Текст книги "Книга Пыли. Тайное содружество"

У Лиры перехватило дыхание.

Во дворе стоял человек в грубой, странной одежде. Он испускал такой жар, что ближе она подойти не могла. Он был… как печь. Лира увидела худое лицо, полное страдания, и ахнула, когда два языка пламени вырвались из-под его век. Он нетерпеливо смахнул их, будто слезы. Его глаза пылали, как угли, – черные на фоне пышущей, яростной красноты. Никакого деймона рядом с ним не было видно.

Он заговорил с Кубичеком, и огонь хлынул у него изо рта. В голосе слышалось негромкое гудение досыта накормленного огня в тесном камине – от такого может вспыхнуть и сажа в трубе.

– Это Лира Сирин, – сказал Кубичек по-английски. – Мисс Сирин, разрешите представить вам Корнелиса ван Донгена.

– Не могу пожать вам руку, – сказал ван Донген. – Приветствую издалека. Прошу, умоляю, помогите мне.

– Если смогу – конечно!.. Но как? Что я могу для вас сделать?

– Найдите моего деймона. Она где-то близко. Она в Праге. Найдите ее, прошу.

Что он имеет в виду? С помощью алетиометра? Придется использовать новый метод, и потом ее свалит дурнота…

– Мне нужно знать… – начала Лира, но не договорила и беспомощно покачала головой.

Черный человек, горевший изнутри, как печь, умоляюще протягивал к ней руки. Язычки огня вырвались из-под ногтей левой руки, и он загасил их в ладони правой.

– Что вы хотите знать? – голос шипел, как газовое пламя.

– Всё… Не знаю даже, с чего начать! Она… такая же, как вы?

– Нет. Я из огня, она из воды. Я тоскую по ней, а она – по мне.

Огненные слезы потекли из его глаз. Он нагнулся, взял пригоршню земли и начал тереть лицо, пока пламя не погасло.

Жалость и ужас охватили Лиру. Ее глаза уже немного привыкли к темноте, и теперь она смогла разглядеть его. Он был похож на раненого зверя, который чувствует боль, но не в силах понять причину, и чувствует, что вся вселенная сговорилась против него и наказывает страхом и болью.

Тут только она поняла, что вся его одежда сделана из асбеста.

Он, должно быть, прочел ее чувства по лицу – и отшатнулся, смутился, а ее стыд от этого стал еще сильнее. Как она может помочь ему?! Но нужно было что-то делать.

– Мне нужно узнать о ней больше, – сказала Лира. – Как ее зовут? Почему вы разделились? Откуда вы пришли?

– Ее зовут Динесса. Мы из Голландской республики. Мой отец – натурфилософ, а мать умерла, когда мы были совсем молоды. Мы с моим деймоном любили помогать отцу в лаборатории. Он работал там над своим magnum opus – сепарацией основополагающих принципов материи…

Он говорил, и жар, исходивший из его тела, становился все сильнее. Лира отступила на шаг. Кубичек стоял в проеме двери, почтительно слушая их разговор. В этот дворик, судя по всему, выходили и окна других домов. Отвернувшись на мгновение от жара, Лира увидела свет в окнах и даже силуэты людей, но наружу никто не выглянул.

– Пожалуйста, продолжайте, – сказала она.

– Мы с Динессой любили помогать ему за работой. Она казалась нам великой и важной. Мы знали только то, что отец общается с бессмертными духами, содержание их бесед было выше нашего понимания. Однажды он рассказал нам о стихиях воды и огня…

Он умолк, не в силах сдержать рыдания, и пламя хлынуло у него из горла.

– Ван Донген, – подал голос Кубичек, – умоляю, полегче!

Он встревоженно окинул взглядом окрестные дома.

– Я – человек! – вскричал голландец. – Даже сейчас я все еще человек!

Он закрыл лицо руками и стал раскачиваться взад и вперед. Больше всего на свете ему сейчас было нужно объятие, и именно этого, простой человеческой ласки, он не мог получить – никак, никогда…

– Что же случилось? – беспомощно спросила Лира.

– Моего отца интересовали трансмутации, когда одни вещи изменяются, превращаются в другие… а некоторые не меняются совсем. Мы доверяли ему и верили, что никакого вреда от его действий быть не может. Даже гордились, что помогаем в таком великом деле. И когда он захотел работать с нами… с нашей связью, пока Динесса еще могла менять облик, мы охотно согласились.

Это был долгий процесс, утомительный и мучительный, но мы с деймоном не отступали и делали все, чего хотел отец. Он очень заботился о нашей безопасности, вообще обо всем, потому что по-настоящему любил нас – не меньше, чем он любил знание. Во время одного эксперимента он соединил наши сущности со стихиями: мою – с огнем, ее – с водой. А потом обнаружил, что обратить эту операцию не может, что эффект получился перманентный. Теперь я такой, а мой деймон не может находиться на воздухе и вынужден жить и дышать в воде.

Язык огня вырвался у него изо лба, и он стер его ладонью.

– Почему вы разделились? – спросила Лира.

– Пережив трансформацию, мы остались единственным утешением и опорой друг для друга, но больше не могли ни обняться, ни даже коснуться один другого. Это была мука! Нам приходилось прятаться в доме. Динесса пряталась в бассейне с водой, а я – в будке, сколоченной из железных листов. Слугам платили за молчание. Отец делал все возможное для нашей безопасности, но это стоило немалых денег. Он продал все, что мог. Мы, естественно, этого не знали… Откуда? Мы вообще ничего не знали. Наконец отец сказал: «Я больше не могу вас прятать, дитя мое, у меня кончились средства. До Магистериума дошли слухи, и если они про вас узнают, меня арестуют, а вас казнят. Придется попросить совета у великого мага. Завтра он придет на вас посмотреть. Возможно, сумеет помочь». О лживые слова! Лживые слова и ложная надежда!

Водопады огня хлынули по его щекам, яркая вспышка озарила фасады домов и отбросила на стены пляшущие тени. Лира могла только стоять и смотреть. Ван Донген вытер лицо асбестовым рукавом, стряхнув на землю каскад искр – шипящих, вспыхивающих и быстро гаснущих.

– Ван Донген, пожалуйста! – Кубичек шагнул вперед. – Постарайтесь не волноваться. Это единственное место, где мы можем разговаривать без опасности для здания, но в любую минуту могут выглянуть соседи, и…

– Я знаю… Знаю. Простите.

Он тяжело вздохнул. Облако дыма пополам с огнем вырвалось у него изо рта и растаяло в воздухе. Человек-печь опустился наземь и сел, скрестив ноги, опустил голову и сложил на коленях руки.

– Маг пришел. Его звали Иоганн Агриппа. Он поглядел на нас с Динессой и ушел к отцу в кабинет, чтобы поговорить без свидетелей. Он сделал отцу предложение… заплатить значительную сумму и забрать моего деймона – но не меня. Отец согласился. Словно Динесса была просто животное… кусок камня… он отдал этому человеку моего деймона, моего единственного товарища, который один в целом свете мог понять всю нашу трагедию. Она умоляла, я плакал, но отец был сильнее… Он всегда был сильнее и поступил так, как решил. Моего возлюбленного деймона продали волшебнику и договорились переправить к нему в Прагу. Агония разделения была немыслимая. Меня удерживали силой, пока они не уехали уже очень далеко, но как только мне вернули свободу, я бросился на поиски Динессы. Она и сейчас где-то здесь, и я сровнял бы с землей каждую стену здесь, спалил бы каждый дом, я устроил бы пожар, который посрамит все великие пожары человеческой истории… но она может пострадать, а я погибну, не увидев ее еще хотя бы раз.

Я должен знать, где она, мисс Сирин! Я верю, что вы можете это узнать. Прошу, скажите, где мне найти моего деймона!

– Откуда вы обо мне узнали? – спросил Лира, помолчав.

– В мире духов ваше имя овеяно славой.

– Что это за мир духов? Мне о нем ничего не известно. Я не знаю, что такое дух.

– Дух – это то, что производит материя.

Лира была сбита с толку. Она не знала, что ответить.

– Возможно, это и есть ваше тайное содружество, – подсказал Кубичек.

– Вам известно, что такое алетиометр? – спросила Лира, снова повернувшись к ван Донгену. – Как он работает?

Теперь уже он растерялся. Развел руками, и тут же из каждой ладони ударило пламя – ему пришлось хлопать ими по земле, чтобы погасить.

– Алети… – Он покачал головой. – Этого слова я не знаю. Что это такое?

– Я думала, вы хотите, чтобы я им воспользовалась. Алетиометр всегда говорит правду, но понять его очень трудно. Разве вы не его имели в виду?

Он снова покачал головой. Слезы каплями лавы побежали по щекам.

– Я не знаю! Не знаю! – зарыдал огненный человек. – Вы знаете! Вы!

– Но это все, что у меня есть… Нет, погодите. Еще это.

Была еще потрепанная записная книжка, которую оставил Пан вместе со своей жестокой запиской. Записная книжка, которая проделала весь путь из Центральной Азии вместе с тем убитым человеком, Хассалем. Именно там, в этой книжке, она впервые увидела имя Кубичека! Вот что при встрече с ним мелькнуло у нее в памяти и пропало! Лира достала книжку из рюкзака и стала лихорадочно листать в поисках записей о Праге.

Читать было слишком темно, и она опустилась на брусчатку рядом с человеком-печью, вглядываясь в исписанные мелким почерком страницы при свете его огненных глаз. Да, вот он – Кубичек, и его адрес в Малой Стране. Отыскалось еще четыре имени и адреса в Праге – каждое написано другим почерком и другой ручкой. Но было и еще одно, вписанное карандашом сбоку, чтобы поместилось на странице, – доктор Иоганн Агриппа.

– Нашла!

Она попыталась прочесть остальное, но жар от ван Донгена был невыносим, так что пришлось встать.

– Мистер Кубичек, вы можете это прочесть? Никак не разгляжу адрес.

Ван Донген тоже вскочил, нетерпеливо хлопая в ладоши, так что в воздух поднимались фонтанчики искр, похожие на крошечные фейерверки. Одна искра попала Лире на руку и ужалила, словно кожу проткнули иголкой. Лира вскрикнула, прихлопнула искру и поспешно отступила.

– Ох, простите меня, простите!.. – всполошился голландец. – Только читайте скорее!

– Не так громко! – испугался Кубичек. – Ван Донген, умоляю, говорите тише! Адрес… Да-да, понятно.

– Какой адрес? Где он живет? – из горла ван Донгена рвался глухой рев подземного огня.

– Стари Железнични Мост, сорок три. Это недалеко отсюда. Там… целый квартал мастерских под старым железнодорожным мостом. Я даже не ожидал…

– Отведите меня туда! – потребовал ван Донген. – Мы идем сейчас же!

– Я объясню, где это… дам карту…

– Нет! Вы должны помочь. Вы, мисс, вы тоже идите с нами. К вам он отнесется с уважением.

В этом Лира очень сомневалась, но ей все равно пришлось бы пойти, ведь она хотела, чтобы Кубичек потом проводил ее обратно, на вокзал. Она кивнула. В любом случае это будет любопытно, да и с новым методом возиться не придется.

– Пожалуйста, ван Донген, идите тихо и говорите поменьше. Мы просто обычные горожане, идем домой…

– Да, да. Идемте же!

Кубичек повел их через дом и дальше, наружу. Голландец с величайшей осторожностью проскользнул между кипами книг. Лира шла последней, держась на безопасном расстоянии от него.

Темные улочки и кривые переулки Малой Страны были почти пусты. Иногда только кошка кралась куда-то по своим делам или крыса шмыгала в подворотню. И ни одного человека, пока они не вышли на пустырь у высокой фабричной стены. Там, вокруг жаровни собралось несколько мужчин. Они сидели на каких-то ящиках и мешках, курили и провожали троицу взглядом. Кубичек пробормотал вежливое приветствие, которое осталось без внимания. Лира буквально физически ощущала их внимание, пока шла мимо, спотыкаясь на неровной земле, стараясь не упасть и не вступить в отливавшую керосином лужу. Ван Донген наблюдателей, кажется, вообще не заметил, да и сам не слишком их заинтересовал. Голландец стремился к поднимавшимся впереди каменным аркам старого железнодорожного моста.

– Это то самое место? Да? Да?

Пламя ударило вверх, зависло над ним, как воздушный шар, и пропало. От бочки с огнем раздались испуганные голоса. Прямо перед ними над пустырем взлетал черный мост. Под каждой аркой виднелись двери: деревянные, из ржавого железа, из фанеры. Большинство были заперты на замок. Две стояли открытые, и внутри под нафтовыми лампами разливалось на земле озерцо желтого света. За первой механик собирал мотор, а его мартышка-деймон подавала запчасти; за второй пожилая женщина продавала пакетик трав женщине помоложе, с совершенно загнанным лицом – возможно, беременной.

Ван Донген шагал вдоль дверей, жадно высматривая номер 43.

– Его тут нет! – завопил он, выкашливая языки пламени с каждым словом. – Нет сорок третьего!

Механик с карбюратором в руке оглянулся и уставился на них.

– Ван Донген! – взмолился Кубичек, и голландец послушно закрыл рот.

Он тяжело дышал, его глаза полыхали, как прожекторы.

– Тут номера не по порядку, – заметила Лира.

– В Праге дома нумеруют в том порядке, в каком они строились, – пояснил Кубичек. – И с мастерскими то же самое. Придется проверить каждую.

Он все время оглядывался на тех людей у бочки. Лира тоже посмотрела: двое уже встали и не сводили с них глаз. Ван Донген носился по пустырю вдоль всего моста, бросая торопливые взгляды на двери и оставляя за собой шлейф искр и полосу выжженной травы. Лира ходила следом и смотрела уже более внимательно. Некоторые номера читались без труда, выведенные белой краской или мелом, другие совсем выцвели, осыпались, и различить их было почти невозможно.

А потом ее взгляд упал на дверь, более крепкую, чем остальные, из темного дуба, на тяжелых железных петлях. Рядом, на кирпичах арки, красовалась бронзовая львиная морда. А на двери кто-то гвоздем нацарапал номер 43.

– Мистер Кубичек! Мистер ван Донген! – тихо позвала она. – Вот он.

Оба тут же очутились рядом: Кубичек аккуратно обходя лужи, ван Донген – напролом. Лира каким-то образом оказалась во главе операции, хотя сама не поняла, как это произошло. Она решительно постучала.

– Кто вы? – раздался голос. Он доносился из бронзового льва.

– Путешественники, – ответила Лира. – Мы слышали о мудрости великого мастера, доктора Иоганна Агриппы, и хотим его наставлений.

Только тут она осознала, что голос обращался к ним по-английски, и она машинально ответила на том же языке.

– Мастер занят, – сообщил лев. – Приходите на следующей неделе.

– Тогда мы будем уже очень далеко отсюда. Нам нужно увидеться с ним сейчас. И… у меня послание для него из Голландской республики.

Кубичек испуганно вцепился в ее руку. Ван Донген лихорадочно сбивал язычки пламени, проступившие вокруг рта. Они стояли и ждали.

– Мастер Агриппа уделит вам ровно пять минут, – наконец сказал лев. – Входите и ждите.

Дверь открылась, изнутри пахнуло дымом. Пыльный запах трав, пряностей, минералов окутал их будто облаком.

Ван Донген тут же попытался пролезть мимо Лиры. Она схватила его за руку и тут же об этом пожалела: ей показалось, что она коснулась раскаленного железа.

Она прижала руку к груди, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать, и шагнула в мастерскую первой. Дверь за ними захлопнулась. Кирпичные стены и бетонный пол озарял тусклый свет жемчужины, свисавшей с потолка на нитке. Ее сияние разгоралось и меркло в ритме, подобном дыханию. В ее свете они увидели… ничего, пустоту. Комната была совершенно пуста.

– Куда нам идти? – вслух спросила Лира.

– Вниз, – шепнул воздух.

Ван Донген указал пальцем в угол.

– Туда!

Огромный язык пламени вырвался у него изо рта, ударил в потолок и погас, но они успели разглядеть люк в полу. Голландец ринулся поднимать крышку за железное кольцо, но Лира его остановила.

– Нет! Ничего не трогайте. И вниз вы не пойдете. Останетесь здесь и будете ждать, пока я вам не скажу. Мистер Кубичек, проследите за этим.

Кубичек увлек ван Донгена в противоположный угол, и Лира сама подняла крышку. Она увидела деревянные ступени, которые вели в подвал, озаряемый какими-то мрачными вспышками. Внизу Лира остановилась и стала оглядываться. Своды подвала за много веков почернели от дыма. В центре стоял громадный кузнечный горн под медным колпаком, труба уходила в потолок. Тысячи разных предметов стояли на полу, свисали со стен и потолка: реторты, тигли, глиняные банки; ящики без крышки, с солями, пигментами и сушеными травами; книги, старые и новые, большие и маленькие – некоторые были открыты, другие теснились на полках; философские инструменты, компасы, фотографический пресс, камера-люцида, целый стеллаж лейденских банок, генератор Ван де Граафа; кучи костей, среди которых вполне могли оказаться и человеческие; всевозможные растения под пыльными стеклянными колпаками и еще очень много всего. «Мейкпис!» – подумала Лира. Все это живо напомнило ей лабораторию оксфордского алхимика.

У печи, озаренный багровым светом углей, стоял человек в грубой рабочей одежде. Он мешал в кипящем котле нечто, источающее едкий запах, и декламировал некий текст – возможно, заклинание… возможно, на древнееврейском языке. Лира пока не могла разглядеть его как следует, но по профилю было ясно, что перед ней человек средних лет, гордый, нетерпеливый, сильный и обладающий недюжинным умом. Ее он, судя по всему, еще не увидел.

На мгновение он напомнил ей отца… но Лира постаралась тут же выкинуть эту мысль из головы и поспешно перевела взгляд на другой большой предмет, попавший в ее поле зрения, – каменный чан футов десяти в длину и шести в ширину. Высотой он был ей по пояс.

Чан был полон воды, а в воде… извиваясь, устремляясь то в одну сторону, то в другую, изгибаясь и едва не завязываясь узлом, как вьющаяся жимолость, ползущая по ветке дерева, не останавливаясь ни на миг, сновала русалка – идеальная, прекрасная, грациозная. Деймон Корнелиса ван Донгена – Динесса, водяной дух.

Она была удивительно хороша – нагая, с длинными черными волосами, струившимися в воде, как ленты нежнейших водорослей. Развернувшись у дальнего края чана, она увидала Лиру и метнулась к ней, стремительно, как рыбка.

Но прежде чем она выплеснулась из воды, Лира поспешно прижала палец к губам и показала на погруженного в свои заклинания волшебника. Русалка поняла и послушно замерла на дне, испытующе глядя на Лиру сквозь толщу воды. Лира кивнула, попробовала улыбнуться и тут только заметила громоздившуюся над чаном путаницу клапанов, поршней, карданных и коленчатых валов, шестерней и прочих деталей, чьих названий она не знала, а назначения не могла угадать.

Сзади раздался крик, и струя огня опалила ей волосы. Она обернулась: ван Донген уже спустился до половины лестницы. На нем висел, морщась от боли, Кубичек. Обожженную ладонь Лиры дернуло болью.

Они ступили на пол подвала, и тут разверзся ад. Чучело крокодила, тихо висевшее на цепях под потолком, развернулось, хлестнуло хвостом и взревело. Батарея пыльных сосудов, каждый объемом в галлон или больше, с жуткими странными заспиртованными образцами внутри, с зародышами, гомункулами и кефалоподами, озарилась изнутри, а мертвые твари заколотили кулаками в стекло, яростно завыли и заметались в своих банках. Металлическая птица в ржавой клетке хрипло заголосила. Вода в бассейне с Динессой в ужасе отхлынула от ван Донгена, поднялась огромной волной и застыла, сверкая и трепеща, а в ней – водяной деймон, словно насекомое, навеки застывшее в янтаре. Русалка увидела своего человека и, простирая к нему руки – из воды в воздух, закричала:

– Корнелис! Корнелис!

Все это случилось так быстро, что никто не успел ничего сделать.

– Динесса! – воскликнул ван Донген и кинулся к замершей волне. Динесса бросилась из стеклянного плена прямо в его объятия.

Они соединились во взрыве и вспышке пламени. Еще секунду Лира видела их лица, озаренные грозовым сиянием, охваченные экстазом, слившиеся в последнем поцелуе, – и вот их уже не стало. Зато в механизмах над чаном что-то происходило. Струи перегретого пара устремились к цилиндрам, заколотили поршни, карданные валы заходили взад и вперед, вращая гигантское колесо. Защелкали, затикали хорошо смазанные детали.

Потрясенные Лира и Кубичек отступили. А колдун закрыл свою книгу с таким видом, будто завершил долгий и тяжкий труд.

– Что вы сделали? – с трудом спросила Лира.

– Запустил этот двигатель.

– Но как? Где человек и его деймон?

– Они исполнили предназначение, ради которого и были сотворены.

– Они были сотворены не для этого!

– Ты об этом ничего не знаешь. Я устроил их появление на свет, я доставил сюда деймона, чтобы совершить эту работу, но мальчишка сбежал. Впрочем, неважно. Я сделал так, чтобы ты нашла его и привела сюда. Теперь и твоя задача выполнена. Можешь идти.

– Родной отец их предал, а вы… вы сделали с ними…

– Я и есть их отец.

Лира умолкла, оглушенная. Машина работала все быстрее, сотрясая своей мощью подвал. Крокодил успокоился, хотя все еще медленно помахивал хвостом; гомункулы перестали вопить и колотиться в стекло, и теперь умиротворенно бултыхались в своих банках. Металлическая птица, чьи золотые перья теперь искрились богатыми эмалями и драгоценными камнями, пела сладко, как соловей.

Агриппа стоял с книгой в руках, спокойно глядя на Лиру, и как будто ждал, когда она задаст вопрос.

– Почему? – спросила она, наконец. – Зачем было делать это… так? Приносить в жертву две жизни? Неужели нельзя было развести огонь обычным способом?

– Это не обычный огонь.

– Но зачем?

– Это не обычный двигатель. Не обычный огонь. И не обычный пар.

– И это все, чем они стали? Необычный пар? Пар – это всего лишь пар.

– Ничто на свете не исчерпывается самим собой.

– Неправда! Все на свете – такое, как есть, и не более того!

От цитаты из Бранда Лире вдруг стало не по себе.

– Так ты тоже поверила этой лжи?

– Вы считаете, это ложь?

– Одна из величайших на свете, произнесенных человеком. Я думал, у тебя слишком развито воображение, чтобы поверить такому.

– Да что вы обо мне знаете? – отшатнулась от него Лира.

– Все, что нужно.

– Я найду своего деймона?

– Да, но не так, как ты думаешь.

– Что это значит?

– Все на свете взаимосвязано.

Лира задумалась.

– И какова же моя связь вот с этим?

– Это привело тебя к единственному человеку, который может тебе сказать, куда дальше ехать – на юг или на восток.

У Лиры закружилась голова. Это было невозможно… и все-таки происходило.

– И куда же мне ехать?

– Загляни в свою clavicula, – он указал на записную книжку, которую Лира сжимала в руках.

Она открыла страницу с карандашными строчками и под его именем и адресом вдруг увидела то… чего раньше не замечала: «Скажи ей ехать на юг».

– Кто это здесь написал?!

– Тот же, кто написал мое имя и адрес, – мастер Себастьян Мейкпис.

Лире пришлось схватиться за край каменного чана.

– Но как он…

– Придет время, и ты узнаешь. Нет никакого смысла рассказывать тебе сейчас. Все равно не поймешь.

Кто-то осторожно тронул ее за руку. Бледный Кубичек встревоженно смотрел на нее.

– Минуту, – сказала она ему и повернулась к Агриппе. – Расскажите мне о Пыли. Вы знаете, о чем я говорю?

– Разумеется, я слышал о Пыли и о поле Русакова. Думаешь, у нас тут все еще семнадцатый век? Я читаю все научные журналы, некоторые на редкость забавны. Лучше я расскажу тебе о другом. У тебя же есть алетиометр?

– Да.

– Алетиометр – не единственный способ читать Пыль, и даже не самый лучший.

– А какие еще есть способы?

– Я назову тебе только один. Колода карт.

– Вы говорите о Таро?

– Вот еще. Эта грубая современная подделка годится лишь для того, чтобы выуживать деньги у легковерных романтиков. Я говорю о колоде карт с картинками. Совсем простыми. Ты узнаешь ее, когда увидишь.

– А что вы можете мне сказать о тайном содружестве?

– Так называется мир, с которым я работаю. Мир тайных сил и скрытых взаимосвязей. Именно поэтому ничто на свете не сводится к самому себе. Во всем есть нечто большее.

– Еще два вопроса. Мне нужно найти место под названием Синий отель, аль-Хан аль-Азрак. Чтобы вернуть моего деймона. Вы слышали о нем?

– Да. У него есть и другое имя: Мадинат аль-Камар, Лунный город.

– Где он находится?

– Между Селевкией и Алеппо. Добраться до него можно из любого из этих двух городов. Но ты найдешь своего деймона, только пройдя через страшную боль и великие трудности. И он не сможет уйти с тобой, если ты не принесешь великую жертву. Ты к этому готова?

– Да. И второй вопрос: что означает слово «актерракех»?

– Где ты его услышала?

– Оно связано с одним местом, которое называется Карамакан. Кажется, это такой способ путешествовать или что-то вроде того. Ты должен двигаться актерракех…

– Это латынь.

– Что?!

– Да. Aqua terraque.

– Вода и земля…

– По воде и по земле.

– И что это значит?

– Есть особые места, куда можно попасть, только если ты и твой деймон путешествуете по отдельности. Один из вас движется по воде, а другой – по земле.

– Но это место посреди пустыни. Там нет никакой воды!

– Неверно. Место, о котором ты говоришь, на самом деле находится между пустыней и блуждающим озером – солеными болотами и мелководными протоками Лобнор, где водные пути меняются и перемещаются непредсказуемым образом.

– Понятно, – кивнула Лира.

Потрепанные записки Штрауса, которые они нашли тогда в рюкзаке Хассала, вдруг стали ей совершенно ясны. О, столько всего вдруг стало совершенно ясно! Чтобы попасть в красное здание, людям нужно было отделиться от своих деймонов. Деймон Штрауса успешно прибыл на место, и они смогли войти. Но деймон Хассаля до них не добрался… хотя потом они нашли друг друга. Так вот, значит, как это работает. Она сама сможет попасть туда, только если Пан согласится идти через Лобнор, пока она будет пересекать пустыню… Только тогда она войдет в красный дом. И пока эта волна ясности катилась через ее разум, сметая на пути все туманы и сомнения, Лира вспомнила свое первое впечатление от дневника: тогда она была уверена, что знает… знает, что там, внутри этого красного дома. Вот и сейчас знание мелькнуло перед внутренним взором, будто мираж… но опять осталось недосягаемым.

Она стояла в закопченном подвале, слыша мощное, уверенное биение поршней и клапанов, свидетельствовавшее, что Корнелис и Динесса наконец обрели друг друга… и изо всех сил пыталась снова сосредоточиться на Агриппе.

– Откуда вы все это знаете? – спросила она. – Вы тоже путешествовали туда?

– Довольно вопросов. Иди.

Кубичек потянул ее за рукав к лестнице. У самых ступеней Лира снова оглянулась и окинула взором подвал, где все было исполнено жизни, где вершились великие и тайные дела. Агриппа уже доставал ящик с травами, расчищал место на верстаке, устанавливал весы. Паровой двигатель вошел в тихий, мощный ритм. Волшебник протянул руку и взял из воздуха маленькую коробочку, которая, казалось, приплыла к нему сама. На банках, ящичках и флаконах, стоявших тут и там на полках, вспыхнули огоньки, и еще – на двух ящиках огромного шкафа из красного дерева. Чародей взял что-то из каждого вместилища, подсвеченного таким образом, и тогда каждый светящийся дух (другого слова Лира для него не нашла), перелетел на верстак и присоединился там к своему товарищу. Все в подвале казалось живым и подчиненным единой цели, а Агриппа – спокойным, сосредоточенным и готовым к следующему этапу работы.

Они с Кубичеком молча поднялись по лестнице и вышли наружу, на пустырь. Люди ушли, их жаровня догорала. Лира почувствовала, как холодный воздух хлынул в ее благодарные легкие, словно река с небес, словно ветер от мириад звезд.

– Что ж, – сказала она, – по крайней мере, теперь ясно, что мне нужен поезд на юг. Я успею на вокзал?

Колокол на соборной башне пробил два часа ночи.

– Если отправимся туда немедленно.

Они торопливо пошли через Старый город, к реке и дальше, по мосту. В лодках горели огни. Мимо проплыла баржа, нагруженная огромными сосновыми бревнами, – ее ждали Эльба, Гамбург и Северное море. На дальнем конце моста по рельсам прогромыхал трамвай. Внутри, словно в подсвеченном аквариуме, виднелись трое припозднившихся пассажиров.

До самого вокзала никто не проронил ни слова.

– Я помогу вам купить билет, – сказал Кубичек, когда они пришли. – Но сначала позвольте еще раз взглянуть на вашу clavicula.

Некоторое время он листал записную книжку.

– Ага, – с удовлетворением произнес он наконец.

– Что вы там ищете?

– Хотел узнать, есть ли кто-нибудь в Смирне. В Константинополе таких, как мы, нет, но если доберетесь до Смирны, вот эта дама сможет вам помочь.

Лира спрятала книжку и обменялась с Кубичеком рукопожатием, слишком поздно вспомнив, что их ладони обожжены.

– Странный у вас выдался вечер в Праге, – заметил ее провожатый, шагая к единственному освещенному окошечку в кассе.

– Но важный. Спасибо за помощь.

Пять минут спустя она уже сидела в спальном купе, одна, уставшая, страдая от боли в руке, но зато живая и ликующая. Теперь у нее была цель и ясная задача. А еще через пять минут после того, как поезд тронулся с места, Лира уже крепко спала.