоть глаз выколи.

– Ну вот, – вздохнул Тим. – Только этого нам не хватало.

– У меня фонарик с собой, – сообщил Эрл, щелкнув кнопкой. – Ну как? Лучше?

– Да. Со светом куда веселей.

Снаружи взорвалось еще несколько РЭМов. Земля под ногами вскинулась, встрепенулась, запрыгала, точно живая. Накрытый взрывной волной дом содрогнулся сверху донизу.

– Давайте-ка на пол ляжем, – сказала Мэри.

– Верно. Ложитесь! – скомандовал Тим, неуклюже укладываясь на живот, и вытянулся во весь рост.

По оштукатуренному потолку зазмеились трещины.

– Когда ж это кончится? – встревожился Эрл.

– Скоро, – заверил его Тим. – Скоро.

– И мы вернемся назад?

– Да. И мы вернемся назад.

Почти в тот же миг их накрыло еще одним взрывом. Бетон под Тимом вспучился, вздулся, будто громадный пузырь, поднимая его все выше и выше. Зажмурившись, Тим изо всех сил вжался в пол. Бетонный пузырь рос, набухал. Опоры и балки трескались одна за другой. С потолка градом сыпалась штукатурка. Из темноты донесся звон бьющегося стекла, немедля сменившийся жадным, торопливым потрескиванием пламени где-то вдали.

– Тим, – негромко позвала его Мэри.

– Что?

– Похоже, у нас ничего… ничего не выйдет.

– Ну, это еще как сказать.

– Не выйдет. Я чувствую.

– Что ж, может, и так.

Упавшая сверху доска ударила по спине так, что Тим крякнул от боли. Груда досок пополам с обломками штукатурки завалила, погребла его под собой целиком. В ноздри ударило едкой, кисловатой вонью гари и пепла. Пепел клубился в воздухе, заполнял подвал, проникая внутрь сквозь выбитое оконце.

– Папа, – донесся из темноты голосок Джуди.

– Да, милая?

– Мы разве не возвращаемся?

Тим открыл было рот, собираясь ответить, но его голос заглушил жуткий рев, рев ошеломляющей силы. Подброшенный взрывом, Тим сжался в комок. Все вокруг пришло в движение. Порыв раскаленного ураганного ветра толкнул его, лизнул, впился в бок. Как ни цеплялся Тим за все, что подвернется под руку, ветер волок его, увлекал за собой, обжигая лицо и ладони.

От боли Тим невольно вскрикнул.

– Мэри, – выдохнул он.

Но тут грохот стих, и все вокруг окутала непроглядная тьма.

* * *

Машины.

Рев двигателей, визг тормозов где-то невдалеке. Голоса. Частый топот множества ног.

Встрепенувшись, Тим спихнул со спины доски, кое-как поднялся на ноги, огляделся.

– Мэри… Мэри, мы дома!

Подвал превратился в руины. Растрескавшиеся стены просели внутрь. Сквозь огромные рваные бреши виднелась зеленая полоска газона. И залитая бетоном дорожка к крыльцу. И их небольшой розарий. И белая оштукатуренная стена соседнего дома.

Вереница столбов телефонной линии. Крыши. Дома. Город. Точно такой же, каким был всегда. Каждое утро.

– Дома!

Волна буйной радости захлестнула Тима с головой. Дома! Целы! Все кончено. Забыв о боли, Тим принялся расшвыривать обломки рухнувшего дома.

– Мэри, где ты? Цела?

– Здесь.

Стоило Мэри сесть, измельченная в пыль штукатурка посыпалась с нее множеством крохотных водопадов. Белая пыль покрывала ее с головы до ног, припорошила и кожу, и волосы, и одежду. Платье разорвано, щека расцарапана, на лбу ссадины…

– Мы правда дома?

– Мистер Маклин! Мистер Маклин, вы целы?

Следом за полицейским в синем мундире в подвал спрыгнули еще двое, в белых халатах. Встревоженные соседи, столпившиеся снаружи, по-гусиному тянули вверх шеи, поднимались на цыпочки: каждому не терпелось увидеть, что здесь произошло.

– Со мной все о’кей, – ответил Тим, помогая подняться Джуди с Вирджинией. – С остальными, кажется, тоже.

Полисмен, сдвинув в стороны доски, подобрался поближе.

– Что у вас случилось? Взрыв? Какая-то бомба?

– Весь дом до основания разнесло, – заметил один из интернов в белых халатах. – Пострадавших действительно нет?

– Нет. Мы все были здесь. Внизу.

– Жив, Тим? – во весь голос осведомилась миссис Хендрикс, осторожно спускаясь в подвал.

– Что тут у вас стряслось-то? – заорал и Фрэнк Фоли, с грохотом спрыгнувший вниз. – Бог ты мой, Тим! Как это ты ухитрился?..

Интерны в белых халатах недоверчиво оглядели развалины.

– Да, повезло вам, мистер. Дьявольски повезло. Наверху вообще ничего не уцелело.

Фоли пробрался поближе к Тиму.

– Ну и ну, брат! Я ж говорил: займись этим бойлером, чтоб его!

– Что? – ошарашенно пролепетал Тим.

– Бойлер же, бойлер! Вспомни, я ведь тебе говорил: там с автоматикой отключения что-то не так! Вот он, надо думать, ночью сам и не отключился, все кипел да кипел, пока не… – Опомнившись, Фоли нервно, заговорщически подмигнул. – Но я, Тим, никому ни словца. Страховка, дело известное. На мой счет не волнуйся, не проболтаюсь.

Тим раскрыл рот, собираясь ответить, однако слова будто застряли в горле. Что он мог сказать? «Нет, виноват тут вовсе не неисправный бойлер, который у меня руки не дошли починить. И не короткое замыкание в кухонной плите. И не утечка газа, и не оставленный включенным обогреватель, и не скороварка, забытая на огне. Ничего подобного.

Во всем виновата война. Тотальная война. Сейчас она зацепила меня, моих родных, мой дом, но этим дело не кончится.

Война придет и в твой дом. И в твой, и в твой – во все дома на свете. Сюда, в соседний квартал, в соседний городок, в соседний штат, в соседние страны, на соседние континенты. Весь мир станет вот таким. Обломки, развалины. Тучи пепла над головой, буйные сорняки, пробивающиеся сквозь хрусткий шлак под ногами. Война придет ко всем нам. Всех загонит в подвалы – перепуганных, побледневших, предчувствующих скорую ужасную смерть.

И вот когда она действительно придет, когда истекут еще пять – всего пять – лет, бежать будет некуда. Тогда уже никакая сила не отправит тебя обратно, не унесет в прошлое, прочь от войны. Явившаяся в каждый дом, война останется с нами навеки, и после из ее трясины уже не выкарабкаться ни мне, ни кому-либо другому».

Мэри молчала, не сводя с Тима глаз. Полицейский, соседи, интерны в белых халатах – все вокруг молча глядели на него. Ждали объяснений. Ждали рассказа, что тут произошло.

– Стало быть, бойлер? – робко спросила миссис Хендрикс. – Бойлер, да, Тим? Такое нынче случается сплошь и рядом. Поди разбери, чего ждать от…

– А может, вовсе и не бойлер? Может, к примеру, аппарат самогонный, а? – не слишком удачно сострил еще кто-то из соседей.

Как рассказать им правду? Его попросту не поймут, потому что не хотят понимать. Не желают знать правду. Им ободрение, спокойствие требуется – по глазам видно. В каждом взгляде таится жалкий, ничтожный страх. Все чувствуют нечто ужасное, все до дрожи напуганы, потому и не сводят взглядов с него. Ждут помощи. Утешения. Слов, что прогонят все страхи прочь.

– Да, верно, – мрачно ответил Тим. – Бойлер. Он самый.

– Так я и знал! – выдохнул Фоли.

Дружный вздох облегчения. Ропот, смешки. Кивки, улыбки от уха до уха…

– Его давно следовало починить, – продолжал Тим. – Давно надо было мастера вызвать. Пока он всерьез не забарахлил.

Умолкнув, он обвел взглядом встревоженных соседей, жадно ловящих каждое его слово.

– Да, надо было в порядок его привести. Пока поздно не стало.

Сюрприз для Пат

– Что у тебя там? – в нетерпении спросила Патриция Блейк.

– Где «там»? – рассеянно пробормотал Эрик Блейк.

Глаза Пат заблестели, грудь под сетчатой блузкой всколыхнулась в такт глубокому вздоху.

– Что ты привез? Я же знаю: ты мне что-то привез! Подарок, я уверена!

– Милая, я летал на Ганимед по делам «Терран Металз», а вовсе не за диковинками для тебя. Дай мне спокойно распаковать вещи. Брэдшоу хочет видеть меня с отчетом завтра, как можно раньше с утра. И еще сказал, что не завидует мне, если я не привез новостей о достойных внимания рудных залежах.

Пат выхватила из груды багажа, оставленного робоносильщиком у порога, небольшую коробку, перетянутую шпагатом.

– Что это? Серьги, колечко, бусы? Нет, для украшений великовата, – решила она и принялась распутывать узелок острыми ноготками.

Не без опаски глядя, как Пат срывает с коробки шпагат, Эрик обеспокоенно наморщил лоб.

– Ты только не расстраивайся, милая. Там нечто необычное. Вовсе не то, чего ты ожидаешь. Главное, не сердись. Я все тебе объясню.

Патриция, невольно разинув рот, побледнела, в страхе округлила глаза и судорожно отшвырнула коробку на стол.

– Боже правый! Да что же там такое?

Он слегка втянул голову в плечи.

– Я приобрел его по случаю, милая. По очень заманчивой цене. Обычно их так, запросто, не найти. Ганимедяне не любят торговать ими, но я…

– Что там?

– Бог, – пробормотал Эрик. – Второстепенное ганимедское божество. Достался мне практически по себестоимости.

Пат опустила взгляд, уставилась на коробку со страхом, с усиливающимся отвращением.

– Вот это? Вот это… бог?!

В коробке мирно лежала небольшая, очевидно ужасно древняя, фигурка дюймов около десяти в высоту. Крохотные ладони со скрюченными, точно когти, пальцами крепко прижаты к чешуйчатой груди. Лицо, с первого взгляда наводящее на мысли о некоем неведомом насекомом, искажено яростью пополам с бесстыдной похотью. Вместо ног множество спутанных щупалец. Нижнюю часть лица завершает затейливой формы клюв, а может быть, пара жвал из какого-то твердого вещества, а запах, запах…

Обоеполое крохотное создание явственно пахло чем-то вроде навоза и скисшего пива. Вместе с фигуркой Эрик предусмотрительно поместил в коробку блюдце с водой, подстилку из пучка соломы, в крышке проколол дырки для воздуха, а сверху набросал смятых обрывков газет.

– То есть не бог, а идол, – поправила мужа Пат, мало-помалу оправившись от испуга. – Изваяние божества.

– Нет, – решительно покачав головой, возразил Эрик. – Не изваяние, а самый настоящий бог. Вот, тут к нему даже что-то вроде гарантии прилагается.

– Он что же… мертв?

– Вовсе нет. Живехонек.

– А почему тогда не шевелится?

– Потому что для начала его требуется разбудить.

Низ живота фигурки сильно выдавался вперед, образуя нечто наподобие полой чаши. По этой-то чаше Эрик и стукнул кончиком пальца.

– Кладешь сюда подношение, и он оживает. Давай покажу.

– Спасибо, не стоит, – ответила Пат, отодвигаясь от стола.

– Да ладно тебе! Не бойся. С ним интересно поговорить. Зовут его… – Склонившись к коробке, Эрик скользнул взглядом по надписи на крышке. – Зовут его Тинокукнои Аревулопапо. Мы проболтали бо2льшую часть пути с Ганимеда домой. Он был рад возможности побеседовать, а я узнал уйму нового о богах.

Пошарив по карманам, Эрик отыскал недоеденный сандвич с ветчиной и запихнул скомканный ломтик ветчины в чашу на брюхе бога.

– Я лучше в спальню пойду, – сказала Пат.

– Не надо, не уходи, – попросил Эрик, придержав ее за плечо. – Дело-то минутное. Гляди, сейчас начнет переваривать.

Чашеобразное брюхо затряслось мелкой дрожью. По чешуйчатой коже пробежала рябь. Не прошло и пары секунд, как чаша наполнилась вязкой, темного цвета жидкостью, и ветчина начала растворяться в ней.

– Фу, мерзость! – фыркнула Пат. – А рот ему, интересно, зачем?

– Не для еды. Только для разговоров. На обычные формы жизни он совсем не похож.

Фигурка, блеснув крохотным глазом, перевела взгляд на них. Казалось, единственное немигающее око божка лучится ледяной злобой. Твердые, острые жвала дрогнули…

– Приветствую вас, – сказал бог.

– И тебе привет, – откликнулся Эрик, подтолкнув Пат вперед. – Это моя жена. Миссис Блейк. Патриция.

– Каково поживаешь, Патриция? – проскрежетал бог.

– Разговаривает! – в страхе пискнула Пат. – По-нашему разговаривает!

Бог, сморщившись от отвращения, перевел взгляд на Эрика.

– Да, ты прав. Глупа. Глупа как пробка.

Эрик густо покраснел.

– Видишь ли, милая, боги способны делать все, что захотят. Они ведь всемогущи.

– Именно. Именно так, – кивнул бог. – А это, надо полагать, и есть Терра?

– Да. Как ты ее находишь?

– Ожиданиям соответствует. О Терре я уже… скажем так, кое-что слышал.

– Эрик, он точно для нас не опасен? – с тревогой в голосе зашептала Пат. Бюст ее мелко затрясся от страха. – Не нравится мне его вид… и разговаривает он как-то…

– Не волнуйся, милая, – беспечно откликнулся Эрик. – Бог он славный, мухи не обидит. Перед отлетом с Ганимеда я в этом убедился.

– Да, я милосерден, – самым что ни на есть прозаическим тоном заметил тот. – Можно сказать, всемилостив. Аборигены Ганимеда почитали меня Божеством Погоды. Я вызывал для них дождь с сопутствующими оному феноменами, когда обстоятельства того требовали.

– Однако теперь все это в прошлом, – добавил Эрик.

– Именно. Божеством Погоды я пробыл десять с лихвой тысяч лет, а терпение даже у бога отнюдь не безгранично. Мне захотелось сменить окружение, и…

На жуткой морде божка отразился мимолетный проблеск чего-то сродни веселью.

– Оттого я и устроил так, чтоб меня купили и увезли на Терру.

– Понимаешь, – объяснил Эрик, – ганимедяне никак не желали его продавать. Однако он наслал на них бурю с грозой, и им вроде как поневоле пришлось… Отчасти поэтому приобретение и обошлось так дешево.

– Да, – подтвердил бог, с любопытством оглядывая единственным глазом гостиную, – с покупкой твоему мужу, должен сказать, повезло. А это вот – ваше жилище? Здесь вы едите и спите?

– Верно, – ответил Эрик. – Мы с Пат…

Парадная дверь издала мелодичный звон.

– Томас Мэтсон ждет у порога. Желает войти, – объявила дверь.

– Надо же, старина Том! – воскликнул Эрик. – Пойду открою ему.

Пат указала взглядом на бога:

– Не лучше ли…

– О нет. Пусть Том тоже на него поглядит.

Подойдя к двери, Эрик отпер замок, и вскоре в гостиную ворвался Том – тощий, длинный как жердь.

– Хелло! Привет, Пат! Прекрасный денек, а? Слушай, – заговорил он, пожимая Эрику руку, – в Лаборатории только о тебе и разговор. Старик Брэдшоу аж прыгает от нетерпения, отчета твоего ждет. А это…

Охваченный любопытством, Мэтсон подался вперед, склонился над столом.

– Что это у тебя тут, в коробке?

– Бог. Мой бог, собственный, – скромно ответил Эрик.

– Да ну? Но ведь Бог – концепция ненаучная.

– Нет, это не такой бог. Я его не выдумал, а купил. На Ганимеде. Это ганимедское Божество Погоды.

– Скажи же что-нибудь, – велела Пат богу, – а то он твоему хозяину не верит.

– Ну что ж, давай подискутируем по поводу моего существования, – ядовито предложил бог. – Ты берешься его отрицать. Согласен?

Мэтсон заулыбался.

– Что это, Эрик? Миниатюрный робот? С виду, надо сказать, жутковат.

– Нет, честное слово бог. В полете он даже сотворил для меня пару чудес. Не слишком масштабных, конечно, но, на мой взгляд, вполне убедительных.

– Это все слова, – хмыкнул Мэтсон, но интереса к богу он, при всем своем скепсисе, ничуть не утратил. – Яви и мне чудо, бог! Я весь внимание.

– Я тебе не вульгарный фигляр, – прорычал тот.

– Гляди, не прогневай его, – предостерег друга Эрик. – Когда он возмущен, его силы не знают границ.

– Каким образом бог появляется на свет? – спросил Том. – Сам себя сотворив? Абсурд. А если его появление зависит от какого-либо предшествующего фактора, следовательно, над ним имеется некая сущность высшего порядка, которая…

– Боги, – перебив его, объявила крохотная фигурка, – обитатели высшего яруса бытия. Высшего среза реальности. Более развитого измерения. Срезов бытия – иными словами, иерархически организованных пространственных континуумов – существует множество. Мой расположен непосредственно над вашим.

– Тогда что ты делаешь здесь?

– Случается, живые существа переходят из одного пространственного континуума в другой. Перешедшим из высшего континуума в низший, подобно мне, поклоняются как божествам.

– А-а, – разочарованно протянул Том, – так ты вовсе не бог. Ты – просто форма жизни из слегка иного измерения, сместившаяся по фазе и угодившая в наш вектор!

Крохотная фигурка гневно сверкнула глазом.

– По-твоему, все так просто? В действительности подобная трансмиграция требует великого множества ухищрений и осуществляется крайне редко. Я прибыл сюда лишь потому, что некто из нашей расы, этот зловонный Нар Дольк, совершил чудовищное преступление и бежал сюда, в данный континуум. Наши законы обязывали меня немедленно отправиться за ним в погоню. Однако этот плавучий отброс, порождение сырости, скрылся, принимая то один, то другой облик. Я не оставляю поисков ни на минуту, однако он до сих пор не задержан, а…

Внезапно крохотный бог, осекшись, умолк.

– Твое досужее любопытство меня раздражает, – объявил он.

– Слабовато, – подытожил Том, пожав плечами и отвернувшись от бога. – У нас, в лаборатории «Терран Металз», чудес творится куда больше, чем этому типу могло бы…

Слова его заглушил треск электрических искр. Вспышка, резкий запах озона. Том Мэтсон пронзительно завизжал. Незримые руки, оторвав Тома от пола как пушинку, швырнули его к двери, распахнувшейся перед ним, точно по волшебству. Судорожно брыкаясь, размахивая руками, Мэтсон вылетел за порог и рухнул прямо в розовые кусты у калитки.

– Помогите! – завопил он, безуспешно пытаясь подняться.

– Ой, мамочка! – ахнула Пат.

– Ничего себе! – выдохнул Эрик, покосившись на крохотную фигурку. – Это все ты?

– Поди помоги Тому, – поторопила его жутко побледневшая Пат. – По-моему, он здорово расшибся. Выглядит как-то странно.

Эрик, поспешив наружу, поднял Мэтсона на ноги.

– Как ты? А вот сам, сам виноват! Говорил же: рассердишь его, дело добром не кончится!

От ярости щеки Мэтсона запылали огнем.

– Ну нет, от какого-то там божка с козявку величиной я таких штучек не потерплю! – зарычал он и, оттолкнув Эрика, ринулся в дом. – Заберу его в Лабораторию, запихну в бутылку с формальдегидом, препарирую, а шкуру сниму и на стену повешу! И будет у меня первый известный науке образчик бо…

Вокруг Мэтсона вспыхнул чуть желтоватый ореол в форме сферы. Окруженное сияющим светом от макушки до пят, его тощее тело сделалось похоже на волосок лампы накаливания.

– Какого дьявола! – вздрогнув от неожиданности, пробормотал он.

Тело его истончилось, поблекло, с негромким шипением начало стремительно уменьшаться в размерах. Становясь все меньше и меньше, оно изменило и форму, причудливо съежилось, сплющилось и…

Ореол света угас. На месте Мэтсона, посреди бетонной дорожки, ведущей к крыльцу, глуповато разинув рот, сидел маленький зеленый лягушонок.

– Ну? Видишь?! – в бешенстве зарычал Эрик. – Я же говорил: помолчи, умерь пыл, и вот! Вот что он с тобой сделал!

Лягушонок неуклюже запрыгал к дому. У крыльца он замер, поник головой, не в силах одолеть ступенек, и беспомощно, жалобно квакнул.

– Эрик! – возвысив голос, застонала Пат. – Ох, Эрик, смотри, что он натворил! Бедный Том!

– Сам виноват. Поделом ему, – буркнул Эрик.

Однако сам тоже забеспокоился не на шутку.

– Послушай, – сказал он богу, – такие фокусы со взрослым человеком – это уже чересчур. Что скажут его жена и детишки?

– А что скажет мистер Брэдшоу?! – вскричала Пат. – Не может же Том в таком виде явиться на работу!

– Уж это точно, – согласился Эрик и вновь воззвал к богу: – По-моему, урок пошел ему впрок. Как насчет обратного превращения? Сделай, о’кей?

– Да, уж лучше верни ему прежний вид! – взвизгнула Пат, сжав кулачки. – Верни, не то с «Терран Металз» будешь дело иметь, а Хорас Брэдшоу даже бога скрутит в бараний рог!

– Верно. Уж лучше преврати его обратно, – попросил Эрик.

– Ничего, все это ему только на пользу, – возразил бог. – Пожалуй, оставлю-ка я его лягушонком на пару столетий…

– Столетий?! – взорвалась Пат. – Ах ты слизнячишка!

Дрожа от ярости, она угрожающе шагнула к коробке.

– Слушай меня! Преврати Тома обратно, не то сейчас же из этой коробки в мусоросжигатель отправишься!

– Уйми ее, – велел бог Эрику.

– Успокойся, Пат, – взмолился Эрик.

– Успокоиться?! Ну уж нет! Кем это он тут себя возомнил? Хорош сюрприз! Да как ты только посмел этот заплесневелый кусок мусора в дом принести?! Это, по-твоему…

И тут ее крик оборвался на полуслове.

Предчувствуя недоброе, Эрик обернулся к жене. Пат замерла, оцепенела с приоткрытым ртом. Казалось, она вот-вот продолжит гневную речь, однако Пат даже не шелохнулась… и, мало этого, побелела с головы до ног. При виде этой чуть сероватой, твердокаменной белизны спина Эрика вмиг покрылась гусиной кожей.

– Господи милостивый, – пролепетал он.

– Я обратил ее в камень, – зевнув, пояснил бог. – Слишком уж от нее много шума, а мне, пожалуй, пора бы отдохнуть. Перелет меня несколько утомил.

– Глазам не верю, – выдохнул Эрик Блейк, ошарашенно покачав головой. – Мой лучший друг превращен в лягушонка… жена вовсе окаменела…

– Совершенно верно, – подтвердил бог. – Мы справедливы. Каждому воздаем по делам его. Оба получили именно то, чего заслуживали.

– А Пат… Пат меня слышит?

– Думаю, да.

Эрик шагнул к статуе.

– Пат, – с мольбой в голосе заговорил он, стиснув ее холодные, твердые плечи, – прошу тебя, не сердись. Я тут не виноват. Не злись на меня. Не я же это проделал…

Гладкий гранит леденил пальцы. Окаменевшая Пат бесстрастно взирала прямо перед собой.

– Стало быть, «Терран Металз», – язвительно проворчал бог, пристально глядя на Эрика единственным глазом. – Кто таков этот Хорас Брэдшоу? Вероятно, какое-то местное божество?

Эрик, плюхнувшись в кресло, дрожащими руками вытряхнул из пачки сигарету и закурил.

– Хорас Брэдшоу – владелец «Терран Металз», – мрачно ответил он. – Можно сказать, самая важная персона на Терре. «Терран Металз» принадлежит половина планет системы.

– Царьки вашего мира меня не интересуют, – туманно ответил бог, обмяк и прикрыл глаз. – Я отдохну некоторое время. О кое-каких делах поразмыслю. Захочешь – можешь разбудить меня как-нибудь после. Побеседуем о богословских материях, как на борту корабля, по дороге сюда.

– «О богословских материях»! – ядовито передразнил его Эрик. – Моя жена превращена в глыбу камня, а ему, видишь ли, разговоры о богословских материях подавай!

Увы, ушедший в себя бог его больше не слушал.

– Ну да, конечно, тебе-то какое дело, – охваченный злостью, проворчал Эрик. – Вот она, благодарность за то, что я увез тебя с Ганимеда! Оставил меня без жены и без друга, а сам… Нечего сказать, хорош бог!

Молчание.

В отчаянии Эрик принялся лихорадочно размышлять. Возможно, проснувшись, бог придет в лучшее расположение духа. Возможно, позволит уговорить себя вернуть Тому и Пат прежний, обычный, облик.

Постепенно в сердце затеплилась надежда. Если воззвать к лучшим чувствам бога после того, как тот отдохнет, поспит пару часиков, может…

Может. Если никто не явится искать Мэтсона.

Лягушонок, печально понурив голову, сидел посреди бетонной дорожки.

– Эй, Мэтсон! – окликнул его Эрик, склонившись к нему.

Лягушонок медленно поднял взгляд.

– Не грусти, старина! Я уломаю его назад тебя превратить. Подумаешь, дел-то!

Лягушонок даже не шелохнулся.

– Плевое дело, точно тебе говорю, – слегка занервничав, повторил Эрик.

Но лягушонок только склонил голову ниже прежнего.

Эрик взглянул на часы. Дело шло к вечеру. Скоро четыре… и через полчаса у Тома начинается рабочая смена в «Терран»! Лоб Эрика вмиг покрылся испариной. Если уснувший бог через полчаса не проснется…

Зуммер. Видеофон!

С замирающим сердцем Эрик бросился в дом, собрал волю в кулак и нажал клавишу. На экране проступило горделивое, монументальное лицо Хораса Брэдшоу. Казалось, его колючий взгляд пронзает насквозь.

– Блейк, – буркнул Брэдшоу. – С Ганимеда ты, вижу, уже вернулся.

Мысли в голове закружились бешеным вихрем. Придвинувшись вплотную к экрану, Эрик заслонил от Брэдшоу комнату.

– Да, сэр. Только-только начал багаж разбирать.

– Бросай все, и немедленно сюда! Мы ждем твоего отчета.

– Сию минуту? Господи, мистер Брэдшоу, дайте хоть вещи-то выложить, – залепетал Эрик, стараясь хоть как-то потянуть время. – Завтра с утра приду пораньше и обо всем доложу.

– Мэтсон где? У тебя?

Эрик невольно сглотнул.

– Да, сэр, но…

– Дай его сюда. У меня к нему разговор.

– Он… э-э… он не может сейчас разговаривать, сэр.

– Что? Это еще почему?

– Он, видите ли, не в той форме… чтоб…

– Тогда вези его с собой, живо! – раздраженно прорычал Брэдшоу. – И если он к этому времени не протрезвеет… Словом, жду вас обоих у себя через десять минут!

С этими словами он дал отбой. Экран моргнул и погас.

Через десять минут?! Ошеломленный, Эрик устало опустился в кресло и недоумевающе покачал головой.

Лягушонок на дорожке, за дверью, вскинул голову, слегка встрепенулся, негромко, печально квакнул.

Эрик грузно поднялся на ноги и снова вышел во двор.

– Похоже, просто так мы не отделаемся, – пробормотал он, склонившись, подхватив лягушонка и осторожно спрятав его в карман пиджака. – Думаю, ты все слышал. Брэдшоу звонил. Требует нас в Лабораторию.

Лягушонок беспокойно зашевелился.

– Интересно, что Брэдшоу скажет, увидев тебя?

Вернувшись в дом, Эрик поцеловал ледяную гранитную щеку жены.

– До встречи, милая, – сказал он и, словно в оцепенении, вышел на улицу.

Не прошло и минуты, как он влез в удачно пойманный робокеб. Машина, сорвавшись с места, помчалась вперед.

– Сдается мне, объяснить все это будет непросто, – пробормотал Эрик себе под нос. – Дьявольски непросто.

* * *

В изумлении подняв брови, Хорас Брэдшоу неторопливо снял и протер очки в тонкой стальной оправе, водрузил их на хищный, крючковатый, точно ястребиный клюв, нос и вновь опустил взгляд. Лягушонок смирно сидел посреди необъятного письменного стола из красного дерева.

Помолчав, Брэдшоу ткнул в сторону лягушонка дрожащим пальцем.

– Вот это… это и есть Томас Мэтсон?

– Да, сэр, – подтвердил Эрик.

Брэдшоу ошарашенно заморгал.

– Мэтсон! Что с тобой, скажи на милость, стряслось?

– Он… стал лягушкой, – пояснил Эрик.

– Да уж, вижу. Невероятно… Так. Дженнингса из биологической лаборатории ко мне, – распорядился Брэдшоу, нажав кнопку у края стола. – Лягушка…

С этим он ткнул лягушонка кончиком карандаша.

– Мэтсон, это действительно ты?

Лягушонок тоненько квакнул.

– Боже правый…

Откинувшись на спинку кресла, Брэдшоу утер взмокший лоб и скорбно покачал головой. На его жестком, обычно сумрачном лице отразилось искреннее сочувствие.

– Глазам не верю. Может, дело в каких-то новых вредоносных бактериях? Мэтсон ведь вечно экспериментировал на себе. Всю душу в работу вкладывал. Храбрец! Прекрасный работник. Столько сделал для «Терран Металз»… и как все кончилось, а? Жаль, жаль. Разумеется, мы назначим ему полную пенсию.

Порог кабинета переступил Дженнингс.

– Вызывали, сэр?

– Входи, – буркнул Брэдшоу, в нетерпении поманив его к столу. – У нас тут проблема как раз по твоей части. С Эриком Блейком ты, полагаю, знаком.

– Привет, Блейк.

– А это вот, – продолжал Брэдшоу, кивнув в сторону лягушонка, – Томас Мэтсон из лаборатории цветных металлов.

– С Мэтсоном из Цветмета я знаком тоже, – медленно проговорил Дженнингс. – Да, знаком, и знаком неплохо, однако не припомню, чтоб… По-моему, еще вчера он был куда выше. Без малого шести футов ростом.

– Однако же это он, – угрюмо заверил его Эрик. – Только превратившийся в лягушонка.

– Вот как? – мгновенно охваченный научным любопытством, оживился Дженнингс. – А подробнее?

– Долгая история, – уклончиво ответил Эрик.

Дженнингс окинул лягушонка взглядом профессионала.

– И все же не мог бы ты ее изложить? С виду – обыкновенная лягушка. Это точно Том Мэтсон? Выкладывай начистоту, Блейк. Уверен, ты что-то недоговариваешь.

Брэдшоу, сощурившись, испытующе взглянул на Эрика.

– Да, Блейк! Что, собственно, произошло? Подозрительно как-то у тебя глаза бегают. Уж не ты ли во всем и виноват? – Помрачнев, словно грозовая туча, Брэдшоу привстал с кресла. – Так, вот что. Если по твоей вине один из лучших моих людей стал неспособен к дальнейшей работе…

– Спокойствие, – запротестовал Эрик, нервно поглаживая лягушонка. Мысли плясали, путались в голове. – Мэтсону ничто не грозит – главное, чтоб на него не наступил кто-нибудь ненароком. Соорудить для него генератор защитного поля и автоматическую систему связи, позволяющую разговаривать, дело несложное. День-два, и он продолжит работу, а потом устраним возможные недочеты, и все вообще пойдет как по маслу.

– Отвечай! – взревел Брэдшоу. – Это все ты? Ты во всем виноват?

Эрик, поежившись, беспомощно развел руками.

– Ну, в какой-то степени… Нет, не то чтобы непосредственно, но… – Голос его задрожал. – Но можно сказать, если б не я…

Лицо Брэдшоу окаменело, искаженное яростью.

– Блейк, ты уволен, – объявил он, выдернув из настольного раздатчика солидную кипу бланков. – Убирайся, и больше сюда ни ногой. И лягушку не тронь. Лягушка принадлежит «Терран Металз».

С этими словами владелец «Терран Металз» швырнул через стол, в сторону Эрика, лист бумаги.

– Вот тебе полный расчет, а другую работу искать не трудись. С этого дня ты в общесистемном черном списке. Всего хорошего.

– Но, мистер Брэдшоу…

– Даже не умоляй, – отмахнулся от него тот. – Вон отсюда. А ты, Дженнингс, сейчас же займи этим делом своих биологов. Проблема должна быть устранена, и как можно скорее. Лягушку необходимо вернуть в изначальный вид. Мэтсон – один из ключевых работников «Терран Металз». У нас куча работы, и кроме Мэтсона с ней не справиться никому, а задержки в исследованиях из-за подобных вещей недопустимы.

– Мистер Брэдшоу, – в отчаянии взмолился Эрик, – прошу вас, послушайте. Я сам очень хочу видеть Тома таким же, как прежде. Однако способ вернуть его в изначальный вид существует только один. Нам нужно…

Брэдшоу смерил его холодным, неприязненным взглядом.

– Ты еще здесь, Блейк? Без охраны от тебя не избавиться? Через минуту чтоб духу твоего в границах компании не было! Уяснил?

– Уяснил.

Убито кивнув, Эрик понурил голову, развернулся и нога за ногу поплелся к двери.

– Счастливо, Дженнингс. Счастливо, Том. Мистер Брэдшоу… если понадоблюсь, я дома.

– Проваливай… чародей! – прорычал ему вслед Брэдшоу.

* * *

– Что бы ты сделал, если б твою жену превратили в камень, лучшего друга – в лягушку, а тебя самого вышвырнули с работы? – спросил Эрик робота-кебмена по дороге домой.

– У роботов не бывает жен, – ответил водитель. – Роботы бесполы. Не бывает у роботов и друзей. Роботы лишены способности к эмоциональным привязанностям.

– Ну а с работы уволить робота могут?

– Случается, – ответил робот, останавливая кеб перед скромным шестикомнатным бунгало Эрика. – Но лучше подумайте вот о чем. Роботов нередко отправляют на переплавку, а из их останков делают новых роботов. Помните Пуговичника из драмы Ибсена «Пер Гюнт»? Вся эта сцена явно предвосхищает в символической форме грядущие невзгоды роботов.

– Ага. Очевидно, у всех свои проблемы. И у роботов тоже.

Дверца кеба распахнулась, и Эрик выбрался наружу.

– Проблем тяжелее наших нет ни у кого на всем свете.

Дверца захлопнулась, и машина, пулей сорвавшись с места, помчалась обратно, вниз по склону холма.

Ни у кого на всем свете? Ну нет, это вряд ли.