Текст книги "Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир"

Такое же скотство, как этот мир

На фоне всех этих любовных интриг продолжала бушевать Война за австрийское наследство. В мае 1745 года в деревне Фонтенуа между Турне и Монсом французская армия чудом избежала поражения от британской армии, воевавшей на стороне австрийцев. Согласно преданию, англичане, которыми командовал лорд Чарльз Хэй, проявили вежливость и призвали своих противников открыть бой криком: «Стреляйте первыми, Messieurs les Français!»[154]154
  Господа французы (фр.).


[Закрыть] Французы, которыми командовал граф д’Отрош, не менее вежливо ответили: «Мы никогда не стреляем первыми, Messieurs les Anglais!»[155]155
  Господа англичане (фр.).


[Закрыть] После этого британские солдаты открыли огонь по французам, устроив настоящую бойню. За несколько минут французы потеряли 274 человека убитыми и 674 ранеными. Однако французам удалось переломить ситуацию в свою пользу за счет кавалерии. В итоге британская армия потерпела полное поражение, навсегда потеряв под Фонтенуа семь тысяч солдат.

Со времен Средневековья и Людовика Святого ни одному французскому королю не удавалось одержать верх над англичанами. Благодаря этой победе французы смогли простить Людовику XV его публичную исповедь. Философ Вольтер срочно сочинил «Поэму о Фонтенуа» (Poème de Fontenoy), прославлявшую Людовика XV: «Он шагает, подобный повелителю богов…». Казалось, что наступление французов действительно невозможно остановить. 25 июля 1745 года Людовик XV со свитой подошел к городским воротам Гента, где его встречали 26 членов муниципалитета и дворян, явившиеся выразить свое почтение французскому королю. Людовик XV восторженно произнес: «Fort bien!»[156]156
  Прекрасно (фр.).


[Закрыть] Затем его провели по улицам Гента и устроили в честь него уличное представление. Вольтер сочинил очередную пламенную оду в честь взятия французами Гента, родины легендарного габсбургского императора Карла V:

Тщетно бельгиец прятался в своих дрожащих городах, стены Гента пали под молниеносными ударами его кулаков, а карета его проехала по огромным крепостным стенам города и разнесла в прах колыбель величайшего из Цезарей.

Именно из Гента Людовик XV отправил официальное письмо Жанне-Антуанетте Пуассон, в котором она впервые упоминалась с титулом Madame la Marquise de Pompadour à Étiolles[157]157
  Мадам маркиза де Помпадур Этиольская (фр.).


[Закрыть]. В феврале 1746 года французская армия уже стояла у ворот Брюсселя, и 21 февраля он капитулировал. Молодой императрице Марии Терезии удалось сохранить за собой лишь Лимбург и Люксембург. Но эта война обошлась французскому королю в огромную сумму – 338 миллионов ливров, что привело к серьезному росту налогов.

Параллельно в Европе велись тайные и напряженные переговоры о мире, поскольку затягивать сражения никто не желал. Заключенный в Ахене в 1748 году мирный договор между Британским королевством, Австрией и Францией положил конец восьмилетней европейской войне и вернул завоеванные земли к исходному состоянию. Таким же образом Великобритания и Франция вновь обменялись победами в колониях. Отношения между Францией и Австрией, которая вернула себе контроль над Южными Нидерландами, развивались по аналогичному сценарию. Прусский король Фридрих II был единственным, кто отказался подписать этот договор и сохранил за собой Силезию, ставшую причиной многолетней войны. Французы не понимали, ради чего Людовик XV развязал войну, которая унесла тысячи жизней, а потом вернул все завоеванные земли. «Bête comme la paix» – «Такое же скотство, как этот мир», – вот лишь одно из многих высказываний французских солдат, прошедших долгую изнурительную войну, которая не принесла никаких результатов, кроме усиления Пруссии.

Несмотря ни на что, Людовик XV утвердил мирный договор, поскольку считал, что его королевство достигло «пределов своих естественных границ». Иначе говоря, Франции не требовались новые земли. По мнению маркиза де Пюизьё, французского дипломата, принимавшего участие в переговорах, все сводилось к тому, что Франция должна была полагаться на «собственное влияние», а король – устрашить соседей до такой степени, чтобы отбить у них охоту к нападению. Но ни у кого не было уверенности в том, что этот мирный договор продержится сколько-нибудь продолжительное время. По мнению прусского короля, «этот мирный договор скорее напоминает временное перемирие, в котором все заинтересованные стороны взяли передышку для поиска новых союзников, чтобы при более удачном стечении обстоятельств снова поднять оружие». Спустя восемь лет театр военных действий, как мы уже видели в первой части этой книги, переместился в Северную Америку, и война стала мировой.

Исторические перемены среди союзников

После смерти королевы Анны в 1714 году британский трон перешел к представителям немецкой династии с протестантскими корнями. За время правления у королевы родились 17 детей, но 12 из них были мертворожденными, а из остальных пяти четверо не дожили до двухлетнего возраста. Принц Уильям был единственным выжившим прямым наследником престола, но и он умер в возрасте 11 лет. Престол неизбежно должен был перейти к кому-то из родни покойной королевы. Ближайшим кровным родственником оказался герцог Брауншвейгский и курфюрст[158]158
  Князь Священной Римской империи, обладавший правом избрания императора. – Прим. ред.


[Закрыть] Ганноверский Георг, в отличие от королевской семьи – католик. Он и был в августе 1714 года коронован как король Англии Георг I. Тринадцать лет спустя, в 1727 году, престол перешел к его сыну Георгу II. Но англичане воспринимали ганноверское владычество как «кандалы на ногах Англии», поскольку Георг II, как и его отец, продолжал считать себя прежде всего немецким курфюрстом, а не британским королем. Георг II понимал, что союз прусского короля Фридриха II и французского короля Людовика XV опасен для его родного княжества. Поэтому британские дипломаты не покладая рук искали новых политических союзников, поскольку Людовик XV не утратил своего статуса самого могущественного человека в Европе.

Первый ход на дипломатической шахматной доске сделал Георг II. В сентябре 1755 года он заключил договор с Россией, согласно которому русские обязались прислать 55 тысяч солдат в случае угрозы Ганноверу. В это же время австрийская эрцгерцогиня Мария Терезия уже дала понять, что намерена отвоевать Силезию любой ценой. Эта богатая провинция, прежде принадлежавшая Габсбургам, и ее процветающая угольная и текстильная промышленность до прусского вторжения ежегодно приносили эрцгерцогине около четверти всех доходов. Мария Терезия понимала, что в одиночку Австрии с этой задачей не справиться, но возобновлять дипломатические отношения с Англией она не хотела. В свою очередь Георг II не хотел вступать в дорогостоящую войну на Европейском континенте, особенно против своих прусских соседей. Мария Терезия оставалась в одиночестве, понимая, что король Пруссии воспользуется этим временем для укрепления своих позиций и накопления сил.

Некогда могущественный дом Габсбургов с течением веков утратил свой блеск. После смерти испанского короля Карла II, получившего прозвище Околдованный за свое уродство и бесплодие, испанская ветвь династии угасла, и трон перешел к французским Бурбонам. Канцлер Австрии граф фон Кауниц, эксцентричный человек, боявшийся простуды и имевший отвратительную привычку после ужина тщательно ковырять в зубах зубочисткой, разинув рот в присутствии гостей, предоставил Марии Терезии подробный отчет, в котором сообщалось, что Пруссия нарушила расстановку сил, существовавшую в старой Европе десятилетиями. После того как Вольтер назвал короля Пруссии «третейским судьей Европы», стало ясно, что король Фридрих II начал перекраивать европейские карты. Эрцгерцогиня Мария Терезия сделала быстрый расчет. Французы веками враждовали с Габсбургами, получая эту вражду буквально в наследство, но, как и Габсбурги, были убежденными католиками и имели прямые связи с Испанией. Так почему бы заклятым врагам не стать закадычными друзьями и не изменить баланс сил в свою пользу? В августе 1755 года Мария Терезия сделала свой ход: фон Кауниц получил разрешение начать переговоры с французским королевским домом.

Тем временем Людовик XV ощущал себя очень неспокойно: в Америке шла Французско-индейская война, и он не мог быть уверен, что Австрия сядет за стол переговоров исключительно с добрыми намерениями. За 14 лет до этого Франция заключила соглашение с Пруссией о совместном сдерживании власти австрийских Габсбургов – срок его действия истекал в мае 1756 года, и его следовало срочно продлить. Отношения между двумя монархами между тем были, мягко говоря, натянутыми. Людовик XV восхищался своим партнером, одновременно называя его «безумцем», а Фридрих II в свою очередь отзывался о французском короле как о «слабаке, который думает, что управляет государством, тогда как на деле министры позволяют ему править лишь номинально». Король Пруссии, которого друзья называли Alte Fritz[159]159
  Старый Фриц (нем.).


[Закрыть], дал сам себе прозвище Великий, чтобы производить впечатление на многочисленных противников. Свою корону он называл «дырявой шляпой», намекая на относительность королевской власти. Фридрих II считал себя «просвещенным монархом»: эта просвещенность выражалась в том, что как монарх он предоставлял своему народу больше свободы, но не давал права голоса. Кроме того, король был известен своими однополыми связями, а его родной отец утверждал, что он «не умеет ездить верхом и стрелять из пистолета, почти не следит за собой, зато маниакально завивает волосы и отращивает их». Фридрих Вильгельм, известный как «король-солдат», все же обязал сына жениться, но тот описывал свой брак с Елизаветой Брауншвейгской следующим образом: «У меня только одна жена, и все равно это слишком много». Пара вела раздельную жизнь до самой смерти Фридриха II. Несмотря на то что прусский король был полной противоположностью французского во всех отношениях, Людовик XV знал, что тот заинтересован в продлении союза.

Однако дипломат, который должен был отправиться в Берлин для подписания нового договора, медлил с отъездом, и это вкупе с уверенностью Людовика в том, что все в порядке, было роковой ошибкой. Фридрих II изменил тактику и начал переговоры с британским королем Георгом II. Королю Пруссии не нравилось думать о том, что Франция будет воевать с англичанами в американских колониях, так как это ставило под угрозу возможность положиться на французов в случае военного конфликта с Австрией или Россией. Кроме того, Фридрих II получил заверения, что англичане признают его претензии на Силезию. Пока французский король считал, что отношениям с Пруссией ничто не угрожает, 16 января 1756 года Георг II и Фридрих II заключили англо-прусский союз. В итоге Людовику XV не оставалось ничего другого, как заключить союз с австрийскими Габсбургами, но переговоры, которые инициировала мадам де Помпадур, прошли не совсем успешно. Подавляющее большинство французов, которые на протяжении 300 лет противостояли «заклятому габсбургскому врагу» с занесенными ножами, продолжали относиться к Габсбургам с большим недоверием. Иного выбора, однако, не было, поскольку, если бы Австрия присоединилась к Англии и Пруссии, как хвастался хитрый фон Кауниц во время переговоров, Франция оказалась бы в полном одиночестве, за исключением некоторой поддержки со стороны Испании. Договор между Англией и Пруссией не мог не привести Францию в объятия ее бывшего заклятого врага. Переговоры между двумя католическими сверхдержавами превратились в крупную и нервную политическую карточную партию, но 1 мая 1756 года настал момент, когда под Версалем был заключен исторический противоестественный союз между Францией и Австрией. Монархи пообещали друг другу взаимную военную поддержку. Впервые в истории блок католических держав столкнулся с блоком протестантских.

Мадам де Помпадур и ее протеже Франсуа Иоаким де Пьер де Берни были на седьмом небе от счастья: оба они были уверены, что новое соглашение надолго обеспечит мир в Европе, поскольку никто не осмелится напасть первым. Но лица других министров в кабинете короля побледнели, поскольку гарантии, предоставленные Австрией, были очень ненадежными. В обмен на подпись Франция получала контроль над Австрийскими Нидерландами, но Людовику XV пришлось согласиться с тем, что он сможет претендовать на эти территории лишь после того, как австрийцы отвоюют обратно Силезию. У Австрии также не было военного флота, поэтому французы не могли рассчитывать на ее поддержку, чтобы переломить ход войны в американских колониях в свою пользу. Изменение альянсов лишь накалило международную обстановку. Очередной военный конфликт в Европе был вопросом времени.

Первая мировая война в истории

В течение трех недель после подписания договора между Людовиком XV и Марией Терезией случилось то, что стало толчком к началу самой первой мировой войны, затронувшей четыре континента. 20 мая 1756 года у небольшого средиземноморского острова Менорка, контролируемого англичанами и имевшего для них большое стратегическое значение, произошло столкновение между военными судами Франции и Англии. Людовик XV хотел воспользоваться войной в американских колониях для ослабления влияния англичан в Европе. Французами в этом конфликте командовал маршал Луи Франсуа Арман де Виньеро дю Плесси, герцог и правнучатый племянник легендарного кардинала де Ришелье. Ему удалось разгромить англичан в рекордно короткие сроки. Французского маршала встретили в Версале как героя. Он же привез из этой экспедиции новый кулинарный рецепт, изобретенный его поваром на Менорке: соус на основе яиц, оливкового масла и уксуса, получивший название sauce mahonnaise[160]160
  Маонский соус (фр.).


[Закрыть] в честь взятия порта Маон на Менорке и вскоре превратившийся в sauce mayonnaise[161]161
  Майонез (фр.).


[Закрыть].

Английский король, в отличие от Людовика XV, был отнюдь не рад потере Менорки. Англичане были вынуждены отступить в Гибралтар. Король объявил адмирала Джона Бинга лично виновным в этом поражении и приказал его казнить. Вольтер в своем философском бестселлере «Кандид», опубликованном три года спустя, не мог удержаться от саркастического выпада: «Полезно время от времени казнить адмирала, чтобы подбодрить остальных». Франция снова начала производить впечатление непобедимой державы, особенно после того как ход войны в американских колониях также изменился в ее пользу. Английский король, почувствовав приближение бури, опасался, что теперь французы положат глаз на ганноверские земли. Но Людовик XV вовсе не стремился к крупному конфликту в Европе, будучи уверен, что ни у кого не хватит глупости развязать его. В конце концов четыре великие державы едва вышли из войны за австрийское наследство, которая обошлась им в целое состояние и десятки тысяч жертв. Новые альянсы создали новый баланс сил в Европе, в котором как французы, так и австрийцы, получившие обещание поддержки от России, рассматривали свой союз как оборонительное, а не наступательное соглашение.

Пока австрийский генерал-губернатор Южных Нидерландов Карл-Александр Лотарингский в конце августа занимался организацией в Брюсселе большого празднества для французского посла в честь победы на Менорке, король Пруссии строил коварные планы. Через четыре месяца после французской победы на Менорке 70 тысяч прусских солдат вторглись в Саксонию без предварительного объявления войны. Король Фридрих II был твердо уверен, что управится быстро: его образцовая армия считалась непобедимой, имея возможность в случае необходимости мобилизовать еще 150 тысяч солдат. Кроме того, он рассчитывал, что французы будут сосредоточены на конфликте в колониях. Цель необъявленной войны, предпринятой Фридрихом II, заключалась в том, чтобы нанести австрийским Габсбургам удар в самое сердце и одновременно с этим завоевать Богемию. Но его противники были лучше подготовлены после болезненного поражения, которое они потерпели от Пруссии в прошлый раз. Теперь солдатам Фридриха II противостояла вымуштрованная и, самое главное, хорошо вооруженная австрийская армия, которой удалось остановить прусское наступление. Тем самым они предотвратили захват Богемии, но в то же время вовлекли в войну Францию и Россию. Людовик XV продолжал верить в свою непобедимость, поскольку французы за полвека не проиграли ни одного сражения. 1 мая 1757 года самоуверенный французский король подписал в Версале новый договор с габсбургским домом, согласно которому Франция обязалась предоставить Австрии 100 тысяч солдат и выделять 12 миллионов флоринов в год на ведение войны с Пруссией. Война разлилась по Европе, как чернильная клякса, и два месяца спустя в Ганновере английская армия столкнулась с вдвое превосходившей ее по численности французской. Несмотря на плохие погодные условия и слабое командование, французам удалось взять Ганновер. Людовик XV был уверен в близкой победе. Но Англия и Пруссия оказались сильными противниками.

Первая серьезная брешь в якобы неуязвимой французской броне была пробита утром 5 ноября 1757 года под небольшим саксонским городом Россбах, когда Фридрих II и 20 тысяч его солдат встретились с французскими и австрийскими войсками, численностью превосходившими прусское войско вдвое. Все говорило о том, что армия Фридриха II будет разбита, но у короля Пруссии имелась в запасе уловка. Он сделал вид, что не замечает, как французские и австрийские солдаты окружают его, а после пустил в ход подвижную и маневренную кавалерию. Французами командовал неопытный маршал Шарль де Роган-Субиз, протеже мадам де Помпадур, и он доверчиво попался в ловушку, расставленную Фридрихом II. Прусский офицер Иоганн Вильгельм фон Архенгольц, бывший очевидцем этих событий, вспоминал: «Казалось, что армия Фридриха II бездействует. В полдень его солдаты обедали, как обычно. Наблюдавшие за всем этим французы не верили своим глазам и считали, что прусская армия на грани отчаяния».

Французы не знали, что все это время Фридрих II держал свою кавалерию в боевой готовности. Когда прусская кавалерия бросилась в атаку, за ней последовали пехота и артиллерия, не оставив французам никаких шансов и вынудив их бросить все и обратиться в бегство. Непобедимая французская армия потерпела поражение под Россбахом. Потери Пруссии составили всего сто солдат, в то время как французы потеряли пять тысяч убитыми и семь тысяч пленными. В ходе войны наступил перелом. Мадам де Помпадур, пытаясь подбодрить короля, писала: «Après nous le déluge» – «После нас хоть потоп», пытаясь убедить Людовика XV не слишком сильно переживать из-за россбахского поражения. Шуточное стихотворение, распространившееся вскоре после этого поражения, свидетельствует о том, что французы не оценили доводы мадам де Помпадур: «То, что сейчас говорят, можно повторять вечно: Помпадур пыталась скрыть недостатки своего маршала, но король Пруссии сровнял его с землей».

Война между четырьмя крупными державами превратилась в настоящую войну на истощение. Французский король оказался в шатком положении. Армия Марии Терезии постепенно проигрывала прусской армии, которую усилили 50 тысяч английских солдат. Ничто не говорило о шансах австрийцев вернуть Силезию, а Людовика XV – получить Южные Нидерланды согласно договору. Союз с австрийцами вынудил его вести войну, рискуя потерять тысячи солдат и ничего не получить. Тем временем в американских колониях положение французов тоже осложнилось. 26 июля 1758 года английские солдаты взяли крепость Луисбург на острове Новая Шотландия, открыв себе дорогу к завоеванию Канады. Французский министр иностранных дел кардинал де Берни понял, что ждет страну: «Нет сделок – значит, нет ни денег, ни торговли. У нас больше нет флота и нет резервов для борьбы с англичанами. […] Что нас ждет дальше? Полная потеря колоний». Из-за своих пораженческих взглядов Берни угодил в опалу у короля и мадам де Помпадур, но его преемник герцог де Шуазель тоже не сумел изменить ситуацию в пользу французов. В чем Шуазель действительно преуспел, так это в начале мирных переговоров с англичанами, но даже они не помогли предотвратить канадское наступление. 17 сентября 1759 года французские защитники Квебека подняли белый флаг. Год спустя пал Монреаль.

Франция лишилась американских колоний, но война в Европе не прекратилась. От огромной французской армии осталось менее 40 000 солдат. Новый французский главнокомандующий граф де Клермон, получивший в подчинение «больную и голодную армию», пытающуюся не умереть в вестфальской грязи, писал: «Здесь так грязно и стоит такой смрад, что даже здоровые солдаты заболевают, и почти все врачи, хирурги и сестры милосердия тоже заболевают, и многие умирают». Потери французов продолжали расти. К этому времени и Людовик XV, и Георг II пришли выводу, что войне не видно конца.

Унизительный мир

Ранним утром 25 октября 1760 года британский король Георг II отправился в уборную. Его немецкий камергер позже торжественно заявил, что слышал «звук громче, чем газы его величества». Когда камергер ворвался в уборную, было слишком поздно. Король Англии лежал мертвым на полу со спущенными панталонами. У него случился сердечный приступ.

Наследником престола стал двадцатидвухлетний внук Георга II, высокий и стройный молодой человек, который, по описанию графини Нортумберлендской, «был красив, имел свежий цвет лица и прекрасные зубы», а также «танцевал с непревзойденным величием и достоинством». Куда важнее его танцевальных навыков было то, что новый король Георг III безупречно и бегло говорил по-английски. Это разительно отличало его от прадеда Георга I, который даже не утруждал себя тем, чтобы общаться по-английски со своими министрами. В лице Георга III к власти наконец пришел король, родившийся в Англии. За свой труд он получал весьма достойное ежегодное вознаграждение в размере 800 тысяч фунтов стерлингов. В сентябре 1761 года новый король женился на немецкой герцогине Шарлотте фон Мекленбург-Стрелицкой, и по пути в Англию ей пришлось учить английский язык и играть в своей каюте «Боже, храни короля» на клавесине.

После коронации Георг III, не желая бездействовать, поспешил возобновить переговоры с Францией. Это его стремление во многом диктовало желание избавиться от обязанности выплачивать субсидии Фридриху II, которые стоили казне 670 тысяч фунтов стерлингов в год. Стоит добавить, что Георг III абсолютно не доверял партнеру по альянсу и в кулуарах насмешливо называл его «субсидированным королем». Иными словами, Георг III решил склонить Фридриха II к подписанию мира.

Переговоры между Британией и Францией продлились более трех лет и стали еще сложнее после вступления в войну испанцев – разумеется, на стороне французов. Но 10 февраля 1763 года наконец наступил момент ратификации договора, ознаменовавший начало сложных международных политических торгов. Франция покинула стол переговоров, проиграв все, что могла. Людовик XV был вынужден передать французские колонии в Америке англичанам, а Луизиану – испанцам (за военную поддержку, хоть и запоздалую). Испания проиграла англичанам Флориду, но получила контроль над Кубой. Франция также была вынуждена вернуть англичанам Менорку, завоеванную в 1756 году, а также прусские и ганноверские земли. Практически все торговые посты в Азии и Африке перешли к Англии. Людовик XV сумел спасти лишь Гаити, Гваделупу и Мартинику, что по крайней мере позволило ему сохранить французскую торговлю тростниковым сахаром. Ему также было позволено оставить за Францией африканский остров Горе, который французы использовали как базу для работорговли с колониями.

Георг III вышел из этих переговоров абсолютным победителем, однако англичане считали, что он пошел на слишком большие уступки французам. Несмотря на то что Георг III получил земли в Северной Америке от северной части Гудзонова до южной части Мексиканского залива, по мнению англичан, их король заключил не самую выгодную сделку. Далеко не все были уверены в том, что Североамериканский континент обладает достаточным экономическим потенциалом – неудивительно, поскольку огромная часть этого континента еще не была освоена. По мнению бывшего британского премьер-министра Уильяма Питта, новое соглашение «не принесло нам ничего, хоть мы завоевали все». Тяжело больной Питт произнес в парламенте трехчасовую речь с критикой этого соглашения, но подавляющее большинство проголосовало за ратификацию нового мирного договора. Росчерком пера английское королевство превратилось в мировую империю.

Франция тем временем зализывала раны. Ее международное присутствие было искусно стерто с карты мира, и Людовик XV это понимал: «Мирный договор, который мы подписали, не приносит ни пользы, ни чести [нам], и лучше меня этого никто не понимает». Несмотря на то что honneur[162]162
  Честь (фр.).


[Закрыть] Франции пострадала, многие французы, включая Вольтера, считали, что Франция почти выиграла, отказавшись от нескольких малонаселенных колоний где-то далеко в Америке, которые обходились Франции слишком дорого. Перевозка, содержание и оплата армии и налоговых инспекторов, эффективный сбор налогов в колониях продолжали представлять серьезную проблему в XVIII веке. Поэтому Людовик XV пришел к выводу, что брать кредиты для финансирования расходов быстрее и дешевле, чем ждать налоговых поступлений из колоний. Даже после возвращения англичанам Канады, которая у большинства французов вызывала лишь образ бесконечных снежных равнин и бескрайних лесов, у французского короля оставалось несколько прибыльных торговых постов в Индийском океане и на Карибских островах. Людовик XV потерял лидерство среди мировых держав, зато получил возможность сосредоточиться на «ядре», то есть непосредственно на Франции.

Мария Терезия тем временем постепенно осознала тот факт, что прусская армия имеет слишком большое численное превосходство над австрийской. Завоевание Силезии снова было отложено. Пруссия и Австрия заключили соглашение status quo ante belli[163]163
  Ситуация, которая сложилась до войны (лат.).


[Закрыть], по которому они возвращались к довоенным позициям. Для Марии Терезии этот мир был преждевременным. Империя Габсбургов сильно пострадала, но эрцгерцогиня считала, что «лучше быть второстепенной державой, живущей в мире и имеющей счастливый народ, чем первостепенной державой, которая постоянно ведет войну». Несмотря на то что мирный договор 1763 года провозгласил для всех подписавших его сторон «христианский, всемирный и вечный мир», унижение, которому подверглась Франция, надолго оставило, как занозу, желание отыграться.

Людовик Нелюбимый

Начавшаяся в 1756 году война продолжалась в общей сложности семь лет и потребовала максимальных усилий от Пруссии, Англии, Австрии и Франции. Военные действия разворачивались одновременно на четырех континентах и привели к гибели не менее миллиона человек. В Пруссии к концу войны погибло 10 % населения, а население Саксонии, численность которого в начале XVIII века составляла два миллиона, сократилось на 400 тысяч. В плане расходов Семилетняя война тоже стоила всем участникам целое состояние. Огромный государственный долг Англии, составлявший в 1755 году около 55 миллионов фунтов стерлингов, через год увеличился до 132 000 000, а ежегодные платежи по этому долгу – до 4 600 000 фунтов стерлингов. Георг III задумался о введении новых налогов и, как говорилось в первой части книги, начал с американских колоний. Франция, потерявшая в войне 170 тысяч солдат, финансировала ее в основном за счет займов, и сумма ее непогашенного долга на момент подписания мирного договора составляла 2 350 000 000 ливров.

Семилетняя война привела к радикальным переменам в мировой истории. Этот поворотный момент связан не только с резким изменением баланса сил в Европе, но и с возникновением благоприятной почвы для Американской и Французской революций. Колонисты в Америке восстали против Англии, которая хотела за счет введения новых налогов закрыть часть долгов, накопившихся после Семилетней войны. Во Франции альянс с заклятым врагом, унизительный мирный договор и непомерно выросшие долги оставили горький осадок у населения и растущее сопротивление парламентов. Одержавший победу король Пруссии язвительно заметил, что Франция перестала быть мировой державой. Королева Франции тоже не упустила возможность уколоть супруга и его фаворитку мадам де Помпадур: «Нас все презирают. Мне кажется, что над нами нависла рука Божья».

Людовик XV намеревался остановить рост государственного долга во время войны за счет введения новых налогов. Подобные масштабные предложения сначала подлежали официальному утверждению парламентами, которые не понимали, почему король постоянно стремится увеличить налоговую нагрузку. Тринадцать парламентов представляли собой conseils souverains – региональные верховные суды, действовавшие во многих французских городах и включавшие в свой состав сотни старших судей. Членами парламента были представители аристократии, купившие свою должность и связанные с ней привилегии за астрономическую сумму в сто тысяч ливров. Таким образом, должность не была выборной, и король не назначал на нее кандидатов. В подавляющем большинстве эти должности были куплены в прошлые века и вместе с титулом члена парламента переходили по наследству. В парламенте члены магистрата выносили решения по так называемым cas royaux[164]164
  Королевские случаи (фр.).


[Закрыть] – уголовным делам, направленным непосредственно против королевских интересов, от подделок и мошенничества до оскорбления его величества. Эти же суды следили за «общественным порядком», что обеспечивало их политический вес. Контроль зачастую сводился к цензуре, в результате чего многие просвещенные философы были вынуждены публиковать свои сочинения анонимно и за пределами страны.

Для Людовика XV парламенты играли исключительно административную роль, но сами parlementaires[165]165
  Судьи (фр.).


[Закрыть] понимали ее иначе. Они использовали свою законодательную функцию для противодействия тому, что сами называли «неразумной государственной властью», в первую очередь заботясь о собственных привилегиях. Они считали, что эта функция распространяется в том числе на новые налоги, которые хотел ввести король, и отказались их утвердить. Разногласия вылились в некое подобие армрестлинга, в котором задача Людовика XV заключалась в приведении ситуации к однозначному толкованию.

Не парламенты, а король, «наместник Бога», должен диктовать законы: «Лишь мне доверена суверенная власть, и лишь благодаря мне парламенты существуют и имеют власть. […] Мой народ и я суть одно и то же, и права и интересы нации, кою некоторые стремятся отделить от короля, неизбежно связаны со мной и должны быть только в моей власти».

В последующие несколько лет борьба между парламентами, которые стремились сохранить свои привилегии и полномочия, и королем, который стремился еще больше расширить границы своей абсолютной власти, лишь усиливалась. И за это пришлось поплатиться. После неудачного покушения на Людовика XV в 1757 году общество осталось равнодушным: Louis le Bien-Aimé[166]166
  Людовик Возлюбленный (фр.).


[Закрыть] превратился в le Mal-Aimé[167]167
  Нелюбимый (фр.).


[Закрыть]. В отличие от волны национального сочувствия, когда король бредил в Меце в 1744 году, исповедуясь во всех своих любовных похождениях, теперь здоровье Людовика XV никого не волновало.