Текст книги "Золотой человек"

Взяв со стола большое увеличительное стекло, Томми принялся разглядывать сквозь него столешницу – царапины, волокна дерева, но вскоре отложил лупу, повертел в руках костяной нож для конвертов, вернул его на место, внимательно изучил разбитый волшебный фонарь в углу. И бабочек под стеклом. И облезлое чучело птицы. И склянки с химическими реактивами.

Оглядев кабинет, он направился на веранду. Солнце почти закатилось. Казалось, дневной свет, угасая, мерцает, словно свеча на ветру. Середину веранды занимала дощатая рама наподобие невысокого ящика, окруженная кучами земли и травы. Вдоль перил стояли рядами объемистые глиняные горшки, мешки удобрений, отсыревшие пакеты семян. Опрокинутый распылитель… Грязный совок… Полоски ковра вокруг шаткого кресла… Лейка…

Дощатую раму прикрывала частая проволочная сетка. Склонившись над ней, Томми заглянул внутрь сквозь ячейки. Растения… небольшие растения, высаженные рядками, поросшая мхом земля, еще растения – густые, спутанные, затейливой формы…

А там, в уголке, возвышается кучка сухой травы наподобие кокона.

Жуки? Какие-то насекомые? А может, зверушки?

Отыскав под ногами соломинку, Томми потыкал ею сквозь сетку в кучку сухой травы. Трава зашевелилась. Точно, внутри кто-то есть. А вон и другие коконы – около полдюжины, прячутся тут и там, среди зелени!

Внезапно из потревоженного кокона, в страхе попискивая, метнулся наружу, в траву, какой-то зверек. За первым последовал еще один. Розовые, шустрые… Вскоре среди растений с писком забегал, заметался в панике целый выводок розовых созданий ростом не больше двух дюймов.

Томми в восторге склонился еще ниже, сощурился, приник к самой сетке, стараясь их разглядеть. Шерсти не видно… Да, вправду, зверушки какие-то безволосые, только крохотные – совсем крохотные, вроде кузнечиков. Может, детеныши? Пульс дробно застучал в висках. Детеныши, а может быть, и…

Шаги.

Напрягшись всем телом, Томми оглянулся назад.

К двери, шумно отдуваясь, подошел Эдвард Биллингс. Опустив на пол у порога ведерко с землей, он тяжко вздохнул, полез в карман темно-синего пиджака за платком, молча утер взмокший лоб и уставился на мальчишку возле дощатой рамы под сеткой.

– Ты кто таков, молодой человек? – помолчав, спросил Биллингс. – Насколько я помню, встречаться нам прежде не доводилось.

Томми мотнул головой:

– Не-а, не доводилось.

– Что ты здесь делаешь?

– Ничего.

– Не будешь ли ты так любезен вынести сюда вон то ведерко? Похоже, перестарался я. Не ожидал, что оно окажется настолько тяжелым.

Томми, слегка помешкав, подошел к порогу, поднял ведерко, выволок его на веранду и поставил рядом с дощатой рамой.

– Благодарю, – сказал Биллингс, не сводя с мальчика поблескивающих, колючих водянисто-голубых глаз. На узком, морщинистом, суровом лице старика отразилось некое подобие добродушия. – Твоя помощь пришлась очень кстати. Однако на вид ты довольно силен. Сколько тебе? Около одиннадцати?

Томми кивнул и словно бы невзначай, бочком, отодвинулся к перилам веранды. Внизу, этажах в двух или трех, виднелась улица. Вон мистер Мерфи шагает по тротуару, возвращаясь с работы домой. Дальше, у перекрестка, играют мальчишки. Напротив, через улицу, девушка в синем свитере внакидку, поверх узких плеч, поливает газон. Ну что ж, старикана можно не опасаться. Пусть только попробует что-нибудь…

– Что привело тебя сюда? – спросил Биллингс.

Но Томми не ответил ни слова. Некоторое время оба – сгорбленный, огромного роста старик в темном старомодном костюме и веснушчатый мальчуган в красном свитере, синих джинсах, теннисных туфлях и вязаной лыжной шапочке, сдвинутой на затылок, – молча разглядывали друг друга. Наконец Томми покосился в сторону укрытой сеткой дощатой рамы и вновь поднял взгляд на Биллингса.

– Вот это? Тебе захотелось взглянуть на… это?

– Ага. Кто у вас там, внутри? Кто они?

– Они?

– Ну, эти, что там живут. Я таких в жизни не видел. Кто это – зверьки, насекомые?

Биллингс неторопливо подошел к нему, с трудом наклонился и принялся отсоединять угол сетки от рамы.

– Если тебе все это так интересно, лучше не рассказывать – а показать, кто они таковы.

С этими словами он отогнул край сетки назад.

Томми придвинулся ближе и в изумлении вытаращил глаза.

– Ну? – выдержав паузу, спросил Биллингс. – Теперь видишь, кто это?

Томми, негромко присвистнув, медленно выпрямился. Щеки его побледнели как полотно.

– Да, я сразу подумал: может, они… только засомневался… а это и вправду маленькие, крохотные человечки! Люди!

– Не совсем, – поправил его мистер Биллингс. – Не совсем люди.

Грузно опустившись в шаткое кресло, он вынул из кармана пиджака потертый кисет и трубку и начал неторопливо набивать чашечку табаком. Томми не сводил глаз с дощатой рамы. «Коконы» оказались хижинами, сооруженными крохотными человечками. Часть их обитателей, собравшись кучкой на открытом месте, задрав головы, глазела на мальчика. Крохотные, двух дюймов ростом, розовые… Голые, потому и розовые!

– Смотри внимательнее, – негромко посоветовал Биллингс. – Приглядись к головам. Что видишь?

– Ничего. Они такие маленькие…

– Сходи, возьми со стола лупу. Большое увеличительное стекло.

Провожаемый его взглядом, Томми поспешил в кабинет и тут же вернулся с лупой в руках.

– А теперь ответь, что видишь.

Томми осмотрел человечков сквозь лупу. Да, вроде бы люди как люди. Руки, ноги… Около половины – женщины. А головы…

Сощурившись, Томми пригляделся к их головам и тут же в ужасе отшатнулся от рамы.

– Что с тобой? – хмыкнув, проворчал Биллингс.

– У них же… уродство какое-то!

– Уродство? – улыбнулся старик. – Тут, знаешь ли, все зависит от того, кто к чему привык. Да, они кое в чем отличаются от тебя, но это отнюдь не уродство. С ними все в полном порядке. По крайней мере, я всем сердцем надеюсь, что они абсолютно нормальны.

Улыбка его померкла. Посасывая трубку, старик замолчал и о чем-то задумался.

– Вы сами их сделали? – спросил Томми. – Как?

– Я? – переспросил Биллингс, вынув изо рта трубку. – Нет, что ты!

– А тогда откуда они у вас?

– Мне их, скажем так, одолжили на время. Для пробы. Да, в качестве пробной группы. Они ведь существуют совсем недавно. Всего ничего.

– А может, вы… может, вы продать одного согласитесь?

Биллингс расхохотался.

– Нет уж, не соглашусь. Прости, но долг велит мне хранить их при себе.

Томми, кивнув, продолжил осмотр. Под лупой головы человечков можно было разглядеть во всех подробностях. Действительно, от людей они кое-чем отличались. Изо лба каждого торчали вверх тоненькие, упругие, будто стальная проволока, антенны, выросты с шишечками на концах, вроде муравьиных усиков. Что ж, пусть они и не люди, но на людей очень, очень похожи. Антенны да невероятно крохотный рост – вот и вся разница.

– Может, они с другой планеты? – спросил Томми. – С Марса или с Венеры?

– Нет.

– Тогда откуда же они взялись?

– Сложный вопрос… сложный. И вдобавок применительно к ним совершенно бессмысленный.

– А отчет ваш – он для чего?

– Отчет?

– Там, в шкафу. Толстая книжища с фактами обо всем на свете. Ваша работа.

– Да уж, работаю я над ним давно…

– Давно? Сколько лет?

Биллингс снисходительно улыбнулся.

– На этот вопрос также невозможно ответить за полной его бессмысленностью, однако времени работа заняла действительно много. Впрочем, теперь она вплотную приблизилась к завершению.

– А что вы с ней дальше будете делать? Когда закончите?

– Представлю вышестоящему начальству. Передам, как говорится, наверх.

– Вышестоящему начальству? А кто они?

– Тебе они неизвестны.

– А живут где? Тут, в нашем городе?

– И да и нет. Этот вопрос тоже попросту не имеет ответа. Возможно, когда-нибудь ты…

– Отчет про нас, – вполголоса проговорил Томми.

Биллингс, повернувшись к нему, впился в мальчишку испытующим взглядом.

– Что?

– Он ведь о нас. Ваш отчет. Толстая книга.

– Откуда ты знаешь?

– Я заглянул в него. И заглавие на обложке видел. Это отчет обо всей Земле, так?

– Да, – кивнув, подтвердил Биллингс. – Это отчет о планете Земля.

– А вы здесь чужой, так ведь? Явились еще откуда-то. Из другой планетной системы.

– Но как же… как ты догадался об этом?!

Томми, в свою очередь, самодовольно, снисходительно улыбнулся.

– Есть способы. Умеючи – ничего сложного.

– И многое ли ты увидел в моем отчете?

– Нет. Так, заглянул мельком. Для чего он? Зачем вы его составляете? Что там, наверху, будут с ним делать?

Над ответом Биллингс надолго задумался.

– А это, – наконец сказал он, махнув рукой в сторону дощатой рамы, – целиком зависит от них. Отчетом распорядятся, смотря как пойдет дело с проектом C.

– С проектом C?

– Да. С третьим проектом. До сих пор подобных ему предпринималось всего два. Ждать пришлось долго. Каждый проект продумывать во всех деталях. Учитывать бессчетное множество новых факторов, не упуская ни одного, прежде чем принять какое-либо решение.

– А два первых были какими?

– Этим достались антенны. Совершенно новая организация когнитивных способностей. Практически никакой зависимости от врожденных влечений. Большая гибкость мышления, приспособляемость. Некоторое сужение общего эмоционального спектра, однако утраты в энергии либидо с лихвой компенсируются рациональностью и самообладанием. Еще от них следует ожидать большей акцентуации на индивидуальном опыте в противовес традиционному групповому обучению. Менее стереотипного мышления. Более быстрого обретения контроля над ситуацией.

Слова Биллингса почти ничего не объясняли – наоборот, все больше сбивали с толку.

– Какими были два первых проекта? – снова спросил Томми.

– Два первых? Ну, проект A – дело столь давнее, что многое стерлось из памяти начисто. Проект A – это крылья.

– Крылья…

– Да. Крылатые, высокомобильные существа с немалым количеством индивидуалистических черт. По зрелом размышлении мы наделили их избыточной самостоятельностью. И чрезмерной гордыней. Во главу угла они ставили гордость и честь. По сути, были прирожденными воинами, бойцами – и воевали, каждый против всех. Раскололись на множество мелких, разобщенных фракций и…

– А вторые? Какими были они?

Биллингс выбил пепел из трубки о перила веранды и продолжал, обращаясь не столько к мальчишке напротив, сколько к себе самому:

– Крылатая разновидность была нашей первой попыткой работы с высокоразвитыми существами. Проект A… Когда он завершился неудачей, мы собрались на совещание. Результатом его стал проект B. На сей раз в успехе мы не сомневались. Искоренили множество излишних индивидуалистических черт, подменив их ориентацией на группу, пустили в ход стадный метод усвоения знаний и навыков… и понадеялись, что уж теперь-то общее руководство проектом сохранится за нами. Работа над первым проектом наглядно свидетельствовала: успех зависит от строгости надзора.

– Так как же выглядела эта вторая разновидность? – отчаявшись уловить суть рассуждений Биллингса, спросил Томми.

– От крыльев мы, как я уже говорил, отказались, однако общую физиогномию оставили прежней. Какое-то, крайне непродолжительное, время контроль оставался в наших руках, однако вторая разновидность также отклонилась от схемы и, расколовшись на независимые группы, избавилась от нашего руководства. Вне всяких сомнений, ключевую роль в этом сыграло влияние уцелевших особей первоначального вида, разновидности A. Первоначальную разновидность следовало истребить целиком, как только…

– А от этих, вторых, еще хоть кто-то остался?

– От проекта B? Разумеется, – с нешуточным раздражением ответил Биллингс. – Вы и есть проект B, и потому я здесь, среди вас. И как только я завершу отчет, мы сможем приступить к ликвидации вашего вида. Мои рекомендации, несомненно, окажутся идентичными тем, что касались проекта A. Поскольку ваш проект отбился от рук до такой степени, что целесообразность его продолжения с любой точки зрения не…

Но Томми его больше не слушал. Склонившись над дощатой рамой, он во все глаза разглядывал крохотных человечков внутри. Девять крохотных человечков, мужчин и женщин. Девять… и больше таких нет нигде во всем мире!

От возбуждения и восторга Томми пробрала дрожь. План уже зрел в голове, оживал, рвался наружу, однако мальчишка напрягся всем телом, собрался с силами и кое-как удержал на лице гримасу невозмутимости.

– Пойду я, пожалуй, – сказал он и, переступив порог кабинета, направился к двери в коридор.

– Уходишь? – Биллингс поднялся на ноги. – Но ведь…

– Пора мне. Время позднее. Увидимся еще, – отозвался Томми, распахнув дверь, что вела в коридор. – До скорого!

– До встречи, – с некоторым удивлением откликнулся мистер Биллингс. – Искренне надеюсь увидеть тебя вновь, молодой человек.

– Увидите обязательно, – пообещал Томми.

Домой он несся бегом, во всю прыть. Птицей взлетел на крыльцо, ворвался в гостиную…

– Прекрасно. Ты как раз к ужину, – раздался голос матери с кухни.

Томми с разбегу остановился у подножия лестницы.

– Мне снова на улицу нужно!

– Никаких улиц. Сейчас ты…

– Да ненадолго совсем! Оглянуться не успеешь, как назад прибегу.

Поспешив наверх, Томми вошел к себе в спальню и огляделся вокруг.

Ярко-желтые обои. Вымпелы на стенах. Огромный комод, зеркало, щетка и гребень, модели аэропланов, портреты известных бейсболистов. Бумажный мешок, набитый крышками от бутылок. Небольшой радиоприемник в растрескавшемся пластмассовом корпусе. Сигарные ящички из тонких дощечек, полные самого разного хлама, всякой всячины, подобранной когда-то во время гуляний по городу…

Схватив один из сигарных ящичков, Томми вывалил его содержимое на постель, ящичек сунул под куртку и вышел из комнаты.

– Куда это ты собрался? – строго спросил отец, опустив вечернюю газету и глядя на сына поверх страниц.

– Я ненадолго. Скоро вернусь.

– Мать же сказала: пора ужинать. Ты, может, не расслышал?

– Я скоро, пап! Дело важное. Правда важное, честное слово!

С этими словами Томми распахнул парадную дверь. Студеный вечерний ветер ударил в лицо, обдал холодом.

– Десять минут, – неохотно сказал Винс Джексон, взглянув на часы. – Не больше. Опоздаешь, останешься без ужина.

– Ладно! Десять минут!

Захлопнув дверь, Томми одним махом спрыгнул с крыльца и побежал в темноту.

* * *

В замочной скважине и в щели под дверью кабинета мистера Биллингса мерцал неяркий свет.

Помедлив в нерешительности, Томми собрался с духом, поднял руку и постучал в дверь. Какое-то время изнутри не доносилось ни звука, но вот в кабинете что-то зашуршало, пол заскрипел в такт тяжелым, неторопливым шагам.

Наконец дверь отворилась, и в коридор выглянул мистер Биллингс.

– Хелло, – сказал Томми.

– Ты? Вернулся? – удивился старик, отворив дверь пошире.

Томми поспешно вошел в кабинет.

– Забыл что-либо?

– Нет.

Биллингс закрыл дверь.

– Присаживайся. Хочешь чего-нибудь? Яблоко или, к примеру, молока?

– Нет.

Здорово нервничая, Томми обошел комнату, трогая, щупая, осматривая все, что подвернется под руку: книги, газеты, вороха вырезок. Биллингс, немного понаблюдав за мальчишкой, пожал плечами и со вздохом уселся за стол.

– Пожалуй, я еще потружусь над отчетом. Надеюсь, от завершения он недалек. Вот, видишь? – сказал он, легонько хлопнув ладонью по стопке заметок. – Эти последние, а затем я смогу покинуть вас и представить отчет вкупе с собственными рекомендациями по назначению.

Склонившись над необъятной пишущей машинкой, Биллингс мерно забарабанил по клавишам. От неумолимого грохота старинного механизма вся комната затряслась мелкой дрожью. Отвернувшись, Томми тихонько выскользнул на веранду.

На веранде, выстуженной вечерним холодом, оказалось темно – хоть глаз выколи. Томми остановился, привыкая к темноте. Со временем ему удалось разглядеть и мешки с удобрениями возле перил, и шаткое кресло, и затянутую сеткой дощатую раму посередине, в окружении куч земли и травы.

Томми оглянулся назад. Биллингс по-прежнему горбился над пишущей машинкой, целиком поглощенный отчетом. Темно-синий пиджак он снял, повесил на спинку кресла и работал в одном жилете да рубашке, засучив рукава выше локтя.

Убедившись, что Биллингсу не до него, Томми присел возле рамы на корточки, вытащил из-за пазухи сигарный ящичек, откинул крышку, поставил его рядом и принялся отгибать край сетки, снимая ее с ровного ряда гвоздиков.

Внутри рамы негромко, встревоженно пискнули раз-другой, сухая трава зашуршала, словно под лапками вспугнутой мыши.

Томми, немедленно запустив руку под сетку, осторожно пошарил среди травы и кустиков. Пальцы его тут же сомкнулись на крохотном тельце создания, съежившегося от страха, забившегося в диком ужасе. Отправив добычу в сигарный ящичек, Томми принялся искать следующего человечка.

Не прошло и минуты, как он переловил их всех. Есть! Все девятеро здесь, в сигарном ящичке из тонких дощечек!

Закрыв поплотнее крышку, Томми сунул ящичек под куртку и быстрым шагом вернулся с веранды назад, в кабинет.

Биллингс, оторвавшись от дела, устало, рассеянно взглянул на него. В одной руке он сжимал ручку, в другой стопку бумаг.

– Так о чем ты хотел поговорить? – пробормотал он, поправив очки на носу.

– Нет, ни о чем, – мотнув головой, ответил Томми. – Мне домой пора.

– Как, уже? Но ведь ты только-только пришел!

– Домой пора, – повторил Томми, отворяя дверь в коридор. – Доброй ночи!

Биллингс утомленно провел ладонью по лбу. От усталости морщинистое лицо старика потемнело, осунулось сильнее прежнего.

– Что ж, ладно, мальчик, ступай. Возможно, мы еще успеем увидеться, прежде чем я отправлюсь домой.

С этим он и вернулся к работе, снова неторопливо застучал по клавишам громадной пишущей машинки. Казалось, усталость гнет его книзу, к столу.

Томми, захлопнув за собой дверь, несколькими прыжками одолел лестницу и выбежал на крыльцо. Под курткой слегка ерзал, подрагивал сигарный ящичек. Девять. Все девять. Все девятеро теперь у него. Все до единого принадлежат ему, а больше таких не найти нигде во всем мире. Замысел оправдал себя полностью.

Крепко прижав добычу к груди, он во всю прыть помчался вдоль улицы к своему дому.

В гараже отыскалась старая клетка – когда-то Томми держал там белых крыс. Вычистив клетку, он отнес ее наверх, к себе, застелил пол бумагой, поставил внутрь блюдце с водой, добавил немного песка.

Теперь клетка была готова принять новых жильцов, и Томми вытряхнул внутрь содержимое сигарного ящичка.

Девять крохотных человечков собрались посередине клетки, сбились в небольшую розовую кучку. Захлопнув и накрепко заперев дверцу, Томми водрузил клетку на комод, к комоду придвинул кресло, встал на сиденье коленями и приник к решетке.

Вскоре все девятеро зашевелились, начали робко, нерешительно исследовать клетку.

Осваиваются!

От радости сердце Томми застучало с удвоенной частотой.

Ему удалось перехитрить мистера Биллингса. Теперь человечки его – его собственные и больше ничьи, а мистер Биллингс знать не знает, где он живет. Не знает даже, как его звать.

Проворно, совсем как муравьи, шевеля антеннами, человечки заговорили друг с другом. Один из девяти крох подошел к стенке клетки, ухватился за прутья и выглянул наружу. К смельчаку почти сразу присоединился второй (вернее, вторая – женщина). Голые, все они были гладкими, сплошь розовыми, если не считать волос на головах.

А что они, интересно, едят? Поразмыслив, Томми принес из большого холодильника на кухне немного сыра и котлетного фарша, а еще сунул в клетку блюдце с молоком, раскрошенный хлебный ломтик и несколько листьев латука.

Молоко и хлеб пришлись человечкам по вкусу, однако к мясу они даже не притронулись, а из листьев латука начали сооружать себе хижины.

Завороженный, Томми едва заставил себя оторваться от клетки. За человечками он наблюдал все утро перед школой, а потом проторчал возле клетки и все время обеда, и весь остаток дня, до самого ужина.

– Что у тебя там, наверху? – спросил за ужином отец.

– Ничего.

– Ты не змею ли опять в дом притащил? – с опаской спросила мама. – Если у тебя, молодой человек, снова змея в спальне…

– Да нет же! – мотнув головой, заверил ее Томми. – Нет у меня там никаких змей!

Ужин он проглотил почти не жуя и вновь помчался наверх.

Пока его не было, крохотные создания закончили строить хижины из листьев латука. Теперь часть их спряталась внутрь, а остальные бродили по клетке, исследуя каждый ее уголок.

Томми уселся возле комода и снова замер, не сводя с человечков глаз. Надо же, умные… Куда сообразительнее белых крыс, которых он когда-то держал у себя. И чистоплотнее, кстати: вмиг догадались, зачем в клетке песок. Умные… и при этом совершенно ручные.

Выждав еще немного, Томми запер покрепче дверь спальни. Затаив дух, он отпер клетку, широко распахнул боковую дверцу, сунул внутрь руку, поймал одного из человечков, вынул из клетки и осторожно раскрыл ладонь.

Человечек, крепко вцепившись в его палец, бросил взгляд вниз, уставился на Томми и лихорадочно замахал антеннами.

– Не бойся, – подбодрил его Томми.

Крохотный человечек с опаской поднялся на ноги, огляделся, прошел по ладони Томми к запястью и неторопливо, поглядывая по сторонам, вскарабкался наверх, к плечу. На плече он остановился, выпрямился во весь рост и взглянул мальчишке в лицо.

– Да, ты куда меньше меня, – сказал ему Томми.

Вынув из клетки второго человечка, он выпустил обоих на кровать. Долгое время человечки расхаживали по покрывалу, а еще несколько, подойдя к распахнутой дверце, с опаской, поодиночке, выбрались на комод. Один из них, отыскав гребень Томми, осмотрел его, подергал зубья. Вскоре к нему присоединился второй, но, сколько бы крохи ни дергали, ни тянули к себе зубья гребня, добиться чего-либо им все никак не удавалось.

– Чего вы хотите-то? – спросил их Томми.

Спустя какое-то время человечки оставили гребень в покое: внимание их привлек валявшийся на комоде никель[4]4
  Монета достоинством в 5 центов США.


[Закрыть]. Один из них ухитрился поднять монету и перевернуть на ребро и, поразмыслив, толкнул никель вперед. Никель, стремительно набирая скорость, покатился к краю комода. Крохотные человечки переполошились, в смятении бросились за ним, но никель со звоном упал на пол.

– Осторожнее! – предостерег их Томми.

Нет, ему вовсе не хотелось, чтоб с человечками хоть что-то стряслось! На новых питомцев у него уже было множество планов. Соорудить для них всякие штуки – тележки для катания, качели, горки вроде тех, что Томми видел в блошином цирке – проще простого. Вдобавок они куда умнее блох и много с чем смогут справиться. Обучить их – и можно за деньги показывать.

Может, Томми даже на гастроли с ними поедет. Может, о нем даже в газетах напишут!

Мысли мелькали в голове одна за другой. С такими человечками чего только не придумаешь! Возможностям нет конца… вот только начинать нужно потихоньку, без спешки, с умом.

На следующий день Томми взял одного из человечков с собой в школу, посадив его в банку из-под варенья, а саму банку спрятал в карман. В крышке банки он проделал несколько дырочек, чтоб человечек не задохнулся.

На перемене Томми показал человечка Дэйву и Джоан Грантам. Оба пришли в восхищение.

– Где раздобыл такого? – выдохнул Дэйв.

– Секрет фирмы.

– Может, продашь?

– Еще чего! Это тебе не крыса.

– Он же голый совсем, – покраснев, заметила Джоан. – Скажи ему: пускай оденется, да поскорее.

– А ты им одежду сшить сможешь? У меня, кроме этого, еще восемь есть. Четверо мужчин и четыре женщины.

У Джоан загорелись глаза.

– Смогу… если мне одного подаришь.

– И не мечтай. Они мои.

– А откуда они взялись? Кто их, таких, вырастил?

– Не твоего ума дело.

* * *

Вначале Джоан сшила маленькие одежки для четырех женщин – крохотные юбки и блузы. Томми сунул одежду в клетку, и озадаченные человечки столпились вокруг кучки обновок, не понимая, что с ними делать.

– Ты лучше покажи им, – посоветовала Джоан.

– Показать? Вот уж фиг тебе!

– Тогда дай я сама их одену.

Вынув из клетки первую же подвернувшуюся под руку женщину, Джоан бережно облачила ее в юбку и блузу и вернула на место.

– А теперь поглядим, что будет дальше.

Человечки сгрудились вокруг одетой женщины, с любопытством щупая ткань одежды, и вскоре принялись делить между собой оставшиеся костюмчики: одним достались юбки, другим блузы.

Томми хохотал до упаду.

– Уж лучше сшей для мужчин штаны. Пускай все ходят одетыми.

Двое человечков, вынутые из клетки, увлеченно забегали вдоль его рук, от плеча до ладони.

– Осторожнее, – предупредила Джоан, – а то потеряешь. Вдруг убегут?

– Не убегут, они ручные. Ученые. Вот я тебе покажу кое-что.

С этим Томми выпустил человечков на пол.

– У нас игра одна есть. Гляди.

– Игра? Какая?

– Они прячутся, а я их ищу.

Человечки бросились врассыпную, на поиски укрытий, и вмиг попрятались кто куда. Томми, опустившись на четвереньки, заглянул под комод, пошарил под покрывалом. Из-под покрывала раздался тоненький писк. Первый нашелся!

– Видала? Им нравится.

Найденных человечков Томми одного за другим относил в клетку. Поиски последнего затянулись надолго: этот влез в ящик комода, забрался в мешочек с разноцветными стеклянными шариками и зарылся в шарики с головой.

– Умные какие, – восхитилась Джоан. – Может, все же подаришь мне хоть одного?

– Нет, – отрезал Томми. – Человечки – мои. Я ни за что с ними не расстанусь и никому их не отдам!

* * *

На следующий день, после школы, он снова встретился с Джоан. К этому времени она сшила крохотные штаны и рубашки для мужчин.

– Вот, держи, – сказала она, вручив ему одежки. – Надеюсь, впору придутся.

– Спасибо, – ответил Томми, пряча обновки для человечков в карман.

Отправившись домой вместе, оба срезали путь через пустырь. У края пустующего участка сидели кружком, увлеченные игрой в шарики, Дэйв Грант и еще несколько мальчишек.

– Кто выигрывает? – остановившись рядом, спросил Томми.

– Я, – отозвался Дэйв, не поднимая взгляда.

Томми припал на колено возле него и протянул к нему сложенную горстью ладонь.

– Дай-ка я тоже сыграю. Не жадничай, одолжи свой агатик!

Но Дэйв отрицательно покачал головой.

– Отвали, – буркнул он.

– Одолжи, не жадничай. Всего один удар, – пообещал Томми, пихнув его кулаком в плечо. – А еще… а еще я вот что тебе скажу…

И тут их обоих накрыла тень.

Томми поднял взгляд и вмиг побледнел.

Безмолвно взирая на мальчика, Эдвард Биллингс оперся на зонтик так, что его стальной наконечник глубоко ушел в рыхлую землю. Морщинистое лицо старика сделалось жестким, суровым, глаза будто превратились в пару водянисто-голубых камешков.

Томми медленно поднялся на ноги. Остальные мальчишки разом притихли. Некоторые, подхватив с земли шарики, поспешили отползти подальше.

– Вам чего? – хотел было спросить Томми, однако из пересохшего горла вырвался только невнятный хрип.

Казалось, холодный, пристальный, без капли добродушия взгляд Биллингса пронизывает его насквозь.

– Ты унес их. И должен вернуть. Немедленно, – жестко, бесцветно сказал он, протянув к мальчику руку. – Где они?

– О чем это вы? – подавшись назад, пробормотал Томми. – Какие еще «они»?

– Проект. Проект C. Ты выкрал их у меня из квартиры. И я хочу получить их обратно.

– Ничего я не крал! Что вы такое мелете?

Биллингс повернулся к Дэйву Гранту:

– Ты ведь о нем говорил, не так ли?

– Ага, – кивнув, подтвердил Дэйв. – Я их сам видел. Он их у себя в комнате держит. Никого близко не подпускает.

– Так вот, ты явился ко мне и украл их. Зачем? – спросил Биллингс, угрожающе придвинувшись к Томми. – Зачем ты унес их? На что они тебе?

– Вы оба с ума спятили, – проворчал Томми, однако его голос предательски дрогнул.

Дэйв Грант не ответил ни слова и робко отвел взгляд в сторону.

– Вранье все это! – чуть увереннее объявил Томми.

Биллингс шагнул к нему. Холодные, древние пальцы старика глубоко впились в плечи.

– Верни их мне! Мне они необходимы. Я в ответе за них.

– Пустите! – возмутился Томми, кое-как высвободившись из его рук. – Нет у меня их с собой… то есть…

– Выходит, они действительно у тебя. Дома. В спальне. Неси их сюда. Ступай и принеси. Всех девятерых.

Слегка осмелев, Томми сунул руки в карманы.

– Ну, не знаю, не знаю… а вы что мне дадите взамен?

Биллингс сверкнул глазами и угрожающе вскинул руку.

– Взамен?! Ах ты малолетний…

Мальчишка поспешно отпрыгнул назад.

– Черта с два вы меня заставите их вернуть! Над нами у вас никакой власти нет, – с торжествующей, дерзкой улыбкой заявил он. – Вы сами так говорили, я помню. Нет у вас власти над нами, и все тут!

Лицо Биллингса сделалось тверже гранита.

– Но их-то я заберу. Они ведь принадлежат мне.

– Только попробуйте – я сразу же копов вызову. И отца позову на помощь. Как вам понравится с папкой и копами дело иметь?

Лицо Биллингса налилось жутким свекольным румянцем. Крепко стиснув рукоять зонтика, старик открыл было рот, но тут же закрыл его, не сказав ни слова. Томми тоже умолк. Остальные мальчишки – перепуганные, притихшие – таращились на обоих во все глаза.

Вдруг Биллингс, задумчиво наморщив лоб, окинул взглядом россыпь шариков в небрежно вычерченном на земле кругу. В холодных глазах его блеснули искорки.

– Тогда вот что. Я… я готов сыграть с тобой. На них.

– Что?

– Сыграем в эту игру. С шариками. Выиграешь – можешь оставить их у себя. А если выиграю я, тут же вернешь их мне. Всех до единого.

Томми, призадумавшись, перевел взгляд с мистера Биллингса на круг под ногами.

– То есть если я выиграю, вы даже не попытаетесь их забрать? Оставите мне… насовсем?

– Именно.

– Ладно, идет, – отступив еще на шаг, согласился он. – Выиграете – получите их обратно, а если выиграю я, они принадлежат мне, и вы распрощаетесь с ними навсегда.

– Неси их сюда сейчас же.

– Хорошо. Пойду принесу.

«И свой агатик прихвачу заодно», – мысленно добавил Томми.

– Я подожду здесь, – проворчал мистер Биллингс, стиснув зонтик в огромных ладонях.

– Я мигом, – заверил его мальчик и помчался домой.

С крыльца он сбежал, перемахивая разом через две ступеньки.

К парадной двери следом за ним подошла мать.

– Снова на улицу? Ну, знаешь, каждый вечер гулять допоздна не годится. Не появишься дома через полчаса, на ужин не получишь ни крошки!

– Ладно, через полчаса буду! – крикнул ей Томми и вихрем понесся вдоль улицы, крепко прижимая к груди сигарный ящичек.

Ящичек подрагивал, ерзал под оттопыренной курткой, но Томми бежал и бежал, жадно хватая ртом воздух.

Мистер Биллингс по-прежнему в безмолвном ожидании стоял на краю пустыря. Солнце почти зашло. Близился вечер. Мальчишкам пришлось разойтись по домам. Стоило Томми пересечь границу незастроенного участка, недобрый студеный ветер всколыхнул сорные травы, принялся яростно трепать его штанины.

– Принес? – сурово спросил мистер Биллингс.

– Конечно. Договорились же.

Остановившись, Томми кое-как перевел дух. Грудь после быстрого бега ходила ходуном. Неторопливо запустив руку под куртку, он вынул из-за пазухи увесистый сигарный ящичек, сдернул перетягивавшую его резинку и самую малость приподнял крышку.